Моя мама заведовала сельским клубом. Невозможно представить, как она, имея шестерых детей, корову, двух поросят, стадо уток и кур, тридцать соток огорода, справлялась со своими обязанностями. И как справлялась! Она руководила хором, танцевальным коллективом, ставила даже трехактные пьесы, писала сценарии…
И это – без специального образования! В праздники в клубе яблоку негде было упасть: зал – переполнен, зрители толпились в фойе.
Артистами были односельчане, рабочие совхоза, в том числе – мой отец. Однажды и мне пришлось выступить у мамы на концерте…
Близился Новый, 1960 год. К этому празднику всегда готовились особенно тщательно и радостно.
Только праздничные хлопоты
Переносим мы без ропота,
Пусть хлопот – полон рот,
Ах, побольше бы таких хлопот, -
пела мама, сидя за швейной машинкой. Дирекция совхоза выделила деньги на концертные платья для участников художественной самодеятельности. Мама купила целый тюк нежно-голубого репса. Приятный на ощупь, он переливался, как шёлк. Я, пятнадцатилетняя девушка, с восхищением и завистью смотрела на эту ткань, прикладывала её к себе так и этак и представляла себя принцессой в небесно-голубом платье на новогоднем балу.
Надо сказать, что наша многодетная семья жила интересно, весело, в трудах и заботах, но… бедно. Не голодали, но денег, чтобы купить даже необходимые вещи, катастрофически не хватало, особенно зимой, когда кормилец-огород отдыхал. А потому о новом платье можно было только мечтать. Я помню, мама сшила старшей сестре на выпускной платье из белого штапеля, потом в этом платье танцевала на своём выпускном я, а потом оно стало выходным для мамы.
- Мамочка! – не выдержала я, когда до новогоднего праздника осталась неделя, - сшейте и мне платье из этого репса!
Родителям мы говорили «Вы» - так было принято.
- Ты что, доча? Понимаешь ли, о чём просишь? Значит, я должна украсть?
Мне стало стыдно, а маме меня – очень жалко.
- А знаешь, доча, - сказала она на следующий день, - есть выход: прими участие в концерте! И ты, и Рая хорошо поёте. Вот и будут вам новые платья!
Моя подружка Райка – такая же горемыка, выслушав мамино предложение, сначала обрадовалась, а потом… мы задумались обе.
Дело в том, что новогодний вечер в сельском клубе был назначен на тот же день и час, что и бал-маскарад в железнодорожном клубе, куда мы всем классом собирались пойти. Окончив сельскую семилетку, мы теперь учились в средней школе, и клуб железнодорожников стал для нас родным. К Новому году огромный зрительный зал украшался необыкновенно красиво. Ряды стульев убирали под балкон, за колонны, а ближе к сцене устанавливали очень большую, нарядную ёлку. Дед Мороз и Снегурочка надевали богатые, расшитые серебром костюмы. На танцах всегда играл оркестр. Это вам не сельский клуб с баяном и радиолой!
Согласившись участвовать в мамином концерте, мы опаздывали на бал минут на сорок! Зато у нас будут новые платья. Было о чём подумать! Мы – решились!
Платья получились прехорошенькие: рукав – «три четверти», лиф плотно облегает фигурку, вырез – «сердечком», от заниженной талии – пышная удлинённая юбка. Даже маленькая и худющая, как щепка, моя подружка смотрелась в нём хорошо.
Мы с нетерпением ждали праздника, и он пришел. Я надела новое голубое платье, туфли на невысоком каблучке, распустила пышные вьющиеся волосы и – еле сдерживала нетерпение. Ах, скорее бы выступить и – бегом туда, в чарующий мир радости и веселья ! Туда, где будет ждать меня красивый черноглазый мальчик, моя первая робкая школьная любовь.
Спели мы хорошо, степенно раскланялись, а за кулисами схватили в охапку пальтишки и, одеваясь на ходу, вылетели из клуба. В кромешной тьме бежали через тутовый сад. Было не до страха, мы боялись другого: снег выпал и в тот же день растаял, под ногами образовалась непролазная грязь – как бы не забрызгать свои новые платья! Подхватив руками подолы, пригнувшись, выбирали дорогу посуше. Добежать бы до станции, а там – асфальт, мощеные дорожки.
Уже показались огни вокзала, до перехода через железнодорожные пути – рукой подать, метров десять, не больше. Мы метнулись, как бабочки, на свет, и вдруг… я неуклюже взмахнула руками, полы пальто раскинулись, и… мир перевернулся. Надо мной стояло чёрное небо и сверкали испуганные Райкины глаза. Я вскочила, не чувствуя боли, с одной мыслью: платье!!! Отказываясь верить в реальность происходящего, молча смотрела на огромное, во весь подол, пятно чёрной жирной грязи…
Райка застывшими глазами смотрела на меня и не знала, как ей поступить.
- Беги, Райка, ты и так опоздала…
- А как же ты?!
- Домой…
Подружка ещё раз сочувственно посмотрела на меня и, не оглядываясь, помчалась вперёд. Я шла домой, не разбирая дороги, и звуки, которые вырывались из моей груди, нельзя было назвать плачем – это был вой раненой собаки.
Дома я разделась, отмылась. Что делать? Попытаться застирать пятно? Печка – чуть тёплая. Пока в темноте наберу дров, пока затоплю печь, пока нагреется вода, пока постираю, пока посушу… Утюг был чугунный, полый внутри. Когда спешишь куда-то, а нужно срочно что-то погладить, разведёшь в нём небольшой костерок – и гладишь…
Нет, видно, не судьба танцевать мне сегодня на балу, придётся сидеть дома. Эта мысль была невыносима. Я решительно открыла шифоньер: может быть, хоть что-нибудь из одежды отыщется? Накануне свою выходную белую кофточку я дала надеть на праздник соседке Насте. Увы! Из приличной одежды висела только школьная форма – бывшее мамино темно-коричневое шерстяное платье, которое без чёрного школьного фартука я не надевала – стеснялась старомодного фасона. Не пойдет!
Продолжать поиски было бесполезно, но я упорно перебирала тряпьё. Мне попалось мамино платье в крупную клетку. Оно было впору, но… Пугало огородное! Засмеют еще! Я резко закрыла шифоньер. Мысли настойчиво возвращали меня туда, где сейчас шло веселье.
Вдруг мне подумалось: если я не могу участвовать в празднике, то смогу хотя бы краешком глаза посмотреть на него! Я лихорадочно натянула на себя платье в клетку, схватила какую-то курточку и выбежала на улицу. Теперь я мчалась напрямик, по железной дороге, перепрыгивая через шпалы…
Бал-маскарад был в разгаре. В фойе почти никого не было. Свернув курточку, тайком пробралась в зал, туда, где под балконом были навалены ряды стульев, и спряталась за колонну. Я чувствовала себя почти счастливой: слышала музыку, видела танцующие пары, мысленно участвовала в конкурсах, разгадывала загадки Деда Мороза, видела в толпе своего друга. Он не танцевал, стоял в сторонке, постоянно озираясь вокруг. Моё сердце больно сжалось, я знала, что он ищет меня. Но разве могла я появиться перед ним в таком ужасном платье!
Заиграли вальс. Я до самозабвения любила его танцевать и всегда, собираясь на танцплощадку, спешила успеть на первый вальс. Музыканты, зазывая молодежь, играли его долго, и круглая площадка была ещё совсем свободной. Мы с подружкой танцевали упоённо, до головокружения…
Наверное, я слишком увлеклась и не заметила, как вышла из-за колонны. Откуда-то появился парень, высокий, белокурый:
- Разрешите? – Он протягивал ко мне руку, приглашая на вальс.
Ох, как мне хотелось танцевать! В таком виде?!
- Нет! Нет! – испуганно вскрикнула я и шарахнулась за колонну.
Парень удивлённо пожал плечами и отошёл.
Когда зазвучала мелодия прощального вальса, я незаметно выбралась из зала и
неожиданно столкнулась в фойе с НИМ, моей первой любовью. Первое желание было – убежать, но он удержал меня, схватив за руку:
- Где ты была?! Я обыскался…я…я…- он не находил слов, голос дрожал, а в чёрных глазах застыли слёзы. – Что случилось?
Я не знала, что сказать ему. Неужели сам не догадывается?
- Пойдём, по дороге расскажешь, - говорил он, заботливо надевая на меня старенькую курточку и подвязывая под воротник свой шарф.
Держась за руки, вышли на улицу. Шёл снег. Мы закрыли глаза и подставили лица порхающим снежинкам, и не было на целом свете никого, счастливее нас.