Я сидел в парикмахерском кресле, меня стригли, мастер был один. Воскресный день, я пришел еще до открытия, чтобы не попасть в очередь. Стрижка только началась, и мне предстояло просидеть в кресле минут двадцать. Стригусь я под машинку, летом с ограничителем в шесть миллиметров, зимой – двенадцать. Открылась дверь, заглянул мужчина, за ним мальчик. Парикмахерша отвлеклась на очередного клиента, сказала: «Посидите немножко, уже недолго…», дверь закрылась. Через двадцать минут подстриженный и обдутый феном я вышел. В коридоре на мягкой скамье, где обычно сидят очередные клиенты, никого не было. Я вышел на улицу, проходя мимо здания, случайно заметил, что на солнечной стороне у стены на корточках сидит мужчина, рядом с ним стоит мальчик. Мне показалось, что именно этот мужчина с мальчиком заглядывали в парикмахерскую, и я крикнул им: «Идите стричься, там пока никто не занял». Мальчик оглянулся, мужчина не пошевелился. Вообще-то он шевелился: в правой руке держал банку пива и подносил ее ко рту, отпивал глоток, отставлял, левой рукой подносил сигарету, делал затяжку, тоже отставлял, секунд через пять-десять опять отпивал пиво, и делал затяжку. Его движения были автоматическими, очень однообразными и синхронными, не человек - автомат. Я крикнул еще раз, мальчик опять оглянулся, мужчина не повернул головы.
Я направился к ним. Когда приблизился, мальчик, подняв лохматую неопрятную голову, взглянул на меня, лицо у него было обиженное и немного удивленное. Мальчонка был лет шести-семи, в коротенькой курточке, он оттягивал вниз рукава, видно у него мерзли руки. Да, не май месяц, конец сентября, и хотя они были на солнце, воздух еще не прогрелся, от силы плюс пять, утром был заморозок. Мужчина не поворачивался, он продолжал отпивать и затягиваться. Худое лицо мужчины не выражало ничего, полнейшую отрешенность. Я повторил: «Все, идите стричься… пока там никого нет». Мужчина мельком взглянул на меня и сплюнул. Мальчик полушепотом сказал: «У нас денег нет». Я был удивлен, обескуражен, сбит с толку. Хотел спросить: как же так получилось: забыли что ли? Но понял сам – пиво, деньги на стрижку были потрачены на пиво. «Пойдем со мной, - сказал я мальчику, - я заплачу, а отец потом подойдет …»
«Сука! – не оборачиваясь ко мне, сказал мужчина, - весь кайф обломал». Потом приподнялся и заорал: «Вали отсюда, козел! Не твое дело. Понял!?». У него тряслись губы, руки, и весь он трясся, в глазах была жгучая злоба, ненависть. Меня прохватило жаром, появилось желание врезать по этой озверевшей роже, но… но рядом был ребенок. Пришла мысль: «Не делай добра, если тебя об этом не просят». Мужчина опять присел на корточки, алюминиевая банка стукнулась об зубы, отпив, он поднял левую руку, но недокуренная сигарета валялась на земле, он опять процедил «сука», стал шарить в кармане, достал пачку, поставил на землю банку, выщелкнул сигарету, прикурил. Я в растерянности все еще стоял рядом с ними. Сделав затяжку, он снова повернулся ко мне, но остался сидеть, сказал почти спокойно: «Иди, мужик, не стой над душой, я тебя не звал». Я остался на месте, что меня держало? Видимо, нежелание подчиняться его слишком невежливому требованию. Он, думаю, понял, что я не уйду, и, сильно откинув назад голову, допил пиво, встал, бросил на землю банку, со злобой ударил по ней ногой, затем взял пацана за руку, и они двинулись прямо на меня. Я отошел, уступив дорогу, смотрел вслед. Худой сутуловатый отец и мальчик с неопрятной заросшей головой, отец шел быстро, мальчик почти бежал.
Когда они перешли дорогу и спустились вниз по улице, я тоже сдвинулся с места, в душе засело ощущение нелепости и ненужности произошедшего, но я сам был виноват. Вернулась мысль: «Не спеши делать добро, если тебя не просят».
А почему?
Ноябрь 2018