Путешествия. Оглавление.
http://www.proza.ru/2019/03/16/1237
ВСТРЕЧА С БАЙКАЛОМ
Почти полгода мечталось, а теперь осталось пережить трепетное предвкушение встречи с Сибирью, с тайгой, Енисеем, Байкалом. В кармане сразу две путевки, выкупленные еще зимой по плановым маршрутам. Предполагал я заглянуть и в Братск.
Поезд, усердно сокращая колесами дистанцию, мчал меня на Восток. С наслаждением, в сладостной полудреме с верхней полки купейного вагона я смотрел на бескрайние просторы России-матушки.
«Мелькнул» Урал. Живописный поворот пути позволяет любоваться составом на фоне излучины гор, покрытых густой зеленью лесов, седыми каменными грядами. Пограничный столб «Европа – Азия» помогает ощутить себя, хоть и условно, уже на другом континенте. Степные пейзажи постепенно сменяются таежными. Это подтверждает название станции «Тайга». Поезд, не задумываясь, прогремел по мостам над великими сибирскими реками: Иртыш, Обь, Енисей. Как же, как же, помню остановки: Омск, Новосибирск, Красноярск, Прокопьевск, где и я побывал в составе команды штангистов на спартакиаде народов РСФСР.
Что такое?! Пора вспомнить поговорку: «Деньги есть - Уфа гуляем, денег нет - Чишма сидим». В Чишме, под Уфой, в соседнем купе, с верхней полки через окно у зазевавшейся старушки уФели чемодан…
Разговариваю с попутчиками, продолжая любоваться пейзажами... Сибиряки, в жилах которых наверняка течет голубая дворянская кровь ссыльных декабристов и кровушка войск Ермака и Кучума, уверены что мне в этих краях не нужно вести революционную работу, как Бабушкину и Кирову. Они догадываются, что я не еду в Иркутск на поселение, как Волконский, Трубецкой со своими героическими красавицами-женами. Глядя на мою туристическую одежду и рюкзак, местные знатоки поняли, что мне необязательно ехать строго до Иркутска. Это же не пересыльный пункт, как у писателей-революционеров Радищева и Чернышевского. По совету местных знатоков я, не доехав до конечной станции «Иркутск», сошел с поезда раньше, в Ангарске. Время путевки это позволяло.
Ангарск. Сказочно красивый город. Нет там величественных архитектурных ансамблей. Построило Ангарск экспериментальное советско-чешское предприятие. У строителей города был четко отлаженный цикл работ, не как обычно: «Кирпич есть, раствор ёк!». Проекты домов типовые, но как все это выглядит! Улицы расцвечены яркими сочетаниями цветов! По канареечно-желтой улице: желтые все стены домов, а балконы, карнизы и другие небольшие излишества светлоголубые. Свернешь на перекрестке, попадаешь в царство голубого цвета с подрисовками желтого. Глаз радует цвет и гармония цветов! Так же выглядят и внутренние пространства - дворы. Вспомнил я свой родной город и грешным делом подумал, что старый Куйбышев никогда не будет таким красочным, как этот современный город!
Между зданиями, особенно во дворах, сохранены все таежные деревья: хвойные и березовые. Где их не достает, высажены молодые кедры. Между ними натянуты струны бельевых веревок, увешанные, как новогодними флажками, подсиненными простынями, цветастыми маечками... Все предельно аккуратно, свежо. Город плавно превращается в таежный парк, а парк - в девственную тайгу. В изобилии таежные сибирские цветы со слабым лесным запахом. Разноцветные флоксы, ромашки, ярко-оранжевые жарки размером с теннисный шарик, напоминающие чайные розы или, скорее, купавки. Дикий чеснок, черемша /медвежий лук/.
Хочется увидеть легендарную Ангару, войти в ее свежие воды. Для этого я вернулся обратно к ЖД вокзалу. Ангара за городом. Еще ночью, выйдя из вагона поезда, я оказался прямо перед чудовищным монстром. Непонятного назначения высоченные корпуса и химические установки, опутанные паутиной трубопроводов. Все в габаритных огнях. Величественно и пугающе представляются эти сооружения непривычному глазу. Оказалось, - это крупный нефтехимический комбинат. Нефть сюда поступает из Башкирии и Татарии по трубопроводу.
Чтобы выйти к Ангаре, куда меня черт понес, понадобилось обходить километра три вокруг этого монстра. И когда я оказался в зоне его «розы ветров», я чуть не угорел в его чаду. Сполоснулся в холодной Ангаре. На таежной остановке сел в автобус и прибыл в Иркутск, где я опять взбодрился в водах сибирской речки. После Ангары прохладное озеро Комсомольское кажется термальным источником. «Погревшись» в озере, я понял, почему все иркутяне и не комсомольцы в том числе, купаются только здесь.
Переночевав в гостинице, рано утром я уже был на пристани Лисички, чтобы по Ангаре плыть вверх против течения к Байкалу на турбазу. Русло Ангары в месте истока из Байкала загромождено громадным, ненужным здесь, камнем, который приходится объезжать. Туристов в основном из местных иркутян, чтобы не скучали, развлекают байками. Существует легенда, будто бы Ангара в незапамятные времена убежала от Байкала. То ли дочерью она ему приходилась, то ли первой женой, не в этом суть. А сбежала она к любимому своему Енисею.
Факт достоверный, убедитесь сами, взглянув на карту. Байкал, ревнуя, швырнул Ангаре вдогонку огромный камень. Вот этот камень и приходится судам аккуратно объезжать, кружась в таежном вальсе:
А река бежит, зовет куда-то,
Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре, по Ангаре…
На пристани Листвянка специально для туристов делается продолжительная остановка, чтобы посетить музей Байкала при Лимнологическом институте. Лимнология – наука об озерах. Огромный объемный макет из прозрачного стекла позволяет видеть конфигурацию всей водной массы этого озера. В музее собраны богатые сведения о фауне и флоре Байкала. Когда цивилизация полностью испоганит уникальное озеро, в музее должны остаться все сведения о Байкале, для, «благодарных нам», потомков. А произойдет это обязательно! Омуля же выловили чехи. Им дали лицензию только на два года, и они круглосуточно пропускали Байкальскую воду через специальный вихревой насос. Вряд ли, что живое в воде останется! В поселке Слюдянка безжалостно гадит воду гигантский комбинат, чтобы вырабатывать тонны бумаги «для писанины о его закрытии». Байкальскую нерпу скоро полностью истребят браконьеры, можете не сомневаться, им, несчастным, тоже «куСать хоЦется»!
Выслушав в музее предупредительную лекцию о Байкале, мы вдоль его западного берега вступаем в глубокие воды Озера. Действительно, удивительно чистая вода! Настолько чистая, что видно дно, хотя до него под килем гораздо больше «семи футов»! Среди пассажиров много моих коллег-туристов, следующих до бухты Песчаная. Их легко отличить среди пассажиров, у них восторженный вид, они едут отдыхать. Вон та, миловидная девушка, совсем еще молодая, вернее целомудренный ребенок, но уже понимает толк в своих чарах блудливой кошки: на голове прикольный беретик, необъяснимо веселая, глазенки так и шарят по пассажирам, ищут, кого можно зацепить на крючок своим флиртом. И, упреждая события, скажу, что неопытная жертва найдется. Сочувствуя этому незадачливому юноше, я и остановил свое внимание на этой бесстыжей юной особе, Оксаночке, которой природа подарила, как цветную забаву-игрушку, великий дар разбивать неопытные сердца. Однако причинять сердечные муки, плетя кружева неразделенной любви, это женское чудо природы сможет, а до настоящей любви вряд ли когда-нибудь созреет...
«Бухта Песчаная - жемчужина Байкала». Так написано в моей путевке, и это верно. Живописное место на берегу моря-озера. Песчаные пляжи, окруженные причудливыми, отдельно стоящими, невысокими скалами, выступающими из песка. Почти от берега на северо-запад простирается «безбрежное море тайги» хвойных деревьев, но и берез много. Погода солнечная, воздух градусов двадцать пять. Наш летний туристский лагерь: легкие домики с комнатами человек на шесть, просторная столовая, пекарня, русская баня прямо у воды, склады спортивной экипировки. Три дня обживаемся, сдруживаемся, делаем радиальные выходы по окрестностям, вглубь тайги, загораем, купаемся в шестиградусной воде, почти как «моржи» в проруби. Лазаем на береговые скалы.
Одна из вершин, будто специально, предназначена встречать на ней рассвет. Есть две скалы-колокол. В них резонирующее пространство. Ладонями хлопнешь, вибрирующий звук долго не затухает. Есть еще одна оригинальная скалушечка. Довольно высокая. Она прежде всего доставляет удовольствие взбираться на неё. Романтично подниматься туда с девушкой, потому что наверху есть место только для двоих, если, конечно, прижаться друг к другу. И там, уединившись и никому не мешая, приятно созерцать с высоты окружающую красоту, беседовать за жизнь. На таком маленьком пятачке шевелиться опасно, но совсем не теша беса, дать волю чувствам. Милое местечко.
Есть большая возможность и общественная польза наколоть сухих сосновых дров возле кухни или бани. Для этого там бензопилой «Дружба» подготовлены огромного диаметра чурбачки, распиленные бревна. Можно вывести погулять по окрестностям, дежурившего около столовой на длинной цепи, годовалого мишку. Он сирота, и ему скучно, хочется малышу порезвиться. Бывало, они со своей мамой любили встречать на тропе группы туристов. Их знали и не боялись. Даже фотографировались на их фоне, что вообще-то опасно. Нашелся однажды недобрый человек, студент, который застрелил маму. Студента исключили из института.
Коллектив турлагеря медвежонка принял для таежной экзотики и поставил косолапого «сотрудника» на довольствие. Теперь любой желающий турист может сходить с ним погулять. Мишке хочется искупаться в Байкале, побегать. А бегает он не хуже овчарки. На дерево залезть хочется ребенку. Разве это медвежья жизнь, если не лазать по деревьям?! Все это прекрасно, но не разрешается его отпускать: нет к нему полного доверия. Сколько медведя не корми, он все в лес смотрит. И команды «ко мне» и «рядом» он не понимает. Приходится за ним успевать, иначе нечего навязываться к нему в «гувернеры». Сложнее, когда Мишка лезет на дерево. Цепь хоть и длинная, но дерево выше.
И Мишутку не остановишь. Он начинает сердиться, сыпет на голову ветки. Приходится цепь отпустить и ждать, когда он сам спустится. При спуске цепь обязательно запутается, и Мишка сердится. Приходится лезть к нему на кедр и распутывать цепь. Кто кого здесь выгуливает и дрессирует, не понятно!? Я счастлив. Многие общаются с собаками. А вот мне повезло больше. Я и медведя выгуливал! Интересно было бы узнать, что сталось с тем медвежонком, когда он вырос?
Пришло время готовиться к 8-дневному походу: вдоль берега Байкала и по тайге на кедровый перевал. Маршрут круговой. С дневками, конечно. Получили экипировку, палатки, распределились, кто с кем будет жить в палатке, определились с дежурствами поваров. Получили продукты. Еще горячий хлеб нам выдали с турбазовской пекарни. Мы его сразу же со страстью «попробовали»: остановиться невозможно, как вкусно!
В нашей веселой музыкальной компании было четыре гитариста с гитарами!!! Первый день пути пролегал вдоль Байкала. На маршруте оборудованы биваки. Замкнутым многоугольником составлены толстые бревна-сиденья. Внутри место для громадного костра. Чурбаки из сухих деревьев заготовлены на весь сезон, требуется только наколоть их. Расставляем палатки, дежурные заняты ужином. Тут все понятно.
Первая ночевка была у берега Байкала. Самое интересное после ужина. Начинается импровизированный концерт у костра. Сначала кто-то из гитаристов дает сольное выступление. У гитаристки Нины цыганские песни и песни о тяжких любовных страданиях.
Не уходи, побудь со мною,
Здесь так отрадно, так светло.
Я поцелуями покрою
Уста, и очи, и чело.
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Вышибает слезы. Другие поддерживали оптимизм в коллективе: все дружно и громко, вкладывая в пение всю душу, исполняли всегда один и тот же припев. Запевали гитаристы:
По реке плывет топор у города Чугуева,
Ну и пусть себе плывет, деревяшка медная.
ПРИПЕВ: Рок-рок-рокен-мамба,
Рок-рок-рокен-мамба
Рок-рок-рокен-мамба,
Мамба-рок-мамба-мамба-рок
П-у-у-у-у-у !!!
Когда едешь на Кавказ, солнце светит прямо в глаз,
Возвращаешься в Европу, солнце светит тоже в глаз.
ПРИПЕВ: Рок-рок-рокен-мамба,
Рок-рок-рокен-мамба
Рок-рок-рокен-мамба,
Мамба-рок-мамба-мамба-рок
С неба звездочка упала прямо милому в штаны,
Хоть бы все там разорвало, лишь бы не было войны!
ПРИПЕВ: Рок-рок-рокен-мамба,
Рок-рок-рокен-мамба
Рок-рок-рокен-мамба,
Мамба-рок-мамба-мамба-рок
Публика доводила себя до экстаза. Казалось, что наш кострище и наше песнопение видно и слышно на другом берегу озера!
Продвижение по маршруту было успешным и шло по намеченному плану. На фоне общего веселья происходили, как бы между делом, нешуточные потрясения. В то время, как других туристов интересовали такие прозаические вещи, например, движение по маршруту, ориентирование на местности по компасу, осмотр оборудования для извлечения зерен из кедровых шишек (шишкования), прелестную ветреную головку Оксаночки занимал коллекционный прием любовных признаний. И она их успешно получала! Попался на ее кукан пылкий и неосторожный Коля. Улыбнулась Оксаночка ему загадочно, позволила себя взять за детскую ладошку и немного побродить с нею. Ну и все: один - ноль в ее пользу: в ее «альбом знакомств и признаний» попал новых герой! Ее жадные ушки просили еще и еще, уж если не пылких признаний, то комплиментов. О, несчастный Коля, он пытался вернуть себе место возле нее. Но ей, тихоне, пережеванное было невкусно, хотелось новых впечатлений. И снова кошачья дежурная улыбка девочки, чтобы на камушке с новым воздыхателем в обнимку посидеть, глядя на холодные прибрежные волны. И с третьим – тот же коротенький генезис любви.
А Коля явно нуждался в психологической помощи со стороны. Иначе, могло быть: либо самоубийство, либо напрасная война с «ветряными мельницами». И я решил вмешаться в эту детскую историю: мне удалось, к счастью, больную голову страдающего мальчика переключить на декоративно-прикладное искусство. В пути удобно пользоваться альпенштоком – длинной палкой, и романтичный Коля взялся на посохах вырезать узоры и дарить людям прикладную красоту. Узоры всегда были разными. Количество благодарных людей возрастало. Это доставляло ему радость и лечило раненую душу. Но все-таки самую лучшую свою работу Коля в душе посвятил Оксаночке. И теперь в образе этого посоха он шел по таежной тропе, как бы с Оксаной вместе и за ручку! Тем более, что по узкой тропе идти вдвоем невозможно!
С сожителями мне явно «повезло»! Не считая гитары, играющей вечерние костровые страдания, нас в палатке было трое: я, Нина и, сблизившийся с нею, парень Виктор. Ночью они ерзали, мешая мне уснуть. При всякой возможности оба хватали штормовки и удалялись на полчасика во лесок. Нина возвращалась, виновато отводя глаза. У Виктора был видок дворовой шпаны. Нину он властно держал возле себя: посторонний ухажер мог пробиться к нашей гитаристке, разве что через его труп. Женщины, что постарше и безнадежней, бросали на нее осуждающие взгляды, как на последнюю грешницу.
В походе я познакомился с ленинградским коллегой прочнистом, который проводил расчеты останкинской телевизионной башни. Он мне объяснил, что при проектировании этой башни использовалась технология создания предварительно напряженных конструкций. Для меня это было и ново, и интересно.
Весь таежный маршрут мы двигались по узкой, хорошо протоптанной тропе, как по путеводной нити Ариадны. На последнем отрезке пути к лагерю мы заблудились, как в лабиринте на острове Крит, - «нить» вдруг исчезла! Пытались мы все сообща врассыпную найти ее. Но потом сошлись на голос нашей проводницы-инструктора, чтобы не растеряться. Ничего не оставалось, как идти через тайгу напролом!
Да, скажу я вам, идти напролом - дело заповедное. Шагу сделать нельзя. Тело запутывается в кустах. Шли, как по болоту, след - в след. Передний часто менялся и всегда это был мужик. Неожиданно пробудилось в людях суеверие: начали осуждать Нину, мол, за ее грех мы тут все наказаны. Не лишенные юмора ребята, предложили принести ее в жертву, чтобы умилостивить лесных духов, откупиться ею. Другие не соглашались: нам она самим нужна! Двигались на юго-восток, сверяясь с компасом. Никакого вида связи с группами на маршруте не было. В любом случае мы выйдем к Байкалу, и он где-то близко. На пути встретилась каменная скала, возвышавшаяся над деревьями. Влезли на нее, чтоб осмотреться. С вершины увидели спасительный Байкал. Продолжали процарапываться, перелезать через поваленные стволы. Ноги порою растаптывали аппетитные грузди. Даже обидно, сколько благодати пропадает ни за сизо перышко. Но нам было не до грибочков!
Мы с опозданием «вернулись на турбазу», где начальник нервно формировал бригаду спасателей. И ждала нас всех баня: не в смысле виниться, а в смысле помыться. Это было так неожиданно и так кстати. Отличная русская парная! Иностранное слово «кейф» ни чем не заменишь, потому, что это был, действительно, кайф. Тело, отхлестанное березовым веничком, погружается в холодную байкальскую воду. Неописуемое наслаждение продолжается лишь несколько секунд. Уловив тот момент, когда уже снова хочется тепла, возвращаешься в парную. И так бегаешь до полного изнеможения.
Близилось расставание с Байкалом. В столовой устроили праздник: угостили омулем. Я, правда, с первого раза не распробовал его вкуса, но важен сам психологический эффект: «Я отдыхал на Байкале, ел омуля!». Шведских столов /бери, сколько хочешь/ тогда на наших турбазах еще не ведали. Но мой организм интуитивно был готов жить по европейским правилам класса «А». В столовой стоял противень с ароматными булочками, только что из пекарни. Каждому полагалось по одной булочке, но их было явно в избытке. Беру я себе вторую булочку, как второй кусок хлеба, и уже рот, было, приготовился открыть, но не смог. Вмешалась посторонняя совесть: парень такой молодой, такой бдительный сибирячок и сосед по столику в одном стакане. Он незамедлительно осудил меня!
Чтобы решить пустяшный вопрос и не привлекать к своей простодушной персоне незаслуженного внимания, я пошел, как «Александр Матросов на амбразуру», где сидела раздатчица. Объяснил милой девушке ситуацию. И после ее одобрительного кивка, я и сам укусил, т.е. съел булочку, но и бдительному «Бореньке» снес хлебный презент!
У девушки с острова Пасхи
Украли любовника тигры.
Украли любовника в чине чиновника,
Съели в саду под бананом!
Хрум, хрум, хрум, хрум!
У девушки с острова Пасхи
Родился коричневый мальчик.
Украли и этого, голого, раздетого,
Съели в саду под бананом!
Хрум, хрум, хрум, хрум!
Так в каждую пятницу,
Лишь солнце закатится,
Кого-то жуют под бананом!
Хрум, хрум, хрум, хрум!
Катер уже стоял у причала. Но все отъезжающие были еще вместе, и было вдоволь времени до отбытия катера. У каждого внутри было волнующее чувство грусти от расставания друг с другом, с нашими инструкторами, с прекрасной турбазой и с самим Байкалом
Пошел купаться Уверлей, Уверлей,
оставив дома Доротею,
С собою пару пузырей
Берет он плавать, не умея.
К ногам приделав пузыри, пузыри,
Решил нырнуть вниз головою,
Но голова тяжельше ног-ог-ог,
Она осталась под водою!
Жена, узнавши про беду, про беду,
Удостовериться хотела,
И ноги милого в пруду,
Она, узрев, окаменела.
Прошли года и пруд зарос, пруд зарос,
И заросли его аллеи,
Но все торчат-чат-чат там
Пара ног-ог-ог и остов белый Доротеи.
Мораль сей песни такова, такова,
Что надо было Уверлею
Идти купаться-ться не одному,
А взять с собою Доротею!
Отправляли нас обратно в Иркутск в два разных дня, потому что катер не мог увезти всех сразу. Нина и Вовка распрощались. Вовка уезжал в первый день, Нина - во второй. Вдруг Нина предлагает мне остаться с ней: «Знаешь, как любовь быстро развивается!». В принципе, я рад бы был с ней провести этот медовый полумесяц, если бы не сделал это вместо меня хулиган Вовка. Я постарался не обидеть Нину своим отказом. И в душе был ей благодарен только за одно такое предложение.
Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Гитаристы поддали жару! Их было уже не четыре, а добавились еще и из других групп. Каждый вооружился медиатором, чтобы добавить звуку. Мы все знали песенный репертуар музыкантов. Азарт всеобщего песнопения нарастал! Грусть расставания обратилась в торжество нашего единения.
Открывают ворота, глядь страна Хала-Бала
Хала-бала, хала-бала, хала-бала!
В той стране Хала-Балы не веселые делы:
Ни свободного угла, ни оконного стекла,
Лишь одна хала-бала, хала-бала, хала-бала!
В той стране Хала-Балей сорок восемь королей
С ними вместе весела королева там жила,
Да и та хала-бала. Хала-бала! Хала-бала!
Я планировал перед Красноярскими столбами побывать в Братске, и тоже из озера Байкал вниз, по течению, «навстречу вечерней заре, по Ангаре», «танцуя на палубе» катера уплыл в первый же день окончания байкальского круиза. Из Иркутска на самолете я вылетел в Братск.
ПОСМОТРЕТЬ БРАТСК И «УМЕРЕТЬ»!
Под крылом самолета о чем-то поет
Зеленое море тайги…
С наслышанным «Братским» багажом в своем сердце, я отправился посмотреть, все ли правда, о чем говорила и пела Москва 60-х - времени бурного космического, атомного и строительного взлета социализма?!
Кто подарит еще нам такой же Тайшет?
Кто подарит еще Ангару?
В Братске 160 тысяч молодых людей, моих сверстников выполнили невозможное! Это уже не зэки, которых принуждали строить Беломорканал... А юные и горячие головы из всех городов страны, а также местные буряты. Слово «буряты» кстати, в переводе означает: братские люди.
Повернув выключатель в комнате,
Вы о ЛЭПе, конечно, вспомните,
Потому что глазок вольфрамовый
Будет пахнуть тайгой!!!
Город возник в связи со строительством Братской ГЭС на Ангаре. Это плотина гидроэлектростанции высотой 125 метров и протяженностью с километр. По гребню плотины проложена ЖД магистраль Тайшет - Лена. БАМ – байкало-амурская магистраль частично была построена и раньше. Строили ее зеки. В годы войны с немцами рельсы и шпалы разобрали и использовали на военные нужды.
Водонапорные сооружения длиной свыше пяти километров образуют Братское водохранилище, затопившее, кстати, ряд селений, и острог, основанный еще в 1631-ом году, но сделавшее судоходными притоки Ангары.
Под романтические песни Пахмутовой и Добронравова открывались грандиозные комсомольские стройки и желание участвовать в великих преобразованиях.
Крепись, геолог, держись, геолог,
Ты солнцу и ветру брат...
Братск встретил и сопровождал меня прохладной погодой и моросящим дождичком. Климат, похоже, здесь непривычен для меня. Но это не мешало мне восхищаться и удивляться Лесопромышленным комплексом с полным циклом переработки древесины от распиловки бревен до производства бумаги и картона, Алюминиевым заводом и самим городом Братском!
Я налюбовался плотиной, стоя у ее нижнего бьефа. Мне позволили войти в машинный зал. Даже нашелся доброжелательный экскурсовод, показавший мне всю станционную часть плотины длиной полкилометра, где размещены два десятка гидроагрегатов по 225 МВт под водонапорными трубопроводами - самая суть всех этих грандиозных гидросооружений.
Затем я прошелся вдоль всего лесоперерабатывающего комплекса, начиная от зоны лесосплава на водохранилище. Вспомнил все, что я знаю об изготовлении папируса из истории Древнего Мира, и понял отличие первозданной тростниковой технологии от современного целлюлозного процесса изготовления бумаги.
Громадные мощные манипуляторы, без видимого глазу напряжения, подхватывают толстые бревна и помещают их на разделочный желоб. Круглый гигантский диск распиливает толстенное бревно на метровые чурбачки мгновенно, будто это тоненькие спички! Только непродолжительный стрекочущий звук циклически напоминает о значительном усилии резания. Чурбачки направляются к торцевой фрезе. Так и хочется сравнить ее с ножом мясорубки. Несколько секунд дребезжащего шума, и чурбачок превращается в щепу размером с ладонь.
Поток щепы по эскалатору, пританцовывая, поднимается в загрузочный бункер огромной химической установки. Это варочный котел, где щепа превращается в жидкую целлюлозу под воздействием давления и щелочей. Потом целлюлоза отбеливается хлором и поступает на разливку, прессование и сушку в картоноделательные и бумагоделательные станы непрерывного действия.
Готовая бумага автоматически сматывается в огромные рулоны. Весело снуют электрокары, отгружая готовую продукцию. Пройдя вдоль разливочных и прокатных станов, в конце пути убеждаешься, что получилась настоящая бумага! Не обманули! Можно потрогать ее руками.
Теперь на готовом бланке можно, например, написать статью о губительном воздействии этого комбината на окружающую среду… Но под впечатлением размаха всего увиденного, подавленный технической грандиозностью инженерной мысли, я уже не могу выглядеть неблагодарным: я тоже потребитель этой бумаги. Профессия такая: «инженер-бумаготворец»!
И еще, теперь уже как потребитель алюминия, я побывал на алюминиевом заводе. Когда меня спросили, с кем, мол, имеют дело, я так и объяснил: из Вашего «крылатого металла» - алюминия я строю летательные аппараты.
Теоретически технологию производства алюминия из глинозема я представлял: «проходили» в институте. В Куйбышеве на заводе «Металлург» я видел, как из готовых чушек, доставленных с алюминиевого завода, производят листы, прокат и даже авиационные панели. В Братске же на меня произвел впечатление зал управления технологическими процессами изготовления слитков алюминия! С его огромными мнемоническими схемами-пультами. Это устройства отображения информации о ходе производственных процессов. Там почти нет людей. Ход производства, контроль параметров, диспетчеризация, осуществляются, не находясь непосредственно в цехах, наблюдая за всем по наглядной «живой» функциональной схеме…
Я увез с собой добрую память о славном здоровом окрыляющем времени, вызывающем щемящее чувство душевного взлета и, самое главное, желание СОЗИДАТЬ!
КРАСНОЯРСКИЕ СТОЛБЫ.
Из аэропорта «Емельяново» на автобусе я приехал в город Красноярск. Покатался немного по городу. Посетил музей художника Сурикова. Он там родился. Я в ту пору ничего не знал об этом городе, как о научном и техническом центре. Не ведал, что спустя много лет, приеду сюда по делу с сотрудниками, в том числе и с женой. А тогда я был простым советским туристом-романтиком.
Я приехал к водным воротам города - к небольшому, но красивому речному вокзалу голубого цвета, украшенному резьбой по дереву. Отсюда мне было «рукой подать» до турбазы «Столбы». Но время позволяло не торопиться. Признаюсь, с волнением я стоял на берегу Енисея. Ощущал себя счастливым быть здесь: на берегу великой сибирской реки, о которой столько говорили по радио! Здесь завершалось строительство еще одной грандиозной, всенародной стройки - Красноярской ГЭС. Не упустив возможности опустить в прохладную воду свои ладони, а заодно и все тело, я отправился в Дивногорск, к плотине легендарной ГЭС.
Глядя на 124-метровую громадину, перегородившую гордый и сильный Енисей, я не понимал, почему люди проходят мимо, даже не повернув к плотине головы. Они же сделали все это. Как не любоваться и не гордиться! Не остановятся, как я зачарованный! Не так давно, когда не было здесь ничего, в стремительные свободные воды Енисея был брошен символический камень с призывной надписью: «ПОКОРИСЬ, ЕНИСЕЙ!».
А теперь, когда электричество потекло по Сибири, выстроен и здесь ненасытный целлюлозно-бумажный комбинат и, нашумевший в последнее время в связи с делом предпринимателя Быкова и Паши-Светомузыки, Алюминиевый завод, люди заговорили об охране ранимой природы. Льют на страницы газет свои «крокодиловы слезы». А то проснется, кто-нибудь из столичных псевдо деятелей, не с той ноги и удумают снова показать матушке-природе силушку свою – «повернуть реку вспять». Тогда и эту плотину перевернуть потребуется...
Не предпринимая больше никаких экскурсий, я посидел на камушке у плотины, сколько позволяло мне время и поехал на турбазу заповедника. Около турбазы небольшой зоопарк, где содержатся представители местной фауны: медведи, песцы, олени, черно-бурые лисицы, соболи, белочки, куницы и птицы.
Это место можно назвать альплагерем, только миниатюрным, потому что вершины каменных «столбов» низковаты по меркам альпинизма: всего метров семьдесят. В то же время и здесь нет проблемы сломать шею. Тем не менее, собиралась веселая компания, желающих «застолбиться», потому что здесь удобно изучать все приемы скалолазания, здесь есть к тому все условия и место для горожан доступное. Тем более, руководитель - опытный альпинист.
Приезжих по путевкам туристов меньше, чем местных завсегдатаев. Им приятно здесь просто побыть с семьей, побродить по тайге, среди которой и «расставлены» эти каменные творения природы. Но главное удовольствие для большинства - это хорошо здесь полазать самим в дружной компании. Залезть на одну скалу, спуститься, снова залезть как-нибудь иначе. Затем пойти к следующей скале, наслаждаясь ее возможностями.
Мальчишки приезжают сюда на весь день, а то и живут в палатках, наслаждаясь вдоволь природной благодатью. За день они все обойдут и облазают. Едят нехитрую еду. Все «ближние» скалы отполированы руками и животами «паломников». А есть еще «дальние» скалы. Те не столь популярны и остаются неосвоенными основной массой любителей лазания. Они одеты в кукушкин лен и украшены свежими и сухими мхами. Поэтому выглядят дикими, таинственными и заброшенными.
Каждый, собирающийся полазать, на время становится суеверным. Он, первым делом, подходит к «сторожевому» камню около условного входа и оставляет здесь свой амулет-хранитель. Это простая палочка с ладошку длиной. Ее надо выставить на земле так, чтобы она подпирала камень. Считается, что пока твоя палочка стоит, твоя жизнь и твое счастье тебе гарантированы! Все, как и в жизни!
Наутро инструктор построил нас. Сделали гимнастику, как в альплагере! Началась школа лазания. Для «первоклашек» учебными снарядами являются несколько каменных «блошек» и «слоников». На них в достатке опорных площадок, выступов, зацепов, чтобы научиться их использовать. Каждый из нас одерживал маленькие победы, многократно поднимаясь на вершины высотой не менее пяти метров! Все сдали зачет «на категорию сложности – 1».
Ужин готовили на костре. Инструктор рассказал нам байку. Захаживал сюда «рэкетир-солитер» одиночка. У всех просил чего-нибудь покушать. Никто не хотел скандалить, угощали его наравне со всеми. Покушав с одной компанией, не сказав спасибо, он сразу же шел к другой. И так все ел и ел. Однажды, он «скушал» ведро каши! Поэтому и прозвище такое заработал «солитер».
На следующее утро мы пошли к основной учебной скале высотой метров 70. «Первоклашки», обогащенные вчерашним опытом, смело смотрели снизу вверх, бросая вызов скале-«Птице». Верхняя половина скалы похожа на птицу со сложенными крыльями с устремленным ввысь взглядом. На «шее птицы» прямо из камня в виде монисты росла коряжистая сосна. Этот тренажер позволял проводить уроки с большим размахом. Здесь были «балконы», которые можно пройти, прижавшись спиной к скале. Если же поверхности сильно наклонены и похожи на полураскрытую книгу, то двигаться по ним нужно на всех четырех, наступая одновременно на обе поверхности. Есть гребни, где надо проходить, откинувшись на корточках в одну сторону или сидя верхом, как на лошади. В некоторых местах невозможно применить ни один прием. И инструктор объяснял: «А здесь лезешь, как совесть подскажет!». А высота метров тридцать!
Но живыми мы добирались до вершины, садились «птице на голову». Красив, конечно, вид сверху. И здесь становятся понятны слова из песни Высоцкого: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». Я не зря это вспомнил. Рядом - скала «Коммунист». С высоты «Птичьего полета», которую мы только что осилили, та скала представлялась еще заманчивее, величественнее, чем при виде снизу. Она гладкая, выше «Птицы» и имеет форму свечи. Влезть на нее можно только с помощью крючьев. На вершине, трудно доступного «Коммуниста», кто-то установил флаг: «ИНТЕРНАЦИОНАЛ»! Инструктор объяснил, что скала эта названа так в честь революционеров, собиравшихся здесь во время маевок. Тогда здесь звучали песни революционной солидарности трудящихся: «Интернационал», «Варшавянка», «Наш паровоз вперед летит», «Замучен тяжелой неволей»...
И еще нам рассказал инструктор, что был альпинист, излазавший эти скалы многократно. Во время Отечественной войны он лишился зрения, и, вернувшись домой, приехал сюда, к «Столбам». Он лазал по родным скалам по памяти!!!
На скале «Перья» есть расщелины и трещины разной ширины. Засунешь ладонь в щель, сожмешь ее в кулак, получается отличная опора, зацеп рукой. В широкую расщелину-камин залезаешь весь, изучаешь приемы, как лезть вверх и как спускаться, в зависимости от ширины камина. Скала «Перья» самая выразительная. В ней несколько вертикальных каменных «перышек», близко расположенных друг к другу. Самые опытные скалолазы демонстрировали свою технику спуска с перьев, с высоты метров тридцать по камину. Человек повисает вниз головой, внутри камина, зацепившись каждой ногой за разные перья. Руки опускает вниз и кистями опирается о разные перья. Отпускает ноги и начинает медленно съезжать по камину вниз головой.
И вдруг... проваливается со всей высоты с душераздирающим криком! И у земли, он тормозит и руками, и ногами в распоре трением. И еще переворачивается и приземляется на ноги. Так эффектно имитирует падение, что, видя это в первый раз, невольно вскрикиваешь: «Ну, вот, допрыгался!»
Место это на скале “Перья”, где скалолазы скользят вниз головой в щели-каньоне между вертикальными “Перьями” называется “Шкуродер”.
Неделя нашего пребывания завершалась. Оставалось последнее мероприятие: встретить рассвет на вершине «Птицы». Инструктор нам сказал, что если будут желающие, то вы сами приготовьтесь и разбудите меня в три часа ночи. Отдыхал он не с нами в комнате, а в палатке на улице, с подругой.
Он инструктировал последний свой заезд. Потому что нанялся строить нефтепровод «Дружба»: вторую нитку трубопровода, вдоль построенной первой. Говорит: «До границы Украины строю и все! С НИМИ не хочу, ни за какие коврижки». Тогда я его не понял. А теперь, узнав, « як Нэзалэжна Вкраина наГло ВРЕЗКИ встраивае» и дружно нефть ворует, да еще русский Крым и Одессу не отдает, мне стало понятно, почему поехал «у Кыив» Черномырдин Виктор Степанович...
Желающие лезть на «столб» посреди ночи нашлись. Я скомплектовал команду и поднял инструктора. Мы по памяти в темноте отработанным маршрутом взошли на вершину. Голубая тайга была в утреннем тумане. Солнце всходить не спешило. Было немного зябко, но нашелся гитарист с гитарой, а певцы всегда найдутся. «Один я чего стоил», после байкальской подготовочки! А они живут тут, и «рок-рок-рокен-мамбу» не знают! Но и новенькая песня мой слух порадовала:
Снегом покрыты аллеи, щечки румянцем горят,
Кажется мне, что сумею сделать счастливым твой взгляд.
ПРИПЕВ: Ямочки на щечках всех милей, всех милей для меня,
Как же рассказать об этом ей, если робею я? Да!
Каждому скалолазу вручили памятный значок: «Турист СССР». На том все и распрощались.
Но Сибирь еще не спешила меня отпускать. На ЖД вокзале в кассе немыслимое столпотворение. Казалось, что все заскучали по «Материку». Ситуация была безвыходной. Поезда приходили примерно раз в час. Но единственная касса выдавала всего несколько билетов. У кассовой амбразуры всякий раз разыгрывалась сцена: «Последний эшелон». Битву за билет я начал в 10 утра. К 10-ти вечера, «работая локтями» без обеденного и без необходимого перерыва, я, натренированный на скалах, уже смог найти возле кассы надежный зацеп. Это увеличило мои шансы на «счастливый билет» проходящего поезда. Меня уже не могли легко «смыть» волны людского моря...
Знаменательное событие произошло только на рассвете и неожиданно. Соседи мои чуть замешкались, потому что билет был дорогой: в мягком купейном вагоне. Вспомнив, что «с деньгами нужно расставаться легко», я вывернул свои карманы с «сухим остатком» мелких купюр. Свернув деньги в комок, я эффектным движением «выбросил их в окно»… кассы.
И вот я еду домой, полный впечатлений. Уже не хочется глядеть из окна вагона на рассветы в тайге. Незачем и не на что откликаться на проходящих продавцов ресторанного соблазна. Я счастлив. Лежу на любимой верхней полке мягкого вагона! В голове «хала-бала», а в желудке пустота. Но ничего, через три дня я буду уже в Куйбышеве и даже успею к первому завтраку!
Примерно через сутки, мое блаженное состояние прерывают заботливые соседи по купе. Интересуются, жив ли я, не хочу ли покушать. Я успокоил их, объяснив причину «строгой диеты» желанием поспать, и отзавтракать отказался. Вскоре они вышли на своей промежуточной станции, заботливо оставив на столе свою спасительную «сберкнижку на предъявителя» в виде нескольких пустых бутылок из-под молока! Предъявив стеклотару в вагоне-ресторане, я «гулял на свои»: пил непустой чай в железном подстаканнике, позвякивающим в такт поезда сибирскую припевочку: «Рокен-мамба. Пу-у-у-у!».
Путешествия. Оглавление.
http://www.proza.ru/2019/03/16/1237