До того - здесь:
http://www.proza.ru/2018/12/16/2078
Мы проснулись одновременно. Так вот действовало зелье. Было около восьми вечера, но еще вовсю светило солнце – в конце июля почти белые ночи.
– Проснулись, голубки! – встретила нас баба Марфа, – теперь по кружечке чайку, с имбирем да корешком, и будете бодрыми.
Да, чай оказался необыкновенным, да еще с настоящими драниками со сметаной. И мы взбодрились. Хотя в нашем возрасте чуть вздремнешь – и уже свежий, как огурчик. Их тоже было много – срывайте, даже мыть не надо, только оботрите.
В общем, обстановка спокойная, красота, чистый воздух и кажется, ничего страшного вовсе произойти не может. Сиди, наслаждайся природой, гуляй с любимой девушкой или отдыхай. Но что-то было зловещее даже в этой тишине, нарушаемой лишь пением лесных птиц и звуками домашних животных. Даже собаки притихли и не отходили от хозяйки, не то, что неразумные козы и куры.
А баба Марфа продолжила свой рассказ:
– Так вот, по молодости много они шалили. Собирались на опушке за деревней, и давай перекидываться. И перед друг другом выхвалялись – мол, как я умею! Теперь-то все лесом заросло, да и в живых почти никого не осталось. Ну, Василиска-то лучше всех была – и красавица писанная, и умница. Все о ней мечтали. Но она неприступна была. И оборачивалась лучше всех – и в лисичку, и в ласточку, а больше всего любила превращаться в кошку.
А Григорий – тот все за ней ухлестывал. Обернутся оба – он-то в волка, а она – в кошку. Мол, поймаешь, твоя буду. Но никак ему не удавалось. Озлобился, я как-то заметила, что он ночью волком на охоту выходит! Другие-то ребята больше в игру да шалость, а он – совсем всерьез. И меня уговаривал, чтобы я на Василису повлияла – замуж хотел ее взять. Но та, конечно, ни в какую.
Иногда подкараулит ее, обниматься лезет, а она его. Ну не любила. А как время пришло, в город уехала, а куда – не сказала, и адреса не оставила.
Он – следом, да как найдешь! Говорят, все же в городе встретились, так она и говорить с ним не стала. Обозлился он, как вернулся – начал по ночам шастать, коз да коров душить. На него мужики взъелись, грозились поймать да осиновым колом. Притих на некоторое время, уехал. Но все равно иногда проявлялся.
– А принцесса, Василиса, то есть?
– Она устроилась хорошо, но жила одна. Никого к себе не подпускала. Приезжала как мне. Понимаю, и ей непросто было после переворотов-то. Так у меня и отсиживалась. Говорила, что с собой не совладать. Видите, у нас как в городе – и электричество, и водопровод, и колодец, и даже солнечные батареи на крыше. Это все она. Говорил – тетя Марфа, это чтоб тебе удобнее было, да сподручнее. И правда, легче так – ни воду таскать не надо, ни дрова. Хотя без них как-то непривычно, да печку топить надо.
А потом, уж несколько лет назад, когда опустело все, появились волки-медведи, она стала навещать меня чаще. Видно, что-то звериное в ней тоже проснулось. Или она хотела все-таки найти Григория, чтобы…. Но кто теперь об этом узнает!
Баба Марфа закурила очередную папироску, помолчала и продолжила.
– Теперь и у нее началось. Не могла без охоты-то. Сначала посидит кошкой на печи, а когда дорастет до тигры, то держись. Убежит в лес, и принимается за свое. Иногда волка порвет да притащит, а я уж потом…. Да вы видели. Не спрашивала, ей и так не просто было. А как придет время, обратно перекинется. А я так думаю, что она хотела встретить Его, да прибить наконец, иначе ей не жизнь.
А тот – она же не всегда ж Василиса была здесь – начал охотиться за девушками, все за невинными. Я так думаю. Пропадали-то бесследно. Искали, думали, маньяк какой завелся. Я-то знаю, кто бедокурит, но кто б меня слушал. И думаю, что он в городе все-таки нашел Василису, и решил с ней разделаться, раз она ему не досталась. И была беспомощна.
– Значит, поэтому она выбрала меня? – я начал что-то понимать, – чтобы хоть как-то бом был под присмотром?
– И она все-таки переоделась в странную женщину и вышла за кормом, чтобы привлечь внимание. Небось, знала, что мы с тобой подружились. Но сказать не могла, или надеялась, что все обойдется и она вернется к прежнему, нормальному, состоянию. И сознательно попадалась нам на глаза. Наверное, она хотела привлечь к себе внимание, – предположила Тамара.
– Но как она нашла меня? – я и раньше пытался понять, но ничего из этого не вышло.
– Ты, наверное, часто заходил в торговый центр, она к тебе присмотрелась, и поняла, что ты хороший, что на тебя можно положиться и что ты располагаешь свободным временем. Но ты ненаблюдательный, не обратил внимания.
– Но я, но я,…. – я запнулся.
– Ну, ты даже на меня не обратил внимания.
– Я вообще не заходил в зоомагазин, и даже на витрину не смотрел. Я напряг мозг – ну не мог я ее раньше видеть! Вряд ли бы подошел, постеснялся. Но запомнил бы наверняка, это точно.
– Сама-то я не могла подойти, на работе все-таки. И девушка, первой сложно.
– А тогда бы не было всего…
– Теперь это не важно. Важно то, что каким-то образом он узнал, что вы направляетесь сюда. У него чутье отменное. И прах вы везли. Мог и просто выследить – днем-то он запросто принимает человеческий облик, так и не отличишь. Хотя… – баба Марфа задумалась, – после тех-то событий он должен был отлежаться, раны-то серьезные.
– А, значит, поэтому нападения в городе прекратились.
– Конечно, он хотел попасть сюда, воды живой попить.
– А живая вода откуда?
– Как откуда? Да из ручейка. Конечно, мертвого она не оживит, однако силы придает. Я-то и квас, и снадобья из нее готовлю. Только переборщить нельзя, на крайний случай.
– Ох, совсем как в сказке.
– В сказке не в сказке, а сегодня он точно заявится. Чувствую.
– А у вас ворона, случайно, нет? Говорящего, который все облетает и весть приносит…? Ну, чтобы наблюдать, не случилось ли чего необычного.
– Нет, раньше-то я сама могла…
Старушка замолчала.
Я посмотрел на небо – солнце грозилось закатиться, но еще зависло над лесом, но вот облака – они окружали его, превращаясь в тучи.
– Так, значит?
– Да, мы будем готовиться. Кол у меня есть, осиновый, только надо его заточить, да пули серебряные. Только попасть сложно. Только он сначала на тебя бросится, – она посмотрела на Тамару, так что берегись, девка.
Девушка вздрогнула.
– А он разве сможет через забор?
– Сможет, сила у него недюжинная проявляется, враз ворота разнесет, не понимает, что делает. Тут-то мы его и того. С ружья, то есть. А я – колом. И прах развеем. А если нет – порвет он нас. Потом-то опомнится, но поздно будет. Памяти-то у него нет.
От порыва ветра скрипнули ворота, флюгер закрутился.
О том, чтобы куда-то уйти, и речи не было. Здесь мы были хоть под какой-то защитой, а вне усадьбы – практически безоружны.
Смеркалось. Баба Марфа подоила коз и закрыла загон, куры устроились на ночь в курятнике, что им наши страхи! Только собаки, будто предчувствуя что-то, жались к нам. И это – здоровенные немецкие овчарки!
Я проверил нож, двустволку зарядил, кол постругал – все лучше, чем просто сидеть и ждать. А ожидание беды еще страшнее. И Тамара ни на шаг не отходила от меня.
Солнце зашло. Время приближалось к полуночи.
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2018/12/23/1317