Сомнения

               
Мучает меня поступок мой, в этом году совершённый. В сентябре вышла моя книжка «Все мы родня», там есть рассказ об односельчанах моих, фронтовиках-орденоносцах. Одного из них нет в этом рассказе. Так я решил, хотя главный мой редактор -  жена, Ольга Ивановна, убеждала меня, что я не прав, что надо  поместить в книжке материалы о нём. Я постараюсь разъяснить мотивы моего поступка, а уже Вам судить, кто из нас прав. Фамилию односельчанина я изменю, дабы родственники его не подали на меня в суд за клевету, так как надо исследовать архивные документы, чтобы доказать правоту моих догадок. А я ничего никому доказывать не собираюсь. Книга моя, о ком хочу, о том и рассказываю, я просто не поместил  материалы о нём в книгу – не заслужил, не имеет права находиться в одном ряду с героями войны.

« Отца твоего и других судили в клубе, на терассе. Показательный был суд. Джуламанова отдельно привезли, башка разбита, перевязанная бинтами. Сколько его ни пытали, он не сознался. Все стены в доме и сарае  у них штырями протыкали, а зерна не нашли. Вот и привезли его, как свидетеля. Батька твой гонял Айтматовича, когда вернулся в 53-ем году: они его не  сдали, а он обещал им, что семьям помогать будет, но не помогал. В Сакмарск уводили рощей, семеро человек было арестантов, и охрана на лошадях, две телеги было, но шли пешком.» - это рассказала мне односельчанка моя,  другие тоже кое-что рассказывали. Рассказали, что обыскали весь дом, все пристройки во дворе нашем – ничего не нашли. Уже и за ворота вышли. И тут Пуляев Иван Трофимович (он донёс НКВД  о том, что зерно украли односельчане в голодном 47-ом году), остановился и заявил, что в печке не смотрели. Посмотрели в печке, и нашли мешок зерна.

Приговор в августе 47-го года всем семерым – 10 лет тюрьмы. Книжка к тому времени, когда я узнал всё это, была свёрстана у меня в компьютере, материалы о Пуляеве Иване Трофимовиче там тоже были. Вот выдержка из документа: « Из арт. орудия истребил 4 танка и один бронетранспортёр, до десяти автомашин. Выбыл с фронта по тяжёлому ранению, работает в райфинотделе налоговым агентом, к работе относится добросовестно, 1-ый квартал выполнил на 150%». Меня насторожили такие данные в наградном листе. Пуляев И.Т. совершил столь героический подвиг, а причём здесь 150% плана? Какой райфин отдел? Да и не встречал я в других наградных рапортах и приказах такого количества уничтоженной техники фашистов, пусть даже и в представлении к ордену Славы 3-ей степени.

И тут я взглянул на дату Указа Президиума Верховного Совета СССР – ДЕКАБРЬ  1947 ГОДА.Почему так поздно, почему боевые командиры рапорт тогда, во время войны не подали? Суд был в августе 47-го года, а указ – в декабре того же года: отблагодарило НКВД своего стукача, наврав, как обычно, завысив количество подбитых танков и автомашин: а чего стесняться, кто их проверит? Не мог я после таких мыслей-догадок оставить фамилию стукача в книжке своей! Ну не мог! И кто же из нас, я или Ольга Ивановна,  прав?