(глава из книги «Ходи по путям сердца твоего...» или невыдуманные истории нашей юности)
Светлой памяти Миши Шемарова
На киностудии "Ленфильм" в одном из павильонов, в цехе звукотехники, находилась раньше одна из лучших студий звукозаписи в нашем городе по акустике. Или как официально называлось это помещение – БТА, что означало «Большое тон - ателье». Почему акцент на акустике, а потому что это было архиважно для записи оркестра, самой сложной звукозаписи в технологическом плане.
БТА являлось «вотчиной» Миши Шемарова. Он заведовал этим подразделением, безумно его любил, холил и лелеял. Содержал, в общем, «как своё».
С Мишей мы подружились, когда возникли проблемы с многодорожечным американским магнитофоном AMPEX. Кстати, основал эту фирму русский эмигрант Понятов Александр Матвеевич. В 1961 году компания AMPEX и её руководитель получили премию Оскар за вклад в технологию. В то время такие магнитофоны отлично служили студиям звукозаписи нашей страны, в Ленинграде точно такой был ещё на «Мелодии». Там, где записывали фонограммы для грампластинок, а у нас, соответственно, такой агрегат использовался при записи музыки для кинофильмов.
Слабым местом этого магнитофона был мощный выходной каскад кремниевых транзисторов в приводе двигателя, который периодически выходил из строя. Привода наших студийных магнитофонов тоже этим грешили, поэтому проблема эта не была редкостью. Ну а я, как основная ударная и креативная сила по ремонту в звукоцехе, был брошен на срочное исправление неисправности этого единственного на студии многодорожечного буржуйского агрегата. Я давно понял беду силовых транзисторов тех лет – заключалась она в их малой надежности. Работали они на предельных режимах. Поэтому их надо было разгружать, уйти из предельных режимов в нормальные, облегченные. Просто же заменять сгоревшую деталь на новую, не имело смысла, да и не было такой возможности. Агрегат был импортный, аналогов в нашей элементной базе не подобрать, поэтому выход у меня был один – кардинально переделать выходной каскад этого привода и исполнить его на нашей, советской элементной базе. Благо если руки золотые, то неважно, откуда они растут. Идея воплотилась в официальное рационализаторское предложение. Надо же было получить на это дело финансирование в виде реальных наличных для покупки элементной базы. А сама идея была проста – запараллелить каждый выходной транзистор. В результате в каждом плече будут стоять по два силовых советских транзистора вместо одного американского. Конечно же, с уравниванием токов. И вдобавок более эффективное охлаждение за счет другого радиатора с большей теплоотдачей.
По сей день, я могу любоваться записью в трудовой книжке, гласящей, что за это рацпредложение мне было выплачено 90 рублей. По тем временам это были хорошие деньги.
AMPEX после переделки работал «как швейцарские часы», и так вплоть до реконструкции БТА и полной замены всей техники на швейцарскую аппаратуру звукозаписи компании Studer. Да, да, именно швейцарского производства. Тогда не было того Китая, который сейчас производит абсолютно любые товары для всего мира. В те времена каждая страна производила то, чем и славилась. Швейцария славилась точной и надёжной техникой. Но модернизация случилась позже, а после того случая с Ампексом я как бы стал курировать БТА и поэтому мог торчать там сколько угодно, вместо того, чтобы находиться в лаборатории, где и было, собственно, моё рабочее место. Но в БТА-то было гора-а-аздо интереснее, чем в других местах приложения моих рук. А таких мест было ещё немало - тон ателье, где писали озвучание или синхронные шумы, это был удел Серёги Фигнера, ателье перезаписи, где командовал Витя Травкин, фонотека, где меня просто просили посидеть. Считалось, что я как талисман, если нахожусь в комнате, то вся техника в этом помещении работает исправно. А в фонотеке было несколько венгерских магнитофонов СТМ, были они довольно-таки капризными. Поэтому захаживать туда тоже приходилось очень часто.
Все мы, инженерные работники цеха звукотехники, очень дружили, вместе отмечали праздники, вместе ходили по грибы, на всяческие демонстрации и митинги, ездили в командировки и не только местные, но и по другим республикам нашей страны. И вообще, наш цех был очень сплочённым коллективом. На волне разгула демократии мы сами выбрали себе начальника цеха, им стал Витя Ивановский. Тогда это было модно, выбирать себе руководителя, потом как-то в стране забыли о такой возможности. Но Витя после этого события так и остался начальником. Именно он и ездил потом в Швейцарию за новой техникой для БТА.
Но вернёмся к БТА. Когда там не было записи музыки, там "резались" в шахматы все, кто был к ним неравнодушен. Я в основном играл с Шемаровым, он-то тут постоянно находился. Все же остальные только забегали на время.
Но гораздо интереснее быть свидетелем и участником записи музыки. Мало того, что ты знакомишься с известными людьми, достаточно интересен был сам этот творческий процесс. В то время пробовали делать музыкальные фильмы на базе нашей киностудии. Был уже сделан фильм «Как стать звездой», пробовали силы в новом, по тем временам, направлении музыкальных клипов. Не всегда, может быть, это были удачные ленты. Но, надо же было учиться, нарабатывать опыт. Записывали как-то большой объём материала для фильма «Музыкальные игры». Где под совершенно бессмысленный видеоряд, созданный в воображении Курёхина, воспроизводились все написанные к тому моменту песни Корнелюка. Вот такая вот гремучая смесь получилась. Смотреть, конечно, невозможно, но музыку в БТА записали честно, и Корнелюк был доволен, все его песни записаны в студии, сведены с наложением эффектов. Это пригодилось ему для концертов и выпуска своих альбомов.
Случались и анекдотические ситуации. В то время решили «раскрутить» у нас на студии молодых ребят из Свердловска, известных как группа «Nautilus Pompilius». Не знаю уж, чья это была инициатива. Сами они захотели к нам приехать или их вызвали для фильма, но ребята были конфликтные, всё время между собой ссорились. Уже тогда считали себя «звездами», заставляли после сведения музыки размагничивать многодорожечную фонограмму в их присутствии. Сведённую же, финальную стереозапись, носили с собой вдвоем два руководителя группы Вячеслав Бутусов и Дмитрий Умецкий. Примерно так, как носят ключи для запуска ракет с ядерными боеголовками на стратегической подводной лодке. Не зря и группа так называлась, созвучно подлодке из фантастического романа. Хотя они имели в виду, видимо, совсем другое, наверное, название моллюска понравилось.
Так вот, собрались все заинтересованные лица, режиссеры там, звукооператоры, композиторы. Ставят им задачу, композитор даёт ноты и объясняет, что и как надо играть.
«А мы нот не знаем», - говорят восходящие звёзды. На что композитор тактично и немым укором смотрит на режиссера, как бы говоря «ну и как мне теперь с ними работать»?
Ребята ведь были самоучками, как и многие в то время. Но это не помешало им прославиться на волне проамериканской ориентации их песен. «Гудбай, Америка» одним словом. Вызывая жалость по неизвестным нашему народу американским ценностям, ребята эти, тем не менее, стали знамениты, обласканы и награждены руководством страны, в развал которой приложили и свою нотку. Хотя нот на тот момент и не знали.
В кино их не взяли, но песни они свои записали. И унесли с собой, как ядерный чемоданчик.
Обычно все записи становились достоянием фонотеки нашей студии. Конечно же, никто не использовал их в корыстных целях. Если хотели подработать, то мы нанимались, к примеру, записывать звуковую рекламу. Делали её после окончания рабочего дня. Эту возможность изыскал я через своих институтских знакомых. Мы получали текст, я составлял музыкальный сценарий, на роль дикторов брал жену, приятеля Вадима, и мы писали эти всевозможные рекламные ролики за толику малую «для поддержки штанов». Рекламировали всё подряд, какие-то новые заведения, рестораны, услуги и прочий продукт, нуждающийся в рекламе.
Времена были тяжёлые, все подрабатывали, как могли. Если говорить о себе, то умудрялся одновременно работать: на киностудии «Ленфильм», студии «Летний сад», учебным мастером в Мухинском училище, в подростковом клубе (тоже каким-то мастером). Кроме этого собирал на дому телевизоры на продажу, ходил по домам, чинил электронику, устанавливал PAL-SEKAM (это такие декодеры для возможности просмотра «видика» на советском «телеке») и ещё успевал заочно учиться в СЗПИ. В результате такой моей загрузки семья ни в чём особо не нуждалась и могла вести скромный образ жизни.
За изготовление рекламы, конечно, больше брался для куража. Для возможности поработать со звуком. Денег особо-то это занятие не приносило. Жизнь быстро развивалась и в моду вошла настоящая реклама. Поэтому наши услуги очень скоро стали не нужны, по телевизору начали крутить рекламные ролики, и это был совсем другой уровень для заказчиков.
Когда стало ясно, что студия пошла с молотка, то было решено искать новые пути и пришло время уходить. Миша Шемаров на «отвальной» посиделке вытащил извлечённую откуда-то из своих закромов шпагу и вручил мне со словами: «Последнему мушкетёру звукоцеха». Видимо, это было такое особое признание моих заслуг в развитие кинематографа.
А ситуация была печальной: студия управлялась бывшим обкомовским функционером Александром Алексеевичем Голутвой, под чьим чутким и бездарным руководством была постепенно полностью развалена. Всё имущество, которое было накоплено за советские годы существования «Ленфильма» планомерно распродавалось за бесценок. Дома отдыха, охотничьи домики, филиалы студии, отдельные корпуса и здания, - всё это было продано и утеряно навсегда. И когда разваливать на студии уже было нечего, Голутву перевели в Москву, на повышение. Там же ещё было живо Госкино. А вот уже после прекращения существования Госкино, Голутва перебрался уже в Министерство Культуры России. Это покажется фарсом, один человек не может так планомерно развалить культуру у нас в стране, но что у нас от неё осталось, мы можем наблюдать в наши дни. По тем же методичкам, по которым разваливали «Ленфильм», пятая колонна планомерно разваливала и всю культуру России.
При этом Голутва получал государственные награды (стал кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством» в 2008 году) и новые посты.
Этот период забвения не прошёл без последствий. Кто-то просто ушёл со студии, видя как неизбежно она катится в пропасть. Кто-то до последнего пытался остаться в стенах родной организации, надеясь на чудо. Но чуда не произошло. В 2012 году, в какой-то момент появился Федор Бондарчук и своей властью выгнал с работы всех оставшихся ветеранов звукоцеха. Кого-то даже за пару недель до выхода на пенсию. Его оказывается назначили Председателем совета директоров ОАО "Киностудия "Ленфильм".
Это и был тот звериный оскал капитализма, который ощутили на себе самые стойкие долгожители студии. «В ваших услугах больше не нуждаемся», так было сказано уволенным. Остался, конечно, Серега Фигнер, без него не сделать шумовое озвучание, но это было единственное исключение на тот раз.
К сожалению, многих моих соратников со студии, которых я сейчас называл, уже нет с нами. Не стало Михаила Шемарова, Виктора Ивановского, Виктора Травкина, и многих других. БТА по обычаю было местом гражданской панихиды для творческих работников «Ленфильма». Технические же работники лишены такой привилегии. Ведь мы были кем-то вроде официантов в ресторане. Кто запомнит человека, который накрыл тебе стол? Да сейчас и при всём желании этого не сделать. Бывший зал объемом 3.8 тыс. куб. м для записи оркестра и составом до 60 музыкантов теперь превращён в павильон озвучания с какой-то загадочной конструкцией в центре зала.
Сейчас гарантом существования «Ленфильма» до 2023 года выступил наш президент. Думаю, что если бы он не был ленинградцем, то киностудии «Ленфильм» уже давно бы не существовало. Хорошо бы осознать в 2023 году, что легендарная студия попала в надежные руки и будет всё-таки вновь возрождена.