Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
413. Суворов, вот вам буй! 19 августа 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Воскресенье 19 августа 1973 года. БПК "Свирепый" в открытом океане к югу от островов архипелага Вестманнаэйяр (Исландия). Дневная температура: мин.: 9.0°C тепла; средняя: плюс 11.8°C тепла; макс.: плюс 15.0°C тепла, без осадков, на ветру температура воздуха плюс 7.8°C. Восход солнца – 05:18, заход солнца – 21:44 (GMT+1), район наблюдений метеостанции Бенбесюла айленд остров Бенбекула (Великобритания). В районе пребывания БПК "Свирепый" в Атлантическом океане ("Фареро-Исландский рубеж", англ. GIUK gap) ветер слабый (3 балла), скорость ветра 4 м/с (14,4 км/ч). Лёгкое волнение (3 балла) на море-океане, волны короткие, хорошей красивой формы (как на картинке), средняя высота волн 0,6-1 м, длина - 6 м, гребни волн иногда опрокидываются, образуя маленькие белые барашки и пенистую морскую пену. Однако общее волнение океана чувствуется большими длинными и пологими поднятиями океанской зыби. Атлантический океан в это воскресенье игривый...
Прыгая за борт, я не знал, сумею ли устоять на полукруглом привальном брусе, достану ли я его ногами, достаточно ли будет длины моей руки, чтобы цепляться за стойку леерного ограждения фальшборта, окатит ли меня волна или смоет ли она меня, потянет ли за собой в океан, в глубину... Я об этом не думал, потому что был в таком состоянии азартного аффекта и желания поймать этот капризный и вертлявых натовский буй, что ощущение и чувство опасности притупилось напрочь. Я даже не подумал о том, что надо было бы обвязаться пеньковым тросом за пояс, чтобы кто-то мог меня вытянуть из воды обратно на корабль, если я соскользну в воду... Опасность была ещё и в том, что, если я свалюсь в воду, то на заднем ходу меня может затянуть под корму к гребным винтам, а оттуда без посторонней помощи я мог бы только выскочить далеко за кормой в бурунном кильватерном следе, либо побит лопастями винтов.
Обо всё об этом я совершенно не думал, потому что каким-то краем сознания вдруг чётко понял и осознал, что сейчас волна и ход корабля принесёт ко мне этот цилиндр радиогидроакустического натовского буя РГБ и я должен его схватить одной рукой, потому что другой (левой) рукой я намертво, цепко и крепко держался за холодную стойку леерного ограждения фальшборта. Я даже не видел никого сверху, потому что всё моё внимание было обращено к приближающемуся бую и волнам океанской мёртвой зыби.
Когда около обреза кормы появился гребень пологой волны зыби, я понял, что в следующий подъём этот гребень с буем пройдёт аккурат на уровне моей груди и вода-волна неизбежно окатит меня по грудь, но тогда я смогу поймать цилиндр буя за стальную стойку, из которой пружинно выскакивали три усика антенн. Я протянул правую руку к приближающемуся гребню волны с буем на её вершине и невольно взглянул вниз…
Подо мной была пропасть. Я видел ложбину между двумя гребнями океанской волны-зыби - один вместе с буем РГБ приближался, другой был за моей спиной, а подо мной я видел обнажённый корпус корабля до самого закругления в днище и этот корпус был чётко разделён белой линией КВЛ на две цветных части - серый надводный борт корабля и красно-коричневый, покрытый тиной, подводный борт-днище корабля. Подо мной до уровня воды ложбины между двумя гребнями волны-зыби было не меньше 3 метров, но они показались мне пропастью... Я испугался, но только на мгновение, потому что в следующий миг я испугался ещё больше, потому что волна пришла ко мне не так, как я хотел или планировал, - она поднесла этот проклятый натовский буй не у моей груди, а к моему лицу, прямо к лицу...
Наш корабль сдавал назад, а волна шла мне навстречу вдоль борта, поэтому скорость волны была больше, чем я предполагал. Если у самой кромки кормы гребень волны был самым высоким, то к моему месту он должен был быть где-то на среднем уровне, поэтому я немного наклонился вниз и вперёд к волне. Волна впереди сменилась впадиной. Я ужаснулся, - её следующий подъём будет уже после меня, после моего местонахождения, но корабль подался ещё назад и волна вдруг внезапно резко поднялась прямо ко мне, захлестнула своей водой мои ноги почти до самого пояса и поднесла мне этот натовский буй не к рукам, а к самому лицу, к груди…
Я этого совсем не ожидал, поэтому схватил буй не за корпус, на за стойку антенны, а только за один усик этой антенны, который торчал косо в сторону, как луч. Я думал, что буй будет тяжёлым и приготовился к тому, что мне придётся его удерживать, но он оказался очень лёгким, почти воздушным, пустым. Я с такой силой сжимал пальцами стальной и холодный прутик антенны, что согнул несгибаемую пружинную проволоку…
Круглый в плане и продолговатый корпус буя был рядом с моим лицом, и я отчётливо видел, как моргает маячком красный огонёк лампочки, как светится зелёная лампочка-светодиод на верней части буя. Я ждал, что вот-вот раздастся хлопок и мои пальцы обожжёт взрыв пиропатрона самоуничтожения буя РГБ, но ничего не случилось…
Волна давно уже схлынула, отдав мне буй, поэтому я ощутил холод и мокрость своих ног и штанов, мне захотелось обратно на борт корабля. Я рывком протянул вверх этот невесомый буй и почувствовал, как кто-то его выхватил у меня из рук и потянул за собой тонкий чёрный двойной провод, уходящий в жуткую глубину. Только теперь я услышал оглушающий рёв множества голосов и увидел свет, потому что от борта отхлынула волна лиц и тел моряков. Они с криками и рёвом унесли куда-то мой буй. Я видел только, как стремительно и хаотично возносится следом за ним мимо моего лица чёрный тонкий двойной провод. Я остался стоять на привальном брусе за бортом один и мне стало обидно…
- Ребя.., - я не успел договорить свой призыв-просьбу, как тут с десяток рук схватили меня за шкирку, за робу, за воротник, за руки, за пояс, за штаны и я мигом взлетел над фальшбортом и упал на палубу. Я больно ударился, но не обиделся и не заметил боли. Около нижней башни №2 артустановки АК-726 куча моряков окружила кого-то, кто остервенело выбирал из-за борта чёрный провод натовского радиогидроакустического буя РГБ.
Флегматичный начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев вернул мне мой фотоаппарат (он не сделал ни одного кадра!) и я сходу «врезался» в толпу ребят. «Пустите, пустите Суворова! Пусть сфотографирует буй!» - кричали ребята вокруг, но толпа была непроницаемо тесной. Штурманский электрик БЧ-1 матрос-годок Анатолий Мартынов продолжал махать руками, выбирая длиннющий провод натовского радиогидроакустического буя РГБ, а я присел к стоящему на палубе бую и попросил меня сфотографировать с ним. Кто-то обмотал мне шею гофрированным проводом от гидрофонов, кто-то от всего сердца «поздравил» меня, ощутимо треснув ладонью по спине, а кто-то ехидно посоветовал «сменить подмоченные штаны»...
Через некоторое время остервенелого вытаскивания провода буя РГБ из воды океана стало ясно, что быстро достать провод, ведущий к гидрофонам буя на глубину более 200 метров, будет непросто. Поэтому запыхавшегося Толю Мартынова сменили другие матросы. Примерно через полчаса достали сетчатый мешочек, в котором были два круглых чёрных гидрофона. Затем моряки БПК "Свирепый" смотали в большой сноп двойной чёрный провод от буя, забрали пустотелый цилиндр буя РГБ и во главе с начальником РТС капитан-лейтенантом К.Д. Васильевым понесли это всё на ходовой мостик к командиру корабля. Этот первый настоящий боевой трофей первой БС (боевой службы) БПК "Свирепый" несли годки - штурманский электрик матрос Анатолий Михайлович Мартынов (дата призыва на флот 12.11.1970) и старший радиометрист БМА РТС мой друг Вячеслав Михайлович Евдокимов (дата призыва на флот 20.11.1970), Анатолий на 8 дней был "старше" Вячеслава по сроку службы на флоте...
Я на ходовой мостик к вахтенному офицеру и к командиру корабля не пошёл. Во-первых, у меня низ матросской рубахи, штаны, ботинки и носки были насквозь мокрыми, во-вторых, "на улице", то есть на верхней палубе было всего около 8°С тепла, в-третьих, я понимал, что совершил глупый и бездумный поступок, сиганув за борт и взявшись голыми руками за натовский (вражеский) буй РГБ, который мог взорваться у меня в руках, возле груди и лица, в-четвёртых, мне было как-то неуютно и неудобно, потому что хотя все вокруг бесновались, радовались и шумели, но никто меня не поздравлял, не хвалил, а только били по спине, по плечам и даже по голове, тормоша мои отрастающие волосы, не расспрашивал, как я это всё сделал, поэтому напрашиваться на похвалу я не хотел. Всё это была "суета сует и всяческая суета", томление духа… Странно, откуда ко мне вдруг пришли эти слова?
Фотоиллюстрация. 19.08.1973 года. Северная Атлантика. "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap). БПК "Свирепый". Морской район ответственности сил ПЛО ВМС Великобритании. Тот самый момент, когда я внезапно для самого себя без страховки прыгнул за борт, встал на привальный брус, держась за стоку бортового леерного ограждения фальшборта, наклонился над волной и схватил за усы антенны радиогидроакустический буй РГБ ВМС НАТО типа AN/SSQ-41, AN/SSQ-49 и AN/SSQ-53 (пассивные) и подал его наверх морякам БПК "Свирепый". После этого десятки рук вытащили меня из-за борта на палубу, а потом пропихнули в толпу ребят, чтобы я мог сфотографироваться с первым боевым трофеем первой БС (боевой службы) БПК "Свирепый". Радость моряков БПК "Свирепый" была по-настоящему свирепой...