Вышли они на какой-то маленькой станции. Лена повалилась на траву и не отрываясь уставилась в голубое весеннее небо. Ей хотелоь забыться. Пролежав так минут десять, наконец, она заговорила:
- Ну почему все так? А? Почему среди людей так много дебилов?
Ник лежал рядом и не отвечал, а она ждала. Тогда он сказал:
- Я не знаю, почему, но я научился не обращать на это внимания. Хотя, иногда все равно не могу.
- А почему добро должно быть с кулаками? Разве это добро?
- Ты нас имеешь в виду или того парня?
Лена молчала.
- Если нас, так мы – не добро, мы – зеро, ни добро, ни зло, может, немного фантазии и эстетики – не знаю. И всё.
Лена, задумчиво:
- Я – да. Но ты – почему?
Ник промолчал.
Лена встала и сказала:
- Не правда, зеро не мы, а они. Как-нибудь потом я докажу тебе это, а сейчас надо обратно, как раз пол-сумки.
Все это время их напряженно наблюдала одна старушка, стоящая на платформе станции. Как только Лена и Ник стали приближаться к ней, она панически шарахнулась от них под навес. Лена только оглянулась на нее и сняла косынку с головы.
- Пожалуй, в этом все дело, - пояснила она, усмехаясь.
- Ага, конечно, - продолжал стебаться Ник.
В обратной электричке Лену чуть не забрали в ментуру вместе с пристававшими к ней хобзайцами. Но в ментуре она сунула денег какому-то менту и ее отпустили.
Ник этого не видел, так как они разделили газеты и состав на две части для скорости. Ник вернулся домой один.
***
Лена пришла домой, разделась, врубила купленный прошлым утром альбом Аквариума и заслушалась. Потом спохватилась, что была уже ночь, а музыка звучала довольно громко, вырубила всё и легла спать.
На следующий день Лена все же пошла на Ленинский проспект. Адрес, который ей дали, оказался довольно приличным. «Не то что у моего хмыря», - подумала Лена, заходя в небольшой аккуратный подъездик со стороны проспекта. Там она сразу встретила того парня, договорилась и ушла.
Она была одета в старые престарые свои затертые до дыр джинсы и самовязанный свитер из обрывков ниток четырех цветов, с вытянутыми боками и с большим растянутым воротом, на майку. Через плечо висела старая полевая сумка, найденная у крестной на чердаке, на бедрах болтался старый желтый армейский ремень.
Лена медленно шла по проспекту и рассматривала людей. Ей было грустно. Сегодня вечером намечалась тусовка на Челюскинцах, «но разве это тусовка!» - с досадой думала она, - «никакого веселья, никакого «шума», притащатся угрюмы личности, посидят под шипенье старого кассетника с заезженным Гребнем, и уже в одиннадцать расползутся по норам». А ей хотелось света, звука и праздника.
Пока она это думала, она пришла на вокзал и села в какую-то электричку. Сегодня обошлось без приключений. Лена быстро все распродала и приехала обратно с пустой сумкой. Выйдя из электрички, она увидела тележку с пирожками и остановилась у нее в раздумье. Почувствовав их запах, она вспомнила, что не ела сегодня, а сразу ушла из дома утром. Она купила две штуки с творогом и рисом, зашла в хлебный на углу, взяла стакан какао и поела. Сразу повеселело. И вдруг в голову пришла странная мысль. Ведь она когда-то училась играть на скрипке, а что если взять ее и стать в переходе, говорят, так можно здорово подзаработать. И Лена поехала домой за скрипкой, которая пылилась на антресолях.
Но дома она задержалась, подбирая на слух песни битлов и другие мелодии. Утром следующего дня Лена взяла скрипку и поехала на вокзал.
Приехав и зайдя в переход, она остановилась в нерешительности. В переходе быстро шли куда-то люди, седая бабка продавала билеты, а кооперативщики, выстроившиеся в ряд ларьками, как артиллерия, заглушали всё своими карамельными песенками.
Лена призадумалась. Она, конечно, могла бы купить себе место за несколько баксов, но ей этого не хотелось. Однако и поиграть ради интереса и испытания себя тоже очень хотелось. И она подошла к ларьку с какими-то играми. Там стояли два накачанных амбала и о чем-то вяло разговаривали.
Лена:
- Здравствуйте. У меня есть к вам дело. Я хотела бы здесь играть на скрипке, но наверняка, как полагается, я должна за это кому-то здесь заплатить?
Один амбал долго молча обмеривал Лену взглядом, а потом произнес:
- Что ты, девочка! Играй сколько влезет, я буду только рад, если будешь хорошо играть, народ сбежится, и к нам подойдут. Тут уже как-то играли какие-то, да чё-то поуходили. Ты иди вон с теми фраерами потолкуй, чтоб дали тишину.
Фраера заартачились и пришлось им дать немного валюты, по уговору – на неделю. Положив перед собой на землю открытый футляр, Лена начала играть. Через пол-часа в нем было примерно рублей шесть, а вокруг нее стояла небольшая толпа. Лена начала уставать, а люди все прибывали и прибывали. Она мужественно продержалась еще час, а потом все же сказала громко:
- Концерт окончен, приходите завтра.
Рассовав мелочь по карманам, она шла и думала, что это нелегко – играть на скрипке перед людьми, но зато приятно, ей понравилось это. Она пошла на Пингвин. Там она взяла кофе, села за свой дальний столик и пересчитала деньги. Оказалось 26 рублей с копейками. «Не плохо», - подумала она…
И тут опять зашел Ник, но уже с Даней и, увидев ее, громко сказал:
- Какими судьбами! Сударыня, вас не узнать. И к Дане:
- Вот, познакомьтесь, это та самая «загадочная девушка с магнитными глазами», про которую я тебе рассказывал.
Лена:
- Ага, а вы, значит, «большие пассажиры мандариновой травы»?
Ник, усмехаясь:
- Почти… Это – Лена, это – Даня.
Увидев Даню, Лена на минуту забыла, где она, кто она и что вокруг происходит, но только на минуту. Тут же она сказала себе: «Ни-ког-да» и успокоилась. А Даня подумал: «Правда, такие глаза… магнитные…»
Сели.
- А я сегодня 26 рэ заработала за два часа.
Ник:
- Вот те раз, это что, большая новость?
- Конечно, ведь еще вчера я даже не думала, что сегодня буду играть на скрипке в переходе.
Ник:
- Здорово! Ты – энергичный человек, как я погляжу. Значит, ты сможешь играть перед людьми, так что айда с нами сегодня в театр, будешь немножко развлекать публику. Ставка 40 рэ – вечер. Устраивает?
- Ха-ха – как у студента за месяц. Конечно! И не важно, что ставка… я и бесплатно могла бы, – обрадовалась Лена.
- А я, как чувствовал, что тебя здесь встречу. Ну, тогда зайдем, что ли, к нам?
- Ну, давай…
И они пошли. Дома Лену попросили спеть и сыграть что-нибудь. Даже Миша слез со своего чердака. Лена сыграла и спела «Мишель» Битлз. Всем понравилось. Вечером вчетвером пошли в театр.
***
За кулисами сидел полураздетый Валя и что-то быстро говорил Ратьковскому, который угрюмо смотрел в пол. Один Валя ладил с ним почти из всей труппы. Актеры гримировались в соседней гримерке. Лену провели за кулисы и она, совершенно счастливая, расхаживала по гримерным и подсобкам. Ей все удивлялись, некоторые даже спрашивали – кто она и что здесь делает. Лена загадочно молчала.
Наконец, готовый Ник ее разыскал и отправил в зал. Начался спектакль. В 15-минутных антрактах выступал Даня. У него это неплохо получалось. Лена сидела в зрительном зале. Миша елозил рядом с ней в соседнем кресле, стараясь дотронуться к ней локтем. Лене было смешно, но скоро она совершенно про все забыла, захваченная тем, что происходило на сцене. Такого ей еще не приходилось встречать в театре среди всего немногого виденного ею. А это было как раз то, что ей хотелось увидеть, подсознательно. Она была так же счастлива сейчас, как и тогда, когда открывала для себя этих писателей – Булгакова, Достоевского, Блока. Она совершенно не заметила, как пролетело три часа. В финале спектакля, в своей трехминутной паузе, из-за кулис прибежал взмыленный Ник и сказал ей срочно зайти в гримерку. Спектакль закончился. Ошарашенная, она почти машинально встала и пошла за ним, а Ник… вышел на сцену и объявил:
- Многоуважаемая публика! Здесь и сейчас проводится презентация новой актрисы нашего театра. Прошу любить и жаловать – Елена!
А за кулисами Даня уговаривал обалдевшую Лену сыграть на скрипке и спеть что-нибудь. Она в шоке смотрела на него и ничего не отвечала. Тогда Даня сунул ей в руки скрипку и выпихнул на сцену.
Это было равносильно тому, если бы ее сбросили в реку с моста. Лена ошалело уставилась в черный зал. Но все же, когда началось покашливание, шум и смешки, она собралась и сыграла Битлов «Швейцарский лес».
Никогда еще она не испытывала такого блаженства, стоя среди актеров, между Ником и Даней, под громкими аплодисментами.
Спектакль закончился. Нужно было ехать по домам. Ник поехал провожать Лену.
Дома под дверью Лену ждала записочка от подруги из АКЛ Веры: «Ты где ходишь, радость моя, забыла, что мы с тобой договаривались?» Лена прочитала записочку и забросила ее за соседский ящик с картошкой.
Ник сказал:
- Ну, я пойду?
- Да, конечно, иди. Ты, наверно, очень устал.
- Пока.
- Пока.
Ник медленно спускался по лестнице. Лена закрыла за ним дверь. Через пять минут прозвенел звонок. Лена открыла. Перед ней стояла Вера:
- Где ты пропадешь, Ленник, я с родаками погрызлась. Не охота, знаешь, ехать теперь домой, да и поздно уже, да и… транспорт уже наверно не ходит…
Лена затянула ее за руку в прихожую и закрыла дверь. Пошли на
кухню пить чай. Вера включила Гребня. Наконец Лена не выдаржала:
- Пошли что ли спать? Я тебе в зале постелю.
- …ага…
Она постелила и пошла к себе. Разделась и легла. Но спать перехотелось, сказалось вечернее перевозбуждение.
В комнату бесшумно вошла Вера:
- Ты спишь?
- Нет.
- Мне не спится… Лен, расскажи, где ты была, и кто от тебя вышел вечером, пожалуйста, Лен?!
Лена рассказала. Вера только ахала и повторяла: «Вот это да!» Помолчала и грустно сказала:
- Ну всё, Лен, ты теперь меня бросишь.
- Что за чушь ты несешь. С чего ты взяла?
- Да уж с того…
Лена:
- Вот послушай:
Мальчиком, бегущим резво,
Я предстала Вам.
Вы посмеивались трезво
Злым моим словам:
«Шалость — жизнь мне, имя — шалость!
Смейся, кто не глуп!»
И не видели усталость
Побледневших губ.
Вас притягивали луны
Двух огромных глаз.
— Слишком розовой и юной
Я была для Вас!
Тающая легче снега,
Я была — как сталь.
Мячик, прыгнувший с разбега
Прямо на рояль,
Скрип песка под зубом или
Стали по стеклу…
— Только Вы не уловили
Грозную стрелу
Легких слов моих и нежность
Гнева напоказ…
Каменную безнадежность
Всех моих проказ!
(М.Цветаева)
Вера помолчала и сказала:
- Что ж… Все понятно. У тебя новое увлечение и я права – конец нашей дружбе. Вот и ты послушай:
Вот открыт балаганчик
Для веселых и славных детей,
Смотрят девочка и мальчик
На дам, королей и чертей.
И звучит эта адская музыка,
Завывает унылый смычок.
Страшный черт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок.
Мальчик
Он спасется от черного гнева
Мановением белой руки.
Посмотри: огоньки
Приближаются слева...
Видишь факелы? видишь дымки?
Это, верно, сама королева...
Девочка
Ах, нет, зачем ты дразнишь меня?
Это — адская свита...
Королева — та ходит средь белого дня,
Вся гирляндами роз перевита,
И шлейф ее носит, мечами звеня,
Вздыхающих рыцарей свита.
Вдруг паяц перегнулся за рампу
И кричит: «Помогите!
Истекаю я клюквенным соком!
Забинтован тряпицей!
На голове моей — картонный шлем!
А в руке — деревянный меч!»
Заплакали девочка и мальчик,
И закрылся веселый балаганчик.
(А.Блок)
Лена, усмехаясь:
- Жутковатенький стишок… и интересный. Не злись, Вера. Прости меня. И давай спать, скоро рассвет.
***
Утром Лена сказала, что если Вера хочет, то может идти с ней после лекций в ин-те на вокзал. Вера согласилась, пошла и помогла Лене продать газеты с Ленинского, а потом потребовала половину денег. Лена, молча, отдала ей их, а про себя подумала, что видится с Верой в последний раз. Она соврала Вере, что сейчас пойдет за следующей партией, и Вера от нее отстала, поехала домой. Лена тоже поехала домой, оделась поприкольнее и отправилась в театр.
Там Ник сказал ей, что сегодня она играет Маргариту на шабаше, принимающую гостей. Роль была простая, текста почти не было. Но костюм был потрясающий! (не по книге, конечно). Черное шифоновое прозрачное длинное платье, расшитое серебром, «бриллиантовые» туфли, «алмазный» венец на голову, кулон - массивное в овальной раме изображение черного пуделя на такой же массивной цепочке. Волосы Лене распустили и густо облили лаком с блестками.
«Где они взяли такое платье?» - думала Лена, с восхищением разглядывая себя в зеркале. Зашел Ник и сказал, улыбаясь:
- Типичная Маргарита. На, почитай пока, - протянул Лене книгу с закладкой и снова куда-то ушел.
Лена села, раскрыла книгу и стала читать: «Помилуйте, - сказал Воланд, - на кой черт и кто станет его резать? Пусть посидит вместе с поварами, вот и все! Не могу же, согласитесь, я его пустить в бальный зал!
- Да уж… - добавил Азазелло и продолжил:
- Полночь приближается, мессир.
- А, хорошо, - Воланд обратился к Маргарите:
- Итак, прошу Вас! Заранее благодарю вас. Не теряйтесь и ничего не бойтесь. Ничего не пейте, кроме воды, а то вы разомлеете и вам будет трудно. Пора!
Маргарита поднялась с коврика, и тогда в дверях возник…»
***
…Ник и сказал:
- Пора.
Играть роль даже почти без текста оказалось не так то просто, как это всегда представляла себе Лена, сидя в зрительном зале.
Играли около двух часов, однако Лена этого не заметила. Она была – Маргарита, а вокруг был бал… Ведь это не каждый день бывает…………….
Когда в конце вышли кланяться, Лена глянула в зал и увидела на шестом ряду слева… настоящего Воланда. Она толкнула локтем кланяющегося рядом Ника – Воланда и показала на шестой ряд. Кресло было пустым…
***
Наступил день концерта группы «Аквариум». После занятий в ин-те Лена оделась похиповее и отправилась на Пингвин.
А там уже сидели трое друзей: Даня, Ник и Миша. Они тоже приоделись. Миша был в белоснежной сатиновой рубашке и черных кожаных штанах с красными четками в руке (которые он потом надел на шею). Ник как всегда в джинсовых клешах и «пидорке» (пардон, пиджаке) нараспашку на голое пузо, на огненных кудрях – радужный самовязаный растаманский берет. А Даня был вообще – в белых штанах и синей атласной рубахе, на ногах какие-то допотопные сандалии. Оглядев все это сборище, Лена уселась к ним за столик, под которым стояла отполовиненная бутылка портвейна «три топора». Вообще, на Пингвине было уже много людей «из системы».
Рядовые немногочисленные посетители кафе с ужасом рассматривали эту публику и спешили побыстрее выйти. Продавщицы тоже угрюмо за всем наблюдали и определенно хотели вызвать ментов, но не было повода.
Даня:
- А я думал, мы сегодня не встретимся, думал, ты с подружками своими с АКЛ пойдешь, даже было жаль…
- Правда – жаль?! – рассмеялась Лена, - не переживай, я же теперь в Колиной труппе, будем видеться часто.
Ник:
- Классно ты Маргариту сыграла.
Миша:
- А мне сегодня Гребень снился.
Все уставились на него:
- Ну и что?...
- А то, что он был блондином с короткой стрижкой.
Ник:
- Приснится же…
Лена улыбалась молча. А Даня выдал:
- Гад он, этот Гребень.
Все посмотрели на него удивленно и молча.
Ник сказал Лене:
- Ленчик, айда к нам после концерта?
- Ладно. Ой, много еще времени, чем бы заняться?
Ник:
- Сиди, пей, ешь, чего? Разве плохо?
- Ага, вон гляди кругом, сейчас в ментуру заберут и весь сэйшен в жопу. Зачем их дразнить именно теперь? Пошли погуляем. А давай пешком на «выставку» пойдем, как раз ко времени доберемся, прогуляемся.
Ник:
- Ну ладно, пошли.
Они дружно поднялись и, гремя стульями, стали выбираться из своего угла под злые взгляды продавщиц.
На улице был солнечный и даже жаркий майский день. Пошли по Машерова, задорно глядя встречным в глаза. Проходя мимо забора строящегося метро, увидели на нем афишу: «Музыканты мира – детям Чернобыля. Группы: Настя, Аукцыон, НЭП, Бригада С, Аквариум, ДДТ, Алиса, Чай-ф, Петля Нестерова, Машина времени, Наутилус П, Улiс. Зарубежные группы: ………….. в концертах с 3-го по 9-е июня на стадионе Динамо и во дворце спорта. Цена билета 15 рублей».
Лена увидела это первая:
- Ой! Мамочка! – тихо произнесла она, - держите меня, мне дурно, - и совсем натурально стала оседать на Ника. Он испугался, а Лена дрожащим пальцем показывала на забор с афишей.
Когда все врубились в смысл афиши, то раздался такой дружный восторженный «вопль», что даже люди, шедшие по другой стороне довольно широкой дороги, постанавливались и стали смотреть на странно одетых трёх парней и девушку. А компания начала обниматься и целоваться друг с другом, как будто все не виделись целую вечность и наконец повстречались.
Лена:
- Айда за билетами на вокзал!
- Пошли!
И они пошли обратно.
Купили билеты на все концерты почти на 100рэ, испугав седую старушку и привлекая всеобщее внимание. Назад ехали на транспорте, удивляя своим веселым видом даже едущих на концерт.
***
В помещении выставочного центра пропихались «с боем» к самой сцене и стояли намертво под напором «волн» ожидающих. И вот наконец, спустя почти сорок минут свет погас и на сцену вышли Дюша с еще кем-то в холщовой светлой рубахе без рукавов, с длинной бахромой на «подоле», в кожаной черной жилетке, и самое главное – с великолепным молочного цвета гарсоном на голове.
Его не узнали, и только Лена пискнула в наступившей тишине:
- Ой мамочки, покрасился!...
Ее услышали, и по залу прокатился странный шумок, переросший в овации, свист и визг. БГ сразу даже немного как-то поёжился, но быстро взял гитару, заткнул в стойку микрофона дымящийся косяк и…
Началась музыка, слушая которую друзья забывали всё на свете. Они совершенно не замечали своей мокрой от жары одежды и оттоптанных ног, невыносимой духоты и напирающих вокруг людей. Полтора часа прошли, как пятнадцать минут. Когда Гребень неожиданно закончил и все дружно ушли со сцены, в полнейшей тишине кто-то, наконец очнувшись, сказал по-стёбу раздельно и громко:
- Ха. Ха. Ха.
Гребня вызывали три раза и он пел еще час. В конце он, совершенно мокрый и счастливый, расцеловался нежно с Дюшей, стал на колени и поклонился залу до земли.
Уходить не хотелось и друзья решили проникнуть за кулисы и поговорить с ним. Но это оказалось не так-то просто. Их сразу вытолкнули вон охранники. И если бы кореша не полезли во второй раз, и их не увидел бы случайно сам, ничего бы у них не вышло.
Проходя мимо с полотенцем на плече, в одних штанах, он увидел, как охранники выпихивают из-за кулис каких-то троих парней, остановился и крикнул:
- Эй, пустите их!
Охранники тут же смылись куда-то, а кореша робко подошли к нему.
Он сказал:
- Пошли, - и пошел куда-то. Кореша – за ним. Он зашел в гримерку, открыл бутылку водки, отпил из горла и стал одеваться. Троица мялась у двери. Когда он оделся, наконец спросил:
- Водки хотите?
- Д-да, - икнул за всех Миша.
- Это хорошо, поедете со мной, по дороге расскажете, чего хотели, - и вышел, кореша – за ним. А он уселся в стоящий возле черного хода черный джип, корешам указал на заднее сидение.
Вокруг выставки было пусто, почти все уже разошлись. Они поехали. Гребень:
- Ну?
Ник:
- Мы, собственно, не думали, что вот так… поедем… Мы только хотели сказать, что вы… то есть ваши песни… нам всем очень нравитесь и… если только это возможно, то мы очень просим вас спеть в нашем театре. Я – там режиссер, Ник меня зовут, это вот – Миша – художник, это – Даня – гитара в нашей группе «Своя компания».
Гребень:
- Нравлюсь, говорите?... Я тут буду еще неделю. Сейчас сюда подвалят все основные рокеры страны и кое-какая заграница. Будет неплохая тусовка. Вы мне тоже понравились, и я вас приглашаю. А в ваш театр я обязательно схожу и спою, дело в том, что я про вас знаю.
Ник, почему-то хрипло:
- Откуда?
- Да Артёмка Троицкий, знаете наверно такого, кстати, тоже здесь будет, такой проныра – пронюхал. Вас кто-то заснял на видео, он это купил у кого-то, ему понравилось, и он вас в Экзотике показал. Я вас узнал, ребятки, еще когда вас охрана гнала, вы классные.
Ник, уже шёпотом:
- Спасибо…
Гребень:
- На здоровье. Сейчас приедем в гостиницу, выпьете со мной?
Ник, совсем обалдело:
- Спрашиваешь…
- Ну вот, уже лучше, а то, как школьники. Не такой уж я и страшный…
Все засмеялись.
***
Скоро приехали в Юбилейную, поднялись на шестой этаж, зашли в двухкомнатный люкс. Гребень смылся в ванную. Ник - корешам:
- Ну что, братцы, кому-нибудь это снилось?
Миша усмехнулся:
- Нет, такого даже приснится не может, но сон-то мой был вещий.
Гребень вышел в каком-то таджикском халате и поставил на стол четыре бутылки коньяка, достал даже какую-то закуску из мини-холодильника, сел, налил себе и выпил. Кореша стояли, не смея сесть почему-то. Гребень засмеялся, на них глядя.
- Да садитесь вы, скромники! Мои музыканты в ресторан пошли, а я не хочу. Пейте, ешьте, будьте как дома. Вы, кажется, в каком-то фильме еще снялись?
Ник:
- Да.
Гребень:
- Говорят, он на каком-то европейском конкурсе какую-то премию получил…
Ник:
- Да??!...
Гребень, удивленно:
- Ну, даете! Не знали?! Не взяли, значит, вас премии получать, понятно…
Помолчали. И БГ спросил у Миши:
- А ты рисуешь, да?
- Ну… не знаю…
- А я знаю, у меня твоя картина есть.
- Да?!
- Н-да… Слушайте, если так дело пойдет, то ничего мы не словим с вами, ребятки. Вы, давайте, скорее напивайтесь, растормаживайтесь, устроим групповуху.
Ник:
- Что??
Гребень:
- Не знаешь – что такое?
- З-наю…
- Ну вот. Вы не ширяетесь? Правильно. Предлагаю закурить для стопроцентного эффекта, есть отличная травка, - и Гребень покатился со смеху.
Миша подал голос:
- Кончай телиться, садитесь, - он сел и налил себе, выпил, вместо закуски закурил поданный таки Гребнем косяк и снова запил коньяком. За ним остальные сделали то же самое.
В общем, Гребень с поклонниками так накачались, что скоро они уже совсем все забыли, что это гостиница «Юбилейная», это провинциальные музыканты, а это Гребень, тот самый, который БГ, спевший «Под небом голубым».
"Все персонажи и события вымышленные"
Продолжение следует
http://proza.ru/2018/12/20/116