Солнечным, зимним утром я вышел из подъезда своего дома. Тускло светило солнце и день не предвещал неожиданностей. Навстречу шёл совершенно не знакомый старик. Неожиданно он улыбнулся мне и сказал:
- Ну, здравствуй.
Пребывая в хорошем настроении, я улыбнулся, здороваясь в ответ. Спустя короткое время моё настроение стало медленно портиться. Пришли на ум странные мысли и ассоциации.
Старость, это когда тебе улыбаются незнакомые старухи и приветливо здороваются незнакомые старики. Поздоровавшись, этот дед дал понять, что я, по неким для него опознавательным знакам прохожу, как «свой». То-то мне бабки улыбаются, когда я иду мимо них, сидящих на скамейке. Клюшки старые, разозлился я совсем. Настроение окончательно испортилось, как будь-то тёмная птица закрыла своим крылом блёклое зимнее солнце.
Ежедневные таблетки и уколы, тёплые носки на ночь ещё не свидетельствуют, что ты старый! Здоровье можно потерять и в молодости, будучи совсем юным. Старость, это когда ты не можешь найти работу по специальности. И не по специальности тоже.
Итак, - мне 45 лет и солнечным, зимним утром, я вышел из дома на собеседование с работодателем. Я до этого звонил и отправлял резюме, месяцами прочёсывал интернет, в поисках работы – все усилия оставались без ответа. Но вот «рыба клюнула» – мне было назначено собеседование. Единственное, что омрачало предстоящую беседу – это встреча со стариком.
Мои опасения подтвердились. Встреча закончилась едва начавшись. Компания называлась ООО «Связник». В ходе собеседования мне, в очередной раз объяснили, что им, в первую очередь, нужны молодые сотрудники, а зарплата составляет 18 тр. (тысяч рублей) – остальное бонусы и проценты от продаж.
- В итоге вы можете заработать 40 тыров! Радостно сообщил менеджер, щенок с лучистыми глазками и улыбкой дрессированной собаки. Появился не навязчивый, но характерный запах говна.
Я заполнил анкету, ответив на предложенные вопросы, после чего меня попросили выйти в коридор, дожидаться ответа.
- Мы очень сожалеем, но вакансия уже занята, сообщила фотомодель с бейджем «Анастасия», вышедшая подиумной походкой.
Вот и «собеседовался», подумал я, выходя на мороз. Проклятый старик меня сглазил! Жаль бесславно потраченных денег на проезд и купленный галстук. Особенно жаль было денег за галстук - я их сроду не носил. Злость колбасила меня, плавно вытекая на окружающую природу, людей и время года. Она безбрежно растекалась тёплым русским матом, плотно покрывая «Связник» и утреннего деда.
Тем же солнечным днём.
- А что ты думал, Володя, спрашивал меня мой друг, поэт Сергей. Неужели ты не понимаешь, что попал в так называемую, мёртвую зону.
- Какая мёртвая зона, не понял я? Где она простирается?
- Да везде, куда ты идёшь, Вова. Мёртвая зона это возраст.
- Я ни черта не понял, Серж, объясни доступно.
- Мёртвая зона, Вольдемар, это когда ты, по возрасту, уже не интересуешь потенциального работодателя, а девицы с интересом присматриваются к твоей одежде и поведению, разумно предполагая, что у мужчины в этих годах уже должны быть деньги. Поэт вздохнул. Денег у него не было, зато была пенсия. У меня тоже не было денег, равно как и пенсии, и я тоже вздохнул. Мы ёще повздыхали немного, посмотрели друг на друга и решили выпить водки. Сказано – сделано.
После водки стало веселей, а мыслям просторней.
- А знаешь, философски сказал я поэту:
- Мёртвая зона у своих границ ещё полна жизни. По моим ощущениям, эта граница проходит по 40-й долготе лет. Но чем дальше, от центра - момента рождения, тем мертвее и безлюднее становится зона, плавно переходя в кладбище наполненное крестами, стелами и склепами.
- Оно конечно так, сказал Серж, закуривая очередную сигарету. Только могильники есть и на сороковой границе зоны, причем по обе стороны.
Солнце стало тускнеть, вместе с нашим настроением, неумолимо закатываясь за горизонт. Мы сходили ещё за водкой и поэт начал медленно выпадать из беседы, норовя уснуть за столом. Не к месту я вспомнил пешеходный мост над железной дорогой. Высокий железный мост, по которому я раньше ходил.
- Может сигануть с него и сразу в центр мёртвой зоны? Спросил я Серёжу.
Поэт не отвечал, впав в алкогольную нирвану. Мне припомнилась прочитанная в интернете мысль: «Когда летишь с моста, приходит понимание, что всё можно исправить, кроме одного – ты летишь с моста». Желание летать улетучилось. Не прошло только опьянение, создав ощущение душевной анестезии. Пьяные фантазии порождали агрессивные, фантастические планы дальнейшей жизни. Как я спасаю от смерти (при не ясных обстоятельствах) губернатора или мэра. В благодарность за это, он назначает меня своим советником по связям с общественностью, с соответствующей зарплатой, служебным автомобилем и персональным кабинетом. Для установления более тесных контактов меня отправляют в командировки в разные страны, на нудистские пляжи, где я устанавливаю тесные связи с женской общественностью разных стран и народов, легко переходя с одного иностранного языка на другой. Под покровом тёплой, южной ночи я даю им своё интервью… Утром я проснулся от сушняка и головной боли. Красотки исчезли вместе со знаниями иностранных языков, видимо вместе с водкой, исчезли и остатки денег из карманов. Я задумчиво почесал своё интервью. На мои стоны и жалобы на пошатнувшееся здоровье, жена ответила предельно конкретным рычанием:
- Денег не дам! Заявила она.
В мою похмельную голову пришла восхитительная идея, вернуть в магазин вчерашнюю покупку – галстук. Идея умерла, не приходя в сознание, Новые пятна на галстуке замечательно пахли селедкой, вызвав неудержимую рвоту.
- Проклятые сороковые – мёртвая зона! Заявил я жене, вызвав у неё откровенное недоумение.
Попытки выйти на связь с поэтом не увенчались успехом:
- Абонент временно не доступен, равнодушно сообщил робот.
Соседи были на работе, а в магазине работала не знакомая кассирша. Идея стырить бутылку наткнулась на внимательный взгляд охранника и рассосалась. Мёртвая зона уверенно втягивала меня, не оставляя надежд на лучшее. Я, равнодушно брёл по улицам, казавшимися лабиринтом коридоров.
- Эй, Вольдемар, вдруг окликнули меня. Я повернулся и увидел старого львовского приятеля – Гошу Луценко, известного артиста, героя многих фильмов и сериалов. Внимательно осмотрев меня, он точно поставил диагноз:
- Похмельем маешься, братан? Пойдём, я развею твои печали.
Мы завернули в какое-то кафе. Алкоголь благотворно вливался мою, истерзанную душу, как в сухую землю.
- Где работаешь, Вован? Спросил Гоша. Неожиданно для себя я рассказал ему все свои перипетии с трудоустройством и концепцию поэта про мёртвую зону. Луценко как-то посерьёзнел:
- А ведь твой поэт прав! Только это не так категорично для людей искусства. Вольдемар, у тебя ведь высшее художественное образование?
- Ну и что из того? Когда это было? И кому я на хер нужен, художник декоративно-прикладного искусства? – Разошелся я.
- Вот, вот! Говоришь декоративного, задумался Луценко.
- У нас в театре освободилась должность декоратора. Старик выпил какую-то политуру и свалился с инсультом. Давай в среду, часам к двенадцати, подгребай в театр, у нас будет генеральная репетиция и директор должен быть на месте. Я тебя представлю. Только чтобы ни-ни, даже запаха не было.
- У тебя галстук есть, спросил Гоша. Я рассмеялся и рассказал ему историю с галстуком.
- Ну и хрен с ним, с галстуком – возьмём у костюмерши. Запиши мой телефон…
Наши посиделки закончились для Сержа гипертоническим кризом, Луценко уехал сниматься в новом фильме, а я, совершенно неожиданно, в 45 лет, я стал художником декоратором. Мёртвая зона ослабила свою хватку и отпустила меня, затаившись на время в тёмных закоулках театра.