_________________________ Памяти отца посвящается.
Небо скорбно оплакивало безвозвратно ушедшее лето, как-будто прощалось с кем-то очень близким и родным. Завывая по-волчьи, ветер не скрывал щемящей тоски по сбежавшему солнцу. Опавшая листва бережно прикрыла рваным рыжим покрывалом охмелевшую от поминальных дождей землю. Мрачные бурые тучи хмурили небосвод, нагнетая траурное настроение. День старился на глазах, стремительно превращаясь в сварливый безотрадный вечер. Осень вынесла природе свой окончательный приговор и теперь приводила его в исполнение.
Стоя у окна с раздвинутыми шторами, Антон Кольцов размышлял, глядя во двор, как это поэты умудряются воспевать такое отвратительное время года, когда все кругом вянет и умирает, ветер с дождями словно сорвались с цепей, а на бульваре хозяйничают сырость, слякоть и холод. Разве можно восторгаться таким безобразием? Наверное, можно, если сам Пушкин писал: «Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса». «А мне вот неприятна, - печально подумал Кольцов, – ведь осень не только у природы бывает, но и у людей - это приближающаяся старость. И второй весны не будет, зима завершит цикл бытия, и всё - финиш». Подобные мысли посещают каждого человека, когда, прекратив поиски смысла бренной жизни, вдруг осознаешь, что эта самая жизнь фактически прожита. А начиналась она у Антона Кольцова в далеком тысяча девятьсот тридцать третьем году.
Разруха, экономический хаос, кризис власти после Гражданской войны вызвали в СССР очередной массовый голод. Отчаявшиеся люди доходили до каннибализма, но страна с фанатичной одержимостью продолжала строить неизбежный социализм. Гнойники индустриализации аллергической сыпью покрыли тело советской державы. В Сталино, столице Донбасса, носящей гордое имя «отца всех народов», ударными темпами завершалось сооружение первого в донецком крае аэродрома. Лютой февральской ночью в одном из грязных строительных бараков, где вповалку ютилось несколько десятков человек, из-за наспех сколоченной дощатой ширмы раздался пронзительный крик младенца. Это Антон Кольцов возвестил мир о рождении нового строителя коммунизма.
Молодые родители «рвали жилы», чтобы построить «светлое будущее», в котором непременно должен жить их сын. Убежденные большевики не сомневались, что это будущее обязательно будет светлым и счастливым, поэтому не жалели ни сил, ни здоровья для его скорейшего наступления.
Отец запомнился Антону крепким широкоплечим богатырем с абсолютно лысой, как у Котовского, головой. Когда родитель сажал на свое огромное колено маленького сынишку, мальчику казалось, что он усаживается на ногу былинного Ильи Муромца. Мама была изящной черноволосой красавицей, на которую мужчины смотрели с нескрываемым восхищением. Но в ее больших карих глазах читались такая несгибаемая воля и железный характер, что не каждый мог выдержать ее пронзительный взгляд.
Отца направили работать по партийной линии, учитывая его революционные заслуги. Мама выучилась на экономиста. Руководство ценило ее за высокие профессиональные качества и организаторские способности. Отец и мать стремительно продвигались вверх по карьерной лестнице, поскольку были незаурядными личностями и обладали огромным авторитетом в партии. Родители допоздна пропадали на работе, а воспитанием мальчика занималась бабушка, сменившая после революции купеческие рюшки и кружева на фартук домохозяйки. Рубцовы были образцово-показательной советской семьей, причем счастливой семьей, где отношения строились на любви, уважении и доверии друг к другу. Занимая высокие должности, родители пользовались всеми привилегиями и благами, предоставляемыми государством для руководящих работников, что было недоступно рядовым труженикам. Даже жили Рубцовы в новом кирпичном пятиэтажном доме, построенном специально для партийно-номенклатурной элиты.
В тысяча девятьсот тридцать седьмом году под предлогом борьбы с антисоветским троцкистским центром началась массовая чистка партийных рядов. Отец Антона попал в эту мясорубку. Однажды ночью какие-то люди в темных кожаных плащах увезли его из дома на большом автомобиле, прозванном в народе «черным вороном». ГУЛаг сожрал очередную жертву с категорическим приговором: «без права переписки». Где-то под Магаданом находится безымянная могила отца в общем лагерном захоронении, но где точно неизвестно. Маму сразу исключили из партии и сняли с руководящей должности, лишив всех льгот и привилегий. На Кольцова-младшего наложили несмываемое позорное клеймо: «сын врага народа». Только во время хрущевской оттепели в пятидесятые годы семью Кольцовых реабилитируют и восстановят честное имя отца. Но до этого еще будет чудовищно кровопролитная Великая Отечественная война, унесшая около тридцати миллионов жизней советских людей. Осенью тысяча девятьсот сорок первого года немцы подошли к Сталино. Началась эвакуация.
Жестокая реальность гнала Кольцовых из города, чтобы не остаться в фашистской оккупации. В далеком Свердловске жила бабушкина двоюродная сестра, предложившая приютить у себя родственников. Ее мужа и двух сыновей забрали на фронт, так что одна комната квартиры пока пустовала, в ней можно было временно перекантоваться. Антон с бабушкой отправились на железнодорожный вокзал. Мать задерживалась на несколько дней в Сталино из-за неотложных дел на фабрике, где работала. Часть оборудования производства демонтировалась и вывозилась в глубокий тыл, а оставшиеся станки вместе с цехами взрывались, чтобы не достаться врагу. Все это тщательно документировалось.
Прямой поезд до Свердловска не ходил. Пришлось добираться на перекладных. Узловыми пунктами были крупные города: Саратов, Самара и Уфа. Эта дорога жизни превратилась в многодневную эпопею тяжелых мытарств. Навстречу потоку беженцев текла река советских солдат и военной техники, отправлявшихся на передовую.
На восьмилетнего мальчишку, воспринимавшего войну, как нечто нереальное и происходящее где-то далеко, эта кровавая машина смерти внезапно обрушилась налетом вражеской авиации. Состав с ранеными бойцами и беженцами, в котором ехали Кольцовы, подвергся массированной бомбардировке с воздуха. На открытой местности безоружный эшелон с искалеченными солдатами и гражданским населением представлял для стервятников Люфтваффе легкую лакомую добычу. Нарисованные на крышах вагонов красные кресты в белых кругах, оповещали самолеты, что поезд мирный и находится под защитой международного комитета по соблюдению соглашений Женевской конвенции. Эти оберегающе-опознавательные знаки стали яркими мишенями для немецких летчиков. От взрывов и криков заложило уши. Паровоз в первые же минуты атаки был разнесен в клочья точным попаданием бомбы. Люди кинулись из вагонов обезглавленного эшелона, сметая все на своем пути. Многие бросали вещи, чтобы быстрее успеть выскочить из поезда, ставшего целью варварской охоты фашистских головорезов.
Антон с бабушкой, спотыкаясь и падая, бежали прочь от железной дороги по рыхлой каменистой пашне. Они хотели скорее вырваться из начавшегося ада. Повсюду валялись трупы и стонущие, корчащиеся от боли раненые. Под ноги попадались раскареженные чемоданы, сумки, корзины и рассыпанное белье. Кругом летали свистящие осколки бомб, выискивая новые жертвы. Люди в панике неслись, кто куда, а взрывы все продолжались. Пулеметные очереди с неба вспахивали землю и косили беглецов, словно загнанную дичь. На убранном пшеничном поле война собирала свой урожай человеческих жизней. Окровавленные оторванные части тел вместе с ужасающе кричащими несчастными со вспоротыми животами, из которых вываливались скользкие внутренности, разорвали неокрепшее сознание перепуганного мальчишки своей дикостью, зверством и жестокостью. Страх, боль, отчаяние и безысходность витали среди дыма и запаха гари. Казалось, что наступил конец света. Армагеддон последовательно уничтожал все живое вокруг. Библейское предсказание о пришествии антихриста начинало сбываться. В ушах стоял колокольный набат, а от постоянных вспышек взрывов рябило в глазах. Фашизм показал мальчику свой звериный оскал, и эту чудовищную гримасу Антон запомнит на всю жизнь.
Бойня закончилась так же внезапно, как и началась. Немецкие бомбардировщики улетели, освободив свои бездонные чрева от смертоносного груза. Оставшиеся в живых стали громко звать родственников, растерянных во время паники. Раненым стали оказывать помощь. Некоторые возвращались к эшелону, чтобы собрать уцелевшие пожитки. Кольцовым забирать было нечего, от их вагона осталась только груда дымящегося искореженного металла. Над изуродованным бомбежкой полем стоял жуткий вой голосящих навзрыд женщин, оплакивавших своих погибших родных. Эти крики еще долго будут заставлять мальчика вскакивать по ночам, возвращая во снах события того проклятого дня.
Шокированные Кольцовы, насмотревшись на жуткую, кошмарную картину пиршества смерти, долго не могли прийти в себя. Когда они немного успокоились, то присоединились к колонне выживших переселенцев, покидающих место трагедии. Впереди их ждал долгий путь к новому месту проживания.
Немцы стремительно продвигались на восток, захватывая новые населенные пункты. Подгоняемые страхом, люди спасались бегством, покидая родные дома. Быстро распространяемые слухи и советская пропаганда рисовали жуткие картины бесчинств фашистов на оккупированных территориях. Железная дорога не могла вместить всех желающих уехать. Вагоны были переполнены и тамбуры забивались до отказа.
Кольцовым довелось мыкаться даже в товарняке со скотом, прячась за коровами от бдительного старика-охранника. Там, где поезда не ходили, выручали случайные попутки. Но больше приходилось идти пешком по пыльным дорогам, благо руки были свободны, поскольку вещи вместе с документами и деньгами сгорели во взорванном вагоне. Ночевали на вокзалах. На рынках бабушка что-то продавала из своей одежды, украшений и того, что оставалось при ней, или обменивала это на продукты. Подкормом также служили колхозные поля и огороды частников. Только после собранного крестьянами урожая, даже найденный обрубок картофелины, кусок головки подсолнуха, гнилое яблоко или окоченевший недозрелый початок кукурузы казались фантастическими находками и сказочными деликатесами. Те беженцы, которым посчастливилось пройти раньше, подчищали все вокруг словно саранча. На железнодорожных станциях разживались кипятком. Бабушка по пути собирала какую-то сухую траву, используемую потом в качестве нехитрой заварки для терпкого сиротского бурого чая без сахара с плавающими соринками. Так они и питались в пути, потому что едой назвать то, что приходилось есть, можно лишь с большой натяжкой. Пронизывающий холод и хлещущий по лицу ветер часто дополнялись ледяными дождями. Если стихия заставала путников в поле, то в ближайшем встреченном доме приходилось просить хозяев, чтобы те их впустили и разрешили высушить промокшую одежду. Иногда удавалось там же переночевать, но попадались и такие, которые отказывали. Один озлобленный однорукий инвалид даже пообещал спустить собак на надоедливых попрошаек. Дорожный указатель с надписью «Свердловск» вызвал у скитальцев большую радость, чем первомайский парад.
Много времени ушло на восстановление документов, тем более, родственникам осужденного по пятьдесят восьмой статье заключенного. Бабушка, окончившая еще при царе университет в Варшаве и свободно владеющая тремя иностранными языками, с трудом устроилась работать посудомойкой в госпиталь, чтобы зарабатывать хоть какие-то деньги и получать паек. Жизнь в эвакуации полна горестей, невзгод и лишений. Голодное безрадостное детство запомнилось Антону еще и жестокими драками. «Сыну врага народа» приходилось кулаками отстаивать свое право на существование.
Мама все никак не приезжала. Связаться со Сталино не было никакой возможности, так как его уже заняли немцы. В голову лезли самые худшие догадки и предположения. Однако очень хотелось верить, что из-за стремительной оккупации города фашистами сейчас просто невозможно его покинуть, но умная и решительная женщина обязательно найдет способ вырваться из кольца окружения. Нужно только немного подождать. Это ожидание измотало все нервы. Примерно через три месяца пришло письмо из мест заключения НКВД города Балашов. В этом сухом казенном послании сообщалось, что мать Антона осуждена лишением свободы сроком на два года. Первой мыслью было, а не связано ли это с арестом отца? Бабушка тут же собрала посылку с продуктами, теплыми вещами и папиросами. После этого она отправилась в Саратовскую область на свидание с заключенной родственницей. Через три дня она вернулась и рассказала историю невестки.
Закончив работу с отчетностью, мать Антона должна была получить полный расчет, потому что ее переводили на другое место работы. Но на этот момент бухгалтерия фабрики уже успела передать инкассаторам все наличные деньги предприятия. Зная бедственное положение женщины, отдавшей последнее на отъезд семьи, директор приказал расплатиться с ней готовой продукцией со склада. Но и там успели все эвакуировать. Остались только войлочные стельки для обуви. Именно с ними несчастная была задержана милицией на Балашовском рынке, когда хотела их продать, чтобы на вырученные деньги продолжить путь в Свердловск. Женщину обвинили в спекуляции и краже государственного имущества. Пока шло следствие, в Сталино вошли немецкие войска, и подтвердить правдивость показаний задержанной никто не мог. Народный суд второго участка города Балашов вынес обвинительный приговор. Карательная машина НКВД работала безотказно. Антон встретился с матерью только через два года.
Осенью сорок третьего года советские войска освободили Сталино. Кольцовы вернулись домой. Только заселиться обратно в свою большую четырехкомнатную квартиру с высокими потолками, выделенную им когда-то горкомом партии, семье «врага народа» не позволили. Там уже жил какой-то новый начальник. На улице с обезличенным названием «четвертая линия» среди покосившихся лачуг дореволюционной постройки Кольцовым выделили маленький флигель на отшибе с одной комнаткой, которая одновременно являлась и кухней. Скорее всего, раньше это и была чья-то летняя кухня, а теперь развалюха стала «полноценным» жильем для таких изгоев, как «недобитые троцкисты». Внутри помещения два побеленных известью неотесанных бревна подпирали потолок, чтобы тот не обвалился на головы. Однако после всех перенесенных невзгод и тягот эвакуации, Кольцовы были рады и этой подачке. Нужно было как-то выживать. В мае тысяча девятьсот сорок пятого года закончилась война. Страна начала зализывать раны, полученные в смертельной схватке с немецким фашизмом. Половина европейской части Советского Союза находилась в руинах. Навалилось столько работы, что и передохнуть было некогда. Все личные проблемы ушли на второй план.
Твердость характера, смелость и решительность, а также полученная в эвакуации закалка сделали Антона одним из лидеров среди сверстников. На его слово и кулаки всегда можно было положиться. В сороковые годы авторитет у мальчишек завоевывался в уличных драках. Кольцов мог, не раздумывая сцепиться даже с заведомо более крупным и сильным противником, и, как правило, побеждал. За это ребята в районе прозвали его Бульдогом.
После отступления немцев на местах военных сражений трофейные бригады Красной Армии собирали брошенные оружие и боеприпасы, но вездесущие пацаны умудрялись после них находить незамеченные солдатами пистолеты, автоматы, штыки, боевые ножи, и даже гранаты и пулеметы. Шалопаи хвастливо козыряли друг перед другом трофейными вальтерами, маузерами или браунингами, но часть этого арсенала потом всплывала в криминальных делах. Вооруженные малолетки вливались в мир преступной среды. Война вырастила из голодных, обиженных судьбой щенков озлобленных волчат. В силу сложившихся обстоятельств, казалось, судьба намеренно подталкивает Антона к такой же участи. Но была грань, через которую тот не мог переступить. Бабушкино воспитание и пример родителей привили парню определенные моральные принципы, что не позволило ему скатиться по наклонной плоскости, как многим его товарищам, оказавшимся впоследствии в исправительных колониях для несовершеннолетних. Не последнюю роль здесь сыграла любовь подростка к литературе, что было характерной чертой семейства Кольцовых. Школьные учителя восторгались сочинениями Антона, написанными в стихах.
Когда юноша, окончив школу, уже учился в индустриальном институте, из Москвы пришли официальные документы, реабилитирующие отца. Как ни странно, но в семье Кольцовых сохранилась незыблемая вера в коммунизм, да и мама всегда оставалась убежденной большевичкой, не смотря, ни на что. После двадцатого съезда КПСС, осудившего культ личности Сталина, ее восстановили в партии и должности. Верность своим идеалам она сохраняла до самой смерти, даже в постперестроечный период. Антон тоже вступил в ряды коммунистов, причем по убеждению. Пропагандистская машина СССР мощно работала в этом направлении на уровне государственной политики. Во время Великой Отечественной войны советские бойцы шли на смерть под красными революционными знаменами с криками: «За Родину! За Ленина! За Сталина!» Умирая, последними словами многих беспартийных были: «Прошу считать меня коммунистом».
Но, независимо от идеологии, молодость все равно брала свое. Студенческие годы самые памятные и счастливые. На бытовые неурядицы в этом возрасте просто не обращаешь внимания, зато радуешься любой мелочи. Именно тогда зарождается настоящая дружба и приходит искренняя любовь. Близкий приятель Антона безумно влюбился. Странно, но хулиган по жизни в отношениях со своей подругой проявлял мальчишескую робость. Поэтому он обратился за советом к лучшему другу. На очередное свидание приятель потащил с собой Кольцова, чтобы тот поддержал его в трудную минуту и своей, известной всем, находчивостью, в случае чего, мог выправить ситуацию. У девушки друга, похоже, была та же проблема, потому что и она пришла на встречу не одна. Так Антон познакомился с Катериной, студенткой педагогического института.
Парню понравилась умная красивая девушка. Уже на другой день после знакомства он поджидал ее возле общежития, где та жила, чтобы пригласить на свидание. На фоне других парней Кольцов заметно выделялся своей начитанностью, эрудицией и деликатностью. Да и гуляя с ним по городу, Катерина чувствовала себя в безопасности. В пятидесятые годы еще сохранялся высокий уровень преступности в Сталино, так, что выходить на улицу в вечернее время не каждый отваживался, а Антон всегда мог дать отпор зарвавшемуся хулиганью. За девушкой пытались ухаживать несколько парней, но Кольцов вышел победителем из всех кулачных и словесных дуэлей с соперниками. Взаимная симпатия между юношей и девушкой незаметно переросла в более крепкое и глубокое чувство. Это была любовь, которую они пронесут через всю жизнь. Перед защитой своей дипломной работы Антон сделал предложение Катерине, которой предстояло еще учиться один год. Студенческая свадьба была скромной, но шумной и веселой.
После окончания института Кольцов был направлен работать на металлургический завод в Ворошиловградскую область. Чтобы познать плавильный процесс с азов, молодые инженеры шли на стажировку в доменный цех. Там Антон познакомился с известным сталеваром Героем Социалистического Труда Пал Палычем Стоговым. Образование у знатного рабочего было неоконченное среднее, но опыт работы - огромный. Зная недостатки мартеновской печи, он изобрел ей замену, то, что сейчас называется кислородным конвертером. Правда, изобретатель и слов таких не знал, а его рисунки лишь отдаленно напоминали чертежи. Кольцов с другими молодыми инженерами вызвались помочь ветерану с расчетами и оформлением документации. Стогов с готовым проектом пошел к главному инженеру завода, взяв Антона в качестве технического консультанта. Главный инженер оценил преимущества нового метода, но сказал, что останавливать производство на реконструкцию ему никто не позволит, потому что стране сейчас остро нужен металл, так как еще не устранены все последствия войны, а его лично за подобную инициативу непременно «посадят». Папка с чертежами и расчетами была заперта в сейф до лучших времен. Это был тысяча девятьсот пятьдесят пятый год. Но в Австрийских городах Линц и Донавиц уже два года, как применялась подобная новая технология. Через год и на Днепропетровском металлургическом заводе уже в СССР поставили конвертер, а еще через год на «Криворожстали». Так что главного инженера все равно «посадили», и по той же статье, которой он так опасался – «саботаж», когда узнали, какое изобретение скрывается у него в сейфе.
После этого случая у Антона проснулась тяга к изобретательству. Многие его идеи были реализованы на производстве. Через два года его перевели на завод в Сталино. У Кольцовых тогда же родился сын. Демонстрируя друзьям свои Авторские свидетельства и хвастаясь новорожденным мальчиком, Антон весело смеялся: «Я - не бракодел!» В Центральной лаборатории автоматизации и механизации завода Кольцов мог полностью реализовать свой талант инженера. Кроме основной работы была и обязательная «нагрузка». В лабораторию часто наведывались с просьбами друзья директора завода, ведь здесь могли изобрести и изготовить все, что угодно, хоть космический спутник, главное, правильно поставить задачу. Просьбы носили более приземленный характер. Зато знаменитый хирург, когда мыл руки перед очередной сложной операцией, даже не прикасался к крану, а лишь подставлял под него ладони, и вода начинала литься сама, а температура регулировалась движением кистей вправо, или влево. Полная стерильность. Рассеянный профессор университета перестал терять ключи от своей квартиры, потому что потребность в них просто отпала. Дверь открывалась автоматически на звук голосов, исключительно только членов его семьи, достаточно было кому-нибудь из них произнести любую фразу. А были еще артисты, генералы и секретари обкома партии, которые всегда хотели что-то фантастическое на то время. Их причудам не было предела, но все всегда уходили удовлетворенными.
В тысяча девятьсот семьдесят первом году на двадцать четвертом съезде КПСС Генеральный секретарь Центрального комитета Леонид Ильич Брежнев торжественно объявил, что СССР вступил в этап развитого, зрелого социализма. Начался «период застоя», как позже окрестит это двадцатилетие очередной Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Кольцов заметил, что их лаборатория стала работать «на корзину». Изобретения талантливых советских инженеров были никому не нужны, их просто перестали внедрять. Страна напоминала довольного сытого лентяя. Антон с коллегами с недоумением отмечали, что «загнивающие» капиталисты успешно реализуют идеи, которые уже годами, а то и десятилетиями пылятся на полках советских патентных бюро. Ситуация очень напоминала историю с конвертером, только сейчас за это никого не «сажали».
Кольцовы очень хотели второго ребенка, но несговорчивая фортуна заставила их ждать долгие тринадцать лет. Рождение дочери стало настоящим подарком судьбы. Неприхотливые Антон и Катерина, довольствующиеся тем, что можно было купить в отечественных магазинах, были вполне довольны тем необходимым минимумом, который лежал на прилавках. В памяти еще были живы воспоминания о голодных военных и послевоенных годах. Но со временем они осознали, что их детям этого недостаточно. Из зарубежных кинофильмов, литературы, через контрабандные товары и просто из рассказов очевидцев, побывавших за границей, советские люди вдруг узнали, что мир раскрашен в разноцветные краски, а не только в тот черно-белый цвет социалистической действительности, который уже успел набить оскомину.
После смерти Брежнева в тысяча девятьсот восемьдесят втором году на его место пришел бывший председатель КГБ шестидесятивосьмилетний Юрий Андропов, который решил жесткими мерами навести в стране порядок, но через два года он умер от болезни почек. Сменивший его на посту генсека семидесятитрехлетний, не менее больной Константин Черненко, прожил всего год, вернув страну обратно в брежневскую спячку. В восемьдесят пятом году после будоражащей население череды смертей правителей к власти пришел «молодой», всего лишь пятидесятичетырехлетний Михаил Горбачев, получивший в наследство уставшую от ожидания перемен страну.
Новый генсек объявляет курс на «перестройку» - новое направление развития государства. Большая часть населения охвачена эйфорией от долгожданных перемен и невиданной по советским меркам пьянящей свободой. Вместе с тем ухудшается экономическое положение, появляются сепаратистские настроения, вспыхивают первые межнациональные столкновения.
В конечном итоге происходит резкая дестабилизация политической обстановки в стране. Начинается противостояние коммунистической партии с возникшими в процессе демократизации общества новыми политическими группировками. Начатые перемены выходят из-под контроля властей. Огромные массы населения оказываются за чертой бедности. Такое развитие событий приводит к ликвидации власти КПСС и распаду Советского Союза на пятнадцать независимых самостоятельных государств.
Эти шесть лет перестройки были, наверное, самыми тяжелыми в жизни Антона Кольцова, хотя, что такое лишения, житейские сложности и тяготы он знал не понаслышке. Самым страшным оказался крах идеалов. Все во что он верил, к чему стремился и чего добивался, оказалось фикцией, ложной целью, иллюзией и идеологическим обманом. Оказывается коммунизм не более чем миф, к тому же, как выяснилось, не такой уж прекрасный. Получается, что Антона Кольцова почти шестьдесят лет, словно глупого телка тащили на веревочке утопии в никуда. Тогда зачем он, умный, честный, талантливый, сильный и волевой человек все эти годы терпел огромные потери, утраты близких и друзей, порой даже унижения? Ради чего? Во имя чего? Мать умерла с гордо поднятой головой, так и не смирившись с этой убийственной правдой. Она умерла убежденной коммунисткой. Дети легче перенесли жизненные перемены, хотя для сына это тоже был болезненный процесс, его достаточно долго мариновали в идеологической закваске. Выходит, жизнь прожита зря? Значит он, как Сизиф все эти годы толкал никому не нужный камень на непонятно какую гору?
Антон Кольцов с грустью и тоской смотрел в окно. Наблюдая за ужасными переменами, которые производит осень с природой, он невольно проводил параллель со своей жизнью. От горестных дум его отвлек звонок мобильного телефона. Звонила младшая внучка Маша, та, которую ему подарила дочь. А до этого старший сын порадовал двумя красавицами. Кольцов поднес аппарат к уху.
- Привет, дедуля! – звонкий детский голосок ласкал слух.
- Здравствуй, моя радость! – сразу улучшилось настроение.
- Ты не забыл, что мы завтра идем в цирк?
- Ну, что ты, я только об этом и думаю, - Кольцов вдруг как-будто прозрел: а ведь он сейчас разговаривает со своей весной. Только ради одного этого звонка можно считать, что жизнь прожита не зря, а если потребуется, он готов еще сто раз пройти все испытания, выпавшие на его долю. А у него три внучки! Будут и правнуки, старшие принцессы уже на выданье. Счастливый дед невольно глянул в окно: «А может прав Пушкин, и я просто пока не разглядел всей красоты осени, слишком яркие еще воспоминания о лете? Да и зиму со счетов не стоит сбрасывать».