ВУЗ инсайд

                Ю. Ч  И  С  Т

                В
                У
                З               
                и н с а й д


                Ироничная проза



                2013
 


1.
Последний век второго тысячелетия стремительно приближался к концу.
В просторный кабинет ректора, затенённый тяжелыми шторами, вошёл заведующий кафедрой профессор Блохин. Профессор был членом учёного совета, авторитетным  завкафедрой и мог придти к ректору в любое время. Однако на этот раз он попросил принять его в самом конце рабочего дня, когда в приёмной  наверняка никого, кроме секретарши, не будет.
Поздоровавшись, завкафедрой попросил ректора отпустить и секретаршу, чтобы гарантировать полную конфиденциальность беседы. Ректор удивился, но включил селектор и выполнил его просьбу. Выждав несколько минут, профессор всё-таки сам подошёл к двери, приоткрыл её, убедился, что в приёмной пусто и вернулся к столу.
Ректор, с улыбкой наблюдавший за этими манёврами, не без иронии заметил:
- Просто «Тайное вечере» устраиваете.
 Накануне он получил докладную записку Блохина, где тот предлагал развернуть на базе своей кафедры новый факультет, и догадывался, что завкфедрой пришёл с обоснованиями своей идеи, но зачем профессору нужны эти меры секретности, было непонятно и странно.   
- Давайте сразу по существу. Я тороплюсь, - попросил хозяин кабинета, у которого в целом сложилось негативное  отношение к проекту.
- Хорошо. Сразу и по существу. Мы получим деньги.
- Кто это мы?
- Вы и я. Наличными и много.
В переговорах, которые хозяин кабинета в начале разговора назвал «Тайным вечере», возникла пауза. Профессор понимал, чем вызвана пауза, но выжидал. Наконец, ректор озвучил свои сомнения:
- Если предлагают деньги, «наличными и много», значит надо будет сделать нечто, выходящее, как минимум, за рамки служебных полномочий, а может быть и за рамки закона.
Профессор, наверное, не уцелел бы на войне, не стал бы профессором, генералом и просто успешным человеком, если бы не умел видеть на ход вперёд. Он пришёл со своим проектом тогда и потому, что знал, именно сейчас ректору  нужны «наличные и много». Как информировали его из «неофициальных источников», в ректорскую постель пробралась молодая, хорошенькая, хотя и замужняя, сотрудница «универа». Такой мезальянс по определению требует денег, а когда женщина замужем, не требует от тебя «руки и сердца» и, по мнению тех же источников, способна обеспечить терпимое отношение к роману со стороны мужа, эти «наличные и много» ещё нужнее. Тем не менее, предвидя сомнения осторожного ректора, профессор ещё больше понизил голос и продолжил «по существу». Ответ он подготовил заранее:
- Во-первых, то, что я предлагаю, конечно же, укладывается и в рамки ваших компетенций, и в рамки действующих  на сегодня законов.
- Во-вторых, отвечу на ещё не заданный вопрос. Деньги вам будут поступать не в вульгарных конвертах, а на ваш банковский счёт как оплата услуг частным фирмам за консультации, за редактирование книг и т.п.
- Умеете убеждать. Итак, что же требуется от меня? Я всё-таки тороплюсь.
- Квартирку снял старикан, - с завистью подумал профессор и лаконично озвучил суть:
- В докладной я предлагаю развернуть на базе моей кафедры факультет. Это позволит резко увеличить приём «платников» на нашу специальность. Но это не главное.
- Что же главное?
- Надо создать предприятие. Учредителем его будет университет, а генеральным директором - я. Плату за обучение студенты будут вносить на счёт предприятия.
- Уставные цели предприятия?
- Обеспечение учебного процесса и материальная поддержка преподавателей. 30% средств буду переводить на счёт университета, остальные 70% пойдут на уставные цели и распределять их… 
- Распределять средства, конечно, будете вы? Считаем: 100 студентов по 2000 долларов - это 200 тысяч в год. 70% предприятию - это примерно 140 тысяч.
- Я понял. Ваш личный процент мы оговорим, - включился профессор, - но прошу заметить, в следующем году мы примем на первый курс ещё 100 «платников», а когда через 4 года на факультете будет 500 «платников», доход вырастет в 5 раз.
- Ну, до этого ещё надо дожить.
- И это не всё. Такие же схемы можно создать и на других факультетах. В общем, если всё получится, нищая старость нам не грозит.
- Это соображение греет и радует, но давайте оценим риски. Удержать прежний, высокий уровень подготовки специалистов, как это было в вашей «престижной» группе, в масштабе нового факультета вам не удастся. Кадровая проблема при нынешнем уровне зарплат преподавателей не имеет решения, а если отдать преподавателям деньги  «платников», то…
- То наш проект теряет смысл?
Профессор был готов к этому очень серьёзному контраргументу и продолжил:
- Наша «престижная» группа – это на сегодня бренд: высокие конкурсы абитуриентов, хорошее трудоустройство выпускников. Однако, кадровая проблема у нас уже существует и будет обостряться. Лучшие преподаватели уже частично ушли. Как известно, лучшие уходят первыми. Но бренд имеет инерцию. Это я и предлагаю использовать.   
- Понятно. Абитуриенты воспримут факультет как развитие вашего бренда. Какое-то время наборы будут высокими. А потом?
- «А потом» будет потом. Я согласен, «мыльный пузырь» когда-то лопнет. Но мы своё уже получим. Те  несколько лет, пока факультет продержится, сделают нас обеспеченными людьми. Причём заметьте, это судьба многих сильных советских предприятий. После приватизации из них, ничего не вкладывая, выжимают всё, что успеют и распродают под склады, под офисы, под что придётся. Так что мы не димиурги, мы плагиаторы в использовании советских брендов.
- Давайте без патетики, профессор..Завтра же приступаем к реализации проекта. И, пожалуйста, режим полной конфиденциальности.
Два пожилых джентльмена заговорщицки, как два авгура, улыбнулись друг другу, и профессор покинул кабинет.


2.
Несколькими годами ранее. 
Стояли первые дни мартовской московской ростепели. Полковник запаса Чилин вышел из своей военно-научной организации, где он служил долго и, по его мнению, небесполезно для Родины,  для Советской армии, а особенно - для себя. Служил с удовольствием, но сегодня утром Чилин вошёл в свою контору полковником, а ближе к обеду, расписавшись в отделе кадров в соответствующем приказе, он получил очередное воинское звание и стал полковником запаса.
Приятели, ушедшие на «дембель» раньше, предупреждали, что в первые месяцы уволенный даже с полной выслугой офицер, столкнувшись с гражданской действительностью, чувствует себя совершенно потерянным, как оторванный от материнской юбки малыш. Но полковник запаса Чилин никаких таких чувств не испытывал. Он с удовольствие жмурился на мартовское солнце, а в голове крутились широко известные строки, приписываемые Маяковскому:
«Есть 25, посылай всех в… ,
  Нет 25-ти, сам иди на …»
 У Чилина офицерская выслуга перевалила за тридцать, и мысль о том, как жить полковника не беспокоила. Двукратная по отношению к максимальной гражданской военная пенсия плюс военные льготы плюс уровень благосостояния, достигнутый в последние годы, когда довелось занимать высокую должность и получать очень приличный оклад, позволяли спокойно смотреть в будущее. Опять же работавшая в каком-то министерстве жена уже подыскала ему вариант работы без погон, и можно было хоть завтра идти на собеседование.
- Здорово, старина,- окликнули Чилина из подкативших «жигулей». За рулём сидел приятель, тоже полковник запаса, с которым когда-то и в МГУ поучились в одной группе, и в баскетбол поиграли в одной команде.
- Это правда?
- Правда. А ты что тут делаешь?
- Заехал за подругой. Она сегодня пораньше закончит. Но ты-то почему? У тебя в отделе и знамя части стояло, и лауреаты сидели. Да и работа тебе вроде нравилась.
- Руководящая и направляющая сила.
- Значит, замполит - её недремлющее око? Да пошёл он. Коммунист, спортсмен, «жуковка», мехмат МГУ, да ещё к.т.н. – такие на дороге не валяются. Знаешь, есть конкретное предложение: давай к нам на кафедру в «универ». Попреподаём, подоцентствуем.
- «Про» и «контра»?
- Никаких «контра» не вижу. Излагаю «про».
Если и работать на пенсии, то не каждый день. Что мы здесь и имеем.
Отпуск - два месяца и всегда летом.
Никакой секретности: сейфов, «секретных» чемоданов, сов.секретных документов - всей этой тугомотины.
Денег - ровно столько, сколько советская власть позволяет зарабатывать военным пенсионерам.
И ни за что конкретно не отвечаешь. Зацени!
- Впечатляет.
- Не то слово. Я, когда снял погоны и пришёл на кафедру, моей первой мыслью было: и это они называют работой?
Мысль вторая: и так можно было прожить всю жизнь. Короче, сегодня завкафедрой - в «универе». Садись, поехали, представлю. У нас клетка свободная есть. Нужен препод.
- А кто правит?
- В том-то и «фишка». Завкафедрой недавно стал доктор, профессор, заслуженный деятель…и т.д., и т.п. небезызвестный тебе генерал… Блохин.
- Наш бывший командир части? Костя? И как? Строит вас?
- Забудь. Милейший человек.
«Наш генерал, рождённый хватом,
  Перековался в демократы».
При царях были генерал-аншефы, генерал-адьютанты, даже генерал-губернаторы, а мы имеем генерал-профессора.
- Интересно девки пляшут. Значит Костя теперь – демократ? А поехали. Надо глянуть. С подругой-то как?
- Отзвонюсь.




3.
Машина быстро выбралась из переулков на нужную магистраль и устремилась к университету. Валентин, так звали приятеля, вёл машину уверенно, но перед въездом в тоннель было сужение трассы, и над «жигулями» справа стала угрожающе нависать пятиосная фура.
- Валентин, справа! - попытался подсказать Чилин, рядом с которым и возникла эта махина.
- Мы в своём ряду, - парировал приятель, не отрывая взгляд от дороги и никак не реагируя на опасность.
Чилин вспомнил, как твёрдо Валентин держал мяч во время игры в баскетбол. Ни выбить, ни вырвать мяч у него было невозможно. Так же неуступчив и непоколебим он был всегда, если чувствовал свою правоту. Чилин относил это на военно-морское образование. Хотя ни одного дня Валя на флоте не прослужил (папа, адмирал по кадрам, распределил его в «порт пяти морей» город Москву в пятнадцати минутах шагом от своей прекрасной квартиры на Садовом кольце), но умели, видимо, в этих военно-морских училищах вкладывать в своих выпускников убеждённость, что их долг на суше - наводить там военно-морской порядок. Возможность ещё раз убедиться в этом представилась тут же.
Немного не доезжая до университета, находился пост ГАИ. Увидев машину с приятелями, инспектор решительно наставил на неё свой жезл, требуя остановиться. Валентин с документами в руках направился к нему, а Чилин, тактично соблюдая дистанцию, но так, чтобы слышать разговор и при необходимости поддержать приятеля, остановился в трёх шагах. Он сразу догадался о причине остановки и теперь ждал разрешения конфликта.
Гаишник просмотрел документы и ткнул «палкой» в сторону машины:
- Как же вы ездите по Москве на этом решете?
Дело в том, что Валя ездил и летом, и зимой, а антикоррозийку вовремя не сделал. В результате пороги прогнили, а двери и крылья были покрыты ржавыми пятнами, местами переходившими в дыры. В вопросе гаишника между строк читалось: «Как минимум триста рэ». И тогда Валентин, глядя точно в глаза представителя автоинспекции, тоном, исключающим компромисс, возразил:
- Но машина в прекрасном техническом состоянии.
В этом ответе между строк читалось:
- И не мечтай. Не получишь.
То ли железная логика Валентина, то ли магнетизм его личности подействовал, но гаишник вернул документы, молча махнул «палкой» в сторону проезжей части и отвернулся.
Изобретательная логика приятеля не раз изумляла и представителей правопорядка, и рядовых соотечественников. Рассказывали, например, такие эпизоды.
Как-то раз трогаясь на перекрёстке на зелёный свет, Валя сделал это слишком медленно по мнению водителя машины представительского класса, находившейся позади. Объехать было невозможно, и водитель престижного BMW начал нервно сигналить. Валентин, не уступая дорогу, остановился, не спеша, вылез из своего непрезентабельного авто, внимательно осмотрел его сзади и подошёл к продолжавшему нервничать водителю:
-У меня что-то не в порядке?
Под гипнотизирующим действием твёрдого взгляда холодных голубых глаз нервный водитель как-то сьёжился и промолчал.
Столь же логичен был приятель и в эпизоде, случившемся в пригородной электричке. Слегка поддатый Валентин оказался там сидящим рядом с симпатичной дамой в заполненном вагоне и стал оказывать ей знаки внимания. Даме приставания «поддатого» офицера пришлись не по вкусу, пересесть было некуда, и она предложила ему оставить её в покое. Сделать это вот так сразу Валентин не сумел, и тогда дама обратилась к проходившему по вагону милиционеру. После проверки документов состоялся диалог:
- Товарищ капитан 3-го ранга, ну что вы к ней пристали?
- А чего она рядом села?
Столкнувшись с такой изобретательной логикой, истица набрала полные лёгкие воздуха и долго не могла его выпустить. Ответчик же спокойно достал и развернул газету. Представитель органов правопорядка тоже не нашел, что сказать, но посчитав, что инцидент исчерпан,  проследовал дальше.
Когда приятели появились на кафедре, Валентин представил Чилина профессору, кратко изложил резюме приятеля и ушёл по своим делам, а генерал-профессор помолчал, потом взял Чилина за пуговицу и мягким проникновенным голосом произнёс:
- В наше смутное время «сеять разумное, доброе, вечное» - единственное достойное интеллигентного человека занятие. Оформляй документы, Юра.
Фраза почему-то запомнилась и на долгие годы стала для Чилина чем-то вроде «миссии» во время его приключений в Высшей школе.


4.
Кафедрой профессор руководил, не «напрягаясь» сам и не «напрягая» лишний раз своих сотрудников. Такой стиль отправления служебных обязанностей один из «блатных» аспирантов называл: «слегка махая левою ногой».
Иначе сформулировал его сущность один из ведущих сотрудников кафедры: «При фиксированной зарплате прикладывай минимум усилий, получишь условный максимум»
Валентин, знавший генерала по службе в армии лучше, чем Чилин, высказался об этом стиле управления образно:
- Думаю ещё не вечер. Костя сейчас похож на кота, который удобно устроился недалеко от мышиной норки. Он вроде бы и не смотрит в ту сторону. Но если мышка появится, будь уверен,  ей   когтей не миновать.
- А если не появится?
- Появится. Вообще-то в определённом смысле Костя - личность креативная. Он ей поможет появиться. Есть такой тезис у генерала: «Возможности надо создавать»
- Этот тезис ориентирован на служебную деятельность?
- Не строго. Он озвучивал ещё один тезис : «Может для себя, сможет и для дела». Но для себя, думаю, этот тезис он инвертирует: «Могу для дела, могу и для себя»
- Второе «могу» означает «имею моральное право»?
- Smarty boy. Соображаешь.   


5.
В том году кафедра впервые самостоятельно набирала группу по своей специальности, и первым серьёзным испытанием для Чилина стало поручение профессора организовать и провести вступительный экзамен по математике. Валентин, занятый в учебном процессе, должен был подключиться только непосредственно на стадии проведения самого испытания. Для абитурентов этот экзамен был решающим, поскольку на двух других – по общеобразовательным дисциплинам - подкомиссии старались избегать двоек, почти не ставили пятёрок, а очень высокий процент четвёрок по этим предметам не позволял при высоком конкурсе решать проблему «полупроходного» балла т.е. отсева.
Профессор решение этой и других проблем приёма полностью возложил на «молодого» доцента. Но не «напрягая» себя, он не «напрягал» лишний раз и его: не было ни мелочной опеки, ни избыточного документирования, что иногда бывает в ВУЗах, особенно с «женским» менеджментом.
Вникнув в проблему, Чилин принял несколько определяющих решений:
•   Экзамен должен быть письменным. Надо освободить себя от личного контакта с абитурентом. Тогда не будет слёз и истерик в аудитории, а в случае конфликтной ситуации у экзаменатора в руках всегда будет неопровержимый аргумент - письменная работа.
•   В экзаменационном варианте должно быть несколько заданий возрастающей сложности. Тогда и двоек будет не слишком много (с простыми заданиями большинство справится), и проходной балл можно будет определить в соответствии с количеством выделенных кафедре мест.
•   Для обслуживания экзамена надо создать бригаду «инсорсинг» т.е. из посторонних преподавателей. На университетских - может быть оказано мощное давление, т.к. конкурс ожидается высоким.


6.
Уже в мае варианты экзаменационных заданий были разработаны. Чилин доложил их профессору, а тот отослал доцента к ректору. Ректор, пожилой человек, в прошлом крупный партийный работник, в присутствии Чилина вложил листки в большой конверт, запечатал его сургучной печатью и спрятал в свой сейф. Потом строго посмотрел на Чилина и объявил:
- Какой именно вариант будет на экзамене, я решу за пятнадцать минут до его начала.
Несколько минут спустя Чилин шёл по коридору и размышлял:
- Для кого ректор разыгрывал этот спектакль? Ясно же, что если я готовлю варианты, буду проводить экзамен и проверять работы, то протащить нужного человека для меня будет, как говорил один мой подчинённый, «что два пальца об асфальт». Может быть, он хотел подчеркнуть, что теперь вся ответственность за утечку информации лежит на мне? Но ведь и он может вскрыть конверт с вариантами, воспользоваться информацией, потом переложить листки в другой такой же конверт и снова наложить сургучную печать. Где «принцип двух ключей»?
Впрочем, у ректора была репутация порядочного человека. Чилина больше беспокоило, не будет ли на него давления со стороны профессора, коллег и абитурентов. Валентин предупредил, что «недостойные предложения» от родителей абитурентов напрямую или через коллег более, чем вероятны. Действительно, как только стало известно, что набором в престижную группу кафедры будет заниматься Чилин, он почувствовал избыточно дружественное внимание к своей персоне со стороны некоторых коллег. Не дожидаясь, когда начнутся прямые просьбы и предложения, «молодой» доцент решил «разорвать» информационное пространство и до начала экзаменов «свалить» на дачу, адрес которой в университете никто не знал. В результате, как выразился Валентин, «прямой канал» был перекрыт. «Косвенный канал», в терминологии приятеля, составляли друзья Чилина и руководство, на которых теперь и обрушится поток просьб и предложений т.е. коррупционное давление должны были ощутить Валентин и профессор.
Стратегии поведения они выбрали диаметрально противоположные. Военмор Валя предпринял решительный превентивный шаг. На очередном заседании кафедры он вдруг не очень к месту, зато очень громко объяснил, что деньги он умеет получать только в кассе, а в многомерном пространстве дружеских услуг предпочитает благодарить за помощь в той же плоскости, в которой она была оказана:
- Ты мне помог огород вскопать, будь уверен, и твой вскопаем вместе. Ты мне спину в бане потёр, будь уверен, и твоя спина потёрта будет.
Его «услышали» и поняли правильно.
Иначе вёл себя профессор. В ответ на очередную просьбу очередного или очередной «коллеги» он с пониманием кивал головой и говорил:
-Вы знаете, не всё в наших силах. Нас контролируют, но попробуем помочь. Ребёнок пусть готовится, а мы со своей стороны… ,- и он очень дружелюбно улыбался.
Как-то раз в конце мая Валентин встретил в коридоре действующего полковника из части, где  они прежде вместе служили. Тот направлялся к профессору с корзиной, в которой просматривались отборные фрукты, вино, дорогие деликатесы. В части этот полковник вечно вертелся около командиров, оказывая им какие-то личные услуги. Мужики говорили, что и папаха ему досталась отнюдь не за военно-научные успехи.
Причину визита угадать было нетрудно.
- К генералу? - спросил Валентин.
- Да, дочка будет поступать.
- Уважуха? - кивнул военмор на корзину.
Почувствовав в вопросе холодок, полковник кивнул головой и прошёл к профессору.
Однако ни это, ни другие обращения профессор до Чилина не довёл, а когда закончился семестр, просто попрощался и уехал на дачу, предоставив своему «молодому» доценту  полную свободу действий. Валентин объяснил это просто:
- Не будет профессор размениваться на мелочи. Все эти «спасибочки», подарочки ему сто лет не нужны, а разговоры пойдут. Он если и поможет, то по крупному и не кому-то, а себе.
Чилин понимал, что хотя ему «ректорский список» не давали, хотя ни прямого, ни косвенного воздействия на него не было, проблема размещения в престижной группе детей «сильных мира сего» и других - «примазавшихся» - должна была существовать, и должна была  иметь решение. Не мог ректор отказать «сильным мира сего» только потому, что у него работает пара «трудно управляемых» доцентов. Его бы не поняли.
Этот вопрос Чилин задал Валентину.
- Да, такая проблема есть, но есть и изящные механизмы её решения. Нужный ребёнок подаёт документы на самую непрестижную специальность или туда, где создана хорошо управляемая приёмная комиссия. Ребёнок поступает, прекрасно сдаёт первую сессию (это тоже сверху контролируется) и пишет заявление о переводе в нужную группу. Дальше рассказывать?
- Не надо, - улыбнулся Чилин - дальше я сам. Профессору, ректору,  «универу» нужны престижные группы. И нужны такие «трудно управляемые» доценты как мы, поддерживать в них учебный процесс на хорошем уровне. Кстати, это возможно только, если в группу набрали нацеленных на учёбу,  сильных студентов. Так?
- Так.
- Профессор, ректор и выше - не глупее нас. Они прекрасно знают, кому можно, не церемонясь, дать список, а с кем приходится работать «в белых перчатках», используя ваши механизмы. Так?
- Так. Да ты всё знаешь, а я тут тебе «открываю Америку».
- Эта «Америка» открыта давно и широко используется. Но в механизме «примазавшиеся» работает обратная связь. С одной стороны, не было бы «примазавшихся», вряд ли существовала бы сама престижная группа. Просто у руководства вряд ли «нашлись бы» средства на её создание и финансирование: исчезает личная заинтересованность - исчезает финансирование (человеческий фактор). С другой стороны, если «примазавшихся» будет не пять процентов, а восемьдесят пять, невозможно будет удержать высокий уровень учебного процесса. Не любят «примазавшиеся» напрягаться. Им надо быстренько получить престижные дипломчики,  учёные «степеня» и занять уютные, тёплые креслица, подготовленные любящими родителями.
- И тогда мы оказываемся лишними на этом празднике жизни?
- Примерно так. Но здесь и сейчас престижная группа есть, количество «примазавшихся» уровень «критической массы» не превышает, на нас не давят, мы работаем, жизнь продолжается.
- Она продолжается, пока действует обратная связь?
- Да. Потому что пока она действует, «верхи не зарываются, низы не надрываются».


7.
В тот год весна выдалась ранняя, и в середине апреля стало уже очень тепло.
Валентин не спешил домой, отчитав свои пары. Шёл третий час, а в семье обедать принято было поздно, около пяти. Опаздывть к обеду в военно-морской семье было не принято, и хотя мама никогда не ворчала   по мелочам, но её неодобрение Валя чувствовал и без слов.
 Семья состояла из двух постоянных членов: Валентина и его больной, почти не встававшей мамы. Отец умер в тот год, когда Валя закончил училище. Будучи уже тяжело болен, но ещё при погонах, он и распределил сына в Москву, чтобы не оставлять больную жену одну, без поддержки.
«Приходящим» членом семьи была «подруга» Валентина. Эта «подруга» -  женщина средних лет, неглупая, активная, кажется, и любила военмора, но Чилин подозревал, что «проклятый квартирный вопрос» здесь тоже «имел место быть». «Подруга» постепенно взяла на себя дом, уход за больной мамой, сумела  стать незаменимым человеком. Валентин уже не представлял, как он справился бы с бытом без неё. Однако предложение не делал, быть может бессознательно, надеясь на что-то большее.
Всё также не спеша, Валентин уселся в свою дырявую «копейку» и выехал с университетской стоянки. В ста метрах от выезда он увидел одну из своих дипломниц, рукой показывавшую: «Нужна машина». Валентин считал её лучшей среди тех, кем руководил в этом году. Он притормозил, и Оля, так звали девушку, попросила  подбросить её до метро. По дороге они почти не разговаривали, но когда доцент припарковался на «Маяковке», Оля не вышла тут же из машины, как ожидал преподаватель. Она молча сидела, опустив голову и сжав коленями ладони.
- Может быть по чашке кофе?
Продолжая молчать, девушка кивнула головой.
В кафе Оля, по-прежнему не улыбалась, почти не разговаривала, но иногда поднимала голову и подолгу, почти не мигая, заглядывала Валентину в глаза.
Через полчаса, когда кофе был выпит, он проводил её до входа в метро и протянул руку:
- До встречи?
Оля вложила свою нежную ладошку в мужественную длань военмора, ещё раз заглянула ему в глаза и уточнила:
- Тогда завтра? Здесь же, но попозже. В семь.
Валентин почувствовал, как что-то радостно пошевелилось в груди, повернулся и, не чувствуя тела, зашагал к машине.
Дома он прошёл в свой кабинет, плотно прикрыл дверь, достал из потайного места ключ и открыл верхний ящик своего письменного стола. В квартире только этот ящик запирался на ключ, и хранились там несколько фотографий да блокнот в красном твёрдом переплёте с надписью «Участнику партийной конференции». Валентин открыл чистый лист в блокноте и, почти не задумываясь, быстро, чётким почерком написал несколько строк. Потом откинулся на спинку кресла и, глядя на подсвеченные заходящим солнцем облака, сам себе продекламировал написанное:
   Когда-нибудь я снова полюблю
   Какую-нибудь радостную личность
   Когда-нибудь на всё я наплюю
   И полюблю на всю свою наличность
   На всё, что не пропито в кабаках
   И не осталось в душных кабинетах
   Пусть это будет выглядеть не «ах»
   Особенно для тех, кто в эполетах
   И мне захочется дарить цветы
   Вновь ощутить всю прелесть поцелуя
   И может быть мы перейдём на ты
   Чуть-чуть друг друга к прошлому ревнуя               

8.
Перед вступительным экзаменом по математике Чилину поставили в расписание консультацию. Смысл её был не очень понятен, потому что за два часа можно объяснить всего лишь несколько вопросов, а их - несколько десятков. Да и  задача экзаменатора состоит не в том, чтобы кого-то подучить, а в том, чтобы выявить и отсеять тех, кого не доучили в школе. Поэтому начинающий доцент решил посвятить консультацию организационным вопросам и технологии проведения экзамена т.е. что войдёт - что не войдёт, что можно - что нельзя, а главное, попытаться снизить у ребят эмоциональное напряжение. Это должно было поднять шансы уё, может быть хорошо подготовленных, но психологически менее устойчивых абитурентов, склонных впадать в экзаменационный «ступор».
Волнуясь, как когда-то перед началом ответственной встречи по баскетболу, Чилин сделал шаг в переполненную абитурентами аудиторию и поздоровался. В ответ раздалось нестройное «здрасьте», и часть ребят недружно встала.
Это был переломный момент. «Овладеть вниманием, обозначить задачу, нацелить коллектив на решение этой задачи» - опыт службы в армии на руководящих должностях подсказывал, как действовать дальше. Не проходя к столу, «молодой» доцент молча стоял у двери. До ребят постепенно доходил смысл этой паузы, и те, кто ещё сидел, начали вставать.
- Садитесь,- разрешил Чилин, дождавшись пока встанет последний, и, сокращая дистанцию, добавил:
- Дело не только в вежливости. Ну как мне ещё переключить внимание симпатичной девушки Тани, - Чилин неопределённо кивнул в сторону аудитории,- на себя. А она как раз обсуждает с соседкой не решение каких-то квадратных уравнений, а действительно актуальный вопрос: позвонить ли ей Серёже, - Чилин снова кивнул в сторону аудитории,- или не стоит. Пусть не воображает.
Аудитория не знала, кто здесь Таня, кто Серёжа, но заулыбалась и уставилась на преподавателя в ожидании новых подробностей. Теперь можно было говорить по существу.
Во время перерыва, пока Чилин прогуливался по коридору, к нему подошла преподавательница, проводившая консультацию в соседней аудитории, и дружелюбно улыбнулась:
- Знаете, вас можно поздравить. В женском туалете вы получили высокий рейтинг. Девочки сказали: «Прикольный мужик».
На втором часе консультации среди вопросов типа:
- А задачи по тригонометрии будут?
- А параметрические уравнения будут? - прозвучал вопрос, настороживший Чилина:
- А сколько будет преподавателей в аудитории?
Чилин обратил внимание на спросившего. Это был темноволосый абитурент, сидевший за последним столом. На протяжении всей консультации он что-то оживлённо обсуждал с соседом, выглядевшим постарше и почти не обращавшим внимания на происходящее в аудитории. Через некоторое время тот же абитурент задал ещё один вопрос и опять того же плана:
- Во время экзамена можно будет выйти?
- Выйти будет можно,- ответил Чилин -  но на этом экзамен для вас закончится. Контролировать абитурентов вне аудитории мы не сможем.
В день экзамена Чилин при входе в аудиторию лично проверял наличие паспортов и персонально рассаживал каждого абитурента. Брюнета, задававшего странные вопросы, и его соседа он посадил подальше друг от друга. Ребята не обманули его ожиданий. Через сорок минут брюнет напористо попросился в туалет: он живёт в общежитии, он вчера ужинал консервами и т.д. Пришлось его отпустить, а через пару минут его сосед по столу на консультации сказал, что он закончил экзамен, сдал почти пустые листы и тоже вышел. Но Чилина ребята недооценили. «Молодой» доцент в работе брюнета, вернувшегося из туалета, обвёл единственное выполненное задание, не дававшее ему шансов даже на три, а остальные предложил решать из другого варианта. Юноша даже не пытался скрыть разочарование, но отступать не собирался. Видимо, трудно было смириться с потерей средств, затраченных на приезд в Москву и на два предыдущих экзамена. Когда Чилин, спрятав экзаменационные работы в сейф, отправился пообедать, этот представитель одной из южных республик преградил ему путь на лестнице:
- Учитель,- почтительно прогнулся он, - может мы как-то отрегулируем этот вопрос?, - и юноша сделал характерный жест: чуть потёр кончики большого и указательного пальцев.
Не встретив понимания у преподавателя, абитурент подал апелляцию. В эмоциональном выступлении на апелляционной комиссии он заявил, что Чилин не имел права заменять ему задания, т.к. первое он выполнил успешно. Кроме того во времена культа личности его народ был подвергнут несправедливым репрессиям, а в наше время вынужден зарабатывать на жизнь тяжёлым трудом.
Апелляция была отклонена, но вскоре в приёмную комиссию пришло письмо из прокуратуры. В бумаге требовали разобраться с жалобой, поступившей в представительство южной республики, на ущемление прав их соотечественника: ему препятствовали в праве воспользоваться туалетом при поступлении в университет. Чилину пришлось дать письменные  объяснения.
Когда итоги вступительных экзаменов были подведены, и все документы подписаны, Валентин задал приятелю несколько неожиданный вопрос:
- Юра, ну тебя всё-таки на чём-нибудь подловили? Кому-нибудь пришлось помочь?
Было ясно, что вопрос задан не случайно. Или на факультете запущен компромат кем-то, кому не понравилась деятельность «молодого» доцента, или…Валентин?
- Да нет, обошлось. А тебя?
- Не обошлось.
- Расскажешь?
- Да. Но попозже. Ещё слишком горячо.
- Значит, Валентин…?,- Чилин не мог поверить - Но на чём его могли взять? Деньги? Практически исключено. Женщина? Он холостяк, но есть подруга. Друзья? С кем попало не дружит. Странная история.
9.
Первого сентября занятия не начались. Из студентов сколотили отряды по уборке картофеля и отправили в подмосковные колхозы. Но в каждой группе несколько человек сумели добыть освобождения и на их счёт конкретных указаний не поступило. Более того, официально считалось, что занятия с ними вести надо. Но что делать, когда через месяц вернутся «герои картофельных полей», никто не говорил. Профессор тоже дипломатично помалкивал.
Чилин решил применить армейское правило: «При неясной обстановке заваливайся спать». В соответствии с вывешенным расписанием он приходил на занятия, здоровался, отмечал присутствовавших и отпускал их до следующего занятия. Однако так продолжалось недолго.
В середине сентября у «молодого» доцента был день рождения. Накануне он предельно наполнил холодильник вкусной едой, обзвонил друзей и вечером занимался последними приготовлениями. В 18 часов ему позвонил профессор. Как всегда вежливо, тихим проникновенным голосом, почти ласково завкафедрой задал вопрос:
- Как здоровье, Юра? Как чувствуешь себя?
- Отлично,- ответил ничего не подозревавший «молодой» доцент и, как «лох», попался в подготовленную ловушку.
- Есть решение парткома назначить тебя командиром отряда на уборку картофеля.
- Сделали как мальчишку,- тут же сообразил Чилин, потому что единственным способом «откосить» от колхоза для него могло быть именно нездоровье. Но было поздно. Профессор видел на ход вперёд.
- Когда выезжаем? - спросил Чилин, надеясь хотя бы спокойно отпраздновать ДР.
- Завтра в 9 утра от клуба,- добил его завкафедрой и положил трубку.
10.
Это был «отряд-поскрёбыш», собранный «с бору по сосенке» по дополнительному требованию обкома. В него вошли и студенты, успешно уклонявшиеся ранее, и аспиранты, и даже кое-кто из молодых преподавателей, не догадавшихся, как и Чилин, вовремя пожаловаться на нездоровье и обзавестись справкой.
 Разумеется не в 9, а в 10.45 всех их посадили в автобусы и отправили в колхоз под Волоколамск. Ещё в пути Чилин решил, что доминантой в его командироотрядной деятельности будет стремление вывезти всех обратно живыми и по возможности здоровыми.
Отряд разместили в двух ангарах по гендерному признаку. «Сосковые» умывальники и туалеты «вприсядку», естественно, были на свежем воздухе. Зато кормить сразу стали, хотя и без изысков, но неплохо. Ни о каких формах оплаты, помимо бесплатного питания, не могло быть и речи. Отряд должен был выполнять патриотический долг.
С самого начала отрядники разделились на три подотряда: студенты, молодые женщины - преподавательницы с кафедры иностранных языков и несколько взрослых мужчин - преподавателей и аспирантов. Чилину пришлось с каждой группой налаживать отдельные отношения.
Студенты - и девочки, и мальчики - с первого дня демонстрировали «пофигизм» и, как могли, отлынивали от работы. Как-то Чилин днём заглянул в женский ангар и застал там двух студенток, мило ворковавших под одеялами. Командир отряда сделал максимально строгое лицо:
- Почему не в поле?
- Извините, мы беременны. Нам нельзя на тяжелые работы.
- Сегодня же в Москву, а послезавтра - сюда со справками от врача. Я найду вам лёгкую работу. Или будет  докладная в деканат.
И Чилин показал пальцем вверх.
В отряде он больше этих девочек не видел, зато в университете потом встречал не раз и ни каких признаков  беременности не наблюдал.
Обещанная докладная была написана. Более того, в воспитательных целях Чилин озвучил её в отряде, но, помня о «принципе солидарной ответственности» (за провинность подчинённого - порка обоим), никуда не отправил.
Ректоратом были назначены два заместителя командира: комиссар отряда и зам. по общим вопросам. Комиссар, тихий интеллигентный человек из преподавателей, в картофельной страде никак себя не проявил. Не помогал, не мешал, ждал возможности уехать домой. Зато второй зам.- по кличке «птенец»- оказался «активным штыком». Кличку он получил скорее всего за прожорливость: только что демобилизовался из армии и, видимо, никак не мог отъесться. Начал «птенец» с того, что, никому ничего не сказав, исчез из отряда. Чилин не спешил поднимать тревогу и правильно сделал. «Птенец» объявился через три дня с сильным запахом перегара и в качестве оправдания сказал, что «завис» на свадьбе у друга. Оправдание явно было состряпано впопыхах, но как новый человек Чилин решил не спешить с оргвыводами.
«Птенец», однако, не унялся. Уже через пару дней, обходя вечером периметр женского ангара, Чилин увидел невдалеке обнимавшуюся парочку, мужскую особь в которой представлял его зам. - «птенец». Удивило не это. Свою сексуальную озабоченность «птенец» не только не скрывал, но наоборот, постоянно подчёркивал. Удивительно было, что в его мощных объятиях оказалась аспирантка Леночка - утончённая интеллигентка в третьем поколении, еврейка из профессорской семьи. Свою изысканность Леночка не забывала при случае подчеркнуть. Как-то, когда Чилин спросил у неё, где сейчас прекрасная половина отряда, Леночка с мучительной гримаской на лице потёрла виски:
- Как это … по-русски…meeting… собрание.
И вот теперь в первые же дни возвращения «птенца» из загула изысканная брюнетка упала к нему в объятия. Была в этой истории ещё одна пикантная деталь, о которой, впрочем, все знали. Леночка была замужем, и муж в это время зарабатывал «зелёные» деньги в загранкомандировке.
Итак, из двух замов один оказался «пофигистом», другой - гедонистом. Расчитывать приходилось только на себя.
Реальную помощь и поддержку командир неожиданно получил от другой Леночки, выглядевшей полной противоположностью представительнице  интеллектуальной университетской элиты. Чилин звал её «Лена-2». Эта блондинка с невинными голубыми глазками, но решительным характером, приехав покорять Москву из глухой деревеньки Неконята, как-то пробилась через приёмный конкурс и пять лет была бессменной старостой группы. Кажется, и в общежитии она занималась какой-то общественной работой, но при этом верёвочная лестница, позволявшая парням проникать в «общагу», минуя «блок-пост», хранилась под кроватью именно у неё, и именно в её комнате произошла год назад нашумевшая «романтическая» история.
Тогда, два преподавателя с кафедры марксизма - ленинизма под предлогом кураторской деятельности оказались в «общаге», в комнате, где их поджидали Лена-2 и её подруга. Бутылки и «закусь» быстро перекочевали из портфелей преподавателей на стол. Но едва весёлая компания пропустила по паре рюмашек, в запертую дверь требовательно постучали. Этот «стук» организовала ушлая комендантша, заподозрив то самое, что и  было целью визита преподавателей. Она постояла у двери с прижатым к ней дном стакана и побежала звонить в партком. Тут же прибыла карательная экспедиция, но Лена-2 действовала решительно и быстро. Бутылки были спрятаны в сапоги, а мужичкам  - марксистам пришлось прыгать в окно со второго этажа. Увы, это был не их день. Один из «прыгунов» получил перелом голени и «был изобличён в окно».  Тем не менее, историю «спустили на тормозах»: «донжуанам» пришлось быстренько уволиться «по собственному желанию», а девочки отделались лёгким испугом, потому что вещественные улики (бутылки) Лена-2 спрятала в сапоги, и комиссия их не обнаружила.   
   Единственная из отряда Лена-2 выходила с Чилиным на зарядку:
- Главное - фигура, морду нарисуем, - приветствовала она командира и начинала качать пресс.
Просьбы и поручения Чилина Лена-2 выслушивала, как правило, молча, вопросов не задавала. Она просто поворачивалась и устремлялась выполнять их, самостоятельно добывая нужную информацию и преодолевая трудности.
- Москва достанется провинциалкам, - комментировал про себя Чилин её «пробивную» силу.       
В непростых полевых условиях командир отряда  выстроил для себя систему приоритетов (безопасность, питание, условия быта, только потом – результативность работы в поле) и начал действовать. Утром он отводил отряд на очередной «трудовой подвиг», шёл к председателю колхоза и обсуждал очередные  бытовые вопросы: меню, баня, транспорт и т д.
На этом пути по выходным он регулярно встречал отца Леночки-интеллектуалки: папа привозил «доче» недельный запас домашней еды. Профессор того же ВУЗа, боготворивший свою дочурку, последним узнал о её неприличном увлечении. Истина предстала перед ним «натюрлих», когда уже в Москве он как-то приехал к дочери, своим ключом открыл дверь в её квартиру и .застал любовников в постели. Известно об этой сцене стало, естественно, не от Леночки и не от папы. Рассказал «птенец». Незнакомый с «примитивизмом» в искусстве, он уверенно стоял на этих позициях в жизни.
С командиром отряда папа не заискивал, однако при встрече каждый раз пытался его угостить:
- Конфетку хотите? - протягивал он «Мишку на севере».
Исполнив ритуал угощения, папа продолжал движение к полю, где изящно, будто исполняя па из балета, трудилась Леночка. Пластикой её движений на поле можно было любоваться. Грациозным движением она поднимала очередную картофелину и не бросала, а укладывала её в ведро. Разумеется, термин «производительность труда» здесь был бы неуместен.
Ни с какими угрозами безопасности ни внутри отряда, ни со стороны «деревенских» Чилин ни разу не столкнулся, за исключением, может быть, одного случая. В первую же субботу на стене колхозного клуба появилось лаконичное объявление: «В 20.00 вечер танцев». Человек 15 студентов и студенток решили поучаствовать в мероприятии. Командир отряда, почувствовав возможность конфликта, решил на всякий случай тоже подойти.
Клуб представлял собой двухэтажное здание. На первом этаже в большом холле устраивали танцы, а на втором - в двух комнатах размещались библиотека и биллиардная.
Появившись на танцах, московские девчонки сразу показали колхозной молодёжи, что и как надо делать под звуки джаза, но с местной публикой общаться высокомерно отказались. Где-то через час девочки вышли покурить около входа в клуб и вдруг почувствовали на себе капли тёплого дождичка. Небо, однако, было чистым, а подняв головы, они обнаружили, что из окон биллиардной на них в четыре струи низвергается водопад мочи. Взвизгнув, девчонки помчались домой помыться и переодеться, а их «кабальерос» решили подняться в биллиардную, разобраться с «козлами». Но аборигены встретили их дружелюбными улыбками:
- Парни, а с вами-то они как? Как надо? Или тоже «динамят»? Да насс..ть на них. Мы вам своих девок подгоним. И пиво мы не всё на московских кикимор высс..ли. Пошли, разольём.
Обстановка как-то сама собой разрядилась. Группировки перемешались, пустили по кругу «кружку мира», и вечер танцев продолжился.
Чилин, наблюдавший за «сращиванием города и деревни» со стороны, убедился в мирном исходе переговоров и, поскрипывая портупеей и сапогами новенькой военно-полевой формы, отправился на вечерний обход своих ангаров.
На другой день на обратном пути с поля он, как бы случайно оказавшись рядом с Леной-2, спросил её:
- Ну, как прошли вчера танцы?
- Да вы всё знаете, - проницательно взглянула она на командира.
- Короче, обос..ли нас, девчонок. Приходим в ангар, и Леночка говорит: «Кошмар! Ложиться в постель в таком виде я не могу, а вода только холодная и на улице.
- И как решали проблему?
- Пришлось исполнить ей песенку американского солдата:
Здесь ты не дома, Лена, блин.
Здесь нет подушек и перин.
Завтрак в постели и в кухне газ
Эти блага теперь не для нас

Кстати, там есть такие слова:
«Вы слышите? Это не джаз.
Это горнист отдаёт свой приказ»

Кто такой «горнист»?
- Да, - подумал Чилин - общей культурки у нас пока маловато.
- Горн – это труба. С её помощью раньше в армии, а в наше время в пионерских лагерях подают команды. Ты что, в пионерлагерях не бывала?
- У нас в Неконятах даже «конят» не было, не то что пионерлагерей.   


11.
В первых числах октября заметно похолодало, и сразу стала быстро сокращаться  численность отряда. Сначала по-английски, не прощаясь, дружно сбежали молоденькие преподавательницы с кафедры иностранных языков. Потом вдохновлённые примером педагогов поодиночке и группками исчезли почти все студенты. В поле теперь выходили одиннадцать человек, в том числе несколько студентов-провинциалов, живших в университетском общежитии. Эти опасались репрессий в форме выселения из «общаги» и продолжали работать. Трудности быта их не пугали. Да они и не считали их трудностями.
Каждое утро отряд выходил в поле. Если начинал моросить осенний дождик, доставали зонты и возвращались в ангар. Там или просто валялись на сдвинутых лежаках, или поддерживали вялый разговор на университетские темы.
Как-то один из аспирантов, горячий симпатичный парень, с возмущением стал рассказывать о грубостях, капризах и издевательствах своего завкафедрой. Все дружно выразили возмущение, но не очень конкретно, понимая насколько зависим аспирант, если он хочет защитить «диссерташку». И только комиссар предложил конкретный ход:
- А ты напиши в партком.
- Ну да, «щас». Проверку фактов поручат декану. С завкафедрой они друзья. «Факты не подтвердятся», а потом они вместе меня и прикончат.
- А ты - анонимкой, - посоветовал комиссар.
Никто тогда не обратил внимания на эту реплику. Никто, кроме Чилина.
Позже один из отрядников, учившийся в аспирантуре одновременно с комиссаром, рассказал Чилину случай.
Как-то несколько аспирантов, в том числе комиссар, отмечали сдачу очередного экзамена в одной из аудиторий. Их «застукал» замдекана, и всех «потянули» на партком. И вот стоят они перед дверью, ждут своей очереди получить «втык», волнуются. Комиссар прохаживается тут же. Потом подходит и так с горечью говорит:
- Вот берёгся, берёгся и залетел.
Ребята, особенно девчонки, «грохнули», несмотря на серьёзность момента. 
Через несколько дней стало ясно, что погода окончательно испортилась, но отряд в Москву не отзывали, будто забыли о нём. К Чилину подошёл комиссар и предложил просто разъехаться по домам.
- Даже если я останусь здесь один, я не уеду, пока не получу официальное распоряжение, - ответил Чилин,  у которого появилась своя версия, как этот тихий преподаватель оказался комиссаром, и какими методами он пользуется в жизни.

12.
Наконец отряд вернули в Москву, и  состоялась первая полноценная лекция Чилина после «картошки». Он начал читать первому курсу, так что эта лекция оказалась первой и для него, и для студентов. Предмет был непростой, особенно для первокурсников: требовал от них абстрактного мышления и систематической работы над материалом. «Молодой» доцент понимал, как важно поэтому с самого начала правильно выстроить отношения с группой.
- Здравствуйте!- поздоровался Чилин, войдя в аудиторию, и был приятно удивлён: группа дружно встала и, стоя, ответила на его приветствие.
- Консультация не прошла даром, - догадался доцент.
Как только студенты сели, дверь снова отворилась. В створе, не входя в аудиторию, остановилась симпатичная, стройная девушка. Она улыбнулась аудитории, потом преподавателю и так же громко и отчётливо как он,  даже с той же интонацией, повторила его «Здравствуйте!». Все подняли головы и посмотрели на неё. Чилин понял, это и было её целью.  Мизансцена наверняка была заранее продумана и, возможно, даже отрепетирована.
-Почему опоздали?
-У меня «форс мажор». Метро загорелось.
Не обращая больше внимания на девушку, Чилин подошёл к столу, не спеша  достал из портфеля свои причиндалы: лекционный материал, журнал, колокольчик («колокол тишины», как позже прозвали его студенты), но краем глаза при этом видел, что опоздавшей кто-то ссудил листки для конспекта, кто-то ручку, и тогда, глядя поверх её головы,  не повышая голос, ни к кому конкретно не обращаясь, прокомментировал ситуацию:
- Известны три признака потенциального двоечника:
• он опоздает на лекцию
• у него не будет конспекта
• ручку он попросит у соседа
 И уже в полный голос обратился к группе:   
- Хочу довести до вас несколько ваших возможностей, так сказать, ваших «PRO» и несколько  требований к вам, так сказать, моих «CONTRA».
Можно… опоздать к началу лекции. Мало ли что, транспорт, «форс мажор» и т.д. 
Но…в этом случае не разрешается здороваться. Опоздавший тихо входит, садится на свободное место и включается в работу.
И…нельзя опаздывать  с перерыва внутри пары. Просто не вижу уважительных причин. Опоздал - гуляй этот час по коридору.
Можно… поднять руку и задать вопрос в любой момент по ходу лекции. Буду объяснять, пока суть материала не будет понятна каждому. Я исхожу из принципа «Флот движется со скоростью самого медленного корабля».
Но…если вопросов нет, значит, считаю я, всем всё понятно, и тогда преподаватель имеет право предложить любому студенту прокомментировать материал. На лекции надо работать.
Можно… разговаривать во время лекции. 
Но…поочереди. Я говорю – группа молчит. Я молчу -  группа может поразговаривать. Приоритет преподавателя естественен: это вы пришли слушать меня, а не наоборот.   
Группа не сразу, но приняла и «PRO», и «CONTRA», привыкла к требованиям, научилась пользоваться возможностями, и «процесс пошёл». А уже через месяц Чилин понял, что ему в «советской высшей школе» нравится.

13.
Накануне Лена-2, ставшая аспиранткой и по совместительству лаборантом кафедры, позвонила Чилину домой и скороговоркой объявила, что завтра в 14.00 состоится заседание кафедры. Помимо официальной части предстояло поздравить с днём рождения сразу двух преподавателей.
В 14.00 Чилин и Валентин в одиночестве сидели в указанной аудитории в ожидании обещанного заседания. Армейское воспитание не позволяло им опаздывать на совещания и заседания, хотя оба уже точно знали: если в  объявлении написано 14.00, не верь глазам своим (лаг в 30 – 40 минут в «универе» - норма). Военмор сидел с недовольным видом, регулярно интересуясь, который час. Наконец Чилину это надоело, и он задал встречный вопрос:
- А где твои-то часы?
Лицо Валентина стало ещё более мрачным. После паузы он объяснил:
- Да из-за этого гада, соседа по гаражу,  потерял вчера. Убирали территорию, так он напился аж «до поросячьего визга».
- Извини, не понял, при чём здесь часы. Сосед напился «до поросячьего визга» и что?
- Так и я ж с ним.
Чилин улыбнулся: «извилистая логика» не подвела военмора и на этот раз.
К 14.30-ти преподаватели собрались, и появился профессор в сопровождении женщины, которую Чилин видел несколько раз на факультете, но и только.
- Здравствуйте, товарищи, - поздоровался завкафедрой, садясь за преподавательский стол.
Женщина-эскорт тоже поздоровалась, взяла свободный стул, поставила его рядом с профессорским и  села лицом к собравшимся.
- У нас в повестке сегодня несколько вопросов и неофициальная часть. Во-первых, надо поговорить о преподавательской дисциплине…, - профессор явно собирался сделать паузу, чтобы придать угрожающую тональность своим словам, но паузы не получилось. Инициативу захватила сидевшая рядом с ним женщина неопределённых лет и форм. Озвучена была инициатива напористо, агрессивно:
- Почему это доцент Лященко то опоздает к началу своей лекции, то совсем не придёт?
- Кто такая?, - наклонился Чилин к Валентину.
- Ирина Васильевна? Доцент кафедры. Сначала совмещала обязанности доцента с положением костиной любовницы, потом  удалось повысить свой статус до положения жены. Теперь вот озвучивает нам мысли профессора, но чаще - свои от его имени.
- А жена? Расчленили? Утопили?
- Не так просто. Профессор как-то высказался, что бросить постаревшую жену, всё равно, что убить. Но кто-то же донёс до прежней костиной жены информацию об этой связи. Вопрос, кто донёс? «Шерше ля фам». Думаю, этой «фам» Ирина и была.
- Понятно. Ирина сумела создать для профессора патовую ситуацию: из дома выгнали, своего жилья нет, пришлось жениться на ней и на её квартире.
- Не бери в голову. Ирина – дура, но не злобная. Да и мужиков на кафедре много.
- А это при чём?
- При том, что они на кафедрах играют роль графитовых стержней в ядерном реакторе: если стержней много – безопасно, т.к. реактор не нагревается, но вот если их мало или совсем нет - возможен взрыв.
- А как насчёт, нельзя близким родственникам работать друг под другом.
- В «универе» то, что нельзя никому, некоторым можно. Особенность национального менеджмента, а Костя - мастер эксклюзива. Ещё вопросы есть?
- Есть. Что подсказывает твоя «извилистая» логика, могут ли считать себя вторая и последующие жёны  генеральшами или это «высокое» звание остаётся за первой?
- Вопрос! Вдова, насколько мне известно, «высокое» звание наследует. А вот «разведёнка» и последующие….? Здесь есть военно - медицинский аспект: сохраняется ли за «разведёнками» право на наши госпиталя?. Надо разбираться. Пока предлагаю Ирину считать профессоршей.
Заседание прошло в хорошем темпе, потому что и в прениях, и с комментариями выступала только Ирина. Женщины оспаривать что-то побаивались, только поддакивали. Позицию мужчин сформулировал военмор:
- Спорить с женой завкафедрой глупо и неприлично.
Именинницы накрыли скромный стол: бутерброды, шампанское, фрукты. Однако неугомонный Лященко предложил мужчинам скинуться на что-нибудь покрепче и вызвался сгонять в магазин. В результате на стол он выставил бутылку водки, а в портфеле у него ещё что-то знакомо звякнуло. Профессор же, «мастер эксклюзива», достал из кармана пиджака четвертинку коньяка и поставил её перед собой.
Постепенно ситуация на «неофициальной части» изменилась: произошла децентрализация стола. В разных его концах возникли локальные компании со своими, интересными только им темами разговора. Валентин по этому поводу заметил:
- Первый закон банкетоведения гласит: «Распад банкета на минибанкеты неизбежен и происходит тем быстрее, чем больше участников и чем чаще тосты.
- А что, есть и второй закон?
- Есть: «Каждый пьёт, сколько хочет, ест, сколько может, платят все поровну».
- Сформулировано точно. А известен автор, так сказать владелец этой интеллектуальной собственности, или… «слова народные»?
- Да трудится тут, в «универе» один малоизвестный специалист по банкетоведению, -  уклонился военмор от ответа.
В  какой-то момент застолья Лена-2, сидевшая напротив приятелей, с интонацией студентки на лекции обратилась к профессору:
- Константин Дмитриевич, можно выйти?
Дело в том, что комната была небольшой и узкой, стулья сидевших за столом стояли не только плотно друг к другу, но и вплотную к стене. Чтобы выпустить Лену-2, встать и выйти из-за стола должны были сразу несколько человек. Поэтому профессор пожал плечами:
- Наверное, пока нельзя. Подождите немного.
- Но мне очень хочется, - изобразила страдание      Лена-2, глядя почему-то на Валентина. Профессор сделал вид, что не слышит, зато негромко вмешался Валентин:
- Если нельзя, но очень хочется, то можно, - и он пальцами зашагал по столу, показывая Лене-2, как это можно сделать.
Наверное, Валентин и сам не думал, что подсказку воспримут как реальное решение вопроса, но девушка нагнулась, сняла под столом туфли, встала на стул, потом на стол и, покачивая бёдрами, пошла по нему к выходу.
- Понаставили – не пройти,- тихо ворчала она, отодвигая ножкой тарелку с остатками фруктов.
Дойдя до конца стола, девушка не просто спрыгнула на пол, а как гимнастка, чётко зафиксировала при приземлении ступни и вытянула вперёд прямые руки с зажатыми в них туфлями.
- Кто такая? – восхищённо спросил один из молодых преподавателей у сидевшего рядом с приятелями Лященко.
- Не знаю. Не спал с ней, - ответил быстро пьяневший доцент.   
 Этот вояж по столу никого не оставил равнодушным.  Если мужчин он привёл в восторг, то реакцию женщин можно было охарактеризовать словом «шок». У Ирины Васильевны лицо и шея пошли пятнами. Она что-то сказала профессору, после чего руководящая чета удалилась, а следом и остальные стали быстро рассасываться. Задержались несколько человек, у которых завязался острый разговор о перспективах развития кафедры и об альтернативах, как выразилась одна из учёных дам, поведения преподавателя в аудитории.
Противопоставлялись два подхода: авторитарный (его единственным сторонником выступал военмор) и демократический (его адептами были две учёные дамы). Аргументы дам состояли в том, что :
- в свободной, раскованной обстановке студенты меньше устают и поэтому лучше усваивают материал
- на лекциях устанавливается дружеская обстановка
- подход этот сложился и используется с древних времен. Ещё Аристотель передавал знания своим ученикам, гуляя с ними по саду.
Валентин свои взгляды защищал, используя «прецедентное» право:
- Был я как-то на симпозиуме, где докладчик, аспирант, сравнивал эти два метода, но как-то обезличенно, не обнажая собственную позицию. Спрашиваю конкретно, что  выбрал бы он лично для себя, демократию (во время лекции можно входить и выходить из аудитории, разговаривать, задавать вопросы, перебивая лектора и т.п.) или автократию (всё ноборот). И представьте, он отвечает - автократию. Но демократия, говорю, так приятна. Аспирант  отвечает, что в ВУЗ пришел знания получать, а не удовольствие. А автократия в этом смысле эффективнее.
- Но должен же быть какой-то разумный компромисс между военной муштрой и демократическим разгильдяйством, - подумал про себя Чилин, не вмешиваясь в спор.         
Тем временем Лященко налегал на водку. Он достал из портфеля вторую бутылку и, быстро пьянея, продолжал пить по полной рюмке, хотя другие, увлечённые разговором, не обращали внимания на его невнятные тосты. Вдруг, в какой-то момент Чилин с удивлением увидел, что Лященко плавно сползает под стол. Собеседники переглянулись, и все, кроме приятелей-доцентов, тут же молча покинули кафедру.       
    Валентин вопросительно смотрел на Чилина, попытавшегося растолкать пол столом Лященко. Пьяный доцент признаков жизни не подавал. Негласный офицерский моральный кодекс гласит: «Своих в беде не бросаем». Но здесь был другой случай.
- Каждому своё, - выпрямляясь, сказал Чилин, взял Валентина за локоть и повернул его к выходу.
Когда пришло время прощаться, Валентин хитро подмигнул приятелю:
-Ты заметил? Кажется Лена-2 «бьёт под меня клинья».
- Хочешь ещё раз наступить на те же грабли?
- Твою бы проницательность да в мирных целях. Например, в рентгеновском кабинете. Во-первых, есть у неё и муж, аспирант МФТИ, и ребёнок, припрятанный где-то в Неконятах.
- Да когда и кого это останавливало?
- А во-вторых, - продолжил Валентин, пропустив реплику Чилина без комментариев, -  как сказал один философ, нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Так что «ваши гнусные инсинуации, дгук мой», неуместны.
 На самом деле она, кажется, хочет под моим «высоким» научным руководством «принять сан» кандидата наук.
- Философ упомянул бы в твоём случае про реку, если бы ты попытался снова «замутить» с «умненькой» Олей.
Они улыбнулись, пожали друг другу руки и разошлись. 


14.
Значительную часть обязательной для доцента «голосовой» учебной нагрузки Чилин выполнил, участвуя в приёмных экзаменах. Лекций в течение 1-го и 2-го семестров у «молодого» доцента  было немного, так что для него каждая лекция была событием.  Подготовка лекционного материала к очередному занятию не требовала серьёзных усилий, потому что весь курс он продумал и сформировал ещё в начале учебного года. Тем не менее, чтение лекции требовало самоотдачи и нервного напряжения.
Каждый раз, входя в аудиторию, Чилин испытывал то же волнение, что перед первой лекцией, а потом, стоя у доски, почти физически ощущал приливы и отливы внимания студентов.
Как хороший актёр, озвучивая на сцене текст пьесы, постоянно импровизирует, пытаясь держать зал в напряжении, так и хороший преподаватель стремится постоянно удерживать внимание аудитории, требуя и добиваясь понимания материала. Наверное, поэтому профессию преподавателя и называют самой распространённой творческой профессией.               
В тот апрельский день это «творчество» потребовало от Чилина полной самоотдачи, потому что весна уже начала своё мощное разлагающее воздействие на умы и души студентов, и удержать их мысли в рамках лекционного материала было совсем непросто. Из здания университета доцент вышел ещё не вполне осознавая своё место в окружающей реальности. Между тем именно перед этим корпусом, где глинистая почва почему-то не была покрыта асфальтом, каждую весну образовывалась большая, грязная и глубокая лужа. В неё-то Чилин и шагнул широко и стремительно. Глинистое дно коварно ушло куда-то назад и в сторону, а доцент, взмахнув руками, всем телом распластался в талой жиже. Лужу Чилин покинул весь покрытый грязью. К тому же указательный палец правой руки оказался вывихнут и торчал перпендикулярно наружной стороне ладони. Когда сознание доцента снова обрело ясность, он понял, что ни в городской транспорт, ни даже в такси ему в таком виде не проникнуть. Студенты, покинувшие аудиторию раньше преподавателя и толпившиеся у входа, молча наблюдали этот «клип». Никто не засмеялся. Кажется, они тоже понимали нелепость ситуации и чувствовали некоторую растерянность.
Но не прошло и двух минут, как одна из девушек сделала несколько шагов в сторону Чилина и негромко предложила:
- Давайте мы отвезём вас в травмопункт, а потом домой.
Подошли ещё несколько студентов. Пока девушка провожала доцента к машине, они посовещались между собой, в какой травмопункт можно быстрее добраться, и кортеж из двух машин тронулся в путь.
- А зачем вторая машина?,- поинтересовался Чилин, но девушка в ответ только улыбнулась загадочной улыбкой Моны Лизы .
- Ну, ясно, - подумал доцент –  в любви, на войне и в преддверии сессии все средства хороши, - но ничего не сказал.
В травмопункте хирург пощупал палец, а потом неожиданно дёрнул за него. Чилин сказал «ой», но палец уже стоял на месте.
Тем же кортежем в две машины ребята отвезли доцента домой и распрощались. Ни о каких конкретных формах благодарности, разумеется, и речи не было, но каждый участник акции милосердия ухитрился хотя бы ненадолго замкнуть внимание преподавателя на себя.       
 

         
15.
     Подготовку студентов к сессии Чилин решил начать заблаговременно. Он заранее объявил, что  можно получить пять баллов «автоматом» и оговорил условия получения этого «автомата». Студент должен был присутствовать и показать знание материала на нескольких промежуточных рубежах (письменно и «в условиях несписывания»). Это было непросто, но зато освобождало от перегрузок в сессию и, что особенно соблазнительно для многих студентов,  позволяло закончить сессию досрочно.
. Для тех, кто не смог выдержать «учебный марафон», оставалась возможность «сохранить лицо» и подойти к экзамену хотя бы с приличной репутацией. «Ты работаешь на репутацию в семестре, она работает на тебя в сессию»  - этот рефрен «военный» доцент повторял регулярно.    
Вторая возможность досрочно сдать экзамен выглядела несколько авантюрно, но это-то и делало её особенно привлекательной для тех, кто считал, что надо не «зубрить» всё подряд, а вникать в сущность дисциплины. Чилин называл этот эксперимент «Джек пот». На предпоследнем семинаре он предлагал группе несколько вопросов, требовавших творческого восприятия учебного материала. «Автоматом» награждалась работа студента, первого по времени сдавшего работу с правильными ответами. В аудитории возникала соревновательная среда. Каждому хотелось сдать работу раньше других, но было ясно, что «автомат» получит только верная работа. В результате вероятность получения «автомата» через «Джек пот» снижалась практически до нуля, однако у студентов оставалось понимание, какой глубины освоения материала добивается «военный» доцент.
Третья возможность досрочной сдачи экзамена предоставлялась на последнем «итоговом» семинаре. Студенты шли на него, уже имея перечень экзаменационных вопросов, понимая, что это по сути экзамен, хотя и неофициальный по форме. Оценку на итоговом семинаре по желанию студента Чилин выносил как оценку по курсу. Если же она студента не устраивала, то на официальном экзамене во время сессии она и не учитывалась т.е. на итоговом семинаре студент получал как бы «опцион» т.е. не обязанность, а право на внесение этой оценки в экзаменационную ведомость.
Три предварительные попытки давали возможность Чилину довести до группы реальный объём предъявляемых требований. Он считал, что «планка» этих требований не должна располагаться на недосягаемой высоте, но подсказки, шпаргалки, списывание пресекал безжалостно. Все должны были быть в равных условиях, и все должны были усвоить «азы»: основные термины, основные понятия, основные методы курса. И только потом предлагалась последняя возможность - сам экзамен.
Предложенная Чилиным «лестница» имела свою стратегическую цель - избежать или хотя бы минимизировать количество пересдач вне сессии.
Когда Чилин попытался обсудить свои методы с Валентином, тот неодобрительно пробурчал:
- Эта твоя «лестница» слишком уж «демократична». Ну почему я должен любить и няньчиться с «сачком» или человеком, вообще неспособным организовать свой личный учебный процесс. Какой из него потом выйдет специалист? Кому он будет нужен со своим вымученным дипломом? Я считаю, высшая школа должна не только давать знания , но и отбирать среди поступивших тех, кто потом будет реально полезен.      
На экзамене я предлагаю студенту ответить на 5 из 6-ти вопросов, чтобы получить отлично, на 4, чтобы получить хорошо, и на 3 вопроса, чтобы получить 3. «Фишка» состоит в том, что весь курс я разбиваю на три примерно равные части, и первые три вопроса, обязательные для положительной оценки будут из разных третей. Из разных третей будут и остальные три вопроса, гарантирующие 4 или 5. Так что верные ответы на 5 вопросов из 6-ти – это заслуженное «отлично», т.к. усвоен весь курс.
 Экзамен – это рубеж. Сдал – иди дальше, не сдал - извини.
- Извини и иди в армию? Сразу, одной двойкой ломать студенту жизнь?
- Нет, конечно..Не так резко. Тут напрашивается реформа. Не надо отчислять. Пусть спокойно переходит на следующий курс и учится дальше. У него есть три попытки сдать, причём третья - перед комиссией. Но если к моменту защиты  диплома остались «хвосты», он защищаться не должен.  Пусть всего лишь получает справку, что прослушал и сдал такие-то дисциплины.
- Валентин, а как быть с предметами, имеющими общеобразовательный характер? Такие же «страсти господни»?
- Согласен. Нельзя все предметы «стричь под одну гребёнку». Тут тоже нужны реформы. Такие предметы давно пора сделать факультативами и оценивать по посещаемости или по реферату Не строго..
- Так что? Проект реформы созрел? Выступишь, как доцент - реформатор?
- «Кесарю кесарево», реформы – реформаторам. А я буду защищать свой скромный «окопчик».


16.         
Перемещаясь по коридорам ВУЗа, Чилин случайно наткнулся глазами на доску объявлений профсоюза. Объявления на доске предлагали несколько возможностей.
Во-первых, члены профсоюза могли заказать у некой дамы загранпаспорт.
Во-вторых, можно было записаться в некую группу преподавателей и в её составе выехать летом в Венгрию.
В-третьих, на майские праздники можно было попасть в подмосковный дом отдыха.
Чилин решил попытать счастья во всех трёх номинациях.
Вступить в профсоюз оказалось делом пяти минут. Лист бумаги, заявление в две строчки, и ты - член. Там же в профкоме доцент заявил, что претендует на дом отдыха. В ответ дама - лидер местного профсоюза объяснила новичку, что желающих много, что дом отдыха принадлежит соседнему производственному предприятию, а вузовскую интеллигенцию туда пускают только при условии проведения культмассовой работы:
- Что вы можете предложить, дорогой товарищ?
- Ни вокалом, ни чечёткой, ни как массовик-затейник не удивлю. Но я же могу прочитать лекцию.
- О чём? О своих интегралах? Не смешите, - скептически усмехнулась дама.
Чилин понял: надо «блефовать».
- Причём тут «мои интегралы»? Я увлекаюсь литературой и могу прочитать лекцию о современной поэзии.
Дом отдыха содержался на хорошем уровне, и дама приберегала путёвки для «блатных», но о «молодом» доценте, «герое картофельных полей» и любимце первокурсников, она тоже кое-что слышала и решила отступить:
- Хорошо, но насчёт лекции мы проверим.
- «Война план покажет», - повторил про себя Чилин любимый военный афоризм, а вслух поблагодарил и вышел.
Позже, в доме отдыха ему действительно пришлось выйти перед аудиторией с лекцией о современной поэзии. Накануне уже в доме отдыха доцент попросил в местной библиотеке что - нибудь современных поэтов. Были обнаружены сборники Ахматовой и Фёдорова. Этого оказалось достаточно, чтобы изложить собравшимся представителям производственного предприятия состряпанную на месте теорию старения поэзии. Поскольку уровень понимания проблемы аудиторией и лектором был соизмерим, они друг друга поняли, поблагодарили и разошлись.
Но это было позже, а сейчас на повестке дня стоял вопрос о загранпаспорте. Валентин уже пробовал обращаться в АВИР, получил отказ и повторил приятелю то, что Чилин и сам знал:
- С совсекретными документами работал? Ближайшие  5 - 10 лет насчёт загранпаспорта можешь не беспокоиться.
Чилин, однако, иначе смотрел на ситуацию: ВУЗ никаких секретных работ не ведёт, десятки преподавателей регулярно выезжают в страны соцлагеря, «глаз» у комитетчиков мог «замылиться», побеспокоиться стоило.
Уполномоченная дама приняла у доцента анкету, где в биографических данных было скромно указано: «В Советской армии служил».
Результат поразил и Чилина, и Валентина. Прошло всего две недели, и «военный» доцент был извещён:
- Зайдите. Ваш загранпаспорт готов.
Валентин удивлённо пожал плечами:
- Что происходит? Они что там? Совсем мышей ловить перестали?
А Чилин весело похлопал приятеля по плечу:
- Вот так, «дгук мой», - и пошёл записываться на поездку в Венгрию.
      
17.
В конце июня первый учебный год  преподавательской карьеры Чилина подошёл к концу. Подмосковье «цвело и пахло». В это-то прекрасное время  на кафедре и было объявлено, что в ближайшее воскресенье состоится выезд коллег на дачу к генерал - профессору. И называться это будет «праздник закрытия учебного сезона».
Оговоренная электричка, оговоренный вагон и в оговоренное время дюжина коллег, испытывая некоторую скованность, даже робость входила на участок. Профессор, как и полагается армейскому генералу, оказался прекрасным организатором. Очень быстро коллеги разделились на группы по интересам и занялись, кто салатом, кто шашлыком, кто сбором шишек для самовара. Один из профессоров кафедры объявил, что он не только специалист, почти профессионал по приготовлению узбекского плова, но и привёз с собой все необходимые компоненты. Генерал предоставил ему возможность для самовыражения и самоутверждения.
В «обязательной» программе дня значились волейбол, шахматы, купание в местном пруду, и, главный пункт - дровяная баня, подготовкой которой занялся сам профессор, правда, назначив себе в помощники Валентина и Чилина. Только после выполнения «обязательной» программы предполагалсь начать застолье.
Валентин и Чилин приняли участие во всех видах этого многоборья, но особенно «отличиться» им удалось на пруду.
Купание началось с того, что двух нежно друживших молодых преподавателей весело отправили «разжигать». Они покорно разделись в сторонке и, взявшись за руки, подошли к воде. Там, не разнимая рук и не входя в пруд. сначала один ножкой попробовал температуру воды, а потом второй. Молодые люди о чём-то тихо поговорили и, всё также не разнимая рук, медленно вошли в воду по пояс. Затем,  разжав, наконец, руки, они побрызгали себе на грудь, окунулись по шейку и, снова взявшись за руки, вышли на берег.
Следом за ними две профессорши с суммарным весом за двести кг в наглухо закрытых купальниках, как два небольших бегемота, погрузились в тёмные воды пруда. Похрюкивая, они отплыли подальше и там стали декламировать друг другу отрывки из «Евгения Онегина». Серьёзные объёмы тел и закон Архимеда (выталкивающая сила, действующая на тело в воде, равна весу вытесненной телом жидкости) позволяли им при этом легко удерживаться на плаву.      
Тут Валентин не выдержал и решил показать этой штатской публике, как должен входить в воду и плавать настоящий мужчина т.е. военный моряк. Он выбрал место повыше и после короткого разбега, сильно оттолкнувшись  двумя ногами, бросил своё спортивное тело вперёд-вверх,  сделал в полёте резкое движение прямыми ногами назад и почти вертикально, без брызг вошёл в воду.
Дальше случился конфуз. В месте приводнения глубина оказалась всего метра полтора, зато дно - очень илистым. Публика сначала немного испугалась при виде оставшихся над водой конечностей, зато потом, после всплытия военмора, дружно захихикала.
Чилин решил восстановить «реноме» «военных» доцентов:
- Внимание! Смертельный номер!,- провозгласил он, делая вид, что хочет повторить прыжок коллеги. Публика замерла, не зная, что думать. На самом деле Чилин собирался нырнуть вдоль поверхности воды. Он владел этим прыжком, и всё было бы прекрасно, но…снова конфуз. Подвела слабая резинка на плавках. Пока после горизонтального прыжка  тело Чилина скользило вдоль поверхности воды, его плавки съехали до колен, обнажив бледные ягодицы. Теперь публика уже просто легла от хохота, а смущённые «военные» доценты быстро оделись и удалились.
На обратном пути Валентин попытался как-то поправить настроение у приятеля:
- Зато теперь мы знаем, как развеселить коллег: надо просто повернуться к ним спиной и снять штаны.
- Хи-хикс. Вот ты остришь, а в Китае в цирках, как мне говорили, до сих пор, если надо рассмешить зал, на арену выходит клоун, поворачивается спиной к зрителям, наклоняется и, указывая пальцем на задницу, объявляет: «Жопа». И всегда в зале дружный смех.
- Нормально. Так ты не только доцентом здесь, ты и клоуном там можешь работать.
- Хи-хикс. Кстати, а почему не приехал Лященко?
- Ты что забыл его манеру засыпать под столом? Оно профессору надо возиться с обездвиженным доцентом?
- Это понять можно. Труднее понять, почему профессор терпит пьющего доцента на кафедре.
- Причина не так очевидна, но тоже понять можно. Место Лященко «по главной сути» его характера - в гусарском полку. Спортивный, смелый, большой любитель «женского полу». Самец. Убеждённый полигам. Все это знают, но подруги у него не переводятся. Простоев практически нет. Видимо женскому сообществу нужны и такие. Недавно развёлся с третьей женой. В жёны приглашал студенток-заочниц из провинции. Но с гусаром весело до свадьбы, а потом они быстренько его покидали. Краёв он не ощущает.
- Как это?
- Примеры? Вот, что я сам видел. Как-то принимал он у группы экзамен. Я в этой же аудитории после него должен был читать. Пошёл предупредить его, чтоб не затягивал.
- Затянул?
- Затянул. В пустой аудитории я застал Лященко и последнюю из группы студентку. А на преподавательском столе стояли бутылка и две рюмки. Как тебе?
- Круто.
- По слухам было и покруче. Читал он как-то заочницам. Перед экзаменом подкатывает к нему «переговорщица» из группы, мол, как бы облегчить группе жизнь. «Гусары», отвечает он, с женщин денег не берут, но есть варианты. Скромный стол, не очень скромная студентка, и вопрос может быть решён.
- Решили?
- По слухам, решили. В студенческой среде акустика, как в большом зале консерватории. Всем, всё и про всех известно.
- И профессор терпит?   
- Генерал наш - «старый вояка», прошёл всю войну, с первого до последнего дня. Закончил войну командиром батареи сорокопяток. Ты знаешь, эта артиллерия работала сразу за линией окопов. В нём и сейчас осколок сидит. В этом смысле генерала невозможно не уважать. А в армии, как нам известно, за пьянство ругают, воспитывают, но не выгоняют. Традиция.
Но… есть и более прозаическая причина. Лященко свою жизнь не отягащает принципами.  Ну Костя и использует его как безотказного «сливного» преподавателя. Если надо у «нужного» студента принять экзамен, профессор  направляет его к Лященко, благо формально завкафедрой имеет право это делать.
К тому же этот Лященко, хоть и пьёт, но голова у него работает, когда надо.
- Да?
- Пример. У него недавно умерла в Харькове мама - директор крупного универмага. И оставила ему серьёзное наследство, конвертированное, между прочим, в «брюлики». В Харькове о склонности мамы к камешкам кое-кому было известно. Лященко об этом догадывался и решил не рисковать. Приехав за наследством, он объявил, что хочет отметить «девять дней» в ресторане и пригласил туда своих и маминых друзей. Так вот, стол он заказал на вечер и даже оплатил, а сам в тот же день утренним поездом убыл в Москву.
Как тебе? Соображает?
- Да уж. Этому в школе не научат. 
Когда приятели подошли к участку, баня уже была готова. В состав первой «ходки» профессор включил себя и «военных» доцентов. В бане он проявил себя специалистом, и доцентам оставалось только исполнять его указания. Отхлеставшись веником (их профессор заготавливал сам), он вышел в предбанник, лёг на лавку и, накрывшись махровой простынёй, минут на двадцать с видимым наслаждением отключился от мирской суеты. Генерал любил жизнь во всех её естественных проявлениях.



18.
В 7 утра по местному времени поезд Москва – Будапешт прибыл в столицу Венгрии, и Чилин в составе группы университетских преподавателей сошёл на перрон. В соответствии с программой поездки группу встретила гид. Эта внешне приятная, вежливая женщина должна была сопровождать преподавателей сначала в банк за форинтами,  потом - в отель и далее, вплоть до отъезда домой.
В демократической Венгрии, как и в Союзе, хождение имела только национальная валюта – эти самые форинты. Гид, которую Чилин вскоре про себя окрестил «гид – гад»,  объявила, что до получения венгерской валюты она не может разместить группу в отеле и предложила использовать свободное время до открытия банка для прогулки по городу. Группа радостно согласилась, а гид загадочно улыбнулась. Смысл улыбки стал понятен Чилину уже через полтора часа, когда женщины группы попросили показать им, где туалет. Всё так же вежливо улыбаясь, гид объяснила, что все туалеты в городе платные. Предоставить группе «туалетный» кредит она, ещё раз приветливо улыбнувшись, наотрез отказалась. Чилину стало ясно, что ситуацию с туалетами «гид – гад» предвидела, что россиян она, мягко говоря, не очень любит и сейчас с удовольствием наблюдает за их мучениями. Позже он убедился, что в неприязни венгров к россиянам гид не была исключением. На улицах с ним охотно общались на английском, даже на его примитивном, и не хотели - на русском, хотя Чилин видел,  как правило, его понимают.
Наконец, открылся банк, группа получила «по клирингу» (соглашение по туризму) свои скромные суммы форинтов, воспользовалась непривычно чистыми, платными уличными туалетами, разместилась в отеле, разобрала сумки, и Чилин, отделившись от коллег, отправился знакомиться с городом.
Посещать пустоватые музеи, фотографироваться около памятников императорам и полководцам – всё это не увлекало «военного» доцента, но у Будапешта было своё лицо, своя внутренняя жизнь. Попытаться ощутить эту «свою» жизнь города Чилину было  интересно.
Посидеть в маленьком уличном кафе, как бы случайно зайти в полицию, в детский садик, в школу, поболтать со случайным собеседником на своём плохом английском - всё это можно было сделать, только отделившись от группы и имея в своём распоряжении форинтов несколько больше, чем позволял «клиринг».
Возможность дефицита карманных форинтов Чилин предвидел ещё в Москве и, несмотря на строгие инструкции, взял с собой некоторую сумму рублей. Обменять её на форинты оказалось задачей на первые полчаса. В первом же баре он достал и повертел в руках пачку советских купюр. Бармен понимающе кивнул и написал на бумажке предлагаемый курс. Курс оказался даже лучше, чем «по клирингу».   
В культурную программу группы было включено такое необычное коллективное мероприятие как посещение найт - клуба со стриптизом и пропустить это было невозможно - в Москве такого не увидишь.
Группу привели в клуб в 10 вечера. Чилин, как всегда, чтобы не толкаться среди активных дам, плёлся последним. Место ему досталось за столиком на двоих с немолодым неизвестным ему преподавателем непосредственно возле подиума. На столик заранее была поставлена бутылка вина, которую немолодой коллега как-то очень быстро «уговорил» практически один и сразу стал весёлым, свойским мужиком.
 Тем временем после довольно заурядной программы «разогрева» публики свет в зале был приглушен, и в перекрестии нескольких прожекторов на подиуме оказалась очень молодая красивая девушка. Под приглушённую медленную музыку она исполняла сексуальные па и постепенно раздевалась. Наконец, когда на теле осталось всего два предмета, две узкие полоски ткани, раздалась дробь ударника, и девушка оказалась «топлесс». С обнажённой грудью она грациозно прошлась по краю подиума и вдруг, оказавшись рядом с Чилиным, присела к нему на колени и обняла за шею. Доцент опешил, не зная куда девать руки. Зато «не опешил» сидевший напротив немолодой коллега. Он перегнулся через столик, запустил палец девушке под трусики и потянул их вниз. Теперь, кажется, «опешила» стриптизёрша. Однако её замешательство длилось недолго. Пискнув, она выдернула трусики из нахальной руки «русского гостя», вспорхнула с чилинских  колен и продолжила номер на другом краю подиума на коленях другого «русского гостя». После этого прожектора погасли, стриптизёрша исчезла, а освещение в зале стало медленно нарастать. Стриптиз, для продолжения которого, видимо, нужны были новые денежные вливания, закончился.
На другой день рано утром группу погрузили в автобус и отвезли в отель на Балатон. От отеля до пляжа было метров 20-30 и, пока шло оформление, Чилин решил прогуляться по пляжу вдоль берега. Первое, что бросилось ему в глаза - десятки женщин, от самых юных до весьма преклонного возраста, загорали «топлесс». По обрывкам разговоров было понятно, что это немки.
- Стриптиз отдыхает,- делился «военный» доцент впечатлениями в отеле.  В найт - клубе нам показали только одну «модель», а на местном пляжном вернисаже представлен весь «модельный ряд»: от симпатичных «дынек» до «он взял мои нежные груди и узлом завязал на спине».
Оставшиеся четыре дня коллеги мужского пола, не избалованные на родине сексуальными вернисажами, украдкой, но с удовольствием поглядывали на «модельный ряд» немецких «сисек».
Ваучер на приобретение билетов  Будапешт – Москва у группы был один на всех и без определённой даты отъезда. По этому ваучеру всю группу должны были одновременно                снабдить билетами, причём сделать это можно было на любой промежуточной остановке маршрута их поезда.
По совету всё той же приветливой «гид – гада» группа после отдыха на Балатоне поехала на своём автобусе не в Будапешт, а в небольшой близлежащий городок, где нужный поезд ненадолго, но обязательно останавливался. Все детали изменения порядка отъезда из страны приветливая гид согласовала с руководителем группы - преподавателем кафедры марксизма-ленинизма. На прощанье она всё также приветливо улыбнулась, «сделала всем ручкой», села в автобус и уехала.
Россияне, наверное, никогда не научатся учитывать уроки истории и быть менее доверчивыми. Всё, что касается использования коллективного ваучера на билеты, действовало только при наличии в поезде свободных мест. Об этом «гид – гад» предупредить «забыла». Свободные  места в проходящих поездах были, но в количествах не более…. пяти. Так что посадить на этой станции всю группу в один поезд, как требовалось при общем ваучере, было практически нереально, и это «гид – гад», как и в «туалетн-проблеме», конечно, знала заранее.      
- Соотечественники, - обращался регулярно к группе её руководитель после очередного отказа в билетах на проходящий поезд, - я делаю всё возможное.
Но что делать, он на самом деле просто не знал. Просидев сутки на маленьком провинциальном вокзале, группа почему-то дружно повернулась в сторону «военного» доцента.
- Об армии вспоминают только в критические моменты истории, - ухмыльнулся про себя Чилин и пошёл к начальнику вокзала. Там на всё том же плохом английском он потребовал связаться с Будапештом и зарезервировать в ближайшем поезде места на группу.
-The other way, - пригрозил он хмурому начальнику вокзала,- придётся направить телеграммы в ЦК Венгерской Компартии и в ЦК КПСС. 
       Места в ближайшем поезде были зарезервированы, а в Москве на перроне группа дружно благодарила и пожимала руку Чилину, а не своему руководителю.



19.
-«е2-е4» - объявил Чилин, сделал первый ход и пустил часы.
Приятели удобно устроились на диване в кабинете адмиральской квартиры и начали очередной шахматный поединок из трёх партий. Играли с часами «десятиминутку» т.е. по десять минут каждому на всю партию.
Валентин неплохо знал теорию, что давало ему преимущество в дебюте, особенно по времени. Но если Чилину удавалось без потерь добраться до эндшпиля, шансы выравнивались.
Когда-то над диваном висела большая картина, копия одного из шедевров Айвазовского, но уже года два как она аккуратно рухнула за диван. Валентин воспринял этот факт как естественный ход вещей («Энтропия растёт»). На этот раз очередной робкий призыв подруги восстановить «статус кво» прозвучал в присутствии Чилина. Реплика Валентина была по-мужски немногословна:
- Попозже.
В ответ на вопросительный взгляд приятеля он загадочно произнёс:
- Ей там предначертано.
Чилин, однако, остановил часы и продолжал вопросительно смотреть, ожидая комментариев.
Военмор недовольно оторвал взгляд от доски:
- Вечно, Чиль, тебе надо докопаться до корней. Ладно, придётся изложить историю вопроса.
Картину эту  отцу подарили сослуживцы. Привезли её в упакованном виде и поставили в коридоре. Предвидя последствия, отец сразу хотел отнести её в гараж. Но когда мама сняла упаковку и увидела этот «шедевр», она пришла в восторг, показала место, где картина должна висеть, и попросила отца вбить гвоздь.
- Не боишься, что рухнет стена? - спросил папа, но маме отказать не мог и, как сумел, гвоздь этот вбил. Дело в том, что у нас в семье на генетическом уровне от деда отцу, от отца мне передаётся полная неспособность и отвращение к любым хозяйственным работам. Ну где-то в нашу ДНК  пробралась такая хромосомка и наследуется по мужской линии. Понимая это, папа предусмотрительно не стал придвигать диван под картиной вплотную к стене. Оставил щель. Туда картина и рухнула, когда неправильно вбитый гвоздь уже не смог противиться «предначертанному».      
 После нескольких первых ходов Валя встал и плотно прикрыл дверь в коридор. На кухне подруга готовила ужин, и Чилину стало ясно: с ним хотят поговорить конфиденциально.
- Хочу уйти из «универа», - негромко сказал приятель, не отрывая глаз от доски.
- Куда-то… или…?
- Или. Помнишь, я хотел рассказать кое-что о вступительных?
- Да. Но…
- Но ты не настаиваешь? Я хочу и уже могу рассказать. Так вот, была у меня в этом году дипломница. Очень умненькая девушка. И возникли у меня с ней отношения.
- Близкие, что ли?
- И близкие тоже, но зацепило серьёзно.
- Если бы ты посвятил меня ещё на ранних стадиях, я сразу поставил бы диагноз заболевания: «умненькой» девушке от тебя  что-то было нужно. Или ты веришь, что при «спрэде» в 25 лет бывает что-то другое?
Чилин стремился «понизить градус» разговора, и, кажется, ему это удавалось. Валентин улыбнулся:
- Чиль, ты можешь помолчать? Хочешь дедраматизировать ситуацию? Я же не испытаю кайф покаяния.
- А хочется? Заметь, на эти «грабли» наступали, наступают и будут наступать.
- Хорошо. Постараюсь без пафоса.
Валентин встал, прошёлся по кабинету:
- В этом году в нашу группу подала документы абитурентка - сестра этой умной Оли. Я узнал об этом, когда ….
- Понятно. Когда уже утратил чувство реальности. Опуская детали развития личных отношений, как вам это удалось? Работы на проверку поступают без фамилий, под шифром, причём пятёрочные работы я перепроверял лично.
- «Предают друзья». Именно друзья. Ты защитился от остальных, но не от меня.
- И всё-таки как?
- «Элементарно, Ватсон»: «умная» Оля заранее купила две одинаковые ручки. Одной ручкой сестра писала работу и проставила в условном месте условный знак, второй ручкой, такой же, я исправил ошибки. Графическую экспертизу ты не проводил.
- И что за экслибрис проставила сестра?
- Опять же «элементарно, Ватсон»: в нужном месте она написала и зачеркнула косым крестом лишнее слово.
- Действительно, элементарно.
Военмор продолжал взад - вперёд двигаться по кабинету:
- Чиль, «аналитик проклятый», так что по-твоему это было: экспромт, импромизация или холодный расчёт?
- Не «отболело» ещё,- понимал приятель, но смягчать не стал.
- Думаю, на разных стадиях и то, и это было. Сначала экспромт, потом постельная импровизация, а потом и холодный, прагматичный расчёт. Понимала она, «умная» Оля, что сестре ты мстить не станешь. Не так воспитан. Поэтому через какое-то время после защиты своего диплома и приказа о  зачислении сестры просто послала старпера на…Так?
- Ну во-первых, не старпера, а старморпера, а во-вторых, как ты догадался? Примерно это и прозвучало из милых девичьих уст, когда я на прощанье прочитал ей несколько строк из лирики одного малоизвестного автора.
- Что за строки, что за автор?
- Строки появляются у малоизвестных авторов в моменты накала эмоций. Иногда в начале отношений, иногда в конце. Пишут их для себя, для неё. Не на публику.
- Я не публика. Во-первых, я недавно лекцию прочитал по современной поэзии. «Специалист», можно сказать,- Чилин скрестил указательный и средний пальцы на обеих руках, - а во-вторых, хочешь получить анализ ситуации, дай полную информацию.
- Да что уж теперь, слушай:

Две осени сошлись в моей судьбе
Две осени, две грусти, две печали
Октябрь и поздняя любовь к тебе
Как два гонца – предвестники отчаяния
Лист золотой, серебряные нити
Две осени, а я всё без ума
Холодный взгляд, холодное «простите»
Две осени, а впереди зима

Несколько минут оба молчали. Чилин смотрел в сторону, смущённый этими откровенными строками. Потом взглянул на приятеля и, подбирая слова, попытался дать новую оценку ситуации:
- Этими строчками, Валентин, ты не оставил ей выбора. Что ей было делать? Что? Закрыв глаза, шагнуть навстречу твоему чувству? А как же её окружение? Мама, папа? Друзья? Варианты личной жизни? Или сделать то, что сделала она? Причём, сделать это надо было грубо, не оставляя надежд.
Оба надолго замолчали.   
               
- Мальчики, ужин готов,- донеслось с кухни.
Доценты смешали фигуры на доске, и Чилин  с облегчением подумал:
- Кажется, пронесло. К военмору вернулось чувство реальности.





20.
Прошло несколько лет.
В начале 90-ых в России складывались новые для страны капиталистические отношения и в политике, и в экономике, и в образовании. Процессы эти шли под лозунгами демократизации общества. В университете не стало партбилетов и партвзносов, секретарей первичных парторганизаций и партсобраний, парткома и других форм проявления «руководящей и направляющей» роли КПСС. Многие вздохнули с облегчением.
Однако, примерно тогда же в ВУЗах возникли три новых социальных феномена: резко ухудшилось экономическое положение Высшей школы, появились платные студенты  и  началась концентрация власти у ректоров. Профсоюз, каким он достался новой России от СССР, не готов был взять на себя функцию «обратной связи», т.е. контроля принципиальных решений ректора. Теперь ректор мог, ни с кем не согласовывая, формировать новые подразделения, назначать персональные оклады, в том числе, что особенно интересно, и себе. Но главное, он мог контролировать и регулировать денежные потоки от «платников».
Изначально предполагалось, что средства от платного обучения должны компенсировать сокращение реальных поступлений из госбюджета на зарплату преподавателей и на обеспечение учебного процесса, но…«когда возникают новые источники денсредств, возникают и новые идеи их использования».

21.
В сентябре после отпуска приятели-«военные» доценты оказались на новом факультете, развёрнутом на базе их прежней кафедры. Собственно перемены начались ещё перед отпуском, когда профессор в своей обычной мягкой манере отстранил Чилина от работы в приёмной комиссии. Как стало известно позже, вступительные экзамены были проведены  в форме облегчённого тестирования. Теперь, после отстранения Чилина, преград для «платников» не осталось. «Справились» с тестами и поступили все, подавшие заявления и способные оплатить обучение.
На бюджетные места абсолютно лояльная профессору приёмная комиссия набирала студентов по полученному от него списку. Конкурс «имел быть» и для претендентов на место в профессорском списке, но это был конкурс «блатов», и проводил его лично профессор. Места в «блатном» списке должны были обеспечить профессору «карт бланш» при наведении новых порядков и разрешении конфликтных ситуаций на созданном им факультете и в вышестоящих инстанциях. Профессор видел, что «разрешительная система» не исчезла вместе с советской властью. Она сохранилась и в новой России, но появились новые технологии преодоления  «неразрешений».  Для профессора такой технологией стал «блатной» список, который позволял ему решать «наверху» практически сто процентов возникавших проблем.
         
    
22.
В начале сентября состоялось собрание преподавателей обновлённой кафедры нового факультета. Профессор представился как декан и представил в качестве и.о. завкафедрой некую госпожу Разикову, которая сразу и очень не понравилась жене декана. Основания были, хотя и «женские», но очень серьёзные.
Во-первых, на собрании профессорше  пришлось, чувствуя себя «униженной и оскорблённой», покинуть насиженное привилегированное место рядом с мужем и влиться в ряды заурядных преподавателей, т.е. сидеть не лицом к ним, а среди них. 
Во-вторых, как сообщила всегда хорошо информированная Лена-2, Разикову и профессора видели   гуляющими вечером по университетскому парку, причём рука профессора лежала на разиковской талии. Самой профессорше об  эпизоде в парке донесли уже на следующий день. Увы, новая и.о. завкафедрой была на 30 лет моложе.
Когда профессор представил Разикову кафедре и изложил её научную биографию, Валентин с присущей ему логичностью заметил:
- С тематикой кафедры она и близко не лежала, но, видимо, удалось близко полежать с профессором. Заметь, чем ниже компетентность, тем выше личная преданность.
Вскоре Разикова сама провела первое заседание  своей кафедры. На нём  она как основное направление требований к преподавателям обозначила приведение в идеальный порядок документации т.е. как раз то, что профессор сводил к минимуму, отмечая и поощряя лишь высокое качество лекционного материала, его соответствие современным достижениям науки.
Сроки исполнения были обозначены уж очень короткие. Когда кто-то высказался об их нереальности, Разикова жёстко заметила:
- Если кому-то что-то не нравится, мы никого не держим. Желающих работать на кафедре более чем...
Лично Чилина бумажная бюрократия не пугала. Ещё в армии он усвоил, чем больше требуют документов, чем меньше времени дают на их разработку, тем меньше они нужны на деле. Поэтому была бы форма документа, а цифры и слова можно «лепить от фонаря». Читать не будут.
Во второй половине своей «тронной» речи Разикова объявила, что кафедре необходимо сформулировать свою миссию, что надо изменить парадигму и идти в ногу со временем. Своё видение миссии кафедры и отдельные предложения по этому вопросу преподаватели могут  изложить ей как письменно, так и устно.
Тут же один из преподавателей, удерживая совершенно серьёзное выражение лица, предложил не размениваться на мелочи, а в качестве миссии, осознавая свою ответственность перед обществом,  отказаться от имевших место стагнации, «ползучего» эмпиризма кафедральной научной мысли и на основе экстраполяции идей хоздоговорных работ начать движение в ногу… ээ.. со временем, разумеется.
Едва Разикова поблагодарила выступавшего и пообещала учесть его предложения, как встал другой преподаватель и тоже очень серьёзно покаялся:
- Признаю, Татьяна Витальевна. Парадигма у меня хромает. Но обещаю сегодня же её подправить и далее идти в ногу…ээ… со временем, разумеется.
Разикова сделала вид, что в последнее выступление не вслушивалась, быстро закончила заседание кафедры и покинула аудиторию.
Чилин с Валентином переглянулись, и военмор дал оценку ситуации:
- Бунт на корабле? Зачинщики будут вздёрнуты на реи. В общем, репрессии   неизбежны.
- Всякий бунт рано или поздно будет подавлен, - заметил Чилин - но организованный протест имеет шанс.
- Есть предложения?
- Да. Ясно, что Разикова нужна профессору не как специалист, а как лично преданный человек. Это всё равно, что поставить на заведывание кафедрой приятеля - участкового милиционера, к примеру, но… Если читать руководящие документы, то устав «универа» требует, чтобы кандидатура была обсуждена и одобрена кафедрой.
- Ты собираешься выступить против профессора?
- И немедленно. Пишу докладную на имя ректора. В двух экземплярах. Один экземпляр - секретарю ректора с регистрацией в книге входящих - не потеряют, второй - на стол нашему ньюдекану. Оба умные и понимают, что для первой же комиссии из министерства это повод…Придётся им вздрогнуть.
Валентин долго молчал, а когда заговорил, очередной раз удивил приятеля своеобразием и практической направленностью своей логики:   
- Ты как-то высказался, что профессор и ректор, как минимум, не глупее нас. Так вот, хотя докладная - сильный ход, но в твоей игре это только дебют. У них наверняка предусмотрены страховки. И в министерстве тоже.
Да и не в Разиковой суть. Уберут одну, поставят другую «лично преданную». Суть в «маньках». Наша    всепроникающая Лена-2 уже кое-что узнала, а об остальном нетрудно догадаться. Профессор наложил лапу на деньги от «платников».
- Как это? Это ведь деньги «универа».
- В общем случае - да, но наш профессор, как мы знаем, - мастер «эксклюзива». Лена-2 узнала, что при «универе» создана фирма, что деньги «платников» будут поступать в её кассу, и что гендиректор там - наш ньюдекан. А дальше, по накатанной схеме.
- Понятно. Договора с «откатами», а преподавателям и на учебный процесс - копейки. Так что насчёт докладной ректору? Ты в деле?
- Нет.
- Не понял!?
- Объясняю. Костя прошёл войну от первого и до последнего дня. Уцелел. «По понятиям» он имеет право на обеспеченную старость. Согласен? Так что эти деньги, как говорят «америкашки», - его «галета».
- Но он заберёт их не у государства, не у олигархов, а у своих коллег.
- Фирма - не фирма, та схема или эта, но к нашим коллегам деньги всё равно не придут. Посмотри вокруг: профессор с его фирмой только у нас, а зарплаты преподавателей примерно одинаковы везде.
- А Разикова?
- Дура, конечно, да ещё и агрессивная, но ни тебя, ни меня она не тронет. Меня - потому что профессор знает, как я отношусь к фронтовикам, а тебе некоторую «непотопляемость» обеспечивает твоя репутация.
- Можно поподробнее?
- В двух словах поподробнее.Через нашу «престижную» группу прошло немало детей университетских чиновников. Дети впечатлениями от твоих лекций делились с родителями. Возникла репутация, которая теперь и работает на тебя. Но, конечно, рано или поздно до тебя доберутся.
- May be, но докладную я всё-таки напишу.
 Через несколько дней Чилин реализовал свой замысел и подал обещанную докладную, ухитрившись собрать под ней подписи почти всех преподавателей кафедры. Ещё раньше Разикова повесила на двери своего кабинетика крупную красивую табличку, из которой явствовало, что она, Разикова, является завкафедрой, хотя на самом деле была она всего лишь и.о.
Профессор, прочитав докладную, пригласил Чилина в свой кабинет на переговоры:
- Юра, ты что, не можешь наладить с женщиной нормальные отношения?         
- Константин Дмитриевич, с отношениями у неё и без меня более, чем нормально.
 Профессор понял, что имел в виду Чилин, но продолжал искать компромисс:
- Юра, давай я переведу тебя на другую кафедру факультета. На любую. Дисциплины свои сохраняешь.
Для Чилина ход мыслей ньюдекана был ясен: «Нет человека, нет проблемы». Без автора докладная потеряет «убойную» силу». Понимал «военный» доцент и другое. Если бы под докладной стояла только его подпись, можно было бы рассматривать компромиссные варианты.  (Аргументы Валентина не остались  неуслышанными.) Но… Чилин стал заложником ситуации. Теперь, собрав подписи коллег под докладной, он не мог оставить своих «подписантов» один на один с Разиковой. Валентин был прав и в другом: репрессии на кафедре неизбежны, а не всем было, куда уходить.
Понятно было и то, почему профессор ищет компромисс. По уставу университета, если преподаватель пришёл на должность по конкурсу, его пять лет (конкурсный срок) нельзя без серьёзных причин уволить и  без письменного согласия перевести на другую кафедру.
Профессор знал, что Чилин основные руководящие документы читает, а доцент догадывался, что именно поэтому профессор и предлагает свои компромиссы.
Какое-то время, минуту-две, «военный» доцент сопоставлял аргументы Валентина и своё отношение к происходящему. Затем стало ясно, что «точка возврата» пройдена, и он негромко, но твёрдо объявил:
- Заявление о переводе я писать не буду.
Оба помолчали, а потом Чилин, как ни в чём не бывало, поинтересовался:
- Кстати, Константин Дмитриевич, говорят, на факультете появилось некое предприятие с многообещающими функциями. Нельзя ли ознакомиться с уставом таинственной фирмы?            
Но генерал-профессор не склонен был церемониться со своим «военным» доцентом:
- Меньше знаешь, крепче спишь. Занимайся, Юра, своими прямыми обязанностями.
  Чилин, однако, не успокоился. На другой день, пригласив Лену-2 на чашку кофе в студенческий буфет, он попытался расспросить её поподробнее о таинственной фирме.
- Ну, есть по слухам таинственная  фирма на «факе». Точно о ней никто ничего не знает. Профессор посадил в деканате какую-то Ольгу Марковну, бухгалтера этой фирмы. Мы её зовём «Морко!вна». Сидит, собирает с «платников» «бабки» за обучение и ни с кем не разговаривает.
- Как это «не разговаривает»?
- Как предмет неодушевлённый. Ей говоришь «Здравствуйте», а она смотрит на тебя, глазами хлопает и ни гу-гу. Говорят, профессор запретил ей разговаривать под страхом лишения премии. Развели секретность какую-то дурацкую.
Чилин тут же решил провести «следственный эксперимент» и отправился в деканат. Войдя, он с порога, обращаясь ко всем, громко поздоровался. Ответили все, кроме сотрудницы, стол которой с прилегающим сейфом стоял несколько обособленно. «Военный» доцент  идентифицировал её как «Морко!вну», подошёл, поклонился, протянул руку и громко представился:
- Чилин. Кафедра Разиковой.
Какое-то время рука висела в воздухе, а «Морко!вна», откинувшись на стуле, молча смотрела сквозь доцента, явно ожидая, когда он наконец «отлипнет» и уйдёт. Тогда Чилин развернулся на 180 градусов, поклонился окружающим и, слегка приподняв согнутые руки, так же громко произнёс:
- Ву а ля1
Лаборанты и толпившиеся около их столов студенты захихикали, а «военный» доцент вышел из комнаты.

23.
Уже через полчаса о сценке, устроенной Чилиным в деканате, стало известно Разиковой, и она отправилась к Блохину.
- Вы слышали об этом фиглярстве Чилина, об издевательстве над Ольгой Марковной? Пишет кляузы, кривляется, умничает. Да в другом месте его давно бы выгнали. Таких как он - поганой метлой и с кафедры, и из университета.
- Присаживайся, Таня, - профессор прошёлся по кабинету.
- Знаешь, а вывеску придётся снять.
Татьяна Витальевна, ещё не понимая, что происходит, продолжила в той же возмущённо – возбуждённо - агрессивной тональности:
- Как снять? За что? Я назначена приказом ректора.
- Вот именно. Не избрана, а назначена и не завкафедрой, а и.о.
Татьянаа Дмитриевна наконец осознала, что вопрос решён и почувствовала, как всё внутри похолодело. Что теперь? Попытаться вернуться на прежнее место? Рядовым сотрудником деканата? Ужас! Она сразу представила улыбки и ухмылки за спиной, а то и в лицо. В глазах стало пощипывать. Женщина готова была просто расплакаться:  .
- Кто же будет теперь завкафедрой?
- Да не волнуйся ты, дорогая, не Чилин. Временно я стану совмещать обязанности декана и завкафедрой. Тебя я назначу профессором кафедры. Почитаешь какие-нибудь лекции, народ попривыкнет к тебе. Ты же можешь, когда хочешь, быть обаятельной. Вот и обаяй их там всех, вплоть до Чилина.
- Понялашечки.
- Умничка. Сам я займусь кадровым составом кафедры. Надо растрясти ваших «подписантов»: кого - на другие кафедры, кого - на выход. И надо подыскать вменяемых людей, чтобы не было неожиданностей при голосовании по важным вопросам. Так что ты подожди, весной или осенью проведём тебя завкафедрой по всем правилам.
- А сейчас?
- А сейчас надо думать о главном: как сохранить факультет и… и всё остальное. Комиссию из Министерства ожидаем. Меня предупредили.
Татьяна Витальевна понимающе вздохнула, аккуратно промакнула глаза и вышла. Очень не хотелось, но придётся снять и припрятать так нравившуюся ей, но несколько преждевременную табличку, на весь университет провозглашавшую: здесь, за этой дверью сидит заведующая кафедрой Разикова Татьяна Витальевна.

24.
- Чиль, «дгук мой», ты полагаешь, что победил? Думаешь, Татьяна сняла вывеску, и всё вернётся «на круги своя»?
Приятели в перерыве между лекциями сидели в студенческом буфете и пили паршивый кофе «Три в одном».
- Вроде бы вернулось. Профессор опять возглавил кафедру, мы читаем свои дисциплины. Не вижу причин не пить кофе и не наслаждаться жизнью. Ну дал он тёте Тане почитать какие-то дисциплинки. Так не ссылать же её с кафедры обратно, куда-то в деканат другого «фака» на осмеяние. Это было бы как-то «не по понятиям».   
- Ой-ой, какой наив! «Погитическая бгизорукость», как говорили когда-то. Ты что не видишь? Профессор запустил «пульсар».
- Валь, не темни. Что за «пульсар»?
- Объясняю. «Пульсар» запускают, когда хотят обновить состав коллектива. Сначала его расширяют т.е. набирают новых людей, потом сжимают т.е. увольняют, причём не тех, кого набрали, а других - тех, кто раньше работал, но от кого хотят избавиться. И делают это иногда в один, а иногда и в несколько циклов. Зачем это профессору ты понимаешь?
- Избавиться от «подписантов»?
- Smarty boy. Умный.
- Теперь понятно, почему профессор нагрузил «подписантов», кстати пытался и меня, дисциплинами на других кафедрах, а новичкам предлагает читать на нашей кафедре. На словах при этом говорилось, что надо помочь дружественным кафедрам.
- Ха-ха, «помочь». Надо знать нашего генерала. Кажется на «факе» уже применяют и классический приём «выкручивания рук» - создание неудобного расписания неугодному преподавателю. Но профессор, как всегда, «мягко стелет».
- Поясни слабо информированным.
- Вникай, «оптимист». Создав расписание, неудобное неугодному на своей кафедре («Извините, в этом году не получается, как вы просите»), профессор предлагает  «доверчивому малышу» очень удобное расписание на  подконтрольной ему «дружественной» кафедре. Преподаватель, как и полагается «доверчивому малышу»,  заглатывает наживку. В следующем семестре «дружественная» кафедра отказывается от услуг стороннего преподавателя. «Доверчивый малыш» остаётся с нагрузкой только по своей кафедре, т.е. на четверть ставки, а то и меньше, и с неудобным расписанием. Его традиционная нагрузка уже отдана новому преподавателю, да ещё и в прайм-тайм. «Обиженный малыш» вскоре увольняется. Цель поражена. Вот такой «пульсар» профессор и запустил.
- Жесть. Ну что уж так-то уж? – грустно заметил Чилин.
- Аллегер ля аллегер. На войне как на войне.
- Всё понимаешь, но вмешиваться не хочешь?
- Чиль, понимать и вмешиваться - это «две большие разницы». По закону профессор делает всё «в пределах», а «по понятиям» он, по-моему, имеет право на эту «галету».
- Хорошо. Допустим, профессор имеет право на эту «галету», хотя я так и не считаю. Но внедрение новых преподавателей уже привело к  заметному снижению уровня подготовки студентов. Кафедра быстро теряет и скоро вообще потеряет имидж передовой.
- Это так, - кивнул Валентин, - хорошие специалисты со стороны не идут на наши нищие зарплаты. Бреши в расписании заполняют неудачники, пенсионеры и жёны обеспеченных мужей. К тому же в нашем «капиталистическом универе» преподаватели как-то не склонны делиться знаниями и опытом с коллегами. С аспирантами всерьёз не работают. Зачем готовить себе конкурентов? Уровень требований к диссертациям упал. Так что и подготовка перспективной молодёжи как-то не складывается.
- Да ещё две новые кафедры на «факе» с не очень понятной направленностью, с докторами и кандидатами, защитившими «диссерташки» по специальностям, далёким от тематики нашей кафедры. Грустно всё это.
- А ты что? Почитал чьи-то «диссерташки»? – удивился Валентин.
- Не поленился. Надо изучать окружающую среду.
- И  «диссер» нашей Татьяны посмотрел? Ну и как?
- Как и ожидал. Беллетристика. Набор цитат, в кавычках и без. Плюс не всегда удачное жонглирование заумной терминологией. Вспомни её «тронную» речь. В той же манере исполнен и «диссер». Диссертант от своего «диссера», как яблочко от яблоньки, обычно далеко не катится.
- Хэ Рэ, Чиль. Пора к детям, в аудитории. Кажется, одна из твоих авторитарных установок - студентам запрещается опаздывать после перерыва. Стало быть, и нам нельзя. Отношения, как опять же утверждаешь ты, должны быть симметричны.
- Да, симметричны, где бы они не складывались: на работе, в семье, в дружбе и даже в любви. Тогда они естественны и устойчивы.
Валентин встал:
-.Открытыми, как всегда в нашей «кухонной» полемике, остаются два вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».
- «Кто виноват?» и «Виноват ли кто?», - ответил Чилин - с нашим объёмом информации судить трудно. А вот «Что делать?» мне понятно.
- Поделишься «истиной» со старым «корифаном»?
- Легко. Чтобы поддерживать привычные стандарты жизни, надо искать дополнительные заработки. Слышал, как нас «новые русские» называют? «Профессоришки с бутербродиками». А я думаю, не дурнее мы некоторых.
Валентин какое-то время молчал. Потом тихо произнёс:
- Я не говорил. Летом похоронил маму. А сам я могу прожить на любые деньги.
Теперь помолчал Чилин и также тихо ответил:
- Я тоже этим летом остался один. Жену похоронил. Но я в этом отношении - фаталист. Жизнь продолжается.
               
25.
Бедность на грани нищеты накрыла ВУЗы как-то сразу. Вдруг оказалось, что университету не хватает средств на зарплату преподавателям, на оплату коммунальных услуг, на приобретение техники и литературы. Это прозвучало не только в выступлениях ректора, но проявлялось и в множестве мелочей. Однажды Чилин, поднимаясь на первую пару на третий этаж, увидел на лестничной площадке дохлую мышь. Когда после второй пары он спускался вниз, мышь лежала на том же месте. Было ясно, что уборщицам предложили зарплату, за которую нормальный человек работать не станет. Впрочем, через какое-то время для уборки помещений стали привлекать ненормальных - тихих душевнобольных из соседнего «жёлтого» дома. Мужчина и женщина с улыбкой счастья на лице старательно мыли и протирали помещения, но очень любили здороваться. И Чилин всегда вежливо отвечал им, сколько бы раз в день не приходилось это делать.
Другое запомнившееся проявление «абсолютного и относительного обнищания российской интеллигенции» случилось в Петербургском университете, куда Чилин приехал договориться об отзыве на свой подготовленный к печати учебник. Закончив переговоры около пяти вечера, он шел по длинному узкому коридору к выходу. Смеркалось. В нескольких шагах впереди усталой походкой тоже в направлении выхода шёл пожилой человек с большим потрёпанным портфелем. По всем признакам это был университетский преподаватель. Чилин не обратил бы на него внимания, но у коллеги развязался шнурок. Поставив на пол портфель, он наклонился, и «военный» доцент увидел, что коллега пришёл на занятия в стареньких кроссовках. Стало как-то неловко.       
О дополнительных заработках Чилину пришлось задуматься, когда реальная покупательная способность полковничьей пенсии в сумме с зарплатой доцента просела до неприлично низкого уровня. Первое, что пришло в голову, - «бомбить» т.е. подрабатывать «диким» таксистом. Это были лёгкие и быстрые деньги, но вскоре выяснилось, не всё так просто. Эти деньги были лёгкими и быстрыми ещё и для наводнившего в то время Москву криминала. Когда с сыном приятеля пара южных «джентльменов» днём и не где-то в глухом переулке не только не расчиталась, но и обобрала, пригрозив ножом, Чилин решил, что надо предпринять нечто более безопасное.
Новая бизнес-идея пришла из авиационной молодости. Помогли старые армейские связи. Как оказалось, списанные в ВДВ парашюты стоили баснословно дёшево на выходе из армейского склада по сравнению с их рыночной стоимостью. Первую партию Чилин выписал небольшую, понимая, что надо ещё найти какой-то канал реализации. Недалеко от дома он обнаружил хозяйственный магазин и решил начать с него. Владелец магазина Роман, молодой цыган, начал разговор с резонного вопроса:
- А кому и зачем они нужны эти пятьдесят квадратов шёлка?            
 - Ну как это кому. Представьте, праздник. Скажем,     1-ое мая. Народ поднимается на крыши своих 10-ти - 20-ти этажных домов и радостно прыгает вниз… с парашютами. Во-первых, это красиво.
«Военный» доцент очень серьёзно смотрел на Романа, а тот стал задумчиво почёсывать затылок. В это время сидевшая тут же молоденькая девчонка-бухгалтер наклонилась к столу и стала давиться от смеха. Чилин тоже улыбнулся и перешёл к другим возможностям использования парашютного шёлка в народном хозяйстве. Когда он закончил, Роман неожиданно продемонстрировал, что владельцем магазина он стал не случайно:
- Понимаете, неизвестно, «пойдут» ли парашюты, а место на полках они займут. Я не смогу выставить другие товары. Риск упущенной выгоды.
- Хорошо, - ответил доцент, - этот риск я беру на себя. Если парашюты «не пойдут», я оплачу вам упущенную выгоду. Пробную партию размещаем на неделю.
Чтобы гарантировать спрос, Чилин решил не жадничать и назначить не двадцатикратную, а только десятикратную цену продажи по отношению к цене приобретения на складе ВДВ.
Три дня начинающий предприниматель, проходя мимо магазина, видел сквозь стекло витрины нерадостную картину: ни один парашют продан не был. На четвёртый день один парашют был всё-таки продан. Затем, видимо, заработала «сарафанная» реклама, и б/у военное имущество стало уходить «со свистом», показывая чудовищную рентабельность в 1000%. Прибыли вполне хватало, чтобы заполнять холодильник, отдохнуть на юге и не считать карманные деньги.
Но… …«когда возникают новые источники денсредств, возникают и новые идеи их использования».
 Эта закономерность особенно чётко проявлялась в России, если речь шла о госимуществе, в том числе и о военном. В армии интерес к этому виду предпринимательской деятельности проявили «серьёзные» люди. Приятеля Чилина как человека, менталитет которого был несовместим с «откатами» и другими формами обогащения с помощью административного ресурса, отстранили. Все решения по реализации военного имущества «секонд хенд» передали специальной комиссии из «правильно» ориентированных людей, и «процесс пошёл».
Масштабы выросли в десятки, если не в сотни раз, а такого кустаря-одиночку как Чилин там просто перестали замечать. Однако неприсвоенного госимущества в стране в те годы было ещё очень немало, и вскоре у Чилина возник ещё один вариант дополнительного дохода.
В советские годы страна активно экспортировала в Африку и в Южную Америку сельхозтехнику. Затем, когда в РФ заводы «легли на бок», экспорт прекратился. Между тем советская сельхозтехника продолжала пахать и сеять в южном полушарии, а склады, наполненные запчастями к этой технике, остались в северном полушарии. Спрос породил предложение. Нашёлся неглупый человек, в прошлом сотрудник советского «Техмашэкспорта», который учредил фирму, восстановил связи с иностранными заказчиками советской сельхозтехники и начал по госрасценкам скупать на заводах невостребованые в РФ запчасти и по мировым ценам отправлять их зарубеж. Вот на эту-то фирму и порекомендовали Чилина бывшие сослуживцы по армии.
Владелец фирмы кратко обрисовал Чилину его обязанности: приехать на завод, заключить договор, оплатить запчасти и проконтролировать их отгрузку. Серия таких поездок должна была обеспечить выполнение порученного Чилину контракта на поставки.
- Вот собственно и всё,- закончил владелец фирмы свой короткий инструктаж.
Теперь, как ему казалось, новый торговый агент должен был встать, попрощаться и отправиться в командировку. Но полковник продолжал сидеть и молча смотреть на работодателя. Пауза затягивалась. Наконец элегантный господин догадался в чём дело:
- Ах да!
Из бокового кармана пиджака он достал толстую пачку стодолларовых купюр, положил на стол несколько бумажек, потом посмотрел на Чилина и добавил ещё пару. Полковник понял, что никаких бюрократических процедур на фирме не практикуют. Он молча взял командировочные деньги и отправился «в заданном направлении».
На заводе, когда Чилин произнёс слова «стопроцентная предоплата», его не знали, как ублажить. Предприятие перебивалось случайными заказами, рабочим постоянно задерживали зарплату, и предложение договора с предоплататой прозвучало в отделе сбыта, как волшебная музыка.
Через четыре дня Чилин, вернувшись в Москву, приехал на фирму доложить об исполнении и получить новое задание. Выданный перед отъездом аванс в три раза превышал реальные расходы, но отчёта фирма не потребовала. Полковник понял, что превышение аванса над расходами - это его зарплата, и остался очень доволен. В таком же стиле он совершил ещё несколько поездок и к концу месяца «закрыл» свой контракт. Когда Чилин доложил об этом владельцу фирмы, тот отвёл его в соседнюю комнату и попросил присесть:
- Ну, вы наши порядки знаете, - объявил он.
Полковник, молча, кивнул головой, хотя на самом деле не понимал, о чём идёт речь. Владелец же фирмы, как и при первой встрече, достал из бокового кармана толстую пачку стодолларовых купюр и начал отсчитывать Чилину его гонорар. Какое-то время полковник считал про себя  мелькавшие зелёные бумажки, но после пятидесяти сбился и перестал. Он уже понял, что ему, оказывается, полагается некий процент от стоимости контракта, и в голове поплыли приятные соображения:
- Наконец-то заживу, как белый человек. Сделаю ремонт в квартире, поменяю машину. И ещё кое-что останется на «чёрный» день.
Действительность подтвердила известную истину: «Строить планы - смешить бога». Когда в назначенное время Чилин позвонил в заветную дверь фирмы, чтобы получить очередное задание, ответом была тишина. Отсутствовал и Volvo владельца фирмы во дворе. Это отсутствие машины и тишина в конторе в рабочий день в рабочее время ничего хорошего не предвещали. Чилин вернулся домой и набрал телефон единственного знакомого ему сотрудника фирмы, такого же торгового агента, как и он сам. Коллега кратко обрисовал ситуацию:
- На фирму пришли два молодых человека - представители одной из южных «группировок». Предложили «крышу». Владелец фирмы спорить не стал, но на другой день свернул все дела, расплатился с сотрудниками, сел в самолёт и улетел на Запад. Он уже стал состоятельным человеком, а работать с бандюганами не захотел. Так что нам всем - спасибо и… свободны.
               
26.
Оставшись без дополнительных заработков, но не имея обязательств перед семьёй, Чилин не захотел идти ни в «ночные директора», ни в охрану автостоянок и начал учиться «жить на любые деньги». Практически способ выживания, предложенный Валентином, означал поиски дешёвого пропитания. Рынки, овощные базы, магазины низких цен стали объектами внимательного изучения их полковником. Кое-что можно было покупать «в сезон» и сохранять почти до весны в утеплённом ящике на балконе. И Валентин, и Чилин перешли на изготовление домашнего вина из изюма и черноплодки, а называли его, как во Франции или в Грузии, по месту изготовления. Валентин, проживавший в районе Патриарших прудов, назвал своё вино Патриаршим, а Чилин, по месту своего жительства, - Чапаевкой.
Вскоре выяснилось, что, действительно, московский аскет может прожить на «очень скромные» доходы. Новые, «очень скромные» стандарты жизни становятся привычными, и «малоденежье» уже не угнетает.
Однако, избрать аскетизм как «modus vivendy» - удел избранных. Не избранным, нормальным преподавателям надо было растить детей, платить за квартиру, покупать лекарства, наконец, просто жить, пусть без излишеств, но по стандартам, хотя бы отдалённо напоминающим их жизнь до капитализма. Это их желание было понятно двум другим сторонам - участницам многостороннего конфликта интересов: высшему руководству «универа» и студентам. Были и другие потенциально заинтересованные стороны: работодатели, родители, власти. Но их влияние на первых этапах развития конфликта никак не проявилось. Зато студенты и преподаватели «услышали» друг друга быстро.
Среди студентов-«платников» немало оказлось таких, за кого близкие заплатить «универу» не могли, учебных кредитов в стране ни государство, ни банки не предоставляли (а могли бы). Деньги на оплату обучения приходилось зарабатывать самим. Недосыпать по ночам, отказаться от соблазнов молодости или недорого «купить» оценку?
Желающих заплатить оказалось немало, в том числе среди платёжеспособных, но не склонных переутомляться «бюджетников». Популярен был анекдот: «Слюшай, ти зачем учишь? Ти что, заплатить нэ можешь? Ти такой бедный?»
Цены складывались по законам рынка, с учётом соотношения спроса и предложения. Но…ни Чилин, ни тем более Валентин в этом разгуле рыночной стихии участвовать не захотели.
Профессор понимал, что утечка информации о деятельности его «лавочки» неизбежна, что социальная напряженность на кафедре как следствие обнищания преподавателей на фоне уходящих «налево» денежных потоков возрастает и искал решение проблемы.
Решение предложила всё та же «всемогущая рука рынка» в виде возможности преподавать по совместительству в негосударственном коммерческом ВУЗе. Приятельница профессора сумела получить лицензию на право «сеять разумное, доброе, вечное», создала коммерческий ВУЗ и возглавила его. Добиться такого ошеломительного успеха ей помогли, повидимому, связи в МИНОБРе плюс незаурядная предприимчивость, на грани авантюризма. Из  доцента одной из общеобразовательных кафедр университета, где она в своё время предприняла попытку стать профессором, но потерпела неудачу, эта дама вдруг стала ректором собственного ВУЗа. Сложная ситуация в российской Высшей школе в 90-тые годы позволяла совершать такие метаморфозы. Идея состояла в том, чтобы используя избыток нищеватых преподавателей в Москве и спрос на высшее образование на окраинах державы, «сеять разумное, доброе, вечное» где-нибудь «во глубине сибирских руд». Правда реальный спрос там был не на «разумное, доброе, вечное», а на корочки дипома московского ВУЗа за небольшие деньги и с минимальными трудозатратами.   
Когда новоиспечённый ректор попросила профессора «подогнать» ей несколько преподавателей, способных работать в суровых климатических условиях севера и Сибири, гроссмейстер интриги сразу понял - это возможность подкормить своих оголодавших преподавателей, не сокращая собственные доходы. В числе первых предложение получили «военные» доценты. Чилин его принял, а Валентин, подруга которого устроилась в коммерческую фирму на приличные деньги, ввязываться в авантюру отказался.
Всем своим кадрам профессор помог решить проблему с переносом занятий на время командировок, и вскоре максимально утеплённый Чилин уже летел на северо-восток страны. Срок командировки был 10 дней.      

27.
Пунктом назначения этой первой командировки «военного» доцента оказался городок, расположенный в нескольких километрах от полярного круга. Морозы в 40-45 градусов, когда снег над тундрой слегка курится даже при полном безветрии, тропа в метровых сугробах от гостиницы до школы, где проходили занятия, всё напоминало здесь о ничтожности человека перед всевластием природы. Но особенно поразил Чилина местный пейзаж. Северное сияние, двухэтажные деревянные дома с небольшими, постоянно светящимися окнами, конфигурации труб центрального отопления, расположенных над поверхностью земли и обмотанных серебристой плёнкой, полное отсутствие какой-либо растительности создавали ощущение нереальности окружающего, какой-то картины абстрактной живописи.
Так же необычно протекали здесь и учебный процесс, и жизнь в гостинице.   Обучение предлагалось только в заочной форме. Бригада преподавателей, прибывших на проведение сессии, была сколочена наспех и включала от профессоров известных московских ВУЗов до непонятно как попавшего сюда кандидата каких-то наук, утверждавшего, что он работает экспертом в Думе.
С аэродрома Чилина привезли в гостиницу, оценка  класса которой даже в одну звезду была бы завышенной. Поселили в номере на двоих и без удобств. Сосед, профессор МГУ, интеллигентный мужчина, судя по внешности – бурят, поразил «военного» доцента в первый же день.
Когда вечером, после  занятий Чилин вернулся в гостиницу и вошёл в номер, там была почти такая же холодина, как на улице. Фрамуга в окне, видимо от сквозняка, самопроизвольно открылась (открывалась она  внутрь и вниз) стекло выпало и разбилось вдребезги. Было ясно, что вечером его не вставят, что ночевать там невозможно, и Чилин пошёл переселяться. Не без труда, но место ему нашлось.
В то же время, судя по оставленным вещам, сосед был где-то в гостинице и ещё не переехал. Долг вежливости требовал найти его и предупредить об аварии. «Военный доцент» нашёл профессора в одной из комнат, где тот увлечённо играл в шахматы. На сообщение о разбитой форточке он никак не отреагировал, продолжая обдумывать очередной ход. И Чилин ушёл к себе. Но когда утром он зашёл в аварийный номер за забытой бритвой, то обнаружил там спящего профессора, накрытого поверх своего одеяла одеялом и матрасом с соседней кровати. Из-под матраса, как из медвежьей берлоги, поднимался парок. В комнате было около сорока градусов ниже нуля.               
Занятия проводились в свободных классах местной школы. Там же преподаватели и завтракали, вместе со школьниками. Но на обед ректор приглашала их в расположенный рядом со школой ресторанчик, где за занавеской им подавали комплексный обед, меню которого ректор составляла сама.
В первый же день занятий были расставлены все точки над «и» насчёт качества учебного процесса и требований к студентам. На изучение одной дисциплины отводилось 2-3 дня, причём экзамен принять надо было в последний лекционный день по трехбалльной системе т.е. без двоек. О межсессионной работе ни преподаватели , ни студенты даже не упоминали.
Необычно была организована и оплата труда «сеятелей разумного, доброго, вечного». Каждый вечер помощница ректора обходила в гостинице комнаты преподавателей. В одной руке она держала пачку денег, в другой – лист бумаги, на котором были выписаны фамилии преподавателей и суммы их дневного заработка. Расписываешься, получаешь обещанную в договоре вполне приличную сумму и с чувством не напрасно прожитого дня забираешься в холодную постель. Но через несколько дней вечерние визиты дамы прекратились. К обеду выяснилось, дама, не известив ректора, села в самолёт и убыла в Москву, прихватив все деньги, уплаченные студентами за сессию, Больше помощница в ВУЗе не показывалась. Опасаться ей скорее всего было нечего. Чилин был уверен, что прихваченные ею деньги нигде не были учтёны - «чёрный нал».
Ректор оказалась в отчаянном положении. Сессию она кое-как закончила, но с преподавателями не расплатилась. Уже в Москве через пару месяцев Чилину позвонили и предложили съездить ещё в один городок на севере.
- А расплатиться не хотите? – поинтересовался «военный» доцент.
После некоторой паузы ему назвали адрес, по которому следует подъехать за зарплатой. Это была небольшая квартирка, где проживала тогда ещё не разбогатевшая ректор. Квартиры, дорогие машины, недвижимость - всё это появится позже. А пока она открыла металлическую дверь и ввела Чилина в небольшую комнату. У окна стоял письменный стол, по обе стороны которого гость с хозяйкой и сели. Не без удивления Чилин увидел, что рядом с ректорским стулом на полу стоит пластиковый пакет, почти до верха наполненный смятыми денежными купюрами. Ректор опустила туда руку, захватила некоторое количество дензнаков и положила перед Чилиным. Подождав пока он пересчитает свой гонорар, она спросила:
- Достаточно?
- Маловато, - меланхолично ответил доцент.
Ректор ещё раз опустила руку в пакет и положила перед своим преподавателем ещё кучку купюр.
- А теперь?
- Нормально, - согласился Чилин и попрощался.               
         

28.
- Юра, зайди ко мне, - пригласил профессор Чилина в свой кабинет, - неловкая ситуация возникла. Коллега наш, Валентин, принимал вчера пересдачу экзамена у несдавших с первого раза и опять полгруппы оставил с двойками.
- А что за дисциплина? Кровавая?
- Да, тяжёлая. Боюсь, при его уровне требований дело дойдёт до отчисления, и боюсь, ректор может потребовать отчислить не ребят… Понимаешь, бюджет университета трещит по швам. Каждый «платник» на счету…
- Вы, наверное, правы. А что надо сделать? Поговорить с Валентином?
- Юра, ты Валентина знаешь. Говорить, уговаривать …
Это не про него. Сделаем вот что. Вторую пересдачу должна принимать комиссия. Я введу в комиссию тебя и Лященко, и втроём мы примем пересдачу с разумным уровнем требований. Согласен?
Чилин понимал, что профессор рисует реальную картину, что Валентину нужен этот «универ», что ему самому очень не хочется оказаться на кафедре без Валентина,  и согласился. Впрочем, именно так профессор и представлял ход мыслей Чилина. Как известно, искусство дипломатии состоит в том, чтобы не услышать «нет» в ответ на просьбу или предложение.
В тот же день Чилин позвонил приятелю и рассказал о предстоящей пересдаче. Как ни странно, военмор не возмутился, никак не выразил своего несогласия даже с тем, что он не включён в состав комиссии:
- Мотивы понятны. Пусть принимает комиссия. Я не собираюсь воевать с системой. Я всего лишь защищаю свой «окопчик». Моей росписи в этих зачётках не будет. Но обрати внимание, как гроссмейстер решил вопрос! Как расставил фигуры!
- О чём ты?
- Интригу не чувствуешь? Ты согласился войти в комиссию, чтобы прикрыть  меня. Я промолчу, потому что в комиссии ты. Воспитательный щелчок нам обоим. Студенты сдадут «кровавую» дисциплину, и «сор из избы не вынесен». 
Пересдачу назначили через три дня. Профессор сослался на срочные дела и не пришёл, пообещав позже расписаться в протоколе. Чилин понимал, что предстоит «слив», и отдал всю инициативу Лященко.
- Экзамен проводим по трехбалльной шкале, - объявил тот двоечникам, - кто оценивает себя на три балла, зачётки на стол. Остальные подходят к столу и берут билеты.
«Остальных», как и предполагал, а может быть знал Лященко не оказалось.
Вечером Чилин отзвонил приятелю рассказать, как прошла пересдача. Военмор выслушал и ухмыльнулся:
- Не удивлюсь, если Лященко ухитрился ещё и конверт получить.
- Берёт?
- Процесс у лихого доцента налажен. Но надо сказать, не жадничает. Ставки низкие, зато оборот зашкаливает.
- Какие использует формы коррупции? Просвети.
- Хочешь перенять передовой опыт?
- А что? Надо изучать окружающую среду.
- Хорошо. Делюсь его опытом. Итак, простейшая, примитивная форма. Для желающих получить досрочно зачёт «автоматом»  объявляется цена, скажем в триста рэ. Деньги студент при сдаче должен вложить в зачётку. Интересная деталь: тем, у кого в зачётке оказывалась купюра в пятьсот рэ или в тысячу, коллега давал сдачи. Но когда один из претендентов на «автомат» положил в зачётку двести рэ, Лященко вернул её со словами: «Вам, молодой человек, надо ещё позаниматься». Кстати, низкий тариф - это как дешёвые наркотики, провоцирует ещё больше «детей» примкнуть к дающим.
- Ок, с этой схемой всё ясно. Примитив. Что ещё у коллеги в арсенале?
- Второй вариант менее симпатичен, хотя внешне и более легитимен. Начинает наш коллега читать курс и после пары первых семинаров объявляет нескольким студентам:
« Вам будет трудно, очень трудно сдать экзамен. Вам нужны дополнительные занятия. Я их провожу по …..»
И опять тот же подход - низкий тариф, доход за счёт оборота. Студенты знают, главное, записаться и сдать деньги. С экзаменом проблем не будет. И наоборот.
- Вот это «наоборот» тебе и не нравится? Принудиловка. Нерыночный метод. А что ты имеешь в виду под сложными методами?
- В простых методах два участника: «дава!тель» и «бра!тель». Страна уже перешла к более изощрённым методам, когда участвует посредник или цепочка посредников. В «универе» тоже нашлись люди, не чуждые прогрессу.
- Техника исполнения?
- Посредник, во-первых, должен иметь связи в деканате, чтобы получить у методиста ведомость на досрочную сдачу или пересдачу экзамена, во-вторых, иметь контакты в студенческой среде, чтобы создать клиентскую базу, и, в-третьих, «выход» на нужного преподавателя. Задача посредника - собрать деньги и зачётки со студентов, встретиться с преподавателем и обменять деньги на рос!писи в зачётках, удержав свою комиссию. Все участники схемы должны доверять посреднику, что бывает не так уж часто. Соответственно и схема встречается не часто.
- Это всё?
- Почему сразу всё? Бывают ещё студенты-невидимки.
- Ну, с этим феноменом я сталкивался. Фамилия в ведомости есть, а студента ни на лекциях, ни на экзаменах нет. Тем не менее, с курса на курс он переходит. Ясно, что есть и другие схемы, а могут появиться вообще новые. Валентин, а как ты ко всему этому относишься?
- Двояко. С одной стороны, это реакция ВУЗа на отношение к нему власти и общества. С другой стороны, я - изоляционист. Не вмешиваюсь. Сижу в своём «окопчике» и защищаю его.
- Понятно. Каждому своё.         
   

29.
- Слушай, Чиль, у тебя почти выполнен норматив на профессора по версии ВАК: опубликовал несколько заметных статей, успешно отруководил парой соискателей, издал признанный учебник, педстаж соответствует требованиям. Тебе немного напрячься и можно подавать документы на очередное учёное звание «профессор ВАК», - подал идею приятелю Валентин.
- А оно мне надо?
- Согласен, в деньгах это малозаметно, но, как ты иногда говоришь: «Во первых, это красиво». Я имею в виду красиво звучит: «Профессор Чилин».
- Насчёт «Во первых, это красиво» - сознаюсь, не моё. Цитата это. Так тётя Сара объяснила племяннику Моне, зачем делают обрезание. Насчёт «профессора»…А Разикова? А генерал-профессор? Наверняка окажут посильное противодействие.
- Пусть противодействуют. Их проблемы. Решение принимает Учёный совет «универа».
- Убедил. До норматива мне осталось довести до успешной защиты одного аспиранта. Вот Антон защитится, и можно подавать документы. Работа у него почти закончена, публикации есть. Даже небольшую монографию успел издать, и, представь, её уже цитировали.
- Снимаю шляпу. Когда предзащита?
- Планируем выпускать Антона уже через пару месяцев, и, думаю, кафедра, даже в нынешнем обновлённом составе, его не остановит.
- Оч. хор., - одобрил план военмор.
Через две недели после этого разговора аспирант Антон, успешная защита которого  у Чилина сомнений не вызывала, неожиданно исчез. Он перестал появляться в университете, перестал звонить Чилину, оборвал все связи. Чилин не мог понять, что происходит. Как можно было бросить аспирантуру, когда уже сданы кандидатские экзамены, есть необходимые публикации, почти закончено оформление «диссера», а успешная защита не вызывала сомнений.
Два месяца спустя после этого таинственного исчезновения Чилину позвонила девушка из группы, в которой Антон заканчивал ВУЗ, и неожиданно пригласила его в ресторан. Девушка сообщила, что группа проведёт там вечер встречи и приглашает доцента принять участие.
- Кто будет? – поинтересовался Чилин.
- Из ребят - почти все, из преподавателей - только вы. Придёте?
- Говорите адрес, - согласился Чилин.
Доцент не надеялся встретить в ресторане Антона, но  тот пришёл. Встреча проходила в несколько раундов. Во время очередного перерыва, когда девушки отправились «пудрить носики», Чилин отозвал Антона в сторону и напрямую спросил, почему тот не стал защищать по сути готовую работу. Ответ поразил «военного» доцента.
Однажды уже на этапе оформления диссертации Антона пригласили зайти к заведующей соседней «дружественной» кафедрой. Помимо хозяйки кабинета в комнате сидела профессор Разикова. Обе «профессорши» дружно объявили Антону, что он никогда не сможет защититься, если его научным руководителем останется Чилин, и наоборот, ему гарантируют успешную защиту, если он уйдёт от Чилина, а его новым научным руководителем станет профессор Разикова. Все формальности по смене руководителя дамы обещали взять на себя.
- Такая «научная» деятельность и такой преподавательский коллектив вызвали такое отвращение, - закончил Антон свой рассказ, - что… видеть этих сс...не могу. Дело даже не в вас. Меня-то за кого они держат? Тридцать серебреников суют. После этого плевка в душу решил полностью сменить амплуа. Сейчас предпринимательствую. Более-менее успешно.

30.
Когда Чилин поделился с Валентином новостями из ресторана, военмор предложил простое решение вопроса:
- «Девочки» приехали из провинции, прошли через трудности, и «работа локтями» для них - нормальное состояние.
- Так что, теперь и «девочки» на «свою галету» имеют право?
- Не горячись, полковник. Слюньковой твой Антон не нужен. У неё уже  «большой джентльменский набор» в кармане - доктор, профессор, зав.. Танюша её привлекла для «понта».  Думаю и профессор был не в курсе танюшкиной комбинации. Даже думаю, он бы «придержал коней».
- Валентин, кроме анализа, ты можешь что-нибудь предложить? Что-нибудь конкретное.
- Не горячись, полковник. Всё будет. Так вот. Думаю, с Танюшей эффективно работает только «кавалерийская школа».
- Это что? «За узду. Крепче. Ещё крепче!»?
- Да, «и по морде». Теперь конкретно. Идёшь по «универу», встречаешь коллегу, особенно, если он с другого «фака», берёшь его за пуговицу и излагаешь весело, в стиле «кантри» одну из наших кафедральных притчей.
- Например?
- Например, историю с Антоном или с табличкой  «Зав. кафедрой Разикова», «забывшей» указать и.о. Ну или что-то ещё. У нас таких историй, как у солдата вшей. Особенно мне нравится «африканская предзащита».
- Что за «африканская предзащита»? Я не в курсе.
Валентин весело хихикнул:
- Тогда слушай. Это было во время «ста дней» и.о. Танюши. Ты был тогда в Питере в командировке, поэтому и не в курсе. Профессор поручил Татьяне провести предзащиту не то дочери, не то жены атташе какой-то не крупной африканской «державы».  Зато сама соискательница учёной степени была негритяночкой, крупной во всех трёх измерениях. По-русски она, видимо, понимала, хотя окончательно установить это по ходу предзащиты мне не удалось. Так вот, с запинками и задержками кое-как зачитала она доклад, дальше вопросы из зала. Первый: «Каковы основные научные результаты вашей работы?» Пауза и утвердительный ответ: «Каковы…. основные результаты…. моей работы». Научная общественность ещё не понимает, что происходит и задаёт следующий вопрос: « В чём состоит научная новизна вашей работы?» Ответ: «В чём состоит…. научная новизна ….моей работы». Она каждый вопрос успешно переводила в утвердительную форму, а мы сидели и хлопали ушами. Ещё несколько таких вопрос-ответов а затем, как полагается, выступает эксперт  - доктор наук, специалист с «дружественной» кафедры, и заявляет, что лично он написал уже шесть диссертаций, и все они были успешно защищены. Это даёт ему право утверждать, что представленная работа соответствует всем основным требованиям ВАК.
- Да ладно. Вот так откровенно: «пишу на заказ»?
- Да. Так сказать, самореклама. Не исключаю, что и представленный на защиту «шедевр африканской научной мысли» был изготовлен нашим экспертом. Это было первое отделение спектакля. Затем перешли к голосованию. Забыл сказать: когда негритяночка вошла на кафедру, следом грум внёс пару тяжеленных сумок с провизией для «небольшого» банкета.
- И как завершилась предзащита?
- Предзащита прошла предельно успешно. Из присутствующих я был единственным, воздержавшимся при голосовании. Так меня потом вызывает Татьяна и спрашивает: «В чём дело? Вы что, не понимаете то, что понимают все остальные?» Признал, что не понимаю, но от банкета воздерживаться не стал. Времена нынче голодные.
- Логично, но что дальше по притчам?
- Спокойно, полковник. Будет и дальше. О «фольклёре» в твоём исполнении тут же доложат. Эти притчи - чувствительные щелчки по престижу «фака» и по самолюбию его руководства. Через какое-то время тебя пригласят на воспитательную беседу типа: «Мы - одна команда и должны делать общее дело - укреплять авторитет  факультета». А теперь мой «высоконаучный дгук» позволь тебя развлечь.
- Ну, развлеки. Вижу,  тебя это тоже развлечёт.
- Был на кафедре, но уволился незадолго до твоего появления один продвинутый доцент. В свободное от лекций время он создал несколько социальных «моделек» университетской жизни.
«Моделька» первая. Представь себе бассейн с дерьмом. Коллектив из наиболее заметных деятелей «универа» выстроился вокруг него цепочкой, друг за другом. У каждого в руках ведро, которым он черпает из бассейна дерьмо и обливает впереди стоящего. Это «перпетум мобиле». Никто не устаёт.
«Моделька» вторая. Представь «универ» в виде «болота». Над «болотом»  нависает «научная тишина». В «болоте» копошатся преподаватели, озвучивают давно начитанные курсы. На всех давит избыточная бюрократическая отчётность. Ни заметных личностей, ни заметных идей. И вдруг в каком-то уголке «болота» забурлило, появилась яркая личность или даже группа личностей со свежими идеями, с энергией. Руководство помогает, поддерживает молодые таланты, но одновременно пристраивает к ним своих детей, племянников и т.п., мол, помогите защититься, поделитесь идеями. С отвращением, но помогают. Им   подсовывают ещё и ещё. Отвращение нарастает. Личности или уходят, или перестают быть личностями.
Над «болотом» снова устанавливается «научная тишина», в «болоте» продолжается ламинарное копошение. До следующей турбулентности, до нового «большого взрыва» всё затихает.
- «Съели» продвинутого или сам ушёл?
- И то, и это. Жизнь полна компромиссов. Кстати, профессор с этим «творчеством» знаком и наверняка твою оппозиционность рассматривает в рамках первой «модельки». Его задача, в терминах второй «модельки», - опустить тебя в ламинарное «болото».
- Валентин, всё-таки что ты предлагаешь конкретно?
- Конкретно - двухходовку. Во-первых, когда тебя пригласят в «команду», предложи им компромисс: они прекращают интриги и нападки на тебя и твоих аспирантов, а ты прекращаешь свой «фольклёр» с притчами. Уверен, согласятся. Профессор сгребает «бабки», а «деньги любят тишину».
- Второй ход?
- Предлагаю вместо талантливого, но исчезнувшего Антона принять под своё научное руководство не такую талантливую, зато настырную и неуступчивую Лену-2. Этот орешек многим не по зубам. Успешно отруководишь - пройдёшь в профессора ВАК, и твоя «непотопляемость» резко возрастёт.
- Но Лена-2 - это твоя «галета».
- Нет, у меня с руководством её «диссерташкой» как-то не очень получается и, главное, мне это не надо. Я в профессора не стремлюсь, а «непотопляемость» у меня и так высокая. Всем известно, как я отношусь к генералу, и что я - вне оппозиции.
- Итак, двухходовка, и первый ход - за мной.
- Да. Но ответный ход сделают быстро. Какая «звукопроводимость» в «универе», ты знаешь. Поэтому вопрос с «диссером» Лены-2 надо решать немедленно. Это должно быть частью твоего ультиматума. Успех интриги основан на том, что ни профессор, ни Татьяна не представляют, как близко ты подошёл к черте профессорского звания. Иначе мы бы встретили бешеное сопротивление. Не хватает им только Чилина-профессора.
- Валентин, да у тебя талант интригана. Странно, что ты застрял в исполнителях. Твой уровень, как минимум, - проректор.
- May be. Мне одна цыганка, глядя на руку, посочувствовала: «Ум, - говорит, - у тебя есть, но ты им не пользуешься». Так что, зарываю свой талант.


31.
Если Валентин руководствовался в жизни правилами   «Не делай сегодня то, что можно сделать завтра» и «Не откладывай на завтра то, что можно отложить навсегда», то Лена-2 наоборот никогда не откладывала на потом то, что можно сделать сейчас. Она постоянно испытывала желание или начать что-то новое, или довести до конца что-то начатое. Неукротимая энергия и бесстрашие, нежелание считаться с авторитетами, а иногда и с общепринятыми нормами поведения нередко приводили к результатам, неожиданным для окружающих.
В тот день утром она пришла на кафедру взъерошенная, возбуждённая. Её просто переполняли эмоции. Чилин был первым, кого она встретила. На него Лена-2 и разрядила переполнявший её заряд возмущения:
- Представляете? Выделили нам, наконец, комнатёнку в общаге у мужа. Забрала я от мамы из Неконят ребёнка. Живём. В общаге на весь этаж в коридоре один «М» и один «Ж». Позавчера утром прихожу в свой «Ж»  «ребёнкин» горшок опорожнить, а там стоит и курит какой-то хмырь. Ну, ясный пень, с бодуна. Я его выпроводила и всё. Мало что? Бывает. Вчера прихожу, опять он там. Выгнала и предупредила, мол, если завтра  тебя здесь увижу, горшок будет у тебя на голове.
- Лена, неужели сегодня привела приговор в исполнение?
- Да. Утром захожу - стоит алкаш недоделанный. Подхожу и спокойненько говорю: «Я тебе вчера обещала горшок на голову вылить, если опять здесь увижу? Обещала. Так что, извини». Опрокидываю горшок ему на голову и ходу. Короче, пока он фекалии на роже разгребал, я уже в своей комнате была.
- Лена, ну что уж так-то уж? Это ж самосуд, - улыбнулся Чилин.
- Пусть спасибо скажет, что я его не прибила этим горшком. Ладно, проехали. Так что? Я теперь буду вашей аспиранткой?
- Если ты не против, и если кафедра не возразит.
- Я не против. Валентином Фёдорович - за. А с профессором  я попробую сама договориться. Не возражаете?
Для Чилина было загадкой, как, располагая практически нулевыми административным и финансовым ресурсами, Лена-2 решала вопросы, неразрешимые для многих других. Она  со своим деревенским школьным образованием преодолела серьёзный конкурс в престижную профессорскую группу, прошла по конкурсу в аспирантуру, выбила семейную комнату в студенческой «общаге» мужа, а теперь бралась договориться с профессором насчёт смены научного руководителя, зная о не простых отношениях Чилина с руководством.
Услышав, как Чилин с удовольствием не возразил, Лена-2 взглянула на него своими бесстрашными голубыми глазками, потом молча, не задав больше ни одного вопроса, повернулась и, как когда-то на «картошке», устремилась добывать необходимую информацию, решать очередную задачу.
И Лена-2 решила эту задачу. Более того, на переговорах она представила вопрос так, что на другой день профессор сам пригласил к себе Чилина и предложил ему поруководить этой шустрой, настырной аспиранткой. В её успешную звщиту он не верил, по опыту зная, что ребёнок, «общага», безденежье, муж-аспирант - это обстоятельства, никак не способствующие научному росту. С другой стороны, «не справившийся с научным руководством» - это пятно на репутации строптивого доцента.
Какое-то время Чилин никак не мог привыкнуть к этой её неукротимой работоспособности. Он ставил ей задачу на неделю, она приходила с материалом через 2-3 дня. Он ставил ей задачу на месяц, она решала её за неделю.
- Лена, ты что, и по ночам работаешь?
- Конечно. Отвезла ребёнка к маме в Неконята, мужа отпустила на беспривязное содержание - появилось время. Вы сами говорили, что диссертацию надо писать методом глубокого погружения. Опытом делились. Вот я и погрузилась.
За полгода Лена-2 завершила всё, что было начато под руководством Валентина, решила задачи, поставленные Чилиным, опубликовала статьи, выступила на двух конференциях, и Чилин доложил профессору, что надо выпускать её на предзащиту. В ответ профессор как-то хищно потёр ладони, но произнёс всё, что полагается:
- Отлично. Пусть диссертацию посмотрят ведущие сотрудники нашей и смежных кафедр, посмотрю и я, а потом будем проводить предзащиту.
«Военный» доцент понял, что именно это непроизвольное хищное потирание ладоней и отражает истинное отношение профессора к ситуации и предупредил Лену-2:
- Предзащита - решающий момент. Может быть более важный, чем сама защита. Если захотят топить, то легче всего сделать это тогда и там.
 В ответ эта «леди без страха и сомнений»  твёрдо заявила:
- Да не боюсь я их. Я решила все свои задачи. У меня нормальная диссертация, и я её защищу.
- Мужества вам, Леночка, не занимать. Но сейчас вы похожи на ребёнка, стоящего на краю подоконника и не понимающего, как легко упасть и разбиться.
- Так что делать? Я готова.
- Кто виноват и что делать? Виноват, наверное, я. А вот что делать, давай обсудим с Валентином, твоим «военно-морским» руководителем. В большой перерыв приходи в буфет.

32.
Когда аспирантка, её научные руководитель и эксруководитель сели за свободный столик и поставили перед собой три кофе «Три в одном» и шесть бутербродов, Валентин проницательно взглянул на них и предложил:
- Излагайте проблемы. Кофе плохой, но решать придётся.
Чилин кратко доложил военмору, что «диссер» готов, но есть сомнения в успешной предзащите. Эксруководитель сначала проглотил бутерброды с кофе и только потом дал оценку ситуации и предложил решение:
- Что мы имеем? С одной стороны, вполне приличную и диссертабельную «диссерташку», с другой стороны, профессор уже создал на кафедре управляемое большинство. Как говорил продвинутый доцент, «кворум квакеров» всегда протянет руки в нужном направлении. Здесь «квакер» - от слова квакать. Представителями «дружественных» кафедр тоже будут проверенные люди. Так что, если полагаться только на достоинства «диссера», провал гарантирован.
- Но кроме этих достоинств у нас ничего нет.
- Это ещё не все ваши проблемы. Как ты знаешь, - повернулся военмор к Чилину - в Совет можно представить диссертацию и с плохим отзывом кафедры. Тогда секретарь Совета будет смотреть протокол предзащиты: вопросы, выступления. Но, как говорил всё тот же продвинутый доцент, «нэ важно, кто и что говорыт на прэдзащите, важно, кто и что пышет в протокол». Догадайтесь с двух раз, кто пройдётся опытной рукой по тексту протокола? Татьяне это просто не по уму. Да и задача перед ней сейчас другая - min конфликтов, max дружелюбия. Ей поставлена задача быть «дамой, приятной во всех отношениях». Вводить в игру новые персонажи профессор едва ли станет. Значит сам. И гарантирую, акценты расставит, залюбуешься.
- Валентин, ты нас просто хоронишь.
- Спокойно, полковник, это их козыри, и мы «знаем прикуп». Теперь посмотрим наши карты , но заметьте, им наш «прикуп» известен  не будет.
Итак, во-первых, как учил товарищ Мао, большинство, не факт, что право. В науке это особенно заметно. Если мы не можем создать перевес в количестве согласных, нужно попытаться придать нашему меньшинству такое высокое качество, такой статус, чтобы большинство заткнулось.
И Чилину, и даже Лене-2 стало ясно, у их креативого коллеги возник план.
Валентин долгим оценивающим взглядом посмотрел на покинутую им аспирантку. Под этим взглядом Лена-2 как-то вся напряглась, подобралась, понимая, что сейчас ей что-то поручат, что-то важное. Чилин не выдержал:
- Ну давай, мастер, раскрывайся.
- Аудитория разогрета. Пожалуй, пора.
Коллеги, вашему вниманию опять предлагается двухходовка. Увы, заглянуть больше, чем на два хода вперёд ни в шахматах, ни в жизни мне не дано. Не профессор я всё-таки.
Процедура предзащиты нам известна. На расширенном заседании нашей кафедры с участием представителей других кафедр и двух назначенных председателем членов Совета аспирант докладывает работу. Если работа одобрена, он идёт вперёд. Если - нет, неудачник получает справку об окончании аспирантуры и, как правило, исчезает.
- Такое «светлое будущее», похоже, руководство нам и готовит, - заметил Чилин.
- Пусть готовит. Как считают «америкашки», будущее всегда оказывается не таким, как мы его себе представляем. Теперь вот, что надо сделать.
В предлагаемом плане наш ресурс времени - три недели. Немного, но успеть можно.
- Что успеть? Какие три недели? - ни Чилин, ни Лена-2 пока не понимали ход мыслей своего «стратега».
- Сколько времени, Лена, вам нужно, чтобы подготовить три, не два, как обычно, а три отпечатанных экземпляра диссертации? - продолжал говорить загадками «стратег».
- Без переплёта - три дня, - почти без паузы обязалась аспирантка.
- Отпечатать, вписать формулы и за три дня? Зря я отдал вас Чилину, - улыбнулся Валентин, - вы бы даже у меня защитились.
- Да будет вам, Валентин Фёдорович. Что делать-то?
- Делать вот что. Через три дня кладёшь на стол профессору «диссер» и докладную с просьбой назначить день предзащиты. Приглашение на предзащиту нужных членов Совета и «правильную» их ориентацию профессор постарается организовать на очередном заседании Совета, который, как нам известно, собирается раз в месяц и собирался в последний раз неделю назад. Три недели до следующего Совета – это и есть наш ресурс времени. Если я правильно представляю полёт генеральской мысли, вашу предзащиту он назначит где-то через неделю после Совета. Твоя задача, Лена, - в обход профессора выйти на председателя Совета с профессорским акцептом на докладной,  попросить председателя назвать двух членов Совета, выделенных им на предзащиту, вручить этим членам по экземпляру «диссера» и зафиксировать через одну – две недели их положительное мнение.
- Это, как я понимаю, - вмешался Чилин - первый ход. Суть его в том, что ни один документ не запрещает диссертанту обратиться к председателю Совета напрямую, а не просить об этом завкафедрой. Что не запрещено, то разрешено. Всё складно, если…
- Если председатель Совета не позвонит профессору? Это возможно, и это основной риск авантюры. Теперь второй ход. У меня от отца остался миниатюрный японский магнитофончик. С его помощью и надо зафиксировать положительное мнение приглашённых членов Совета. Тогда профессору будет трудно  уговорить наших членов изменить своё мнение ни на предзащите, ни потом на защите. Позже магнитофончик надо будет поставить и на самой предзащите. И там, и тут это хотя и не запрещено, но не практикуется. У нас с вами аргументов на его применение достаточно. Пробьёте, Лена?
- Надо. Это шанс.
- Да, здорово - присоединился Чилин, - при виде магнитофончика  и, выслушав положительное мнение авторитетов, «кворуму квакеров» станет страшновато. Легко неаргументированно хвалить. Другое дело - неаргументированно ругать. Тут и члены Совета, и Лена могут потребовать обоснований. А в работу-то «квакеры»  наверняка заранее вникать не станут. Так что возможно даже положительное решение кафедры. Но если ты, Валентин, - мастер интриги, то профессор - гроссмейстер. Думаю, как ты иногда говоришь о генерале, «ещё не вечер».
Лена-2 какое-то время молча переводила свои голубые глазки с нового научного руководителя на эксруководителя. Потом,  поняв, что план утверждён, встала:
- Так я пошла? А то время - мои три дня - уже идёт.
После ухода Лены-2 приятели какое-то время молча сидели, поглядывая друг на друга. Потом военмор, почти физически ощущая нависавшие вопросы, заговорил:
- Ты хочешь услышать, почему я, официально «сражаясь под знамёнами герцога Кемберлендского», активно помогаю вам с Леной-2? Логика здесь просматривается отчётливо. Профессор своё право на уважение и на обеспеченную старость добывал не интригами в кабинетах, а на поле боя, защищая страну. И что? Если он выжил, это даёт ему право портить жизнь Лене-2, дед которой тоже воевал, но погиб? Не сходится.
- Понял. Хотя, как видишь, не сразу. Твоя «извилистая» логика для меня, как неевклидова геометрия. Вроде всё логично, но как две параллельные прямые могут пересечься, всё равно в голове не укладывается.
- Ладно, пошли. «Совет в Филях» закончен. Теперь посмотрим, отстоит ли наша «неконятя!нка» Москву. Назад в Неконята ей явно не хочется.


33.
Чилин ещё раз удивился способности Валентина чётко выстраивать интригу:
- «Мы в восхищении», - объявил он приятелю после предзащиты, - вы с Леной-2 просто нашли друг друга. Точный расчёт и точное исполнение.
- Мы такие, - скромно потупился автор интриги.
- Но почему профессор так охотно пошёл на положительное решение кафедры? Я ждал разгрома.
- Хорошо, озвучиваю то, что осталось за кадром. Даю, так сказать, распечатку по шагам.
Вот наша Лена-2 у генерала. «Кирпич» на столе, пора «валить» красотку. Идти к председателю Совета с этим вопросиком заранее - привлекать к эпизоду ненужное внимание. Всё можно решить кулуарно на заседании Совета. И генерал обещает аспирантке обеспечить организацию  предзащиты, а её просит подготовить доклад, список рассылки и прочее. Докладную он отодвигает. Мол, это - формальность, решим позже. Но Лена-2 не уходит, просит поставить акцепт с датой и получает его, потому что профессор даже представить не может, что настырная аспирантка сама, через его голову выйдет на председателя Совета.
- И это был решающий момент интриги?
- Вот именно.  Дальше работали объективные факторы. Листает «диссерташку» председатель Совета и видит -  неплохо. Беседуют с девушкой назначенные им члены и тоже видят, что аспирантка вполне «на уровне». На Совете, профессор, конечно, заговорил с председателем о предзащите, но тот сообщает, что вопрос уже решён.
- И генерал капитулировал?
- На Совете, я уверен, он свою пилюлю проглотил молча, и виду не подав, что его обошли. Дальновидный профессор сразу понял, что предзащиту проиграл и начал думать, что делать дальше. Так что, ждём защиту. Наш креативный руководитель что-нибудь да изобретёт.            
    
34.
Зал, где проходили заседания Совета и защиты диссертаций, представлял собой удлинённый прямоугольник. В середине комнаты буквой «Т» стоял стол для членов Совета, во главе которого размещались председатель Совета, его заместитель и учёный секретарь. Вдоль стен в один ряд стояли стулья для приглашённых - присутствующих не членов Совета. На одном из этих стульев и сидел Чилин. Как научный руководитель он обязан был присутствовать, т.к. вопросы могли быть и к нему. Валентин придти не смог, у него были «пары».
Защита Лены-2 протекала спокойно. Ни особого блеска, ни серьёзных замечаний отмечено не было. Когда все обязательные по процедуре этапы были закончены, председатель предложил членам Совета получить у учёного секретаря бюллетени для тайного голосования и выразить своё мнение одним из двух слов: «за» или «против».
Профессор, как все, получил бюллетень, но не стал его заполнять, а подошёл к Чилину:
- Юра, я сегодня очки дома забыл. Проставь здесь моё «за», а после защиты зайди на кафедру. Не знаю, видел ли ты объявление, но сегодня в 15.30 я вас собираю. Накопились вопросы, надо решать.
- А как же фуршет?
- Решим вопросы и плавно перейдем к фуршету.
В 15.30, пока успешно защитившаяся Лена-2 накрывала в помещении кафедры скромный фуршет, профессор в одной из свободных аудиторий начал своё заседание. Кроме Чилина присутствовали в основном недавно привлечённые деканом преподаватели. Видимо оповещение было избирательным, но кворум был. Сделав несколько объявлений, профессор поздравил Чилина с успешной защитой его аспирантки, и вдруг, повернувшись к нему, в своей мягкой интеллигентной манере сообщил, что совмещать обязанности завкафедрой и декана ему трудно, и он предлагает передать обязанности завкафедрой тому, кого кафедра сочтёт приемлемой кандидатурой.
- Есть предложения? - продолжил он, обращаясь к кафедре, но по-прежнему глядя на Чилина.
Все молчали.
- Ну что? Никто не хочет брать на себя               ответственность? Юрий Владимирович, возьмёшь  на себя эту ответственность? Перед коллективом, перед университетом?
- Нет, - твёрдо ответил Чилин.
- Тогда я предлагаю выдвинуть Татьяну Дмитриевну. Не возражаешь? Она успешно читает порученные ей курсы. У неё накопился определённый опыт. Полагаю, она справится.
«Кворум квакеров» дружно проголосовал, профессор закрыл заседание, и все так же дружно отправились на фуршет. Там, после пары бокалов «Советского шампанского» под традиционный оливье Лена -2 заметно охмелела и, повернувшись к сидящему рядом Чилину, вдруг предложила:
- Дорогой мой научный руководитель, вот вы со мной на ты, а ведь мы на «брудер…штрафт» не пили.
Чилин несколько смешался:
- Лена, ты хочешь перейти со мной на вы?
- Да нет, конечно.
- Значит, на ты?
- Причём тут ты и вы. Я хочу на «брудер…штрафт» с вами выпить. Можно?
И Лена-2, не дожидаясь согласия научного руководителя, начала обряд.
Присутствующие заулыбались, а Чилин почувствовал поцелуй, но не формальный, а чувственный, как давно уже никто его не целовал.
На другой день всё в том же студенческом буфете приятели обсуждали успехи Лены-2, профессора и свои.
- Профессор, всё-таки, -  большой мастер, гроссмейстер интриги. Этот ход с «бюллетнём» - класс. Учись, мальчишка, - начал Валентин.
- Да что ж тут такого? Забыл очки, попросил заполнить. Нормальный ход.
- «Дгук» мой, когда ж ты научишься видеть реальные мотивы поступков? Это тебе не лекцию прочитать, не статью написать. Думай!
- О чём ты, мастер?
- Если бы против Лены-2 был положен хотя бы один чёрный шар, на кого бы ты подумал?
- На него, естественно.
- Вот. Ему это было ясно, как день. И наоборот, теперь после этого его остроумного хода, появись чёрные шары у Лены-2, это только подчеркнуло бы  лояльное отношение профессора к вашей защите. Он тебя обезоружил и тут же использовал позиционное преимущество, решив важный для себя вопрос, - протащил Татьяну в завкафедрой. Профессор - гроссмейстер интриги. Тут ты был прав.
- Ну стала Татьяна завкафедрой, ну потешит она своё женское самолюбие, ну что уж так драматизировать? Всё равно доминировать на «факе» будет генерал.
- Чиль, помяни моё слово, она тебя закопает, «уроет». Это вопрос времени.
- May be. А что сейчас? «Конструктив» даёшь?
- Дам, дам,
  Как не дать,
  Отчего бы мне не дать?
- Будем трепаться или по делу?
- Спокойно, полковник. Это ж классика! Ремейк из «Швейка». Теперь по делу. По процедуре Татьяна должна пройти конкурс на должность. Эта формальность занимает не менее двух месяцев. Всё это время генералу нужна будет спокойная, ламинарная обстановка на кафедре. Не удивляйся, если Костя назовёт тебя Юрочкой, а Татьяна будет не просто дамой приятной, а дамой чрезвычайно  приятной, причём во всех отношениях. На это время ты получаешь позиционное преимущество. На языке шахмат – это цугцванг. Понимаешь?
- Нет, мастер, не понимаю.
- Цугцванг в нашем случае означает, что любой ход генерала против тебя может обернуться для него неприятностями. Корроче, Чиль! Тебе надо немедленно подавать документы на профессора ВАК. Как только Татьяна пройдёт конкурс, руки у наших коллег будут развязаны, и можно ждать любых неприятностей.
- Значит, мы опять играем на время?
- Когда реализуешь интригу, время, как правило, - в ограничениях. Не уложился в заданное время - проиграл.
- Валентин, помнишь, что Лена-2 заявила по этому поводу?
- Ну, процитируй свою аспирантку.
- Так я пошла? А то время, в моём случае - два месяца,  уже идёт. Корроче, мастер! Приступаю к реализации твоей интриги.
Когда через два месяца примерно одновременно Чилин получил в ВАК диплом профессора, а в университете вышел приказ о назначении Разиковой завкафедрой, Валентин прокомментировал эти события словами:
- Чейнж. Размен фигур. При этом обе стороны выиграли качество.
Восшествие на кафедру Разиковой совпало ещё с одним событием - уволилась жена генерал-профессора. Видимо ей невыносимо было видеть триумф «фаворитки», которая, не обращая внимания на присутствие престарелой «королевы», всячески подчёркивала своё «особое» отношение к декану.   


35.
«Генеральская лавочка» профессора просуществовала три года - ровно столько, сколько длилась счастливая личная жизнь ректора. Обширный инфаркт с летальным исходом прервал эту идиллию. Был избран новый ректор, который тут же «генеральскую лавочку» прикрыл. Об этой «лавочке» в преподавательской среде было известно, и у многих она вызывала раздражение. Особенно впечетляла история с зачислением выпускников одной московской школы сразу на второй курс университета. За год до окончания школы этим ученикам выпускного класса университет в лице профессора предложил учиться одновременно в выпускном классе и на первом курсе ВУЗа. Идея школьникам и их родителям понравилась. Они заплатили за обучение в «генеральскую лавочку» и время от времени слушали лекции приезжавших из «универа» преподавателей, которых  профессор подбирал среди неболтливых и которым хорошо платил как почасовикам.
Чилин и Валентин с интересом ждали развязки криминальной истории. Но обошлось без прокуроров. В сентябре выпускников этого класса отдельным приказом зачислили на первый курс, отдельным приказом устроили им экстернат, с помощью «сливных» преподавателей приняли у юных студентов за месяц две сессии («сливные» просто расписались в ведомостях и зачётках) и перевели на второй курс дневного отделения. А дальше «левые» второкурсники продолжили обучение в общем строю, разумеется, постоянно ощущая дружескую поддержку декана.
Как-то раз один из профессоров, давно знавший генерала, обсуждал с ним «текущий момент» и не постеснялся задать вопрос:
- Константин Дмитриевич, а вы не боитесь, что вас привлекут?
- Меня? - усмехнулся профессор - участника войны, генерала, профессора, заслуженного деятеля…?
Тем не менее, прикрыв «генеральскую лавочку», новый ректор пригласил комиссию из управления финансового контроля министерства. «Универ» замер в ожидании скандала. Но драмы опять не случилось. Случился фарс. Генеральская «система раннего предупреждения» сработала, профессору из министерства о комиссии позвонили заранее, и «Морко!вна» - бессловесный бухгалтер «лавочки» - уволилась и исчезла. По слухам убыла на ПМЖ за рубеж. Вместе с «Морко!вной» исчезли финансовая документация и бухгалтерская отчётность фирмы. Профессор, скорее всего и распустивший через «неофициальные источники» слухи об убытии «Морко!вны» на ПМЖ за рубеж,  огорчённо развёл перед комиссией руками:
- Насколько мне известно, в налоговой инспекции она отчиталась, договора оформлялись по правилам, а вот за сохранность документов, действительно, отвечала бухгалтер.
Как говорят российские криминалисты: «Нет тела, нет дела».
В отношении «генеральской лавочки» роль «тела» играла «Морко!вна» со своей бухгалтерской отчётностью. Новый ректор оказался перед выбором: передавать расследование в прокуратуру или «спустить дело на тормозах».
- Да нет у него выбора, - утверждал Валентин, вернувшийся после успешного завершения интриги «Чилин - профессор»  «под знамёна герцога Кемберлендского». Фирму закрыли, бухгалтер уволилась. И что теперь? Привлекать интерпол? Искать  «Морко!вну» за  то, что не сберегла документы, подтверждающие «откаты»? Да никому это не нужно. Новый ректор сделал всё как полагается: прикрыл фирму, пригласил комиссию т.е. провел формальную зачистку. «Финита ля комедия». Проехали. И вообще, даже самая яркая сенсация живёт только до появления новой сенсации.
- Что за новая сенсация? – поинтересовался Чилин.
- Детали тебе может изложить Лена-2. Её «неофициальным источникам» известно всё, везде и всегда. Могу изложить только в общих чертах.
- Изложи хотя бы в общих.
- Ты с главным бухгалтером «универа» сталкивался?
- Приходилось. Бывал на совещаниях ответственных исполнителей кафедральных НИР. Помнится, когда они стали просить у неё денег на аппаратуру (между прочим, из собственных, НИРовских средств) она встала, подняла руку со сжатым кулачком и как завизжит: «Вот вы все у меня где!»
- Во, во. Сакральная баба. Новый ректор понимал, что «бабки» из «генеральской лавочки» мимо неё просто так, незамеченными пройти не могли. Стал рыть. Какие-то факты из её биографии вызвали сомнения, и он послал человека в ВУЗ, который «железная леди» якобы окончила. И вот сенсация: в списках не значится! Диплом наша главный бухгалтер получила где-то в переходах метро.
- Что дальше? К прокурорам?
- Да нет. Опять та же песня - честь мундира, имидж «универа» и т.п. Короче, уволили «по собственному желанию». Последний скребок зачистки.
Чилин улыбнулся. Потом как бы подвёл итог:
- Новый смысл старого изречения. Сказано было:    «Всё пройдёт!  и  это тоже пройдёт!».                Мы в наши 90-тые говорим:                «Всё! пройдёт, и это тоже! пройдёт».