Джемма
Пришло время, когда мне надоело вести дневник. Оглядываясь назад, могу предположить, что это случайное решение в итоге избавило меня от огромного количества возможных проблем. В один прекрасный, действительно прекрасный момент, моя жизнь превратилась в сказку. Сказки не вдохновляют. Они помещают тебя в сенсорно-депривационный кокон, и ты совсем перестаёшь соображать, воспринимать реальность, думать о чём-то, только сосредотачиваешься на ощущении умиротворения. Ты больше не нуждаешься ни в чём, и сначала это даже хорошо. Весьма непривычное ощущение – бутылка, наполненная до краёв. Зато потом что-то происходит, меняется. Тебе начинает казаться, что всё подходит к логическому завершению, что ты стареешь с невероятной скоростью, хоть это и незаметно для окружающих. Но ты знаешь лучше, знаешь точно, что скоро умрёшь.
Вообще-то, я думала, что уже давно умерла. Лет восемь назад, в кондитерской на Хоббат Стрит, у Мэри Стил, подруги миссис Шоу, где-то между шоколадным тортом с малиновым джемом и ванильно-цитрусовым с черничным муссом. Я помню, как запихивала рот один кусок за другим, а Мэри смотрела на меня, словно на подопытную. Её рука сжимала серебристую ручку.
- Мне кажется, или мы нашли победителя? – возбуждённо спросила она.
Я кивнула в ответ, замедляя процесс жевания насколько это было возможно, чтобы подольше помолчать.
- Ванильное наслаждение с двумя начинками, да? – прозвучало ещё более возбуждённо. Мэри упивалась своим успехом, думая, что демонстрирует мне чудеса чтения мыслей.
Я снова кивнула, не желая её разочаровывать. Она просияла. Я едва не подавилась. Всё должно было быть как минимум наоборот, ведь это был торт не для её свадьбы, а для моей.
В итоге я попросила завернуть мне немного с собой. Вечером мы с Тодом умяли ванильное наслаждение с двумя начинками за просмотром «Скорой помощи». С годами сериалов и фильмов, которыми мы оба наслаждались в равной степени, становилось всё меньше и меньше. Только Тод об этом не знал.
- Такой же, кстати, будет у нас на свадьбе, - вспомнила я, облизывая ложку.
- Хорошо. Можешь завтра позвонить и заказать ещё один, небольшой? У Лоис день рождения.
Я почувствовала, что должна бы обидеться, ведь только что, благодаря Тоду, наш свадебный торт перестал быть чем-то особенным. Теперь его будет лопать противная секретарша Лоис под аккомпанемент сахарных поздравлений. Но обижаться, по правде говоря, было глупо. Торт действительно не особенный. Такой стоял уже на тысячах свадебных столов, да и не только свадебных. Вкусный, по приемлемой цене. Отличная находка, спасибо одухотворённой Мэри Стил.
И вот примерно в то время я поняла, что умерла. Умерла Джемма Кроул, которая не знала, каким будет её завтра, которая записывала свои сокровенные переживания в дневник, у которой всегда была припрятана парочка заветных желаний. Я затолкала в рот очередной кусок ванильного наслаждения и мысленно проводила Джемму Кроул в лучший мир. С тех самых пор меня посещало много идей относительно того, какой должна быть перерождённая, точнее, мёртвая Джемма. Но все попытки испытать себя в новой роли венчались провалом, пока однажды мистер Кирк – одинокий старикашка-сосед, не заглянул ко мне, чтобы дать совет по поводу моей очередной затеи – органического сада. Я вычитала в женском журнале, что сейчас модно жить на самообеспечении. Вроде как если ты не выращиваешь помидоры и не шьешь себе одежду, то ты какая-то недо-женщина. Я подумала, что выращивать помидоры не так уж и страшно. К тому же мистер Кирк с удовольствием согласился просветить меня по этому поводу от и до.
До помидоров мы не добрались. Старик, очевидно, истосковавшийся по компании, принялся самозабвенно изливать мне душу. Честно говоря, я ничего не имела против. Его душевные терзания внесли хоть какое-то разнообразие в мою рутину, состоящую из пролистывания журналов в поисках очередных идей, принятия долгих ванн или просмотра «Медиума с Лонг Айленда». Если что, в медиумов я не верила, но мне нравилось наблюдать за Терезой, её огромными ногтями и пышной причёской. С ней всегда случалось что-нибудь интересное, куда бы она ни пошла. Вот и со мной случилось в тот день, когда мистер Кирк разрыдался на диване. Он рассказывал о своей Бетти, о тяжёлой разлуке и незатянувшихся ранах. В моей жизни никогда такого не было. С Тодом вместе со школы, потом появился Зак. На Шри-Ланке или в Непале я считалась бы официальной двоемужницей. Знаю, потому что однажды ни с того ни с сего захотелось этот вопрос погуглить.
Из истории мистера Кирка родился мой первый роман «Воссоединение», благодаря которому я встретила Селену и приобрела мировую известность. Вообще-то, первое вдохновляло куда больше, чем второе. Ведь Селена стала моим альтерэго, невидимым видимым другом.
- Знаешь, чем на самом деле закончилась история о Золушке? – шепчет Селена, чавкая попкорном. От неё пахнет сыром и маслом. Она дышит мне прямо в лицо, пока на экране мистер Грей дышит в лицо Анастейше, - пятидесятипроцентный шанс, что она вышибла себе мозги. А знаешь почему? – Селена говорит всё громче и нахальнее, ведь люди вокруг встают и уходят вовсе не из-за неё, - нам не показывают, что было после свадьбы, когда действие гормонов ослабло, и остались просто Принц и просто Золушка, Адам и Ева. Они ведь инь и янь, им нельзя друг без друга. У них уже образовался симбиоз, превративший их практически в один организм. Но остановить это можно лишь пустив себе пулю в лоб, вот сюда – она тычет пальцем в потенциальное место для пули у себя на голове – или знаешь что?
- Что? – спрашиваю я, затаив дыхание.
Селена смотрит на меня как-то грустно:
- Или будет как у тебя. Ты пока одна симулируешь оргазм или Тод тоже? - не дожидаясь ответа, она продолжает, - если хочешь знать наверняка, сожми вагинальные мышцы, когда он будет вытаскивать член. Фокус в том, чтобы снять презерватив, а потом аккуратно его проверить.
Хорошо, что в кинозале темно. Я краснею моментально, но в глубине души мне нравится всё, что говорит Селена. Моё альтерэго по определению должно быть таким.
- У них хотя бы есть красная комната, - она продолжает, кивая на экран, - где после свадьбы можно лупить друг друга. Вот почему у этих отношений куда больше шансов закончится естественным путём, а не пулей в лоб.
Я раньше задумывалась о самоубийстве, ради очередной роли – роли страдающей домохозяйки. Пока не поняла, что убивать себя не стану. Яйца монстра, ставшего продуктом нашего с Тодом симбиоза, всё ещё контролировала не я.
Когда «Воссоединение» разлетелось миллионным тиражом по миру, меня стало преследовать странное ощущение, будто моя сказка подошла к концу. Сначала проклятые журналисты физически вырвали меня из сенсорно-депривационного кокона. Одно интервью за другим: на телевидении, на радио, на моём диване. Но самое ужасное, что бедному мистеру Кирку и его Бетти приходилось практически повсюду со мной таскаться. Нас сажали за один стол, ставили рядом, фотографировали со всех возможных ракурсов, а меня постоянно спрашивали: почему ваша книга ожила? Это магия? Раньше такое уже случалось? Вы обладаете способностью влиять на будущее?
Даже соседи вдруг вспомнили о моём существовании. Стали здороваться и разговаривать со мной. Я поливала газон, и они поливали газон. Я выходила на пробежку, они тут как тут. Будто весь наш район вошёл в симбиоз, или между нами образовалась связь, как между маткой и ульем. Все неосознанно подключились к моему разуму и задышали со мной в одном ритме.
- Я обязательно поделюсь с тобой своим фирменным рецептом тыквенного пудинга.
- А ты знала, что миссис Олден строит глазки новому почтальону?
- Писательство, это так увлекательно! Я тоже мечтаю написать книгу. Любовный роман. У меня даже есть некоторые наработки, так, ничего особенного. Если хочешь, могу показать.
Одним словом, новая роль Джеммы Шоу нашлась сама собой. Простите, супер-женщины, но свитера и помидоры я всё-таки продолжу покупать.
Кажется, я уже говорила, что сказке пришёл конец? По-моему, это прозвучало как-то не слишком убедительно, поэтому я повторюсь: сказке пришёл конец. И виной тому не журналисты, и даже не приставучие трутни-соседи, а всего лишь сны. Хотела сказать, что с них-то всё и началось, да только что? Как назвать то, что начинается, когда заканчивается сказка?
Прекрасно помню самый первый раз. Я задремала на диване в гостиной под телевизор. Как вам такие будни богатых и знаменитых? То, что мне приснилось, сперва прикинулось кошмаром. Пустой коридор, длинный, бесконечный. Освещение слабое, лампочки постоянно мигают. Я иду по холодному каменному полу босиком, мне хочется поскорее убраться оттуда. Свет трещит. Я смотрю по сторонам и вижу решётки. Пустые камеры с решётками, как в тюрьме. Наверное. В действительности я никогда не бывала в тюрьме. Мне страшно. Я разворачиваюсь и собираюсь пойти назад, но вижу только бесконечный коридор. Выхода нет. Сердце колотится. И вдруг раздаётся голос – женский, протяжный. Я отчётливо слышу: «Помоги мне…» и на том просыпаюсь.
- Приснился кошмар, и ты уже обписалась? Да ладно, Джемс. Мне тоже снятся реалистичные сны. Например, со Скарлетт Йохансон. Мы в джакузи. Она кормит меня клубникой, - Зак успокаивает меня из Кейптауна.
- Рада за вас, только я была в тюрьме, а не в джакузи, - говорю я, притворяясь, что его несерьёзность меня задела. Это не так, кстати.
- Окей, я заткнусь. Только ты не сходи с ума. Может, это к тебе новый сюжет приходит? Взять Менделеева и его таблицу…
Мне понравилась теория Зака. Он всегда выдавал очень интересные теории.
- Это потому, что я – буддист, - объяснял он.
Ах да, ещё Зак самопровозгласил себя буддистом. Вернулся из очередной поездки в Тибет, где снимал местных монахов, и заявил, что не хочет и не собирается становиться буддистом, а уже, собственно, он и есть. Крещёный в католической церкви, выкуривающий по пачке Marlboro в день, отпускающий пошлые шуточки. Зато вскоре он купил и поставил напротив своей кровати здоровенную статую Будды. Наверное, этого достаточно, чтобы считаться буддистом. Он показал мне её по скайпу, и мне понравилось. Нина, его девушка, позвонила через неделю:
- Однажды я помру со страха, - делилась она, шинкуя овощи на салат, - клянусь, этот Будда за мной наблюдает. Может, ты поговоришь с Заком и заставишь избавиться от проклятой статуи?
Нина меня недолюбливала. Они не признала бы так открыто мою власть над Заком, не будь на то серьёзной причины. Видимо, статуя была серьёзной причиной. Я предпочитала не вмешиваться в их отношения, но всё же поговорила с Заком. На следующий день он переставил своего Будду в гостиную, а Нина съехала к подруге.
Но меня больше волновал мой сон. Следующей ночью я опять попала в ту же тюрьму, и тот же голос простонал: «Помоги мне…», только на этот раз чуть ближе. Это продолжалось около недели. Голос всё приближался и приближался. Становилось по-настоящему невыносимо. Каждую ночь перед тем, как лечь в кровать, я начала молиться. Становилась на колени и читала «Отче наш».
Спустя ещё неделю сон начал меняться: я не только слышала голос, но и чувствовала чьё-то присутствие. Останавливалась напротив камер и заглядывала внутрь, пока однажды не увидела её. Она пряталась в темноте, но сомнений не было – она там. Я подошла ближе, к самой решётке и осторожно спросила:
- Кто ты?
Тут же последовал тихий ответ:
- Та, кому ты напишешь жизнь.
Всё, что было дальше, похоже на настоящее безумие. Я вполне могла бы использовать свою историю, как сюжет для книги. Меня бы поставили на полку в отдел фантастики или мистических триллеров. Никому бы и в голову не пришло, что всё это, слово в слово, приключилось наяву.
После того как женщина сообщила, что в моих руках её жизнь, какое-то время я больше не видела снов. Ложилась в постель, закрывала глаза и проваливалась в чёрную дыру, а когда открывала их, было уже утро. Но меня это ничуть не беспокоило, даже приносило облегчение. Прогулки по тюремным коридорам, пусть и нереальные, особенно не воодушевляли. Лучше без снов вообще. Я не задумывалась об этом. Вряд ли кто-то вообще об этом думает. Если не участвовать в специальном эксперименте, а просто жить, то сон воспринимается, как необходимая передышка, подзарядка для мобильника. Ты не анализируешь свои фазы сна, когда последний раз тебе что-то снилось и почему не снится ничего уже вторую неделю. Ты занимаешься привычными делами, отбиваешься от ежедневных звонков Селены, напоминающей о твоём писательском успехе, как о пережитом раке груди:
- Хреново, что твой первый роман сразу же выстрелил. Теперь ожидания завышены. Всё, что ты напишешь дальше, будут сравнивать с первым. А ты никогда не напишешь ничего лучше, просто потому что так работает жизнь. Так что у тебя есть все шансы стать второй Харпер Ли. Но продолжать всё равно надо. Меня допекают из издательства, хотят знать, над чем ты сейчас работаешь. А я допекаю тебя. Всё справедливо, так что без обид.
У меня не было никаких обид, просто я ни над чем не работала. Почему? – интересовалась Селена. Но я не знала почему. Наверное, потому что не приходило ничего в голову.
- А ты придумай! – не унималась она.
Вот и отец тогда сказал – придумай. Закончилось тем, что умерла моя собака. Почему-то я сразу об этом вспомнила. Но теперь не боялась, что кто-то снова умрёт. Я просто понятия не имела, с чего начать. Идей не было, вот и всё. Смирись, Селена. Смирись, мир. Зак предложил пройтись по другим соседям, может, у них завалялась ненужная любопытная история, но это прозвучало, как шутка. Тем более, видеть надоедливых соседей мне совсем не хотелось.
В тот период всех очень волновало отсутствие у меня идей. Тод говорил:
- Творческий кризис.
Селена требовала:
- Ну, хоть что-нибудь напиши. Они готовы заплатить кучу денег за любое дерьмо, которое ты им подсунешь.
Зак продолжал иронизировать:
- Наведайся к мистеру Кирку и Бетти. Возьми у них интервью. Уверен, сможешь потом написать камасутру для престарелых.
Одним словом, все были взволнованы. Кроме меня. Я никогда всерьёз не верила, что смогу стать настоящей писательницей, наверное, именно поэтому меня не пугала возможность того, что я больше никогда ничего не напишу. В мире существовала куча других, более интересных занятий. Например, каллиграфия. Ровные, красивые буквы, изящные завитки, плавные соединения. Какая разница что писать? Гораздо важнее как!
Скорее всего, этим бы я и увлеклась в ближайшем будущем, если бы однажды, войдя в кабинет Тода, оборудованный на первом этаже возле гостиной, не увидела за столом мужчину. Он практически лежал, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Полуденное солнце припекало его лысую макушку. Я закричала, но мужчина даже не вздрогнул. Приглядевшись, я вдруг осознала, что знаю его. Совершенно точно знаю, кто он, как оказался в моём доме и, главное, что мне делать дальше. Он не причинит мне вреда, потому что его не существует. Пока не существует. Бросившись к полке, я схватила один из лежавших на ней блокнотов, открыла на первой чистой странице и принялась записывать, осторожно наблюдая за своим нежданным гостем со стороны.