Из цикла «Этюды о бедности и богатстве, душевном и материальном»
Этюд первый "Расплата за товарный кредит" http://www.proza.ru/2014/05/14/655
Этюд третий "Смертельный удар" http://www.proza.ru/2015/02/24/1128
Этюд четвертый "Глупость и золотые яйца" http://www.proza.ru/2017/05/02/952
Редко, очень редко из следственного изолятора выходят внезапно. Безусловно, есть плановые освобождения. Например, истек срок содержания под стражей и суд его не продлил, нет оснований и необходимости далее держать арестованного в СИЗО, амнистия объявлена и прочее, прочее, прочее…
Но редчайший случай, когда человек, вечером заснувший на нарах, в ожидании еще одного или нескольких тоскливых дней или месяцев в неволе, утром вдруг неожиданно оказывается на свободе.
Случай, о котором я вспомнил, был неординарным. Дело о хищении денежных средств, в котором я выступал защитником одного из обвиняемых, вело региональное управление ФСБ. Узнав ночью о смерти отца второго обвиняемого (точнее обвиняемой, назовем ее Галиной), следователь утром принял решение об ее освобождении из-под стражи до рассмотрения дела в суде. Правильное и гуманное решение – иначе, дочь, не похоронившая отца, всю жизнь бы имела «шрамы на сердце и душе»… Как следователь узнал о смерти? Есть такое понятие «контроль за телефонными переговорами», в просторечье именуемое «прослушкой»… Но не об этом речь.
Галина не была моей подзащитной, но общались мы довольно долго (до и после ареста, и потом еще несколько лет после суда), поэтому я много знал из жизни всей ее семьи. Хотя, конечно, далеко не все – к тому же не я был адвокатом Галины.
В жизни все переплетено, и смерть лишь проявляет невидимые переплетения, а иногда открывает большие тайны и маленькие секреты.
Узнав о смерти отца Галины и ее об освобождении из следственного изолятора, я пришел к ней домой, чтобы выразить соболезнование и спросить про дату похорон… Умерший был в очень преклонном возрасте, давно болел, и его смерть не была неожиданностью. С дочерью он жил вместе уже больше десяти лет.
С Галиной мы беседовали в роскошной гостиной ее городской квартиры. Забыл добавить, что эта семья была «очень обеспеченной», если не сказать «богатой», даже в советское время. И как мне казалось, в «лихие девяностые», благосостояние это не уменьшилось. Во время разговора я невольно поглядывал на стеклянный журнальный столик - на нем лежала нераспечатанная банковская упаковка новых двадцати пяти рублевых купюр… советского образца. Уже несколько лет прошло с того момента, как советские деньги вышли из обращения и были заменены российскими, и видеть нераспечатанную пачку советских денег было довольно удивительно… 2500 руб., половина «Жигулей» или четверть «Волги» по прежним (советским) ценам – подумал я.
Галина, конечно, заметила мои взгляды на деньги и пояснила:
- Искали документы отца для оформления Свидетельства о смерти и вот… нашли… случайно… там, где их и быть-то не должно. Это не первая и, наверное, не последняя отцовская заначка. Предыдущая была зашита в спинке кресла – пачка сторублевок… Но про ту он хотя бы внуку сказал...
Галина помолчала, а потом горько пошутила: «Внезапный обыск своего жилища может принести его владельцам много неожиданного…».
Старые деньги… Я слушал Галину и вспоминал другой случай из 80-х годов ХХ века. Подпольный цех по изготовлению кожаной обуви функционировал несколько лет, но потом был ликвидирован… Частнопредпринимательская деятельность еще не была декриминализирована и дело расследовало местное УВД. Обыски, аресты, суд по делу «сапожников», большие сроки… освобождение осужденных по так называемым «хозяйственным делам» после 1991 года… А до этого момента была еще «Павловская денежная реформа», когда за три январских дня 1991 года надо было обменять купюры образца 1961 года по 50 и 100 рублей… Не все, конечно, обменяли – кто-то не смог, а кто-то и менять не стал… Чтобы не объяснять источники происхождения крупных сумм наличных денег. Потом я где-то читал, что конфискационная процедура позволила изъять из обращения 14 миллиардов наличных рублей… полновесных советских рублей.
Один из осужденных по «делу сапожников» вернулся из колонии в 92-м, вырыл из тайника две трехлитровые банки с деньгами. Они были плотно забиты крупными купюрами, покрылись плесенью… Но самое главное не в этом – их уже нельзя было обменять… Старые деньги… Деньги, которые ни кому не принесли пользы…
И еще одно воспоминание детских лет всплыло - рассказ отца о денежной реформе 1947 года… Там тоже были конфискационные элементы, и у тех кто пытался обменить большие суммы наличных денег, суровые люди в форме очень тщательно выясняли «откуда такие деньжищи»?
Уточню, что отец рассказывал не о самой денежной реформе, а об одном случае после ее объявления.
… На базаре бедный старик много лет торговал махоркой. Жил одиноко, питался плохо… А после объявление денежной реформы повесился… и на полу его убогого жилища нашли больше полумиллиона не обмененных старых денег…
Нужны ли были старику те деньги при послевоенных ценах и карточках на продукты? Ведь пользы ему от них не было никакой…
Есть старые деньги… деньги, которые ни кому не принесли пользы…