8. Жрица Пта
*****
Она встала с трона из зеленой листвы и развернулась, дабы уйти. Никто не кричал ей вслед в попытках остановить, про неё попросту забыли. Она ушла из мира в котором мира не будет, так, как из него ушла справедливость.
Позже её звали и даже пытались разыскать, но тщетно, она ушла из мира, в котором однажды про неё забыли. В бесконечных потугах призвать её в этот мир родился закон, а мы поверили в то, что он и есть справедливость. Закон — это всего навсего вера в справедливость, но не сама справедливость.
*****
Кейо зашел внутрь, дома никого не было, что предсказуемо — рабочий день ещё не закончился. Дома ничего не изменилось, люди, привыкшие к консервативности, остаются верны себе даже спустя годы и редко что-либо меняют. Нет, какие-то мелочи всё же добавились, но общая картина интерьера оставалась неизменной. Он поднялся на второй этаж, где раньше находилась его комната. Комната была нетронутой, вот шкаф, вот письменный стол со стулом, вот кровать и тумбочка, и даже плакаты висели на стене. Единственное что — не было пыли и комната была проветрена, что сообщало о периодической уборке.
Он бросил сумку на стул, смысла нет её таскать с собой. Тут на данный момент ему делать нечего. Он хотел увидеть Сильвию раньше остальных и сообщить ей о том, что память вернулась и он вспомнил. Он хотел увидеть реакцию человека, который жил без совести все эти годы. Конечно он вспомнил не всё, а лишь некоторые моменты, но их хватало, чтобы выстроить мосты между воспоминаниями и картина стала полной. Как сказал один древний стратег: «Лучшая защита — это нападение», он был согласен с этим выражением, по крайне мере в конкретной ситуации.
Он хотел разыграть эту партию первым на своей территории, сделав шаг конем. Где искать жрицу посреди рабочего дня? В храме. Туда-то он и направился, в храм Пта, призвав за собой, если не воображаемую орду нежити, то наемника охотящегося за чудовищами.
У писателя всегда будет оставаться право недоговаривать, что-то скрывать и говорить: думайте что хотите, это произведение закончено. Так же и в жизни мы всегда что-то не договариваем, предпочитая оставить это при себе. Прежде чем войти в храм, он приобрел две золотые монеты, отчеканенные в религиозном монетном дворе, для оплаты за вход.
На одной монете с одной стороны был Пта, с другой Анубис — бог справедливости и верный слуга одного из трех богов. На другой снова Пта и Сет — брат и злейший враг одного из трех богов. Эту путаницу с тремя богами должен был решить трехтысячный год, когда один из богов вернется и просветит, кто же из богов — истинный.
Он с трудом представлял, как это будет выглядеть. Нет, он знал официальную версию о том, что создало божество этот мир и человечество, а потом решило: тут делать нечего нужно просторы вселенной исследовать. Перед тем как начать великое путешествие, разбросал обязанности родичам и отбыл восвояси. Умники высчитали — в три тысячном вернется, вот и ждут его возвращения. Причем, если в язычестве возвращение божества фактически всегда символизировало смерть всему живому, то тут человечество было спокойно. Не за что убивать. Ошибки были, но у кого их нет, рабство отменили, войны прекратили, космос осваиваем, насилию тоже положим конец, любить — любим, забыть — не забыли, ждём. Причем ждём не для того, чтобы о помощи просить, а чтобы показать какие молодцы.
Если с блудным отцом всё понятно, то становится совершенно неясно, как его зовут. Для того, чтобы хоть как-то понять причины этой путаницы нужно вспомнить историю. Было имя, и имя это было — Сокар, и были у бога обязанности, потом его обязанности расширились, и стало имя Пта, когда обязанностей прибавилось еще, назвали его Осирисом. Вот только культы не ликвидировались и запротестовали между собой, считая, что истинное имя отца одно из трех. Нужно отдать должное культам: раздор не стал причиной ещё одной войны. Вот и приняли они решение всем трём культам блюсти существование до возвращения божества, а там уже и имя будет узнано.
Впрочем Кейо не верил в существование эфемерных богов, он предпочитал верить в существование принципа вселенских кармических учений. Так проще, как ему казалось, и вселенские кармические учения были признаны одной из официальных версий теологии. Культы терпимо относились к почитателям таких учений и не стремились переубеждать кого-то вновь возвращаться на путь истинный.
Совершенно иное дело обстояло с таким феноменом, как секты. Их ненавидели, их презирали, их стремились уничтожить при малейшем намеке на зарождение. Кто-то скажет, что это ущемление прав на свободомыслие. Извольте, это мышление извращенное, больное и ничего общего не имело с богами. Какое божество требовало убивать, насиловать и применять иные ненормальные методы воздействия? Какое божество оправдывает насилие против людей? Ответ очевиден: нет такого божества.
Секты были издревле больной мозолью даже языческих вероисповеданий, но если язычество не особо-то и сопротивлялось этой мерзоте, то современные культы из кожи вон лезут, дабы истребить это явление. Стоит ли говорить, что секты вне закона и преследуются законом, даже не знаю. Больше всего не везло с сектами культу Сета, словно на нём сошлось начало начал. Сет защитник Ра и каждую ночь он побеждает Апопа. Среди почитателей Сета можно встреть солдат, ибо он является и покровителем воинской доблести и чести.
Сектанты пытаются очернить славный облик Сета своими деяниями, хотя и жрецы Сета неплохо отбиваются, но это лишь вопрос времени, когда очернение достигнет самого бога. Земляне убеждены, что если совершать насилие во имя богов, то боги однажды очернятся, и там, на высших планах миростроения, начнутся проблемы. Культ Сета, также ожидал возвращения божества, считая, что он поможет разобраться с очернением своего брата.
Он быстро поднялся по ступенькам вверх. У входа в храм Пта с одной стороны стояла статуя Сета, державшая в руке урну, с другой был Анубис, который также держал урну в руках. Каждую монету он бросил в свою урну, одну на очищение Сета, другую на справедливость Анубиса. Хоть он и не был последователем Пта, но уважением и этикой поведения не пренебрегал.
Как только он перешагнул порог храма ему показалось, что боги, открыв вино, разлили его по бокалам. Неслышимый звон хрусталя раздался — ликуют, констатировал он про себя. Как бы человек от богов не бежал, но в храм всегда вернется по своим причинам, будь то свадьба или похороны, вот и он пришел, дождались.
Странное это место, храмы, будь ты хоть самым неверующим в богов в повседневности — все менялось, когда ты приходил в храм. Переступающим порог храма, начинало чувствоваться: вот она, обитель, где живут боги. То ли благовония создавали ощущение умиротворения, то ли стены, пропитанные любовью, то ли факелы, висящие на стенах, дарили тепло, но это место создавало неповторимую атмосферу. Тут не нужны были даже жрицы, чтобы усиливать ощущение присутствия кого-то.
Это место умиротворения и воодушевления, тут не было места страху из-за возможности совершить ошибку. Он никогда не понимал смысл усложненных языческих обрядов из-за которых можно было ошибиться.
Такая вера больше напоминала арифметику, состоящую из свода правил для решения задач, но не ВЕРУ. Ему не нужны были своды правил, чтобы понять то, что грани мироздания развернулись, открыв окно в это измерение. Сет наделил защитой слабого, а Анубис с любопытством наблюдает за развитием событий. Развлекаются, подумал он про себя и ухмыльнулся.
Правда всю эту атмосферу можно будет позже списать на уверенность в принятом решении. Редкое чувство, которое можно испытать только в том случае, когда сомнения исчерпали себя. Когда твердой поступью ты ступаешь на пол, а кульминация уже на языке. Он увидел её, она стояла спиной к нему, лицом обернувшись к алтарю.
- Сильвия, я знаю твою тайну.
Она резко обернулась. Она его узнала и, расплывшись в улыбке, произнесла:
- Братец, я рада тебя приветствовать в храме Пта.
- Хватит, я всё вспомнил.
- Человеческая память такова, что имеет свойство вспоминать то, чего не было, разве ты не знаешь, Кейо? Сколько тебе было лет тогда, Кейо? У тебя всегда было богатое воображение и ты любил придумывать сказки.
- Не заговаривай мне зубы! Я всё отлично помню и при сильном желании я не побрезгую сообщить в надлежащие органы.
- Как же это желание притупить? - задумчиво произнесла она и продолжила. — Я отлично понимаю, что молчание требует определенной компенсации.
- Сильвия, у тебя нет того, что ты могла бы мне предложить.
- Ну, а ты подумай и скажи, возможно, всё-таки есть что-то, что я могу сделать для тебя.
- Совесть. Приобрети совесть, как я уже говорил, у тебя нет того, что ты могла бы мне предложить. Даже сейчас, находясь в храме, ты пренебрегаешь совестью, ты отдаешь забвению справедливость и защиту. Тем самым очерняешь имена богов да ещё в их доме. У тебя отсутствует совесть во всех понятиях этого роскошного слова. Знаешь, я не понимаю, как жрица Пта может себе позволить такое поведение?
- Кейо, ты веришь в существование богов? Неужели ты не знаешь, религия — это опиум для народа. Религия была прекрасным примером для бизнеса, который основан ни на чем, лишь на силе ораторства. Она основана для дураков, которые готовы верить во что угодно. Дураками легко манипулировать и контролировать в своих интересах. Так делали до нас, так делают сейчас.
- Меня удивляет, какой нахальной ты стала.
- Кейо, мир вокруг изменился, да и ты вырос, должен был это и сам понять.
- Ты не боишься, неужели тебя совершенно не пугает факт того, что ты можешь потерять всё, всё, что тебе дорого?
- Кейо, ты глупышка, ты ещё не понял того, что жрицы обладают кое-какими привилегиями? Я знала, когда ты прибудешь на Землю, и ждала тебя. Ты хотел разыграть ситуацию на свой лад, но ты забыл: это храм Пта и я его жрица. Ты совершил ошибку, придя сюда, - она щелкнула пальцами, и он почувствовал укол в шею. Это был дротик. Он резко вытащил его и хотел было сделать шаг вперёд, но почувствовал, как ноги окаменели. Прежде чем потерять сознание, он услышал, — Зря ты вернулся на Землю, теперь тебя придется принести в жертву Сету.
*****
Ауру стоял, опершись о эфемерную стену, скрестив руки на груди, когда Кейо объявился в пустоте. Не открывая глаз он произнес:
- Посмотрите, кто соблаговолил тут объявиться, когда жареным запахло? Как мне и виделось, нужно было с собой на встречу автомат М16, базуку и пару гранат прихватить, но ты решил в логово к ядовитой змеюке безоружным тащиться. Вот и имеем мы дело для прокуратуры и тело пацифиста, которое палец об палец не ударит, чтобы свою жопу спасти. Так что давай, дружок, завязывай-ка ты с героизмом и уступай место сильным мира сего, пока твой пацифизм нас в могилу не загнал. Говорил я тебе, что о доверии знаю поболее твоего и процентах соотношения того самого доверия.
Ауру помял затекшие суставы, предвкушая грядущие событие, когда Гу вмешался:
- Может, идея с жертвоприношением не так уж и плоха?
- За какие грехи боги наделили меня такими соседями? Видимо, ради хохмы. Один дурак — весело, два дурака — печально. Вот ты, Гу, стремишься умереть, и, по всей видимости, только меня волнует твоя неудачная смерть. Прикинь перспективы, Гу. Попытаешься вышибить себе мозги из пистолета, хорошо, если по стенке расползутся, а дрогнет рука — и овощем на всю жизнь останешься без части мозга. Спрыгнешь с многоэтажки, хорошо, если в лепешку насмерть расшибешься, а если нет, то на вечность парализованным. Вскроешь артерию на шее, хорошо, если кровушка вытечет, ошибешься — без слуха, речи или зрения останешься. Выпьешь яду, так траванешься, или внутренности сожжешь. Так вот, Гу, в живых останешься, но кому такая жизнь нужна, неполноценная? Ну, а жертвоприношение это иная ипостась красок, тут либо скарабеи или удаление внутренних органов одного за другим, и ты, Гу, будешь в сознании при этом. Я ничего не вижу романтичного в такой смерти, если ты, конечно, не закоренелый мазохист. Да и в принципе в смерти нет романтики, она уродлива.
- Так говоришь, словно видел её воочию, - произнес Кейо, а Ауру лишь бросил неоднозначный взгляд, мол думай, что хочешь.
- Что ты предлагаешь? - спросил Кай
- Вот, хоть один нормальный человек в этом заповеднике. Валить — это для начала, а потом напалмом жечь этот инсектарий.
Не успел он договорить, как пустоту затрясло, и затрясло так, как никогда прежде. От силы толчков он не устоял на ногах и упал. Поднимаясь, Ауру оценил обстановку: сфера дала трещину, Кай забился в угол и, схватившись за голову, шептал: “Разрушитель, разрушитель миров нашел, он нашел!”. Гу безжизненным взглядом смотрел в пустоту, а Кейо что-то говорил Каю в попытках его успокоить. Только попытки были тщетны, и Кай никак на них не реагировал.
Ауру сжал кулаки от злости, как же его достал этот разрушитель миров, как же достало это эфемерное чудище без лица и имени. В сущности, он не понимал, что в этом нечто было такого пугающего? Он знал одно, все в этом мире или в каком-либо ином — смертно, главное знать, как убить, остальное дело за малым. Он не знал, насколько оно опасно, но был готов вступить с ним в неравный бой, даже если это будет последние, что он совершит за время своего существования.
Нет, он не хотел умирать, в отличие от Гу. Нет, он не был героем художественного произведение. Он не знал, может ли одна четвертая часть души претендовать на перерождение или загробную жизнь. Он сжал до боли зубы от безысходности и гнева. При любых других обстоятельствах он притормозил бы, но оно пугало Кая.
Ауру бежал от ответственности, как от огня, он выборочно брал на себя обязательства и не потом, что он не мог бы их выполнить, а скорее потому, что он всеми фибрами души презирал само слово ответственность. С Каем ситуация обстояла иначе, это даже не было обязательством — это был контракт, который они заключили.
Кай позвал его из глубин отчаяния и пустоты, он так хотел, чтобы его услышали, и Ауру услышал и пришел на его зов. Они заключили контракт: он защищает Кая в обмен на его время. На то самое время, которое можно было назвать полноценной жизнью. Была бы его воля — он никогда ни при каких обстоятельствах не входил бы в зону конфликта, но потом появились эти оба и испортили такую утопическую сказку.
Пришло время разобраться с этим разрушителем и с этой «?», называть её по имени — слишком великую честь оказывать. Использовать слово для обозначения такой сущности? Слова — это дар, и даром не разбрасываются на ветер. Такая сущность не заслуживает дара, если только не назвать её Разрушителем миров.
Он почти был готов рассмеяться до слёз от иронии судьбы. Как раньше он не замечал, что разрушителем миров была она — это ведь так тривиально. По всей видимости, каким-то непонятным образом её облик прочно уселся в задворках памяти и превратился в загноенную рану, которую нужно вскрыть.
Он протянул руку в сторону, и в ней появился деревянный посох, расписанный рунами, которые сияли. На навершие посоха была сфера, которую обвивала зола, и внутри которой был символ абсолюта. Он подошел к Каю и произнес:
- Хватит жевать сопли, нарисуй двери и уничтожим вместе то, что тебя так сильно пугает!
- Ты хочешь уничтожить Разрушителя этой палкой? - с долей сарказма спросил Кейо.
- Ты сам говорил, что в этом пространстве возможно всё, - Ауру снова обратился к Каю, — Кай, вспомни, я когда-нибудь тебе лгал или не выполнял своих обещаний. - Кай вытер слёзы рукавом и подняв заплаканные глаза на Ауру он увидел протянутую руку.
Так уж повелось с незапамятных времен, если человек хочет выбраться из ловушки и он видит перед собой протянутую руку, то никогда не откажется, а крепко схватится за неё. Кай был как раз из тех людей, что хватаются за руку, как за последнюю надежду. Когда Кай нарисовал двери, Ауру произнес, не оборачиваясь:
- Туда мы войдём вдвоём я и Кай.
*****
Он пришел в себя и обнаружил перед собой её и еще двоих . Она, ухмыльнувшись, произнесла:
- Зря ты вернулся, теперь придется принести тебя в жертву Сету.
- Рано радуешься! - он спрыгнул с алтаря, предназначенного для жертвоприношений. — Твоё божество подавится от такой жертвы, как я!
- Кейо, к чему все эти игры, прими смиренно свою участь.
- Смириться со смертью это все равно, что совершить самоубийство — бьёт по очкам кармы, между прочим, и меня зовут не Кейо.
- Как же тебя зовут, если не Кейо? - своими речами она пыталась привлечь его внимание на себя, но он заметил, как с двух сторон его попытались схватить. В последний момент он, перепрыгнув через алтарь, рванул в её сторону.
- Меня зовут Ауру, только так и никак иначе! Я поклоняюсь лишь одному божеству! Древнему, давно забытому и более могущественному, чем эти эфемерные лжебоги, созданные во имя безумных иллюзий! Так познай же его гнев!
Он схватил её за руку, что-то нашептав на ухо, и резко отскочил в сторону.
*****
Кейо Ярвинен пришел в себя в больнице, где его допросил следователь. Что бы тот не хотел узнать — он так и не узнал. Кейо не помнил абсолютно ничего из того, что происходило после того, как Ауру наклонился и что-то прошептал Герде.
Как оказалось со слов следователя, Герда Ярвинен уже достаточно давно находилась под наблюдением следствия из-за причастности к секте «Темный Сет». Основной задачей секты, как и любой иной, является очернение божества и присоединение его к темному пантеону.
Главной фигурой темного пантеона является Апоп, змей — совершенное зло во плоти и абсолютный хаос перворожденный. Каждую ночь, когда Ра и Сет начинают плавание по подземному Нилу, Апоп выпивает всю воду из реки в попытках одолеть Ра, но его защитник Сет каждую ночь одерживает над Апопом победу, не позволяя ввергнуть Землю во тьму и хаос.
Сектанты убежденны, что с помощью человеческих жертвоприношений и иной ритуалистики существует вероятность очернить божество. Тем самым усилив темный пантеон и ослабив светлый. Тогда Аопоп сможет одолеть Ра и Земля погрузится во тьму, тогда начнется эра кровопролитных, цикличных, бесконечных войн. Начнется эра раздора и братоубийства.
Казалось бы, зачем начинать то, с чем было покончено более пятиста лет тому назад? Власть, доминирование, амбиции, начало нового порядка, отстроенного на руинах старого. Уничтожение Ра не могло бы дать такой резонанс, как начало новой эры войн, но убийство отца-создателя его же братом — вполне, а так же положение начала нового порядка, где главным божеством станет Сет.
В последние годы сектанты стали огромной проблемой для общества, по всей видимости, они пытались очернить Сета до возвращения отца-создателя. Кто же стоял за сектами, остается неизвестным: Нова Терра? Рассвет? Или серый кардинал, который, так и не показав своего лица, предпочитает оставаться в тени и руководить, как кукловод марионетками, и теми и другими.
Когда они нашли Герду у неё был кататонический ступор. Она не реагировала на внешние раздражители и не шла на контакт, психотерапевт сказал, что это состояние может затянутся до нескольких месяцев. Это состояние наступило после того, как Герда Ярвинен хладнокровно убила двоих своих последователей. Врачи считают, что Герда никогда не сможет оправиться до конца, следователь надеялся, что её брат сможет пролить свет на эту темную историю, но он искренне не помнил о произошедшем.
Дальше в дело включилась Гизела. Он был рад её видеть, правда, был удивлен, что она его так быстро нашла. Хотя и не сомневался в её дедуктивных методах нахождения утраченного, особенно, если вопрос касался пиастров Аписа. Пиастры Аписа — это единая валюта звездной системы Солнце, которую Гизела очень сильно любила и лелеяла, как мать своего ребёнка.
По древним, как мир, поверьям считалось, что каждое утро богиня Нут принимала облик коровы и рожала телёнка. Этот телёнок был Аписом, за день он вырастал в быка, а к вечеру становился мужем богини. С незапамятных времён бык считался символом благоденствия и благосостояния, поэтому неудивительно, что символом пиастров Аписа стала голова быка.
Гизела выслушав следователя до конца и изъявила своё желание связаться с «Сешат и Ху». Сешат — богиня письменности, дочь великого бога мудрости Тота. Сешат покровительствует писателям и всем, кто напрямую или косвенно связан с искусством писательства.
«Сешат и Ху» является организацией по защите прав писателей, данная организация защищала не только авторские права, но и предоставляла лучших адвокатов Анубиса в случае потребности. «Сешат и Ху» сильно дорожили своей репутацией, поэтому предлагали свои услуги лишь выдающимся личностям на данной стезе, Кейо Ярвинен был одним из этих личностей.
Эта организация не обладала такими полномочиями, как «Нова Терра», но именно она обладала таким маленьким, но очень увесистыми правом на цензуру. Также «Сашет и Ху» создали уникальные, своего рода, символы, которые используются для управления космических кораблей, систем защиты планет, программирования искусственного интеллекта и зашифровок и расшифровок архивных записей.
Следователь отмахнулся рукой, не желая связываться с адвокатами Анубиса, уж эти ребята точно знают своё дело. К своей работе они подходили со всей ответственностью и серьезностью, точно так же, как и к тем, кто бросал им вызов. Они разрушали чужую карьеру, а иногда и чужую судьбу, ради победы. В конце концов ему нечего было предъявить, кроме как запрета на перемещение, но адвокаты Анубиса найдут лазейку в системе и осудят решение в кратчайшие сроки и потребуют возместить моральный ущерб в пиастрах Аписа.
Нет, для адвокатов Анубиса нужно было что-то более весомое, наподобие не отвертишься, а тут не то жертва, не то соучастник. Одним словом — неясность, конечно, можно было прибегнуть к принудительному гипнозу, но и тут адвокаты Анубиса осудят это решение со словами: «Перед нами один из величайших писателей современности, его разум — это ларец с бессмертными богатствами», и обязательно вспомнят Эрнеста Миллера Хемингуэя, которого лечили в психиатрии электротоком, и как после тринадцати сеансов электрошока он потерял память и возможность творить. Он сказал:
«Эти врачи, что делали мне электрошок, писателей не понимают… Пусть бы все психиатры поучились писать художественные произведения, чтобы понять, что значит быть писателем… какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни?» (с)
После выписки из клиники он застрелился из любимого оружия, не оставив предсмертной записки.
После такого заявление, конечно же, суд отменит решение по принудительному гипнозу и принудит выплатить моральную компенсацию Кейо Ярвинену и издержки адвокатам Анубиса. Следователю ничего не оставалось, как продолжить расследование по старинке, которое, скорее всего, не даст никаких плодов из списка: «Кто бы мог мне объяснить эту жизнь?». Поэтому он решил изначально не связываться с «Сешат и Ху» и попросил лишь о том, чтобы с ним связались, если память вернется.
Гизела расстреливала взглядом без суда и следствия, так, как только она и умела, вслед уходящему следователю. Она ликовала в душе над полной капитуляцией и своей победой над ситуацией. Мол, будут знать, как связываться с Гизелой Свенссон.
Кейо, наблюдая за этой немой картиной, думал, что её далекими предками были первые золотоискатели, прибывшие в Аляску. Вполне вероятно, золотая лихорадка передается по наследству на уровне ДНК. Для полного контраста ей не хватало только широкой шляпы и кольта в кобуре, ну и лассо, куда же без него. Он не считал это чем-то ущербным, скорее, наоборот, он восхищался этой стороной Гизелы Свенссон. Он был убежден, что за ней тянется шлейф разбитых сердец с одной стороны, с другой — такой же шлейф воздыхателей, мечтающих покорить это неприступное сердце. Ему повезло больше: он не входил ни в одну из категорий, он был где-то между её любовью, поэтому не был обделён её вниманием.
Она обернулась и приподняла бровь, словно говоря: «Ну а что? Сам виноват, я не причем.» Её черты лица быстро изменились на нежные, с долей обеспокоенности в голосе она спросила:
- Врач сказал, у тебя избирательная амнезия, но ты ведь не забыл, что мне обещал?
Кейо с изумлением на неё посмотрел, не понимая, о каком обещании идёт речь. Он всегда следил за тем, что говорит и что обещает, особенно, когда вопрос касался Гизелы. Иначе можно и на вечное рабство себя продать, разбрасываясь обещаниями. На её лице отобразилась толика разочарования, и это ему не понравилось. Спасите боги, если, пока одна из его личностей бодрствовала, он совершил ошибку, и теперь она уже смотрит на него не как на золотую шахту, а как на мужчину. Единственное, что ему оставалось, так это записаться добровольцем в экспедицию на планету Сирис, но Гизела разрушила этот план побега:
- Ты обещал закончить книгу, Кейо, помнишь?
Он рассмеялся и смеялся до слёз, и этому смеху невозможно было дать вразумительную причину. То ли нервная система разрядилась в чувство юмора, то ли постоянство Гизелы на фоне произошедшего позволило абсолютно расслабится. Если весь мир потонет, подобно кораблю, неизменными останутся лишь Гизела Свенссон и её любовь к пиастрам Аписа, и это радовало. Это делало жизнь лучше и стабильней, рассеивая мрак и даря эйфорию счастья. Он был по-настоящему счастлив, счастлив настолько, что был готов её расцеловать, но не жениться. Она же возмущалась, чем смешила его ещё больше.
- Кейо, что я такого смешного сказала? Это вполне логичный вопрос. Что ты всё смеёшься и смеёшься. Всё хи-хи, да ха-ха, а я волнуюсь между прочим. Ты хоть понимаешь, насколько это серьёзно, если ты не напишешь книгу к сроку? Я могу позвонить в редакцию, договорится, взять отсрочку на пару месяцев. Но мне необходимо знать, забыл ли ты концовку, если да, можем придумать какой-нибудь шаблонный Happy End. Пускай новая книга не будет блистать идеями, но и классика тоже сгодится. Кейо, хватит уже заливаться, как умалишенный, лучшее давай обсудим дела насущные.
Он вытерев слёзы, еле сдерживаясь, он попытался максимально спокойно ответить:
- Всё отлично, вернемся на Марс, и там я закончу книгу к началу третьего тысячелетия.
- Тогда я заказываю билеты на ближайший рейс.
До взлетной зоны они добирались поездом, таково было желание, а Гизела не возражала. Его вещи она забрала одна, он не хотел видеться со своими родителями и преодолеть это нежелание он не мог. В поезде, наблюдая за сменяющимися пейзажами, он задремал.
*****
Кейо очнулся в пустоте. Там было две двери, одна была предназначена Гу, другая — Каю. Кай произнес:
- Пора прощаться, - когда он открыл дверь в ней виднелся мир аттракционов, - пока.
Кейо произнес:
- Береги себя, Гу. Прощай, - Гу открыл открыл двери, это был музей, по всей видимости Лувр.
Гу слегка улыбнувшись ответил:
- Удачи.
В пустоте остался он и Ауру, который сидел в позе лотоса, Кейо его спросил:
- А ты не покинешь это место?
- Кай был тем, с кем я заключил контракт, он ушел, а значит, и я исчезну, так как меня уже больше не держит данное обещание. Когда я исчезну, то и исчезнет это место, что вы назвали пустотой, так как в нём больше нет нужды.
- Что ты сказал ей?
- Одно слово: справедливость. Кто знал, что она так бурно на него отреагирует. Двери уже открылись, так что иди и береги спину.
- Спасибо.
*****