Серия «Печь - Ойкумена».
30 НИЖЕ НУЛЯ
Эпиграф
Все положительные герои стремятся на печь
Бог его знает, как кобель немецкой овчарки заскочил в дом. Собак мы в дом не пускаем. (Если только по великим собачьим праздникам!) Даже в такие морозы.
Есть будка, а в ней есть грамотно набитое сено: вот и живи, радуйся и получай теплую кашу с мясом. Охраняй и сторожи. И получай на улице общение.
Однако проник негодник сей, вместе со снежной сединой на шкурке и облаком пара от радостной морды.
В пять секунд сожрал все, что было у кошки в миске (сама кошка невидимо для всех в момент улетучилась куда-то), штуки три картошины, ждавших свою очередь в суп и…
И как ни в чем не бывало, заскочил на печку. Как будто так там и жил всю жизнь.
А надо сказать, что в этот момент, я лежал себе на тепленькой печке, грелся, покряхтывая от удовольствия почесывал себе бок, и читал книжечку. Расслаблялся по полной программе. Да и книга тому соответствовала: «Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях „Надежда“ и „Нева“».
Лежишь себе, греешься и переживаешь: как-то они тамо: камчатка, льды… Сухари матросики грызут черные…
А я на печке, сволочь, така, лежу, теплюсь и сухарь грызу! Но не черный, плесневелый, а с изюмом и очень даже превкусный. И никто мне не мешает!
Вру.
Не мешал.
Ба! Я аж пятки свои от испуга к подбородку поджал (и не пытайтесь представить сию акробатическую фигуру – не получится).
Ряха собачья размером ни мало с ведро ко мне нарисовывается. (Надо сказать, что у него и так «будка» не малая, а в условиях тесного пространства печного лежака – Вий, - однозначно Вий!)
Я ему с думкой краткосрочной, потаенной, застенчивой: ты не офуел…
А он, скотобаза, в ответ (даже не дослушав, хамло): Я, я! Не парься!
И хрусть, у меня изо-рта сухарь.
Гым – и нету, сухаря.
И спрыгнул обратно, как и должно.
Ему весело, а мне тепленько совсем уж стало.
Лежу и думаю: чей-то меня, кажись, здорово нахлобучили…
А кобель снизу глазищи свои собачьи выпучил, язык прапорщицкий высунул, и вся его немалая харя сигналы выдает с невинным видом: ты сам сухарь сожрал, а на меня баллоны катишь, сволочь ты печная, человеческая. И еще так с укором, знаете ли: жадина.
Вот так заскочил, однако.