К вопросу о методах стабилизации фронта в 43 А 19-21.10.1941г.
Правый фланг: линия Воробьи-Окатово
(написано в 2016 г. ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПО ДОКУМЕНТАМ ОПЕРАТИВНОГО ОТДЕЛА ШТАБА 43А. Цель написания:методы командования и манипуляция информацией при ее подаче в вышестоящие штабы.Описание хода БД в задачи исследования не входило)
********
Нельзя рассматривать историю 17-й сд тех дней изолированно от событий, происходивших на правом фланге 43-й армии, на фронте которой день 20-го октября оказался одним из критических. В результате стремительного продвижения противника вдоль Варшавского шоссе был захвачен н.п. Воробьи.
Больше суток его натиск на этом направлении сдерживала 152-я мотострелковая бригада, полностью укомплектованная, с личным составом численностью 2972 чел., танковым батальоном с 32 танками. В район Воробьи она вышла 16 октября. Позиции по р. Истья, которые бригада занимала в результате передислоцирования 60-й сд, оказались ослабленными. Бойцы сдерживали наступавших до тех пор, пока в бой не вступили подошедшие моторизированные части противника.
В оперативной сводке штарма по состоянию на 6 утра 20.10 сообщалось что «противник старается прорвать фронт в районе Воробьи. /../ 152 мсб в течение 19.10 вела бой на рубеже Воробьи, не допуская прорыва противника по шоссе на восток. В 22:00 19.10 выяснилось, что пехота бригады разошлась по лесам, открыв фронт». «При бегстве оставила в лесу до 13 орудий ПТО. Мы сегодня бросили трактор, чтобы хоть часть спасти, но большая часть этих орудий сейчас в районе занятом противником». «Командование бригады неизвестно где. Приняты меры к сбору бригады и закрытию фронта в р-не Воробьи».
Таким образом, в штаб фронта давалась установка, что в отступлении и гибели большей части личного состава бригады меньше чем за сутки виновато не командование армией. Информация преподносилась так, будто бы именно бойцы совсем утеряли чувство сознания своего долга, «разбежались по лесам», беспорядочно отступили, массово дезертировав, «самовольно оставили позиции», отказываясь выполнять приказы командования.
Положение восстановила 9-я танковая бригада, переброшенная на этот участок из-под Малоярославца и сходу вступившая в бой. «В рез-те боя 9 тбр 4 танка противника подбито и один танк сожжен».
В ЖБД армии запись проясняет, при каких обстоятельствах «бригада разбрелась по лесам»: «152 МСБ до прорыва танков на Воробьи дралась упорно. В 18:00 19.10 под сильным воздействием огня артиллерии, миномётов и огня танков, подразделения 152 МСБ начали разбегаться».
20 октября в 9:45 в переговорах Маландина с К.Голубевым, третьи сутки командовавшего армией, впервые появляется фраза: «самовольно оставила боевой участок». Потом она еще не раз повторится во многих документах из штаба 43-й армии в течение последующих дней. Командарм, допустивший прорыв моторизованных немецких частей по шоссе, возможно, допускал, что отвечать за это придется ему лично. Даже если по большей части сложившееся положение и являлось результатом просчетов командования фронтом (не являлось результатом его действий).
Попытка Голубева данной формулировкой отвести опасность от себя превращалась в перекладывание всей тяжести ответственности за прорыв противника, неумение организовать работу тылового снабжения и отступление вследствие отсутствия подвоза боепитания, на командиров вверенных ему сражавшихся частей. Не организованная должным образом работа тылового снабжения армии привела к отступлению ее частей вследствие отсутствия подвоза боепитания, топлива, продовольствия и фуража.
Боевые донесения за этот день из штарма, предупреждая вопрос о принятых мерах со стороны руководства фронтом, сообщали о массовых расстрелах во внесудебном порядке. К сожалению, проверить данный факт в количественном отношении возможным не представляется.
Командарм оправдывался перед Маландиным: «Ночью 152 мотобригада, которая находится в моем подчинении только вторые сутки, значительной частью своих сил самовольно оставила боевой участок. Пришлось лично с оружием в руках наводить порядок. По предварительным данным, было расстреляно до сорока человек».
Для удержания обороны шоссе в район Воробьев в ночь с 19 на 20 октября начали прибывать подразделения 201-й воздушно-десантной бригады 5-го воздушно-десантного корпуса. Корпус с 17 октября перебрасывался в район Подольска из-под Мценска, где две недели до этого вёл бои. Он направлялся как резерв фронта в полосу 43-й армии. 201-я бригада сосредотачивалась в районе Воробьи – Бухловка, 10-я воздушно-десантная бригада - по берегам Нары в районе Каменка-Стремилово.
Командарм несколько позже вынужден был давать объяснение Жукову о причинах направлении ее подразделений в район Воробьи: «Фронта обороны у Каменка бригада не занимала. Т.к. в результате оставления 152 мсб своего фронта открытым, а ВС армии войск больше не имел, то ВС приказал командиру бригады в 22:30 19.10. к 3:00 занять фронт, занимаемый 152 мсб, что и было выполнено».
Голубев практически вынудил Маландина дать разрешение на ввод частей бригады в бой на этом участке уже постфактум, после отправки ее на позиции. В связи с чем Жуков потребовал от командарма объяснения, и переговоры получились жесткими, достаточно точно отражающими трагизм ситуации в районе Окатово – Воробьи.
«Жуков: кто вам дал право распоряжаться неподчиненными вам частями, в частности ВДБ, которая выводится мной во фронтовой резерв Кресты-Каменка?
Голубев: разрешение на ввод 201 ВДБ вместо разбежавшейся 152 МСБ дал сегодня от вашего имени генерал-лейтенант тов. Маландин, и о подчинении ее мне.
Жуков: Маландин не давал вам разрешения, Маландин вынужден был согласиться, т.к. вы до разговора с Маландиным ввели ее в дело.
Голубев: Бригада эта была передана в мое подчинение, о чем доложил явившийся ко мне командир бригады. И, во-вторых, была телеграмма от Маландина, что нам передается в подчинение танковая бригада, это было вчера. Мой делегат поехал в Подольск и доложил, что не танковая, а ВДБ. О вашем решении использовать ее для другой цели я не знал. Иначе я никогда бы вашего приказа не нарушил. Вы знаете, что я не сделал этого и в отношении 152-й, пока вы этого не разрешили.
Жуков: вы докладываете неправду. В телеграмме Маландина ясно сказано, что она назначается для обороны района Каменка. Т.е. глубины обороны, а не переднего края. Мы сейчас вынуждены вывести в район Каменка последнюю бригаду из-за вашего самовольства. Которую вы также думаете использовать в направлении Воробьи. Так ли я вас понял?
Голубев: Товарищ генерал армии, если бы эта бригада не действовала сегодня в районе Воробьи, то дорога на Подольск была бы открыта у меня сейчас.
Жуков: это уже оправдание. Как вы не поймете. Я вам категорически запрещаю без моей санкции брать какую-либо часть, принадлежавшую к фронтовому резерву. В частности, снимать что-либо с района Каменка-Кресты».
В итоге был получен приказ: «152 мсбр собрать, привести в порядок и сегодня же, подчеркиваю, сегодня, же расстрелять, из числа виновных, перед строем не менее двух-трех, точнее, два-три человека на взвод, наиболее ярких виновников, помимо этого ротах и батальонах, а если потребуется, то командование бригады. Для этой цели сегодня же выслать органы особого отдела прокуратуры и представителя военного совета. 201 бригаде разъяснить весь позор поступка 152 бригады и заслуженной ими кары».
В течение нескольких последующих дней подобного рода приказы и упоминания в донесениях об их исполнении в документах 43-й армии появятся еще не раз. Исходя из анализа доступных источников, данная реакция командования армии была вызвана, как нам представляется, неумением справиться с «вызовом», продиктованным стремительно продвигавшимся к Москве противником.
Восстановить боеспособность частей из-за больших потерь личного состава таким методом все-таки, как видится теперь ретроспективно, было не реально. Практика повальных расстрелов (как это представлено в документах) явно не соответствовала потребностям командования в насыщении передовых порядков частей живой силой.
В дезертирстве обвинили даже командование 152-й бригады: «Командование 152 МСБ в лице ее командира и начальника штаба исчезло. Принимаю меры к розыску». Сутки спустя комбрига А.С. Олева случайно нашли в лесу тяжело раненым. Однако для Истории подозрение его в бегстве и потере управления бригадой навсегда осталось в донесении Боголюбова в штаб ЗапФ. И опираясь только на данный документ, без привлечения дополнительных источников, можно командира, честно и до конца исполнившего свой долг, только лишь на основании одного этого документа навсегда записать в «изменники и дезертиры».
В ситуации с массовыми расстрелами на позициях у Окатово – Воробьи,о которых сообщалось в боевых донесениях и сводках в исследуемый период, грань разумного была перейдена. Повторюсь: проверить, сколько реально было расстреляно в те дни,– в настоящее время не представляется возможным. Со стороны командарма Голубева, как думается, это было проявлением боязни персональной ответственности за прорыв фронта на вверенном ему участке. Отчитаться в оперативных сводках он мог о любом количестве тех, к кому применились «меры внесудебного порядка», но что имелось по факту – установить и проверить не всегда удается.
Это обстоятельство также важно для понимания представленных в источниках свидетельств о якобы «аресте» командира 17-й сд как имевшем место факте. Не исключено, что и для полковника П.С. Козлова день 20.10.41 г. мог стал последним днем войны, как и указано в его карте военнопленного.
«Исключительная мера воздействия» в 152-й мсбр, вероятно, какой-то эффект могла оказать, но, судя по дальнейшему развитию событий в полосе действий 43-й армии, желаемого результата не дала. Положение восстановить не удалось. Бригада фактически утратила боеспособность. К концу дня ее потери исчислялись 337 чел. убитыми и раненными, и 1988 чел. пропавшими без вести. В ночь на 20 октября ее остатки, остатки 9-й тбр отошли в район Бухловки, заняли оборону на подготовленных позициях противотанкового района.
Еще вечером 19.10.1941 г. Голубев отдал приказ, потребовавший восстановления положения на шоссе, и, в соответствии с приказом комфронта, перейти с утра 20.10. в наступление на Малоярославец. «Стыдно с такими силами отдавать хоть один вершок территории врагу».
Наступление предполагалось осуществить встречным ударом вдоль Варшавского шоссе силами танковой и воздушно-десантной бригад, четырьмя артполками и полком реактивных миномётов. «Для наступления с задачей овладеть Малоярославец», о чем сообщалось в оперативной сводке штарма в 06:00 20.10, была сформирована оперативная группа полковника Чернобая в составе 9-й танковой, 152-й мотострелковой и 201-й воздушно-десантной бригад.
20 октября после артподготовки «в 8:00 части перешли в наступление», которое сразу же захлебнулось. За минувшую ночь противник успел укрепиться на завоеванных им позициях. «В течение ночи в район Воробьи и по прилегающим лесам просочились автоматчики противника. К утру противник подтянул до двух батальонов пехоты с минометами, подвез противотанковую артиллерию, крупнокалиберные пулеметы и создал крепкую противотанковую оборону». В результате наши «танки были встречены сильным артиллерийским и минометным огнем», а «пехота не продвигалась, попав под сильный минометный огонь».
Оценив ситуацию и поняв бесперспективность действий Голубева, штаб фронта еще в 9:45 утра приказывает ему прекратить наступление и перейти к обороне. «В данном положении наступление ваше успеха иметь не будет. /../ Впредь пока не будут приведены части в порядок, не проводить. В крайнем случае, ограничиться наступлением роты, поддержанной двумя-тремя танками, для отвоевания пространства до р. Протва».
Командарм, снова списывая с себя ответственность за непродуманные действия вдоль шоссе, соглашается с приказом, и довольно корректно оставляет для истории отказ уже от собственного вечернего приказа ссылкой на Маландина: «Это наступление на основании разговора с вами я вынужден сейчас прекратить и перейти к упорной обороне, ограничившись частными атаками».
К часу дня Боголюбов докладывал в штаб фронта, что, предприняв очередную атаку, наши «танки встретили сильное огневое сопротивление и успеха не имели. Лесная местность не дает возможности наступать танкам на широком фронте, большая грязь не позволяет транспортам и даже танкам свернуть с шоссе, все вязнет и буксует./../. К 13:00 бой шел в глубине леса 3 км восточнее Воробьи. Командарм решил силами 9 тбр и 201 ВДБ полностью восстановить положение».
«В направлении Воробьи сегодня был исключительно сильный бой. Противник переходил в атаку три раза», – сообщал Голубев в штаб фронта. В 16:00 атака противника повторилась, но была остановлена огнём оборонявшихся и их ответной контратакой. Командарм свидетельствовал, что «массы применения танков, как это имело место вчера, сегодня не было. Зато нажимало до 2-х полков пехотой.. /../ наша попытка контратакой восстановить положение позволила продвинуться только на 200 м.» Согласно боевому донесению Боголюбова, Голубев лично «выяснял точное положение частей и на месте отдавал распоряжения».
Во второй половине дня 20.10.остатки 152-й мсбр были приданы в качестве пехоты для 9-й тбр и снова брошены в бой. «В направлении Воробьи, сегодня был исключительно сильный бой. Противник переходил в атаку три раза. Я в течение всего дня находился в районе боя и у меня твердое убеждение, что противник сегодня надеялся прорвать оборону своей пехотой, вслед за которой намеревался ввести танковую группу. Мы сорвали ему это наступление», – сообщал к концу дня командарм-43 в штаб фронта. «Хорошо работали наши РС. Удовлетворительно справлялась с задачей обороны 9 тбр. Хотя отдельные танки под благовидным предлогом также пытались пробираться в тыл. С задачей наступления у этой бригады также не вышло. Правда возможность к этому была только по шоссе, ибо по сторонам в грязи вязли даже танки».
А в ответ на доклад он, как командующий, получил предупреждение: «Если вами не будут приведены твердой рукой порядок (части) в армии, то будете отстранены от командования и преданы суду». Указания по «наведению порядка» Голубев исполнил незамедлительно.
«201 ВДБ сегодня днем в бою показала, что она мало чем отличается от 152-й, поэтому я вынужден был в ней расстрелять 6 человек, вернуть беглецов и на ночь принять усиленные меры, чтобы не допустить отхода. 152-я приводилась в порядок, и обстановка требовала после расстрела перед строем, правда не всей бригадой, а отдельных ее частей, 11 ч/к, из них 4 командира, опять вести ее в бой».
Согласно воспоминаниям гвардии полковника медицинской службы Островского И. А., тогдашнего корпусного врача, командир 5-го ВДК С.С. Гурьев учиненного Голубевым произвола с 201-й ВДБ стерпеть не смог, крепко высказался по ситуации, что в дальнейшем, по его мнению, послужило причиной направления командармом воздушно-десантных бригад на самые трудные участки фронта армии.
К вечеру 20.10 части 43 А на данном направлении остановились в районе перекрестка шоссе с проселочной дорогой, идущей на Миньково, что в 2 км от Воробьев. Наступления на Малоярославец, запланированного командармом-43, не получилось.