22.
За сто дней, прошедших с начала взаимодействия, в регионе погибло пять человек. Один в Петрозаводске, двое в Выборге и двое в нашей группе. Все эти смерти произошли в первые дни визитов, когда мы даже не знали, чего надо бояться, и надо-ли бояться вообще. Тогда не было страха, и смерть мы воспринимали через максиму Бэкона : -"Natura non nisi parendo vincitur - Природу побеждают только повинуясь." Мы-же воображали себя вооруженными до зубов общечеловеческим опытом и своими представлениями о том, как оно должно быть. И ошибались, за что и заплатили.
Но теперь смерть пришла к нам в новом облике, и воспринимать её такой не было готово всё человечество. Люди просто забыли, каково это - убивать себе подобного. Да, мы убивали тварей, но мы определили их, как что-то чуждое самой природе разумного, что-то вроде вирусов. И всегда они нападали первыми. Чем это заканчивалось, мы увидели на примере первых пятерых. Конечно, каждый случай был изучен, тщательно анализирован, были выявлены все возможные мотивации (их не оказалось), и выработаны инструкции и модели поведения...
- В последние дни с ним происходило что-то непонятное. Он получал много материалов из других регионов, со всей планеты. Мне это казалось странным, это были работы психологов, статистика случайностей, стохастика. Я не понимаю, что он хотел выяснить. Он часто связывался с ребятами, не входящими в группы, и всегда без меня. Я не обижалась, думала, настанет время, всё сам объяснит... Как-то он разговаривал с двумя откуда-то из Средней Азии. Я была на кухне, и вдруг он закричал на них : - "Вы сами не понимаете, что через неделю будете проклинать себя! Ведь это вход без выхода, это необратимое действие, этого делать нельзя, поймите!" А потом они снова смеялись... - Тамара говорила, не обращая на нас внимания, говорила никому, может быть пространству, может быть, самой себе. И голос её звучал абсолютно беспристрастно, спокойно и буднично, будто она читала прогноз погоды. Потом она неожиданно встала и ушла на кухню.
- Его случайно нашли, просто наткнулись во время прогулки. Убит из автомата. Такого-же, какие нам выдали. Выстрел попал в ногу, выше колена. Понимаете, что с ним стало? Пистолета у него не было, он его дома оставил... - сказал Сергей, прислушиваясь. Было тихо, только слышался плач Тамары.
- А оцепление?
- Это случилось в двух километрах отсюда. Небольшая роща у озера. Там нет точек соприкосновения, как здесь. Вход в тот мир есть, но он закрыт. Тот, кто убил Ивана, ушёл туда. Я посмотрел, с той стороны обычный мёртвый лес, избушки разваленные, и - ничего.
- Хоть что-то там есть, следы какие-то, что может подсказать, кто и зачем это сделал?
- Ничего, - повторил Сергей.
- Это были люди, - раздался голос Тамары. - Или это уже были не люди? Кто мне может сказать, что тот мир делает с нами? Ведь вот вы, вы - нормальные ребята, вы смогли-бы сделать такое? Вы хотя-бы представить можете, что это можно сделать? С такими-же, как вы сами? Вы сможете встретиться с его родителями, когда они приедут проститься с ним, с Милой и Володей, и его младшим братом? Как они будут смотреть на вас? А остальные люди?
- Ты обвиняешь нас? - спросил Глеб
- Я не имею права обвинять кого-то в чём-либо. И я одна из вас. Я просто не понимаю. Но я поняла одно, мы взялись играть чужими игрушками. Да, нас выбрали, не спрашивая, бездумно и бессмысленно, и мы пошли на поводу. И что теперь мы сможем сказать в своё оправдание? Ведь нас не купили, вообще не предлагали ничего, только поманили необычным, и мы бросились, сломя голову. Что мы искали и чего нам не хватает здесь? Смерти?
23.
Девчонки уединились на кухне, заканчивать приготовление ужина. Кажется, они пытались отвлечь Тамару, пробиться через её защитный панцирь...
- Вот сволочь. И ни одной концепции. Всё, что мы натащили оттуда - абсолютный аналог материи нашего мира. Это практический дубль. Не считая вредных тварей и отсутствия людей...
- Концепция есть. И я сегодня ночью изложил её на нашем сайте в сетях. Не знаю, обратит-ли кто на неё внимания, - сказал Георгий и махнул рукой. - Сплошная фантастика.
- Пусть будет фантастика, уже можно будет искать подтверждения или опровержения. Хоть что-то.
- Хорошо. Предположим, что это наш мир. Не аналог, не параллельный мир, а он самый и есть. Как матрёшка, миры, "вложенные" один в другой. Или мир один, но видимый с двух сторон. Посмотрите на привязки ко времени. Где-то была точка, когда мир по какой-то причине раздвоился. Возможно, это произошло только в нашем восприятии. А некоторые даже получили возможность воспринимать его в двух ипостасях, и сейчас эти ипостаси стали совмещаться. Судя по тому, что мы там видим - а в некоторых регионах отправную, рэперную точку можно вычислить с точностью до десятка лет! - это произошло около 250-го года назад от настоящего. Что тогда произошло?
- Примерно тогда начался процесс разгосударствления, - подала голос Мардж, она, оказывается, внимательно слушала разговор.
- Да! Но была причина инициации этого процесса!
- Книжка! - воскликнул Сергей. - Недавно был разговор, помните, какая-то проходная книжка того времени, да ещё и неоконченная!
- "Мир, не нужный никому" , - проговорила Мардж.
- Знакомое название, - задумчиво сказал Георг, вспоминая. - Да, конечно, я слышал упоминания о ней в связи с мотивацией ухода в тот мир... Утверждалось, что слившиеся с другим миром, в конце концов вернутся, но уже другими... Какая-то сказка Ницше о сверхчеловеке, управляющем волей своей желаниями и возможностями... Бред... Но заманчиво.
- Метафизика...
- Метафизика, это то, что выше физики, выше науки. А наука уже скромно молчит и разрождаться даже гипотезами не желает.
Появилась Ри со стопкой тарелок, приборов, салфеток, стала накрывать столик. Мардж усадили на диване, подложив под спину подушки, она морщилась, но молчала.
- Мы рассказали Тамаре о Машкиных новостях. Она не удивилась. Впрочем, она ещё в шоке, только сказала - "Всё правильно", это что-то означает?
- Только то, что это для неё не новость.
Скоро подоспели и Ольга с Тамарой, приволокли кастрюлю, сметану, перец и прочие прелести. Началась трапеза, и некоторое время жевали молча, иногда только бросали тревожные взгляды на Тамару и сочувствующие на Мардж.
- Вот, - потёр ладони Глеб, когда голод утолили. - Так что может следовать из твоей гипотезы? Я вижу в ней несколько тёмных пятен, и все их, наверное видят, но это потом, думаю, прояснится. А вот что будет дальше?
- Я думаю, миры сольются окончательно, снова станут одним. Не таким или другим, а какого-то нового качества. И началось это слияние с нас. Мы и такие, как мы, кого мы называем визитёрами, это уже люди двух миров...
- А такие, как ? - он оборвал вопрос, но мы поняли, кого он имеет в виду.
- Может быть, это предохранительный клапан? Или мера безопасности на крайний случай? Слишком мало материала, вопрос возник только сейчас...
- И наша роль неизменна, мы статисты. - Сергей протянул руку, зацепил вилкой кусок слабосолёной селёдки, уложил его на хлеб с маслом и откусил большой кусок.
- Если-бы у нас были главные роли, представляете, какого мы наворотили-бы? - печально сказала Ри. - Я даже представить не умею... И так барахтаемся, как лягушки в тазике.
- У нас своя роль. - нравоучительно сказал Глеб. - Все это прекрасно знали, когда соглашались сотрудничать с советом. Регистрировать и наблюдать. Действие - не наш метод. И чтобы действовать, надо предвидеть последствия.
- Роль? Наша роль... Мы - никто, - Тамара, сидевшая на углу дивана Мардж, и до этого только молча переводившая холодный взгляд с одного на другого, вдруг встала, прижав кулак к груди. - Вы не видите, что что-то происходит с нашим миром? Что-то, чего мы не понимаем, и управлять чем не можем? И это началось не здесь и сейчас, это было уже тогда, 250 лет назад, когда что-то попыталось скорректировать наш мир. И две сотни лет мы живём в новом мире, не думая об этом. Просто приняли его в новой ипостаси. А ведь идёт переделка не только среды обитания, но и её обитателей. Видно, жили мы не так, как должно. И сейчас. Мы высматриваем причины происходящего где угодно, только не в нас самих. Нам предложили выбор, и кто-то его сделал, и начали гибнуть люди... Да пропади оно пропадом! - она отчаянно махнула рукой, вдруг сорвалась с места и выбежала за дверь. Следом рванулась Рита, на ходу накидывая курточку :
- Ей нельзя сейчас одной. Я побуду с ней...
Хлопнула дверь. Мы растерянно переглядывались. Потом встал Джордж :
- Вот и поговорили. Сейчас нам надо отлучиться ненадолго, мы будем здесь на прощании с Иваном... Пойдём, душа моя...
- Вы куда, на ночь глядя?
- Сейчас мы в Выборг. Кажется, у нас есть о чём говорить с Шершнем. А потом домой, надо яхту в порядок приводить... Оли, выбрались-бы как-нибудь с Ритой, Эгейское море, это чудо чудесное, ведь ни разу не были... Будем всегда рады.
- Трава придорожная, вот что мы такое, - сказала Мардж, глядя на закрывшуюся за парочкой дверь. Дотянувшись, она взяла из корзинки банан и стала его чистить.
24.
Мы молчали. Сказать было нечего, и все чувствовали себя неловко. Маша убирала со стола остатки трапезы, Сергей взялся ей помогать, а потом они надолго уединились на кухне. Слышен был их тихий разговор.
- Как наказанные школьники, - сказал Глеб. - Залезли в чужой сад, и были пойманы. Есть что-то конструктивное?
- Ты странный человек. Ты знаешь то-же, что и мы, исходные данные с неизвестными условиями. И опять толкаешь к каким-то действиям?
Появились Иван с Машкой, и вид у них был виноватый.
- Пойдём мы, пожалуй. Будем ждать. Или не будем. Тамара права, игра затянулась. Игра, не регламентируемая никакими правилами, непонятная и бессмысленная, - сказала Маша, - И ответы совершенно неадекватные, запутывающие ещё больше, рождающие новые вопросы... Кажется, пора делать выбор, и какие у нас есть варианты?
- У нас есть свобода выбора. Каждый сам определяет свою волю.
- Хорошо Богу, вот чья свобода выбора детерминирована, предустановлена.
- А не обманываем мы себя и здесь?... Бог наделил человека свободой воли, свободой выбора, только так человек может полностью выразить свою личность. Только так человек действительно имеет возможность реализоваться.
Но Сам Бог обладает-ли свободой? Сомнительно. Свобода выбора подразумевает субъективную оценку явлений, соответственно своей натуре, своим пристрастиям, своим оценкам. И человек часто ошибается. Человеку можно, его ошибки могут влиять только на процессы его жизненной сферы, его влияние ограниченно, и ошибки легко компенсируются последующими действиями и контраргументами. Бог ошибаться не может, Его действия предопределены и должны иметь всегда определённый результат. Кажется, Его свобода ограничена той свободой, которую Он дал людям, и что выходит за обусловленные рамки, уже строго ограничивается. Да, рамки эти очерчены Волей Божьей, Его законами, и обязательны для всех, а в сфере влияния на наш мир - и для Бога.
- А мы - не Он. Не знаешь, что делать, не делай ничего.
- Но люди ждут от нас каких-то действий.
- Подождут. Или пусть сами решают. А мы пошли.
И они ушли. Стало совсем неприкаянно и страшно.
- Звоните. Когда кто-то что-то решит, подумаем, - сказал я и вернулся домой. Ри лежала на диване и смотрела в потолок.
- Всё в порядке? Тамара?
- Всё в порядке. И Тамары нету.
- Ты меня пугаешь? Знаешь, наверное, в последнее время наше состояние определяется страхом. Кажется, у нас даже рефлекс выработался, на изменение ситуации. Говори.
Она легла на бок, смотрела, подперев голову хрупкой рукой, как я снимаю джинсы и напяливаю домашние бриджи.
- Я тебя не пугаю. С Тамарой всё хорошо. Она просто ушла. Из мира. Не пугайся опять, мир здесь обозначение нашей прозаической жизни, в религиозном определении.
- Именно религиозном?
- Слышал об острове Валаам.
- М-м-м... Мы там были года три назад, помнишь?
Рита кивнула:
- Да, речь о нём. Тихая обитель. Пристань спокойствия. Там ей будет хорошо. Спокойно.
- Монастырь? Но ведь это...
- Уход от мира. Тоже выход. Там всё просто и решено. Там нет бессмысленности действия, и нет крови. Пойми, у неё сейчас пусто, в жизни не осталось ничего, только опять неизвестность воздействия того мира, его проклятого дара...
- Да, я знаю о смерти её родителей.
- Мы боимся измениться, стать не людьми. НО мы меняемся на протяжении всей жизни, каждый по своему, и не боимся этого. У некоторых это называется взрослением. Речь идёт об изменениях на генетическом уровне и на уровне подсознания. Чем это может стать, мы не знаем. Там она спрячется от страха.
- "Errare humanum est ."* ...
- Знаешь, что я решила, Ольсен?
- Кажется, догадываюсь. В какой-то старой книжке мне встретилось выражение : - "Он вынужден был подать прошение об отставке"...
- Разве это то, ради чего должен жить человек? Вопросы, поиск ответов, потери и разочарование. Хочется просто жить. Завести детей, дом, настоящий дом... Я говорю, как женщина?
- Ты и есть женщина. Стала ею. И это для меня новость.
- Просто, мне надоело бояться... Люди стали инфантильными. А мир призывает к твёрдости. Он выбрал нас, но оказалось, что мы - кучка испуганных детей, боящихся нового. Тем более, что оно началось с крови. Мы избегаем принятия решения, а это то, что нужно сегодня. Люди ждут от нас этого, и что они видят? Пассивное ожидание и страх. Детский страх перед неизвестностью, перед темнотой за закрытыми дверями. Неужели больше мы ни на что не способны?
- Ты решила доказать, что смысл жизни в другом? Но мир начал меняться.
- Да. И мы вместе с ним. Разве не в этом смысл?
Она решила. Я её знал хорошо, и это было прекрасно. Мне оставалось только принять её истину.
* - "Errare humanum est." - "Ошибаться свойственно человеку." (Луций Анней Сенека, римский философ, 4 век до н.э.)