Глава 12. Где Сюзанна?

 
Звук приближающего самолета нарастал. Файзулла невольно его начал искать в синеве неба, но никак не мог найти, что начинало нервировать. И вот, наконец-то, выхватил его у самого горизонта. Светло-серые очертания самолета начали приближаться к нему, стали белеть, серебриться в солнечных лучах. И только, когда совсем приблизились к нему, Файзулла невольно охнул, узнав в этом самолете Ту-154.
- Отпускников везет, - прошептал Файзулла.
- И сменщиков наших, - добавил Фарид.
- Смотри, как низко идет над нами.
- Так, до аэродрома два-три километра осталось.
- Хоть бы не сбили?
- У нас тишина, - успокоил Файзуллу Фарид. – Не их эта цель. У них что-то серьезнее будет.
- Так, сто пятьдесят офицеров с солдатами сейчас вот рядом пролетают! - попытался воспротивиться мнению Фарида Файзулла.
- Сам смотри.
Файзулла потянулся рукой к краю трещины, ухватился за нее, но так и не спускал глаз с самолета, уже пролетевшего над ними и продолжающего опускаться все ниже и ниже, пока не ушел за черту Душман-горы.
- Ты встретил Фарзада? Бачу?
- Почему ты этот вопрос задал мне, брат? – в голосе Фарида было удивление.
- Ты весь в мелу.
- У-у, чёрт. Догадливый, - Фарид начал рукой сбивать с плеча, с подола своего халата, светло-серую пыль.
- Ты…
- Не нужно оправдываться, майор. Тебе здесь больше не на кого опереться, - пожевывая волосы своих усов, сказал Файзулла. – Все правильно. Но почему не утром?
- Это вопрос?
- Извини. А если мальчишка погибнет?
- Успокойся, Файзулла, наша мышеловка подходит для мышки, а не для большой змеи, как эта «Кобра». Для операции, чтобы всех этих ребят уничтожить, нужно подключить не менее батальона, гаубицы, авиацию. Это - профессионалы. 
- Их осталось восемнадцать.
- Через час-два, будет еще меньше, - сплюнул Фарид.
Файзулла обернулся к Фариду,  посмотрел ему в глаза. Каким-то не понятным получился у них разговор: Файзулла об одном говорит, а Фарид – о другом. Хотя, о том же, только, похоже, начинает издалека.
- Меня не проспал, а Черепа – да? Вот так. Он тихонько двоих из своих парней отправил к тому утесу.
- Тихонько?
- По краю скалы. А нас с тобой скоро отправит с ишаками туда же, только по той же дороге, по которой мы вчера собирали дрова.
- Для отвлечения внимания?
- Правильно думаешь, брат.
- А откуда ты это знаешь?
- Да, пусть он хоть морским котиком будет или рейнджером, или коммандосом, или русским взводным Ванькой. Все они, Федя, думают одинаково. Так что, тот, кто на верху, все действия Черепа уже просчитал давно. Вот так, братишка. Когда нас увидит, то тут же начнет поиск «гостей» и именно в труднодоступных местах. Тех двоих и отнимем из оставшихся восемнадцати. Так что, если ветер не изменится здесь еще пару дней, то эта «кобра» уменьшится и только так влезет в мышеловку.
- А мальчишка? Я не ошибся, ты его послал с информацией к нашим?
- Ты лучше готовься к встрече с Вдовой.
Файзулла опустился вниз своего убежища. Опершись затылком в стену трещины, прикрыв глаза, задумался. О чем он думал, даже сам, если сейчас задал бы себе этот вопрос, то не ответил бы. Нет, ему сейчас не хотелось ни о чем думать, чтобы не раздражать себя перед операцией «Кобра», которую просчитывал еще с того времени, когда напоролся на наемника, накинувшегося на него из засады. Да, он понимал, что встреча с Ахмадом Шахом Масудом из-за этого отложится на какое-то время. Но она обязательно должна состояться, и этот «лев» должен поквитаться за всё, что он здесь натворил. За всё! Но ему сейчас не хотелось думать об этом человеке. 
Не хотелось думать и о мальчишке Фарзаде Азизе. Мальчишка сильно пострадал. Душманы убили на глазах Фарзада всю его семью, а потом, когда захватили людей, едущих в автобусе, подвесили Азиза на ветке маслины. Обрекли пацаненка на страшную, медленную смерть. И если бы не Усса, спасший его, то от рода Азизов, никого бы не осталось на этой земле, и их присутствие в кишлаке, как и дела с памятью об этих людях, через некоторое время были бы забытыми.
Что говорить, дорога, проложенная в лесу, через некоторое время, если по ней не ходят, зарастает травой и деревьями, как и чей-то след на песке, на земле, задувается ветрами, растрескивается сушью  и смывается дождями. Война – это тот же ветер...
Фарзад - прекрасный мальчишка. Его жалко, но несмотря даже на это, ни Усса, ни Айван, и ни он – Файзулла, как бы они его не любили, ничего не могут предложить лучшего этому афганскому пацаненку, кроме дружбы. Но и она временна. Нет, Файзулле сейчас не хотелось думать об этом мальчишке.
Ни о чем не хотелось думать Файзулле, так как он понимал, что Фарид был во всем прав. И через пять минут, или через час, Череп пошлет их к тому самому утесу собирать дрова, или искать такую же звездочку – сюрикэн ниндзя. Прикажет, и Файзулла с Фаридом повинуются ему, им больше некуда деваться, если хотят жить.
Нет, Файзулле сейчас ни о чем не хотелось думать. Он, закрыв глаза, расслабил свою шею, спину и, сгорбившись, уперся подбородком в колено. Он отдыхал, не пуская ни одной мысли себе в голову, в своё сознание, которое сейчас спало: секунду, другую, и снова говорило ему, просило, приказывало ни о чём больше не думать. Ни о чём, ни о Сюзанне, уже два раза пытавшейся убить его, ни о том, что она готова в любую секунду эту возможность повторить. Да, он не догадывался об этом, а знал. Знал на сто, даже на двести процентов. Но ему сейчас не хотелось думать об этом, потому что это обязательно произойдет.
И не хотелось ему думать о Родине, на которую он  всё никак не может вернуться. Сможет ли он когда-нибудь прогуляться по улицам родного города, сможет ли он зайти в детдом, в котором вырос? Нет, он этих мыслей уже не пускал себе в голову. И если в минуты раздумий какая-то мысль нечаянно вскрывала какое-то из воспоминаний о его прошлой жизни, как нож консервную банку, то Файзулла тут же пытался сменить её на другую. На ту картинку, которая и близко не была связана с памятью о своем детстве, о своей юности. В принципе, он и сейчас еще юноша, только эта молодость уже сильно обожжена войной, и если сравнить сейчас его психологическое состояние по возрасту, то оно уже значительно постарело, как у пожилого человека. Человека, пережившего многое.
Но и об этом Файзулле сейчас не хотелось думать. Он душевно отдыхал, пусть на одну-две доли секунды, неважно.
- Эй, Аша, - кто-то из наёмников громко кликнул Фарида. – Бегом за мной!
«Так и не дали толком отдохнуть», - подумал Файзулла, помогая своему товарищу вылезти из «окопа».

- 2 –
 
Снова нужно отдать должное профессионализму Фарида. Он быстро осматривал поверхность горной долины, ища хоть какое-то углубление, в котором можно похоронить Николаса с двумя неизвестными им парнями. Все они были убиты в голову: отверстие от пули в центре лобной части, вошедшей чуть выше – на полтора-два сантиметра от переносицы, а на затылочную часть лучше не смотреть. Пулей, пробившей насквозь череп, там, на затылке, все вынесено наружу, вместе с мозгами. Вокруг, на камнях остались осколки от мелких костей черепа, разорванных на разные части по величине мозгов, кровь. Посмотришь на это, и на рвоту сразу же тянет.
«Выходит, их убили с близкого расстояния, или… Да, какой «или»: работа профессионала, и сделана она из хорошо пристрелянной винтовки», - подумал Файзулла, пытаясь прикрыть ладонью нос от неприятного запаха, идущего от уже начавших разлагаться трупов.
- Сэр! – обратился Фарид к Смиту, так звали одного из двух парней, сопровождавших Файзуллу с Фаридом к месту убийства их напарников. – Там мы нашли несколько палок на земле, которые вчера принесли. Может быть, рядом и место захоронения людей. Жерди могли использовать для переноса трупов. Можно я осмотрю то место?
Смит с некоторым, то ли недоверием, то ли удивлением посмотрел на Ашу и – разрешил.
Предположение Фарида сбылось. Он словно ищейка, по запаху мертвечины, точно вышел к плоскому камню, служившему могильной крышкой. Именно могильной. Когда они его с большим усилием сдвинули, то увидели в скальной нише, вырубленной когда-то человеком, несколько свертков из материи и торчащих из них скелетных костей: пальцев ног и рук, черепа с пустыми глазницами. Слева, похоже, были свежие трупы, еще не совсем разложившиеся и источающие зловонные запахи.
- И что? – посмотрел на Файзуллу Фарид. – Другого выхода не вижу. Здесь их уложим.
- А если Смит заставит их вытащить из ямы?
- Глупо. Он католик или христианин.
- Думаешь?
- А что предлагаешь? Нам сюда их тащить метров пятьсот, не меньше. А если к краю скалы, то намного больше, - прищурившись, Фарид смотрит на горизонт Гиндукуша. – Километра полтора-два, а, может, больше. Да не чеши голову! – тут же прикрикнул он на Файзуллу. – Не открывай рану, а то сейчас при переноске трупов гадость какую-нибудь занесешь туда, тогда и пули духам с наемниками не нужно будет на тебя тратить.
- Так совсем эта рана замучила, боюсь, чтобы гниение там, у большого рубца, не началось бы. Это о той ране говорю, что у виска. Как потрогаешь то место, так дрожь берет, потому что не подсыхает, кашица какая-то там сверху образовалась.
- Тем более. Та кашица как губка, может столько разной гадости в себя напитать, что потом поздно будет, заражение пойдет. Так что, не лезь туда Фёдор?! А кашица, это, скорее всего, нарост какой-нибудь там образуется. Организм – лучший доктор, так что, глупые мысли поменьше пускай себе в голову. Понял? Пусть кожа хорошенько срастется, так что, не рви её. И не лезь туда пальцем, я что тебе сказал! – повысил голос Фарид.
- А может за теми палками сходить? – с мольбой в глазах посмотрел на Фарида Файзулла. – К Черепу.
- Смит откажется. У них двойная задача, похоронить этих и отвлечь внимание того, кто сидит на утесе. Я же тебе уже говорил об этом, брат.
- Глупо.
- Почему?
- Так сюда вернется только дурак. Убил и ушел.
- Хм, - удивился Фарид. – А я что-то об этом даже не подумал, братишка. Но опять же, это только предположение твоё.
- Смит, или тот второй, наверное, потом здесь останется. А, может, и вместе. Ты же видел, что у обоих рюкзаки.
- Федя, ты мне нравишься.
- А что же ты думал, Ванька-взводный - дуб, да? Нет, дорогой, ясень! – и невольно усмехнулся Файзулла своей, только придуманной, шутке.
Шутка немножко разрядила обстановку. На душе как-то легче стало.

…Смит, похоже, в отряде исполнял и роль священника, или, как их еще называют в американской армии, капеллана. Он молился над трупами, прикладывая к их лицу небольшой деревянный крест. Потом помог Файзулле с Фаридом сдвинуть надгробную плиту, уложить в яму вместе с трупами мусульман, «сидевших» по бокам углубления, своих погибших парней. И еще раз, прочитав молитву и перекрестив усопших, помог Фариду с Файзуллой назад задвинуть каменную плиту.
Его напарник с ними не пошел сюда, остался у утеса. Прав был Фарид, он остался там, возвращались в лагерь втроём.
Смит оказался разговорчивым человеком. Сам из Америки, выходец из бедной семьи. Отец – ковбой, пас скот, мать воспитывала трех мальчишек. Старший брат погиб во Вьетнаме, средний – в Нью-Йорке в потасовке с местными парнями. Денег на дальнейшую учебу Смита у родителей не было, и поэтому он решил идти в армию, в какие-нибудь специальные войска. Но по здоровью не прошел медкомиссию и попал в мотопехотный армейский корпус. Обучался саперному делу, снайперскому, всему понемножку. Их готовили для диверсионных действий. И когда служба осталась позади, вернулся в родительский дом. 
Отец с матерью в тот момент попали в финансовую кабалу, не могли рассчитаться с долгами. У Смита, чтобы хоть как-то помочь им, денег не было, как и работы в их небольшом городке. И поэтому сразу же откликнулся на предложение одного старого знакомого заняться тем, чему научился в армии. И вот уже второй год «работает» здесь, в Афганистане. А потом? Потом еще куда-нибудь наймется, он уже без этого «бизнеса» не может, прирос к нему всеми мозгами и телом…
Потом какое-то время шли молча.
Вопрос, долго ли еще Смит будет заниматься своим «бизнесом» в Афганистане, не поставил американца в тупик. Даже создалось такое впечатление, что тот именно сам подталкивал к этому вопросу Ашу, чтобы продолжить разговор и не важно, на какую тему, лишь бы отвлечь свои мозги о мысли о погибших парнях из их группы.
- Чувствую, что нет, - тут же ответил он на вопрос Фарида. – Уже зовут к себе, - последние слова Смит сказал с какой-то дрожью в голосе.
- Кто? – не понял Фарид.
- Духи моих сослуживцев, - ответил Смит. – Предупреждают, что уже и так много я  натворил здесь бед, и если дальше буду продолжать так убивать людей, то навечно останусь в Аду. Советуют погибнуть в бою, а то потом дальнейшая жизнь будет каторгой, стану психом и руки на себя наложу. А за это, там на Небе, ещё больше будут карать. Превратят в дерево, и буду навечно превращен в него.
- И ты много убил наших? – с боязнью в голосе спросил Фарид.
- Много. И русских, и вас, и своих. Пойми, я здесь работаю, как, в принципе, и вы. Только не отнекивайся, вы здесь так же зарабатываете. Многие из вас - продажные шкуры, многие только прикрываются верой в Аллаха, а сами творят то, что запрещает Коран. У вас Бог – это афгани. Деньги, деньги, деньги! Вам без них никуда! Вам плевать, кого убиваете, женщину или ребенка. Плевать! – голос Смита становился раздражительным и невыносимо дерзким, наполненным злости и обиды. – И мы, такая же, как и вы, сволочь, что дядя Сэм скажет, то и делаем. Для вас Бог – афгани, для нас – доллар. Мы - такие же фанаты, как и вы, и везде лезем, везде суем свой нос. Мы же - полицейские всего мира!
Фарид молчал. Сейчас был не тот случай, чтобы дальше распалять этого человека своими вопросами. Да, и каждое, даже жалостливое слово могло стать долей пороха, которая может привести только к взрыву.
- Мне плевать на всё! Понимаешь, дух! Мне плевать, потому что я уже завяз в вашей войне по горло, вот так! У меня не только руки измазаны вашей кровью, а я весь в ней купаюсь. И она начинает гнить на мне, вонять, как эти трупы, которые мы сейчас тащили. Но я не вампир, и не шакал. Нет, я не вампир, дядя Сэм.
- Смит! – резкий окрик часового спас начинающую накаляться ситуацию.
- Да, я! – откликнулся он.
- У тебя что, крыша поехала? Сам с собою разговариваешь?
- Да нет, это афганец, который хорошо знает английский.
- Смотри, кэп или сержант узнает, что ты с ними разговариваешь, то голову тебе свернут и в твою костлявую задницу задвинут.
- А ты пойди и скажи им об этом, Фрэд. Ты же - патриот!
- Я это знаю. И не зли меня, а то нажму на курок и – всё! Бах, и всё, и твоя вонючая задница останется здесь навечно!
- Ладно, извини. Нервы шалят. Я похоронил тех ребят. Завтра пойдешь меня хоронить, тогда сам узнаешь, что после этого происходит у тебя внутри.
- Да ты что говоришь, Смит? Прямо, как дитя. Не плачь, парень. Иди сюда, подотру твои слезы своей задницей, - и громко, с той же нервозностью в голосе, рассмеялся. - Иди и доложи о своем прибытии сержанту, он тебя ждёт, капеллан.
- Череп чертов, - сбавив до шепота голос, выругался Смит.
Файзулла с Фаридом переглянулись. Они сопроводили Смита до самого лагеря, от часового еще метров пятьдесят. Теперь он шёл, молча, смотря себе под ноги, но создавалось такое впечатление, что он не видел камней, по которым двигался. Часто спотыкался, цепляясь  о них носками ботинок.
- Смит, я здесь, - окликнул его Череп. – Иди сюда.
Сержант, огромный детина, сидел у большого камня, оголив свою лысую голову под солнечными лучами. 
- Сэр, разрешите обратиться? - по-военному к Черепу обратился Смит. – Погребение погибших проведено.
- Присядь рядом.
Некоторые отрывки из их беседы были хорошо слышны Фариду с Файзуллой. Чувствовалось напряжение в разговоре сержанта. Файзулла, как мог, напряг свой слух, пытаясь расслышать большую часть слов, чтобы из этих обрывков фраз потом сложить полноценные смысловые предложения.
«Были слышны несколько выстрелов… Я отправил туда еще двух человек… Нет, они еще не вернулись. Будь готов. Сюзанну, …да, да, это она. Накурилась опиума и теперь хочет стать королевой. Я ее…, живой хочу взять, пытать буду. Мне плевать! Этих используем, как приманку. …Мне плевать. Скажу…».
- А ты говоришь, мышеловка мала для этой кобры! – шепнул Фарид. – Она уменьшается. Оказывается, здесь еще есть и кэп? Интересно, где он, кем руководит? Видно, здесь работает несколько групп с одной и той же задачей. Вот так-то, братан, нам нужно выжить и найти все способы, чтобы их оставить здесь. Где у них рация?

- 3 –

Две группы из двух человек, посланные к месту, где должна была находиться Сюзанна, пропали. Череп не находил себе места, не то что нервничал, это сравнение к его поведению не походит. Он бесился. Видно, с такой ситуацией он столкнулся впервые.
Солнце уже спустилось к горным массивам Дех-Сабза, лежавшего справа от Гиндукуша. Вечером пики его гор хорошо просматривались отсюда.
О Фариде с Файзуллой в лагере забыли. Видно, Череп еще надеялся, что та четверка, направленная на поиски Вдовы, еще вернется и поэтому старался не активизировать свои действия в поисках пропавших бойцов.
Второе, что не менее его нервировало, ветер оставался прежним, дул из Кабула на них, а не наоборот, как ему кто-то обещал из своего командования. Информация о том, что к вечеру ветер изменится, и задует северо-восточный «афганец», не подтверждалась. С одной стороны, это успокаивало проводников. С другой стороны, это еще не говорило о том, что их не ждут новые испытания: в роли сыра в мышеловке. Но, как говорится, утро вечера мудренее.
- А Фарзад, что должен был сделать? - поинтересовался Файзулла.
- Весточку отнести.
- На словах?
- Да, брат, - вздохнул Фарид.
- А если ошибется в цифрах?
- Все проще, Федя, намного проще.
- Как?
- Не задавай лишних вопросов, за которые ты не отвечаешь, - обрезал Фарид.
- Я не понял.
- Я тоже, - посмотрел на Файзуллу майор. - Хочешь быстро состариться?
- А для чего я здесь?
- Не кусайся, ты не скорпион.
Файзулла чуть не ударил кулаком по камню, но вовремя сдержался и, не показывая своей обиды Фариду, отвернулся от него.
Вот такая она жизнь. Сколько вместе с Фаридом он за этот месяц сделал здесь в горах, а недоверие майора к нему снова всплывает. Совести у человека нет. Ну, да пошёл ты, майор-разведчик, подальше от меня, живи со своими секретами, и радуйся этому.

- Где Сюзанна?
Файзулла вздрогнул. Начальник кафедры поднес авторучку к его зачетке и с улыбкой, снизу-вверх, поглядывал на Фёдора.
- Н-не знаю, т-товарищ полковник, - промямлил Кулибин.
- Так, что за это, скажите-ка сержант, мне поставить вам в зачетку?
- Т-товарищ полковник, - умоляюще посмотрел на своего преподавателя Фёдор. – Дайте мне ещё пять минут для подготовки. Я, честное слово, знал эту главу, да из-за волнения забыл с чего начать.
- Как это забыли? – удивился командир батальона, сидевший на экзамене рядом с преподавателем. - Я же вас в наряды не ставил, уборкой территории не отвлекал. Так, где же эта Черная вдова, товарищ сержант?
- Там, товарищ, э-э, - и как назло Фёдор не может рассмотреть погоны командира батальона. Он знает, что комбат - подполковник, а на погонах у него всего одна звездочка. Только какая она, майорская или вышитая – генерал-майора. – Э-э-э…
-  Молчите?
- Товарищ майор…
- А-а, так вы еще и обижаете меня. Трое суток гауптвахты вам, думаю, пойдут на пользу, товарищ сержант, или младший сержант? Что-то не могу рассмотреть. А вместо лейтенантских погон, получите звание младшего лейтенанта и станете не командиром взвода, а…

Фёдор открыл глаза: звездное небо. Который раз ему снится уже этот сон. Ладно, в военном училище, а теперь зачем повторяется, после четырех лет, как его закончил?
Выглянул из своего «окопа». Ночь холодным покрывалом освежила мокрый лоб, виски Файзуллы. Вылез из своего убежища и тихонько, на четвереньках, направился в сторону, подальше от лагеря, чтобы сходить по нужде. Луна сырным кругом зацепилась за вершину скалы Гиндукуша, поэтому малая частица снизу ее не была видна.
Файзулла приподнялся и стал осматриваться по сторонам: метров на двадцать-тридцать все хорошо видно, только бы на часового не нарваться.
Что-то шумнуло в стороне, прямо, как споткнувшийся человек, еще и сматерилось. Погоди-ка, погоди-ка, откуда здесь русский? Это, скорее всего, часовой на своем выругался, споткнулся о камень и выругался.
Файзулла присел на землю и замер, прислушиваясь к звукам. Вроде тихо, и по-«маленькому» расхотелось. Этого еще не хватало. Опять кто-то шумнул, создалось такое впечатление, что за ним кто-то следит. Да, да, и приближается к нему, делая короткие перебежки. А, может, удаляется от него? А, может, это Сюзанна к нему крадется?
Файзулла присел и нащупал под поясом пистолет. Тишина. Снова шумнуло, но уже дальше. Нет, это не ящерка, здесь таких больших варанов нет, это он точно знает. Может, коза или ишак забрел. Так те бы с перепугу и заблеяли бы, и побежали бы, куда глаза глядят, а не выругались по-человечески. Хоть бы это была не Сюзанна. Она - еще та кошка, которой и ночь, как день, и день, как ночь.
Файзулла потихонечку стал передвигаться назад, к трещине, в которой они жили с Фаридом. Спустился в неё, чтобы не разбудить товарища,  стянул на глаза чалму. И тут же подумал, что ткань с раны, к которой приросла чалма, легко сошла. Значит, заживает. Прав был Фарид, не нужно без конца ее трогать и чесать. Да, и учительница его Рэт сколько раз ему говорила, если царапина чешется, значит, заживает. Это хорошо, и волна сна стала окутывать его, удерживая хорошее настроение и, подхватив его тело, как мать ребенка, стала убаюкивать Файзуллу.
«А если это шумел Фарзад? – подумалось Файзулле. - Тот самый афганский пацаненок. Пришел с вестью из Кабула, а Фарида нет на том месте, где договорились с ним встретиться, вот и пробирается сюда к ним. Нужно об этом майору сказать. Да, да, нужно Фарида разбудить. Сейчас, сейчас…»