Сегодня большой ПРАЗДНИК НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА.
Я получила много поздравлений - у меня есть
самые родные и близкие тезоимениты Святителя Николая.
Я и сама многих поздравляла.
И вот уже ближе к ночи, я вспомнила одного мужчину по имени Николай.
О нём мне рассказывала мама.
Его семья прибыла к нам из соседнего села. Семья была не многочисленной:
пожилая мать семейства, у которой трое взрослых детей - старшая дочь Мария с душевно больной дочкой Наташей четырнадцати лет и страдавшей жестокими эпилептическими припадками.
Младшая дочь Татьяна. Эта быстро и удачно вышла замуж.
Не откладывая, одного за другим, родила двоих мальчиков.
И сын Коля. Он то приезжал, то уезжал. Оказалось, этот мужчина лет тридцати-тридцати четырёх состоял на учёте в психиатрическом диспансере и его
периодически помещали в стационар на несколько месяцев.
В период ремиссии Коля приезжал к матери, жившей с Марией и внучкой.
Это было неудобно и все решили купить матери и брату добротную избу.
И так повезло: как раз такая изба продавалась, по всем "статьям"
их устраивавшая. Правда, была она крыта соломой, но в те времена это не
было в диковину.
Мать и Коля вели свой быт чисто, аккуратно, самостоятельно справляясь и с огородом, внушительного размера.
Когда Коля проходил по улице, все смотрели на него: одет аккуратно,
даже можно было сказать - щегольски. Говорили, что сам следил за собой.
Мария, грузная, но подвижная, жила с дочкой в достатке. Она о себе говаривала так:
-У меня всего много, через забор! - То есть сверх всякой нормы,
большой достаток.
В своё время она работала дояркой, теперь получает пенсию, за дочку какие-то
копейки имеет. Но выручал самогон. Соседям это не нравилось, улица с покон
веку была трезвая и какая-то обстоятельная. Но Марии сочувствовали,
Недовольства не высказывали.
Да и скупали её зелье откуда-то приезжавшие и приходившие, скандалов и
дебошей не было.
Мария быстро обустроила свой крошечный домик, вырыла колодец во дворе,
занималась огородничеством. Живности, даже и птицы, не держала.
Наташа, надо сказать, вообще ничего не понимала. Если на плите
кипело в кастрюльках, а мать просила её помешать в них, Наташа брала
ложку, мешала во всех и даже пустых, и в чайнике... этой же ложкой.
Мать к ней была очень терпелива. Никогда не ругала. Если пыталась
чему-то научить, дочка, плохо говорившая, обижалась и всегда говорила
одно:
- Бь..ть платиная(противная). - Мать только смеялась.
Когда Наташу донимали припадки, Мария набивала яиц в кружку, разбалтывала их
и вливала в рот дочери, чтобы накормить: Натааша, глотай! Глотай, Наташа!
Девочка есть по-другому не могла. Иногда по нескольку суток.
Однажды Татьяна пришла их проведать. Стучала в окна, двери - никакого
ответа, а по чистому снегу без следов видно было, что не уходили
из дома.
Наконец, как-то изловчившись, она увидела в окно, что Мария лежит на полу,
Наташа сидит около неё.
Татьяна сбегала за соседями, взломали дверь... У Марии случился тяжёлый
инсульт. Сколько она так пролежала, неизвестно.
Наташа объясняла: спиииит... б..ть платиная...
И Мария умерла.
Наташу забрали органы опеки и дальнейшая её судьба неизвестна.
Говорили, что прожила не долго. Татьяна домик продала, деньги себе взяла,
Коле дала столько, чтобы не обижался. Да и какие там деньги...
Мать Марии с переживания или так пришлось, умерла через несколько дней
после похорон.
Остался в избе Коля один. Никто к нему не ходил. Как-то справлялся сам.
Редко-редко выйдет в магазин. Так же аккуратно одет, выбрит, спокоен,
немногословен.
Прошли зима, весна.
Летом Коля что-то копал на огороде, но более находился в избе,
лежал на кровати.
И вот он задумался:
- А что это я живу в такой избушке? Я же молодой, могу и семьёй
обзавестись. А жену в такую халупку неудобно вести. Не дело...
Придётся строиться. Крестовик* поставлю!
Избу, конечно, надо сломать, на этом месте крестовик и поставлю!
Завтра же и начну.
Больной шизофренией, он не осознавал,
что на строительство дома-крестовика(!!!)
нужны большие деньги, а у него и на хлеб-то не всегда
хватало.
На следующий же день пошёл он к соседу за вилами - крышу раскрывать.
Тут и рассказал о своих планах. Сосед отговаривал его, рассказывал
о предстоящих трудностях этого дела.
Коля лицом потемнел: ты вилы дашь или будешь мне мозги пудрить?
- Иди, Коля, в сарай, в углу стоят, бери любые, - побоялся
сам вилы ему подавать.
И работа закипела! Коля раскрывал крышу. Это так тяжело: солома
с глиной спеклись, как камень! Лишь за несколько дней управился.
Солому предлагал соседям купить. Отказываются. А он и не понимал,
что она уже ни для чего не пригодна. Стал таскать её на огород -
вы мне ещё позавидуете - слышалось издали - вот унавожу, удобрю землю,
посмотрим ещё!
Стропила и обрешётку с них разобрал чуть ли не за день.
Пришлось повозиться над потолком. К соседу смотался за ломом.
Но стал уставать, раздражаться. Тешил себя тем, что - хозяин!
Вон как развернулся...
Закончил с потолком. Ночами, как заворожённый смотрел на чёрное
звёздное небо, которое беззвучно чертили частые метеориты.
Волшебное зрелище!
Но тут осень. Холодом потянуло, дожди пошли затяжные. Некуда деться
от ледяной воды... Он ведь и печь сломал. Да толку от неё уже и не было бы.
Придумал: взял одно одеяло, привязал над кроватью к грядушкам-боковинам.
Но оно быстро промокло, проливается струйками на его дрожащее тело...
Время пришло или сестра в Сельсовет сходила, приехали за Колей:
- Поедем, Коль?
- Я крестовик строю. Куда мне?
- Сам знаешь, подлечишься и свободен! Занимайся стройкой. Дело нужное,
хорошее.
Больше Колю никто не видел в селе...
.............................................
* - Изба крестовая, крестовик или крестовый дом (в некоторых местах ее называли также шестистенком) - деревянная жилая постройка, в которой поперечная стена пересекается продольной внутренней стеной, образуя (в плане) четыре самостоятельных комнаты.