Джон Хоган. Проблемы разума и тела.
другие главы на русском языке на странице
http://proza.ru/avtor/translate2019ol
книга опубликована в 2018 году на сайте https://mindbodyproblems.com/
Об этой книге
Проблема разума и тела – это моя пожизненная одержимость, которую не удалось снять писательскому делу. Мои предыдущие четыре книги, даже «Конец войны», которая заканчивается защитой свободы воли, все касаются проблемы разума и тела. Я не буду здесь больше рассказывать о том, почему я написал «Проблемы разума и тела», поскольку я делаю это в разделе «Введение: странность», но я хотел бы объяснить, почему я публикую ее на этом сайте.
Я написал свои первые три книги с помощью агента, который нашел издателя, который дал мне деньги вперед. Мой агент и я расстались примерно десять лет назад, но мне удалось убедить издателя дать мне небольшой аванс за «Конец войны». После того, как в 2015 году у меня появилась идея «Проблемы разума и тела», я поделился ею с несколькими агентами и редакторами и получил холодные ответы. Черт, подумал я, и все равно написал чертову книгу. Я мог позволить себе такое отношение, потому что преподавания достаточно для оплаты счетов. До того, как Технологический институт Стивенса нанял меня в 2005 году, я восемь лет был внештатным писателем, и мне было нелегко содержать семью. Мне теперь нравится писать гораздо больше, потому что моя жизнь не зависит от писательства.
Закончив «Проблемы разума и тела», я снова подумал о том, чтобы найти издателя, но боялся этого испытания. Чем больше я думал о самиздате в Интернете, тем больше мне нравилась такая свобода. Я могу написать книгу, как я захочу. Я могу добавить иллюстрации (включая узел из слов и другие заголовки, созданные художником / писателем Никитой Петровым), ссылки, фотографии, аудио из интервью. Я могу вставлять заметки, в том числе некоторые, которые редактор может счесть слишком отвратительными, как этот: я могу быстро выпустить книгу и освободиться от нее. Для меня было приоритетом чтение и провоцирование дискуссии об идеях, которые важны для меня. Я не против зарабатывать деньги, поэтому я добавил кнопку пожертвования для читателей, которые хотят показать свою признательность. Вы можете найти ее в правом столбце под оглавлением. Если вы читаете это на узком экране, вы найдете оглавление под пиктограммой маленького узла под этой заметкой. Этот значок, который также следует за каждой главой, возвращает вас на эту домашнюю страницу.
Если вы предпочитаете электронные книги, вы можете купить сокращенную версию Mind-Body Problems без художественных или встроенных заметок на Amazon за 5 долларов. Издание в мягкой обложке Kindle, которое включает в себя заметки и отличную новую обложку, разработанную Никитой Петровым, стоит 15 долларов.
Работая над этой книгой, я опубликовал много размышлений о разуме и теле в Cross-Check, моем блоге в журнале Scientific American. Некоторые из этих заметок оказались здесь, как и фрагменты из других работ, но «Проблемы разума и тела» почти полностью состоят из оригинального материала. Присылайте мне жалобы, исправления, критические замечания по адресу jhorgan@highlands.com и дайте мне знать, если вы хотите, чтобы ваши замечания были опубликованы в разделе DISCUSSION. Кто знает, вместо того, чтобы я изменил твое мнение о проблеме разума и тела, ты мог бы изменить мое.
Введение: Странность
В памяти вспыхивает давний случай - я иду возле реки в жаркий летний день. Левая рука сжимает удочку, правая - банку с червями. Один друг идет передо мной, другой позади. Мы направляемся к месту на реке, где мы можем поймать окуней, бычков и солнечную рыбу. Заросли по краю дороги закрывают мне вид на реку, но я чувствую запах ее сырого дыхания и чувствую ее холод на моей коже. Бурное пение цикад выстраивается в крещендо.
Я останавливаюсь. И говорю: «Я-это я». Мои друзья не реагируют, поэтому я говорю громче: «Я-это я». Друг передо мной смотрит через плечо и продолжает идти, друг сзади толкает меня. Я продолжаю идти, все еще думая, я-это я, это я. Я чувствую себя одиноким, испуганным, возбужденным, сбитым с толку.
Память подобна старой монете, стертой десятилетиями, которую я держал в кармане в детстве. Я не уверен, насколько точно все это было. Я забыл детали, например, кто были мои спутники. Вероятно, это были Тим и Нэнси, мои лучшие друзья, но я не уверен. Если бы мини-дрон, замаскированный под стрекозу, шпионил за нами, я мог бы проверить свою память по видео. Но все равно беспилотник не мог бы прочитать мой разум, где происходило настоящее действие.
Фото 1.
Me (left) and my best friend Tim, circa 1959. My girlfriend says I still make that face.
На протяжении десятилетий этот инцидент стал моим мифом о моем творчестве, который гласит следующее: до этого момента у реки я был цел, полностью живущий внутри себя. Тогда мой разум разделился на две части. Одна часть меня все еще видела, слышала, обоняла, гуляла. Другая часть таращилась на первую часть и задумывалась: «А?» Я стал неловким, осознавая себя как нечто странное, отличное от всего остального в мире. В то время я не мог сформулировать это. Я проецирую десятилетия размышлений на свою невежественную пятилетнюю личность. Но в тот момент, что? Я впервые столкнулся с проблемой разума-тела.
Фраза «проблема разума-тела» восходит только к XIX веку, но сама проблема первобытная, первичная. Она возникает из-за недоумения, которое вы чувствуете, когда неожиданно сталкиваетесь с самим собой. Сложная обратная связь усиливает ощущение. Попытайтесь проанализировать это, произнести это словами, и вы можете принять во внимание свою странную гибридную природу. Вы - физическая вещь в мире физических вещей, включая других людей. У вас есть высота, ширина, вес, вы подвержены силе тяжести и другим силам, и все же вы не просто физический объект. Другие могут видеть ваше тело, но они не могут видеть ваш разум. У вас есть восприятие, мысли, чувства, в том числе это чувство отчужденности.
Проблема разума-тела часто отождествляется с проблемой сознания, которую философ Дэвид Чалмерс называет «тяжелой проблемой». Как мозг, просто кусок материи - «мясо, которое вы можете есть», как выразился Дуглас Хофстадтер - производит субъективные переживания, подобные тем, что я пишу эти слова, и вы их читаете? Когда и почему развилось сознание, и какие существа, кроме людей, обладают им? Большинство людей согласны с тем, что обезьяны и собаки обладают сознанием, но как насчет форели или клопа? Или организмы, не имеющие мозга, такие как медузы или амебы? Смартфоны и другие неживые вещи?
Но сознание - это лишь одна из многих головоломок разума. Свобода воли - другая. Разве наши физические компоненты - гены, ганглии, нейротрансмиттеры, гормоны – диктуют нам то, что мы делаем? Не являются ли сознательные мысли в реальности запоздалыми мыслями, которые дают нам иллюзию самоконтроля, но не обладают причинной властью? Означает ли это, что «психическое» является неправильным, что депрессия и шизофрения являются физическими заболеваниями, которые лучше всего лечатся физическими средствами?
Тогда возникают вопросы, связанные с моралью и смыслом. Откуда берутся сострадание и сочувствие, а также наше чувство правильного и неправильного, справедливости, того, что должно быть? Могут ли исследования биологической основы морали дать нам моральное руководство? Если мы не что иное, как материя - если нет божественной справедливости, нет души или загробной жизни, если, когда мы умрем, на этом все заканчивается - в чем смысл быть хорошим? Что в любом случае делает жизнь достойной жизни? Что это значит? Философ Оуэн Фланаган называет это действительно трудной проблемой.
И что такое «я», это ... нечто, что есть у каждого из нас, что, по-видимому, осуществляет свободу воли, что мучится тем, следует ли проходить операцию по изменению пола, прекратить принимать антипсихотические лекарства, верить в Бога или телепатию? Что делает меня мной, а тебя тобой? Может быть буддисты правы, что я - мираж? Учитывая все метаморфозы, которые мы претерпеваем с возрастом, может быть абсурдно верить во что-то прочное в нашей основе? Могу ли я быть тем же человеком, что и этот мальчик, шагающий сквозь сорняки и глупо восклицающий: «Я – я»?
Шопенгауэр, этот немецкий брюзга, назвал проблему разума-тела «мировым узлом», но он мог сказать узлы. Чем больше вы смотрите на проблему ума и тела, тем больше проблем вы видите, узлы в узлах внутри узлов. Это самая глубокая из всех тайн, та, к которой сходятся все другие тайны. Я когда-то думал, что происхождение Вселенной - самая большая тайна, почему есть что-то, а не ничто. Но возможно без нашего разума может быть только ничто.
Немногие люди, далекие от философии и областей, связанных с разумом, знакомы с фразой «проблема ума и тела», не без оснований. Эксперты заставляют проблему казаться пугающе загадочной и далекой от повседневных забот. Некоторые настаивают на том, что это псевдо-проблема, которая исчезает, как только вы выбросите архаичные понятия, такие как «я» и «свобода воли». На самом деле проблема тела-разума вполне реальна, проста и неотложна. Мы сталкиваемся с этим, когда мы задаемся вопросом, кто мы реально, кем можем быть и должны быть.
Всякая область науки, от физики до экономики, затрагивает этот вопрос, по крайней мере, неявно. Так поступают в философии и других гуманитарных науках, а также в стихах, романах, картинах, фильмах, во всех искусствах. Исторически большинство из нас полагалось на религию для получения ответов. Я был воспитан католиком, и в детстве я верил, что у меня есть бессмертная душа, и если я хороший в этой жизни, я буду вознагражден в следующей. После того, как я исповедовал свои грехи священнику, моя душа пылала во мне, белая и чистая. Я был самодовольно уверен, что, если автобус переедет меня, Бог заберет меня в рай, чтобы жить с ним, с Иисусом и Марией.
Фото 2. The church I attended as a child, when I still believed
В подростковом возрасте католицизм перестал иметь смысл. Как и другие в моем поколении, я читал такие книги, как «Двери восприятия», «Быть здесь сейчас» и «Сиддхартха», и я восхищался мистическими доктринами индуизма и буддизма. Идея просветления была особенно привлекательной. Это как рай, за исключением того, что вам не нужно умирать, чтобы попасть туда. Я скрутил себя в йогические узлы, скандировал мантры и глотал крошечные оранжевые ритуальные цилиндрики и квадраты промокательной бумаги. Я был далек от просветления, эта практика усугубляла мое замешательство.
Я стал научным журналистом, решив, что наука являет нашу лучшую надежду на то, чтобы рассказать нам, кто мы на самом деле. Я выбрал удачное время. В конце 1980-х годов, когда я присоединился к сотрудникам Scientific American, ученые, казалось, решили раз и навсегда решить проблему разума. Они прослеживали сознание, эмоции и другие ментальные функции до общения между клетками мозга, приливов и отливов гормонов и нейротрансмиттеров, включения и выключения генов.
Лидером этой атаки на проблему разума-тела был Фрэнсис Крик, легендарный взломщик генетического кода. Он расшифровал последствия перспективы своей работы с брутальной ясностью в своей книге 1994 года «Удивительная гипотеза»: “«Ты», твои радости и твои печали, твои воспоминания и твои амбиции, чувство личной идентичности и свободы воли, на самом деле не более чем поведение огромного собрания нервных клеток и связанных с ними молекул. Как Алиса Льюиса Кэрролла, возможно, сформулировала бы это: «Ты всего лишь набор нейронов»”. Курсив добавлен мной. Подзаголовок «Научный поиск души» в этой книге был ироничным. Атеист Крик хотел искоренить веру в души. И обратите внимание на пугающие цитаты вокруг «Ты».
Нейро-редукционизм Крика, такой удручающий, ясно представлял нашу лучшую надежду на самопознание и на решения практических проблем с умом и телом, таких как психическое заболевание. Так я думал. Я ожидал, что подход Крика раздавит его конкурентов и даст науке о разуме унифицирующую парадигму, в которой она отчаянно нуждается. Наука разложила бы разум до чисто физических процессов, как это было с фотосинтезом, наследственностью и другими биологическими головоломками.
Этого не произошло. Я уже десятилетиями отслеживаю науку о разуме, и она никогда не была более раздробленной. Эксперты не только не сходятся в едином подходе к проблеме тела и разума, но даже не могут договориться о том, как об этом говорить. Должны ли они принять жаргон нейронауки? Физика? Информатика? Эволюционная биология? Психология? Философия? Все вышеперечисленное? Ничего из вышеперечисленного? Некоторые твердые материалисты настаивают на том, что проблема ума и тела уже решена. Конечно, у нас есть детали, которые нужно проработать, но мы на самом деле не что иное, как набор нейронов.
Другие теоретики предлагают модели, основанные на квантовой механике, теории информации и теореме Байеса, многовековой формуле расчета вероятностей. Еретики ставят под сомнение предположение, что материя является основным материалом реальности. Они предполагают, что сознание является таким же фундаментальным, как материя, или более фундаментальным. Теоретики выкапывают гипотезы Декарта, Спинозы и даже Будды, квазимифологической фигуры, жившего 2500 лет назад. Все это похоже на такую фантастическую ситуацию, будто квантовые физики возрождают древнегреческие утверждения о том, что все сделано из земли, воды, воздуха и огня. Выражение «смена парадигмы» не описывает того, что происходит в науке о сознании. Это взрыв парадигмы.
Ничто не удивило меня больше, чем изменение точки зрения давнего соратника Крика Кристофа Коха. Когда он и Крик начали совместно писать статьи о нейронном подходе к сознанию, Коху было около 30 лет. Он стал известным ученым во всем мире, авторитетом в проблеме разума и тела. В 2011 году он возглавил ведущий институт мозга в Сиэтле.
К тому времени Кох рекламировал амбициозное новое объяснение сознания, интегрированную информационную теорию, которую он назвал «гигантским шагом в окончательном разрешении древней проблемы разума-тела». Теория утверждает, что сознание скрывается в любой системе, а не только в мозге, с частями, которые взаимодействуют сложными способами. Бактерия, интегральная схема, даже один протон. Кох описал эту теорию как «научную версию панпсихизма, древнюю и широко распространенную веру в то, что вся материя, все вещи, живые или нет, в какой-то мере обладают сознанием».
Какова была моя реакция? Ха? Интегрированная информационная теория показалась мне абсурдной, и я поддерживал отказ от такого практичного, без излишеств подхода Коха и Крика. У меня были подозрения, что Кох, у которого я много раз брал интервью, окончательно сошел с ума. Когда я услышал, что он пережил кризис середины жизни, во время которого рухнул его брак, я подумал: «Ага! Это объясняет такой поворот. Эмоциональные факторы исказили его научные суждения.
Но мое уважение к Коху заставило меня задуматься. Возможно, мои суждения были искажены. В конце концов, я был упрямо привержен идее, что эпоха глубоких открытий закончилась. Мой гиперскептицизм может не дать мне увидеть достоинств интегрированной информационной теории и панпсихизма. И кто я такой, чтобы говорить Кристофу Коху, как смотреть на проблему разума и тела? Это все равно, что сказать ему, кто он на самом деле.
Тогда я подумал, подождите, здесь парадокс. Наука - это метод исключения субъективности из нашего восприятия, поэтому мы видим вещи такими, какие они есть на самом деле, мы достигаем объективности, которую философ Томас Нагель называет «взгляд из ниоткуда».Но проблема ума и тела отличается от других научных проблем, потому что субъективность сама является частью проблемы. Субъективность, можно сказать, и есть проблема. Возможно, нам не удастся избежать нашей субъективности, когда мы созерцаем сознание и другие загадки, связанные с разумом. Когда дело доходит до проблемы ума и тела, возможно, нет никакого взгляда из ниоткуда.
Подождите, это означало бы что-нибудь? Могут ли люди решать загадки, связанные с разумом, любым способом, который они выбирают? Могут ли они верить всему, что им нравится в себе, и в человечестве в целом? Может быть объективное исследование проблемы разума-тела бессмысленно? Это не может быть правдой. В какой-то момент во время этой внутренней дискуссии мое мнение о проблеме разума-тела изменилось, и я придумал идею для книги. Я позвонил Коху в Сиэтл, и я сказал что-то вроде этого:
Я думаю написать книгу о проблеме разума и тела, и я хочу назвать ее «Проблемы разума-тела», во множественном числе, потому что есть много проблем разума-тела , таких как сознание, свобода воли, проблема «я», а также мы все боремся с нашими собственными частными версиями проблемы разума-тела, потому что у всех нас разные умы и тела, жизнь и перспективы, разные страхи и желания, поэтому, возможно, мы должны признать, что нет одного правильного ответа на проблему ума и тела, мы все должны найти свои собственные ответы, и я хочу изучить эту идею, рассказывая истории людей, которые боролись, действительно боролись, с проблемой разума и тела в их профессиональной и личной жизни, таких людей как например нейробиолог, переживший кризис середины жизни …
Да, да, сказал Кох, когда я закончил свою речь. Он понял идею, и он был готов поговорить, под запись, о том, как его проблемы могли повлиять на его научные взгляды. Если бы Кох посмеялся над моим предложением и отказался рассказать мне о своей личной жизни, я бы, вероятно, не написал эту книгу. Вместо этого он по глупости предложил даты, когда я мог бы посетить его в Сиэтле, и порекомендовал мне других экспертов для интервью. Если мое тревожное самосознание в течение всей жизни является конечной причиной этой книги, то смена взглядов Коха является непосредственной причиной. Большое спасибо, Кристоф.
* * * * *
«Нет идей, кроме вещей», - провозглашает Уильям Карлос Уильямс в своем эпическом стихотворении «Патерсон», нарушая эту заповедь. Мое тщеславие не в идеях, а в людях. Если не существует абсолютно объективного взгляда третьего лица на проблему разума и тела, тогда существуют только взгляды от первого лица, и лучший способ увидеть проблему разума и тела - это взглянуть на нее с разных точек зрения.
Каждая из следующих девяти глав рассматривает проблему разума и тела глазами разных экспертов. Пятеро мужчин и четыре женщины, одна из которых раньше была мужчиной. Они подходят к проблеме разума и тела с разных интеллектуальных позиций. Нейронаука, математика, физика, детская психология, эволюционная биология, философия, экономика. Один из них - профессор права, изучавший психоанализ, другой - романист, назвавший свою первую художественную работу «Проблема разума и тела».
Для этих мужчин и женщин проблема разума и тела - не просто интеллектуальная головоломка. Они в этой игре всей шкурой. Когда я упомянул этот критерий трансгендерному экономисту Дейрдре Макклоски, она засмеялась и сказала: «Моя шкура в этой игре в порядке». Она и другие восемь субъектов этой книги перенесли самоубийство ребенка, шизофрению, биполярное расстройство, опухоль головного мозга, сексуальная неразбериха, потеря религиозной веры. Они изо всех сил пытались понять себя, быть хорошими, быть счастливыми, жить осмысленной жизнью, иметь значение. Это может быть определением человечества: сущность , которая жаждет смысла.
Я покажу, как интеллектуальные суждения выбранных мной субъектов, их убеждения о том, что является истиной, переплетаются с их страхами и желаниями, их чувствами о себе и мире, о жизни и смерти, о том, что хорошо, красиво и осмысленно, что действительно имеет значение. В других книгах я подробно останавливался на таких свойствах личностей испытуемых, которые подрывают их авторитет. Здесь я ad hominem и ad feminamin действую с сочувствием и пониманием.
Я постараюсь быть честным в своих собственных чувствах и слабостях тоже. В этой книге представлены мои субъективные взгляды на субъективные взгляды моих субъектов на субъективность. Это сплошная субъективность на всем пути исследования. Я оставил всякую надежду на объективность? Нисколько. В глубине души я по-прежнему пуританский, придирчивый научный журналист, который верит, знает, что наука может открывать правдивые факты о мире. Но мой взгляд на правду в последнее время стал более обширным.
С 2005 года я преподаю в Технологическом институте Стивенса, инженерной школе в Нью-Джерси. Одна из привилегий работы была возможность видеть моего приятеля Джеймса Макклеллана, пока он недавно не ушел на пенсию. Историк науки, с великолепными волосами и бородой Моисея, обычно он мчался в класс в развевающемся черном академическом халате.
Фото 3. Science and technology historian Jim McClellan, who has substituted a barbecue apron for his academic gown. He’s actually a very cheerful person
Еще одна привилегия, которую приходится терпеть, это споры с Джимом об истине. Он честный постмодернист, который учился у Томаса Куна в 1970-х годах и был постоянно заражен его скептическим взглядом. Джим отрицает, что наука открывает абсолютную, объективную, постоянную истину. Он сводит меня с ума, настаивая на том, что естественный отбор, генетический код, атомная теория материи и большой взрыв не являются «открытиями» и не являются «правдой». Это изобретения или «истории», которые отражают ценности нашей культуры, и неизбежно уступят другим историям.
Джим обвиняет меня в том, что я «наивный реалист», потому что я верю, что наши научные истории отражают реальность, как она есть. Однажды он потребовал, чтобы я дал ему пример абсолютной, постоянной научной истины. Земля круглая, ответил я, а не плоская. Земля не круглая, закричал Джим, это сплющенный сфероид! Хорошо, я сказал, тогда это абсолютная правда. После этого разговора, всякий раз, когда Джим нес свою кунианскую чушь, я бормотал: сплющенный сфероид, сплющенный сфероид.
рис. 1 Oblate (left) and prolate spheroids. Tomruen/Wikimedia Commons (CC BY-SA 4.0)
Я неохотно пришел к выводу, что Джим прав в одном очень важном вопросе . Когда речь идет о проблеме разума и тела, самой глубокой из всех тайн, мы должны рассматривать наши предположения как истории. Все истории, даже рассказанные всеведущими людьми, подаются с какой-то определенной точки зрения. Это совсем не любая версия, какая слышится. Как подчеркивает Джим (как и Кун), некоторые истории более убедительны, чем другие. Они лучше объясняют наблюдения и дают более впечатляющие доказательства.
Взгляд Джима похож на взгляд наших коллег-инженеров. Столкнувшись с такой проблемой, как строительство моста через Гудзон, инженеры не ищут «правильного» решения. Это было бы неправильным использованием языка или тем, что философы называют ошибкой категории. Инженеры ищут решение, которое работает, которое решает проблему практически.
Изучение историй о разуме и теле может давать разный результат, от практического до духовного. Они могут привести к созданию более точных моделей нервной активности, к более эффективным тестам и методам лечения биполярного расстройства и шизофрении, к имплантам в мозгу, которые могут контролировать и манипулировать мыслями, к лучшим методам воспитания и обучения детей, к более мирному и процветающему обществу. Это результаты, которые можно объективно оценить.
Истории разума и тела также могут помочь нам преодолеть отчаяние или ярость, дать нам моральное руководство, когда наш брак колеблется, утешить нас, если наш ребенок покончит со своей жизнью. Они могут удовлетворить нашу тоску по смыслу и красоте, помочь нам осмыслить нашу жизнь и почувствовать себя менее отчужденными от мира. Эти результаты являются более личными и, следовательно, их сложнее оценить извне. Они показывают смысл испытания, так же как и истины.
Мои герои нашли такие версии о душе и теле, которые работают на них. Мы - иллюзии, созданные самовоспроизводящимися «странными петлями» в нашем мозгу. Квантовые волновые функции пугающе взаимодействующие с другими функциями. «Я»отчаянно пытается сохранить крышку над нашим подсознанием. Я сделаю все возможное, чтобы объективно судить об этих историях разума и тела, рассказывать вам, насколько хорошо они работают, и при этом помнить, что история разума и тела, которая работает для вас, может не сработать для меня. На самом деле, история разума и тела, которая работает для меня сегодня, может не сработать для меня завтра.
Быть человеком - значит переживать постоянный кризис идентичности, находиться в развивающей работе. Мы открываем себя не так, как мы открываем для себя другие особенности природы, такие как пульсары и рентгеновские лучи, или даже компоненты нашего тела, такие как синапсы и гены. Мы изобретаем себя, воображаем себя, и мы продолжаем менять форму, отклоняясь от начального пути, на протяжении всей нашей жизни. Наши представления о себе и других могут резко измениться, когда мы влюбляемся, заводим детей, разводимся, запираемся в психиатрическом отделении, проводим операцию по смене пола и снова влюбляемся, чудесным образом, после того, как мы смирились с одиночеством.
Кроме того, человеческая история - один длинный кризис идентичности. Наука и другие сферы культуры продолжают расширять спектр возможных ответов на проблемы разума и тела. Такие разнообразные изобретения, как медитация, ислам, капитализм, марксизм, евгеника, вымысел о потоке сознания, психоанализ, квантовая механика, компьютеры, генетические тесты, МРТ, квир-теория, законодательство о гражданских правах, имплантанты для мозга и ЛСД, дали нам новые пути, чтобы понять себя.
Мы должны учитывать нашу протеиновую природу, когда размышляем, кем мы являемся, кем можем и должны быть как виды. Да, я говорю о судьбе человечества. Когда мы заглядываем в будущее и представляем себя через десятилетие, век или тысячелетие, это тоже загадка тела и разума, возможно, самая важная из всех. Закончится ли когда-нибудь наш кризис идентичности? Сможем ли мы когда-нибудь найти единый ответ на проблему разума и тела? Надеюсь, нет.
Когда я ранее говорил, что мои девять экспертов «всей шкурой в игре», я имел в виду, что они заслужили право выбирать истории тела и разума, которые работают на них. Идея этой книги состоит в том, что все мы, как эксперты, так и не эксперты, имеем такое же право, потому что мы все страдающие, смертные существа. У всех нас шкура в игре. И пока мы индивидуальны, с разными умами, телами и жизнями, мы всегда будем выбирать разные истории о душе и теле, если только наш вид не свернет на очень темный путь.
Друг в издательском бизнесе посоветовал мне придать этой книге более самодостаточную тему и название, например «Решение для тела и разума». Я должен подчеркнуть вдохновляющие аспекты жизненных историй моих героев и дать совет по раскрытию своего истинного я, что-то в этом роде. Я не против вдохновения, и я нахожу истории своих героев вдохновляющими. В конце этой книги я расскажу о том, как мы можем сделать окружающий мир более мирным, таким, в котором у всех нас будет хороший шанс на счастье.
Но если книги самопомощи предлагают определенность и уверенность, моя книга противоположна такому подходу. Большую часть своей жизни я предполагал, что есть способ взглянуть на себя и других так, чтобы мое чувство странности развеялось. Теперь я пришел к тому, чтобы признать, что странность не только в моей голове, она еще где-то. Видеть себя ясно - значит видеть себя дико невероятным и необъяснимым. Моя цель - сделать вас столь же озадаченными проблемой ума и тела, как и я. Поскольку, отвечая на вопрос, который я задал ранее, я все еще тот же человек, что тот пятилетний мальчик, пробирающийся сквозь сорняки и размышляющий, да?
Мои ученики, которым посвящена эта книга, помогают мне как резонаторы и более того. Они вдохновляют меня, они заставляют меня чувствовать будущее лучше. Большинство из них специализируются в области инженерии и информатики, и многие изучают гуманитарные дисциплины только потому, что это обязательно для них. Они могут быть жесткой аудиторией, но мне это нравится, я вижу в этом вызов.
Я пробовал разные уловки, чтобы заставить их оценить проблему разума и тела. Недавно на своем семинаре я попросил каждого быть разными экспертами по телу и разуму. У каждого студента было четыре или пять минут, чтобы рассказать одноклассникам о своем эксперте. Я сказал, что надо не просто перечислить достижения, а рассказать историю об этом человеке.
Презентации часто удивляют меня, потому что студенты не видели Коха, Хофштадтера и Макклоски, так же как я. Когда они закончили, я попросил их угадать, почему я дал им это задание. Пустые лица, пожимают плечами. У этих экспертов есть что-то общее, сказал я. Что это? Кто-то ответил: “Они, кажется, сильно отличаются друг от друга”, а другие кивнули. Да, они довольно разные, я сказал, но большинство из них находятся в книге, которую я пишу, и все они могут быть в ней. Можете ли вы угадать, о чем книга? Пожимают плечами, вытаращив глаза.
Представьте себе этих экспертов, сказал я, стоящих по кругу. Они смотрят на эту загадочную вещь в середине круга, пытаясь понять что это. Каждый эксперт описывает вещи по-своему, с применением физики, нейронауки, психологии, биологии, философии, экономики и даже литературы. Но это одно и тоже, та же самая тайна, там в середине. Что это? В классе оставалось всего пару минут, и несколько учеников украдкой потянулись за своими рюкзаками. Человеческая природа? храбрая душа наконец решилась. Да! Я сказал и добавил:
Теперь мои ученики вставали со своих стульев, складывали тетради в рюкзаки, проверяли смартфоны, общались друг с другом. Некоторые, возможно, удивленные моей напыщенной речью, ухмылялись. Некоторые хмурились. Они выглядели растерянными, даже сбитыми с толку, как будто размышляли над дилеммой, для которой они не видят решения. Да, подумал я, я добился своей цели.