ГЕРОЙ
(история Отечества в 137 мемах)
Из записок профессора П. М. Дурова.
Часть 1-я.
Смерть шпиона
1.
Умер Гера Козырь, дядя Гера, мой лучший агент.
Шпион, сексот, резидент, осведомитель, доноситель, соглядатай, информатор, разведчик, вербовщик, шпик, лазутчик, лягавый, крот, гороховое пальто, топтун, хвост, ищейка, видок, филер, стукач, слухач...
Свой среди чужих (чужой среди своих), лиса в барсучьей норе, казачок засланный.
Нат Пинкертон, Мата Хари, Джеймс Бонд...
Вздор все эти клички.
Мир праху твоему, резидент русской Речи!
Доблестный разведчик бескрайних пространств, где рождаются слова!
Защитник и блюститель родного языка (который тоже — наше Отечество).
И все же, выберу для характеристики своего коллеги синоним "слухач", как наиболее точный.
Проясняющий суть дела.
Слух у дяди Геры был уникальный.
Ловил он:
Неба содроганья, и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье.
Музыку сфер.
Бедные, ласковые, грубые, мимолетные, бессмертные слова людей.
Скончался в канун своего 71-летия (за вычетом последних больничных недель был еще
ого-го, герой, огурчик).
Царствие ему небесное.
Вечная память.
Земля пухом.
Упокой, Господи, душу раба твоего.
Спи крепко, милый тлен, до радостного утра.
Дай, Бог, душъ его спасенье.
А косточкам его покой
В могилъ, в мать-землъ сырой.
На холмике пусть травка зеленеет,
Над ней соловушка поет
И дева-ивушка, склонясь, ветвями веет.
Или, как говорили древние римляне - пусть собаки не смогут вырыть твои кости.
Я не ерничаю, я плачу.
Не паясничаю, не валяю ваньку (валенок; дурака), не корчу шута (горохового), не фиглярствую, не гаерствую, не балаганю, не выламываюсь, не выпендриваюсь, не выкаблучиваюсь, не выеживаюсь, не шалю, не починяю примус, не троллю, не кормлю тролля.
Истинно скорблю.
2.
Полное имя его было Георгий Лаченальдович Козырев.
С собственных слов Геры, которые слышал я, под градусом, подходящим для задушевных исповедей, на корпоративных журфиксах и барбекю:
Отец, крещенный Трофимом, в 30-е переименовал сам себя в Лаченальда (Лагерь челюскинцев на льдине).
Далее, однако, папина приверженность советской моде не пошла - супруга осталась Маланьей, по христиански, даже по крестьянски; сына нарекли, глядя в святцы, Георгием.
Егорий весенний.
Георгий-победоносец.
Защитник Отечества.
Щит и меч.
Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет.
Невыносимые для иностранца три «щ» в слове «защищающий».
Имя-орден.
Полный георгиевский кавалер – это кое-что.
"У меня солдатский Георгий и золотое оружие", - звучит.
И святой Георгий тронул дважды пулею нетронутую грудь.
Правда, сокращалось это имя в быту как-то сниженно, курезно: Жора, Гоша, Гога.
Жора - жру. Жор напал. И ржу.
Гога - гогочу. Будет тебе и Гога, и Магога.
Гоша - рожа на три гроша. На тебе, Гоша, что нам не гоже.
Родители решили, что мальчика будут звать: Гера.
Это привилось, и в дальнейшем все - друзья-приятели, коллеги-агенты, начальство, постоянные, а также случайные подружки (а он по женской части был не промах) называли его ГЕрой или Козырем.
ГерОй!
Кстати, и внешне Георгий был похож на победителя дракона с иконы - длинный и тощий, но жилистый, косая челка по бледному лбу, кавалерийские черные усики.
Взгляд испытывающий. Взыскующий даже.
Рот надменный.
Талия узкая, как у двадцатилетней девицы.
В рифму косой пряди - копье, пронзившее тулово гадины.
Егор из-за синих гор.
Из ряда вон.
Превосходящий, так сказать, людскую массу.
Сопрягающий себя с вечными ценностями, а не с сиюминутными предрассудками толпы.
Хотя и не обретший пока в современности истинно достойного себе поприща.
Мол, это только потому я еще не сверхчеловек, не гигант, не победитель-триумфатор, что мне случай подходящий не представился - достойный себя подвиг сыскать и суть свою истинную граду и миру продемонстрировать.
И вороного обуздать, и дракона копьем пронзить, и девицу-красавицу от чудища спаcти.
А как только, так сразу.
Ничто не слишком.
3.
Да, его нет.
Нет его, да.
Кончился, скончался, оставил земные пределы, переселился в мир иной, ушел к пратцам, подавился мацой, отдал концы, скапутился, предстал перед всевышним судией, приказал долго жить, испустил последний вздох, возлег на лоно Авраама, отправился на Елисейские поля, уснул, угас, опочил, закрыл глаза, смежил вежды, преставился, перекинулся, отмучился, отмаялся, дух вон, в зобу дыхание сперло, протянул ноги, сыграл в ящик, дал дуба, врезал дубаря, откинул копыта, отбросил коньки, стал героем, принял ислам, пропел лебединую песню, надел деревянный костюм, уехал в Могилевскую губернию, до пригоршни праха истлел, пророс лопухом, получил лунный загар, сдох, околел, пал, гигнулся, хвостанулся, крякнулся, в ухряб съехал.
Заиграл сполохом Северного сияния.
В траурной гондоле причалил к ледяной Луне.
Распался на атомы.
На кварки.
На бозоны Хиггса (так по-модному?)
Прекратил белковую жизнедеятельность.
Летально завершился от двусторонней пневмонии.
Слишком много втянул в себя книжной пыли.
Задохнулся.
Вдохнул, а выдохнуть уже не смог.
Что, собственно, предпочтительнее - кануть в небытие или предстать пред Всевышним Судией?
Возлечь на лоно Авраама или врезать дубаря?
На Елисейские поля отправиться или исчезнуть окончательно и бесповоротно?
Оставляю на усмотрение читателя.
4.
Скончался Г. Л . Козырев, человек небедный, в отделении интенсивной терапии лучшей столичной больницы.
В (царской) палате реанимации.
Под строгим контролем медицины.
Возможности ее, как известно, безграничны, только вот, возможности больных ограничены.
С консультациями светил, индивидуальным постом у кровати и грамотным сестринским уходом.
С памперсами, пахнущими бергамотом, ванилью, пармской фиалкой.
На смертном одре навещали его в хосписе члены семьи и коллеги по словесному департаменту.
А также (особым, мистическим образом, о котором не хочу сейчас распространяться) патроны наши в вечности, небесные покровители:
Ожегов, Виноградов, Евгеньева, Нечаева, Шведова, Ушаков, Захаренко, Добровольский, Галкина-Федорук и далее по протоколу.
Сам Даль Владимир Иванович с верным редактором своим Бодуэном де Куртене, оставив на время вечные эмпирии свои, почтили визитом.
Мы, ловцы лексем, словесники сыска, своих не бросаем.
Да если б и хотели, невозможно это.
Нельзя разорвать тонкую связь слов.
Связь без брака, в обеих смыслах. По любви.
Мы, насквозь пропитанные лексикой, переработавшие свою человеческую плоть в слово, вправе после физической гибели рассчитывать на пристойный облик в виде книги, толстого коленкорового тома, подарочного, с золотым обрезом, фолианта.
Трехтомника: «Тело», «Душа», «Дух», переплетенного в кожу.
Рядовым охотникам за крылатыми мемами не достается ничего, кроме нескольких сносок в примечании. Десятка словечек, представленных в Большом академическом словаре живаго русского языка с пометкой "доставлено ст. науч. сотр. ИЛП РАН доц. Г. Л. Козыревым".
Но в том-то и штука, что существовать эти словечки будут всегда.
До архангельских труб, до долины Иосифата.
Доколь в подлунном мире жив будет хоть один...
Прервусь на минуту - Пушкин, реющий в поднебесье, помахал крылом...
Доколь в мире жив будет хоть один русский, россиянин, русскоговорящий, русскоязычный, русист, русофил, русолюб.
Белый, красный, патриот, либерал, западник, славянофил, революционер, государственник, левый, правый, почвенник, космополит, праведник, грешник - носитель языка.
Хоть один пиит или его читатель.
Рассматривавший в детстве картинки в букваре: березка под ветром; окошки, горящие вдали; старая отцовская буденновка в шкафу (а вдруг, еще пригодится); заветная скамья у ворот; мать над колыбелью; скворец на коньке крыши; проселочная дорога, убегающая за горизонт.
Доколь березке стоять во поле, доколь дороге бежать, а детям учить букварь, дотоль не кончится и дядя Гера.
5.
За 39 лет трудового стажа агент Козырь сдал в словарь 137 новых единиц лексического хранения.
Его специальностью были идиомы, фразеологизмы, мемы и особенно, так называемые крылатые слова.
Дословный перевод с немецкого Geflugelt Worte, что в свою очередь является калькой с древне-греческого, фразы, встречающейся у Гомера:
В двери вступив, Одиссея он стал принуждать, чтоб покинул
дом свой; и бросил ему, раздраженный, крылатое слово:
Прочь от дверей, старичишка, иль за ноги вытащен будешь.
Первое на свете Geflugelt.
И оно, как ни странно, о нем, о Георгии Козыреве.
За ноги вытащен из собственного дома он, таки, был.
Выселен по суду, на 58-м году жизни, со своей дачи в Серебряном Бору.
Выкинут на мороз (я не шучу) своей сожительницей Региной Петровной Дольской и ее сводным братом Никандром.
За руки-за ноги, раскачать - и на обочину.
Котомочку-посох в руки, и ступай, мил человек, куды глаза глядят.
Увы.
Моего академического влияния едва хватило на противостояние сей черной риэлторской интриге.
Достойной пера Вильяма нашего Шекспира по накалу страстей и филигранности мизансцен.
Я возмутился.
Отелло рассвирепело.
Лир ударил по струнам горестной лиры.
Прочти, монолог, Гамлет, сквозь гам лет.
Быть или не быть, быт ли не быт, бить или не бить.
Бить!
Быть!
Быт!
Надевал я все свои ордена и ходил по высоко-чиновничьим кабинетам.
Пришлось и старых друзей побеспокоить.
С которыми, бывало, вместе ловили мы крылатые лексемы на Беломор-канале, в Комсомольске на Амуре, Байконуре, на целине и Братской ГЭС .
Силовики тоже суть охотники за словами.
Даже их самоназвание, подхваченное публикой, это искаженное (сокращенное) «словесники» - с...ло...ики.
Они курируют словарный запас населения, а как вы думали, кому же еще, на самотек, что ли, государственное дело пустить.
Важнее всего в державе - то, что народ говорит.
Имел я генеральную баталию в бюро недвижимости «Милости просим».
И одержал славную викторию.
Победа правды и справедливости в традициях нашего отечества.
Глубоко она заложена в наш менталитет, национальный характер, суть нашу.
Хотя по жизни победа сия чужда, как правило, всякой патетики:
И чо (шо, што, що)?
В крайнем случае, еще добавят:
Ты прав, с тебя бутылка.
Или просто:
Ну!
Первым к финишу пришел (финиш тебе).
Флаг в руки, барабан на шею.
Пробил головой стену, что будешь делать в соседней камере?
Улыбнись до ушей и веревочки пришей.
Исправление судебной ошибки, признание сделки юридически ничтожной и восстановление истца в своем праве совершилось.
Но, увы уже после физической кончины вышеупомянутого истца.
Умер он, так и не узнав, что отмщен.
6.
Козырев, под старость лет обобранный и оболганный, сам предсказал свою участь в юношеском стихотворении (поэты — пророки!):
Переехало собаку колесо.
Колесо телеги-жизни, вот и все.
Оттащили псину за ноги в кювет,
Оттащили, поплевали, и привет.
И меня вот так же за ноги возьмут,
Не посмотрят, что одет и что обут.
Не посмотрят, что талантливый поэт,
Так же кинут меня за ноги в кювет.
Георгий Лаченальдович хотя и происходил, что называется, из простой семьи (отец - охранник НКВД, ворошиловский стрелок, мать - ткачиха Трехгорной мануфактуры), даже в ранние годы изящной словесности не был чужд.
Посещал он обычную среднюю школу, которая, конечно, нормальному ребенку может внушить отвращение к русской литературе.
«Разбираемой» на уроках.
Так, что не собрать обратно.
Униженной экзаменационными допросами.
Расчлененной в сочинениях.
Сведенной к тесту на ЕГЭ.
Но выручала - любовь.
Она дышала всюду.
Что и отражено в бессмертных школьных перлах.
Ленский и Онегин неодолимо влеклись друг к другу, как волна и камень, стихи и проза, лед и пламень.
Татьяна единственная женщина, которая полностью удовлетворяла Пушкина.
И рубаха нараспашку, и душевное волнение Кутузова - все говорит о его близости с простым солдатом.
Во время второго акта Софьи с Молчалиным, у них на лестнице сидел Чацкий и все слышал,третий, но не лишний.
Печорин сначала овладел Казбичем, а потом его красавицей-сестрой .
Казбич утешился тем, что овладел конем.
Печорин хотел полюбить Бэлу, но ему это не удалось, как не удалось ему это и с Максимом Максимычем.
В своей жизни Обломов имел только одного Захара.
Павел Петрович был безупречно выбрит и выхолощен.
Базаров сблизился с Аркадием на сеновале.
Герасим бросил Татьяну и связался с Муму.
Декабристы накопили большую потенцию и излили ее на Сенатскую площадь.
И сказал Тарас Бульба сыну: «Чем я тебя породил, тем я тебя и убью!»
Гоголь одной ногой стоял в прошлом, другой приветствовал будущее, а между ног у него имела место жуткая действительность.
Анна Каренина сошлась с Вронским новым, неприемлемым для России способом.
Не найдя ни одного достойного мужчины, Анна легла под поезд.
Рахметов был сильной личностью, он месяц мог обходиться без пищи, неделю без воды и день без женщины.
От Чичикова понесла даже птица-тройка.
У Остапа Бульбы не было девушки, и поэтому он любил только Родину.
Между литературой русской и советской в этом отношении прослеживалась прямая преемственность:
Свинарка сошла с трибуны, и на нее тотчас же влез председатель.
По берегу реки шел Челкаш, и через его рваные штаны было видно его пролетарское происхождение.
Маяковский доставал из широких штанин самое дорогое и предъявлял это мировой буржуазии.
Мересьеву непросто было научиться любви с костылем, очень жестким и шершавым.
Парторг взял молодую ткачиху за живое.
Анка полностью отдалась своему пулемету и даже забыла Петьку.
Когда я прочел роман Горького «Мать», я сам захотел стать матерью.
Именно любовные сцены отечественной классики сформировали тягу Геры к словесности.
Он состоял с литературой в связи, сближался с ней, раскладывал ее на диване, проникал в нее, овладевал ею.
Литературовед?
Литературофил, литературофаг, литературоман.
Гера Козырев был бабник от литературы.
Ухажер, соблазнитель, хахаль, юбочник, сердцеед, донжуан, казанова, ловелас, бельмондо, кобелино, кобельеро, плейбой, повеса, волокита, котяра, ходок, ядрыга, бабник, блудник, сладострастник, ловец… (и. т. д., всего 65 словарных синонимов).
Ловец.
Вечная погоня за всё новыми идиомами стала для него способом удовлетворения основного инстинкта.
Он освоил все приманки, все орудия лова, все виды оружия в этой охоте.
Даже поступил на заочное отделение филфака Нефтепоганского народного коммерческого гуманитарно-сельскохозяйственного университета имени Римской Волчицы и Индийской Священной Коровы (в МГУ по конкурсу не прошел).
И успешно сей вуз закончил, получив диплом по специальности: любовь к искусству.
Святому эскюйству.
Без взаимности, увы.
Ну, не совсем чтобы уж вовсе.
С некоторыми надеждами автор.
С отдельными проблесками (из миров иных).
Но недостаточно яркими.
Не феерическими, так сказать.
История довольно типичная, даже банальная.
Таких случаев в нашем деле 99 на 100.
Пограничная ситуация. Между талантом и посредственностью, здоровьем и болезнью, нормальностью и безумием (священным).
Баловаться писательством начал в юности, втянулся, да так никогда и не бросил, (впрочем, кто теперь не писатель).
И стихами грешил, и прозой.
Стихи хорошие, но открытия нет.
Стихотворство не есть еще поэзия.
Нет чего-то особенного, своего, лишь этому автору присущего, что заставляет читателя удивиться и запомнить имя.
В зрелые годы сочинял эротические новеллы.
Боккаччо с боками накаченными (в тренажерном зале).
Вполне себе тексты.
Могут иметь место быть.
Но могут, граждане, свободно и не быть.
И их отсутствия в мире (равно как и присутствия) никто, в общем не заметит.
Есть они, нету их - какая, к ляду, разница.
Грубо, но правда.
Чего-то до последней убедительности, веры без сомнений, не хватает.
Какой-то малой малости.
В искусстве ведь всё всегда "чуть-чуть".
Вот-вот.
Сейчас-сейчас.
Чуть что.
Один шажок.
Но большинство адептов этого шага так за всю жизнь и не сделают.
Покойтесь с миром, недурственные тексты (всех времен и народов).
Уймись, бес графомании.
Любим мы Геру не за это.
Не с новеллистикой своей и лирикой вошел он в отечественную словесность, а с уникальной коллекцией бессмертных идиом.
Добытых сетью и в сети (агентурной, живой - и интернетом).
Попавшихся в хитроумно замаскированные ловушки.
Или пойманных наивным детским марлевым сачком, а-ля Вольдемар Набоков.
7.
Хотя, крылатые слова - это не бабочки с крылышками, не какие-нибудь там стрекозы-комарики и прочие эфемериды, не рыбки золотые, не птички божие в вольном эфире, как читатель мог себе вообразить.
Такие сравнения применимы разве что к рядовым перлам разговорной речи, которую слышишь каждый день (скорее, перловка, чем жемчуг).
Настоящий мем, парадоксальный, наполненный древней мудростью человечества, обладает подобием человеческой личности.
Это благовоспитанный господин в ретро-крылатке, путешествующий по свету на лексусе с вышколенным шофером и битком набитыми смартом чемоданами крокодиловой кожи.
Это дама высшего света, в полном бальном туалете и брильянтах.
Элита словаря.
Но и таковые субъекты не могли устоять перед приманками, расставляемыми охотником Георгием, не попасться в его ловушки.
Их присутствие в мире он устанавливал чутким своим слухом.
Он наблюдал их, интриговал, пас, брал в разработку, вербовал.
Очаровывал, обаял, прельщал, приманивал, соблазнял, завораживал, искушал, вводил в грех, сбивал с пути истинного.
Далеко превзойдя в своем искусстве других агентов.
Не насиловал, упаси боже.
Убеждая, вынуждал.
Согласиться, так сказать, добровольно-принудительно (комсомольский мем брежневского периода).
На что?
Подписать бессрочный договор с нашей фирмой.
Расписку кровью.
Своего рода хартию о продаже души.
Большинство пойманных всеми академическими Пинкертонами и Штирлицами идиом в окончательную редакцию "Большого словаря русского языка" так и не вошли.
Исчахли. Умерли по дороге. Забылись, как и не бывали, такие свеженькие поначалу: "желаю творческих узбеков", "баба с возу - волки сыты", "аццкий сотона", "если друг оказался вдруг и не друг и не враг, а Трамп", и сонм их.
Но сто тридцать семь, наиболее жизнестойких, отловленных Герой, живехоньки.
И все они, как я теперь не без удивления осознаю, несут определенный провиденческий посыл.
Четко прослеживаемую связь с биографией покойного.
Мало того (и не думать об этом не вправе я ) - это наша с тобой биография.
8.
Жизнь - любовница неверная.
Мне нужна не женщина, мне нужна лишь тема.
Погубили героя не слова, погубили его женщины (Регина Петровна, да кабы только она одна).
Свидетельствую, что все Герины любовницы были истинные Гламурные Киссо в Полном Боевом Раскрасе.
Регина, из кошек кошка, даже имеет хвост, пушистый, полосатый, весьма гармонирующий с ее люкс-задом.
Длинный хвост френдов и френдесс.
Шлейф слухов, сплетен.
Вбросы.
Всхлипы.
Фэйки.
Фаны.
Фолы.
Филы.
Хейтеры.
2000 селфи.
90845 «добавленных в друзья».
90844 «исключенных из друзей».
400000 лайков и шеров, смайлов и смузи.
40 (бочек арестантов) флэш-бомб.
Киссо, Котенция, Котесса на ярмарке тщеславия.
Определяющим критерием являлась внешность: как данные матери-природы, так и умение их преподнести, подчеркнуть (или перечеркнуть, если требуется).
Женщин, богом обиженных, не получивших от Всевышнего при раздаче прелестных ножек, грудок и прочего, Георгий вниманием не удостаивал. Никаким их ИБДМ (исключительно богатым духовным миром) не интересовался, на сокровища интеллекта не велся, золотыми россыпями нравственности не прельщался.
Ну, богатый у тебя духовный мир, женщина.
Да мне-то что в этом.
Нравились ему экстерьерные красотки - клевые, крутые, кавайные, улетные, уматные.
Отношения развивались по известной мужской схеме:
Муси-пуси.
Ля-ля-тополя.
Конфетно-букетный период.
Ах сосед мой, сосед,
Я твоя соседка,
У тебя штепсель есть,
А у меня розетка.
Покупание совы.
Диванно-кроватный период.
Волшебное слово "the game over».
Милый друг, не скучай, ты меня не забывай.
Может днем, а может ночью я вернусь, ты так и знай.
А может не вернусь.
Это жизнь, детка.
Ледниковый период.
Перегоревший электропривод.
Оскорбленные непритворным Гериным равнодушием к ним, дамы отплачивали ему той же монетой.
Не все гламурные кисы белые и пушистые.
Подобрать и обогреть? Подогреть и обобрать!
Обаять, поиметь и кинуть?
Выдоить досуха, во всех смыслах! Чтоб другим ни капли не досталось.
(Помесь вибратора с банкоматом - высокий идеал московских всех мужей).
Сесть ему на хвост, взять за нос, присосаться на подсос, и (главное, вовремя) соскочить.
После второго инсульта Козырева кисы исчезли с экранов радаров.
Забанили его на своих страничках в соцсетях.
Сменили номера и ники.
Комменты Герины в блогах стерли.
И следы хвостами замели.
Но параллельно им (и без всякого противоречия с вышесказанным) Георгий Козырев являлся преданным семьянином, мужем тихой корректорши Сони.
Весьма корректной жены.
И любящим отцом двух дочерей, Вероники и Малечки.
В их квартирке на Пресне, где все отзывалось старосветской любовью и вообще, духовными скрепами, он проводил не меньше времени, чем на даче в Серебряном Бору, приобретенной, в основном, ради либеральных адюльтеров.
Супруга и дочери не покинули Георгия, дежуря в очередь у его смертного одра, доставая лекарства, собирая средства на операции, дирижируя консилиумами, терпя капризы умирающего, исполняя их без ропота, и даже с какой-то робко сияющей нежностью.
8.
Шутка ли, хоромы трехэтажные в курортной зоне, близ исторического центра.
Это, отцы родные, серьезно.
Это свит дрим.
За это убивают.
Шутите вы, что ли.
Тут тебя за тыщу баксов грохнут, а не то, что за дом в Серебряном, так его, бору.
Супер-пупер-дачу свою, а также и квартирку внутри второго кольца Гера завещал семье.
Я свидетель - у смертного одра стоял и воспринял предсмертный шепот страдальца.
У последней черты не лгут.
Могу заявить со всей ответственностью: от Регины, адской чаровницы, умирающий Козырев торжественно отрекся.
И со слезами на глазах исповедовался в вечной любви к присутствовавшей тут же жене.
Законной супруге.
Матери детей.
Софии-премудрости (Соня умна).
Ангелу-хранителю.
На самом деле мне нравилась только ты.
Я никогда, даже в мыслях, не изменял тебе.
Любовь одна.
В здравии и болезни, богатстве и бедности, горе и радости, молодости и старости, за морями и за стеной, покуда смерть не разлучит нас.
Не верь наветам и изветам, а верь лишь сердцу своему.
Но в том то и дело, что право собственности Козырева на его монплезир вступило в законную силу уже после физической гибели завещателя.
Т. е., строго говоря, распоряжаться имуществом своим, движимым и недвижимым, на смертной постели Козырев Г. Л оснований не имел. Имущество сие на тот момент находилось в судебном иске и с точки зрения юриспруденции являлось спорным.
Образовался юридический казус, чем не преминула воспользоваться Дольская Регина Петровна, утверждающая, что Георгий Лаченальдович завещал дачу лично ей, в присутствии свидетеля - брата претендентки (ох, сожитель он ей, а никакой не брат!), Дольского Никандра Львовича.
Который, разумеется, является в данном деле лицом заинтересованным, и посему нельзя его считать свидетелем непредубежденным, но кого это, кроме нас с Сонечкой и ее дочерьми волнует!
В любом случае, все надо доказывать в суде.
Так что нам предстоит еще немало интересного.
Интригующего.
Провокационного.
Уголовного.
Запасайтесь поп-корном.
Якобы, в тот самый час, когда принимал Козырев смертный венец (мы с Соней отлучились в кабинет главврача, доложившего нам об итогах консилиума), контрабандой, подкупив дежурную медсестру, проникли в палату интенсивной терапии Никандр и Регина.
И выслушали, якобы, совершенно иные распоряжения умирающего.
Мало того, имеется у них на руках даже некий документ, подписанный лично Козыревым, из которого следует, что счастливый домик в дачной зоне отходит "бесценному и вечному другу моему, королеве, доле-судьбе, Регинушке".
И цыпленочку, хочется прибавить.
Стоит мне выйти в скайп, она тут же является передо мною во всей красе.
Шельма, ловчила, хитрюга, плутовка, жучиха, юла, уж под вилами, Лиса Патрикеевна, пролаза, шаромыга, мухлевщица, бестия, фификус.
Я бы выразился без обиняков: аферистка.
Разводила, кидала, лохотронщица.
Но Митя Вертинский, ассистент и конфидент мой, считает, что это уж слишком.
Юла - и будет с нее.
Митю можно понять - фигура у Регины теоретически невозможная: нежные члены 13-летней девчушки, (талия 48 см) сочетаются с бюстом третьего, нет, подымай выше, четвертого размера, за что ей можно все простить.
Всё, как мы любим.
И личико ангельское, ангельское.
Имеются у Дольской еще, по меньшей мере два достоинства.
Во первых, одевается эта дама не то, что богато, модно или со вкусом, а зашибись и очуметь.
То есть, стремно, чмошно, полный джульбарс и ацтой, но вместе с тем, чиморозо до невозможности.
Отморозо-чиморозо.
Как бы с черкизовского рынка, но жантильность Коко Шанель.
Ко-ко!
По лезвию бритвы шагаешь ты, возлюбленная моя.
Шарм и стиль, шик и люкс, кураж-трельяж, гламур тужур, Мюр и Мерилиз, Хейнц и Мориц.
Все эти перья, стразы, лабутены на 15-сантиметровой шпильке, принт "изнасилуй меня, гепард!", шелковые розочки.
Жуть из Мухососранска.
Л`этуаль парижская.
Путанка малобджетная.
Дама высшего света, сразу видно.
Холера морбис.
Девочка моя светлая.
Nothing come pare to you.
Благодарю тебя, Господи, за то, что я видел, как она ступает по земле.
Не знаю, в чем тут дело, но то, что на другой смотрелось бы от души жалобно, в ее случае, не только обычного мужчину-лоха, но и крутого обозревателя из "Космополитена" или "Мари-Клер", неутомимого сосальщика моды, в трех кислотах проваренного смарт-эстета - сразит наповал.
Эксперты от кутюр при виде Регины так и валятся сами собой, направо и налево, укладываясь штабелями.
Кокотки всех рангов на светских тусовках от зависти к нашей Реджи просто ума сходят, даже и в собственно медицинском смысле.
Это тот случай, когда графоманская шизофрения вдруг оказывается великим шедевром. Мазня из народной изо-студии при районном Доме культуры предстает классикой наивной живописи, миллион долларов за холст. И фильм, снятый на копеечный телефон любителем из села Горюхина получает первый приз на Венецианском биенале.
Наконец, лексикон Регины, по мнению Козырева, достоин был особого внимания.
Изучения!
Мастерица алогизмов, будучи неземной красоты.
Психея в псише.
Сирена со свирелью.
Шехеризада (чем же я-то виноват, что она рифмуется с задом).
Я знаю, почему из всех возможных эфемерид, увязавших в его сетях сотнями, Гера Козырев не бросил, поматросив - только Дольскую.
Сила слов, она такова.
Думал, и это пройдет, привет царю Соломону.
Исякнет.
Вечности жерлом пожрется.
Лебедою и сурепкою зарастет.
Какое там.
Растянулось на годы.
Эпизод с названьем "жизнь".
По собственному Гериному признанию, сделанному в минуту душевной тоски, ему то хотелось собственноручно задушить Регину-Реджи, то упасть перед ней на колени, и рыдать, рыдать.
То ноги ее целовать, то хлестать ее плетью казацкой.
Припасть к стопам и пропасть.
Жизнью пожертвовать и воскреснуть, смертию смерть поправ.
Это и есть любовь, читатели, если кто еще не понял.
9.
Раздается кошачий вопль:
- Леопольд! Выходи, подлый трус!
Я включаю видео-режим скайпа и удостаиваюсь счастья на экране монитора лицезреть идол мио.
Похожую разом на фею-инопланетянку, на жасминовый куст в росе, на принцессу Лею, на Алису Селезневу, на золотого цыпленочка.
- Это снова вы, Регина Петровна... Я ведь уже просил вас называть меня Платоном... Михайловичем... Или профессором Дуровым, если угодно.
Она запевает (может, впрочем, и запить запоем):
- Приятно жить на даче,
Качаться в гамаке!
И есть супец горячий
На чистом молоке!
- Мадам, и это мы с вами уже обсуждали.
- Мадемуазель, с вашего позволения.
- Вы звоните ранним утром, совершенно не считаясь...
- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.
Тарам-пам-пам, тарам-пам-пам, на то оно и утро!
Она прокашливается, и берет октавой ниже:
- Мы бандито-гангстерито,
Мы кастето-пистолето, o yes!
Мы стрелянто, убиванто,
Украданто то и это!
О, yes!
- Если вы не оставите сейчас же этот вульгарный тон...
- Спокойствие, только спокойствие! Мы строили, строили, и наконец построили (обегает взглядом угол кабинета за моей спиной) - профессор, ваша квартира напоминает телевизионную передачу с советским нафталином, «что - где - когда», если я не ошибаюсь.
- Это почему же? - покупаюсь я.
- А не поймёшь, что где валяется, и когда всё это кончится. Это неправильные пчелы. И они делают неправильный мед.
- Как утомителен этот ваш подростковый троллинг!
- Птичка-говорун вьет гнездо на самой вершине пальмы! Алигато! Разъезжанто каждый день в кабриолето! Постоянно пьем чинзано, постоянно сыто-пьяно. Белые кораблики по небу плывут.
Нет, это решительно невыносимо. Ну почему после смерти Геры она выражается исключительно цитатами из мультиков эпохи цветущего брежневизма?!
Мультяшка ты эдакая.
Самозащита? Или такой вид нападения?
Или, чего уж там, заболевание.
На почве экзистенциального кризиса, усугубленного безденежьем.
Дивиантность, не дивитесь.
Аберрация, что отпираться.
Роковая женщина.
Мятущаяся душа.
Загадочная ипостась.
Тонкая натура.
- Бог с вами, Регина! Обещаю, когда завершу более неотложные дела, еще раз вернуться к вопросу о наследстве Георгия Лаченальдовича.
- И отцы ушли, и братья ушли. Или нам, мальчишам-малышам, только в салки играть, да в скакалки скакать?
- Я приму решение, и сам перезвоню вам.
- Темный лес простится с тишиной и захлопает в зеленые ладошки! А в попугаях-то я гораздо длиннее!
- Разрешите откланяться.
- Дырочкой в правом боку! А мамаша егойная ту скарапею не залюбила!
Я отключаю скайп.
Грохнут они с братцем меня.
Уберут, уложат, завалят, пришьют, укокошат, утрамбуют, выпилят, тюкнут, заломают, пришибят, изведут, шлепнут, хлопнут, щелкнут, замочат, зароют, порешат, кончат, в асфальт закатают… (всего 252 словарных синонима, включая нецензурные).
И не поморщатся.
Сами мараться не будут - ну, киллера наймут.
Оплата по прейскуранту.
Скидки и промоции.
Мало ли малин в Марьиной роще.
Однажды утром обнаружат меня соответствующие органы в кювете, сбитого неустановленным автотранспортом.
Или в собственной постельке, покончившего жизнь самоубийством.
Собственно, я ведь могу просто не отвечать на звонки абонента.
Навсегда заблокировать мадемуазель Дольскую.
Но почему-то этого не делаю.
Ради удовольствия лицезреть ее на экране монитора.
Такую росную и жасминную.
Королеву.
Долю.
Жизнь.
Змею-скарапею.
Птичку-говорун.
Ванессу-вамп.
Облачного пуделя.
...Да, я влюблен.
10.
Любопытно, что начинал свою поисково-охотничью деятельность Гера с имен собственных.
Долгое время он (вдохновленный собственный отчеством и отечеством) прилежно коллекционировал их, все эти зубодробительные, но упоительные:
Даздраперма (да здравствует первое мая).
Даздрасмыгда (да здравствует смычка города и деревни).
Вилена, Вилора, Марлена, Сталина, Энгельсина, Ленина, Нинель (Ленин наоборот).
Зипанальда (зимовка Папанина на льду - сестра-близнец папы Лаченальда),
Кукуцаполия (кукуруза - царица полей).
Меженда - Международный женский день.
Ватерпежекосма - Валентина Терешкова, первая женщина-космонавт.
Тролебузина - Троцкий, Ленин, Зиновьев, Бухарин.
Бела - Борис Ельцын, любимый антикоммунист.
А также мужские:
Изаид - иди за Ильичом, детка.
Летрош - Ленин, Троцкий, Шаумян.
Леудеж - Ленин умер, но дело его живет.
Бестрев - Берия страж революции.
Пфистал - победитель фашизма Иосиф Сталин.
Пявчет - пятилетку в четыре года.
Придеспар - привет делегатам съезда партии.
Лориэрик - Ленин, Октябрьская революция, индустриализация, электрификация, радиофикация и коммунизм.
Мирагор - Михаил и Раиса Горбачевы.
Смейтесь, смейтесь. Но возможно, в подвалах Лубянки или Лефортова шлепнуть человека с именем Бестрев было как-то несподручно...
И лучшее бы его, граждане, вообще не арестовывать, Берию этого, стража революции, дабы никакой неловкости не произошло.
Вовсе выпустить. Согласно вновь открывшимся обстоятельствам.
Маркса Энгельсовича - прикажете на Колыму закатать?
Чтобы он там 15 лет светился своим,в укор системе, именем?
А гражданину Придеспару в перестройку так и хотелось выдать небольшой пакет акций Газпрома.
Опять же, оприходовать даму с именем Вилена, Вилора, Викдана (Владимир Ильич Крупский, друг Арманд и Наденьки) - это круто.
А лучше бы всех троих обаять и поиметь - Вилену, Марксину и Энгельсину.
Гера-герой, без сомнения, относился к дамам из своей коллекции по-рыцарски.
Зла на них никогда не держал, даже столкнувшись с ядовитой женской местью.
Помогал, чем мог.
Долго носился с мыслью найти мужей им всем.
К примеру, девицу Нисерху (Никита Сергеевич Хрущев) - отдать замуж за юношу Стармарка (Сталин - ревоюционный марсксист).
Гражданку Урювкосу (ура, Юра в космосе) - соединить законным браком с гражданином по имени Лунио (Ленин умер, идеи остались).
Танцовщицу Жаккен (Жаклин Кеннеди) окрутить с сантехником Лелюдом (Ленин любит детей).
Буфетчицу Корели (королева Елизавета)- с парторгом Ревмиром (революция мира).
Сельскую учительницу Ангемеру (Ангелу Меркиль) - с миллионером Рамкадом (Рамзан Кадыров).
А Олисо, олимпиаду в Сочи, поженить с Бамю, Баварией Мюнхен (кто из них женщина, а кто мужчина, или же однополые они, пояснить затрудняюсь).
Тогда только, по его мысли, в отечестве восстановится связь времен, настанет всеобщее гражданское примирение и явится в полном своем выражении национальная идея.
11.
Герино чутье на фонетику рока, на созвучья судьбы, по крайней мере, однажды обернулось крупным призом.
Его младшая дочь Маланья (названная так в честь бабушки), выросла красивой девушкой, стала фотомоделью, уехала в поисках счастья за границу и осела в Штатах.
А там вышла замуж за миллиардера.
Может ли женщина сделать мужа миллионером? Да, если до женитьбы он был миллиардером.
Некоего Трампа подцепила (что в переводе на русский означает "козырь").
Услышав его имя, она тотчас уверовала, что перед нею ее судьба - а вера, как известно, горами движет.
Она стала Меланией Трамп, со всеми последствиями, которые несет карма этого имени.
Тем временем папа, Георгий Козырев, продолжал оставаться охотником на слова, словоманом, словофриком и словесным идеалистом.
Даже утопистом.
Бескорыстным энтузиастом нашего схожего с магией ремесла, одиноким охотником за лексемами.
Но в конце концов, заскучав от великих замыслов, устав вечно томиться ими, он принял судьбоносное решение: поступить штатным агентом в ИЛП АН, передав ему, безвозмездно, уникальное свое собрание мемов.
Однако, дочка, перевоспитанная под сенью статуи Свободы, в духе либерально-космополитических ценностей, отсоветовала ему безвозмездную передачу тяжкими трудами нажитых сокровищ в пользу тоталитарного государства.
Подсказала продать их любителям, каковых немало найдется на просторах Сети (тогда-то и появились на счету нашего героя средства, достаточные для приобретения дачи в бору из серебра).
12.
Он был сделан в СССР.
Made in USSR.
Ленина и Сталина (классика жанра) не застал.
Вот когда людоедские времена сменились вегетарианскими.
Когда мясное животноводство стало по-преимуществу молочным, мясокомбинаты уступили место комбинатам машинного доения (а в непредставимом тогда, неописанном и научными фантастами будущем - компьютерного)...
Вот тогда Гера и догадался появиться на свет.
При Хрущеве, будучи еще младенцем в пеленках, он стоял в длинных хвостах за мукой и яйцами, вернее, лежал в колясочке.
Но, годовалым карапузом уже стоял на собственных ножках (и лет 30 еще очереди не кончались).
На пионерской линейке в актовом зале школы, с красным, наглаженным накануне галстуком на груди, перед лицом своих товарищей торжественно клялся: жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия.
Культ личности со всеми перегибами и летящими щепками решительно осудил.
Гера танцевал твист и чарльстон на Фестивале молодежи и студентов.
Исполнял проникновенные баллады Окуджавы и яростные зонги Высоцкого, под гитару, у туристского костра, в компании таких же, как он, молодых вольнодумцев.
Слушал под одеялом неразборчивый от глушилок "Голос Америки" и произносил диссидентские спичи на кухне.
Ругал Брежнева.
Но в глубине души Леониду Ильичу, зависающему на долгие часы по двум каналам отечественного ТВ - скорее, симпатизировал.
Когда тот умер, даже стал его квази-ностальгически чтить.
Поддержал, притом, хозрасчет, ускорение и перестройку.
Горбачевым был шокирован и очарован.
Аплодировал разгону КПСС, в которой сам к тому времени состоял.
Верил в коммунизм.
Не верил в коммунизм.
Желал социализма с человеческим лицом, гражданских свобод, прав человека, ста сортов колбасы, многопартийности, плюрализма, севрюжины с хреном.
Голосовал за Ельцина, свободный рынок и распад СССР.
Проклинал Ельцина, свободный рынок и распад СССР.
Ходил на протесты с белой ленточкой на груди.
Требовал честных выборов.
На ура приветствовал воссоединение (оно же аншлюз) Крыма.
Путина полюбил.
Полагал, что России пора встать с колен.
Все вполне искренне.
От души.
Без малейшей даже фальши.
Веришь ли, читатель?
Я, автор текста сего, верю.
Как Станиславский: ибо художественно.
Как Пифия Дельфийского Оракула: ибо фатально.
Даже как Фома Аквинский: ибо абсурд.
А может, хитрец просто маскировался, перенимая все приметы,
повадки и ухватки большинства?
Агрессивно-послушного, управляемо-непредсказуемого,
сакрально-непостижимого.
Угодничал.
Прислуживался.
Подлизывался.
Низкопоклонничал.
Плющом обвивался вокруг векового российского дуба.
Мимикрировал.
Лицедействовал.
Притворялся.
Приспосабливался.
Прогибался.
Угодничал.
Стелился под власть.
Можно и продолжить синонимический ряд:
Гнул шею.
Ползал на брюхе.
Танцевал на задних лапках.
Ходил на цырлах.
Пресмыкался.
Ложился под хозяина.
Лизал пятую точку.
Раболепствовал.
Холопствовал.
Холуйничал.
Что он, герой нашего времени?
Герой нашего с вами романа, читатель?
Валял ваньку?
Праздновал труса?
Продавался, наконец?
Думаю, не тот это случай.
13.
Увольте, Россию 90-х ("лихих") без Гериных мемов, представить невозможно.
Без этих голых глаголов, описывающих производственный процесс, в командном тоне:
- Забить стрелку!
- Поставить на счетчик!
- Опустить ниже плинтуса!
- Разрулить непруху!
- Дать в бубен (в борщ, в табло, в пятак)!
- Срубить бабло!
- Закатать в асфальт!
Без этой дежурной тёрки:
- Вопрос, конечно, интересный.
- Бохатенький Буратино.
- Бесплатный сыр только в мышеловке.
- Так низ-зя.
- Жаба душит.
- Ждем-с.
- Свои тараканы в голове.
- Крыша едет (в пути).
- В чем фишка?
- А мне все фиолетово.
- В глазах бегущая строка.
- Поздно пить боржоми, если почки отказали/отвалились.
- У России два союзника - нефть и газ.
- Черный нал.
- Зарплата в конверте.
- Цены улетели в солнечное лето.
- Не учите меня жить, лучше помогите материально.
- Дурят нашего брата.
Универсальное:
- Ну вы, блин, даете!
А кто блинов не хочет, тому пельмень в нос.
Вот, блин! - сказал слон, наступив на колобка.
Без обитателей новой эры:
Жирные Коты,
Блондинки в Шоколаде,
Черные Риэлторы,
Серые Кардиналы,
Рублевские Жены,
Крутые Пацаны,
Отморозки,
Оборотни в Погонах,
Думаноиды.
Оккупировавшие нашу единственную жизнь.
А у кое-кого и аннексировавшие ее.
Без Олигарха Олигархича (нулёк на ножках, символ нулевых), который:
Бежал впереди паровоза.
Гнал волну.
Гнал также и пургу.
Валенком прикидывался.
Брал на слабо.
Пер буром.
Щелкал клювом.
Пудрил мозги.
Вешал на уши лапшу.
Сливал инфу.
Раскатывал губу.
Пролетал, как фанера над Парижем.
Включал голову.
Разводил лоха.
Имел профит (дельту; цимес).
Закачивал драйв в бензобак.
14.
И вот возникла вдруг ниоткуда реальность виндоус.
Свинья не съест и Бог не выдаст.
Псевдо, квази и якобы.
Прокси-, пара-,псевдо- и карги-.
Суррогат-реальность.
Симулякр-действительность.
Лже-Вселенная.
Каковая столь многим заменила Вселенную законную.
Заоконную.
Вирус!
- Комменты рулят.
- Диванные войска наступают, интеллектуальная элита Горюхинского ПТУ и Нефтепоганского ЗАТО не сдается.
- Гугол тебе в помощь.
- Аффтар, учи олбанский!
Около двух лет Георгий Лаченальдович числился у нас куратором Луркморья.
Лукоморья.
У самого синего моря старик ловил неводом рыбу.
А старуха-всемирная паутина всё пряла свою пряжу.
Козырев греб добычу не любительским сачком, а рыболовецким ярусом, с тысячью насаженными на канат крючками.
Бороздя океанские просторы, царапая дно.
Сдавал продукцию на гора бочками.
И где теперь весь этот улов? Что из него ныне уцелело?
Заморочки и выпендреж. Пардон, фишки и няшки - две устойчивых лексемы, которые бы Гере, поймавшему, расправившему и высушившему их, торжественно возложить на погоны.
- Как страшно жить! И все страшней, и страшней.
- В Бобруйск, жывотное!
- Фтопку!
- В газенваген!
- Впереди у нас вторая часть Марлезианского балета.
- Ниасилили.
- Можно еще убивать и грабить корованы.
- ИМХО.
- Тро-ло-ло.
- ИЧСХ (и что, сука, характерно)...
И последний аргумент во всяком порядочном сраче:
- Сначала, мужчина сам добейтесь!
Не факт, впрочем, что через пару лет и это не будет выброшено догнивать на свалку.
Воняя рыбой.
Вот тебе и Лохоморье.
Съехали в ухряб его грозные двачи, башорги, ююки, плюсомёты.
Остались без пропитания кащенята, боброудавы, шушпанчики, йожи и пауканы.
Гаджеты, гаджеты. Гад же ты!
Всё ради лулзов?
Если б они были хотя бы "лузлы" (лузлы злы), у них еще имелся бы некоторый шанс. Но это "лз" на конце абсолютно безнадежно. Не будет народ его выговаривать.
Фуфыге показали фигу.
Кряклы крякнулись.
Фидошники слиняли в гадюшники.
Ктулху стухли.
Одно чудище дышит, плюясь и издыхая:
- ИМХО, ИМХО, ИМХО!
Зеленые Человечки эмигрировали на Кассиопею, в Туманность Андромеды, на Тау Кита, где им самое место.
Кто остался бессмертен в веках, так это Вежливые Люди - форсид-мем новой эры.
И машущая им платочком где-то на заднем плане "я крымчанка, дочь офицера..."
15.
Есть законы фонетики, которыми пренебрегать нельзя.
Кто сам не понимает, не чувствует этого, тому уж не втолковать.
Не дал Господь музыкального слуха человеку, ну что с ним поделаешь.
Как не объяснить иностранцу, почему на русское ухо звучит смешно фамилия Псаки.
Фамилия, как фамилия. Нормальная, английская.
Что, разве в русском слово такое есть?
Нету такого слова.
Но в самом созвучии содержится... как бы это поделикатней выразиться... урина собаки женского пола.
Пес, псина, "пс-пс-пс".
Как не следовало отечественным либералам избирать местом для своих встреч Болотную площадь.
Болото, в коллективном нашем бессознательном - скользкое место, ненадежное, дурное место.
Там гиблые омуты, засасывающие трясины.
Чавкающая грязь.
Там блуждают по ночам прельстительные, коварные огоньки и манят заплутавшего путника.
Там произрастают куриная слепота, хищная росянка и желтая кубышка.
Там живут скользкие лягухи, бородавчатые жабы.
Тритоны! Их тут три тонны.
Сычики мохноногие.
Неясыти бородатые.
Филины с тонкими чувствами (filings).
И дурным голосом вопящая выпь. Выпить ей, что ли, надо?
Водяной водится, утаскивающий купальщика на дно.
Пьявки кровососущие.
Ужи верткие.
Пьяные бражники.
И бесстыже хохочущие голые кикиморы.
Защекотят насмерть.
Ничего прочного на болоте не построишь.
Большой Москворецкий - переименовать!
И станет он Немцов - от "немца".
Немец - немой.
Не родной, чужой.
Царь пушку переименовать в смарт-Немцов-пушку.
Царь колокол - в элит-Немцов-колокол.
Колокольню Ивана Великого - в колокольню топ-Немцов.
Большой Москворецкий мост - в Большой Дурицкий мост.
Москву реку - в Дуру.
В Дуру Дурицкую.
Москву-город - в Немцеград.
Полагаю также, не стоило нашим лучшим фантастам называть изобретенную ими породу высших людей мокрецами.
Мокрецы, стало быть и мокрицы.
Видели вы когда-нибудь мокрИцу? Противнее ничего нет на свете.
Чрезвычайно неприятно словцо: людены.
Нарочное оно, выдуманное.
Да и страшненькое, чего уж там.
Люден это нелюдь (анограмма).
Ромашки спрятались, поникли лютики.
Людены люты.
Людоиды, людоведы, чудо-люды, людо-юды, людоеды.
Лучше уж просто люди.На худой конец.
Человек - это великолепно! Человек - это звучит гордо!
Привет максимально горькому Максиму Горькому.
Просто человек, а не сверхчеловек.
Поклон низкий тебе, Ницше.
Не богочеловек.
Салют Кьеркегору.
Не "новый человек".
Миль пардон, Тургенев и целый тур гениев.
Не «матерый человечище».
Титанствуй, Толстой!
И даже не Настоящий Человек.
Вальсируй на протезе, Мересьев!
Не супермен.
Респект, шустрый Джо Шустер.
Не чувак, не чел, не че-а-эк!
Чело века.
Мое Отечество - человечество.
А вы подались - кто в босячество, кто в казачество, кто в купечество!
Кто в хомячество.
А кто и в палачество.
Человечество состоит, в основном, из тех, кому не удалось выбиться в люди.
16.
В 2014-м, как известно, грянул информационно-ядерный холивар.
Засада.
Измена.
Абзац.
Звездец.
Трындец.
Песец.
Лютый песец.
Апокалипсис.
Армагедон.
Эпик фэйл.
Георгий Лаченальдович всех нас удивил - купил на Бирюлевском рынке новый камуфляж, подержанный БТР и поехал в нем на Донбасс.
Военторг работает.
Отпускников прибыло.
Танки грязи не боятся.
А, не тыловым крысам судить боевого офицера!
В ополченцы его, в 60 с хвостиком, разумеется, не взяли, хоть Козырев не сдавался до последнего, требуя отправить его на самый опасный участок фронта.
Но он провел на переднем крае информационной войны почти год и вернулся с мешком добычи.
Майдауны, майданутые, банерологи, укры, урки, орки, укропы (на плантации укропов главнее всех Петрушка)...
Дуркаина, Щеневмерла, Бандеростан.
Яйценюх, Попрошайко, Тяни-бакс...
Ватники, валенки, колорады, Верхняя Вольта с баллистическими ракетами, Московский улус Золотой Орды...
Бурято-кацапы.
Сепоры, ополчуги, федерасты.
Домбабве и Лугандон...
К 2016-му все это был уже, конечно, отработанный тысячами СМИшников смешных материал.
Я не обидел старика, сделал вид, что мы, диванные эксперты в наших плюшевых информационных окопах, ничего подобного и слыхом не слыхивали.
Скупил всю добычу оптом, не торгуясь.
Вали кулем, потом разберем.
И не прогадал.
Среди тонн словесной руды встречались самородки:
Луна - наша, киевская, незалежная, по всем документам.
Иисус Христос был прото-укр, а русские - рабы монголов...
Параллельно собирал Гена и российский уличный фольклор.
В электричках-автобусах-маршрутках, парках-скверах-садах, в Бирюлево и Тропарево, да хоть бы и на Тверской, в Икее или «Пятерочке», да хоть бы и в бутиках, в кафешках-буфетах-забегаловках, рюмочных-распивочных, да хоть бы и в Метрополях-Националях.
...И в «Пушке» у Пампуша — а Пушкин с нами!
Эдакие вот, стихотворения в прозе, тамбовские верлибры, московские хокку, чеченские максимы, сибирские рубайи, чукотские нескладушки, мордовские мульки, миниатюры-миньки...
Милое созданье - мем.
Устойчивый оборот, языковое клише, стилистический штамп, изафет.
Речение.
Тирада.
Крылема.
Эхофраза.
Сотрясение воздуха.
Словоизвержение (почти семяизвержение).
Фраза, фразочка, фразеологизм.
Belle mout.
Идиома.
Непереводимая игра слов.
Игрушечка. Игренция. Игриссимо.
Лексическая бомба, фейерверк, бокал шампанского, укол счастья.
Сорняк, паразит, курьез, уродливый нарост на чистом белом теле русской речи.
Краткие назидательные изречения, подслушанные агентом Козыревым, лучшим слухачом ИЛП.
Отловленные честным любительским сачком (Козырев не сачковал).
Слова, казалось бы, и летать-то толком не умеющие, воробьята желторотые, но уже избранные свыше.
Богом предназначенные в полет.
Это и есть истинное Герино бессмертие.
Именно язык был его Отечеством, политическими убеждениями, нравственным кодексом, объектом страсти и ежедневным житейским попечением.
Все происходящее на большой арене истории было для него лишь поводом для познания новых слов.
17.
Жизнь прекрасна, факт.
Убери всего одну букву, последнюю, и все в этой максиме будет верно.
Экономика на подъеме - фак(т); зарплаты и пенсии растут - фак(т); с коррупцией борьба - фак(т).
А вы еще сомневались во всемогуществе слова.
Язык - живое существо.
Обло, озорно, стозевно и лаяй.
Чудище ненасытное, алчущее.
Сколько не дай ему, всё сожрет.
Не бойтесь, не лопнет.
Годное усвоит, а ненужное выплюнет.
А то покатает словечко во рту, за зубами, как леденец, оближет, обсосет и приспособит к употреблению: вместо галльского "шер ами" нате вам шаромыжника, а вместо китайского "пиль нянь" - вареное ухо, пельмень.
И смешны мне вопли языковых пуристов, что надо бы оградить нашу святыню от иноплеменной агрессии, запретить к чертям собачьим все эти компьютерные политические англицизмы, а общение на уличном арго вообще табуировать.
Ах, зачем, зачем вы употребляете это заимствованное, скользкое словечко «слайды», когда есть прекрасное русское слово — диапозитивы?
Сколь не убеждай широкие массы трудящихся, чтоб они имя "интернет" торжественно прокляли, забыли, заменив его на русское, исконно-посконное, вроде "паутина всемирная", "нить сопряженная" - они не внемлют.
И интернет, хоть ап стену убейся, будут называть…
Тырнетом (имэйл — емелей и мылом, клавиатуру – клавой).
Хоть штрафуй их за это.
Тащи в полицию.
Хоть сажай по уголовной статье.
Никогда хорошилище не потащится по русскому гульбищу из ристалища на позорище, в мокроступах и с растопыркой.
А потащится франт, петиметр, крутой модник, из салона в театр, в калошах и с зонтиком.
Запреты в лексической сфере не просто бессмысленны, но опасны чрезвычайно.
Сами по себе они в России являются непреложными предвестниками беды, и соотнесимы лишь с запретами на водку.
Свидетельствую, как специалист, и просто как человек, живущий тут долго: отменяя те или иные слова, и даже отдельные буквы, мы получаем, как следствие, пугачевский бунт, дворцовый переворот, декабристское восстание, кровавое воскресенье, Август, Февраль, Октябрь.
Войну.
Революцию.
Госпереворот.
Коллапс.
Звезду Полынь.
Гуляй-Поле.
Вот, на Украине вздумали на русский язык наехать.
И что?
Чо, шо, щто, що?
Шта-а-а?!
Наше чудище себя в обиду не даст.
Чудное, чарое, чуть-что, очумелое, чу...
Или возьмите словосочетание: "Нас выкинут из Свифта".
Фистула софиста.
В свете софита.
Обойдемся без вашего свиста.
Без вашего фаст-фуда.
Без ваших фашистов.
Фрейдистов.
Фетишистов.
Но не без Фауста.
Вот если б нас "Путешествия Гуливера" лишили, то это да, это месть.
Но Гуливеру лилипуты не указ.
Много лет будучи словарем, я чувствую физически, как пронзает меня насквозь новое слово, словно пуля навылет.
А другое остается во мне навсегда, делается мной, врастает в плоть.
Почему именно это слово, а никакое иное?
Сие неведомо никому.
Тайна велика есть.
За эти годы — мы все свидетели, множество политологизмов дружным строем покинули языковые просторы родины.
Растворятся в течении лет, как какие-нибудь скифы, печенеги, хозары.
Знаю многих приличных людей, кто вовсе не прочь был бы, чтоб его называли урус-монголом.
Ымперцем.
Крымнашистом.
И даже колорадом (колорады сгрызали целые страны).
Но не срослось.
Укропы (с петрушкой и без) еще в употреблении.
Не факт, что навсегда.
А вот ватники оказались истинно бессмертны.
Как Матрешки.
Как Ваньки-встаньки.
Как просто Иваны.
18.
Регина Петровна звонила на эхологос!
На бесценный мой гаджет "Златослов-33"!
Последнюю разработку органов.
Компас на наших необозримых просторах.
Пробилась!
Извернулась!
Ворвалась!
- Я водяной, я водяной Никто не водится со мной! Неудачник - это тот, у кого нет дачи, профессор!
- Боже правый! Вы все о том же, Регина!
И за что мне эта мука?!
Не спрашивай: за что? Спрашивай - зачем?
- Ловить мышей? Какая проза! Как дивно пахнет эта роза!
- Да поймите вы, счеты у свежей могилы просто непристойны! Георгий мертв!
- Белые кораблики по небу плывут. Дождики везут!
Дай, дай, дай! Что за дикое слово. Дача - от слова «дать».
- Регина Петровна, вы башмаков еще не износили! В которых вы за гробом... и не шли!Не сочли нужным явиться на похороны. Мы же договаривались, что я сам перезвоню вам!
Только намекни.
Роняя тапки, побегу к тебе, моя Дульсинея.
На ходу переобуюсь.
В руках у меня, при том, опереточный пирожок с капустой - я завтракал, когда сработал "Златослов".
Что видно ей в чудо-зеркальце, на мониторе.
- Я смотрю, профессор, вы тоже шанежки уважаете!
Он возникает за ее спиной, красавец.
Адам с фрески «Сотворение мира».
Молодой человек, много времени проводящий в спортзале.
Юноша бледный со взором горящим.
Мачо (где твоя мучача?)
Качок.
Бодибилдер.
Зожник.
В тренде.
В хайпе.
В лайках.
Ми-ми-мишка.
Единоутробный братец Никандр, незаконнороженный, бастард.
- Он ей: где денежки?! А она в ответ: какие шанежки?
Петровна и Львович.
Кто мощнее — Лев (папа) или Петр (первый)?
- Не ешь пирожков, брат мой, свинкой станешь! - подает свою реплику сестрица.
- Я красивый, умный, в меру высушенный мужчина, в самом расцвете сил, - говорит братец.
Откуда-то из глубины кадра достает он гитару, берет несколько аккордов вступления, и они отрепетированно поют с сестрой на два голоса, классический дуэт, бас-баритон и драматическое сопрано:
- Мы бандито, знаменито,
Мы стрелято пистолето, престо-престо, о-йес!
Мы фиато разъезжанто
Целый день в кабриолето, о-йес!
Держим в банко миллионо и плеванто на законо!
Вырубить бы звук, да уж больно музыкальны.
Оба.
Начинаю верить в их родство (муз. слух с генами передается).
Уважаю гармонию, даже в образе фигляра презренного.
Маляра негодного. Любите ли вы Малера?
Уличного попрошайки. Члена преступного сообщества, в просторечии именуемого шайкой.
Гуляки праздного.
Из Моцарта нам что-нибудь сыграй!
Братец оглядывает угол кабинета за моей спиной, задержав взгляд на рояле.
- Стану царем - первым делом... так, что первым делом у врагов отниму? А, пианину! А то что это за жизнь, без пианины? Кто тут в цари крайний? Никого? Значит я первый буду!
- Шаркни ножкой, детка. Подай лапку, пудель ты мой! - подает свою реплику сестрица.
- А ба-бо-чка!
Крылышками — бяк-бяк, бяк-бяк!
А за ней воробышек:
Прыг-прыг, прыг-прыг!
Он ее, голубушку шмяк-шмяк, шмяк-шмяк,
Ням-ням, ням-ням,
Да и шмыг-шмыг, шмыг-шмыг!
- Это что же, угроза? Шантаж? - потеряв лицо, дико кричу я.
- Дяденька, отпустите меня! - пищит Регина, - Я волшебное слово скажу: «Пожалуйста»!
- Слушайте, друзья мои! Вы еще очень молоды!
- Кажется дождь собирается! - лепечет Регина. - Говорят, что друзья не растут в огороде! До чего же мы несчастные, царевны!
Никандр Дольский вздыхает тяжко.
- И здоровье моё - не ах: то лапы ломит, то хвост отваливается… То шторм, то галс по голове, то ржавые селедки...
- Мы пирато, гастролеро,
Мы сеньоро де ля воро,
Де ля воро, о-йес!
И гражданто убеганто
В рассыпанто престо-скоро,
Престо-скоро!
Меня трясет от бешенства.
Не отвечаю по скайпу, так они влезли в святое, в Эхологос!
Сколько он заплатила?
Кому она отдалась?
Покойному академику Виноградову?
Коту Баюну, царю Русской Речи?
Далю Владимиру Ивановичу?
Не дай Бог бессмертному Далю такую долю.
Доля ты моя дольская.
Пройда, гадюка в сиропе!
Профурсетка!
Фификус!
- С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют, - говорит Регина, и подмигивает мне.
Судьба.
Государыня.
Кузнечик, зеленые ладошки.
Я тыкаю яростно в кнопку эскэйп.
Крибле-крабле-бумс!
Контрол - альт - делетэ!
19.
Истинное наследство, оставшееся после Козырева, не в даче и не в квартире на Пресне заключается.
И не джипе "Сахара" (покойный предпочитал эту романтическую, но порядком устаревшую модель).
Москва - не Сахара, конечно, но и не сахар.
Еще при зачислении на работу Георгий Лаченальдович составил, как положено, и заверил со всеми формальностями у нотариуса краткий документ - он завещал мозг свой, во славу науки, Институту лексических проблем РАН.
И вот, почтенные Даль и Ожегов, Виноградов и Ушаков, Лопатин и Тихонов, Кузнецов и Ефремова, Тришин, и так далее, включая вашего покорного слугу (конклав, Святой Синод, Политбюро) - слушали-постановили.
Произвести вскрытие Козыревского черепа и исследовать его мозги на предмет лексической основы личности.
Ах, Гера, герой ты мой!
В сущности, я его не знал, несмотря на полувековое тесное сотрудничество.
Ибо, кто может сказать о другом, что постиг его?
Как сердцу высказать себя, другому как понять тебя?
Чужая душа - потемки.
Тут самого себя всю жизнь познаешь, и не можешь познать.
Он был для меня тайной.
Каждый человек тайна.
Каждый человек - другая планета, космос, юниверс.
Думаю, даже сам Гера, погружаясь в душу свою, видел бездну.
Туманность Андромеды.
Черную дыру.
Тоннель в никуда.
Это все о нем:
Помесь ужа с ежом.
Горячий финский парень.
Настоящий мачо.
Брутальный брюнет.
Хиккомори в каморе.
Папа Карло.
Больной на всю голову.
Обесбашенный.
Чмоки, пративный.
Вася Пупкин.
Серафим Полубес.
Тузик с грелкой.
Разнообразный.
Натруженный и праздный. Целе- и нецелесообразный.
Настолько разный, что взаимоисключающий.
Со своими черными кавалерийскими усиками, бледным лбом и взыскующим взглядом, мне
представлялось, был он на Печорина похож.
И на Григория Мелехова, донского Гамлета.
А еще больше на Гиркина-Стрелкова, сепора, ополчуги, красавчика белогвардейского подвоя.
Со всеми его странствующими рыцарями, драконами и юными девственницами в беде. Со всеми трогательными до слез спецэффектами его сакраментальных фэнтези.
Танцы с чудовищами - вполне реальными, вроде яростного Яроша.
Игра престолов, как она есть.
Иной раз взглянешь на Георгия - барин. Порода, уж откуда она в нем взялась, неведомо, но это ведь сразу чувствуется.
Постаревший, правда, но еще орел.
Даже Орленок, из пионерской песни.
Всегда в полете.
А иной раз - мужик-мужиком. Небритый и сиволапый.
Полуинтеллигент, в сущности.
Вышел из "массы", из "гущи", но в нашу филологическую элитарную тусовку (я ее отнюдь не идеализирую) так по-настоящему и не вошел.
Любил на своих знаменитых барбекю в Серебряном Бору, куда приглашал коллег не реже раза в месяц, исполнять под гитару казачьи песни, боевые и любовные.
Черный ворон, что ты вьешься над моею головой?
Во-первых, вскричала, прощай мать-отец! Во-вторых, вскричала, прощай белый свет! А в-третьих, вскричала, прощай милый мой! Наверно, наверно, не быть нам с тобой.
Он упал возле ног вороного коня и закрыл свои карие очи...
Шолохова ценил и Кобо Абэ.
В.Распутина и распутного В.
Лимонова с гранатой-лимонкой.
Ле Гуин Урсулу.
Стивена Кинга (Степку-короля).
Акунина-Черташвилли.
Также Пруста, Борхеса, Набокова, Кафку, Фаулза и Камю.
Федора Михайловича.
Маринину, само собой.
И даже, представьте, Вирджинию Вульф.
Можно и так сказать - сочетал в себе народ и интеллигенцию.
Патриота и либерала.
Красного и белого.
Славянофила и западника.
Ниспровергателя и охранителя.
Диссидента и кремлевца.
Куршевильца и ольгинца.
Жирика и Зю.
Доцента и крестьянина.
Пролетария и капиталиста.
Чернорабочего и белоручку.
Арлекина и Пьеро.
Машу и медведя.
Квартиранта и Феклу.
Герасима и Муму...
В рамках одной личности.
В одном флаконе, так сказать (проклятые мемы).
Тем интереснее будет выявить, методом глубокого лексического сканирования, структуру его сознания.
И выяснять это предстоит его куратору, начальнику и старинному другу.
Аффтару текста сего - тому, который "жжот", и порой даже "нипадеццки". Кому в блогах советуют доброжелатели: "уыпей йаду" или "убейся ап стену", но также и "аффтар, пеши исчо".
Академику Платону Михайловичу Дурову, составителю Большого словаря русского современного языка (а может, это он, язык, меня составил и выпустил в свет отдельным томом).
20.
Эпоха вставания с колен сменилась эпохою пост-труф.
Ни дня без фэйка.
Ни минуты.
День начинается с них.
Ночь ими заканчивается.
Фантом
фальшак
фол (на грани фола)
фул (ful on the hill)
фэйл (эпик фэйл)
фантик
фенька
фанера
фуфло
фу-фу (взять на фу-фу)
ф-ф-ф…
Ф — самая фантастическая буква.
Руки в боки и ухмыляется.
Nothing is what it seems to be.
Ничто не является тем, чем кажется.
Суть никогда не соответствует видимости.
Реальность не имеет значения.
Доказательства и факты это разные вещи.
Если нет фактов, то их невозможно опровергнуть.
Если факты не вписываются в мою концепцию, тем хуже для фактов.
Доводы (хард эвиденс) излишни.
Вы виноваты, потому что об этом написали утренние газеты.
Имеет значение не правда, а общественное мнение.
Правда — результат общественного договора.
Истины не существует, а если она и есть, нам все равно ее никогда не постичь.
Мир — это мое представление о нем.
Все на свете — ничто, и ты тоже.
Внезапно открывшийся Гериному взору мир состоял не из молекул и атомов, не из каких-нибудь там геномов или кварков, корпускул и волн, а из вранья.
Вранье, как главный элемент Юниверс.
Первокирпичик в здании прокси-, квази-, псевдо-, эрзац-, карги-, пара-, лже-Вселенной.
Вдумайтесь, только:
Квази-философский камень.
Псевдо-чаша Грааля.
Суррогат-Платонов эликсир.
Прокси-золотой ключик.
Лже-аленький цветочек.
Пара-рецепт Макропулуса.
Эрзац-бозон Хиггса.
Карги-точка сингулярности.
Симулякр Бога-творца.
Как бы святая правда.
Навроде, истина.
Типа того, что откровение.
Hily likely.
Аlmost certainly.
Фэйк ньюз.
Пост-труф.
21.
Все вы брешите, господа.
Выфсеврети.
Мастера-умельцы:
Водят за нос
Вокруг пальца
Мутят воду
Напускают туману
Втирают очки
Наводят тень на плетень
Пускают пыль в глаза
Замыливают глаза
Сбивают с толку
С панталыку (хотя что такое панталык, никто не помнит)
Льют пули
Цепляют на крючок
Лепят горбатого
Вешают лапшу на уши (макаронный монстр)
Мозги пудрят, парят, компостируют
Парят лоха
Гонят пургу
Разводят понты
Лохматят бабушку.
Притом:
Крутятся как уж под вилами.
Как угорь на гриле.
Вьются-изворачиваются.
Заметают следы хвостом.
За хвост не ухватишь.
А схватишь — так отбросят его, как ящерица.
И это отчасти про Геру.
Про всех.
Гера, герой, интересен тем, что он – это все.
И даже – всё.
Он как-то умудрялся быть одновременно и диссидентом и, при том, членом КПСС.
Прорабом перестройки и ненавистником бандитских 90-х.
Адептом социализма. «С человеческим лицом».
А также фанатом Свободы (под кожей ее статуи, как сказал поэт).
Либералом с белой ленточкой.
Патриотом с георгиевской ленточкой.
Борцом с чудищем-государством, Левиафаном.
Борцом за государственность.
За религию.
Против религии.
За утопию.
Против утопии.
За революцию.
Против революции.
За реформы.
Против реформ.
И без малейшего противоречия!
Верьте!
Парнем из народа и интеллигентом.
Трудягой и бездельником.
Умным и дураком.
Героем и трусом.
Правдолюбом (-рубом) и лжецом.
Транжирой-мотом и скупердяем.
Верным другом и предателем.
Мужем Сони и любовником Регины.
Разнообразный.
Сам на себя не похожий.
Настолько разный, что взаимоисключающий.
Георгий — это мы.
22.
Объявить конкурс, крылатое слово российского столетия - 1917-2017 гг.
Участники все мы, и мы же судьи.
- Весь мир насилья мы разрушим.
- Мы наш, мы новый мир построим.
- Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!
- Пятилетку в четыре года (победа над временем).
- Велика Россия, да отступать некуда.
- Наше дело правое, враг будет разгромлен, мы победим!
- И помнит мир спасенный!
- Я вам жизнь завещаю!
- Поехали!
- И на Марсе будут яблони цвести!
- Наc бьют, а мы крепчаем.
- Перемен требуют наши сердца.
- В чем сила, брат? Сила в правде.
- Русские не сдаются.
- Всем смертям назло.
- Мир спасет красота.
- А мы попробуем спаять весь мир любовью.
- Фашизм не пройдет.
- Своих не бросаем.
- Я к губам подношу эту землю!
- Мы русские! Какой восторг!
23.
В России правил нет, есть исключения из исключений.
Герои женятся в коньках на босу ногу.
Нет ничего более постоянного, чем временные трудности.
В нашем омуте черти топятся.
Рашен дизайн: грабли с кривой ручкой - ты на них наступаешь, а по лбу получает другой.
Переменная облачность, ветер слабый до умеренного, временами сильный.
Околоноля (абсолютного).
Ой, мороз, мороз, не морозь меня! Не морозь меня, моего коня!
Я вернусь домой на закате дня, напою жену, обниму коня.
Ой, мой конь, Оймякон!
В деревне Гадюкино, как всегда, дожди.
Сегодня ночью градусник постучался в окно и попросил, Христа ради, впустить его в дом.
Прошли огонь, воду и медные трубы - и как-то все ни жарко, ни холодно, и все по барабану.
Поскольку еда и квартплата нам не по средствам, единственное, что мы можем позволить себе - это вино, женщины и стихи.
Жизнь - собачья упряжка, пока ты не лидер, пейзаж не меняется.
Кругом природа вся валялась в ужасно диком беспорядке. Это для того, чтобы те, кто пришел нас убить, заблудились в хаосе.
- Доктор, я буду жить? - А что, без этого никак?
Мы люди простые, и потому протираем короны один раз в день.
Надпись на этикетке: перед воскрешением - умереть.
По улицам медведи с самоварами и в ушанках шатаются.
С автоматами «Калашников».
В Москве 6 часов утра. В Петропавловске-Камчатском полночь.
Счастье есть, его не может не быть!
Россия заслужила счастье.
Мы счастливы, уже сейчас.
Тем, что правы.
Только не понимаем этого.
Аларм.
Свирель.
Свиристель.
Вызов в эхологосе, и я, вздрогнув, отвечаю на него, тут же поняв, что не надо бы.
Лицо Регины возникает передо мною в божественном эфире.
Ведьма верхом на помеле (язык-помело).
Ангел - златые власы, сбежавший из Третьяковки.
Гелла - почти полная анограмма к «ангел».
- Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик! - говорит она.
24.
Мы:
Быдло, быдляк, холопы, чернь, простанородье, голь, шваль, плебс, трэш, отребье, смерды, широкие слои населения, представители интеллектуального большинства, основная часть человечества, офисный планктон, кугутня, гопота, телебыдло,
зомбобыдло, шелупень, шалупонь, шушваль...
Интеллигенция, интельная хенция, интель с индульгенцией, интеллектуалы, ученые-мозги крученые, прохвессоры, акадэмики, доценты с портфелями, студиозусы, стюдень, умки, ботаники, яйцеголовые, образованщина...
Крутые, новые русские, бохатенькие буратино, деньжистые, башлевые, финдибоборные, имовитые, наворотные, олигархи, элита едет-когда-то будет...
Бедные, малоимушие, малообеспеченные, нищеброды, беспорточные, в кармане вошь на аркане, голь перекатная,ни кола-ни двора, ни копья-ни полушки, как Иов, как Лазарь, как церковная мышь, в холодильнике мышь повесилась...
Либерасты, демшиза, хомячки, грантоеды, пятая колонна...
Ватники, валенки, крымнашисты, кремлеманы, ольгинские тролли...
Люди.
Гомо сапиенс.
Ближние.
Братья.
Семья.
Родные.
Народ.
Я, мы, ты, вы, он, она, оно, они.
Как же нас всех назвать?
Как соединить нас всех, разных в нечто единое и прекрасное.
Преобразив в соединении.
Все лучшее в нас — сплавить в солнечную плазму, в Победит, в Титан (а худшее пусть сгорит).
Найти слова.
Пока нет слова, нет и того, что оно обозначает.
Сообщество справедливости Россия.
?
Справедливости и правды.
?!
Справедливости, правды, любви.
Веры, Надежды, Любви и Софии-премудрости.
Сообщество Правды и Счастья Россия.
!?
Чего-то не хватает даже в этих красивых словах.
Каких-то других, новых, бессмертных, неотразимых слов требует душа.
Этим заморачивался Гера.
Этим вопросом задаюсь я (автор текста).
На этом крышей съезжают многие.
Тот, кто найдет слова для нас, для России, для времени, будет гений.
Может быть, это даже одно слово.
Пароль, открывающий широкие ворота в жизнь.
Сакральные врата мира.
Или просто дверь.
Маленькую железную дверь в стене.
Дверцу, нарисованную на кусочке старого холста.
Ключи нужны.
Отмыкающие запоры, засовы, затворы, замки.
Слово нужно. Самое точное, самое верное, самое волшебное.
Тот, кто найдет слова для нас, для России, для времени, будет гений.
...Может быть, это даже одно слово.