«Три мушкетера» в театре Станиславского
Когда-то давно был я в театре Станиславского на мюзикле «Три мушкетера». Спектакль оказался откровенно халтурным. Тексты примитивные. Пение отстойное. Действо скучное. Я решил в антракте уйти. Но тут на сцене начались забавные события, причём, не предусмотренные режиссёром. Когда Дартаньян полез на лошадь (то ли деревянную, толи из папье-маше), то сначала никак не мог взгромоздиться, а когда запрыгнул, то свалился. Хотя зал был полупустым, но хохот прозвучал мощно. Когда Дартаньян спел дуэтом с Констанцией, то она, убегая от него за кулисы, споткнулась, запуталась в своих длинных юбках и с треском бабахнулась на подмостки, чем вызвала смех и хлопки. Уходящий в другую сторону Дартаньян обернулся на грохот, но не нашел ничего лучшего в этой непредвиденной ситуации, как по-джентльменски приподнять шляпу, помахать Констанции рукой и величественно удалиться. Зал взорвался аплодисментами. И я не пожалел, что побывал на этом спектакле.
Российские аэропорты
Российские аэропорты убыточны (по известной официальной! версии). Вот и решил Кремль устроить перенаименование - очередной распил народного бабла, чтоб поддержать аэро-олигархов. А миллионы дебилов пошли у них на поводу: начали выбирать нужных персон из предложенных кандидатур, стали дискутировать и устраивать митинги. Но, как только дебилы вознамерились предложить своих персонажей, их быстро заткнули, объяснив, что не всяк персона Кремлю угодна и что сейчас идёт всего лишь обсуждение, а назначать-то персон будет Сам…, который эту погремушку перенаименований и придумал – для недоразвитых. Раньше ехал человек в Домодедовский аэропорт и понимал, что это недалеко от метро Домодедовская. А когда появится аэропорт имени Пушкина, народ начнёт искать его около метро Пушкинская. Правда, прикольно? Олигархи! Постройте НОВЫЕ аэропорты! И называйте их, как хотите, хоть имени Егора Гайдара хоть Анатолия Чубайса. Ах, на новые аэропорты денег в стране, оказывается нет?
Бальзаковские женщины
Мать родила меня, когда ей шел 31-й год. Так с младенчества мне был привит вкус к женщинам бальзаковского возраста.
В школе мне девчонки не слишком нравились, так как они были глупенькие недоростки.
В 9-м классе я втюрился в учительницу по физике. Эта была 29-летняя красотка со спортивной фигурой и классным интеллектом. Я с энтузиазмом таскал за ней по классам приборы для демонстрационных опытов. Экспериментальная физика с тех пор стала моим любимым предметом. Училка была мастером спорта по настольному теннису. Она так меня натаскала в спортзале, что вскоре я получил первый юношеский разряд и стал чемпионом школы. От этой женщины я получил вторую бальзаковскую прививку.
Повзрослев, я пытался влюбляться в однокурсниц и других студенток, к сожалению, мои чувства носили поверхностный характер, любовью не колбасило. У меня «ехала крыша», как правило, только от 28-35-летних преподавательниц. Итак, я получил ещё дюжину «прививок». Парочка исключений лишь подтвердила правило.
С годами мои пристрастия не поменялись, как я ни старался. Бальзаковский возраст притягивает меня, как магнит. На 20-летних девушек я реагирую, как на малышек, а на 40-летних дам – как на старушек. Я пытался подойти к вопросу рационально, но - увы. Рефлексы непоколебимы. Кобелимы. Чувствую себя подопытным кобелём бальзаковской физиологии.