Моршанский музей – первый уездный народный музей, основанный в послереволюционной России. Естественно, он прочно связан с событиями начала 20 века. Провинциальный, но по-столичному богатый, городок славился купцами-миллионерами и просвещёнными пытливыми умами. В их числе множество учёных, политиков, писателейи, конечно же, основатель музея Пётр Петрович Иванов (1897-1942 гг.), археолог, краевед, собиратель-коллекционери художник. Самоучкой освоил азы археологии, увлёкся историей. Он мыслил масштабно, обладая даром не только художественного чутья, но и, пожалуй, предвидения. Понимая, в какое необычное время живёт, предчувствуя перемены, Иванов разработал проект открытия в городе музея. Однако городское начальство не одобряло его стремлений, считаячудаком-старьёвщиком. Как автор проекта Иванов раз за разом терпел поражение, а как художник продолжал писать, ходить на этюды с местным учителем рисования Василием Лотиковым, членом РСДРП. Всё изменилось после революции. С помощью В.П. Лотикова Иванову удаётся убедить власти в том, что музей просто необходим городу, уезду, людям, делу просвещения; музей нужен для приобщения масс к культуре и азам науки.Благодаря хорошему лобби его идея была не просто одобрена, поддержана, но и претворена в жизнь. 13 апреля 1918 года вышло постановление о создании в Моршанске народного музея. Основой музейного собрания стала собственная коллекция П.П. Иванова. Под музей было выделено здание магазина купцов Кавериных. Музей открылся и буквально с первых дней существования стал уникальным хранилищем вещественных доказательств реальности всех этапов естественной и социальной истории. Подлинность, первичность, значимость сохраняемых провинциальным, изначально народным, музеем артефактов сделала его роль в существовании и развитии общества бесценной, и бесценность эта – уже вне времени.
Пора становления Моршанского музея пришлась на 1918-1919 гг., на начало Гражданской войны, беспорядков, волнений; период, когда всё вокруг рушилось: храмы, дворянские усадьбы, жизненный уклад. Задачей первого заведующего Моршанского музея стало спасение ценностей из сожженных усадеб, разрушенных храмов, частных библиотек, сохранение примет времени для последующих поколений. Музейщик-самоучка добивался обеспечения сохранности культурно-исторического достояния и духовного наследия; документирования и музеефикации различных сторон и сфер жизни и деятельности; работал для просвещения членов нового общества, думал об обеспечении культурного досуга различных категорий посетителей музея.
Летом 1919 года в Тамбовской губернии сложилась тяжёлая обстановка. К южным границам приближались белогвардейские войска.1От жителей губернии постоянно требовалась помощь фронту, людские ресурсы, хлеб, фураж. Зрело недовольство. Крестьяне возмущались необходимостью посылать своих сыновей в Красную Армию и отдавать все «излишки» хлеба государству. Масла в огоньподливала пропаганда, которая работала на полную катушку, и «белая», и «красная». Первая зачастую была ближе и понятней. И вскоре Тамбовская губерния остро прочувствовала, что такое гражданская война.2Взбунтовалась бессловесная глубинка, крестьянин, который испокон веков интересовался политикой только в том случае, если она касалась его лично, деревенский мужик, не желающий воевать, взялся за оружие. Далеко за пределами Тамбовского края стало известным антоновское восстание, вспыхнувшее в августе 1920 года и получившееопределение кулацко-эсеровского. Позднее его назовут Антоновщиной, потом Тамбовским мятежом, Тамбовской Вандеей. И беспрецедентными станут меры, применяемые властями к населению, поддерживающему восстание, а порой и насильно вовлекаемому в него.
Основатель Моршанского музея был человеком дальновидным, он видел не только то, что происходит, но и думал о завтрашнем дне, об исторической памяти. Пётр Петрович собирал все документальные свидетельства, касающиеся подавления восстания, однако в экспозиции было лишь то, что не противоречило официальной линии. Ни о каких концентрационных лагерях заложников, расстрелах, естественно, не упоминалось. Однако в фондах Моршанского историко-художественного музея им. П.П. Иванова есть большой пласт материала, относящегося к событиям Антоновского восстания и Гражданской войны. Эти документальные свидетельства, не обладая, может быть, научной полнотой, тем не менее, дают возможность составить представление о Гражданской войне, которая на Тамбовщине сильно отличалась от той войны, что шла на других территориях бывшей Российской империи. Банды, орудующие в сёлах области и в частности Моршанского уезда, противостояли не классу пролетариев, а властям, пытающимся переломить уклад жизни.3 Пока гонения и репрессии шли против класса дворян и богатого купечества, тамбовского мужика новая власть вполне устраивала, более того, с ней было по пути, о чём свидетельствуют сводки новостей в газетных подшивках 1905-1917 года. Недовольство властями появилось, когда давление стало оказываться на так называемого «кулака», крепкого крестьянина, который, не успев, как следует, порадоваться благам, обретённым за счёт классовых врагов, вынужден был отдавать нажитое в совхоз, в коммуну, голодающим столицам.
Основа документального фонда, относящегося к временам Гражданской войны, Антоновщины, «кулацко-эсеровских мятежей» - листовки с призывами сдаваться, обращения к бандитам, объявления крестьянам,4заверенные копии Приказов по армии, локальные распоряжения и нормативные акты, а также воспоминания очевидцев и участников событий. Последние носили, видимо, печать политической конъюнктуры, но сейчас, абстрагировавшись от политики партии, можно прочесть и рассмотреть их другими глазами. Шила в мешке не утаить, и, несмотря на «причёсанность», в показаниях сдавшихся бандитов, воспоминаниях красноармейцев и жителей сел, по которым прокатилось восстание и его отголоски, есть замечательные составляющие для общей картины происходящего, своеобразные пазлы, необходимые для того, чтобы из частей мозаики, сложилось панно. В брошюре «Политическая агитация»,5 изданной 19 октября 1975 года, в статье нашего земляка А. Рыжова «Незабываемые встречи» упоминается неделя помощи фронту. «В неделю помощи фронту, которая проводилась 10 октября 1920 г. по Моршанскому уезду было собрано 1 млн. 552 400 рублей, 1270 пудов пшена, 400 пудов ржи, 328 пар лаптей». Не менее интересен Протокол общего собрания коммунистической ячейки при Союзе поваров и официантов Моршанска от 9 декабря 1918 г. или письмо солдат второй караульной роты первого советского полка, в котором беспартийные солдаты обращаются к коммунистам: «Товарищи коммунисты, покорнейше просим обратить внимание на нашу просьбу - отправить нас на фронт, как можно скорей». Есть сведения о том, что в сентябре 1918 г. в Моршанске формировался Воздухоплавательный отряд из добровольцев города и уезда, впоследствии он был приписан к Волжско-Каспийской флотилии, в 1920 г. направлен на польский фронт.6
К началу 1921 года предводитель тамбовских мятежников Антонов из всех своих отрядов сформировал 20 полков, которые были сведены в две армии. В них насчитывалось 50000 человек.7 Подавление восстания для молодого советского государства в определённый момент стало делом первостепенной важности. Против восставших были направлены войсковые части сведённые, в единую армейскую группу, командование которой было поручено молодому полководцу М. В. Тухачевскому. Михаил Тухачевский должен был задушить восстание на корню, любыми средствами: газами, расстрелом заложников, помещением заложников в концлагеря (в том числе и малолетних, грудных детей), «выкуриванием» из привычной среды, натравливанием или обычным истреблением людей.Получив приказ ликвидировать мятеж и его участников, Тухачевский в 1921 г. прибыл именно в Моршанск, в фондах Моршанского историко-художественного музея хранятся фотографии, на которых запечатлен Тухачевский наМоршанском военном аэродроме рядом с самолётом. Однако, несмотря на документальные свидетельства его нахождения в городе, людская память, независимо от указаний властей и генеральной линии партии, отторгла упоминания об этом человеке, о его пребывании. В противоположность этому имена Аркадия Гайдара и Григория Котовского заметно отражены в топонимике. Это улицы, названные в честь Гайдара и Котовского, мемориальные доски на домах, в которых располагались штабы, или жили герои Гражданской войны. Особенно много воспоминаний о Котовском.8 Он в народной памяти остался высоким, видным, мужественным и решительным. Естественно, его образ идеализирован, но в отличие от других военных, прибывших для борьбы с «кулацко-эсеровским мятежом», он оказался близок тамбовскому крестьянству. Особенно запомнилось местным жителям его отношение к крестьянскому труду, Котовский не только не разрешал грабить крестьянские хозяйства, но и давал своих людей для помощи: вскопать, вспахать, засеять, скосить – простые и привычные действия для красноармейцев - вчерашних землепашцев, но такие необходимые униженной и обезлюдевшей деревне, которая осталась практически без мужчин.
Довольно много воспоминаний очевидцев доносят до потомков все обстоятельства прибытия части бригады Г.И. Котовского на станцию Моршанск в ночь 1 мая 1921 года и,где-то в красках, где-то сухо и скупо описывают дальнейшие действия кавбригады. Как были одеты котовцы, какие кони у них, кто, какую имел манеру разговора, как вели себя в деревнях – всё это детально и подробно зафиксировано, в официальных и неофициальных источниках хранится в фондах Моршанского историко-художественного музея.9Армия мятежников в тот момент отступала, их громили части Красной Армии с переменным успехом. Необходимо было разбить сильного противника (и соратника Антонова) – атамана Матюхина, успешно скрывавшегося в Тамбовских лесах. Это было поручено кавалерийской бригаде Котовского. Агентам ЧК удалось проникнуть в оперативный штаб Матюхина и выманить оттуда двух его помощников якобы на совещание всех повстанческих движений. Ишин и Эктов дали исчерпывающие сведения о своём руководстве и его планах. Эктов сказал, что был вовлечён в бандитское движение против своей воли и готов искупить свою вину перед Советской властью. Он связался с Хитровским полком, скрывавшимся в Тамбовских лесах, и сообщил им, что с Дона в помощь антоновцам прибыла восставшая казачья часть атамана Фролова. С ней якобы и нужно объединиться полку для совместных действий.Так состоялась встреча в деревне Кобылинке (Дмитриевка) бандитского полка под командованием Матюхина и Кавалерийской бригады во главе с Котовским (бригада Котовского выдавалась за восставших казаков).В ночь с 16 на 17 июля Котовский, выдавая себя за атамана Фролова, прибывает на совещание к матюхинцам. Для бойцовкавбригады он даёт установку, по его сигналу расстрелять всех присутствующих. На совещании Матюхин кричит о том, что сегодня он начнёт наступление против «красных» ичерез некоторое время создаст новую армию.После его слов из-за стола поднялся Котовский, вынул пистолет и застучал им по столу. Вместе с ним поднялись и «красные» и «белые». Котовский крикнул: «Долой комедию! Расстрелять эту сволочь!» и направил дуло нагана на Ивана Матюхина. Пистолет дал осечку. В это же время прозвучал выстрел, который ранил Котовского в правую руку у плеча. Несколько убитых бандитов упали на пол, несколько выскочили в окно, вместе с ними Матюхин. Они заперлись в сарае и открыли огнь. Большинство было расстреляно, Матюхину удалось уйти, но потом его всё-таки уничтожили в лесах.
Сложно сейчас сказать, что так повлияло на тщательность сбора информации: народная любовь или государственная пропаганда, возможно причиной тому подходящая биография героя с его музыкальностью, физической силой, пониманием земледельческих работ и крестьянских бед, даже гибель его от пули, не в тюрьме. Это восприятие Котовского как народного героя подвигло художника Ф.Ф. Кличко на написание картины «Разгром Котовским банды атамана Матюхина» в 1940 году. Полотно было написано специально для Моршанского музея, однако, подобная работа этого же автора есть в Киевском музее украинского изобразительного искусства (дипломная работа Кличко при выпуске из академии). По мнению специалистов моршанскую картину отличает большая психологическая законченность, более выразительные центральные образы. Художник познакомился с директором музея, а тот в свою очередь познакомил его с артефактами, свидетельствами, которые помогли Фёдору Кличко удачно изобразить кульминационный момент события. Напряжение, достигающее крайней точки в центре композиции в фигурах грозно вставшего во весь рост Котовского и в ужасе отшатнувшегося бандита – его соседа за столом, волной расходится к краям картины; при этом самые крайние фигуры ещё находятся в состоянии определённого спокойствия. Это относится как левой части полотна, где несколько переодетых красноармейцев приготовились через мгновение вступить в жестокую схватку с врагами, так и правой, где изображены расположившиеся вокруг накрытого стола главари мятежников. Люди Матюхина, сидевшие в ходе «переговоров» напротив Котовского, уже тянутся к оружию, те же, что находились в дальнем углу, лишь ошеломлённо застыли на своих местах, не уяснив толком сути происходящего, а один из их компании всё ещё продолжает, запрокинув голову, пить из своего стакана. Напряжённые позы пригнувшихся, словно готовящихся к броску, людей. Резкие пятна света от стоящей на столе большой керосиновой лампы, причудливо блещущие по стенам тени, наконец, сам характер живописи на первый взгляд незавершённой, как бы оставленной местами в подмалёвке и в то же время очень живой, динамичной, свободным текучим мазком – всё это создаёт выразительную и захватывающую сцену. Эта картина не единственное произведение искусства, посвящённое теме гражданской войны, хранящееся вМоршанскомисторико-художественном музее.
Живопись, лаковая миниатюра, агитфарфор - далеко не полный перечень коллекций, отражающих тему Гражданской войны. Так, например, в коллекции знамён есть знамя смертников, поступившее в музей в 1919 году. Красное полотнище перекрещивают чёрные полосы, и окаймляет чёрная же бахрома. На свободном поле призыв: Граждане || за свободу|| с оружием в руках||. К сожалению, не сохранилось легенды и какой-либо истории появления этого знамени в музейном фонде. В коллекции оружия Моршанского историко-художественного музея есть единицы хранения, что были в руках у людей, силой пробивающих дорогу советской власти и те, что находились в руках противников советской власти, с оружием отстаивающих интересы другого мира.
Несмотря на то, что Пётр Петрович Иванов, заведующий, а впоследствии директор музея, пытался спасать обломки старого мира, культуры и цивилизации, выступал за сохранение храмовых, культовых сооружений, как образцов архитектуры, для потомков и истории, он не был вольнодумцем или бунтарём. Экспонирование осуществлялось в соответствии с государственной политической линией. Иванов пытался уходить от острых тем, посвятив большую часть своего времени археологии, раскопкам мордовских курганов, работе с захоронениями. Но даже здесь без политики обойтись не получалось. Материалами и результатами археологических раскопок активно интересовался Союз воинствующих безбожников, отслеживая, чтобы подача информации велась идеологически правильно. Пётр Петрович выбрал для себя и музея оптимальную позицию. Представляя широкому кругу археологию, этнографию, краеведение, историю революционного движения, он вел собирательскую работу, готовя материалы для своих последователей. Стенды, рассказывающие о борьбе за победу революции, были безупречными, они несли посетителям музея информацию о приезде Всероссийского старосты М.И. Калинина в Моршанск в 1919 году,10 об убийстве Лотикова и Евдокимова «кулаками», о красноармейцах, захороненных на бывшей Соборной, ныне Красной площади, о жестокости «кулацко-эсеровского мятежа». О концлагере,11 расположенном некоторое время в Моршанске, о заложниках, о расстрелах не говорилось.В то же время музейный фонд продолжал пополняться свидетельствами: документами, фотографиями, воспоминаниями очевидцев.
Благодаря дальновидности П.П. Иванова Моршанский музей стал своеобразной шкатулкой с сюрпризом или даже вторым дном. В 1922 году директор музея спас памятник ЕкатеринеII от переплавки (в 2018 году его копия установлена в городском саду Моршанска), примерно в это же время Иванову удаётся спасти крест с колокольни разрушенного Софийского собора (установлен в мемориальной зоне городского сада). Деревянная скульптура из храмов Моршанского уезда, благодаря стараниям Петра Петровича, в Гражданскую войну не вся была пущена на растопку печей, а перекочевала в музей. Картины из частных собраний, иконы и утварь из поругаемых церквей, то, что смог с 1918 по 1922 год Иванов заполучить для музея – уцелело, сохранилось для потомков, от остального остались либо воспоминания, либо совсем никаких следов. Граф К. Бенкендорф, после национализации фамильного имения в Сосновке, писал П.П. Иванову, прося забрать оставшиеся художественные ценности в музей, тем самым спасая от уничтожения (усадьба, действительно, была уничтожена). Усадьба князя Чолокаева была так же уничтожена бесследно, остался лишь альбом с фотографиями в фондах музея и несколько документов, относящихся к общественной и хозяйственной деятельности князя. Так, наша шкатулка со вторым дном, оказывается, наполнена сокровищами. И каждое из этих спасённых сокровищ - не только историческая или художественная ценность, но и память о Гражданской войне, в горниле которой плавились артефакты, судьбы, жизни.
В музей, в зал, посвящённый Революции и Гражданской войне, в советские годы приводили школьников, им рассказывали о героизме защитников завоеваний Революции, принимали в пионеры. По маршрутам отрядов Котовского и Гайдара ходили в походы и экспедиции. Тема продолжала оставаться интересной благодаря романтико-героическому флёру, наличию подлинного оружия, выжившим участникам событий, но постепенно интерес угасал. Некоторое время, выставка «Установление Советской власти в Моршанске и Моршанском районе» существовала по инерции, в отведённых ей государственной идеологией рамках. При смене политических формаций выставку сочли неактуальной и разобрали. С того момента выросло целое поколение,которое, несомненно, слышало на уроках истории о Революции, Гражданской войне, военном коммунизме, продразвёрстках и антоновском восстании, но практически никак не соотносит эти урывчатые сведения с краем, где живёт, со своей семьёй, с собой - ведь это было давно, в другой стране, с другими людьми.
Мы пришли к тому, что необходимо вновь вернуться к теме революции и Гражданской войны, деликатно, осторожно, без вызова,пробуждая не вражду, а интерес, но ни в коем случае, не сенсационный. Так появилась экскурсия «По следам революционных ветров или Эпоха потрясений».