ПОСВЯЩЕНИЕ В ПРОЧНИСТЫ.
Я трепетно прикасаюсь к самому дорогому и интересному периоду своей производственной жизни. Уже слетал в космос Гагарин, а «первая волна» ракетостроителей, создателей легендарной «Семерки», продолжала работы по ее дальнейшему совершенствованию. Старым и новым специалистам и теперь есть над чем ломать голову, - «Семерка» еще долго будет «кормить» самарский космос! Не зря ей поставили памятник в конце проспекта Ленина!
В СКБ я попал в тот период, когда генеральный конструктор Сергей Павлович Королев зажегся грандиозной задачей - созданием носителя в несколько раз более мощного, чем «Семерка», позволяющего совершать полеты человека на Луну! Над этой темой работал также и наш филиал КБ Королева в Куйбышеве под руководством Дмитрия Ильича Козлова. Тогда в зале разработчиков чертежей, висел плакат: «Создание изделия Н1 - наша национальная задача!». Заместитель руководителя предприятия Борис Георгиевич Пензин, обращаясь к сотрудникам, просил ведущих специалистов отложить на время свои дела, чтобы сосредоточиться на новом Лунном проекте.
И для меня нашлась ниша в секторе расчетов на прочность под руководством Анатолия Владимировича Андреева. Он, принимая меня на работу, водил по зданию КБ, делая вводную экскурсию. С гордостью за свою «контору» он показал мне вычислительный центр, где работала ЭВМ коллективного пользования М-20. В секторе прочности она еще никем не использовалась тогда ввиду отсутствия, за некоторым исключением, алгоритмов расчета, достойных применения на ЭВМ. Практические расчеты при большом разнообразии элементов конструкций осуществлялись с использованием аналитических решений в виде готовых формул и таблиц, подобных школьным таблицам Брадиса.
«Домашние справочники», заготовленные для оперативного применения, создавались в секторе и своими силами. Великолепен «Карманный справочник прочниста» формата А3(!), созданный лично Незвановым Дмитрием Николаевичем. Там все справочные таблицы написаны его рукой предельно тщательно и красиво. Там все правильно. Можно расписаться: «Мин, т.е. ошибок НЕТ».
Моим патроном стал, наконец-то, современный и толковый человек - Дмитрий Николаевич Незванов. «ДН в квадрате», так он метил свои принадлежности и тематические рабочие папки, со вкусом и любовью оформленные. Спустя годы, я хочу отметить, что Дмитрий Николаевич образованный и отличный руководитель. Просто и доходчиво объясняет. Интеллигентный и высоко порядочный человек.
Чтобы я сразу мог «выдавать на-гора» хоть какую-то полезную продукцию, Незванов предложил мне выполнить по готовой методике «расчеты объемных силовых деформаций топливных баков, вызванных раздуванием баков внутренним давлением», чтобы учесть поправку в измерениях уровня топлива по времени полета. Расчета здесь много, а результат - два столбца чисел.
Инструментами расчета в то далекое время были совершенно бесшумные, если, конечно, не уронишь, логарифмические линейки. Точность расчетов таким аппаратом не превышала 5%. Длинной линейкой пользовались за рабочим столом. А еще уважающий себя специалист носил в кармане коротенькую линеечку в футляре, примерно как сейчас носят мобильный телефон, и калькулятор.
Электромеханические импортные счетные машинки SOEMTRON и SUPERMETALL позволяли считать с высокой точностью, но гремели, как автомат Калашникова без глушителя. Особенно при делении. Они замахивались выдвижной кареткой и со всей безжалостностью отстреливали разряд числа за разрядом. Били по ушам. Работал принцип: выигрываешь в точности, проигрываешь в головной боли.
Получив первое производственное задание, я со всей страстью новичка принялся отрабатывать установленный мне оклад: выдавать на-гора расчетную продукцию. Мне кажется, что трудовой коллектив «немного» пожалел, что меня приняли в их тихий расчетный уголок, да считай по знакомству, да еще и с окладом в 140 рублей! Заботясь о взбудораженном коллективе, Дмитрий Николаевич советовал мне все же иногда отдыхать.
Чтобы освоить новую специальность и чуточку приблизится к исполинам «тихих» расчетов на прочность, мне на работе, а чаще после работы требовалось самостоятельно изучить труды Беляева, Тимошенко, Эйлера, Астахова, Домашнева и Канторовича, Лизина и Пяткина, Авдонина, Вольмира и много, много «ДР в квадрате». Изложенный в технической литературе, опыт машиностроения, кораблестроения, химического машиностроения и авиации давал ракетостроителям обширный справочный материал. Трудность представляли расчеты за пределами упругости материала, что было в ракетостроении необходимо и оправдано. Конструкторская мысль порождала новые нетрадиционные формы и их сочетания в узлах. В таких случаях применялись на первых порах «инженерные приемы» превращения сложного в совокупность простого.
Надо признать, что сотрудники были в ту пору более впечатлительны и радостны. В выходные несемейнообязанная молодежь выбиралась на природу в «походы выходного дня». Собирались накануне, назначали «поваров и кочегаров». Обсуждали маршрут похода, выбирали «фюрера». Ходили на Гаврилову поляну от с. Рождественно до Поляны им. Фрунзе по правому берегу Волги, от Молодецкого кургана до плотины ГЭС вдоль Жигулевского моря. Однажды руководила нами Маша Волкова. Уже заморозки были. Она с фонариком повела нас в ночь по азимуту через лес в районе Ширяева к какому-то заброшенному колодцу. У нее была задача: найти тот чертов колодец, у нас - не отстать от Маши. Спали мы на деревьях, как птицы, возле того колодца, правда, в спальниках, привязавшись к ветвям.
Для строгих универсальных расчетов нужно было разрабатывать непростые методики, что являлось задачей высокого научного уровня. Как правило разработкой таких методик занимались институты. Конечно, работы ими дублировались, как почти во всех отраслях государственной системы! Но у каждого коллектива были свои успехи-изюминки. Эти методики были по зубам только ЭВМ, применение которой стало и оправданным, и необходимым. В математике есть термин «грубая прикидка». И в прочности использование простых наглядных упрощенных решений никак не исключается машинными алгоритмами, а служит гарантией того, что грубой ошибки в расчете на ЭВМ не будет.
Многое в направлении упрощенных решений пошло от первого Королевского прочниста Авдонина А.С. У него в КБ Королева учились все самарские прочнисты-шестидесятники СКБ Козлова: Андреев, Юрин, Зацепин, Незванов, Мастюков, Зверев, Зуперман и др. Свои дипломные проекты молодые студенты КуАИ защищали в Москве под руководством будущего профессора МАИ Авдонина! Давно это было: «Иных уж нет, а те далече»…
Ежегодно сдавали нормы ГТО, чтобы проверить свою Готовность к Труду и Обороне. Зверев не сдал норматив бега на 1000 м. Вообще сошел с дистанции. Он точно по Высоцкому: «рванул, как на 500, и спекся»…
Соревновались мы со своими «заказчиками» в перетягивании каната. Они – нормальные ребята, но мы, конструкторы, со всем профессиональным противостоянием «исполнителей» тянули канат в свою сторону. Грамотно расставив народные «массы»: чем тяжелее, тем дальше к краю веревки. Миша Абкин с весом 120 кг был замыкающим довеском. Роль каждого так велика, что только сменишь на миг дыхание, как «ненавистные» противники нас волокут. Победили конструкторы! Уволокли «заказчиков» за черту!
В расчетах я все внимание отдавал крупному объекту. Например, топливному баку размером с комнату, в которой размещался наш сектор прочности. А какой-нибудь «паршивый» болтик оставлял без должного внимания, как казалось Андрееву. А ведь не важно, от чего разрушится конструкция. И когда «карточка разрешения» попадала к Андрееву под его ужасно занудливую логарифмическую линеечку, которую он и дома из рук не выпускал «под душем в ванной», возникали конфликты. В цехах завода неизбежно и постоянно возникали производственные дефекты. Было много деталей и еще больше мелких однообразных и скучных дефектов. Это производственная текучка. Все «разрешающие листочки» по устранению дефектов переваривало, подобно прожорливым гусеницам, конструкторское братство и в том числе наш сектор прочности. «Нельзя терять бдительности «вахтера» от прочности!», - учил нас Андреев. Сам Анатолий Владимирович – «трудоголик в кубе». Он не разгибаясь и с энтузиазмом корпел над пачками принесенных конструкторами чертежей, уже проверенных сотрудниками его сектора. Работал допоздна. Дома он продолжал творить - создавал свои расчетные методики для текущих расчетов, изобилующие показательными и логарифмическими функциями, Писал он их угловатым напористым почерком. Если мне доводилось пойти с ним обедать на фабрику-кухню, то я чувствовал себя не комфортно. Для меня обед – это трапеза, еще в детстве дедушка научил меня тщательно пережевывать пищу, обогащая ее слюной. Но Андреев заправлялся моментально, вскакивал из-за обеденного стола и спешил к столу рабочему. Кто-то рассказывал, что когда Анатолий был студентом, в институт приехала комиссия, с целью отобрать из студентов-выпускников кандидатов в космонавты. Анатолий не очень высокий, атлетически сложенный, крепкий и здоровый мужчина. Ему предложили стать космонавтом. Но Анатолий предпочел для себя тяжелый труд создавать космическую технику и попал он для этого в нужное место и в нужное время.
На праздники была манера дарить друг другу пустяшные подарочки со смыслом и стрень брень с горошком. Андрееву подарили барабан, поскольку он фактически наш Барабанщик. Анатолий не оценил подарок и шутки не понял, казалось, что и обиделся. Перед любым праздником подразделения поздравляли друг друга стихами, профессиональными текстами. Стол у входа в сектор был плотно усыпан поздравлениями, в том числе и из цехов завода.
Запомнилось стихотворение, которое написал своей сотруднице Зверев Вячеслав Львович к 8-му Марта:
Сидит у розеток,
Имеет двух деток
Сашу и Иру.
Ждет квартиру.
Потрясающе: так лаконично и так исчерпывающе!
Обрабатывая многочисленные карточки разрешения, увлекаешься трудовой «деятельностью». «Даешь стране угля» хоть мелкого, но в изобилии. Не все «царапины на колене /коленке/» трубопровода я удостаивал внимания расчетами. Подводил таким образом и Незванова, своего непосредственного начальника.
Проводили как-то в секторе первенство по настольному футболу. А я футбол с детства недолюбливаю, но надо было с патроном играть в одной упряжке. Незванов всегда спокойный и сдержанный, неожиданно сбросил с себя всю деланную вежливость и чуть не съел меня за мои промахи по игрушечным воротцам.
Как-то Незванова представили в торжественной обстановке к высокому званию: «Ударник коммунистического труда». Он вернулся из конференц-зала в сектор с атрибутами ударника, сел в кресло рядом со мной. А я, вместо уместного здесь поздравления, оборвал его «возвышенные патриотические чувства» и в его протянутую руку для рукопожатия вложил стопу «карточек разрешения», которые цеховики просят срочно рассмотреть. Конечно же, Незванов подумал, что я ненормальный и мысленно произнес любимую его поговорку: «Как будто мы сейчас пропустим момент великого противостояния с Марсом!».
К 8-му марта, напичканный разнообразными талантами, Незванов изобразил на листочке карикатуру: мужчину в виде собаки, рвущуюся куда-то. Его удерживает за поводок-галстук женщина в мини юбочке. Я по клеточкам нарисовал это творение крупно.
Однажды я отличился, поднимая на разы 20 килограммовую гирю. Прихожу утром на работу, на главном входе висит огромный плакат : «НЕРОНОВ ИЗ СЕКТОРА 5 ПОДНЯЛ 1 ТОННУ /20 КГ.* 50 РАЗ/!!!».
НА КОСМИЧЕСКОМ «СТАПЕЛЕ».
Лето. Ощущение, будто вошел в парную из предбанника-самолета, а прохладной речки, чтобы освежиться, рядом нет! Я сразу понял: почему, командированным в город Лениск, которого нет ни на одной гражданской карте или глобусе, добавляют коэффициент к зарплате. Побродив по улицам Ленинска, я стал немного привыкать к степной цивилизации. От сотрудников я слышал, что, если подует «бабай» с песочком, то лучше ехать на автобусе, а еще лучше не выходить на улицу: песчаная мгла забьет нос, глаза, волосы, если таковые имеются!
На мотовозе я прибыл в Байконур на площадку, где находился огромный механико-испытательный корпус /МИК/ - филиал завода «Прогресс» и нашего КБ Козлова. По дороге в гостиницу встретилось здание, где живут военнослужащие казахи. Двое сидели на крылечке. Один из них выводил нехитрый мотивчик казахской песенки. Когда я приблизился, акын замолчал, застеснявшись. Я вмешался, просил его продолжить пение.
- Я же все понял: Ваша песня о любви!
- Да, правильно!
Обрадовался певец уже по-русски.
В гостинице «по наследству» передают друг другу всякую утварь, завезенную «пионерами космоса», не сданную в местный музей. Мне показали баночку со скорпионами и фалангами, собранными коллекционером-любителем. Одного скорпиона ему «повезло» извлечь из собственной постели!
Непривычно жарко. Сидишь за столом, под локтями на столе лужи. Обеденный перерыв два часа в самое жаркое время. В столовой, как и везде, работают военнослужащие казахи. Мне особенно понравился их фирменный холодный фруктовый суп. Можно сходить полежать в гостинице. Там в холодильнике прохладный персиковый сок.
Пронесся слух из источников, заслуживающих доверия, что ночью ожидается запуск носителя, разработанного в КБ Челомея. Все вылезли на крышу гостиницы, чтобы на фоне звездного безлунного неба понаблюдать за пуском. Прохладно, даже холодно на ветерке. Ждем. В назначенное время пуска не было! Кто-то, куда-то позвонил, и мы узнали, что по техническим причинам пуск отложен на три часа. Ушли, подремали и снова - на крышу.
Ага! Вот оно! Далеко за горизонтом появилась яркая звездочка от факелов работающих двигателей и бесшумно вознеслась в звездное небо, вычерчивая плавную восходящую траекторию. Сколько-то секунд все шло нормально: звездочка была уже высоко в космосе. Но траектория ее превратилась вдруг в серию шаровидных вспышек. Это рвались топливные баки всех ступеней аварийного носителя. Много вспышек. Возможно, это была самоликвидация после первого взрыва, чтобы не угодить в Китай.
Мы наблюдали очередную трагедию при летной отработке нового носителя «Протон», разработанного в КБ Челомея с двигателями КБ Глушко. «Протон» мощнее нашей обычной «Семерки», но мы с сотрудниками приехали отлаживать еще более мощный, сказочный носитель Н1 для полетов на Луну!
Как обидно, что два великих человека: конструктор ракет С. П. Королев и конструктор двигателей В. П. Глушко, не сумели договориться о типе применяемого топлива и о создании еще более мощных двигателей, чем в носителе «Протон». Как компромисс, двигатели повышенной мощности Королев заказал КБ Кузнецова в Куйбышеве. Двигатели оказались великолепными сами по себе и по своей надежности, но будь в носителе Н1 двигателей в шесть раз меньше, но были бы они вшестеро мощнее, все было бы в конструкции ракеты проще и успешнее!
Дружной компанией мы ходили вглубь казахской степи. Далеко зашли. Увидели некий зеленый оазис. Один из нас, Николай, с восторгом ожидания чего-то особенного, побежал вперед и скрылся в камышах. Почти из этого же места выбежал серый волк. И драпанул от нас, только мы его и видели. А Коля его просто не заметил. Камыши растут на берегу небольшого мелкого озера. На озере добрая сотня меленьких желтых уточек. Почему-то они, как завороженные, вращаются на поверхности воды и все в одну сторону. Создается впечатление, что у них «зациклилось управление по каналу вращения». Казалось, что это ненормальные уточки. Вскоре мы выдвинули свою версию их поведения. Озеро наполняется вытекающей из трубопровода производственной водой желтой от ядовитого хромпика. Уточки наверно с ума спятили.
Как стемнело, в летнем кинотеатре, без крыши, показывали фильм: «Апачи, друг индейцев». Интересно мне было смотреть не фильм, а то, как переживает Николай, спугнувший днем волка в камышах. По-настоящему переживает Коля. Съежился весь, руки коленями зажал. Лицо в жалкой гримасе. Весь ушел в сюжет. Если бы теще его угрожали, не переживал бы так! Правда, к этому времени у Николая еще не было тещи, но мысли о диссертации уже были.
Впечатляет производство МИКа. Сюда по железной дороге доставляли огромные фрагменты лунного изделия Н1. Здесь производилась их сборка или сварка. Для сферических емкостей, состоящих из сегментов и многоугольников, был вырыт гигантский котлован. В нем работал специальный сварочный автомат. Это только половина сферы! Такое огромное чудо в готовом виде нет возможности транспортировать с завода на космодром.
В МИКе проводилась не только сварка фрагментов и сборка носителя, но и статические испытания до разрушения одного экземпляра каждого наименования емкости. Емкость предварительно обклеивали датчиками напряжений, обставляли датчиками перемещений. Заливали доверху водой, подавали в бак давление. Давление увеличивали до тех пор, пока бак не разрушится, как воздушный шарик. В броне-кабине на значительном расстоянии от испытуемой емкости самописцы регистрировали измеряемые параметры. Строго говоря, испытание несжимаемой жидкостью большой опасности не представляло. Но если бы вместо воды был сжатый воздух, это была бы «хорошая» бомба, т.к. энергия сжатого воздуха при разрушении емкости передалась бы ее осколкам. Разнесло бы все вокруг взрывом!
О проведении статических испытаний баков все сотрудники знали заранее. Как болельщики футбола, «зрители» размещались на технологических стремянках и вообще, где найдут подходящее место. Цех не приспособлен для массовых зрелищ. Все ждут молча. В момент Х в бак начинает подаваться нарастающее давление. Металл оболочки сопротивляется. Противоборство металла с нагрузкой происходит незримо и тихо. Успешно преодолевается уровень эксплуатационных, затем и расчетных нагрузок. Бак еще жив. Это означает, что расчетная прочность обеспечена. Теперь баку пора разрушаться! Излишняя прочность означает, что конструкция перетяжелена.
В ожидаемый момент в баке образуется рванина громадных размеров, что характеризует равнопрочность оболочки. Желтая от хромпика вода извергается мгновенно наружу и исчезает в системе дренажа. Конструкция бака теряет свою сферическую форму и проседает. Удовлетворенные болельщики под аплодисменты расходятся, чтобы продолжать совершать свои маленькие и большие трудовые подвиги. Это были не простые болельщики, испытывались результаты их работы! А по результатам испытаний будет выпущен отчет. Данные измерений будут проанализированы, и будет отчет с этим анализом. Фактически достигнутый уровень напряжений позволяет детально оценить правильность проектных предпосылок и расчетов.
Вспоминается период напряженных работ в нашем филиале КБ над проектом лунника “Н1”. Обнаружена серьезная конструктивная неувязка в узле установки термо мостов между блоками. При “раскрученном” производстве и до предела сжатых сроках, требовалось немедленно переделать узел и конструкторам выдать на производство новые чертежи, щадя, по возможности, задел деталей.
Начальник конструкторского отдела Творогов собрал вечером своих сотрудников и попросил подумать всех. Начался мозговой штурм совсем не простой конструкторской задачи. Думали все, были варианты. Но Творогов сам придумал за ночь столь оригинальное решение, что было всем ясно: только так, легко и просто, нужно изменить конструкцию.
Я часто вспоминаю этот подвиг конструктора, хотя, разумеется, случай такой был не единственным.
В выходной хочется чего-нибудь особенного, специфического. Выехали мы с товарищем в Кзыл-Орду. Побывали на местном рынке. На «барахолке» продается ВСЕ, кроме логарифмических линеек.
Даже местная московская водка: «Москванын» имеется в наличии. Но впечатляет экзотика. Горы крупных желтых дынь распространяют соблазняющий аромат, непреодолимый для заезжего чужестранца. Продаются бараны. Целые отары баранов. А вот бараны, но в виде шашлыков, да с пивом! Вот где мы с коллегой нашли точку опоры! Такое мягкое, такое вкусное мясо! Я никогда нигде больше не ел таких ароматных шашлыков. В других городах мне попадался шашлык, как в анекдоте: «Уж давно мелькнул Урал, а я шашлык еще жевал!»
В этот же день вечером у гостиницы танцы на асфальте. Музыкой будоражил живой оркестр военнослужащих. Играли со вкусом и красиво. В парках я не слышал такой музыки. Самая хитовая вещь, которая всех воодушевляла встать в круг и дергаться в такт музыкального ритма, это:
«Я хочу быть ки-и-и-сою,
Я хочу быть кисою,
Хочу быть собакою,
Где хочу… ,
Где хочу…»
Вначале этот текст исполняется голосом. Потом двигательную истерию нагнетал оркестр. Во время коротких оркестровых пауз, как напоминание о сюжете, удивительно понятно выводил саксофон: «Я хочу быть ки-и-и-сою!». Здорово!
Та-а-к. Идем с технологом смотреть донную защиту. Точнее на дефекты, оказавшиеся при ее изготовлении. Громадный купол-оболочка с приклепанным к ней силовым набором. Он будет защищать баки от воздействия давления температуры и даже акустического давления, создаваемого работающими двигателями. У бедного технолога в руках толстенный «Журнал Конструктивных Отклонений /ЖКО/». Он сотворен усилиями контролеров, облазавших с лупой здесь все. Сейчас мы с технологом распорядимся судьбой каждой неудачной заклепочки, вмятинки от клепального молотка.
В принципе все просто. Что-то исправить, что-то засверлить, чтоб ограничить зонку дефекта, где-то наклепать усиление. А в большинстве случаев простить дефект, как отпускал Христос грехи падшим. Но Христос прощал все грехи оптом и без документа. А нам приходится избирательно отписывать в ЖКО принятое решение. Сборка теперь поступит в дальнейшее производство, а в родную контору прилетит «подарочек»: увесистая пачка листков конструктивных отклонений. Там, всю эту дребедень еще раз рассмотрят конструкторы и прочнисты, вооруженные до зубов логарифмическими линейками.
В другой выходной мы вдвоем с коллегой Женей Тимофеевым купались в Сырдарье. Будто купались в «сыре»: вода теплая, желтая и стремительная. Мы эту реку легко переплывали. Течением так сносит, что когда вернешься с противоположного берега, метров сто возвращаешься к своей одежке. Отличная река. Лещи там водятся. Много лещей. Есть там, как положено, и рыбоохрана с моторными катерами.
«Рыбоохрана», если можно так сказать! Некий Вернер, не тот, что Фон Браун, а Слава Вернер, «без мыла пролез» в душу строгим «охранникам», попав к ним в компаньоны. И наловили они «охраняемой» рыбы столько, что щемит сердце, видя подобное варварство. Вернер одну из комнат гостиницы загрузил этой рыбой, которая вялилась на сотнях веревок, натянутых под потолком. Кошмар, больно за беззащитную рыбу. Так она на веревке вся «пересохнет» вместе с Аральским морем. Смутно верится, что кто-нибудь, что-нибудь охраняет, особенно природные богатства. Если бы «рыболова» не заметили в пьянке с дебошем, то его бы не выпроводили с «волчьим билетом» отсюда.
А вот еще работка. Аналогичная, но масштабнее. Собран и стоит вертикально блок «А» во всю высоту корпуса МИКа. Нужно облазить всю конструкцию снизу до верху. Мы, кстати, проходили высотную комиссию, и я получил допуск. Но, конечно, нет особой опасности. Требуется принять решение по замечаниям, высказанным специальной макетной комиссией и свои замечания записать в порядке «авторского надзора». Живая конструкция позволяет видеть все в совокупности, не то, что в чертежах.
Осматривать здесь все можно бесконечно. Блок «А» - это грандиозный монстр. Представить себе не просто, что все то, где я сейчас перелезаю через бесконечные хитросплетения: трубопроводов, установок, кронштейнов, фитингов, сработает, как задумано, и успешно полетит в космос! Тридцать двигательных установок, тридцать магистралей горючего, тридцать магистралей окислителя, тридцать одних только наименований магистралей разного назначения. Топливные магистрали выходят за пределы корпуса блока, огибают бак окислителя и снова возвращаются внутрь, чтобы там найти свой двигатель, куда они должны подавать топливо. И каждая вынырнувшая за борт магистраль защищена индивидуальным аэродинамическим кожухом. Конструкция переусложненная из-за обилия двигателей в блоке «А».
Кстати, отец мой, тоже тогда работал в КБ Кузнецова, в лаборатории измерения параметров двигателей, так что и он участвовал в создании «связки двигателей для полетов на Луну»!
Отмечали вечером день рождения сотрудницы. Рядили столы. Виновницу торжества не видно из-за обилия высоченных гладиолусов. Длинный, как дорога в космос, стол, составлен из нескольких столов-«ступеней» по тандемной схеме. Накрыт, объединяющей их, скатертью-«обтекателем» белого цвета. По срединной линии этого стола, как на ленте конвейера, расставлены регулярно одинаковые бутылки «Столичной». Собралось так много участливых коллег, будто это грандиозное событие.
Людям свойственно не пропустить повод порезвиться. Им бы каждый день такую «свадьбу». В конце концов, не в космосе же одном счастье. Все было обставлено фундаментально, откуда, что взялось!?
Это был самый «памятный» для меня день рождения. Я, конечно, от коллектива не оторвался, но ушел первый, пораньше. Уже на улице по выработанной привычке пощупал карман, где лежит всегда пропуск, без которого я здесь «ничто». Ощупывание показало, что пропуска в кармане нет! Ничего себе! Сразу представились все кары, ожидающие меня и мое руководство, что обязано следить за моим моральным обликом.
Хмель из головы вышел мгновенно, как вода из разрушенного бака. Начал я трезво анализировать, куда мог подеваться мой пропуск. Я локализовал время и место поиска. Искать нужно по тому пути, что я преодолел, идя на день рождения... Точно! Вот он! Ми-и-и-ленький мандат! Жизнь моя снова приобрела смысл и радость: теперь утром я смогу решить неотложный вопрос о дефекте на трубе мятого парогаза...
При осмотре дефекта на трубах мятого парогаза, приводящего к предварительному напряжению при их монтаже, а так же под впечатлением, наблюдавшегося когда-то на крыше, аварийного пуска «Протона» у меня возникло желание забраковать эти трубы. Ситуация меня беспокоила, но считать это место трудно. Грубая прикидка в запас прочности меня разочаровала, а рассчитать строго не могу. Вручную раскрывать пятикратную статическую неопределимость, а потом, например, методом Гаусса решать систему нескольких линейных уравнений?! Это хорошо было бы рассчитать на ЭВМ и с высокой точностью! Если учесть температурные дополнительные деформации и давления при штатной работе, обязательно окажется, что в упругой постановке это не проходит по прочности. Придется учитывать эффект пластичности материала «инженерными приемами». Теперь на современных компьютерах решить такую задачу, особенно в упругой постановке, никакого труда не представляет. Появилось множество, дублирующих друг друга, универсальных программных комплексов с использованием метода конечных элементов.
Нутром своим чувствую я, что изогнутся эти трубы пластично, как им надо, но не сплющатся и не лопнут от внутреннего давления. Но я должен все доказать себе на бумаге, а не «чувствовать». Если забраковать сборку, сорву сроки, которые всегда жестки чаще из политических соображений, стану «костью в горле» у производства, «крысой бумажной». Я отправился к Борису Георгиевичу, зам. Главного конструктора, доложил о ситуации, не уронив своего профессионального достоинства. Оперативно меня связали по ВЧ с моим руководством в Куйбышеве…
КАВИТАЦИЯ. Это понятие мне стало известно в далеком 1953-ем году, при выполнении курсового проекта по курсу «Детали машин». Требовалось спроектировать водяной насос, крыльчатка которого должна быть уже на стадии расчетов защищена от явления кавитации. Читая сейчас про кавитацию в БСЭ, невольно возникает мысль, что там описана причина не синхронной работы связки из 30-ти двигателей на первой ступени носителя Н1. Помашу кулаками после драки: одну из версий причины аварий невредно все-таки проанализировать и знать!
Кавитация - это пустоты в виде пузырьков, которые могут образовываться в жидкости в тех местах конструкций, допустим, в топливопроводах, где давление становится ниже некоторого критического значения. При движении быстротекущей жидкости по траектории криволинейного трубопровода, пустоты могут скапливаться и переформировываться. При попадании в двигатель пузырьки лопнут, вызывая гидроудары. В жидкости, склонной к испарению: в керосине или жидком кислороде, пузырьки образуются легче, чем, например, в воде. И они пожароопаснее от статического электричества, возникающего в движущемся гидродинамическом потоке. Шум двигателей может вызвать аналогичные эффекты акустического происхождения.
Двигатель, получая порции не сплошной топливной среды, сотрясается гидроударами и пульсациями. От чего он, как минимум, может работать нестабильно, а все двигатели вместе – не синхронно. Система «Корд» на носителе отключает забарахливший двигатель и вместе с ним двигатель, симметрично с ним расположенный. При отключении более трех пар двигателей суммарной тяги становится недостаточно для успешной работы носителя. Возможен и пожар в двигателе или в топливопроводе от статического электричества.
Я ухитрился у одного конструктора выменять раритетную вещь: «Справочник по расчетам самолета на прочность» Астахова, на две бутылки «Столичной», но не позже, чем в канун этого выходного, плюс простой «Справочник по математике», которого ему было достаточно для работы. Я по ВЧ связался с «центром» в Куйбышеве, и мне помогли с жидкой валютой! Удивляюсь, как ее сюда доставляют. Работин, начальник отдела кадров, отправляя нас в командировку, брал с каждого подписку: «Не пить, не ввозить, не буянить...». Тем не менее есть в гостинице балконы, загруженные пустыми бутылками до верху.
Длинными, трезвыми и прохладными вечерами, в гостинице, я практически готовился к автоматизации расчетов: программировал в кодах ЭВМ М-20. Сосед, что жил в смежной непроходной комнате тоже не скучал: его поэтическая фамилия обязывала вести куры-амуры. Однажды к нему пришла «сотрудница». Мы с ней не возжигали фимиам, а перебросились вежливыми вопросами. Она нашла мое кодовое занятие ненормальной криптографией, а писанину - халдейской грамотой.
Но и сосед работал «в кодах». Однажды мне пришлось разгадывать шараду: «Тайная вечеря». Прихожу как-то с работы, а сосед просит меня укрыться в туалете на минутку и не подсматривать. Я, как солидарный мужчина, все так и сделал, но, правда, догадался: кого он провожает! У неизлечимого романтика была также разработана кодовая музыкальная программа оповещения своей «сотрудницы».
Как только он готов к проведению «совещания» с ней, на «патефон» ставилась мажорная ритмичная музыка и раскрывалось окно. А всякая другая музыка, это просто музыка.
Еще мы с коллегой конструктором осмотрели бункер стартового комплекса. Это, обставленное аппаратурой, заземленное помещение в виде полуцилиндра, подкрепленное мощнейшими шпангоутами, предназначенными воспринять в случае необходимости давление при катастрофическом взрыве ракеты на старте.
Металловеды постоянно работают над внедрением новых высокопрочных материалов. Новый материал подхватывают разработчики, что позволяет спроектировать конструкцию более легкой.
Так на изделии Н1 применялись фитинги из сплава В95. Изделие стояло на стартовом кольце. И обнаружилось, что в фитингах появляются трещинки. Потребовалось взять на учет все потенциально опасные места, периодически их осматривать, при возникновении трещин выполнять доработки. И вот мы с коллегой-конструктором отправились на такое задание. Понадобилось побывать на стартовой площадке, созданной для изделия Н1. Заодно это была великолепная экскурсия!
До этого я в МИКе бывал в отдельных блоках изделия. Сейчас же понадобилось облазать все изделие в сборе. Высота 101,5 метра, как у Исаакиевского собора в Петербурге. Строительные металлические «леса» и лифт позволяли без восхождений посетить любую высоту и везде совершить круговой обзор изделия внутри и снаружи. И, конечно, полюбоваться с высоты круговой панорамой окружающей местности. Вид снизу впечатляет не меньше: видишь результат работы всей страны! Смотреть с восхищением можно не только вверх на громадину-ракету, но и вниз под стартовое кольцо, вглубь земли на бездонные газоводы, куда начнет низвергаться огненная лава из тридцати двигателей по 150 тонн тяги каждый. Сколько бы ни подбирал я здесь запредельных эпитетов для письменного эквивалента впечатлений, все же лучше один раз увидеть. А один раз услышать шум летящей ракеты – это, конечно, несоизмеримо важнее и больше!
В один из выходных я отправился в степь на прогулку в полном одиночестве. Это было несколько рисковое мероприятие, но так уж мне захотелось. Вышел рано утром, еще ночью, пока не жарко. Выйдя из нашего городка, я услышал вой шакалов. Но пошел дальше, зная, что шакалы питаются падалью, а я пока еще живой! С рассветом смелости прибавилось. Встретил в степи восход солнца. Когда еще такое увидишь! Суетились вараны, похожие на ящериц. Но варан крупнее. Я бы сказал, значительно крупнее. Погнался я за одним, чтобы его измерить. Догоню, не догоню, поймаю, не поймаю! А он длиной метра «три»! Ой, что же это, ведь я же не рыбак, с глазомером у меня все в порядке. А он длиной в один метр вместе с хвостом. Да разве его догонишь!? А может быть правильнее убегать от него, а не догонять?
Встретились мне суслики. Целая колония сусликов. Такое впечатление, что они вылезли из норок, чтобы поговорить. Стоят строго парочками, мордочками друг к другу и посвистывают, как на свидании, не отвлекаясь по сторонам. И есть у них дежурный секьюрити. Один. Как только он меня заметил, издал громкий свист. Все мгновенно исчезли. Я не ухожу, жду. Минут через пять вылезает дежурный, осматривается, меня не замечает. Свистнул. И вмиг восстановились все сусликовые свидания.
Я набегался и устал. Осмотрел землю: нет ли вокруг меня недоброй живности, и лег. Не заметил, как уснул... Просыпаюсь, сел, вижу вдалеке какие-то животные, не пойму кто. И движутся они в мою сторону. Я изображаю полное спокойствие. Осматриваюсь, как тот секьюрити. Побежишь, - догонят. Недалеко дорога с гладкими телефонными столбами. Если и влезешь на такой столб, просидишь до белых мух с осенними заморозками. Встаю, потягиваюсь, не тороплюсь уходить. Замечаю, что животные остановились. Советуются, наверно. Что за животные, не понял. Могли быть верблюды, могли быть сайгаки. Общеизвестно, что на сайгаков здесь охотятся. И, конечно, браконьеры, которые на джипах гоняются за сайгаками по степи. Не понимаю дикого охотничьего азарта сильных мира сего! Одного такого «высокопоставленного» уволили из нашего КБ. Я медленно зашагал в направлении к гостинице.
Скоро и наша Н1 должна отправиться в полет, а пока все смотрели на старт другой ракеты. Все работавшие в МИКе, высыпали на улицу, чтобы понаблюдать старт основной кормилицы: «Семерки». «Телеги», как еще принято называть любой носитель полезного груза. На соседней площадке, что рядом, нам все хорошо видно. Сколько бы ни было стартов, никто не упускал возможности посмотреть это еще и еще раз, а для меня это было впервые.
Точно в намеченное время от изделия отклонилась кабель-мачта. Рядом с ракетой из-под земли, появились клубы выхлопных газов. У ракеты, установленной на стартовом столе вертикально, газы сначала устремляются вниз, вглубь котлована и через четыре отводящих газовода выходят наружу, чуть в стороны. Ракета медленно поднимается над стартовым устройством, подпираемая струями огня. Четыре наземных мачты освобождаются от нагрузки и, раскрываясь подобно лепесткам, отпускают ракету, освобождая проход ее корпусу. До нас, наблюдавших издалека, только сейчас доходит нарастающий рев двигателей. Воздух вибрирует от неистового, пугающего грохота. Сотрясается все пространство вокруг, проникая и в мое тело!
Ракета уже высоко, на фоне облаков, она становится все меньше, звук все тише. Хорошо виден ровный факел пламени под двигателями. Полет протекал нормально. Аккуратный всплеск пламени. Это отделились четыре боковых блока. Светящееся пятнышко от двигателей центрального блока еще некоторое время продолжало быть видимым.
Довольные, как попы на масленицу, люди расходятся. Их одолевает гордость за свою трудовую причастность ко всему, что совершается здесь, на космодроме. Уходят продолжать свою будничную работу для подготовки новых космических стартов. За успешный старт кто-то произнесет: «Дайте мне точку опоры, и я произнесу тост: Вздрогнем, выпьем и снова нальем!». В такие минуты инженеры рассказывают друг другу космические байки.
Случаются досадные аварии и на достаточно отлаженном носителе – «Семерке». По рассказам очевидца, однажды после запуска на изделии нарушилась система управления, и оно пошло «гулять» по улицам городка. Для разбора полета существует телеметрическая система «Трал». Бортовыми приборами замеряются летные параметры, и фиксируется выполнение основных событий на стартовавшем изделии. Данные передаются на Землю, и там производится их запись. По сути дела, - это «черный ящик», только не надо его искать в случае аварии, он всегда готов для анализа и под рукой, как рояль в кустах.
Однажды «Семерка» ушла за «бугор». Из анализа телеметрии выяснилось, что один из боковых блоков отделился раньше времени. Это привело к необратимому нарушению траектории полета изделия с последующей его самоликвидацией. Традиционно заработала аварийная комиссия. Рассматривались разные версии, которые в дальнейшем отвергались или подтверждались расчетами. Как говорится: «ученые подсчитали», что рабочий не поставил всего один болт в нижней силовой связи: «боковушки с центром». Доказали анализом и расчетами, что на стадии предстартовой подготовки и в начале полета отсутствие болта не нарушало пакета четырех боковушек, но при плановом развороте изделия боковой блок из пакета выпал. Ответ к этой задаче - неустановленный болт, нашелся. Это довольно редкий случай, когда причину аварии «вычислили» единодушно и однозначно!
Чаще всего пишут заключение о «наиболее вероятной причине», что означает неявное признание, что причину не нашли. А это в свою очередь означает, что была хорошая потасовка между смежниками, «высасывались из пальца» причины «в огороде соседа». «Соседи» загружали своих специалистов явно ненужными оправдательными расчетами, часто уводящими от цели. Отписывались протоколами с выводами по этим расчетам. Вся эта круговерть порождала горы ненужных бумаг и множество «мероприятий» по дальнейшему совершенствованию изделия.
На космодроме в Плисецке произошел взрыв «Семерки» на стартовой позиции в момент заправки баков. Разнесло ракету и стартовое сооружение. Погибло тогда сто человек! Долго и упорно работала аварийная комиссия. Я тоже был на этой комиссии. От безысходности намечено было несколько сотен мероприятий по предотвращению повтора такой аварии. Причину, спустя годы, опубликовали в газете. Один из офицеров, выполнявший заправку бака перекиси водорода, обратил внимание, что заправляющая труба наземного комплекса разогрета, чего не должно быть. Заправку немедленно прекратили. Был предотвращен аналогичный взрыв!
Причина была в том, что в фильтре трубы заменили материал фильтрующей сетки, ввиду отсутствия требуемого материала по чертежу. Конечно, это было оформлено когда-то «карточкой разрешения», каковых оформляется много по поводу даже царапин. А этот материал вызывает разогрев перекиси водорода, поступающей в бак. Такая вот «царапина на коленке»!
Нервозные ситуации возникают при исчезновении служебных документов. Неожиданно обнаруживается расписка за, несданный в архив, документ. Такой случай произошел в инженерном корпусе МИКа. Решили «свистать всех наверх!». Вернули специалистов из гостиницы, работавших с разными документами, и солдат из казармы, что охраняли объекты и «драили палубы» в МИКе. Все должны вспоминать и искать документ, везде, где он и быть не может: а вдруг его подбросят в шкаф или в урну. Я так думаю, что и все государственные границы - люки лаза в «железном занавесе» страны, перекрыли.
Документ нашел зам. Главного конструктора Борис Георгиевич, спасибо ему за это! Он применил в поиске простой, как все гениальное, метод логических рассуждений. Большой человек, большой специалист высказал предположение, что документ был вложен в другой, сданный документ, а в архиве этого не заметили. Так и оказалось!
Кстати, со мной произошел аналогичный случай. Это было на родной самарской земле. Жил я в ту пору на частной квартире. Сижу вечером после работы, жарю картошку. Приезжает воронок брать меня, если еще «не скрылся у империалистов». Соседей перепугали: куда это его повезли с таким «почетом»? Приезжаем со скрипом тормозов к стенам конторы. А в архиве уже обнаружили «несданный» документ, он был вложен в другой.
Рассказывают такую байку: посадили гражданина, потерявшего документ. Он отсидел положенное. А, вернувшись, нашел тот злополучный документ в сейфе. Это был всего один листочек, прилипший к потолку сейфа на 5 лет!!!
Страна жила за невероятным “железным занавесом”. Все было “Совершенно секретно” и вся страна играла в секретики. Но когда стране нужно было похвастаться своими достижениями перед империалистами, то все правила игры менялись. И все, что пряталось от самих разработчиков, решено было выставить под объективы толпы фотокорреспондентов в Лебурже, под Парижем, где ежегодно проводится международный авиасалон.
Ну, как было не представить там нашу кормилицу, ракету “Р7” - “Семерку”. Снарядили выставочный образ “семерки”, погрузили на транспортер и повезли ее показывать. А сопровождающим назначили начальника прочности, нашего Андреева, уважаемого Анатолия Владимировича, коммуниста, вооруженного логарифмической линейкой. Сейчас я представляю, как хлопотно ему было при общении со спец органами, с паспортными проблемами, визами, выданной мелкой валютой и с одеждой посланца. Пойди, клятву давал, что не останется он “Там”, да с “Семеркой” вместе…
Помню, это было в период нейлоновых рубашек, но “Там” их носили только негры. На территории Франции за рулем тягача сидел француз, который не упускал возможности вылезти, чтобы попить пивка в шинке. А Анатолий Владимирович был голодным и “сухим, как лист”, оставаясь при драгоценном изделии, и опасаясь за него, да и за себя, в мире капитализма. Могли приставить ему ножик к горлу: - «Говори, кто Главный Конструктор!».
Проектировщики, стремясь облегчить конструкцию, применяют новые технологии. Например, взрывотехнику. Физика взрыва вещь тонкая, нужна отладка дозировки мощности взрывного заряда. Да и побочные эффекты от взрыва не исключаются.
Я когда-то присутствовал при аналогичных испытаниях отрывных плат изделия “Н1”. Стоял я на удалении 50 м от экспериментальной установки. Рвануло, как из пушки. К моим ногам прилетел большой обломок, а плату толщиной 5 см непонятно как покоробило! Идею использования пиротехники тогда отменили. Но это в прошлом.
А сейчас Родине понадобилось очередное новое “изделие” с персональным головным обтекателем. Проектное задание было важное и почему-то очень уж срочное.
Механическую систему, раскрывающую продольные стыки створок головного обтекателя, ради экономии веса, конструкторы заменили лаконичной, почти невесомой пироконструкцией. Делалось это впервые. Провели пробные наземные испытания на экспериментальной установке. Пировзрыв сработал, и створки раскрылись. Но взрывом повредило внутри макет полезного груза. Времени на отладку пиротехники не было. Главный Конструктор приказал быстренько переделать конструкцию по старым прототипам, по отработанной схеме. Из сроков немного вылезли, но “страну успели спасти”! Если ей вообще что-то угрожало. Но вина за нарушение сроков и за не своевременные новаторские эксперименты легла на наше предприятие.
Было знойное лето и все, имевшие отношение к теме сотрудники были в отпусках. Я и Бойко не имели отношения к этой теме. Но, будучи в роли дежурных заместителей, мы были вызваны в кабинет Главного Конструктора. Кабинет был подозрительно уже пустой. Нам предстояло здесь оправдываться как “Представителям от Промышленности” перед посланником от высоких властей.
Из Министерства явился клерк в безукоризненно белой рубашке с длинными рукавами, которые завершались огромными золотыми запонками. Суровое красивое лицо тщательно выбрито, набриолинен столичный причесон “чуб волной, не гонись за мной!” Напустив на себя важность, он прибыл дать взбучку всем нерадивым и неответственным виновникам, и мы с Бойко в роли ответчиков попали под его гром метающие очи. Говорил он строго и красиво...
Клерк не пожелал выслушать наши объяснения. Да и опасно ему в беседе оказаться “чайником”. Но, ощущая видимо недостаточность своего воздействия на нас, заговорил вдруг о Кодексе Чести. И нам надо было просто не мешать ему нас отчитать, выпустить пар. Мы молча слушали его наставления об ответственности, о Кодексе Строителя Коммунизма. По его мнению, после столь серьезного профессионального промаха, все, и мы возле него сидящие, просто обязаны были покончить с собой, не дожидаясь наказаний, а под влиянием собственной Совести!!!
А моя командировка в Байконур завершилась. Увидеть и услышать старт советского лунника Н1 мне не довелось.
КАК МЫ НЕ СЛЕТАЛИ…
Независимо от результатов пусков лунной ракеты, это были лучшие творческие годы для многих людей страны в целом и для меня в том числе. В ночь перед первым стартом создателям изделия Н1 в Куйбышеве предложено было не покидать свои рабочие места. У конструкторов на столах лежали наготове папки с чертежами. У расчетчиков - отчеты с расчетами. Я представлял себе тогда, что весь коллективный разум тысяч специалистов всей страны находится в напряженном ожидании, готовый в любую минуту к мозговому штурму. А на моем рабочем столе, кроме папок расчетов с инвентарными номерами, лежали колоды перфокарт, готовые рассчитать на ЭВМ «любую предстартовую нештатную ситуацию». Наивно до слез, но тогда у меня были именно такие чувства. Я дремал ночью, опустив голову на колоду перфокарт.
Я так и не видел живого «СП», так кодировали имя Королева С.П.. А бывал «СП» неоднократно этажом выше, в кабинете Дмитрия Ильича, т.е. всего в 3 метрах (!) по оси «Z» от моего рабочего стола! В коридорах, когда приезжал он или иное высокое начальство, расставляли патруль с красными повязками на рукавах, т.е. «КП» /Комсомольский Прожектор/, чтобы ограничить перемещение «слоняющихся» специалистов, собирающих по отделам согласующие подписи на документах, либо разгуливающих по второстепенным делам.
В эти торжественные минуты в рабочих залах немедленно начинали равнять столы, у которых «была привычка» куда-то смещаться. Проверяли строгость рядов по натянутому шпагату. Позднее, когда работы по «калькуляторизации» дошли до каждого, отдельно взятого, стола, и приходилось перелезать или подныривать под провода, проблему решили: провели электропроводку в дюралевых трубках на полу. Столы оказались пришитыми к полу. И тогда мы были всегда готовы встречать высокое начальство, не отвлекаясь на передвижку столов!
Предполагалось, что будут полеты не только к Луне, но и к Марсу. Уже был и такой эскизный проект. Но к моменту трагических аварий на изделии «Н1» С.П. Королева уже не было в живых. Без Королева темой «Н1» некоторое время руководил Мишин, ближайший помощник и друг Сергея Павловича. Затем власть перешла к Глушко В. П. Старт изделия состоялся 21.02.1969 г. И закончился пожаром на первой ступени с разрушением стартового стола. Предварительных огневых стендовых испытаний блоков не было предусмотрено. К величайшему сожалению! Из-за отсутствия дополнительных средств. А получилось в итоге так, что в роли стенда для наземных испытаний только первой ступени послужила полностью вся ракета-носитель и стартовый стол в придачу!!! И таких «стендовых» испытаний первой ступени оказалось четыре!!! Два раза ракета взрывалась прямо на стартовом столе, в третий раз, - чуть отделившись от него. Три раза разрушался и стартовый стол!!!
И только при четвертом запуске, состоявшемся 23.11.1972 г., ракета «ушла» со стартового стола. Первая ступень успешно проработала почти до своего отделения, и опять возникла аварийная ситуация на 112 сек. А следующие ступени так и не дожили до испытаний. Они оказались балластной надстройкой при трагических испытаниях первой ступени.
Вспоминает один из старейших помощников Королева - Б.Е. Черток, назначенный техническим руководителем последнего запуска: «Даже если десятки раз присутствуешь на пусках нашего «Союза», нельзя не волноваться. Но картина старта Н1 несравнима ни с чем. Все окрестности сотрясаются, шквал огня. Только бесчувственный человек в эти мгновения может оставаться спокойным. Все мысли и чувства напряжены. Так хочется помочь ракете: «Иди, иди выше, взлети». Кажется все нейроны мозга напряженно работают, пытаются угадать, что происходит внутри ракеты. Но как ни один хирург не может знать, что творится в организме больного на операции, так и нам после отказа от стендовых испытаний не дано было точно предвидеть поведение ракеты».
Наша страна проиграла на этом этапе «космическую гонку». США уже давно создали и успешно испытали свою лунную ракету-носитель «Сатурн-5» с аппаратом «Аполлон». И шли они к этому успеху шаг за шагом, не пропустив в этом новом деле необходимых стадий. Блоки они отладили при наземных стендовых испытаниях, затратив на них почти две трети суммы всего проекта. Совершили пять усложняющихся полетов вокруг земли, потом два полета к Луне с облетами вокруг Луны и, наконец, 21.07.1969 г. Армстронг и Олдрин оставили на Луне следы своих космических «туфель». А также флаг США и другие атрибуты государственности, утверждающие свое первенство и, заодно превосходство своей системы. Совершили шесть посадок на Луну, привезли достаточно сувениров в виде лунного грунта. И завершили работы по проекту «Аполлон». Занялись разработкой новой, многоразовой системы «Шаттл». У нас в стране успехи американцев держались в секрете больше, чем секреты своих неудач. Исторический выход человека на Луну смотрели в режиме реального времени все государства, кроме СССР и Китая. Была неуклюжая попытка оправдаться, осудив освоение Луны пилотируемыми аппаратами. Заявив при этом, что мы, мол, идем «другим путем», путем использования автоматических межпланетных станций АМС.
Конечно же, Глушко В.П. виноват в том, что наш человек не слетал на Луну. Не дерзнул он создать Королеву двигатель непривычно большой мощности под конвенциональное топливо. А применение “связки” - “веника” из 30-ти Кузнецовых двигателей, относительно малой тяги, очень усложнило конструкцию ракеты и ее отладку. Получилось очередное гениальное русское творение: царь-ракета, что не летает, в дополнение к уже печально известным: блоха подкованная, что прыгать перестала, царь-пушка, что не стреляет, царь-колокол, что не звонит, марсоход, что купается в Тихом океане. За державу обидно!
НЕ ВСЁ ВОЗМОЖНО И ВО СНЕ!
Я погрузился в важный сон,
Лечу на южный космодром,
Где Серёжа Королёв
Настроил стартовых столов.
Гляжу, сейчас у Королёва
Как раз назначен день приёма,
Кто с чем, у каждого своё:
Кому оклад, кому жильё.
А у меня благие цели,
Лишь бы Серёжа мне поверил!
Скажу ему: «Я твой сотрудник,
Мне лично ничего не нужно.
Я в прошлое вернулся, чтоб
Ты всё иначе сделать смог!
Вот, у меня под мышкой книжка,
Где всё описано, как вышло.
Серёжа, ты ещё не знаешь,
Что на Луну мы не слетаем,
Что Глушко вредит по службе, -
Мотор не создал, какой нужно.
От водорода отказался,
Он на гептиле помешался…
Что Вернер в Штатах победил,
Луну достал и покорил».
Сергей всё это должен знать
И, зная, круто всё менять!
Еще скажу я Королёву:
«Когда ты будешь нездоровым,
На операцию пойдёшь,
То задохнёшься и умрёшь:
ГБ-шник проводил допрос
И повредил графином нос.
Меня сам Бог послал к тебе.
Я это делаю во сне».
Сергей поверит мне, но всё же,
Помоги и Ты мне, Боже!
Вдруг голос Бога я услышал:
- Ты, грешник, хочешь много слишком!
Я не могу всё поменять
И должен ты Меня понять.
Историю не изменить,
Решил Меня умнее быть?
Ты знай, Серёжу Я прибрал,
Чтоб Вернеру он не мешал!
Глушко завистник был по сути,
Его доносы не вернуть мне.
Услышь Меня, забавный грешник,
И возвращайся в свой КБ-шник!
Ты в Прошлом задержался долго,
И норовишь тут быть надолго!
Ты вспомни, сколько лет тебе?!
Тебе давно пора ко Мне!
Гляжу, ты каешься в грехе,
Вот тут, я помогу тебе!
И я приёма не дождался,
Нос опустил, домой подался.
Стало очень ясно мне:
Не всё возможно и во сне!
А дальше что было? Повторили полностью проект американцев “Шатл”. Королевское КБ “Энергия” в сочетании с его Волжским филиалом сотворили чудо - “Энергия-Буран”, что успешно слетало, правда, один лишь раз и без пилотов. Созданы были при этом и двигатели нужной мощности, и разрешен целый комплекс проблем для возвращения из космоса самолета - “Буран”. Сотворили, доказали американцам, что и мы можем. И... забросили проект. При полном отсутствии средств, под грохот развала Союза, при опасении, что, того гляди, начнется война с Китаем, и уже не будут “Русский с китайцем - братья навек”.
А на Байконуре рабочие - создатели ракет “Н1” и “Энергия-Буран”, разрезали автогеном изделия баснословной дороговизны, организовали из них курилки-гиганты и ждут в них новую интересную работу.
Отправили в космос станцию “Мир”. Тогда это было посильно и полезно для страны. Теперь уже и «Мир», отслужив, покоится в окияне-море.
С помощью таких станций исследовали планету Венера. А также и Луну. Сфотографировали обратную сторону Луны, опередив американцев. И «вырвали» кусочек лунного грунта прямо «из-под носа» у американцев, пока они все еще «прицеливались», чтобы прилуниться за этим грунтом с большой «авоськой» в руках живого человека. Американцы выразили негодование и беспокойство, что советские «зонды» могут навредить их серьезным работам, могли, мол, русские другое время выбрать, зная о лунных экспедициях с астронавтами на борту. Наша печать все же нашла у противника «соринку в глазу»: американцы сознались, что на их пилотируемом корабле отвалилась панель теплоизоляции.
Советским людям, конечно, нелегко было принять неожиданное поражение в соревновании за освоение Луны на фоне сообщений о постоянных успехах советского ракетостроения. Я помню разговор двух мальчишек. Они не могли согласиться: «Не может быть! Наши должны быть на Луне первыми!»…
Кузнецов не уничтожил изготовленный большой задел двигателей, предназначавшихся для носителя «Н1». Он доказал их высочайшую надежность, проведя испытания одного из двигателей на ресурс, т.е. непрерывной работой на двигательном стенде до разрушения. Спустя много лет, когда мы стали дружить с Америкой в вопросах космических исследований, эти двигатели купили американцы для своих ракет среднего уровня энерговооруженности!
Лесков. С.Л. в книге: «Как мы не слетали на Луну» рассказывает о неизвестной странице истории нашей космонавтики: о подготовке советскими специалистами во главе с С.П. Королевым пилотируемого полета на Луну, о драматической судьбе этого проекта. Автор совершил подвиг журналиста: собрал материалы о ходе и результатах работ по закрытой, неприятной и неприглядной для политиков теме и добился опубликования истины событий. Прочитав эту книгу, я не только узнал подробности, но и сам осмелился описать свои впечатления на уровне исполнителя среднего звена.
Глушко В. П. перечеркнул тему своего бывшего идейного противника «СП». И развернул новый проект: «Энергия – Буран», прототип американского «Шаттла». И снова нужно было американцев догонять. Конфигурации обеих конструкций были удивительно схожи. Бытовало мнение что «наши», как всегда, копируют все иностранное. Справедливости ради надо вспомнить, что во времена оны впервые на космическом небосклоне появилась ракета с многоразовым самолетиком под названием «Буря» в КБ Лавочкина под руководством Черняховского. Еще в далекие 50-е изделие успешно прошло летные испытания в Астраханской области. Конечно, не с первого пуска. Страна не могла производить сразу два носителя, одинаковых тогда по полезной нагрузке. Изделие «Р-7» или «Семерка» С.П. Королева в то время на долгие годы заняла свое лидирующее и достойное место.
По инициативе нашего руководства КБ Д.И. Козлова был разработан проект «Подъем», существенно улучшающий параметры «Семерки». Суть новизны состояла в том, что количество боковых блоков было не четыре, а зависело от веса выводимого полезного груза и могло быть от нуля до шести. Кроме того, все блоки предполагалось использовать многократно, т.е. возвращать их из космоса на землю. Своеобразный «Шаттл», проект многоразового использования частей изделия.
Чтобы предварительно посмотреть в каком состоянии находятся отработанные и упавшие на Землю боковые блоки, была создана комиссия «отца Дионисия» (прибаутка Фатеича). Комиссии предстояло покататься и полетать по казахской степи, ровной, как стол. Где добродушные казашки угощали гостей кумысом, нарядившись перед инженерами, как на праздник. Предстояло заглянуть в северные селения, где из, упавших с неба почти на голову, боковушек налажено производство отличных лопат для уборки снега! В комиссию от сектора прочности записали Нелли Леонидовну, кавалера ордена Трудового Красного Знамени, члена партии. Записали, конечно, как достойного специалиста. Но неожиданно и дружно отвергли ее всем мужским коллективом. Думаю, причину «Мы-Жо» в поле объяснять не требуется.
С проектом «Подъем» наше предприятие выступило на конкурсе. Но победил украинский проект с использованием ядовитого топлива. Будто бы их проект был ближе к реализации, чем наш «Подъем». Повторилась та же ситуация, что была с Королевым и Глушко при выборе двигателей для Н1. По окончании конкурса с проектом «Подъем» в наш филиал пришла депеша, чтобы не занимались мы тут не своим делом!
Чтобы не попасть в безвременье, Д.И. Козлову удалось отделиться от КБ Глушко. Наш бывший филиал стал теперь Центральным Специализированным /ЦСКБ/. При этом образовался новый Волжский Филиал /ВФ/ НПО «Энергия» для работ по тематике Глушко: «Энергия-Буран». И была вначале кропотливая «работенка» по разделению кадрового состава бывшего отдела. Андреев А.В. возглавил отделение прочности в Филиале НПО «Энергия». Д.Н. Незванов остался в ЦСКБ.
В завершении «перетрахивания» кадров я остался в ЦСКБ, получил должность начальника группы и продолжил работы по модификациям унифицированной «Семерки». Моей группе потребовалось «перетрахивать» документы: прорабатывать и согласовывать обновляемые чертежи, проводить заново расчеты и статические испытания…
МОИ ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ НА ПРОЧНОСТЬ.
"Доломав" все сборки, я вернулся в ЦСКБ. И попался на глаза Сайгаку Владимиру Михайловичу. В его высокий кабинет я названивал из Днепропетровска, чтобы переговорить с ним и со своим патроном Незвановым. Сайгак - выпускник Днепропетровского университета /ДГУ,/ и он хорошо знает, родное и ему, КБ «Южное».
- Ну, как, Лев, видел ты приличную организацию? - Да, Владимир Михайлович, конечно, видел...
И я рассказал ему все… Решением головного института, статиспытания нашей унифицированной «Семерки» намечено было впервые проводить в Днепропетровске, в КБ «Южное». Обычно это делали в Москве. Со мной отправили, изготовленную на заводе «Прогресс», испытуемую матчасть, а из ЦСКБ техническое задание на проведение испытаний. Моей задачей было подготовить и провести эти испытания. На это у меня ушло два месяца, но какие!?
КБ «Южное» изнутри напоминает, хорошо ухоженный, парк с обилием ярких цветочных клумб. Доверительно настежь открыты цеха завода, аккуратные и снаружи, и внутри. Завод изготавливает тракторы. Трактор - это символ завода и города. На карикатуре «вражеского» журнала так и изображено: трактор с вылетающей из его трубы ракетой. Просты и по-деловому обустроены инженерные корпуса. Я с почтением постоял у дверей кабинета, где работал главным конструктором легендарный Янгель, друг и соратник Королева. Кстати, Кучма пришел во власть на Украине из КБ «Южное».
Великолепна испытательная база для проведения статических и динамических испытаний. Мне следует представиться высокому начальнику этой службы. Вход в кабинет начальника с тамбуром преграждает крупная яркая этикетка: «ДОКТОР ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК НИКИТИН». Меня впустили к нему. Не утруждая себя подъемом головы, исподлобья доктор устремил испытывающий взор в мою сторону. Он ясно выразил свое горячее нежелание выполнять чужую, навязанную ему, работу. Ему не хватало только произнести выразительное украинское «ГЕТЬ!!!». На этом моя быстрая «ознакомительная» беседа собственно и закончилась. Оставалось только, пятясь задом с учтивым поклоном вытряхнуться и побыстрей из кабинета «потомка» Мазепы, остерегаясь, чтоб он не прогневался и не прошелся «булавой» по моей «недостойной» лысине. Легендарный Фатеич бы сказал: «Що зробыла советска власть? Советска власть зробыла незалэжных вкраин!»
Но инженеры-испытатели оказались очень дружелюбными и свою работу: составление программы испытаний «Семерки», сделали с душой. Я с большой радостью подарил местному коллекционеру значок с козликом со своего пиджака - эмблему города Куйбышева. С одним молодым инженером мы посидели вечером на «поплавке», покачиваясь на волнах, воспетой Гоголем реки: «Чуден Днепр при тихой погоде... Редкая птица долетит до средины Днепра…».
А великий национальный кобзарь, Тарас Григорьевич Шевченко, в виде великого памятника привлекает к себе внимание на днепровском острове, куда проложен мост. На постаменте памятника его стихи:
«И меня, в семье великой, в семье доброй, новой, не забудьте, помяните, незлым тихим словом...»
Великолепен, кстати, не только Днепр, но и этот остров - место отдыха горожан. Он обустроен. Можно позагорать на песочке, погрести на весельной лодочке...
К моменту начала испытаний ведет длительная и тщательная техническая подготовка. Для предстоящего измерения и записи напряжений конструкция обклеивается «розетками» тензодатчиков. Испытываемую сборку, например, бак горючего центрального блока вместе с хвостовым отсеком, закрепляют на силовом полу, на специальном переходнике. Сверху устанавливают еще переходник. С помощью гидравлических силовозбудителей имитируется полетное нагружение конструкции всеми видами нагрузок: осевой и перерезывающей силой, изгибающим и крутящим моментами. Вдоль бака, при необходимости реализовать эпюры нагружения, тоже устанавливаются приспособления под силовозбудители. Бак будет залит несжимаемой средой - водой для нагружения внутренним давлением. Перемещения конструкции, до момента достижения эксплуатационных нагрузок, замеряются датчиками перемещений, установленными на своей жесткой оснастке.
Удобно иметь инженеру-расчетчику «под боком» возможность и для небольших испытаний-проб, без всяких оформлений. Гляжу, приходят двое прочнистов, на скорую руку закрепили на силовом полу корявый кронштейн. Через динамометр вручную веревочкой нагрузили его. Замерили перемещение экспериментально. Теперь они точно знают параметры жесткости этого уродливого кронштейна. Вычислять это, глядя в чертежи, дело не благодарное, если можно померить!
На помощь монтажникам испытательной оснастки наш завод направил четверых работяг. Их привез сюда начальник заводской испытательной лаборатории Шустров. Респектабельной внешности, седой, настоящий русский мужик. Голос слегка с хрипотцой. Очевидно, от частых полосканий. Выглядит хозяином. Заглянули они с дороги на мгновение в статзал, отметили начало командировки и обещали утром приступить к работе...
День проходит, другой завершается, третий на исходе – нет помощников. Четвертого дня я не вынес и отправился в гостиницу разыскивать земляков: «Ребята! Ау-у-у!»
Нашел: «В живых оставалось только трое»… Это самые «исполнительные» ребята. Они беспрекословно подчинялись, приставленному к ним, заводскому руководителю Шустрову: день приезда отметили на привокзальной площади в ресторане «Зустрич». Одного товарища проводили к родственникам в г. Винница.
Шустров тоже уехал, поскольку свою миссию по доставке людей он выполнил. Три веселых друга ушли отдыхать с дороги в гостиничный ресторан. А утром какой же дурак идет работать!? Послали гонца за бутылочкой… горилки. Кстати, им далеко и ходить не пришлось: гастрономический сервис рядом с КБ «Южное». Опохмелились. Когда «отошли», куда идти? Ну, не на работу же! Пошли в ресторан: «Мы же не знали... Он у нас начальник... Делали, что велит...». Ну, Шустров, погоди! Набрал салаг, профессионально неподготовленных к «транспортным» перегрузкам, которых еще и учить нужно, как закручивать болты и гайки.
Дальше дела с монтажом оснастки пошли «ШУСТРее», потому что у людей Шустрова еще и денег нет. Возникла проблема: «Отощают ведь!» Надо было ребят спасать, добиться, чтобы им выслали денег. Благо, связь моя с «центром» была незамедлительной.
Одну из сборок бригада монтажников КБ «Южное» «приготовила» к зачетным испытаниям, не согласовав со своими инженерами-испытателями схему и детали! Вот, где сработал снобизм «доХтора» Никитина! Представители головного института буквально плевались, отмечая множество грубейших неопрятностей в испытательной оснастке. Отказались участвовать в испытаниях, если эта «гадость» не будет исправлена. В линиях нагружения ненужные люфты, причем они «лежат» на испытываемом изделии еще до нагружения. Все собрано из случайных деталюшек! На каких полях и на какой только МТС они их набрали!?
Кстати, можно было понаблюдать, как готовят к испытаниям и испытывают южане СВОИ крупные сборки. Как «трясут» на вибростендах и «ударяют» установки приборов. Везде видна аккуратность и продуманность. Кстати, вафельные полуцилиндры, как оказалось, им в готовом виде, поставляет из г. Куйбышева завод «Металлург».
Наконец-то решающий момент настал! Вся инженерия собралась испытывать бак горючего с хвостовым отсеком центрального блока нашей «Семерки». Измерительная и регистрирующая аппаратура готова. Оснастка «обхватила» нашу сборку, готовая разрушить ее в своих объятиях. Сейчас наше изделие не полетит в космос, а только докажет свое право летать. И падет здесь смертью храбрых от руки…, нет от превосходящей силы гидравлических силовозбудителей.
«Процесс пошел!». Поползли ленты самописцев. Гидросмесь наполнила силовозбудители. Распорядитель с мегафоном отсчитывает этапы нагружения. 10%, 20%, ... , 100 %, процесс нормальный! Эксплуатационные нагрузки достигнуты. Хозяева датчиков перемещений останавливают на несколько минут этот плавный процесс, бегут спасать свое самое дорогое, убирать датчики. Снова деловой голос: «110%, 120% ... Внимание! Оборвалась тяга силы Q в средине сборки! Что делать? Неронов! Нештатная ситуация!». Пока нужно сбросить давление гидравлики... Сборка осталась целой. Самописцы выдали фактические значения достигнутых напряжений. Пока что испытали до разрушения испытывающую гнилую оснастку... Спасибо товарищу Никитину за наше «успешное» испытание. Какую же хохлатскую вредность проявил руководитель Никитин, несомненно дав указание своим квалифицированным и аккуратным для себя монтажникам оснастки выполнить монтажи для нас так небрежно!
Снова все собрались. Испытываем теперь бак окислителя внутренним давлением до разрушения. Конечно же водой. Снова проценты достигнутой нагрузки. Интересно вел себя местный военный представитель /военпред/. Он контролировал наши испытания, как «заказчик» и в нарушение правил безопасности осматривал бак, готовый лопнуть от давления воды. Вплоть до расчетной нагрузки, когда баку пора разрушиться. Хотел не пропустить чего-нибудь в поведении испытываемой конструкции. Я бегаю за ним, напоминаю об опасности, а он свое:
- Семерочка-то она еще долго послужит! Надо все посмотреть как следует!..
Когда я вижу «боковушку» на монументе на проспекте Ленина, я вспоминаю того военпреда-украинца, с большой человеческой благодарностью. И вещие его слова:
- «Семерочка-то», она еще долго послужит!
Из Винницы вдруг появляется четвертый «монтажник» засланец с нашего завода. Выясняется, что Шустров разрешил своему подчиненному съездить к сестре на все время командировки. Не слабо! А теперь у него неожиданно возникли проблемы с закрытием командировки. И я ему был обязан помочь.
КАК ЗЕМЛЮ Я СПАСАЮ - НА АСТЕРОИДЕ ЛЕТАЮ.
Поднебесная орбита
Вся кометами забита.
А астероиды вокруг
Упасть на Землю случай ждут!
Случаи уже бывали,
Облик всей Земли меняли.
Так, динозавров нет давно,
Да много в прошлое ушло!
Куда «пришельцы» попадали,
В Земле «подарки» оставляли!
Раскопки там сейчас ведут,
Всё, что упало, достают:
В ЮАР, в Якутии - алмазы,
Все драгметаллы есть в Канаде.
Еще «подарок» упадёт,
Погибнут все, кто тут живёт!
И надо не «подарка» ждать,
Беду удара упреждать!
Вновь астероид пролетел
Он на Челябинск чуть не сел.
Всех напугал, совсем недавно,
Все стёкла вышиб окаянный!
Опять летит, того гляди,
Жди катастрофы у Земли!!!
* * *
Я гражданин страны Россия,
И мне держава поручила
К астероиду слетать,
Чтоб от Земли его убрать:
Астероид по орбите
К Земле летит уже, ловите!
Его я должен «оседлать»,
Ему орбиту поменять,
Чтоб не был больше он опасен
Для матушки Земли прекрасной!
У ракеты имя «Русь»,
Этим очень я горжусь!
Ракета с плазменным, активным,
Движком электрореактивным,
В роли топлива внутри
Горит, к примеру, «Гелий-3»,
Или другой газ из Вселенной,
Годится воздух атмосферный.
Такие «топлива», порой,
Быть могут рядом, «под рукой»!
Они в плазму превращаются,
В кислороде не нуждаются!
Я в баки воздуха набрал,
В космос ближний стартовал.
Возможен дальний перелёт,
И «нежный, бреющий» полёт».
За астероидом слежу.
Вот, по соседству с ним лечу,
Еще есть время разобраться,
Чем тут конкретно заниматься.
Посадку выполняю мягко,
И вначале, для порядка,
Думаю, как закрепиться,
Чтоб от него не отдалиться?
Применил «магнитный якорь»!
Выстрел! О, я - гладиатор!
Астероид с крупный дом,
Слегка оплавлен он кругом,
Когда он у Земли летел,
То в атмосфере «подгорел»!
Что же делать-то мне с ним,
С камнем эдаким большим?
Изменить ему орбиту,
Растерзав весь динамитом,
Или вовсе испарить -
В газ металлы превратить?
Надо камень изучать,
Состав химический узнать…
Вот это да, ну, это ж надо,
Да он же весь из драгметаллов!
На Землю б посадить его!
Не знай, спросить бы у кого…
Земля ответила: «Решай,
Сам за всё и отвечай!».
Центровку я ему нарушил,
Ну, вот, час от часу не лучше!
Астероид стал вращаться
Как волчок и кувыркаться.
Стабилизацию включил
И болтанку прекратил.
Так как же, как же поступить?
А если мягко посадить!?
В открытый космос вылезаю,
В ботинках якорных «гуляю»,
Я здесь изрядно попотел,
В «авоську» камушек одел!
Конечно, это всё не вдруг,
К ракете вешаю на крюк.
Моя задача состоит,
Чтобы пока он не сгорит,
На части не рассыплется,
На Землю не посыплется,
В полёте управляемом
Сбить скорость до желаемой,
Чтоб при входе в атмосферу
Предпринять такие меры,
Чтобы он не нагревался
И замедленно спускался!
Электро-импульсы мигают,
Газ непрерывно «поджигают»,
Плазма в камере рождается
И через сопла извергается.
Моторы крутятся, ревут,
Газ-воздух в двигатель сосут.
Приборы скорость измеряют,
Компьютер быстро вычисляет,
Выводит нужный мне прогноз,
Остаётся лишь вопрос:
Грохну ль я на сектор Газы,
Чтоб смести его, заразу,
Или грохнуть в Белый дом,
На Обаму, что при нём,
За то, что он гнобит Россию,
За фашизм на Украине,
За то, что губит всю Европу,
Не любит белых ...!
Израильтянам руки вяжет,
Велит им делать, что прикажет…
Пока что скорость высока,
Посадка будет нелегка,
Но управляется полёт
Вот мы летим, как самолёт,
В Россию. В европейской части
Сбросить камень в моей власти.
Вижу место, под собою,
Оно, я понял, нежилое,
Рычаг для сброса опускаю
И уж без груза вверх взмываю.
Небесный камень на Земле…
Аплодисменты. Это мне.
Пора на космодром вернуться,
Теперь-то можно и проснуться!