«По птенцу, выпавшему из гнезда, вначале плачут, затем скучают, потом забывают».
Кеша упорно не замечал жену. Почему? Уж так повелось. Да и как заметить, если пьян постоянно? Пил он самогонку, которую покупал в своей, так сказать, точке, и по мнению его дружков, самогонка была лучшая. Доза - проверена. Так что, Кеша хоть пил много и регулярно, но только после работы и ровно столько, чтобы к утру возвращались способности мыслить и действовать. А вечером - Кеша приходил домой пьяный, включал телевизор, поднимал громкость, так, чтобы убаюкивало, заваливался на постель и сразу засыпал.
Нина, жена Кеши, каждый вечер заставала одну и ту же картину: Кеша спал и иной раз похрюкивал.
«Снится, что в козла выиграл», - полагала Нина безрадостно, потому что два человека сходятся не для того, чтобы мысленно ощущать друг друга...
Она ужинала в одиночестве, и в таком же одиночестве шла спать в другую комнату, благо квартирные площади позволяли. Ранним утром Кеша просыпался и, не заходя к жене, убегал на работу, а вечером опять приходил пьяный.
Вот так и жили супруги, зная друг о друге, можно сказать, понаслышке…
Сочувствуя Нине и желая отвлечь ее от горького супружества, подруга, работавшая в туристическом агентстве, как-то позвонила ей и предложила:
- А не съездить ли тебе в Евпаторию? У нас путевки дешевые появились.
- Да как я своего-то оставлю? - спросила Нина.
- Что о нем беспокоиться, он же тебя не замечает? - ответила вопросом подруга.
- Может ты и права, - согласилась Нина. - Он даже дома не ест. Закусывает где-то. Проспиртовался.
- Вот и проучи его, - подначила подруга. - Пусть почувствует, как без тебя. Попрыгает. Ценить больше будет.
- Разлука чувства разжигает, - согласилась Нина. - Выписывай путевку.
С Ниной, кроме ее мужа, жили еще несколько живых существ: пугливый пуделек цвета топленого молока, такого же цвета старуха-кошка и попугайчик Кирюшка, названный так, чтобы не путать с Кешей. В отличие от мужа они всегда ее замечали и встречали с радостью у порога. Перед отъездом она передала их в хорошие руки.
Присмотр за попугайчиком Нина поручила племяннику Павлику, который должен был приходить к ним домой и кормить его.
Пуделька Нина передала подруге, предложившей путевку в Евпаторию.
Кошку взяла тетя Эля, сестра Кеши.
Все по чужим рукам, потому что свои, Кешины руки, уморили бы все живое.
Так Нина и уехала, не предупредив мужа об отъезде и даже не намекнув.
Она лежала на вагонной полке, с каждым часом приближаясь к заветной Евпатории, и размышляла о сердцах, чувствующих друг друга на расстоянии куда большем, чем несколько шагов по квартире.
Кеша, проходя мимо спальни, где обычно спала супруга, не ощущал одиночества, и сердце не подсказывало. Он по-прежнему возвращался пьяный, бесчувственно падал на постель, а утром убегал на работу.
Нина мечтала, что Кеша мучается, изнывает. Она не напоминала о себе, чтобы не прерывать тренировку чувств, но Кеша пребывал в обычном состоянии: в обществе товарищей и добротного самогона.
Его первая встреча с живым существом в собственном доме произошла спустя неделю после отъезда Нины, произошла случайно, поскольку суббота выдалась без подработки, которыми Кеша зарабатывал на пьянство…
***
Моральный кодекс - вот, что отличало Кешу от множества алкоголиков. Он не тратил на выпивку зарплату, полученную на основной работе.
- Это для семьи, - говорило его сердце.
- Это для семьи, - говорила Нина, которую он слегка побаивался, сам не зная почему.
Кеша находил подработки, деньги, полученные от них, пропивал, а на зарплату содержал семью, и втайне гордился собой и правильностью жизни…
***
Безработная суббота смутила Кешу, он без дела выглянул в коридор и впервые за неделю ощутил, что в квартире не хватает звуков, движения, нет чего-то такого…
- Каринка, Каринка, - позвал он, но пуделек, а именно так звали пуделька, не откликнулся.
Кеша заглянул в спальню, где обычно спала супруга. Постель аккуратно прибрана.
«Нинулька выгуливает Каринку», - успокоился он.
Тут распахнулась входная дверь, и в квартиру зашел Павлик. Зашел так, как заходят люди, не ожидающие кого-либо встретить.
- Павлик, привет, - дружелюбно сказал Кеша. - С чем пожаловал?
- Нина просила кормить попугайчика, - удивленно ответил Павлик.
- А что, она сама не может? - не меньше удивился Кеша.
- Так она ж уехала! - увеличил просвет глаз Павлик.
- Куда уехала? - поразился Кеша.
- Не знаю, - ответил Павлик, но поскольку был не чужой и знал о тех местах, куда Нина иногда уезжала, то резонно предположил. - К тетке кажется, в Чернь.
Поселок Чернь находился в трех часах езды от Косой горы, и съездить туда-обратно можно было в один день.
- А-а-а, - глубокомысленно протянул Кеша. - Ну, уехала, так уехала.
Павлик покормил попугайчика и ушел, а Кеша, памятуя, что Нина вернется с часу на час, занялся привычными делами, то есть пошел к друзьям, напился, а далее - в привычном для него обычае.
Возможно, Кеша так и остался бы при мнении, что его Нина уехала в Чернь, если бы у подруги, взявшей на содержание пуделька Каринку, не сломался вентиль в ванной.
Вентиль давно вздыхал, стучал, играя силой струи, подменяя горячую воду - холодной, а холодную - кипятком, а тут сломался так, что вода хлынула непрерывным потоком.
«Мужик, нужен мужик!» - мысленно вскрикнула подруга и поскольку личного мужика из-за жизненных неурядиц не нажила, не медля позвонила Кеше, а для того, чтобы не сразу о делах, начала издалека:
- Как Нина отдыхает, загорела поди, накупалась?
- Где накупалась и загорела? - удивился Кеша.
- Как где? Да в Евпатории же! - оживилась подруге.
- В какой Евпатории? - Кеша почувствовал, что сходит с ума.
- Да на юге же, на море! - безумно вскрикнула подруга.
- Когда она успела? - спросил Кеша первое, что пришло в голову. - Она ж в Чернь уезжала.
- Неужто, не предупредила? - догадалась подруга.
- Нет, - огорченно ответил Кеша. - Ты ж знаешь, я с утра до вечера на работе…
- Знаю, - пресекла дезинформацию подруга. - У меня тоже проблема, Кеша выручай…
Кеша починил кран, получил магарыч и, приканчивая его, все думал: «так нельзя, надо общаться, надо общаться с женой», а еще через несколько дней…
Когда Нина вернулась, в коридоре ее встретила бумага, прижатая к полу краем коврика. Большие черные буквы на белом контрастно охлаждали:
«Никокой!!!»
Ниже едва читалась подпись: «Кеша».
«Иногда надо умереть всем, чтобы один человек понял», - подумала Нина, и уселась на чемодан, внутри которого теснились вещи, еще дышащие солнцем и надеждами.