Бригадир полеводов прогрессивного колхоза «Маяк», скромный, с гладким скуластым лицом, сорокалетний холостяк Пашка Коротеев, первый раз за многолетнюю службу, получил путевку на курорт - на юг.
От неожиданности от такого шикарного подарка - впервые в жизни побывать на море, у бригадира резко поднялось настроение и так блаженно застучало в груди.
– Ишь, как ценят-то в конторе! – не без хвастовства думал он про себя, выйдя из кабинета вечно всем недовольного председателя. – Был бы лодырем, каким, всю жизнь на речке бы купался, и моря б сроду не видать. А тут гляди, заметили. То та же! Сам Трифон Евстигнеич, руку жал. Не зря, говорит, горбатился, парень.
Всю неделю, бригадир ходил по селу сам не свой, сияя от навалившегося разом счастья, и усиленно готовился к отпуску. Даже список накарябал на листке, что взять с собой, и как бы, чего не упустить при сборах.
В огромный, похожий на африканского бегемота желтый чемодан, было аккуратно уложено белье, новые туфли, помазок с опасной бритвой, зачем-то несколько банок говяжьей тушенки, чайник, папиросы, и кое что по мелочи еще.
– На курорт, оборванцем не ездят. – пыхтел Коротеев, с трудом застегивая кожаные ремни чемодана. – Там все должно быть по высшему разряду. Это в деревне, можно круглый год в галошах шлепать, никто не заметит. А там юг, культура, одним словом.
В день отъезда, Пашка прибарахлился. Пересчитав в третий раз за утро, взятые у матери деньги в долг, прикупил в сельмаге пару бутылок коньяка в дорогу, и после обеда, с шиком подкатил с соседским мужиком Петровичем на «Москвиче» к вокзалу.
– Хорошо отдохнуть, Коротей! – улыбался во весь рот шофер, глядя с завистью на счастливого отпускника. – Привези ракушку с пляжа. Хе-хе.
– И вам тут не хворать, деревня! – зачем-то сострил бригадир и, выйдя из машины, стал украдкой озираться по сторонам, небрежно вытирая рукавом рубахи мелкие капельки пота со своего довольного лица.
В этот необычайно жаркий летний день, на привокзальной площади, была уйма народу, и от него рябило в глазах. Одетые в короткие, прозрачные платья городские модницы, идущие походкой от бедра, тут же приковывали к себе внимание Коротеева, и он немного смущался и краснел.
– Выписывают они тут, фифы городские! Своими голыми голяшками сверкают. Ишь, разоделись, мамзели. Увидели б их матери сейчас, все космы повыдергивали б подчистую. – цокал языком Пашка, пока пробирался к перрону.
В своей жизни, бригадир ездил на поезде всего пару раз, и оба раза были в детском возрасте в плацкартном вагоне. Сейчас же, что бы не мелочится, и отдохнуть на полную катушку, Павел решил прокатиться в купе.
– Один раз живем! – гордо смотрел отпускник в наштукатуренное лицо кассирши, когда три дня назад приобретал билеты. – Отдыхать надо с комфортом, с удобствами, а не как эти. Купе мне милая, да попросторней!
Протиснувшись с трудом на платформу, в нос Коротееву мгновенно ударил запах пропитанных битумом шпал и сгоревшего паровозного угля. На бетонном, обшарпанном перроне, туда-сюда, сновали, уставшие от духоты торгаши, и бойко предлагали прохожим свежие газеты, жареных цыплят с картошкой, разную стряпню и простенькие сувениры.
– Мужчина! – неожиданно окликнула Пашку толстая, неряшливая баба, и схватила его небрежно за рукав. – Курочку, только что пожаренную, не желаете?
– На что мне твой заморенный цыпленок, когда у меня в чемодане хлеб с колбасой и овощи из теплицы?! – с недовольством огрызнулся Коротеев, отвлекшись на мгновенье от дум о предстоящей езды.
– Хам! – буркнула дама себе под нос, и смело зашагала дальше.
– Барыга! – плюнул ей вслед бригадир, и пощупал в кармане брюк путевку, и перемотанные резинкой купюры.
Подходя ближе к своему вагону, волнение у Павла, становилось все сильней. В груди, предательски учащая удары, колотилось сердчишко. Разрумяненные щеки пылали огнем, и были похожи на два переспевших, красных помидора.
– Интересно, с кем же поеду я в купе?! Если мужик попадется, то тут все ясно и понятно. Вмажем коньячишки за знакомство, и дело веселей пойдет. А вдруг барышня, какая? То тут намного все сложней. – трепетали поджилки у старого холостяка Коротеева. – Везет же некоторым, у кого язык на месте. Раз, два, и в дамках. Бывают такие ухари, что шуры-муры, и вперед. Так начешут, такой лапши навешают, что можно сразу в ЗАГС тащить. Уж лучше пусть будет мужик. Ну, их, этих баб! Да и деньжата сэкономлю. А там на юге наверстаем. – все сильней переживал бригадир, отгоняя от себя неловкие мысли.
Возле долгожданного вагона, разминая ноги в туфлях на низком каблучке, топталась немолодая, по виду изрядно вымотавшаяся за дорогу проводница. Одетая в нарядную, цветастую жилетку, она нехотя улыбнулась Павлу краешком своих тоненьких губ, и спокойным, казенным тоном, скомандовала:
– Ваш билет, товарищ!
Поставив чемодан на землю, бригадир с нескрываемым волнением достал из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенный продолговатый листок, и протянул его барышне.
– Едем, значит? – быстро заморгал глазами Пашка. – Погодка-то, гляди, какая. Как по заказу. Поет и шепчет, займи и выпей! Гы-гы-гы.
– Проходите в вагон. У вас третье купе. – в недоумении посмотрела на Коротеева проводница, и шмыгнула носом. Разговаривать со странным пассажиром, несущего какую-то белиберду, у нее никакого желания не было.
Ступив на подножку, внутри у Пашки, разыгралась настоящая буря. Поджилки колотило так, как будто, идет он не в купе, а на допрос в милицию. Мгновенно вспотела спина, застучало в висках, и заломило под сердцем.
– Суровая бабенка. Вся из себя стоит. – пробубнил бригадир сам с собой, и с придыхом подняв тяжелый чемодан, вошел внутрь вагона.
Прошмыгнув по ровной, ковровой дорожке к заветному купе, Пашка трясущимися руками отодвинул в сторону, полированную, зеркальную дверцу, и тут же стал, как вкопанный.
На сиденье, с книжкой в руках, нога на ногу, сидела симпатичная, худая брюнетка. Подняв на Павла свои, похожие на рыбьи, округлые глаза, она сделала трубочкой ярко накрашенные губы, и томно вздохнула.
– Здравствуйте! – промурлыкала дама, глядя загадочно на своего нового попутчика.
– Да-да. Здравствуйте, здравствуйте. – нелепо выпалил Пашка, пытаясь соблюдать спокойствие. – Тоже до моря, значит, прошвырнуться?
Барышня, оценивающе разглядывала Коротеева и, оголяя свои красивые, ровные зубы, хитро улыбалась.
– Марина. – сверкнула она на бригадира искрящими глазами. – Можно просто, Марина.
Расставшись несколько лет назад со своим третьим мужем, Марина каждый год моталась на юг, в надежде встретить там принца на белом коне, или хотя бы просто нормального мужчину.
– Павел. Можно без отчества. – набравшись смелости, представился Пашка, и переступил порог. – Значит, вместе едем?
– Ну, раз у вас билет в это купе, стало быть, вместе. И поставьте вы уже свой чемодан.
После такого непринужденного начала, на душе Коротеева заметно потеплело, и сделалось намного веселей.
С трудом засунув на полку свой багаж, бригадир выставил на стол два пузыря «Арарата», развалился на сиденье, и с интересом стал смотреть в окно.
– Уф. Вот я и в поезде. – думал разомлевший от тяжелого дня Коротеев. – Интересная попутчица попалась. Можно, говорит, просто Марина. Видать не гордая, малышка. Худая больно, правда, а так ни че, смазливая коза. Почитывает все сидит. Глазенками своими пучеглазыми, хлоп-хлоп, стреляет. Знаем мы этих просто Марин. Все скромные, только до свадьбы.
Дама с неподдельным интересом читала книгу, изредка украдкой, поглядывая на Пашку.
– Ни че такой, солидный дядя. – размечталась разведенная барышня в предвкушении прекрасного вечера. – И без кольца на пальце, с коньяком. Возможно, это то, что надо.
Прошел час. Поезд монотонно стучал по рельсам своими чугунными дисками. От стоявшей на улице жары, в купе было душно.
Пашка, слегка нервничал, перебирая в уме различные комбинации, как можно скорей расположить к себе Марину.
– Люблю в купе, знаете ли, на море-океаны ездить. – вдруг нарушил тишину бригадир, и мельком посмотрел на попутчицу. – Забыл представиться. Директор мебельного магазина - Шульман. Кое-как вырвался от своих охламонов. Да как же мы без вас-то, говорят, Павел Валерьяныч? Как без вашего руководства-то будем? Черти. И отдохнуть по-человечески нельзя.
– Это они умеют. – вздохнула дама, не отвлекаясь от чтения. – Прям хлебом не корми таких специалистов.
– А вы, какими здесь судьбами?
– А я каждый год таким маршрутом езжу. – смело включилась в разговор Марина, и отложила в сторону книгу. – Раньше с подружкой только ездила, а щас ее не отпустили на работе.
– Эксплуататоры чертовы. Рабовладельцы. Организовать процесс не могут. Человек должен отдыхать своевременно. Будет отдыхать, будет за семерых работать. – возмущался бригадир, мотая вспотевшей шевелюрой.
– Вы начальство, вам видней. Хи-хи-хи.
– Знала бы ты, какой из меня начальник, шары бы твои лопнули. – про себя подумал Пашка, мгновенно покраснев. – Вам только начальников всем подавай, ответственных хозяев, с положением. На работягу, и не посмотрела бы, небось. Лопай-лопай, рыбка золотая.
Вдруг Коротеев неожиданно встрепенулся и, сверкая глазами, посмотрел на попутчицу.
– Анекдот мне подчиненные тут рассказали. Ха-ха-ха! – Когда женщину в 20 лет хотят познакомить с мужчиной, она спрашивает: Каков он? В 30, она спрашивает: Кто он? В 40 лет: Где он? – и бригадир громко рассмеялся.
Марина, с серьезным видом глянула на Пашку и, прикусив нижнюю губу, ухмыльнулась.
– Коньячком, я смотрю, увлекаетесь? – ехидно спросила она.
– Не то чтобы очень. Так, на всякий случай прихватил. А вы составите компанию? – осторожно предложил Коротеев красотке, и мысленно подумал про себя. – Шустрая, краля, однако. Ишь, как про коньяк спросила? Не жена еще, и даже не подруга. А уже вопросы про спиртное задает. А может, хочет напоить, и сонного потом обчистить? Попробуй только, дотянись. По гриве вмиг схлопочешь, курва.
И у Пашки кольнуло под сердцем. Он быстро засунул руку в карман брюк, где лежали деньги, и снова немного занервничал.
– Ну, что вы, как маленький, ей Богу?! Давайте выпьем, что ли, за знакомство. – заинтриговано предложила дама.
– Была, не была! Один раз живем! – про себя помечтал бригадир, покосившись на длинные, ровные ноги. – Легко, Маринок! Это я мигом! – и подмигнув барышне, резво достал бутерброды.
Разлив по пол стакана темной жидкости, попутчики дружелюбно, как старые знакомые чокнулись, и отхлебнули по славному глотку.
– До дна, до дна, пожалуйста, Маришек. – совсем осмелел Пашка. – Нектар любви, положено до дна.
– Ой нет. До дна, я не смогу. – прошептала барышня, моргая своими влажными от крепких градусов глазами.
– А я люблю, понимаешь, коньяк. Особенно в дороге. В самолете, в поезде, только его пью. Сосуды расширяет. Французского в универсаме не было, пришлось затариться армянским. Но тоже коньячишко ничего. Играет.
– А я французский и не пробовала даже.
– Ну, тут ты много потеряла. – свысока посмотрел Пашка, и ухмыльнулся. – У меня в приемной в конторе, всегда бутылочка импортного коньяка стоит. Я только пальцами щелкну, секретарь уже бежит. Знает, родимая, что Павел Валерьяныч, желает рюмашку тяпнуть под лимон.
– В рабочее-то время, рюмашку? – с удивлением вылупила свои глаза Марина, и зачмокала алыми губами.
– Я сам себе хозяин! Так-то. – сделав важное лицо, Коротеев поднял вверх указательный палец. – Ну, повторим? На брудершафт?
– Да, что вы, что вы! Мне хватит. А вы если хотите, можете продолжить.
– Ну, так не интересно! – задорно прикрикнул быстро захмелевший Коротеев, и резво освежил свой стакан.
Прошло два часа. Под столом стояло две порожних бутылки «Арарата». Пашка, вальяжно развалившись на сиденье, пьяными глазами смотрел на попутчицу. Ему безумно нравилась ее гладкая, белая шея, и длинные, шикарные ноги.
– Какая ладная. Зацеловал бы всю сейчас. – думал про себя бригадир. – Не пьет только, цаца. Небось, еще и недотрога. Боится, приставать начну. Ах ты рыбка, рыбонька! Голова с ушами!
Барышня начала заметно нервничать. Поездка с пьяным, посторонним мужчиной, пусть даже директором мебельного магазина, совсем не входила в ее планы.
– Ну и попутчик мне попался. Думала щас выпьем за знакомство по бокалу, и конец. Поговорим о том, о сем, в картишки малость перекинемся. А там глядишь, и свет погасим. – гоняла про себя бесстыжие мысли Марина. – По виду, вроде не алкаш, а нализался, как сапожник. Да уж, ситуация.
На улице быстро темнело. Поезд, все также плавно качаясь, и стуча по рельсам своими стальными колесами, несся на всех парусах к заветному югу.
Мимо, по краям от железной дороги, пролетали незнакомые станции и деревушки. Из черных динамиков радиолы, встроенных под самым потолком вагона, доносилась легкая, спокойная мелодия.
Сильно опьяневший Пашка, то и дело бегал в тамбур покурить и, перемешанный с алкоголем табачный дым от папирос, все сильней мотал его в разные стороны, и дурманил.
– А это снова я. Хе-хе. – еле выговорил отпускник, в очередной раз заплывая в купе. – Ты думаешь легко нам физикам-ядерщикам? То та же! Я Гагарину, тогда, как говорил?! Не дрейфь, Юрий Алексеич! Моя ракета, тебя и до Марса доставит. А он не поверил, и рванул вокруг Земли. Эх-хе-хе. – глубоко вздохнул Коротеев, и прилег на сиденье. – Чтоб они делали без меня, паразиты тупые? Нейтроны от протонов отличить не могут, дуры.
Попутчица лежала неподвижно, отвернувшись к стенке.
– Вот ведь блин, какой, горелый. – думала она про себя. – Физик, тоже мне, нашелся. То директор магазина, то вдруг под вечер ядерщиком стал. Пьянь, проклятая. Никак угомониться, гад, не может.
– Молчишь? Не приглянулся я тебе? Просто Марина. Побрезговала выпить со мной? Принцессу корчишь из себя? Да видал я таких. Знаешь, что я с такими у себя в конторе делаю? Корова ты неблагодарная! Лохудра! – бормотал себе под нос бригадир, закатив зрачки. – Строит из себя она тут Крупскую. Да я куплю щас этот поезд с потрохами! – и вынув из кармана деньги, швырнул их мастерски в открытое окно.
– Спи уже, скотина! Спи. – пробубнила умаявшаяся от попутчика дама. – Или щас проводницу вызову. Она тебе такой курорт устроит. Пешком по рельсам побежишь. Трепло!
Наступило утро. В купе было светло и тихо. Пашка крепко спал. Марина, расстроенная испорченным вечером, сидела за столиком и нехотя читала книгу. Вдруг ее взгляд, пал на лежащий на полу продолговатый, помятый листок.
– Путевка! Выдана бригадиру полеводов колхоза «Маяк» деревни Косая Балка - Коротееву Павлу Николаевичу. – внимательно прочитала барышня красивые завитушки, и причмокнула языком. – Вот это поворот. Вот это право, фигли-мигли. Корова, говоришь, неблагодарная?! Лохудра?! Директор мебельного магазина, говоришь?! Рюмашку под лимон?! Будет тебе щас рюмашка, товарищ физик-ядерщик! – со злостью прошипела Марина и, порвав листок на мелкие квадратики, на цыпочках вышла в уборную.
Поезд, все также плавно, несся вперед к долгожданному морю.
Скромный, с гладким, скуластым лицом, сорокалетний холостяк Пашка Коротеев, впервые за многолетнюю службу, ехал на курорт - на юг.