Эта аббревиатура внедрилась в нашу речь в 90-е годы. Чуждое вначале, оно стало привычным, как вызывавшие неприязнь люди, вполне прилично одетые, и вдруг копающееся в мусорных контейнерах около твоего дома, стали привычной картиной. Эти люди вначале вызывали боль в душе от чего-то исчезнувшего в твоей жизни. Чего-то очень дорогого тебе и внезапно украденного кем-то…
Мы с женой сели в автобус на конечной остановке, возле Центрального рынка. Ходили покупать мне куртку. Купили. Увидели её почти сразу. Но ещё долго ходили по рядам, надеясь увидеть что-то более лучшее. И пока мы ходили, всё более утверждались в решении, что только она стоит покупки. Наше хождение не пропало даром. Продавец, чтобы привлечь нас значительно сбросил цену, чем окончательно утвердил наше решение.
В середине 90-х мы жили уже трудно. «Сельмаш», где я работал несколько лет начальником лаборатории, уже не мог реализовывать продукцию, и зарплаты не было. Я ушёл в Проектный институт, но и он вскоре развалился на несколько «кооперативов», которые тоже не платили окладов. Каждый искал себе работу сам. Мне повезло. Я имел редкую специализацию, и меня приглашали подрабатывать в тех институтах, где уже такие специалисты разбежались. Мы жили без уверенности в завтрашнем дне, но не бедствовали.
- Ой, посмотри, - жена показывала в окно.
Мимо автобуса шёл, медленно и неуверенно передвигая ноги, худой мужчина, одетый в помятые брюки и потрёпанную куртку. Что-то знакомое было в его лице. Я взглянул на жену.
- Да это же Клеймёнов! - прошептала жена.
Действительно, вспомнил я, это же бывший главный архитектор проектного института «Гипроторг», в котором работала старшим архитектором моя жена, пока не родила младшую дочь. Но вернуться на работу после отпуска по уходу за ребёнком она не успела. Начались 90-е годы развала страны. И её институт тоже закрылся. Директор с помощью бухгалтера «вывел» деньги к себе в карман и срочно уехал за границу. За директора остался главный архитектор.
Всё это мы узнали не сразу. Позже это всё нам рассказала начальник отдела моей жены, с которой она дружила. Тогда же мы узнали, что за год до этих событий, главный архитектор бросил жену и женился на молодой девице. Его жена с сыном ушли жить в дом её родителей.
Когда институт закрылся, и надо было как-то зарабатывать, молодая жена уговорила его заложить квартиру и вложиться в чей-то бизнес, который быстро прогорел, как прогорали тысячи неподготовленных новоявленных «бизнесменов», не умеющих противостоять бандитскому разгулу.
Молодая жена сбежала под крыло своих родителей. И остался пожилой мужик на улице, так как его квартиру быстро продали за долги те, кто ссуживал ему деньги.
Бухгалтера института посадили за махинации с деньгами института. Директору деньги тоже не пошли впрок, он вскоре умер от инфаркта, как сообщил его сын.
Года через два после того, как мы видели через окно бывшего главного архитектора, мы узнали, что его нашли мёртвым на улице. То ли замёрз, то ли отравился «палёной» водкой.
( Оказывается, вредно жениться на молоденьких!)
** *
Прошло много лет. Однажды на улице я встретил своего старого знакомого, бывшего сокурсника.
Когда-то мы почти дружили, проводя много часов вместе у него или у меня дома, готовясь к экзаменационным сессиям. Тогда мы собирались группой по четыре – пять человек. И это оказалось продуктивным решением. Мы уверенно сдавали сессии без хвостов, а в последние два года и без троек.
На улице стояла поздняя осень. Было слякотно от выпавшего и тающего в плюсовой температуре снега. Мы обрадовались встрече, и зашли в ближайшее кафе погреться и поговорить.
Виктор положил на стол толстую папку и вздохнул. Мы заказали по чашке кофе с фирменными булочками.
И вот тут он мне поведал интересную историю, произошедшую с его знакомым.
Она касалась человека, которого я не знал, но судьба которого, тревожила моего друга последние несколько месяцев. Звали его Дмитрий. Они работали на вертолётном заводе в восьмидесятые. Сначала инженерами, потом перешли на рабочую сетку потому, что сдельная зарплата рабочего была выше оклада инженера раза в два.
Во время чернобыльской катастрофы оба попали в, закрытую зону для обслуживания вертолётов. Оба получили небольшую дозу радиации, потому что вертолёты, летающие над сильно излучающим реактором, возвращались «заражённые» и сильно «фонили». Доза была небольшой, но достаточной для того, чтобы спустя несколько лет удалось доказать потерю здоровья и получить пенсию по инвалидности. Деньги смешные в то время. Но со временем моему другу Виктору удалось с помощью мамы, работающей в районной администрации, и юриста, специализирующегося на подобных случаях, сначала эту сумму укрепить солидной единовременной выплатой за потерю здоровья, а потом и увеличивать несколько раз пенсию. Теперь эта пенсия превышает сорок тысяч, что в наше время вполне достаточно, чтобы жить уверенно.
А вот его другу не повезло. Сначала его сократили на заводе. Он жил в частном доме, оставшемся от родителей, где был ещё флигель во дворе, который он сдавал. Денег хватало на жизнь. Но тут к нему явился, вышедший после отсидки, сводный брат. Родителей в живых уже не было. При жизни родителей этот брат болтался неведомо где, прожигая, как говорили раньше жизнь. Родители его не пускали в дом потому, что он воровал деньги и вещи. Но теперь, когда неженатый Дмитрий жил один, он, не задумываясь, пустил к себе брата, все-таки близкий человек.
Но мирные отношения закончились быстро. Оба любили выпить. За пьянкой шли разговоры. Если кто-то кому-то не так сказал, начиналась драка. Наутро, на свежую голову сначала мирились. Но пьянки и драки продолжались, и жильцы из флигеля съехали «от греха подальше».
Дмитрий переселил брата во флигель. К этому времени он нашёл себе работу на стройке. Хотел устроить туда и брата, но тот не захотел. А жить на что-то надо было. И он сначала занимал у Дмитрия деньги, а потом, когда он перестал давать, требуя, чтобы тот устроился на работу, стал воровать у него вещи и продавать.
Вот тут и произошла драка, после которой Дмитрий попал в больницу, а брата посадили на 15 суток. Когда он отсидел и вернулся, говорил, что «будет всё путём». Дмитрий опять его пожалел. Но не прошло двух недель, опять случилась пьянка и драка. И брат выгнал Дмитрия из дома. Так началась его жизнь бомжа.
К тому времени, когда Виктор встретил Дмитрия, тот бомжевал уже несколько лет. Сердобольный Виктор решил помочь бывшему другу.
За несколько месяцев он помог восстановить ему утерянный паспорт. Потом, с чьей-то помощью «вышел» на бандитов. Те, узнав эту историю, предложили помочь другу, но не бескорыстно.
Они предложили продать собственность друга и купить ему однокомнатную квартиру с мебелью, телевизором, холодильником и всем, что нужно для проживания. А его брата вывезти за несколько сот километров и бросить.
Тут не согласился мой сердобольный друг. Он попросил для этого брата тоже жильё в городе, хотя бы комнату в коммуналке.
На это ушло немало времени, но всё так и сложилось. Мой друг был рад удачному течению дел. Но когда он спустя некоторое время несколько раз пытался навестить своего «протеже», то не заставал его дома. От соседей он узнал, что его не встречали в подъезде.
Виктор отправился на территорию тех домов, в подвалах которых бомжевал его друг, и застал его там.
Выяснилось, что жить нормальной жизнью в социуме его друг уже не мог. Слишком много обязанностей, по его словам, надо было выполнять. Что-то уже случилось с психикой этого человека. На словах он был готов жить нормальной жизнью, но на деле ничего этого уже не хотел.
- Мне стало страшно, - сказал Виктор. – Это было уже животное в образе человека. Я ушёл от него в состоянии полнейшего «раздрая» нервной системы.
- Позже я искал его, желая отдать ему все его документы, которые хранились у меня. Вот и сегодня я был там. Но не встретил его. Вот эта папка с его документами.
Я попытался уравновесить своего собеседника, уверяя, что каждый человек, проживая свою жизнь, делает сам свой выбор.
- А если это Бог дал ему такой жизненный выбор, то что можешь против этого сделать ты?
Я не убедил его такими словами, но он выговорился и, было видно, что ему стало легче.
- Я всё-таки постараюсь его найти, - сказал он мне на прощанье.
С того времени мы с Виктором не встречались. Мы жили в разных районах города, и у нас не было общих интересов и причин для встреч. С того времени я узнал печальную статистику. Человек выброшенный из социума на улицу, умирал по разным причинам в среднем через три-четыре года.