Старики Игнат и Агафья Суховы, молча сидели за столом, ужинали. В центре горницы, на ковре с игрушками, крутился восьмилетний внук Максимка, который частенько у них гостил.
– Тридцатое уж седня. – первой нарушила тишину Агафья. – Елку-то нонче будем ставить дед? Новый год ить завтра!
Игнат, аккуратно пережевывая пельмени, посмотрел на жену.
– А че ба и не поставить-то! С елкой все веселей стопку держать! – и подмигнул ей.
– Тебе ба все только стопку держать. Городишь тут, при внуке-то. – повысила голос Агафья.
Максимка, услышав разговор, не понял, какое все-таки приняли бабушка с дедушкой решение, и захотел высказаться.
– Баб, ну давай поставим! – закапризничал он. – Какой Новый год без елки? У Мишки с Димкой давно уже родители поставили. Без елки даже праздником не пахнет!
И старики решили побаловать парня, и завтра же поставить елку.
– Отвез ба нас с Максимом завтра до Листвянки, срубили ба мы с им. – поглядела на мужа Агафья. – На базаре отродясь у нас ни че не купишь.
В Мариинске действительно никогда не было елочных базаров, и местные жители, сами доставали себе из леса новогодних красавиц, кто ель, кто сосенку.
Чтобы срубить дерево, надо было лишь выписать в лесничестве порубочный билет, заплатив за это сущие копейки. Те, кто этого не делал, мог запросто нарваться на лесников с милицией, и заработать большие неприятности.
Игнат Сухов, не желая портить себе предпраздничное настроение, после обеда завел свой старенький «Москвич», и поехал в лесничество.
Возле ворот, к Игнату подошла соседка, восьмидесятилетняя бабушка Нюра.
– Здорово живем Игнат! – улыбнулась старушка. – Ты случайно не за елкой собрался? Я ба тоже поставила, если б ты мне привез.
Игнат каждый год привозил бабушке к празднику елку. Он знал, что в поселке у нее никого нет, и чем мог, помогал по соседству.
– Я щас сначала до лесничества, и после повезу своих до Листвянки. – не глуша мотор, сказал Игнат. – Я про тебя помню, Никитична. Доставлю в лучшем виде.
На дворе начинало смеркаться. Купив билет, Игнат подъехал к своему дому.
Увидев в окно машину, Агафья с Максимкой быстро оделись, и взяв топорик, вышли на улицу.
– Все-таки поедем? – суетилась Агафья. – Не отемнаем?
– До Листвянки не далеко. Не успеет стемнеть, как мы обернемся. – спокойным тоном, заверил Игнат.
До Нового года оставалось семь часов.
Заброшенная деревушка Листвянка находилась в пяти километрах от Мариинска.
Преодолев за несколько минут это расстояние, Игнат остановился.
– Я вас тут щас высажу, а сам проеду с километр, и встану. – сказал старик. – Вы по лесу и дойдете до меня. Шибко-то не выбирайте там. С неделю простоят, потом хоть как выкидывать.
Агафья с Максимкой вылезли из машины, и достав из багажника топор, побрели в лес. Машина тронулась с места, и ее красные фонари, быстро скрылись из виду.
Снегу было по пояс. Путники, с трудом переставляя высокие пимы, все дальше и дальше, заходили в самую чащу.
Прошло около часа.
– Ты погляди баб, как быстро стало темнеть. Вот вроде подходящие елки. – обрадовался внук, показывая на два стоящих рядом деревца. – Давай их срубим?!
– Давай Максимушка. И вправду вроде бастенькие?! – согласилась бабушка, и Максимка ловко срубил две невысокие елки.
– Ну как бабуль?! – улыбался мальчишка.
Взяв каждый по деревцу, Агафья с Максимом двинулись по старым, еле видимым следам обратно.
На улице заметно намораживало. Свет от луны и звезд, попадал только на редкие прогалины, в самом же лесу, была темень.
Путникам от всей этой картины становилось не по себе. Больше всего пугал неожиданный треск, промерзших сосен. Максимке казалось, что из-за каждого дерева кто-то выглядывает, а вокруг кружат стаи голодных волков. От падающих с самых макушек лесин тяжелых шапок снега, приходилось вздрагивать, и всматриваться в темноту.
– Неужто сбились мы с тобой бабуль? – забеспокоился Максим.
– Упаси Бог! Зима ить на дворе. Шутка дело, заплутать зимой в лесу, да еще ночью.
Пройдя еще пару километров, Агафья с внуком поняли окончательно, что заблудились.
– Ты не помнишь Максим, откуда мы пришли-то? – задыхаясь от долгой, изнурительной ходьбы, спросила старушка. – Давай-ка послушаем, может, услышим, где дедушкину машину?! – пыталась сохранять спокойствие она.
Была гробовая тишина. Прошло еще около часа. Начиналась паника.
– Ой че делать будем?! Околеем ить! – стала причитать Агафья. – Какие еще к лешему елки?! Нашто поперлись?!
Резво подбежав к бабушке, Максим подхватил ее под руку.
– Хватит тут причитать-то! Ведь не в глухой же мы тайге. Все равно куда-нибудь, да выйдем. Надо только идти. Идти, не останавливаться.
И они, кое-как переставляя ноги, поплелись по зловещей темноте, куда глаза глядят. Проходили несколько метров, садились в снег, и отдыхали.
– Ой Максим, погоди. Щас сердце выскочит наружу. – глубоко дышала бабушка, распластавшись на снегу.
– Вставай тихонько бабушка. Дальше надо идти. Только идти, милая. – упрашивал старушку внук, поправляя шаль на ее голове.
Время подходило к полуночи. Шансы на выход из этого ледяного, дремучего плена, таяли на глазах. Путники, смертельно устав, из последних сил, ползли по чащобе.
– Помрем ить внучок! – все стонала бабушка.
Выйдя на пригорок, Максимке показалось, что где-то вдалеке, лает собака.
– Тихо! Тихо! – закричал он. – Послушай, бабушка. Собака лает, или мне кажется?
Бабушка, еле живая, обезумевшим взглядом смотрела на внука, и молчала.
Уже отчетливей, снова послышался лай, теперь уже нескольких собак.
– Туда! Туда надо идти! – радостно прокричал Максимка, показывая рукавицей направление.
Лай четвероногих спасителей, по мере продвижения путников, становился все громче.
Пройдя еще несколько метров, из-за деревьев показались огни Мариинска.
– Это ж, сколько мы с тобой протопали, родимый?! – прошептала бабушка, и посмотрела на сияющего внука.
– Не важно, сколько, бабушка! – цвел в улыбке, раскрасневшийся Максимка. – Главное мы живы! И с Новым годом тебя! – и поднял над головой две новогодних красавицы ели.