ПРОЛОГ. «ПИСЬМО»
Москва. 28 июня 2485 год
Утро наступило совершенно неожиданно. Ровно в восемь часов прозвенел будильник, а потом включился телевизор.
Пытаясь снова заснуть, я положил голову под подушку, но – бесполезно. Назойливый звон продолжал давить на уши. Выключить будильник можно было, лишь встав с кровати, но этого делать, не хотелось.
Проклиная изобретателей «Умной кровати» и ругая родителей за столь «удачную» покупку, я встал, и звон утих.
«Ох уж эти изобретения. Только жизнь портят».
Протирая глаза, я поплелся в ванную. Холодная струя потекла из крана, а потом коснулась лица. Щетка с помощью обжигающе-мятной пасты очистила зубы. В общем-то, и все процедуры.
Теперь завтрак.
На плиту встала кофейница с душистыми зернами. Обычно кофе готовит мама, а точнее кофемашина, но мне не нравится искусственный вкус, потому что нет никакого послевкусия. Именно поэтому, когда я один, то кофе готовлю сам.
Пока зерна варились, на сковороде с шипением и щелчками жарилась яичница. Колбаса легла на тосты, вылетевшие из тостера, а в это время подоспело кофе.
Скромный завтрак разместился на белом столике, стоящем на балконе, а рядом – на белый мягкий пуф сел я.
Что ни говори, а родители выбрали очень удачное место, покупая квартиру. Наш район – один из тех, администрация которых пытается восстановить природу. Старые бетонные дома с глубокими подвалами давно были снесены, а новые строились на множественных опорах не больше трех метров в диаметре. То же самое было решено и с дорогами. Первый уровень дорог – толстые тросы. Они, словно нити паутины, переплетаются над землей, а по ним туда-сюда снуют вагоны, которые раньше использовались для поднимания людей в горы (я видел это в старых книгах, которые часто приносит домой отец). Второй уровень – летающие машины, экологически чистые, работающие на воде, как на топливе. Что происходит в их двигателях – спросите у физиков. Я в этом не разбираюсь. На третьем уровне дорог летают самолеты. Впрочем, так было всегда.
Так вот: благодаря переносу дорог в «надземное» пространство, внизу раскинулись самые настоящие сады. Сотни и тысячи деревьев росли между домами и под ними, среди растений бегали животные, а в широких прудах, обнесенных невысокими заборчиками, резвились рыбы.
Балкон находился на той части дома, что смотрела окнами на юго-восток, а потому, большую часть дня, это было самое светлое место в квартире.
Потягивая кофе, я смотрел вниз на изумрудно-зеленые кроны деревьев. Иногда из листвы выпархивали серые длиннохвостые птички, но, долетая до второго уровня дорог, бросались обратно, напуганные шумом.
Кстати, я же еще не представился. Извините. Меня зовут Витя. Полное имя – Васнецов Виктор Игоревич. Мне пятнадцать. Живу я с родителями в экологическом районе Москвы. Правда, сейчас, как вы догадались, родственников дома нет, да и появятся они, наверное, недели через три.
После освоения в двадцать втором столетии ближнего космоса, то есть Солнечной системы, безработных людей на Земле не осталось, ведь любая пара рук стала нужна для работы на астероидах, планетах и других объектах. Мои родители, как и любой другой человек в наше время, не были безработными. Они получили профессию, и теперь мама работает на одном из спутников Юпитера, а отец сопровождает особо опасных преступников на Плутон в ООМЗ-ПП (Особоохраняемое Место Заключения – Планета Плутон). Их нет дома уже неделю, но чувство – будто прошел месяц.
Покончив с завтраком, я засунул посуду в моечную машину и стал собираться в школу. Переоделся, положил переносной чип в карман, взял пухлый потрепанный томик стихов Пушкина (коллекционное издание еще 2048 года!) и вышел из квартиры.
Стоит сказать, что тогда я учился в одиннадцатом классе, а потому передвигаться без сопровождения мне можно было лишь в школьных вагонах или же пешком. Общественным транспортом могли пользоваться только ученики четырнадцатого – шестнадцатого класса или люди старше двадцати лет.
В общем, на вагон я не успел, а потому пришлось мне идти в школу пешком.
Опоздал на двадцать минут. Вошел в класс, когда миновала треть урока истории. Не успел я появиться, как Старик остановил меня возле двери и проскрипел:
- Юноша, почему опаздываем на урок?
- Эм-м-м… - протянул я. – Простите, Эрнест Владимирович… Я опоздал на вагон, а потому мне пришлось идти пешком.
- Что же, чтобы впредь вы не опаздывали, Васнецов, место у доски ваше. Прошу, - Старик приглашающим жестом указал на трибуну.
Бросив взгляд на одноклассников, я с довольным лицом, по крайней мере, надеюсь, что оно такое было, подошел к тому месту, на которое мне указал преподаватель. Чего-чего, а ответа перед Стариком я не боялся. Историю я знал так же хорошо, как и литературу, то есть на отлично.
- И так, мой юный друг, домашнее задание у вас спрашивать нет смысла по двум причинам: во-первых – вы, безусловно, подготовились…
- Как всегда, - донеслось с задней парты.
- … Во-вторых, - продолжал учитель, - его мы уже спросили у Воронцова, который, надеюсь, запомнит, как происходило строительство Великих Пирамид. Новую тему – не имею права… Что же тебе задать?.. – Старик наиграно задумался. Я-то знал, что ответ уже родился в его седой голове. – Что ты скажешь нам о Великом Объединении?
Вот что значит быть любимчиком у учителя истории! Тему Великого Объединения я изучил еще в девятом классе, хотя история преподается с одиннадцатого, когда дети находятся в том возрасте, что начинают понимать мотивы поступков исторических деятелей правильно, а не ошибаются так, что начинают ненавидеть современников за дела предков.
Прочистив горло, я начал:
- Процесс Великого Объединения начался в конце двадцать первого века. В две тысячи восемьдесят восьмом году, когда мир встал на порог Третьей Мировой Войны, лидеры семи стран: России, США, Китая, Великобритании, Германии, Франции и Италии на конгрессе, который впоследствии назвали «Единым», решили, что все страны Земли должны существовать в согласии и мире. Проведя голосования в своих странах, лидеры решили, что создание Верховного Правительства… - я понял, что ошибся, взглянув на Старика. – Простите, создание Единого Мирового Правительства, во главе с независимым правителем и советом из глав государств, способно кардинально решить проблемы так называемого «неравенства стран». В две тысячи сто пятом году, как раз в пятнадцатилетие Объединения в состав «Единого мира» вошли Австралия и страны СНГ, большая часть Океании, Азии, Европы и обеих Америк. К концу двадцать второго столетия все страны мира объединились. Первым Президентом «Единства» был ИуалаБердс, возможно азиат по происхождению, но дальше президенты воспитывались в полной секретности, дабы страны не подняли восстаний…
- А как именно избирается президент сейчас? – спросил кто-то из одноклассников.
- Совет, состав которого держится в полной секретности, выбрал после пятилетия правления ИуалыБердса сто детей месячного возраста (в большинстве своем неблагополучные семьи отдавали своих детей сами). Им изменили имена, уничтожили все документы, связанные с их личностью и отправили на воспитание в центр на одном из островов в Тихом океане. Незадолго до достижения ими возраста двадцати пяти лет, начали происходить предвыборные дебаты и тому подобные вещи. Миру стали известны их имена (естественно новые), а так же вся биография за двадцать четыре года и одиннадцать месяцев. По тому, что было открыто народу, люди и избрали второго Президента «Единства» - ЭалаМинта.
- А что стало с остальными? – раздался вопрос.
- Девяносто девять мужчин и женщин стали представителями Верховного Совета, ставшего выше Совета Глав государств, но ниже Президента. В их обязанности, помимо прочего, входил выбор новой сотни детей, которая через двадцать пять лет стала новым правительством. И так повелось дальше.
Сейчас миром правит шестнадцатый Президент – ДиомитПапро. Через пять лет, в две тысячи четыреста девяностом году пройдут выборы семнадцатого Президента «Единства».
- И что же стало с миром после создания «Единства»? – спросил Старик.
- Что с ним могло стать?! Уже третье столетие мы живем в мире без войн, революций и подобных вещей. – Я окинул класс взглядом.
Мало кто меня слушал. В основном одноклассники шептались, показывали друг другу разные вещицы, но не обращали внимания на рассказ.
- Хорошо, садись. – Учитель незаметно мне подмигнул. – И так, это был краткий экскурс в историю Великого Объединения, а теперь новая тема: «Древняя Греция».
Весь наш 11-в класс достал переносные чипы, ввел пароли, и в воздухе появилось три десятка экранов. Полупрозрачные, двусторонние, они не позволяли входить куда-либо без разрешения учителя, да и защитный цифровой купол над школой запрещал доступ на сайты, не касающиеся урока, проходящего в данный момент.
За записью лекции пролетело оставшееся время. Следующим уроком была литература.
Многие одноклассники смотрели на меня так, будто я умалишенный, если я приносил на урок литературы нужное произведение в печатном варианте, ведь все книги давно находились в электронном виде, а печатные издания стали пережитком прошлого, века два или три назад.
Даже учитель редко приносил бумажные варианты, но я, как говориться, был верен своим принципам.
В четыре часа дня я вышел из здания школы и побрел домой. Воздух был свеж, но все же долетал иногда запах дыма от завозов соседних районов. Ярко светило солнце, на деревьях щебетали птицы. Если бы не лязг вагонов наверху, то можно было бы подумать, что находишься в лесу.
- Витёк! – раздался крик. – Подожди!
Я обернулся и увидел того, кого ожидал увидеть меньше всего. Ко мне приближался Илья Воронцов. Обычно он сразу после школы улетал на машине. Его забирал водитель отца. В школе он был одним из самых популярных парней среди девчонок. Не знаю, что они в нем находили. Со мной, хоть мы и одноклассники, он перекинулся лишь парой слов.
Как же встали звезды и выстроились планеты, что Илья сегодня в парке один, да еще и окликает меня. Удивительно.
- Мы сегодня с ребятами идем в «Красного Киборга», - произнес парень, остановившись в двух шагах от меня. – Пойдешь с нами? – спросил он без долгих предисловий.
Я задумался. «Красный Киборг» - это развлекательное заведение, как говорили между собой – без возраста. В него приходили все – от мала до велика, и всех туда пускали. Правоохранительные органы не могли прекратить это безобразие, так как не знали, где находится этот самый «Киборг». Всем, кто побывал там, а это в основном любители выпить и наколоться, что-то давали, отчего никто не помнил местоположение клуба. Почти никто. Расположение было известно не многим, но этих самых «не многих» полиции тоже найти не удавалось.
- Не знаю, - протянул я. – Если время будет. – Я надеялся, что Илья отвяжется.
Я не хотел, чтобы на меня подумали трусом, или же сказали, что я «еще не вырос и держусь за мамкину юбку». Потому, мой отказ не был прямым, но скрылся за предположением. Но с Ильёй трюк прошел удачно.
- Отлично, - кивнул Илья. – Если надумаешь – звони. Вот номер.
Воронцов сунул мне тетрадный лист и, махнув рукой, удалился. А я пошел домой, просто положив номер в карман, забыв о нем.
В шесть часов вечера я, наконец, сделал все домашние дела и, взяв рабочую панель, открыл в воздухе экран.
- Два новых сообщения, - сказал металлически-равнодушный голос женщины.
- Личные сообщения, - произнес я, проведя по экрану пальцем.
- Раздел «Личные сообщения». Одно непрочитанное сообщение от пользователя Илья Воронцов, - выполнила требование женщина-из-компьютера.
Сообщение в точности повторяло слова одноклассника, сказанные после уроков в парке но вот отправлено было во время занятий, хотя в здании школы все порты социальных сетей автоматически блокировались.
«Как он обошел новейшую защиту?»- промелькнула мысль.
- Общая рассылка, - я снова провел пальцем по экрану.
- Раздел «Общая рассылка». Одно непрочитанное сообщение. IP-адрес пользователя не обнаружен.
- Хм-м-м, - протянул я. – Вирус? – вопрос был задан воздуху, но тишина в ответ убедила меня, что надо посмотреть, что же находится в сообщении.
Я открыл письмо, которое оказалось совсем небольшим.
«Юноши и девушки от 14 до 18 лет, Общемировой Научный Институт объявляет набор на обучение и тренировку подростков для особой миссии, цель и задачи которой будут открыты лишь отобранным.
Набор ведется по следующим направлениям:
1) Физико-химическое
2) Физио-биологическое
3) Общественно-историческое
4) Техническое
5) Литературно-языковедческое
6) Социально-психологическое
7) Математическое (логическое)
Чтобы подать заявку – заполните анкету, прейдя по ссылке»
Далее прилагалась ссылка на страницу с анкетой.
Я не мог поверить своим глазам. ОНИ вел набор на профильное обучение по направлениям языкознания и истории. Поступив туда, я бы уже не хватал нули по физике или химии – эти уроки просто не преподавались бы.
Вообще, поступление в любой из ВУЗов ОНИ было практически невозможно, а обучение там еще до окончания школы – это из разряда сверхъестественного.
Сам я не смог бы поступить туда, даже если бы захотел, ведь в эпоху космической жизни для поступления почти во все институты нужно было на отлично знать физику и химию.
Если честно, то тогда я не обратил внимания на то, что обучающиеся должны были стать участниками некой будущей миссии. Да и если бы обратил, то меня это не сильно бы и напугало.
Недолго думая я перешел по ссылке и начал заполнять анкету.
«Что же, поставлю родителей перед фактом», - подумал я тогда.
Пальцы забегали по сенсорному экрану.
«ПОЛНОЕ ИМЯ: Васнецов Виктор Игоревич
ВОЗРАСТ: 15 лет
ДЕНЬ И МЕСЯЦ РОЖДЕНИЯ: 30 ноября
ПОЛ: мужской
ПРОФИЛЬ: …»
Тут я задумался. Профиль можно было выбрать только один, а я метался между двумя. В конце концов, наверное, через полчаса я написал:
«ПРОФИЛЬ: Литературно-языковедческий»
В пункте «ФОТО» я выбрал снимок, который делали в школе для личных дел. Все строго: пиджак, галстук, рубашка; не слишком длинные волосы зачесаны набок, серьёзные голубые глаза смотрят точно в камеру, а тонкие губы стали еще тоньше, вытянувшись в ровную линию.
Но дальше случилось непредвиденное…
«… РАЗРЕШЕНИЕ ОТ РОДИТЕЛЕЙ (ПРИЛОЖЕННЫЙ ДОКУМЕНТ)».
«Видимо, оставить все в тайне не получится».
В волнении я стал ходить по дому, ожидая видеозвонка, а уже через три часа в видеоразговоре с мамой, я рассказал все и получил жесткое «нет».
- Ну, мам, - я округлил глаза. – Почему?
- У нас нет столько денег. – Ее голос стал таким же металлическим, как у женщины-в-компьютере.
- Это бюджетное обучение, - по крайней мере, я на это надеялся.
- У нас нет возможности доставлять тебя туда.
- Они сами доставляют… - начал я, но меня перебили.
- Ты прочитал, что все обучающиеся будут участвовать в «особой миссии»? Может, вы будете подопытными?! Или того хуже…
- Они будут обучать нас, что бы ставить на нас эксперименты? Ты серьезно так думаешь?
- Все возможно, - мама пригладила волосы.
- Ну и что? Все равно меня ни один ВУЗ не примет из-за моих оценок по физике и химии, а там ведется профильное обучение и…
- Я все сказала. – Я даже не думал, что голос может стать настолько похожим на звучание робота. – Подтягивай лучше уроки, а не мечтай о глупостях. Учись так, что бы тебя принял хотя бы один ВУЗ…
- Спасибо, мама! – бросил я с неожиданной злостью и закрыл окно звонка.
Вспомнив о листе, я бросился к рубахе и набрал номер Ильи. Через пять минут в воздухе появилось его лицо.
- Ну? – произнес он. Тон мне показался резким.
- Илья, я сегодня иду с вами, - выпалил я и прикусил язык, но было поздно.
- Хорошо. Подходи к Центральному пруду к десяти часам, голос стал мягче.
«Комендантский час» - сказало подсознание, но я не обратил на него внимания.
В десять я был на месте. Стемнело, загорались фонари. Я стоял в тени деревьев, стараясь быть незаметным. Но, подошедший Илья сразу заметил меня.
- Пошли, Витек. Остальные уже ждут нас там, произнес он, посмотрев в тень деревьев.
По мне – Илья вел себя неосторожно в этот час, о чем я ему и сказал.
Парень лишь посмотрел на меня, как на сумасшедшего, таким я себя и считал, раз согласился идти с ним, и хмыкнул:
- Я тебя умоляю, - он почесал лоб. – Если бы комендантский час действительно был столь серьёзным законом, то нас бы выловили уже на пороге.
И мы двинулись по аллее в северную сторону района – а дальше… Пусто.
Я проснулся с утра и обнаружил, что лежу на полу в коридоре. Голова болела, вкус во рту был невыносимый. Перед глазами плясали круги, а желудок выворачивало.
Пытался вспомнить вчерашний день – пусто. В памяти всплыли лишь последние слова Ильи о комендантском часе.
Дополз до ванной и меня вывернуло. Стало легче, но ненадолго. Через минуту живот снова свело, и я понял, что здесь я засел надолго.
В этот день я не пошел в школу, а до самого вечера передвигался по маршруту кровать – ванная в одну и другую сторону. К восьми часам в голове прояснилось. Я вошел в электронную почту и открыл сообщения. Их было около двадцати и все как на подбор: «Почему не было в школе?» и список домашних заданий. Лишь одно сообщение отличалось от других.
Оно было от Ильи.
«Ну, как ты?» – гласило оно.
Илья был онлайн, и я ответил.
«Бывало и лучше. А ты как?»
«Привык уже)))»
«Что вчера было?» - может он помнит…
«Я не помню ни один из таких вечеров. Влад просил передать тебе, чтобы ты заглянул под дверь»
«В смысле?» - Кто такой Влад?!
«Не знаю, просто проверь и все. Ладно, выздоравливай»
Значок присутствия одноклассника в сети пропал, а я незамедлительно пошел к двери, за которой, кстати, оказался запечатанный конверт с надписью: «То, что ты просил»
- Что я просил? – вырвалось у меня. – И кто такой Влад? – теперь я задал вопрос вслух.
Видимо, вчера в «Киборге» я рассказал о своей проблеме с родителями, потому что в конверте оказалось… Разрешение от родителей вОНИ и чип с электронной копией документа. Конечно, они были подделкой, но выглядели, как настоящие.
Моему счастью не было предела, когда я нажал на клавишу «отправить» под анкетой.
Через несколько дней в школу пришло испытательное задание, состоящие из теста и нескольких письменных заданий повышенного уровня. А еще через неделю моя жизнь изменилась.
Теперь я не знаю, как к этому относиться – как к подарку судьбы, или как к наказанию…
Глава 1 «Остров среди океана»
Москва. 11 июля
С тихим жужжанием самолет оторвался от земли и, набирая высоту, устремился вперед. Поначалу в иллюминатор можно было увидеть землю, потом два нижних уровня дорог, но все скрылось под морем пушистых облаков, когда мы поднялись еще выше.
«Третий уровень, - подумал я. – Над нами только космос».
При взгляде в иллюминатор захватывало дух, а от чувства высоты внутри все сжималось.
Я в первый раз был так высоко над землей. Чаще всего максимальный уровень был первый, но несколько раз я попадал и на второй, но это было давно. Лет семь или восемь назад.
В салоне самолета кроме меня сидели еще два человека: высоколобый мужчина с хвостом пепельного цвета, глазами отливающими серебром, одетый в костюм такого же цвета, что и волосы и женщина с короткими волосами до плеч цвета осенних листьев.
Именно они пришли с утра в школу и теперь сопровождали меня повсюду.
В девять я как обычно был на занятиях. Снова среда и снова история первым уроком. Не успел Старик задать вопрос по домашнему заданию, как в наш класс вошли эти двое. Хмурые, словно грозовое небо, они дали Эрнесту Владимировичу какой-то листок и спросили:
«Кто из вас Виктор Васнецов?» - спросила женщина.
Я встал, и мужчина сказал:
«По результатам теста вы приняты на обучение в Общемировой Научный Институт. У вас есть два часа на сборы. Личный самолет Президента вылетает в одиннадцать часов по московскому времени».
У одной половины класса отвисла челюсть, а другая часть вытаращила глаза. У меня же пропал дар речи.
«Я буду учиться в ОНИ. Я прошел вступительные испытания…»
Эти мысли преследовали меня и при выходе из класса, когда Старик похлопал меня по плечу и сказал – «Ты молодец», - и дома, пока я собирал вещи.
Перед тем, как закрыть квартиру, я окинул свое жилище взглядом и, подумав, написал на листе бумаги (у панели бы не хватило заряда на неделю) несколько слов:
«Мама и папа, я теперь ученик ОНИ. Потом все объясню».
Посчитав, что этого достаточно (как же ошибался!), я закрыл дверь и вышел на улицу.
В одиннадцать я уже сидел в салоне самолета, стены которого были обшиты бежевой кожей, так же как и мягкие удобные кресла с широкими ремнями. Центр салона занимал белый стол, а лампы над ним лили ровный свет.
За час пути никто из нас не проронил ни слова. Да и о чем разговаривать с незнакомыми людьми?
«Ещё рано… - подумал я, когда самолет пошел на посадку. – Они сказали, что самолет будет лететь три часа и еще пятнадцать минут. Слишком рано».
Шасси коснулись посадочной полосы, отчего произошел легкий толчок. Ещё минута передвижения по асфальтированной дорожке, и самолет остановился.
Я стал отстегивать ремень, думая, что разговоры о «полете в три с лишним часа» - ошибка, но высоколобый сказал:
- Рано, - голос усадил меня на место.
- А что же мы тогда остановились?
Ответом мне стала открывшаяся дверь, в которую вошел долговязый мужчина в синем костюме. За ним появилась девушка лет шестнадцати. Азиатская внешность, длинные с одной стороны, но короткие с другой черные волосы. Одета – в серые просторные штаны, оголяющие щиколотки и легкую кофту сине-зеленой расцветки. Она бросила взгляд карих (на мгновение наши взоры встретились) глаз вокруг и села на кресло с другой стороны салона. Последней вошла женщина с каштановой косой на плече. Она кивнула моим сопровождающим и заняла место рядом с «подопечной».
Азиатка воткнула наушники и стала смотреть в иллюминатор, чуть покачивая головой в такт играющей мелодии.
Я наклонился, на сколько это позволял сделать ремень, к высоколобому и спросил:
- Как вас зовут?
Да, это странно – узнавать имя человека, сопровождающего тебя уже больше трех часов, через столько времени. Но, лучше поздно, чем никогда, правда?
- Димитрий, - произнес он басом. – А это – Инга, - он кивнул на нашу спутницу.
Женщина перебирала какие-то бумаги, не обращая на нас внимания.
- А вы не знаете, где мы сейчас находимся? – я выглянул в иллюминатор.
- Давай перейдем сразу на «ты». Нам теперь придется находиться рядом не меньше двенадцати часов в сутки. Так что, если мы не хотим испытывать от присутствия друг друга… Эм-м-м… Дискомфорт, то лучше – сразу на «ты». Хорошо? – он подмигнул.
- Хорошо. Получается, вы с Ингой вроде охраны? – я, конечно, был поражен, что к старшим, да еще и почти не знакомым людям, сказали обращаться – «ты». Не так меня воспитывали.
- Скорее – сопровождающие. Но, да, мы и охрана, ты прав.
«Круто». Внутри у меня боролись противоречивые чувства: с одной стороны – восторг от того, что у меня есть личная охрана, но с другой – они будут со мной почти всегда.
«Надеюсь, в известных местах Димитрия рядом не будет».
- Так, где же мы находимся? – вернулся я к вопросу.
Мы снова взлетели над землей, пронзили облака и теперь стремительно неслись куда-то.
- Сейчас вылетели из Ланьчжоу, - произнес мужчина.
«Ланьчжоу… Что-то знакомое…»
-Китай? – я хотел подтвердить свои догадки, и это случилось, когда я услышал в ответ:
- Да.
- А это… - я посмотрел на азиатку, как бы говоря охраннику: «Познакомь нас».
- Ученица. – «Как будто это не понятно». - Не помню, на какой профиль она…
- А если спросить?
- Вряд ли она понимает русский, а ты – китайский, - неуверенно пробормотал мужчина.
- А на общем? – я поймал себя на том, что все еще смотрю на девушку. – Общий-то она знает?
- Сейчас спрошу, - Димитрий ухмыльнулся и повысил голос, обращаясь к сопровождающим китаянки. – Эми, Янь Сяоцзе понимает общий язык? – он спросил это на общем, хотя слова «Сяоцзе» я не знал.
«Может – имя?»
Эми, как я понял, - проводница девушки – тронула ее за плечо и спросила что-то на не понятном мне языке, как можно догадаться – на китайском.
Китаянка лишь коротко мотнула головой и снова погрузилась в музыку, а Эми повторила «нет» азиатки на общем, а Димитрий передал это мне уже по-русски.
- Я понял уже, - закрыв глаза на мгновение, откинулся на спинку кресла.
Этого можно было ожидать. Общий язык изучается с двенадцатого класса, но в каком классе учится китаянка – не понятно. Об этом я и сказал Димитрию.
- А откуда тогда ты его знаешь? В пятнадцать и в одиннадцатом классе? – его ирония не укрылась от меня.
- Ходил на кружок к языковеду, - отмахнулся я. – А как вы…
- «Ты», - поправил меня Димитрий.
- А как ты ее назвал? Янь…
-… Сяоцзе, - сказал охранник, но поняв, что я жду объяснений, продолжил. – Вообще ее зовут ЯньСюин. Янь – фамилия.Сяоцзе с китайского – мисс. Это слово употребляется в том случае, если ты не знаком близко с человеком.
- Вон оно что…
Еще час пути пролетел за нашим с Димитрием разговором, из которого я узнал, что Димитрий и Инга все же по национальности – русские, и что Димитрий носит такое имя из-за ошибки в чипе рождения.
- Его можно было и исправить, - пояснил он, - но мама сказала, что это – судьба, и не стала снова делать меня «Дмитрием». Теперь лишняя гласная в моем имени – особенность.
Позже к нашему разговору присоединилась Инга. Она сложила бумаги в папку и повернулась к нам.
«Странно, - подумал я. – В наш-то век хранить документы в печатном варианте?..»
- А куда мы сейчас летим? – мое любопытство не знало границ.
- На остров, - ответил Димитрий. Видимо посчитал, что этого достаточно.
- Он называется Поррод, - дополнила Инга. – Там вы будете учиться вплоть до миссии… - она сжала губы, и я понял, что сопровождающая сказала лишнее.
На остальные вопросы, если они, хоть как-то, касались темы будущей «миссии», охранники не отвечали – либо делали вид, что не слышал и переводили тему разговора, либо просто молчали.
- Ну, расскажите тогда хотя бы, как устроен остров, - не выдержал я.
- Остров был создан не природой, - начала Инга. – Точнее – природой, но не естественным, а искусственным путем. Нет, опять не так… - на пару секунд Инга замолчала. – В общем, в том месте, где он находится, был вулкан, который пробудили. Лава, вытекая, застыла, образовав основание острова. Потом остались «мелочи»: плодородная земля, растительность… В центре острова находится не сильно высокая гора, с которой падает вода. Возле нее – здание школы. По самому острову раскиданы семь домов для учеников (охрана живет вместе с вами). Ну, и, конечно же, чего не отнимешь у лежащих близ экватора островов – климат и природа.
- Ага, знаем – пальмы, море, песок… - я поджал губы.
- Именно. Но, вот посадочной полосы там нет, - хмыкнул Димитрий.
- В смысле?! – мои глаза округлились. – Если ее там нет, то как самолет приземлится?!
- Не бойся, а дослушай, - Инга положила руку мне на колено, как бы успокаивая. – Мы прилетаем на Президентский остров, а потом сразу пересаживаемся на новейший корабль серии “D.SIX” и плывем на Поррод.
Она сказала это так, будто перелеты и плавания – повседневные вещи. Хотя, наверное, у них так и было…
- И сколько нам еще лететь? – спросил я.
- Минут сорок, не больше, - Димитрий откинулся на спинку кресла. – А плыть потом и того меньше.
Вдруг он выпрямился и приложил пальцы к уху. Точнее к наушнику, который я не рассмотрел. Выслушав то, что ему сказали, он повернулся к нам.
- Самолет выводят на другую линию. – Он посмотрел на Ингу. – Это займет несколько минут, во время которых будет сильно трясти, - это уже было обращение мне.
- Что случилось? – спросила Инга, потуже затянув ремень.
- Наша линия пролегает над Японскими островами, но там сейчас цунами и вообще непонятно что. Возможно даже нарушения магнитных полей… В общем, перестраиваемся на линию России. Лететь будем минут на двадцать – тридцать больше, - пояснил Димитрий.
Охранник тоже стянул ремни и закрыл глаза.
- Вообще, летать мне нравится меньше, чем плавать, - неожиданно спокойно произнес он.
А потом мне стало казаться, что Димитрий умер. Нет, правда. Когда началась тряска (а это пренеприятнейшее, что есть в полетах), все мои органы стали биться друг об друга так, что я постоянно морщился и сжимал зубы, чтобы они не сломались от стука. Инга тоже вцепилась в кресло и чуть заметно шевелила губами, при этом глаза ее бегали туда-сюда. Димитрий же сидел с каменным выражением лица, а мышцы шеи не были напряжены. Когда же все закончилось, он открыл глаза и как ни в чем небывало, спросил:
- Ну, как полет? – он улыбнулся, и от его оптимизма мне стало еще дурнее.
Мы приземлились через час, но после посадки охранники заставили нас сидеть на местах еще около десяти минут, говоря что-то о «непривычке к полетам и возможном головокружении после приземления», а потом стали почти выталкивать нас, говоря поторапливаться, иначе – опоздаем.
Посадочная полоса Президентского острова представляла собой пышущую тропическим жаром асфальтированную площадку, окруженную экзотическими деревьями. Шириной в тридцать – сорок метров она уходила в море, на большую часть своей стометровой длинны.
Далеко на острове светился красным, отражая лучи заходящего солнца, Президентский дворец. Стояла невыносимая жара, несмотря на вечерний час. С каждой минутой тени все больше удлинялись, а листья пальм превращались в огненные языки.
Я вспомнил о доме, о том, как мы с родителями иногда сидели на балконе и любовались на заходящее солнце. Обзор в такие минуты ничто не загораживало: деревья находились внизу, а транспортные линии перекрывались в восемь вечера, - потому мы спокойно любовались небом (солнцем – никогда, потому что увидеть его с нашего балкона в вечернее время – нереально). Мое сердце сжалось. Такие моменты бывали редко, но как же мы все были счастливы. А что теперь? Смогут ли родители простить мой побег?
«Не стоит об этом сейчас, - постарался успокоить себя. – Не время. Держи себя в руках».
- Димитрий, - обратился я к охраннику дрожащим голосом, когда мы почти бежали к пристани. – Который сейчас час?
Мужчина встал как вкопанный, посмотрел на запястье и нажал на браслете кнопку. В воздухе появились два циферблата, которые показывали разное время.
- В Москве – половина третьего дня. Здесь – половина девятого вечера, - ответил охранник.
- Ого, - только и сказал я, думая о шестичасовой разнице. – Серьезные различия…
Волны с тихим шуршанием облизывали песок, унося с каждым разом обратно частичку суши. Солнце делало их похожими на беззубые челюсти старика – красные десны с пенкой слюны.
Мы двигались по аллее, дорожки которой были усыпаны гравием и огорожены низкими заборчиками, отделяющими с одной стороны от песчаного пляжа, а с другой – от наступающих джунглей.
«Красиво тут, - думал я. – Только великие люди могли создать остров из ничего, да еще такой прекрасный. Жаль, что родители этого не видят. – Я встрепенулся и закричал на себя мысленно. – Опять начал?!»
Мы сели на корабль, который оказался действительно очень быстрым, и через полчаса, когда солнце уже потонуло в водах Тихого океана, оставив после себя лишь напоминание – кровавую линию на горизонте – мы ступили на деревянный причал острова Поррод. Доски чуть скрипнули, принимая вес шестерых людей.
Стало гораздо прохладнее, нежели на Президентском острове. На небе стали появляться первые звезды, а тишину ночного острова нарушали лишь плеск волн и редкие сонные крики птиц.
От пристани в джунгли вела дорожка, ширина которой позволяла парковаться здесь летающему автомобилю. Вместо заборчиков по сторонам тут выстроились фонари ростом чуть выше колен взрослого человека, льющие серебристый свет на белые и серые камни, разбавляя их более таинственными тонами.
Мы углубились в лес, оставив шум прибоя позади, но нырнув в море пения цикад. Фонари выхватывали из темноты причудливых форм растения, цветы всевозможных размеров и расцветок.
«Рай для ботаника», - подумал я и увидел, что Сюин останавливается почти ежесекундно. Она сунула свою небольшую сумочку Эми, а сама перебегала от растения к растению: вот девушка у высокого дерева с красными цветами, а вот уже перебирает пальцами мелкие синие лепестки.
Да, здесь было прекрасно: свежий воздух, обилие растительности, приятный климат – каждый из нас это чувствовал. С городом не сравнится, даже с экологическим районом.
А с космосом тем более. Где-то там сейчас, высоко над нами, родители разделены огромным расстоянием. Вокруг только звезды, пыль и железо. А здесь все по-другому.
- Ну, вот тут мы и разойдемся, - сказала Инга на общем языке, когда мы подошли к развилке.
Кивнув друг другу, охранники пошли по разным дорожкам, но на мой прощальный взмах рукой Сюин ответила ледяным взглядом. Я побрел за проводниками.
Дорожка, освещенная фонарями синего цвета, привела нас к досчатому забору, окружавшему участок, который отсюда нельзя было разглядеть – между досками не было даже щели.
- Ну, что, Виктор Игоревич, вы готовы увидеть свой новый дом? – спросил Димитрий голосом швейцара, который спрашивает у гостя, угодно ли ему снять верхнюю одежду.
Удивительно, но за столь короткое время мы стали с ним хорошими друзьями и не обращали внимания на четырнадцатилетнюю разницу в возрасте.
- Готов, - в тон ему ответил я.
Димитрий, поклонившись, толкнул невысокие ворота, и я потерял дар речи второй раз за один день. Мой новый дом оказался двухэтажным строением с балконом, огромными окнами и высокой террасой.
Дом окружало цветочное море, островом среди которого стояла одинокая беседка. Дорожка, пробегающая через сад, разделялась надвое и вела к дому и гамаку, натянутому между двумя пальмами.
- С другой стороны дома – бассейн, а также несколько шезлонгов и зонты от солнца, - произнесла Инга. – Ты его еще внутри не видел, - улыбнулась она, заметив, наверное, мое удивленное лицо.
Дом, после нашей маленькой квартиры в Москве, показался мне Президентским дворцом: кухня, столовая, гостиная, ванная и тренажерная комната находились на первом этаже, а три спальни, две гостевые комнаты, еще по одной ванной, гостиной и даже – что немаловажно – библиотека с печатными копиями книг – на втором.
- А где остальные ученики? – спросил я, стягивая кроссовки и осматриваясь. – Много нас? Все из разных стран? И…
- Постой, - Инга прервала мой поток вопросов. – Ты здесь – один. Ну, не считая нас, конечно. У каждого ученика свой дом. – Пояснила женщина.
- Но, вы говорили, что домов вокруг школы – семь.
- Да, так и есть.
- То есть – нас всего СЕМЬ?! – не поверил я.
- Да, - Димитрий скинул туфли. – По одному ученику на каждое профильное направление.
- А есть кто-то еще из России? – вопросов у меня было много, но после того, как я получал на них ответы – их количество росло с неимоверной скоростью.
- Нет, все ученики из разных стран. Ну, хватил вопросов, - сказал Димитрий, прежде чем с языка у меня слетело хоть слово. – Располагайся в своей комнате и спускайся на ужин. Комната последняя по коридору. У нее двустворчатые двери – не перепутаешь.
Говоря о том, какие двери ведут в мою комнату, Димитрий забыл сказать, что сама она – шикарная: огромная кровать с пологом (И не «умная»!), диван, два кресла, игровая и телевизионная панели, стол, два стула, шкаф для всяких мелочей и двери: одна – в гардероб, другая – на балкон.
Кинув сумку с вещами на кровать, и, переодевшись в шорты и футболку, я спустился в столовую, где уже был Димитрий. В майке и спортивных штанах он выглядел уже не так солидно, как весь прошедший день, но все-таки грозно из-за мускулистых рук.
- О, пришел. Ты что будешь есть? – спросил он, нажимая кнопки на панели.
- А что есть? – я сел за стол.
- Та-а-ак, - протянул мужчина, заглянув в холодильник. – Котлеты – куриные и свиные, картофель трех видов…
Дальше началось перечисление знакомых и незнакомых мне блюд. На пятой минуте оглашения меню я остановил охранника и спросил:
- Там что, вместо еды список всех блюд мира?
- Нет, тут просто все это есть…
- В холодильнике? – я недоверчиво уставился на дверцу.
- Ну… - протянул Димитрий.
- Я буду картофельное пюре с любым видом котлет, салат из свежих овощей. Запью, пожалуй, апельсиновым соком.
- Хозяин – барин, - усмехнулся мужчина и поставил на стол все, что я просил.
Себе он сделал омлет и плеснул кофе.
- Кофе в ночь? – удивился я.
- Мне он помогает успокоиться. И спать не мешает.
Когда мы съели половину ужина, вошла Инга.
- Что-то ты долго, - прокомментировал ее приход Димитрий.
Инга лишь пожала плечами и, взяв запеканку, подсела к нам.
- Занятия начинаются в пятницу, - обратилась она ко мне. – Уроки с десяти утра до шести вечера, семь дней в неделю. Каждые вторые суббота и воскресенье – выходные. Все уроки, кроме профильных предметов, а для тебя это – языкознание, литература и искусствоведение, проводятся сразу у семи человек. Ну, вроде бы все. Будут вопросы – обращайся.
- То есть, уроки у нас двенадцать дней, а потом – два выходных? – не помедлил я с вопросом.
- Да, именно, - Инга насадила на вилку кусочек запеканки.
- А почему у меня профильный предмет искусствоведение? Профиль-то гуманитарный.
- Этого я тебе сказать не могу, так как программа обучения составляется в ОНИ.
После ужина я поднялся к себе и, включив телевизионную панель, чтобы заглушить гнетущую тишину, принялся разбирать вещи. На полки шкафа я положил тетради с записями (некоторые свои идеи я предпочитаю хранить в таком виде) и разные мелкие вещицы. Хотел поместить одежду в гардероб, но понял, что вряд ли найду там место, потому что все было забито. Одежда, обувь – все было новое, и все было для меня. Те, кто создавал этот дом, а точнее – кто обустраивал его, знали мой размер вещей. Все же, мне удалось пристроить сумку.
Я вышел в комнату и сел на диван. На плазменном экране высветилось лицо ведущей.
- Режим чрезвычайной ситуации объявлен на Японских островах. Несколько часов назад сильнейшее землетрясение, повлекшее за собой разрушительное цунами, произошло близ острова Хоккайдо...
«…там сейчас цунами и вообще непонятно что», - всплыли в памяти слова Димирия.
- Вот оно значит что… - прошептал я, а тем временем новостной выпуск продолжался.
- …Первым под удар попал японский город Вакканай, но благодаря подготовке японских властей к подобной ситуации, жертв удалось избежать. Цунами, вызванное землетрясением, достигло острова Сахалин, входящего в состав Российской Федерации, а так же материковых берегов России. Напоминаем, что это уже шестой случай землетрясений в мире за три дня. Чего нам ожидать дальше? Репортаж Кима Ларенса.
На экране стали появляться кадры, сделанные в Японии сегодня: деревья, вырванные с корнем, дома, а точнее то, что от них осталось, несчастные лица людей…
Оставив программу разговаривать с пустой комнатой, я вышел на балкон. Спать совершенно не хотелось. Может быть, это из-за часовых поясов, а может – из-за пережитых сегодня эмоций.
Тихий треск цикад разлетался над деревьями, ветер играл с листьями пальм, где-то пронзительно кричала птица – вот и все ночные звуки острова. Ни тебе лязга вагонов, ни шума машин, ни крика людей. Невозможно было поверить, что в постиндустриальном мире остались места, пусть и искусственные, настолько непохожие на город.
Но природные звуки навевали тоску. Я снова вспомнил о родителях, представил их лица, когда записка будет прочитана. Сейчас отдал бы все, чтоб вернуться в тот день, когда согласился идти в бар, и уговаривал, уговаривал бы маму. Не пустила бы? У меня есть еще и отец. Как же я забыл о нем тогда?! Он-то находит с мамой общий язык. Теперь все казалось так просто, но… невозвратимо. Не вернуть того момента, когда злость пересилила здравый смысл, и я, нарушая добрый десяток законов, ринулся в этот чертов бар! Что же будет теперь?
В носу неприятно защипало, и я постарался отогнать мысли о родителях. Далеко они не ушли, но немного отступили.
В нескольких сотнях метров – и с левой стороны, и с правой – над лесом поднимались освещенные крыши домов других учеников. Интересно, кто они?.. Хотелось как можно быстрее познакомиться с ними, хотя бы из-за того, чтобы проводить время не в одиночку.
Впереди виднелась гора, закрывающая часть неба. Где-то в ее подножье стояла школа, которая была готова принять нас уже через пару дней. Сложно будет, или легко?
«Какая разница? – подумал я. – Ты хотел обучаться здесь, теперь не ной…»
Из комнаты донесся звон, оторвавший меня от размышлений.
«Кто это?»
Я взял панель в комнате и, вернувшись на балкон, открыл видеозвонок. Я догадывался кто это звонит, и собирался ринуться в объяснения и извинения, но…
- Васнецов! Что это значит?! – раздался крик. – Где ты есть?! Да что же это такое! Я, ничего не подозревая, приезжаю домой, а тут меня уже ждет отец, приехавший чуть раньше, с запиской в руках! Что это значит?!
Тут мама сунула листочек в экран.
Я протянул руку, чтобы убавить звук панели – Инга и Димитрий, скорее всего, уже легли, - но снова раздался крик, заставивший меня застыть:
- Не сметь убавлять меня! Где это видано?! Сын убавляет родную мать! Нет, дорогой мой, ты выслушаешь меня, а потом уже делай с панелью – все что хочешь! Понятно?
- Марина, - раздался голос отца, и я увидел его руку на плече матери.
- Не успокаивай меня, Игорь! Он уехал без спроса! Он оставил все и уехал! Ему плевать на квартиру, и на родителей!..
И тут я вскипел. Теперь мне стыдно, но тогда я был готов сказать все, что угодно.
- Это тебе наплевать на меня, - прервал я тираду слов. – Ты знала, что я хочу учиться вОНИ, еще с того времени, как я пошел в первый класс. Ты знала это, когда я спрашивал у тебя разрешения учиться здесь – и это была реальная возможность. Ты знаешь это и теперь, когда я прошел все вступительные испытания, и меня выбрали из всего – слышишь? – из всего МИРА на этот профиль! Но и теперь ты хочешь меня лишить этой возможности! – крикнул я и выплюнул последнее предложение, - Огромное спасибо, мама!
Я провел пальцем по экрану, и звук панели пропал.
Родительница еще несколько минут кричала, считая, что я ее слышу, но вскоре, по выражению ее лица я понял, что число проговариваемых слов за минуту уменьшилось. Я включил звук, надеясь, что больше не попаду под расстрел, но получил в сердце решающую пулю:
- Завтра я тебя заберу.
Рука захлопнула панель.
Обида и тяжесть навалила на меня, мешая спокойно дышать. Резко выдыхая воздух, я оперся о перила балкона и смотрел вниз на море колыхающихся цветов.
«А что ты хотел, олух? – ругал я себя. – Ты знал, догадывался, что все будет именно так. В конце концов, это не они, а ты обманул всех. Именно та скрыл все, что сделал и преспокойно ушел из дома!»
Хотя я дал понять, что разговор окончен, панель продолжала трезвонить. Схватив ее, я открыл экран, и хотел было закричать, как увидел уставшее лицо отца. Злость как рукой сняло, и я понял, что был слишком резок с ними. Их можно понять. И я понимал.
- Папа? – думал, что это будет уверенно, но вышел лишь жалкий писк.
- Да, я, - он улыбнулся, и мне стало стыдно за крики. – Как ты там? Как добрались? – его голос звучал так, будто несколько минут назад вообще ничего не происходило.
- Хорошо… добрались. А где…
- Мама в ванной, - он вздохнул. Не злись и не обижайся на нее. Она хочет как лучше, правда. Я поговорю с ней. Она все поймет. Завтра мы позвоним и скажем наше окончательное решение. Ложись спать, у вас, наверное, уже поздно. Спокойной ночи.
Экран пропал.
«И этот туда же!»
Стоило мне подумать, что отец понимает меня и сможет переубедить маму, как он произнес: «скажем окончательное решение».
Злость снова стала нарастать во мне.
Он же глава семьи, а идет на поводу у матери. Сказал бы, мол, мой сын будет учиться в ОНИ и точка. Для обучения достаточно согласия одного родителя.
«У тебя же есть разрешение», - хитро сказал мне мозг.
И тут же я понял, как будет плохо, если родители все же захотят забрать меня, а им покажут разрешение. Они скажут, что не подписывали и…
- Уголовная ответственность с пятнадцати, - прошептал я и стал трясти головой, чтобы прогнать эти мысли. – Вот придурок! – обругал сам себя.
Меня стали раздражать и цикады, и ветер, и крики птиц. Я вошел в комнату, выключил телевизор, разделся и лег в постель. Долго не мог уснуть и, в конце концов, снова включил телевизионную панель, и от монотонного разговора программ уснул.
- Проснись и пой, мой юный друг! – закричал влетевший в комнату Димитрий.
- Ты сдурел? – воскликнул я, когда он включил телевизор на полную громкость.
- Уже половина десятого. И кто из нас сдурел? – он открыл балконную дверь, впуская в комнату утренний тропический ветер, отчего я еще сильнее залез под одеяло. – Одевайся. Завтрак на столе, я буду в тренажерке… а Инга… куда-то сбежала. Так что – не теряй нас.
Димитрий вышел, а я, встав с кровати, натянул шорты и футболку и побрел умываться.
Выполнив все утренние процедуры, я спустился в столовую, где меня ждал завтрак: кофе, булочки и сырная запеканка. Я не думал, что проголодался, но, когда сладкий запах еды достиг моего носа, живот глухо заурчал.
- Не переживай, сейчас наедимся, - сказал я ему.
Просидев за столом минут двадцать, а то и полчаса, я вышел на террасу и посмотрел вокруг.
Цветы в саду уже раскрылись, лепестки их переливались в лучах утреннего солнца. Там, где на растения падала тень, блестели крупные бусины росы, хотя и они скоро должны были улететь в небо. Было прохладно, в частности из-за соленого морского ветра.
Я прошелся до беседки, потом обратно; до гамака и снова на террасу. Вернулся в дом, полистал каналы на панели, спустился виз, перекусил, поднялся обратно в комнату, вышел на балкон, снова включил телевизор.
- Как же скучно! – воскликнул я и упал на кровать.
Через некоторое время вспомнил слова Инги про библиотеку в доме, и отправился на ее поиски, что в прочем было одной из самых легких задач.
Библиотека оказалась комнатой размером с мою, заставленной книжными шкафами. Сами книги были расставлены по жанрам. Я взял случайную книгу – сейчас не вспомню названия, но это была фантастика, - и пропал.
Очнулся я на предпоследней главе, когда Димитрий кричал на весь дом:
- Викто-о-о-ор! – он делал ударение на букву «о». – Где ты пропал?
Я взглянул на часы, висевшие над дверью. Четыре – пятнадцать.
«Ого…» - подумал я и крикнул:
- Здесь!
Хотелось бы думать, что крикнул, но на самом деле это «здесь» выдалось таким тихим и жалким, что я решил выйти к Димитрию сам. Но, тело затекло от однообразного положения возле окна.
Димитрий вскинул брови, заглянув в библиотеку и увидев меня в согнутом виде с рукой на пояснице, затем перевел взгляд на пятисотстраничный том и произнес:
- Там Инга перекусить приготовила… Спускайся, если хочешь.
Я хотел сначала дочитать книгу, но желудок решил обратное.
Охранники сидели за столом, что-то оживленно обсуждая. Я остановился на пару мгновений, чтобы услышать разговор – они от меня скрывали все.
- Ты уверена? – спросил Димитрий у Инги.
- На сто процентов. Можешь проверить сам.
- Но… ведь там не может быть землетрясений. Как же…
- Ну, я этого не знаю. Спроси у природы. В конце концов, она в ответе за все, что сейчас происходит. Включая твое непонимание.
- Вы говорите о землетрясениях? – спросил я, входя в столовую.
- Да, именно о них, - Димитрий подал мне графин с яблочным соком.
- И где на этот раз? – я плеснул сок в стакан и насадил на вилку сырную запеканку.
- Лондон, - Инга провела рукой по волосам. – А еще разлом в Сибири. Где-то у границы с Казахстаном.
- Но…
- Да, Димитрий тоже говорил об этом, - прочитала мои мысли Инга. – Хотя там никогда не было ничего подобного – это все же случилось.
- Получается, уже восемь происшествий за четыре дня? – спросил я, прожевав еду.
- Девять, - поправил меня Димитрий.
Инга посмотрела на него испепеляющим взглядом, но мужчина проигнорировал его и продолжил.
- Одно засекретили, но тебе, думаю, можно рассказать.
- Зачем ему это? – Инга решила обратить на себя внимание словами. – Ты ведь не интересуешься геологией? – спросила она у меня.
- Нет, - ответил я и, прежде чем она успела победно усмехнуться, продолжил. – Но, о том, что происходит в мире, мне интересно знать.
- Отлично! – воскликнула женщина. – Делайте что хотите! – Она подняла ладони, выпустив салфетку. – Только меня не впутывайте.
- Самое первое происшествие, - продолжил тем временем Димитрий, - произошло не в Африке, а в Антарктиде. Как говорили – земля затряслась, а потом произошел обвал льда, закрывший собой около десятка населенных пунктов. Но это дело быстро конфисковали из всех СМИ, дабы не сеять панику, а обвал списали на «таяние ледников и утончение связующих звеньев ледовых масс». Так что, сегодняшние – восьмое и девятое.
- Так, почему тогда остальным дали огласку?
- Скрыть остальное уже не получилось. – Пояснил Димитрий. – А про первое не стали рассказывать, чтобы не сеять, на этот раз, недоверие.
- Почему же происходят все эти… катаклизмы?
- Никто не знает, - произнесла Инга.
Димитрий ухмыльнулся и подмигнул мне. Я тоже не сдержал улыбку – все-таки сама «впуталась».
- Даже ОНИ находятся в замешательстве. Фанатики говорят о конце света, да и ученые все чаще склоняются к этой версии, не находя ответов на вопросы.
- Значит, нас ждет апокалипсис? – я не верил в это. – А для чего нас обучать тогда?
Я снова наткнулся на непроницаемую стену молчания. Лишь через пару минут Димитрий сказал:
- Мы – не те, кто должен тебе рассказать об этом. Потерпи.
Я, закатив глаза, снова принялся за еду.
В шесть часов мы отправились на пляж. Купаться Инга строго настрого запретила.
- «И были угрозы ее страшны, как пламя из бездны Ада», - пропел Димитрий строчку из какой-то современной песни.
- Ты считаешь меня демоном? – Инга в который раз поставила руки на бока.
- Нет, ты сущий ангел! – замахал руками охранник. – Смерти… - добавил он шепотом.
На берегу стало еще холоднее – от ветра здесь ничего не закрывало. Волны набегали на песчаный берег, иногда принося мелкие ракушки.
Инга села на песок, постелив перед этим покрывало. Димитрий лег рядом, закрыв лицо панамой. Я же сел прямо на песок у воды. Волны находили все дальше и дальше, и вскоре мне пришлось отодвинуться назад, чтоб не промочить шорты.
- Тут всегда веете? – спросил я у Инги.
- Нет, но иногда может налететь, - ответила она, посмотрев на волны. – Как бы сегодня шторма не было, – задумчиво произнесла она.
Раздались голоса. Я посмотрел на Ингу, но она только пожала плечами, мол, не знаю я – кто там.
Из джунглей по правую сторону от нас вышли три человека. Охранник – невысокий, но крепкий человек с аккуратной рыжей бородой и волосами того же цвета и длины. На лице у него красовались солнечные очки, а одет он был в легкую рубашку и шорты. Темнокожая женщина, скорее всего – вторая из пары, была одета в серое легкое платье, из выреза которого торчала лишь копна курчавых черных волос и большие выразительные глаза.
Сопровождали они парня – скорее всего, моего ровесника. Он был примерно моего телосложения, но несколько выше; светлый ежик волос, острые нос и подбородок. Одет парень был в шорты, футболку и рубаху, которую не застегнул ни на одну пуговицу.
Охранники кивнули Инге и повели подопечного по берегу в противоположную нам сторону.
- Америка, - сказала Инга, провожая их взглядом. – Физико-химическое направление. Имя спросишь у Димитрия, когда он проснется, ну, если, конечно, тебе это надо. На имена у меня плохая память.
- А какое направление у Сюин? – спросил я.
- У кого? – не поняла охранник.
- У Янь Сюин, - я понял, что мое пояснение ничего не дало. – У китаянки.
- А, у нее… - на миг Инга задумалась. – Физио-биологическое.
«Рай для ботаника». Да, в кой-то веки я догадался.
- Америка – наши соседи? – у меня было много вопросов, и, слава богу, мне на них отвечали.
- Да, их домик по правую сторону от нашего, если смотреть при выходе на террасу, - женщина легла на покрывало.
- А по левую сторону от нас… - вкрадчиво начал я.
- …Англия. – Закончила Инга. – Социально-психологическое направление. Имя с него, - Инга кивнула на напарника и закрыла глаза.
На обратном пути я спросил у Димитрия имена своих соседей. Американца звали Эдвин Пири, а англичанку – Джульетта Эббс. Теперь я знал троих. Но, рассказывают ли охранники других учеников своим подопечным об остальных? И если – да, то что? Так же имена и направления, или еще что? И вообще, интересно ли другим ученикам знать своих «коллег»?
Когда я вошел в комнату, то неожиданно вспомнил о вчерашнем разговоре с родителями. Настроение упало. Я сел на кровать и стал ожидать звонка. Прошло десять, двадцать минут. Я взял книгу и прочитал оставшиеся страницы, но не получил никакого удовольствия. Наконец, решив, что родители забыли, я решил позвонить им сам, если и не договориться, то хотя бы извиниться перед ними.
Но, если подумать, я извиниться еще вчера хотел, но мне не дали.
«Ты снова обвиняешь во всем родителей, идиот. Твоей вины здесь больше», - твердил внутренний голос.
Я открыл панель.
- У вас одно голосовое сообщение, - проскрежетал голос. – Отправитель – «Мама». Дата отправления: число – двенадцатое; месяц – июль; год – две тысячи четыреста восемьдесят пятый. Местное время: восемнадцать – тридцать три. Чтобы прослушать сообщение – проведите по экрану пальцем.
Сообщение было оставлено сегодня, пока мы были на пляже. Оно пришло давно, а я, как дурак, сидел и ждал.
«Сразу панель не мог открыть?!»
С замирающим сердцем я провел по экрану пальцем.
- Витя, привет. Это мама. Мы с отцом пытались тебе дозвониться, но, видимо, ты был занят чем-то важным или просто не хотел отвечать. В общем, много говорить не буду. Ты останешься учиться в ОНИ дальше. Мы с отцом переговорили и пришли к этому решению. Главное – береги себя. Нам пока не звони – не сможешь связаться. Мы снова улетаем на работу. Сами свяжемся с тобой, как сможем. Учись хорошо. И… - она помолчала. – И обязательно расскажи об этой «особой миссии», как только станет что-то известно. Мы тебя любим. Пока.
Запись закончилась. Несколько минут я стоял столбом, но когда осознал слова мамы – мое сердце упало. Радость стала переполнять меня, и вскоре полилась через край. Мне нужно было выплеснуть свои эмоции. Я схватил подушку и закружился с ней по комнате, потом долго смеялся и кричал в нее, лежа на кровати.
- Я учусь вОНИ, - шептал я, пробуя эти слова на вкус. – Я учусь в ОНИ.
Я поймал себя на том, что щеки у меня намокли. Что это: слезы счастья или благодарности? Я лежал и благодарил небеса за таких родителей. Лежал и твердил им «спасибо».
В восемь часов, когда мы собрались на ужин, Инга сказала:
- Сегодня к ученикам обращается Президент Папро. Трансляция начнется через несколько минут.
Она включила панель, и в воздухе появился большой экран, который, правда не показывал ничего. Скоро по нему прошла волна, и заиграл Гимн Объединения. Как только стихла последняя нота, на экране появилось лицо мужчины сорока пяти лет с добродушно прищуренными глазами. В остальном же лицо президента было серьезно. Он выдержал паузу в несколько секунд и начал говорить на общем языке. Внизу экрана бежали субтитры, но я не нуждался в переводе, так же как и охранники.
- Многоуважаемые друзья! С сегодняшнего дня Вы официально зачислены на обучение в академию Общемирового Научного Института. Теперь Вы считаетесь студентами, а значит – от Вас будут требовать гораздо больше, чем в обычной школе. Каждый из Вас будет обучаться по индивидуальной программе – на профильных предметах – и общей – на таких уроках как основы выживания или ботаника. Занятия проводятся до марта две тысячи четыреста восемьдесят шестого года. Ваши проводники должны были известить Вас об учебном плане, но я дополню его, сказав, что трехмесячных зимних каникул не будет. После завершения изучения курса, мы расскажем Вам о той самой «Особой миссии». Учитесь усердно, иначе миссия будет обречена на провал.
Снова сыграл гимн, и трансляция закончилась.
- Ну, все понятно? – спросила Инга, посмотрев на меня.
- Нет, - ответил я. – Мне не понятно одно – почему нам ничего не рассказывают об этой «Особой миссии»? А уже отсюда у меня идет много вопросов: что это такое? Для чего это нужно? Может быть, мы изменим мнение, узнав, что нас будут резать, пытать, ставить эксперименты?
- Но, ведь вы, не зная, что вас ждет, все же отправили заявки. А это значит, что вы готовы к любому риску, - Димитрий отодвинул стул и вышел из-за стола. – Огромное спасибо, Инга. Ищите меня в качалке, если, конечно, буду нужен.
Мужчина ушел.
- Он там безвылазно? – кивнул я на дверь.
- Часто, - вздохнула Инга почему-то.
- А для чего нам основы выживания? – на этот раз она промолчала.
- Хорошо, - я вытер губы и положил салфетку на стол. – Спасибо, все было вкусно.
Я вышел из столовой и поднялся в комнату. Во мне боролись противоречивые чувства, и я решил немного отвлечься. Взяв в библиотеке новую книгу, я расположился на балконе, но погрузился в чтение ненадолго.
Не прошло и десяти минут, как ветер усилился, и упали первые капли дождя.
«Как бы шторма не было» - проговорила Инга у меня в голове.
Я вошел в комнату, закрыл дверь на балкон. Природа как будто того и ждала. Как только щелкнул замок, вода с неба полилась как из ведра. Ветер рычал, выл и бил воду о стекло.
Под звуки, подобные тем, что издает умирающий зверь, я лег в кровать и скоро уснул.
Несколько раз я просыпался ночью, слышал плеск воды и вой ветра, молил о том, чтобы на утро все успокоилось, и снова засыпал.
Глава 2. «Хочешь жить – умей стреляться»
Остров Поррод. 13 июля
И все же первый школьный день выдался пасмурным. Все еще шел дождь, хотя и не такой сильный. Благо, дорожки были усыпаны мелкими камнями, отчего не было грязи, хотя и стояли лужи. За ночь у многих деревьев поломало ветки, а листья от пальм легли на землю толстым ковром.
Накинув поверх одежды водонепроницаемые плащи, мы двинулись к горе, которая вблизи не казалась такой уж огромной: метров семьдесят – девяносто. В ее подножье стояло трехэтажное здание, которое в лучах солнца, может, и выглядело впечатляюще, но только не с налипшими на стекла листьями и двором с прибитыми цветами и сломанными саженцами.
Прохлада здания приняла нас после не менее холодной улицы. Внутри тоже не было ничего примечательного: пустой холл, в котором стояли только ваза с цветами да четыре дивана. Такие же пустые коридоры. Даже в обычной школе не было так одиноко и пусто.
Да, не сравнить ее с моей старой школой, ГД на переменах слышно веселый смех, топот сотен ног и гул голосов. Хотя, может, это дело времени, и тут тоже скоро зазвучит смех, появится топот четырнадцати ног, и голоса эхом будут ходить по коридорам трехэтажного строения? Да, мрачноватая картина. В пору фильмам ужасов, в которых рассказывалось о заброшенных приютах.
Но, даже если это и случится, то не в этом месяце. Все должны изучить общий язык для легкости общения между собой.
Мы с Димитрием (сегодня он сопровождал меня) пришли первыми и заняли край одного из диванов, стоящих в холле.
- Ты можешь с кем-нибудь общаться? – спросил у меня охранник.
Я отрицательно покачал головой.
- Они не знают общего.
- А ты в школе изучал что-то, кроме русского и общего языков?
- Только английский и французский, правда, свободно я на них не говорю, - я посмотрел на дверь, в которую входили первые ученики. – Только отдельные слова и фразы. Я все свободное время посвящал общему.
Димитрий кивнул и начал представлять мне входящих:
- Это ЯньСюин, - указал он мне на черноволосую девушку. – Китаянка. Мы встречали ее в самолете. Ее охрана – Эми, которая сейчас с ней и Ян. – Дождавшись, пока в холл войдет следующий ученик, Димитрий продолжил. – Эдвин Пири – американец. Сейчас его сопровождает Майкл, а Вероника, вероятно, осталась дома. Итальянец – Леандро Санти. Повезло с фамилией, согласись? – мужчина улыбнулся. – И не ему одному.
Я кивнул. Свою фамилию я никогда не считал какой-то особенной.
- Его охрана – это Джулия и Михаэль.
В холл вошла высокая девушка с коричневыми волосами, распущенными по плечам.
- Англия. О ней я уже говорил, - пояснил Димитрий. – Девушка – Джульетта Эббс. Ее охрана – Даниэль и Лилит. А вот и Германия. ЮттаБлау. Ее охрана Анна и Маркус (который, кстати, тоже немец).
- А я думал, что охранники и ученики, которых они сопровождают, - из одних стран, - сказал я.
- Не все, но часто так и есть, - пожал плечами мужчина. – Так, остается француз… а, вот и он. Жак Гарнерен. Охрана – Луи и Нелли. Вот, вроде бы, и все. Вопросы есть? Вопросов нет, - сказал Димитрий, хотя не получил ответа. – Теперь на уроки.
В тот же момент раздался звон, и мужчина повел меня в класс языковедения.
Каждый из моих профильных уроков длился по два часа. И, я думаю, что описание их будет очень скучным. Темы, которые я проходил в школе, мы начали разбирать заново, но более углубленно. За время уроков мы прошли программу первого года изучения языкознания, но по литературе и искусству – и полгода не осилили. Не осилил я. Учитель же был готов рассказывать мне о культуре начала времен часами.
Далее должны были быть два часа общего языка, но преподаватель, поняв, что я свободно говорю на нем, освободил меня от занятий до того времени, пока не настанет пора знакомиться с остальными учениками.
Теперь у меня появилось два часа свободного времени каждый день. Я мог делать все, что душе угодно. И для начала я решил прогуляться по острову – дождь кончился, и солнце во всю сушило пролитые слезы природы.
Димитрия и Инги дома не было, а потому, переодевшись, я сделал несколько бутербродов, достал из холодильника бутылку сока и, кинув все это в рюкзак, отправился исследовать остров.
Сначала шел по дорожке, но понял, что исследовать места, где уже проложены пути, по крайней мере, смешно, а потому, посмотрев по сторонам, нырнул в ближайшие кусты. И тут же оказался в новом мире.
Зеленый полумрак окутывал природу, растениям ничего не мешало расползаться, и они покрыли всю землю, хотя я все же пару раз умудрился провалиться в грязные лужи, при этом, не переставая чувствовать себя великим первооткрывателем, в которого я играл в детстве, бегая среди деревьев. Раздвигая листья и траву, я пугал птиц, которые улетали в небо, и в глубине души мне становилось стыдно, что нарушил их покой. Я бродил по зарослям долго, но так и не нашел чего-то интересного.
Подыскивая себе место, где можно было перекусить, я услышал голос. Говорил парень. Нет, не говорил – кричал. Я сделал несколько шагов в сторону и чуть раздвинул высокую траву. Это был француз. Невысокий парень, одетый, как и остальные ученики – строго, стоял в таких же зарослях, как и я, но смотрел он на запястье, где светился экран телефонной панели.
Кричал парень, явно, на французском, и я автоматически включил режим полиглота, чтобы что-то понять, но, как это бывает с теми, кто не учит языки, понял мало. Из всего монолога (а я скажу вам, он был не маленький), я разобрал только: «maman»,«pourquoi?»,«Jeneveuxpas»,«cen’estpasamoi», что в дословном переводе означало «мама», «зачем?», «не хочу» и «это не мое».
«Maman», находившаяся по ту сторону экрана, что-то ответила ему, но он остался этим не доволен. Парень хлопнул по панели рукой, отчего та погасла, выдохнул и вышел из зарослей на дорожку.
Я так и не понял, что говорил француз, а потому, пожав плечами, отправился дальше – хотел выйти на берег и перекусить там.
Солнце уже село, когда я ввалился в дом.
- Ну, - встретил меня на пороге Димитрий. – И где ты был?
- Гулял, - я стянул грязные кроссовки. – По острову.
- Мойся, и иди ужинать, - он сложил руки на груди, отчего мускулы выступили более отчетливо, и ушел в гостиную. Сейчас он был очень сильно похож на моего отца.
Остров Поррод. 10 августа
Теперь каждый день после занятий я ходил на пляж, если не было непогоды. В противном случае, я наливал себе чай и садился в библиотеке с книгой в руках. Если читать не хотелось, то просто слонялся по дому и искал, чем себя занять.
Неизменно, каждый день с пяти до десяти вечера по времени острова, мне звонили родители, и каждый раз я долго и с запалом рассказывал об уроках, о каких-то новых открытиях на острове. Мы не вспоминали о том, что я самовольно уехал сюда, но, как-то раз, мама сказала, что сейчас бы она точно дала свое согласие на мое обучение.
Я скучал по родителям, так же как они скучали по мне. А может, и сильнее. Я любил их, а они любили меня. Но, они до сих пор не знали, каким образом их сын попал на остров…
Так прошел июль и наступил август.
Вы спрашиваете, привык ли я к Порроду? Ответ, конечно, будет положительный, но привыкание произошло не сразу.
Поначалу было странно и непривычно просыпаться по утрам под крики попугаев и других тропических птиц, а не под лязг первых утренних московских вагонов (в Москве крики птиц долетали до наших окон только ночью). Было странно вдыхать запахи тропиков, а не ароматы бургерных или хозяйственных магазинов, разносившиеся за сотни метров от эпицентра запаха. А еще тут не было пыли! Думаете, если люди перешли на летающие автомобили с экологическим топливом, то пыли на улицах города убавилось? Спешу вас огорчить.
Привык я и к тому, что единственным развлечением на острове было его исследование (хотя игровая панель и телевизор никуда не делись из моей комнаты) – в Москве я мог гулять с друзьями или же в одиночестве сходить в кино или кафе. Хотя, последнее я обычно совмещал с дружеским общением. А на острове у меня друзей не наблюдалось. Может, временно, но их не было.
Признаюсь вам честно, что часто в моменты острого одиночества – не знаю, как это еще назвать, - я часто, что называется, «выпадал» из реальности и, прогуливаясь по раскаленному песку, видел под ногами пышущие жаром трещинки московского асфальта или, закрывая глаза после дождя, вдыхал запах не пальмовых, а мокрых березовых листьев.
Я скучал по Москве. Скучал сильно – почти так же, как и по родителям.
Через четыре недели после освобождения меня от уроков общего языка, учитель настоял на моем присутствии. После искусства, я вошел в класс и встретился с шестью парами изучающих меня глаз. У Сюин они были все те же, что и в самолете – карие, но не заинтересованные мной, а голубым глазам француза был не интересен не только я, но, казалось – все происходившее.
- И так, - произнес педагог, когда я занял свободное место за последней партой. – В течение месяца вы изучали общий язык. Настало время вам показать, чему вы научились.
У каждого из учеников я увидел наушник, мигающий в такт словам учителя.
«Переводчик», - понял я.
Педагог говорил на общем языке, а в наушнике его слова переводились на родной язык ученика. Это значило, что на общем они свободно не разговаривают. Или просто держат его по привычке?
- Теперь вы можете избавиться от наушников. Мы будем говорить на том языке, что должны были изучить. – Ученики выполнили требование, и учитель продолжил. – Сейчас вам нужно рассказать о себе. Кто вы, из какой страны прибыли, что нравится, а что нет. Начнем?
Вопрос остался без ответа.
- Виктор Васнецов. Вы как тот, кто знает общей лучше – начнете. Прошу.
Учитель сделал приглашающий жест рукой, совсем как это делал Старик. Я вспомнил его добродушное выражение лица, и мне стало страшно. Тогда, в старой школе, я мог спокойно ошибаться в ответах, говорить случайно глупости, и меня ничто не смущало. Теперь же я боялся ошибиться, потому что передо мной сидели совершенно незнакомые мне люди. Но, все же я вышел и начал:
- Эм… - «Что, говорить разучился?!» - Всем привет. – «Да, это шедеврально». – Меня зовут Виктор Васнецов. Я из России. Здесь я обучаюсь по литературно-языковедческому профилю. – Я снова замолчал.
«Что, гуманитарий, слова потерял?» - ехидно поинтересовался в голове я сам у себя.
На мгновение прикрыв глаза, представил руку мамы у себя на плече, собрался с мыслями и проговорил:
- Что мне нравится? Читать книги, любоваться природой; дождь и снег. Так же я люблю общаться с друзьями, обсуждать новости, хотя вечеринки высасывают из меня много энергии. Не люблю я, в основном, надоедливых типов, а так же скуку и… физику. Да, я не люблю физику и химию. Никогда не тянуло к ним. А если что-то надо было сделать, то все мысли улетали, а руки становились кривыми – но это только по этим предметам. Да и сейчас все– то же самое.
Какая-то девушка хихикнула.
- По моей части теория, но, опять, не по этим предметам. Практику оставляю другим. У меня все.
- Спасибо, - сказал учитель и объявил следующего рассказчика. – Леандро Санти.
Вперед вышел парень лет шестнадцати-семнадцати. Хотя на нем была рубаха – мускулы проступали даже сквозь ткань. Я сразу же сконфузился, глянув на свои тонкие руки.
«Чего выпендривался? – спросил я сам у себя. – Вот он имеет полное право на это, а не ты».
- Меня зовут Леандро Санти, - произнес парень. – Я из Италии. Учусь на техническом профиле. Техника – это мое. Если кто думает, что я накачанный, но с деревянной головой – не буду переубеждать, хотя это не так. Кроме техники я люблю спорт, просматривать информационные выпуски, а так же смотреть фильмы. Ненавижу чтение и всякую писанину, а так же людей, строящих из себя непонятно что. Я закончил.
- И вам спасибо. ЮттаБлау.
Перед нами встала девушка с русыми косичками, зелеными глазами и острым носом.
- Меня зовут ЮттаБлау, мне пятнадцать лет, - начала она звонким голосом. – Я прибыла из Германии, чтобы учиться по математико-логическому направлению. Мне нравятся цветы, шоколад и море, но я не люблю сидеть без дела. Выгляжу я совсем не взрослой, но серьезности и ответственности у меня не занимать. Вот, в общем-то, и все, - девушка порозовела, когда закончила рассказ.
Ютта вернулась на место.
- ЯньСюин, - попросил учитель.
- Я ЯньСюин, - сказала она.
Я первый раз за все время услышал ее голос. Он был похож на шорох воды – тихий и мелодичный. – Моя родная страна – Китай. Я люблю природу и животных, но не людей. Точнее сказать – тех людей, что относятся к природе, как к своей собственности. Ведь это не правильно! Потому что мы – собственность природы. Учусь на биолого-физиологическом профиле. Так же, кроме всего прочего, я лечу людей и разбираюсь в медицине, как в современной, так и в традиционной.
Следующим был курносый француз. Все с тем же скучающе-отсутствующим взглядом он вышел вперед и убрал со лба белесые вьющиеся волосы.
- Я – Жак Гарнерен. Прибыл сюда из Франции. Учусь на общественно-историческом профиле. – Парень говорил с характерным французам акцентом, отчего «р» походило на нечто среднее между «х» и «г». – Я люблю историю. Знаю все важные даты, деятелей и причины тех или иных исторических поворотов. Еще я люблю общаться с людьми.
- Джульетта, пожалуйста, - учитель указал на место, где уже побывало пятеро, а шестой оказалась девушка с коричневыми волосами.
- Меня зовут Джульетта Эббс. Моя родина – Англия. Мой профиль – социально-психологический. Я, как и Жак, люблю общаться с людьми, узнавать их характер, понимать мысли и поступки. А вот чего я не люблю, так это технику и всего, что с ней связанно. Я не понимаю разницы между болтом и шурупом, крестовой и обычной отвертками. И я не считаю это чем-то из ряда вон выходящим. Спасибо.
- Мое имя – Эдвин Пири, - сказал американец, когда учитель вызвал его. – Прибыл из Соединенных Штатов Америки. Профиль – физико-химический. Я люблю физику и химию, но не люблю литературу, хотя знаю все программные произведения, - он улыбнулся. – Так же не люблю разного рода дискотеки, вечеринки и тому подобную ерунду.
- Хорошо, вот мы и познакомились, - произнес учитель. – С завтрашнего дня уроков по общему языку не будет, но это не значит, что вы должны забывать его. Общайтесь между собой как можно чаще, а если не хотите друг с другом – то с охранниками. Вместо уроков общего вы будете посещать занятия по непрофильным предметам. Теперь же я вас отпускаю. До свидания.
Учитель по основам выживания тоже не говорил, зачем нам нужен его предмет, но учил нас строить жилища из подручных материалов, разводить костер, охотиться оружием, сделанным так же из всего, что попалось под руку.
Прошло еще несколько недель,. Благодаря совместным урокам, мы с ребятами сдружились, и часто стали проводить время после занятий вместе, иногда даже ночуя в чужих домах. Мы жили в таком размеренном режиме до ноября, а потом случилось то, чего никто не ожидал – наши охранники решили поиграть.
Остров Поррод. 3 ноября
В самое обычное школьное утро субботы, когда я собирался в школу, с нетерпением ожидая, рассказа Сюин о традициях Востока, Димитрий сказал, что занятия отменяются. Вместо уроков мы должны были выйти к причалу, одевшись в удобную одежду и кроссовки. Всем троим.
Кстати последнее и было странно. Охранники никогда не провождали меня на уроки вдвоем, да и вообще – с августа я ходил до школы сам.
- Зачем это? – не стал временить с вопросом я.
И снова секреты! Димитрий неопределенно пожал плечами и пошел собираться.
У причала нас уже ждали команды Сюин и Жака.
- Для чего все это? – спросил у меня француз, когда я подошел к ним ближе.
Вот и этим не сказали.
- Не знаю, но вряд ли стали бы просто так отменять занятия. А ты как думаешь, Сюин? – обратился я к азиатке, которая стояла чуть в стороне от Жака.
- Я тоже не знаю. Но, возможно, нам предстоит физическая работа, иначе бы нас не вырядили в легкую одежду, - она поежилась от очередного дуновения ветра.
Китаянка была одета в футболку и легкую кофту, бриджи и кепку, под которую были спрятаны длинные волосы. Короткие же продолжали закрывать одну половину лица.
Жак сел на песок.
- Что я вообще тут делаю? – эту фразу он прошептал, но услышав, я не стал отвечать, понимая, что это личные мысли. И лезть туда – причинять неудобства другу.
Вскоре подошли Эдвин и Ютта. Чуть позже – Леандро и Джульетта.
Все были в сборе, но никто не говорил, что мы будем делать.
- Димитрий, - громко обратился я к охраннику. – Зачем мы здесь?
- Подожди, вот придет Сюмбюль, тогда и узнаешь, - мужчина указал на песчаную дугу, по которой шел наш учитель по основам выживания.
Это был невысокий жизнелюбивый мужчина, почти всегда ходивший в длинном халате и чалме. Его густая черная борода оставляла открытыми только темные глаза и большой нос, скрывая подбородок и рот – переходя в бакенбарды.
Мужчина подошел к нашей группе из двадцати одного человека и начал рассказывать о том, что нам предстоит сегодня сделать. То, что он сказал – не ожидал услышать никто. Никто из учеников, потому что охранники лукаво улыбались.
- Сегодня мы отменили ваши занятия, чтобы провести испытание, - начал Сюмбюль. – Представьте себе, что вы попали на вражескую территорию, на которой вам нужно выжить в течение трех дней. Ваша охрана становиться вашими врагами, а вы теми, кто должен выжить любой ценой. - Учитель тараторил, не давая спросить ничего. - Правила такие: сейчас вам дается фора в десять минут, чтобы собрать нужные вещи в доме и спрятаться в лесу. Затем за вами начнется охота. У каждого из четырнадцати охранников будет оружие заряженное краской, которую можно смыть лишь специальным раствором, флакон с которым находится лишь у меня. Я нахожусь на этом корабле, - он показал назад на судно. – Ваше оружие находится в школьном холле. С помощью него вы можете «убивать» друг друга, но, если на вас попала краска – вы должны прибыть ко мне. Я осмотрю вас и, если обнаружу, что краска (которая в теории является снарядами) повредила жизненно важные органы, то признаю вас мертвыми. Если нет – стираю краску, и вы продолжаете борьбу. Как только время выйдет – я подам сигнал, и, если у учеников останется хотя бы один «выживший», то им присваивается победа. Если нет – выигрывают охранники. Так же игра считается оконченной, если убили полную команду тех или других. Все понятно? – он посмотрел на нас.
«Угу, значит, правила и охрана разрабатывала…» - подумал я.
- Хорошо, раз молчите… Время пошло!
Семь человек, помедлив секунду, сорвались с места и побежали в лес. Тропинки вели сначала к центру острова, а потом уже расходились к домикам, так что бежать по ним было слишком долго по времени. Благо, причал был от нашего дома не далеко, а потому я ринулся к нему через джунгли. За несколько месяцев я облазил здесь все, и даже протоптал несколько тропинок к береговой полосе, и потому скоро, громко стукнув дверью, влетел в дом.
«Сколько прошло?!» - нервно спросил я сам у себя, но думать было некогда.
Не став снимать ботинки, я взбежал на второй этаж и схватил из гардероба рюкзак и кофту. Спустился вниз и, перерыв гостиную и кухню, взял еще веревку, бинт, несколько медикаментов (в основном обезболивающие), нож и немного еды. Что еще говорил брать Сюмбюль, я забыл, но на воспоминания не было времени. Хлопнули ворота.
- Не-е-ет, - прошептал я.
Прошло уже десять минут, а у меня только собраны вещи.
Я снова поднялся наверх, и выполз на балкон. По саду шла Инга.
Было бы у меня оружие – я бы расправился с первым «врагом», но оно лежало в здании школы, куда нам только предстояло пробраться.
Нам. Я понял, что нужно поскорее найти остальных – тогда и дела пойдут быстрее, да и прикрывать будет кому, а то в таких ситуациях как сейчас оказаться проще простого.
Что же делать?! Инга вполне может быть не одна, а с Димитрием, или еще с кем-то. Бежать напролом – не вариант. Расправиться с ней – не получится. Что же, если найдет меня, то тогда и побегу, а пока подождем. Я вернулся в комнату и чуть приоткрыл дверь в коридор.
Шаги раздавались со стороны лестницы. Инга, видимо, искала меня.
Топ. Топ. Топ.
С каждым разом «топ» становился все громче. Она тоже не сняла ботинки, чем себя выдавала.
Да, действительно она шла к моей комнате. А если и подумать: нас – семеро, охранников – четырнадцать. Прятаться должны мы, а потому дома полностью в распоряжении охраны. Возвращаться за провизией они бы не стали в самом начале игры, да им и вообще запасы делать не надо. Потому – один вариант. Они ищут учеников.
Как же раньше не додумался?! Теперь я в ловушке. В коридоре Инга, сзади – балкон, а внизу может быть Димитрий. Тогда…
Я спрятался под кровать, и тут же в комнату вошла женщина. Она держала пистолет с краской наготове. Инга дошла до гардероба и открыла дверь.
- Ты можешь быть только тут, если ты в доме, - прошептала она.
«Ну, конечно!»
Она сделала шаг в гардероб, и я вылетел из-под кровати. Она была к этому готова. Рюкзак дернулся от удара краски. Пусть. Лишь бы не в меня.
Я запер дверь, и понял, что в остальных комнатах она уже проверила, потому что везде были открыты двери. Да, действительно профессионал – так быстро и бесшумно…
- Далеко собрался? – в конце коридора вырос Димитрий.
- Очень, - ответил я.
Бросился в его комнату, хотя сначала собирался бежать в библиотеку – пальмы растут почти под окном, туда можно прыгнуть. А из комнаты мужчины окна выходят на другую сторону участка.
Я не стал долго думать, потому что в дверь уже стучал Димитрий. Окно открылось хорошо, и я прыгнул в бассейн.
Когда вода сомкнулась надо мной, я поднял голову вверх и увидел, что по поверхности растекаются ядовито-зеленые пятна краски.
«Если не вылезу прямо сейчас, то вся поверхность будет покрыта краской, а значит, когда закончится воздух, мне придется вынырнуть, замараться и «умереть», - подумал я.
Несколько взмахов руками, и я на поверхности у самого края бассейна, куда краска еще не добралась. В один момент я выпрыгнул из воды и стал целью для двоих стрелков: из окна в меня стрелял Димитрий, а Инга, выбежав из дома, отделяла меня от ворот. Забегу в дом – снова окажусь в ловушке. Остался лишь третий вариант – забор.
Бежать с мокрой сумкой за плечами было тяжело, но желание победить подгоняло. Добежав до границы участка, я перекинул сумку и зацепился сам за верхнюю часть досок.
Шлеп.
Пятна краски стали расползаться по доскам и – о, ужас! – мне подстрелили кроссовок. Я подтянулся и перевалился на другую сторону.
Оказавшись в безопасности, правда, на время, я скинул кроссовок и понял, что Сюмбюля не так-то просто будет обмануть с ранениями. Краска просочилась через обувь и стала пропитывать носок. Я стянул и его, и так, с одной голой ступней, подбежал к горе, прячась в кустах и за деревьями.
Я понимал, что поступаю глупо, ведь охрана первым делом пошлет часть своих людей именно к школе, но мне хотелось верить, что хоть кто-то из учеников туда тоже доберется.
Солнце поднималось все выше и выше. Сегодня, как назло, не было ветра, а потому тропическая жара скоро высушила одежду, и мое горло.
Я скинул рюкзак и вспомнил о том, что мне его прострелили, а потому, взяв его за низ, вытряхнул содержимое на землю. Как я и думал – кофта и еда, завернутая в нее, позеленели, бинт, тоже немного окрасился, но вот таблетки, веревка и нож остались чистыми.
Я не стал рисковать, и положил все, что уцелело в карманы, а рюкзак повесил на дерево.
Першение в горле снова напомнило о том, что я хочу пить, но единственное спасение от жажды теперь было впереди – водопад. Кто знает, может там и пещера за ним найдется, чтобы отдохнуть.
Голоса я услышал сразу, как приблизился к зданию школы. Охранники явно не скрывали своего присутствия, а может быть – хотели привлечь внимание, мол, вот мы здесь и вас не пропустим.
Стараясь не выдать себя, я обогнул гору и, выйдя к водопаду, вошел в небольшую реку, которая несла воды в океан. Ногу, избитую камнями и оцарапанную ветками, приятно охладило. Снова раздались голоса. Да что ж такое!
Близко от воды не было ни кустов, ни деревьев, а я стоял на самом видном месте. Только на другом берегу рос куст, распустившийся большими синими цветами. Не успел я подумать как следует, как инстинкт самосохранения сработал сам: я бросился к водопаду и, прижавшись к холодному камню, вошел в воду. Снова промок, но хотя бы немного воздуха в промежутке между водой и камнем у меня было.
«Надо проверить, есть ли здесь пещера…»
Пальцы были моими проводниками – подушечки, ощупывая шершавую поверхность, вели меня вперед. Но я совсем забыл, что стоять тоже на чем-то надо. Нога неожиданно ушла вглубь, отчего я потерял было равновесие.
«Упадешь назад – водопад прибьет тебя ко дну. Захлебнешься. Умрешь по-настоящему».
Пальца, ногтями царапая камень, впились в него, и я устоял.
«Глупая затея. Проиграешь, ну и что?! Зато не умрешь!» - я сказал это себе, но сам двинулся дальше.
Теперь я ощупывал пусть и правой ступней, которая совсем онемела от холода. Хотел было повернуть назад, но понял: вернись я туда – не услышу, все ли тихо и спокойно, а если пойду прямо, то смогу спрятаться в цветочном кусте, если повезет.
Пещеры за водопадом не оказалось, но я, все же, перебрался на другой берег и нырнул в листву. В просвет меж листьями я увидел троих: Эми и, кажется, Джулию с Маркусом. Они что-то обсуждали, но из-за шума ничего нельзя было услышать. Маркус показал куда-то, и охрана разошлась в разные стороны.
«Ясно. Патрулируют территорию вокруг горы и, получается, школы, - подумал я. – Значит, мы остались безоружными?»
Я стал потихоньку отползать в лес, оглядываясь по сторонам, вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Сказать, что я напугался – не сказать ничего. Я вдруг осознал, что могу проиграть самым первым, а что будет тогда? Как ко мне станут относиться остальные?
Я развернулся, чтобы нанести удар, но мой кулак застыл в паре сантиметров от лица Джульетты.
- Ты? – выдохнул я.
- Да… - она покосилась на кулак, а затем перевела взгляд своих больших карих глаз на меня. – Ты чего так пугаешься?
- Я видел троих охранников, - рука опустилась на землю. – Они явно патрулируют гору. Как нам теперь добраться до оружия?
«Идиот, - сказал я сам себе. – Сначала чуть не ударил девушку, а теперь почти выдвигаешь ей претензии».
- Ты это… - я дернул рукой. – Извини…
- Все в порядке, - успокоила меня англичанка. – Да, а с оружием действительно проблема. – Джульетта провела рукой по волосам. – Ты видел кого-нибудь из наших?
- Нет, но, надеюсь, скоро мы их найдем. Слушай, - я посмотрел в лес через плечо девушки. «Показалось?» - Тебя поджидал кто-нибудь дома?
- Не знаю, - она пожала плечами. – Я не была там. Ведь, это же очевидно – первым делом они попытаются лишить нас продовольствия и оружия, а не «жизни» в игре.
Я вспомнил о своем рюкзаке. Охрана могла сколько угодно раз раскрасить мне голову, руки и ноги, но постоянно попадала мне в спину.
- Потому, - продолжала девушка, - я первым делом направилась сюда, но, как видишь, опоздала…
Что это за шевеление-то? Ветра нет, так почему листья на кусте дрожат?
- Интересно, как они успели прийти сюда вперед нас, хотя десятиминутная фора на нашей стороне... – девушка изогнула бровь.
- Не знаю, - я повел плечом. – Здесь либо обман, либо… ЛОЖИСЬ!
- Что? – не поняла девушка. – Что ты делаешь!? – завизжала она, когда я прыгнул на нее и прижал спиной к земле.
- Бежим! – я оглянулся назад, где с листьев куста на землю капала краска.
С другой стороны на нас было наставлено дуло пистолета.
- Л... Лилит?! – воскликнула Джульетта.
Девушка, стоявшая в лесу, качнула белобрысой головой и, ухмыльнувшись, произнесла:
- Хм, похоже, через секунду охрана станет ближе к победе.
Не дав ответить нам, она нажала на курок, но краска не попала в меня. Хотя, может быть, целились в Джульетту? Времени рассмотреть, куда попала краска не осталось. Англичанка схватила меня за руку и потащила к реке.
- Плавать умеешь? – спросила она.
Я неуверенно кивнул, и тут же полетел в воду. Течение подхватило меня и понесло в сторону океана. Джульетты не было видно на поверхности. Я не успел напугаться, как она вынырнула в паре метров от меня.
Вода унесла нас достаточно далеко, чтобы Лилит потеряла из вида тех, в кого стреляла.
Мокрые мы вылезли на берег и отдышались. Джульетта хотела отжать волосы рукой, как вдруг я заметил это. Прядь ее волос была густо-зеленой, и краска подбиралась к корням.
- Стой, - я остановил руку Джульетты.
- Ох, все же задела, - вздохнула девушка и, совершенно неожиданно, вытащила у меня из-за пояса нож, который чудом еще не потерялся в водах реки.
Резкий взмах и отрезанную прядь поглотили волны.
- Ты чего? – спросила она, возвращая нож.
- Никогда не думал, что девушка так легко может срезать собственные волосы.
- Это всего лишь прядь.
Джульетта откинула мокрые волосы на спину и пошла в сторону леса.
Куда мы направлялись сейчас? Ни я, ни она не могли ответить на этот вопрос. Определенного плана действий не было, а потому мы просто брели по джунглям, озираясь через каждые пару шагов. Едва услышав шелест листвы, мы падали на землю, отчего одежда стала скоро почти черной, а потом с улыбками над самими собой продолжали путь.
- Там ты так и не договорил… - попыталась намекнуть мне Джульетта.
- Что? – не понял я.
- «Здесь либо обман, либо…» что? – она, чуть склонив голову набок, посмотрела на меня.
- Либо они знают остров лучше нас. Не исключено, что они и его модель помогали разрабатывать, так же как и испытание для нас…
- Тише, - прервала меня Джульетта.
«В смысле?!» - чуть не закричал я. Сначала сама попросила меня договорить, а теперь затыкает мне рот?! Нет, так не пойдет.
- Что случилось? – я присел на землю, так же как за секунду до этого села она.
- Слышишь? – она закрыла глаза.
Я прислушался. С той стороны, куда мы направлялись, слышался тихий треск, который бывает обычно тогда, когда кто-то наступает на сухие ветки, но старается не делать этого. Хотя, от такой скрытности получается еще больше шума.
- Думаешь, охрана? – шепнул я.
- Не уверена, но лучше подстраховаться.
Шаги затихли. Теперь слышался лишь шелест листвы, колышущейся от поднимающегося ветра.
Мы встретились глазами и поняли, что думаем об одном и том же. Ступая еще медленнее, чем прежде, двинулись вперед. Я закусил губу, наступив на очередной камень голой ступней.
«Почему именно кроссовок? – подумал я. – Нельзя было подстрелить штанину, чтобы я ее оборвал до колена и не мучился теперь?!»
Мы дошли до широкого ствола пальмы и сели в корни.
- И так? – одними губами одновременно мы задали друг другу вопрос.
Джульетта снова приложила палец к губам, но теперь я понимал, что она предлагает прислушаться, а не закрыть мне рот. Я кивнул и закрыл глаза.
Сначала был слышен лишь шорох листвы и ничего больше, но со временем от него отделилось тяжелое дыхание. Я с трудом осознал, что оно мое собственное, и постарался успокоиться. Получилось, но не сразу. Теперь я смог услышать еще и дыхание Джульетты, а потом оно, почему-то раздвоилось.
Недоуменно я нахмурил брови, и понял, что вторые вдохи-выдохи доносятся с другой стороны ствола. По глазам девушки я понял, что она услышала их давно, а по губам – что она все это время наблюдала за моими эмоциями. Я почувствовал, что краснею.
- Туда, - она кивнула назад, и я кивком согласился.
Обойдя ствол с двух сторон, мы резко вышли из-за него с другой стороны, готовые к чему угодно, но не к испуганным глазам.
- Жак? – много громче, чем хотелось бы, спросил я. – Ты чего?
- А, разве, не заметно? – произнесла Джульетта. – Он боится.
- Да это я и так вижу, - я присел к трясущемуся парню. – Но… что случилось?
- Они ждали меня… И-их было трое… Я… я з-заблудился на острове, а когда дошел до д-дома, то они… и… - француз спрятал лицо в колени.
Значит, на Жака пришлось трое. Да, серьезно. Я от двоих бежал, думал – сердце выпрыгнет, а тут – трое. И, скорее всего, не его же охранники.
- Что «и»? – спросила Джульетта.
Жак снова вышел из транса и произнес:
- Вот…
Он повернулся спиной к нам. На рубашке, чуть выше лопатки виднелось зеленое пятно.
- И вот, - парень выпрямил ноги, и показал такое же пятно на коленке.
- Беда… - пробормотал я и посмотрел на англичанку.
Джульетта только пожала плечами, и я ее понимал.
Жак встал, чуть покачиваясь – видимо, у него был какой-то план.
- Я не мог идти один, - сказал он уже спокойнее, хотя зубы все еще не попадали друг на друга. – Вы поможете мне добраться до Сюмбюля?
- Нет, - Джульетта покачала головой. – Прости Жак, но придется тебе походить немного в краске. Охрана раскидана по всему острову, а их не семь человек. Если мы пойдем к причалу без оружия, то останемся там как «убитые».
- Потому нам надо как можно скорее найти остальных и решить – как достать оружие, - сказал я.
- Согласна, - Джульетта поддержала покачнувшегося Жака под руку.
- Хорошо, - убитым голосом произнес француз.
Мы шли все дальше от горы, приближаясь к побережью. Первым шагал я, за мной двигался Жак, а замыкала мини-строй Джульетта.
- Почему нам просто не сдаться, - прошептал Жак. – Зачем вообще нужно это испытание? Что, если и «миссия» похожа на то, что происходит сейчас? Я теперь труп…
- Не собирай чепуху, - ответила Джульетта. – Думаю, что это просто проверка, а миссия, все же, простая. Так ведь, Виктор?
- Да, - кивнул я. – Даже если и будет что-то сложное, то я не откажусь от этого. Моя мечта, наконец-то сбылась. Я всегда хотел учиться в ОНИ. Миссия, видимо, оплата за обучение.
- Значит – мечта, - задумчиво произнес Жак. – А у тебя, Джульетта?
- Не совсем. – Она задумалась. – Я обещала…
Шорох раздался совсем рядом – всего метрах в пяти вправо.
- Пригнитесь, - почти одновременно раздались мой и еще чей-то голос.
- Леандро? – я поднял голову.
- Виктор? – итальянец тоже вылез из кустов. Он явно был удивлен.
Я почувствовал, что следом за мной показались Джульетта и Жак, а из-за спины Леандро показались Эдвин и Ютта.
Теперь не хватало только…
- Сюин. Она с вами? – спросила Ютта, приподнимаясь на цыпочках.
- Нет,- Джульетта села под пальму. – Вы ее тоже не видели, - это был не вопрос.
- Почему ты без футболки? – спросил я у Санти, заметив его оголенный торс.
- Думаю, по той же причине, почему ты босой на одну ногу, - он ухмыльнулся. – Краска. Они попали в меня, но я сразу же сорвал футболку. Теперь не заметно, что что-то было.
- Да, правильно думаешь. Мы с тобой теперь в чем-то похожи. Нам срочно нужно оружие, - резко сменил я тему разговора. – Чтобы доставить Жака к Сюмбюлю. Он тоже попал под обстрел.
- Сюмбюль? – улыбаясь, спросил Эдвин.
- Жак, - уточнил я. – Некогда шутить. Время-то уходит.
- Так, пусть снимет футболку, - посоветовал Леандро. – Делов-то.
- Да, все бы ничего, но вот есть одна проблема, - хмыкнула Джульетта. – Это подействует, если одежду снять сразу же после «ранения». Краска не успевает пропитаться. Теперь же – поздно.
Я подошел к Жаку и оголил его плечо.
- Ты это что… - начал, было, Жак, но замолчал под пристальным взглядом остальных.
На коже у него выступила красная точка с зелеными разводами вокруг.
- Понятно, - Эдвин, надув щеки, выдохнул. – Тогда идем к горе? Сюин сама найдется со временем.
- Вот, только как мы проберемся к школе, если она охраняется по всему периметру? И на каждой стороне не по одному человеку, - Джульетта посмотрела на каждого из нас.
- Да и если, мы прорвемся на территорию, то в само здание не войдем, - подтвердил Эдвин.
- Прорвемся, - пообещал Леандро.
- Крыша! – воскликнула Ютта.
Она схватила палку и принялась чертить на земле что-то напоминающее гору и школу.
- Если мы взберемся на вершину, то с помощью веревки сможем спустить кого-либо на крышу здания, благо есть уступ, который нависает почти над школой. Он или она разведает обстановку и, если там будет безопасно, даст нам сигнал…
- Но, что если будет опасно? – Жак подошел ближе.
- Лучше потерять одного, чем всех, правда? – Джульетта лукаво улыбнулась.
- Конечно, - Ютта отложила ветку в сторону. – Именно поэтому
После сигнала спустятся еще двое, а четверо останутся наверху.
- Четверо? – Жак посмотрел на девушку.
- Надежда, что Сюин попадется нам по дороге, - ответил вместо немки я.
- А как мы попадем в само здание? – спросил Леандро.
- Там должен быть люк, - Ютта достала из волос шпильку, - который откроется с помощью этого. Если люка нет, то попробуем через вентиляцию.
- А где во время «операции» будут находиться остальные? – я направил свой взгляд на гору.
- Воде надо откуда-то падать, - произнес Эдвин. – Логично предположить, что там есть место, где скапливается вода – такое своеобразное озеро на вершине горы. Если нам повезет – вода размыла уступы, где и можно будет расположиться.
На том мы и закончили обсуждение. Наша группа из шести человек двинулась в путь. Впрочем, идти-то было не далеко.
Сюин так и не нашлась, когда мы встали у подножья.
- Вперед? – спросил кто-то из нас.
Вблизи гора пугала своей высотой, но для победы нам нужно было забраться именно туда.
Найдя более пологое место, мы стали карабкаться вверх. С каждым шагом предметы внизу становились все меньше, а тени, которые мы отбрасывали – все больше.
Мы добрались до вершины, надеюсь, незамеченными. К тому времени солнце почти совсем ушло за горизонт, но его лучи все еще освещали западную часть неба. Ветер на вершине горы стал сильнее и холоднее, но все терпели. Жаловаться – значит проиграть, а проигрывать никому не хотелось.
Как и говорил Эдвин, здесь оказалось небольшое озерцо, но нам не повезло – уступов тут не наблюдалось, а потому пришлось передвигаться цепляясь за края горы – при этом по пояс находясь в воде. Очень холодной воде.
Несмотря на ее температуру, мы с Джульеттой решили воспользоваться моментом и смыть с себя всю грязь, что прицепилась к нам в джунглях.
- Кто пойдет вниз? – спросила Джульетта.
- Я, - сразу же отозвался Санти.
- Леандро, ты должен остаться здесь, - произнес Эдвин. – Ты сильнее любого из нас.
- И что? – не понял парень. – Именно поэтому я и должен идти.
- Нет, ты нужен на вершине. Ты легко сможешь поднять оружие сюда, а так же удержать веревку в случае чего. Идем мы с Виктором и Жаком. Девочки остаются здесь.
Эдвин рассуждал верно. Девушек не стоило подвергать опасности.
«А у тебя, Леандро, - подумал я, - нет футболки, а значит и шанс попадания краски на кожу очень велик – нечего будет скидывать, если охранники проявят меткость».
Дождались, когда окончательно стемнеет и отправились на добычу оружия. Моток веревки, который странным образом до сих пор не потерялся в джунглях, пригодился. Первым лез я.
Ветер расходился все больше, отчего меня качало, словно йо-йо, но все же я добрался до крыши и осмотрелся. Тихо. И темно – на всем острове освещались только крыши наших домов, которые на высоте казались больше, да школьный двор, где сейчас находились охранники. Я три раза дернул веревку – условный знак – и стал дожидаться других.
Раздался стук.
«Я что-то не заметил?» - сердце ёкнуло.
Присев за вентиляционную трубу, вентилятор в которой тихо жужжал, я выглянул на другую сторону. По краю крыши, стуча клювом по железной обшивке, шла небольшая птица. Выдохнув, я повернулся снова к веревке, по которой уже почти спустился Жак.
Наступив на крышу, парень тихо охнул и сел.
- Что случилось? – спросил я, подойдя к французу.
- Коленка, - он кивнул на зеленое пятно на штанах.
- Понятно… - я залез в нагрудный карман. – Вот, съешь пару штук, - я протянул таблетки Жаку. – Может, поможет…
Пока француз глотал таблетки, которые не лезли в горло без воды, спустился Эдвин.
Поорудовав немного шпилькой, которую нам дала Ютта, американец открыл люк, ведущий в здание школы, и бесшумно спустился по лестнице.
- Смотрите, чтобы люк не захлопнулся, а то останемся тут, - прошептал он из темноты.
Тихо и темно. Органы чувств здесь были еще бесполезнее, чем на крыше, но скоро глаза привыкли к полумраку, но все же, света из окна было мало для освещения коридоров. Благо, тут нет лишних тумбочек с цветами, питьевых фонтанчиков, как в обычных школах, так что можно было идти по стенам, если не было уверенности в собственных ориентирах.
- Где оружие? – спросил Жак.
- В холле. – Ответил Эдвин. - Тремя этажами ниже. Идемте?
Я кивнул, хотя никто этого не увидел и двинулся вперед по темному коридору. Любой шорох заставлял нас вздрагивать и замирать. Но, все-таки, мы добрались до первого этажа. В отличие от всех остальных помещений, холл был освещен преотлично, и в нем находилось шесть охранников.
- Ну, вот и все, - я посмотрел на Жака, который уже не морщился от боли, как на крыше. – Что будем делать? – теперь перевел взгляд на Эдвина, который сосредоточенно смотрел на холл и покусывал нижнюю губу.
- Выключим свет, - сказал он через некоторое время. – Оружие лежит в центре, - произнес парень, указывая на каменный пол холла. – Потому нам придется двигаться очень быстро. Я знаю, где находится узел электрической сети. Сейчас я пойду туда и вырублю свет. Вы, когда это произойдет, тихо заберете оружие и вернетесь на третий этаж. Я буду там.
Что выглядело так просто, то на деле оказалось тяжело. Хотя, так оно обычно и бывает. С нетерпением и напряжением мы ждали, когда Эдвин доберется до места и отключит питание. Но секунды шли так, как обычно идут старинные механические часы, у которых садится батарейка – вроде пять секунд прошло, а оказывается – полминуты.
Наконец, свет погас.
Я тихо толкнул Жака в бок, давая понять, что спускаюсь вниз. Мы договорились о том, что пойду туда я, ведь если меня поймают, то оружие, что я передам ему, достигнет места назначения, и остальные не останутся беззащитными.
Я снял второй кроссовок, чтобы не шлепать им по каменному полу и пошел по лестнице. Хотя и было холодно, я действительно не издавал ногами ни звука. Отлично.
- Я схожу, посмотрю, что случилось, - сказал какой-то мужчина.
Он стал подниматься по лестнице, а я вжался в перила, надеясь, что он не заметит меня. Так оно и случилось. Он тихо прошел мимо меня, видимо глаза еще не привыкли к темноте, и уже быстрее потопал по второму этажу.
«Фух, - мысленно выдохнул я. – Если их глаза еще не привыкли к темноте, то скоро это случится, так что нужно торопиться».
Я подошел к куче оружия – мои-то глаза успели насытиться темнотой, пока я был на крыше и верхних этажах. Схватив несколько автоматов за ремни, я вернулся назад и передал их Жаку.
- Тихо поднимайся на крышу, - произнес я.
- А ты? – он принял оружие.
- Я догоню. Там еще пистолеты.
Парень кивнул и начал подниматься на третий этаж, я же стал возвращаться назад.
Слава богу, я искупнулся в озере, перед тем как идти сюда, иначе запах от грязи выдал бы меня с потрохами. Я дошел до последней ступени.
На втором этаже послышались шаги. Охранник появился на верхнем пролете, но не заметил меня, потому что я присел за перила.
- Что там? – спросила Инга. Да, я узнал ее голос.
- Я пошел не в ту сторону, - хохотнул охранник. – Рубильники там.
Шаги снова стали удаляться, а я опять двинулся к куче оружия, которая теперь состояла всего лишь из пяти-шести пистолетов. Несмотря на свои размеры, они оказались достаточно увесистыми. Первый я сунул в карман, второй и третий за пояс. Еще три взял за дуло в одну руку, а на курок последнего, на всякий случай, поставил палец. Оружия здесь как раз было на семерых.
«Как у них все продуманно…»
- Они тут! – раздался крик. – У оружия!
Секунду я не понимал, что случилось, но когда раздались щелчки и шлепки, побежал к лестнице. Проход мне перегородили. Я вскинул пистолет и нажал на курок.
Хотя оружие и было заряжено краской, отдача была та еще, и пистолет чуть не вылетел из моих рук. Но, видимо, я попал. Охранник попятился и запнулся за ступеньки. Я же продолжил побег, прихватив еще и оружие противника, лежавшее теперь на ступеньках.
И тут загорелся свет. Благо, я находился спиной к холлу, и не ослеп, как теперь охранники от яркой вспышки. Этой заминки хватило мне, чтобы уйти с поля обозрения и начать подниматься на третий этаж.
Гул от нескольких пар ног разнесся по школе. Преследование началось.
Когда я был почти у люка, навстречу выбежал Эдвин.
- Что случилось? – спросил он.
В ответ на его вопрос в коридоре загорелся свет.
- Вот черт! – выругался американец. – Надо спешить.
Люк за нами с громким лязгом захлопнулся, отрезая от преследователей, а тем временем веревка, на которой подняли автоматы, уже спустилась снова.
- Жак, цепляйся! – крикнул Эдвин, и француз последовал его совету.
Люк распахнулся, и охрана выбежала на крышу. Я сунул два пистолета Эдвину, а два оставил себе – остальные поднимались вместе с Жаком – и мы начали красочную перестрелку. Вот только не все охранники целились в нас. Жак, к сожалению, был очень хорошей целью, а потому краска летела и вверх. Заметив это, те кто был наверху, стали поднимать француза быстрее.
Скоро почти вся крыша покрылась зеленой субстанцией, а охранники, потеряв Жака, переключились на нас.
Веревка снова упала вниз.
- Иди, - сказал Эдвин.
- Нет, давай ты, - я сделал еще несколько выстрелов. – Поможешь Леандро.
- Ты можешь помочь с тем же успехом, - произнес американец.
- Ты более важен в данный момент. Веревка, может быть, скоро порвется из-за постоянного трения – это я и без хороших знаний по физике понимаю. Поэтому, ты должен что-то придумать там, наверху.
- Убедил, - произнес Эдвин. – Постарайся продержаться как можно дольше.
- Хорошо, - я сунул еще один пистолет Эдвину. – Если я проиграю, он не должен пропасть, – пояснил я, заметив его взгляд.
Эдвин зацепился за веревку и быстро стал подниматься вверх, и охрана не могла попасть в него, хотя парень все еще продолжал свой обстрел. Я тоже продолжил атаку и вдруг... краска кончилась. Как всегда – в самый неподходящий момент. Я у мамы везунчик.
- Черт! – закричал я.
Пистолет полетел в охрану, а я побежал к краю крыши, тому, что был ближе к горе. Эдвин поднимался, а я просто не мог ждать.
Удар пришелся в спину. Попадание было сильным, даже ударная волна пошла.
«Сюмбюль сотрет краску, если она не задела жизненно важных органов», - подумал я.
Эта же пуля раздробила мне позвоночник.
До края крыши осталось метров пять. Я скинул футболку, надеясь, что краска не успела просочиться на кожу, и прыгнул вперед. Секунда, две, и я вцепился в холодный колючий камень, оцарапав запястья.
Обстрел прекратился. Я выдохнул, и осмотрелся. Передо мной была огромная гора, слева – отвесная стена, а справа, чуть дальше, чем хотелось бы, из горы выросло дерево.
«Туда», - устало подумал я и осознал, что хочу спать.
Собравшись с мыслями, я решил добраться сначала до дерева – а там уже посмотрим. Но, чтобы добраться «туда», нужно было на что-то встать, а потом уже передвигать конечностями.
Мои ноги болтались в воздухе, а гора уходила «в себя», образуя навес над школой. И тут до меня снова донеслись шлепки краски.
«Стань неподвижным, если хочешь спрятаться. Двигайся, чтобы жить», - пришли на ум строки из той фантастической книги, что я откопал в библиотеке, приехав на остров.
- В конце концов, до дерева можно добраться и на руках, - прошептал я. – Нужно лишь постараться…
Ладонь задвинулась по камню, ища выступ, а когда поиски увенчались успехом, я поблагодарил небеса. Один шаг есть. Я перенес вес на новую опору и переставил левую руку. Снова нашел камень и опять повторил шаг.
- Если ты упадешь, Васнецов, - прошептал я. – Постарайся падать на шею, чтоб наверняка. Проиграешь – вылетишь к чертям. А тогда – зря обманул родителей.
Таким образом я преодолел большую часть пути, а в метре от дерева я оттолкнулся от каменной стены и зацепился за ствол ободрав руки еще больше. Забраться на ствол было легче, чем висеть над пропастью. Грубая кора коснулась спины.
Я поднял руки, но в темноте увидел лишь черные пятна на белых палках – словно березовая кора в корнях дерева. Неожиданно я понял, что стало тихо. Очень тихо.
Я повернул голову и посмотрел на крышу – пусто. Охрана могла раскрасить меня в краске полностью, но, почему-то не сделала этого. Боялись, что я могу упасть? Все возможно.
Я снова положил голову на ствол и посмотрел в небо. Оно было усеяно звездами, будто кто-то просыпал сахар или муку. Большая часть звезд мигала, напоминая о том, что являются спутниками или космическими кораблями. Это было немного странно – хотя бы потому, что еще лет двести или триста назад в районе Большой Медведицы было семь крупных звезд, а теперь их стало около двадцати; мелких – и того больше.
С неба что-то падало, и это «что-то» напоминало длинную, но тонкую змею. Сердце забилось сильнее, но, как оказалось, это была всего лишь веревка.
«Они все же увидели, что я перелез сюда».
Медленно спасительная нить опустилась мне на грудь. Я встал и намотал часть ее на руку, а остальное – вокруг левой ноги. Леандро потянул меня вверх, а когда подъем ускорился, я понял, что подключилась еще пара человек.
Наконец, я оказался на вершине горы.
- В тебя попали? – бросилась ко мне Джульетта.
- Да, но, надеюсь, я успел сбросить футболку, прежде чем краска впиталась. Посмотри, пожалуйста, есть ли на спине пятно? – попросил я.
- Ничего, кроме царапин, - ответила англичанка после осмотра спины с помощью фонарика. – Тебе повезло больше, чем Жаку.
- Что с ним? – я вспомнил, как он жаловался на ногу.
- Его обстреляли, и очень хорошо. Без Сюин я не могу утверждать, что были задеты жизненно-важные органы, но, голову даю на отсечение – так оно и есть.
Я сел на край горы и посмотрел вдаль. Горизонт на востоке уже высветлялся, а значит было около четырех-пяти часов утра. Как поздно и… холодно. Ветер на вершине горы пронизывал до костей, а от близости воды по коже бежали мурашки.
- Мы останемся здесь, или спустимся? – спросила Ютта.
- Конечно, надо спуститься, - задумчиво сказал Ландро. – Здесь негде спать.
Мы не стали спорить, и, поднявшись, дошли до пологого спуска. Я заметил, что Жак все же идет нормально, но его одежда быта сплошь покрыта зелеными пятнами.
- О, Боги! – воскликнул Эдвин.
- Что случилось? – спросил я, подходя ближе.
- Они нас ждут.
Больше и говорить ничего не надо было – и так понятно, что попали мы в паршивое положение. Но, все же я глянул вниз, туда, где стояли охранники.
- Что будем делать? – спросил Жак, когда мы вернулись на прежнее место. – Мы в ловушке, да?
- Нет, - вдруг сказал Эдвин.
- Я понимаю, что ты хочешь подбодрить нас, но это не тот случай, - произнес Леандро.
- Я говорю правду – мы не в ловушке.
- Что ты имеешь в виду? – Джульетта села, свесив ноги с края горы.
- У нас еще есть выход, если он, конечно, не перекрыт.
- Какой? – спросили мы с Леандро в один голос.
- Охрана окружила гору. Мы можем спуститься по веревке на крышу и выйти чере…
- Нет. Я больше туда не пойду. И Жак, думаю, тоже. Нам хватило, Эдвин, - сказал я.
Француз промычал что-то – думаю, согласился.
- Ну, тогда – действительно. Выхода нет.
- Можно попробовать продержаться на горе два дня, но это не очень хороший вариант, - пожала плечами Джульетта. – Или сдаться… У нас еще есть Сюин – может, она спряталась лучше.
Наступило молчание. Мы явно упали духом, оказавшись в ловушке, но нас можно было понять – выбраться из одной передряги, чтобы попасть в другую? Это не очень приятно.
- Есть еще один выход! – неожиданно сказала Ютта. – Его не перекроют никогда.
- Да? – Леандро лениво кидал камни вниз, отрывая их от горы.
- Водопад, - Ютта встала и пошла по краю. – Вода должна была выбить огромную яму в том месте, куда падает, и, спустившись с такой высоты вместе с водой, человек не разобьется – его отнесет подводным течением вниз по реке. А там можно и на берег выбраться, а можно так до устья и плыть. Потом уже по пляжу к Сюмбюлю. Охрана-то все равно будет гору караулить. Вопрос в том – кто пойде…
- Я, - сказал Леандро, пока Ютта не договорила. – Вы уже рисковали собой. Моя очередь.
- Возьми фонарик, - девушка сунула его в руку итальянцу. – Как только окажешься в лесу – дай пару сигналов, я увижу. И еще – возьми с собой пару автоматов. Оружие тоже нужно спустить.
Леандро нырнул в озеро и поплыл к водопаду.
- А что, если у водопада тоже охрана? – спросил Жак.
- Вода не даст краске попасть на нас, а на поверхность мы выплывем дальше, - ответила Ютта. – К тому же – у него есть оружие.
Девушка пошла к водопаду по краю скалы и вернулась через несколько минут.
- Все чисто, - Ютта кивнула Джульетте. – Нужно быть осторожными. Буду давать сигналы, когда можно будет плыть следующему. Как доберетесь до Леандро – пусть даст знать.
Джульетта, взяв автомат и пистолет, нырнула под воду.
Через некоторое время Ютта дала сигнал плыть Жаку. Потом мне.
Стало невыносимо холодно, когда вода приняла меня в свои объятья. Темно и холодно. Я подумал, что все наше испытание проходит в трех состояниях: темно, холодно, тихо.
«Как после смерти», - усмехнулся я мысленно и вынырнул перед самым водопадом, чтобы глотнуть воздуха.
Увидел сосредоточенное лицо Ютты, покрепче перехватил оружие и понесся вниз. Мне показалось, что душа моя осталась где-то наверху, а падает только тело. Но нет. Полет продолжался не более тридцати секунд, и вот я уже упал в глубокую яму, почувствовав слабый толчок при встрече горизонтального и вертикального потока. Тут же, как и говорила Ютта, течение подхватило меня и понесло вперед. По меньшей мере, в пятнадцати метрах от водопада я вынырнул на поверхность и заметил в отдалении человеческие фигуры. Я вылез на берег, а навстречу мне уже шли Леандро, Джульетта и Жак.
Итальянец пару раз нажал на кнопку, и яркое пятно оповестило Ютту, что Эдвин может прыгать.
- С тобой все нормально? – спросил я, когда он вышел из воды. – Приводнение удачно?
- Вполне. А ты как? – он кивнул на руки, которые осветились при вспышках фонарика.
- Это не сейчас, - я пожал плечами. – Так что все в порядке.
Ютта, кашляя, выпрыгнула из воды и, сунув нам оружие, согнулась пополам. Девушку вырвало. Немка умылась и подошла к нам.
- Простите, - шмыгнула она, – хватила воды. Ну, идемте к Сюмбюлю? Нужно снять с Жака краску.
- Краска – не смертельно, - произнес Жак, хотя я видел, как он сдерживает боль. – Похожу еще маленько грязным. Сейчас нам всем нужно отдохнуть. Ничего страшного не случится.
- И все же – вдруг, что-то произойдет? – спросила Джульетта.
- Продержимся еще два дня, - Леандро скинул кеды и потоптался по ним, чтобы воды вышла. – К концу третьего приведем Жака к Сюмбюлю и скажем, что ранения получены не в первый, а в третий день.
- Догадается… - предположила Ютта.
- И что? Будет лучше, если он снимет Жака с соревнований сейчас, или скажет, что он «умер» от потери крови потом?
- А если, охранники поймут, что мы не на вершине горы? – не отставала Джульетта.
- Ну, возле корабля действует режим тишины? – с надеждой спросил я.
- Кто тебе такое сказал? – скептически ухмыльнулся Леандро.
- Но… - начала немка.
- Он прав, Ютта, - произнес Жак. – Все будет хорошо.
Заночевать решили недалеко от устья реки. Хотя, и ночлегом это не назвать. По моим подсчетам было уже начало шестого утра. Наскоро соорудили шалаши и замаскировали их как могли. Несмотря на скрытность, все же вели дежурство. Каждый по часу.
Я был в списке охранников третьим. Когда Ютта разбудила меня – на улице стало еще холоднее. Я трясся, сидя под пальмой в одних шортах, и мечтал о шерстяной кофте. Скажете, что я много мечтаю? Ну, ладно. Хотя бы рубашку дайте. Удивительно, но начинаешь ценить, казалось бы, обычные, нехитрые вещи, когда их нет.
По истечению своего часа я подошел к Эдвину и тронул его за плечо. Было без десяти девять утра (мы сверялись по часам американца).
- Проснись, - тихо сказал я.
Эдвин открыл глаза и сел.
- Все тихо? – спросил он. Я удивился его способности так быстро выходить из состояния сна.
- Да, вполне.
- Хорошо, - Эдвин вылез из шалаша.
Парень сел под пальму, а я лег в шалаш, который хотя бы защищал от ветра.
Проснулся я от того, что кто-то стучал палкой по шалашу.
- Кто здесь? – спросил я, пытаясь понять, что делать, если это охранники.
- Вставай, - благо это оказалась Ютта. – Джульетта сказала всем подниматься.
«Джульетта? Но, последним должен быть Жак…»
Я вылез из шалаша. Солнце поднялось над горизонтом, но было еще не достаточно высоко, чтобы высушить росу, а тут еще и ветер…
Обхватив себя руками, я двинулся к шалашу Жака, вокруг которого собрались уже все.
- Я хотела будить Жака, чтобы он охранял нас дальше, но… Мы же говорили, что нам надо идти к Сюмбюлю! Но никто не слушал! Да, мы же девушки! Теперь придется тащить его на себе!
- Так, Джульетта, - прервал ее Эдвин. – О равноправии полов поговоришь в мировом суде. Сейчас есть гораздо более важные дела.
Я заглянул в шалаш француза через плечо американца и увидел Жака. Его кожа стала красной, будто парня варили всю ночь, а места, в которые попала краска, стали грязно-коричневыми, и вокруг них выступила сыпь.
- Это можно как-то остановить? – Ютта озабочено согнулась.
- Если бы знать! – Воскликнула Джульетта. – Нам нужна Сюин, но на ее поиски никто так и не отправился. Потому мы сейчас же отправляемся к Сюмбюлю. И нам повезло – если охранники спят, а не пошли к нему же. Хотя… Они, наверно, сходили еще вчера – в отличие от нас.
- Вот именно. И если бы пошли мы, то не один бы Жак нуждался в помощи Сюибюля. – начал Эдвин. – Мы бы попали под обстрел, проиграли и…
- Спали бы в теплых кроватях, а не ютились в шалашах на холодной земле, - закончил Леандро. – Ищи во всем хорошее, иначе вся жизнь будет состоять из опасений.
- Так, ребята. Хватит. – Ютта встала между Джульеттой и Эдвином. – Сейчас нам важно спасти Жака. А потому – пошлите уже.
Мы соорудили носилки из веревки, листьев и палок, и пошли в сторону пляжа.
- Лучше всего идти по самому пляжу или же по краю джунглей, - сказала Ютта. – Это позволит нам уйти от охраны. Школа с другой стороны горы.
Так и оказалось. За время пути нам не встретилось ни одного охранника, чему мы были безумно рады.
Увидели корабль Сюмбюля только тогла, когда солнце поднялось высоко. Становилось все жарче, и я ежесекундно мотал головой, отгоняя струящийся по лбу пот (руки были заняты ручками носилок). Леандро же шел, как ни в чем не бывало.
- Так, девочки, готовьте оружие, - сказал Эдвин. – Будем прикрывать Виктора и Леандро.
Мы шли по пляжу, а потому нам с итальянцем пришлось идти у самой кромки воды – волны приятно холодили ступни – чтобы, в случае чего, мишени из нас вышли меньшего размера. Но. И до корабля мы дошли без происшествий.
- Как-то слишком тихо, - прошептала Ютта, но тут же нас оглушил своими причитаниями Сюмбюль:
- Ай, ай, ай! – Мужчина распростер руки к небу. – Почему вы так не спешили!? Теперь вашему другу и правда плохо! Ай, ай, ай!
Сюмбюль был прав – нам следовало торопиться. Теперь на Жаке не осталось свободного места – везде была сыпь. С шеи она уже начала переходить на лицо – щеки пылали.
- Девушки, - произнес мужчина. – Я попрошу вас выйти. Не будем смущать ни вас, ни вашего друга, - он поднял руки, но девушки не шелохнулись.
Эдвин что-то шепнул Ютте и Джульетте. Только теперь они кивнули и вышли за дверь.
- Помогите мне! – командовал нами Сюмбюль. – Мне нужно промыть его всего специальным раствором. Разденьте его, пока я готовлю.
- Что ты им сказал? – спросил я у Эдвина, пока мы снимали с Жака одежду и клали его на стол. Француз был горячим, словно раскаленное железо.
- Чтобы смотрели за островом. Вдруг, кто приблизится.
Вернулся Сюмбюль. На руки он уже нацепил перчатки, а на грудь повесил фартук. Перед собой мужчина катил тележку с препаратами и инструментами.
- Что это? – спросил Леандро, указывая на скальпели и тому подобные вещи.
- О, не беспокойтесь! – снова распростертые к небу руки. – Просто убирать все с каталки – лишняя трата времени. Ну-с, приступим.
Мужчина взял в руки баночку с мутноватой жидкостью и намочил тряпку этим непонятным раствором и стал водить ей по телу Жака – от лица к ногам, и обратно. Коричневые пятна пропали, оставив на тряпке, почему-то, синие грязные следы.
- Нам стоило его раздевать только для того, чтобы вы стерли эти пятна? Они ведь были у него только на спине и ногах, - Леандро посмотрел на учителя основ выживания.
- О, подожди. Теперь его нужно избавить от сыпи, которая, как видишь, покрыла тело полностью, - сказал Сюмбюль и, откинув пустую банку в сторону, достал пакетик с порошком.
- Что это? – Эдвин посмотрел на белую пыль, вылетевшую, когда мужчина оторвал верхний край пакета. – Тоже лекарство?
- Какие же вы нетерпеливые… - вздохнул Сюмбюль.
Он посыпал порошком грудь и лицо, переодел перчатки и растер кожу. То же самое проделал и со спиной. Потом сходил за вторым пакетиком и покрыл все остальное тело.
- Удивительно, - произнес он после сосредоточенной работы. – В теории – ни один орган у вашего друга не был задет. Ему лишь прострелили ногу в трех местах, два раза попали в плечо, ну и еще – в бок, но пуля должна была пройти навылет и сломать, разве что, край нижнего ребра, и правая сторона спины. Это самая серьезная рана. Сюин знает, как проводить операции, так что он, опять же в теории, жил бы…
- Он и сейчас живет… - мой голос мне показался глухим после долгого молчания.
- Да, он и сейчас живет, - Сюмбюль, казалось, не заметил злости в голосе. – Он мог умереть только из-за кровотечения, но, думаю, в следующий раз вы его спасете. Потому – я разрешаю ему продолжить игру.
- Отлично. Спасибо, - Эдвин взял в руки одежду француза. – А теперь давайте оденем его…
- Стоп, стоп, стоп. На одежде – краска. Ему нужны другие вещи. Эти – не трогать! – Сюмбюль снова замахал руками, а потом достал откуда-то простыню и накрыл ей ноги и живот парня.
Прошло полчаса, прежде чем Жак открыл глаза.
- Где я? – тихо спросил он. Парень попытался сесть и тут же воскликнул: - и почему я голый?!
- Ну, вот, - Сюмбюль обрадовался неведомо чему. – Можно теперь смывать порошок.
Не давая сказать парню ни слова, он увел Жака куда-то, но через пять минут француз снова стоял перед нами с простыней на бедрах. Сыпь действительно ушла, а кожа была обычной – светлой, чуть загорелой. Он хотел было взять свою одежду, но Сюмбюль крикнул на него еще громче, чем на Эдвина:
- Не сметь! Она же в краске! Хочешь новую сыпь?!
- Так что же, прикажете ходить по острову – в чем мать родила?! – не остался в долгу Жак.
- Можешь взять простыню, - Сюмбюль развел руками. – Дарю.
- А… Штанов не найдется?
Как говорится: за что боролся, на то и напоролся. Сюмбюль принес Жаку широкие старые шаровары, в которых парень выглядел более чем нелепо.
- Спасибо, - сквозь зубы процедил француз.
- Всегда пожалуйста! – жизнерадостности в Сюмбюле не убавилось.
Девочки не смогли сдержать улыбок при виде Жака, когда мы вышли из каюты. Мне показалось, что это скорее улыбки облегчения, чем насмешки, но Жак был не в том настроении.
- Чего смеетесь? – обижено спросил Жак. – Хотел бы я на вас посмотреть в таком виде.
- Ну, - тихо спросил я у Джульетты. – Когда тебе голову отсечь?
Она, смеясь, толкнула меня.
Не успели мы ступить на песок, как первый выстрел поразил Эдвина в ботинок, который парень, недолго думая, скинул.
«Они играют с нами. Могли бы сразу нанести удар мне или Леандро в грудь», - подумал я и вскинул оружие.
Второй выстрел окрасил песок в зеленый цвет, а третьего мы не стали дожидаться – бросились бежать по пляжу. Стрелять было неудобно, а потому мы просто повесили автоматы за плечо, а пистолеты спрятали за пояс. Охранники бежали следом – метрах в двадцати.
Вдруг краска перестала окрашивать песок под нашими ногами. Мы обернулись, и увидели, что охранники сбрасывают одежду, а из джунглей в них летят все новые порции зеленой субстанции. Наши телохранители бросились охранять свои тела. Кто-то даже оружие на песке оставил.
Из джунглей вышла Сюин.
- Скучали по мне? – спросила она, держа автомат наперевес.
- Очень, - крикнула Ютта и рассмеялась.
- Где ты была? – спросила Джульетта, когда мы шли обратно к устью реки.
- В лесу сначала, - пожала плечами китаянка. – Хотела найти вас, но потом вы сами нашлись. Я увидела, как вы лезете на гору.
- А чего нас не догнала? – спросил Жак.
- Зачем? Я поняла, что вы затеяли что-то грандиозное, и решила воспользоваться шансом. В первую очередь нужно было собрать вещи. Я вернулась домой, где столкнулась с Эми. Застать ее врасплох было сложно, а потому я для начала украла пистолет на одном из привалов охраны. В нем оставалось пять патронов – тремя из них я расстреляла стены, но четвертый попал в живот. Пятую пулю я тоже использовала на Эми. Потом собрала вещи, лекарство, еду. Через какое-то время по рации, которую, видимо, выронила Эми, объявили общий сбор возле горы.
Тогда я решила собрать вещи и вам. Простите меня, особенно парни, что я порылась в ваших вещах, но видеть, как вы бегаете босыми и с голым торсом, я не могла. В общем, вещи были собраны, и я решила прикрыть вас. Вот так…
- А где вещи? – поинтересовался Жак.
- Там, где ваши шалаши, - ответила Сюин, улыбнувшись.
- Ты – наша спасительница!
- Да ладно вам, - девушка поправила кепку, спрятав выбившиеся пряди.
Еще два дня прошли в постоянных перебежках и перестрелках, но вечером шестого ноября над островом раздался звук трубы, похожий на рев огромного льва. Мы поняли, что это сигнал об окончании «соревнования» и пошли к причалу.
Как это выглядело со стороны – я не знаю: семь подростков приближались к причалу с одной стороны, а десять взрослых мужчин и женщин – с другой.
- Значит, десять... – сказал Леандро.
- Надо нам учиться стрелять в жизненно важные органы, чтобы уж наверняка, - произнес Эдвин.
- Этим займемся на досуге, - Сюин скинула кепку, отчего длинные волосы рассыпались по спине.
Две группы сошлись. Из корабля вышли четверо охранников, в том числе и Эми, и Сюмбюль.
- И так, - начал мужчина. – Теперь мы убедились, что вы готовы к… - охранник незаметно толкнул ногой ступню Сюмбюля. – Эм, да… Что вы умеете выживать. Но уроки на этом не заканчиваются. Считайте, что вы сдали промежуточный экзамен, но не итоговую аттестацию. Теперь я передаю вам указы президента и ОНИ: уроки с понедельника (с девяти до восьми), каждое второе воскресенье – выходной. Учеба заканчивается тридцатого ноября. Тогда же вам раскроют эти «тайные слова» - «особая миссия».
«Хороший подарок на день рождения», - подумал я.
- А отличная команда из вас вышла, - сказал Димитрий, когда мы возвращались домой.
- Правда? – я иронично поднял бровь.
- Не надо иронии, - сказала Инга. – Серьезно. Продержаться три дня против четырнадцати подготовленных военных и «убить» четверых – это что-то!
- Это было бы «чем-то», если бы вы сражались против нас в полную силу. Вы запросто могли расстрелять меня на крыше или дома, всех нас на пляже. Еще называть?
- Называй, но это бесполезно. Вы действительно оказались проворными и смышлеными. – Димитрий криво улыбнулся. – И команда из вас самая настоящая.
На меня нахлынуло, вдруг, чувство гордости за нас семерых. МЫ – КОМАНДА!
Глава 3. «Опознанный летающий объект»
Остров Поррод. 30 ноября
Пятница разбудила меня ярким солнцем – оно, отражаясь в стекле, направляло лучи на кровать. В комнате было прохладно, но я все же встал и поплелся в ванную.
Настроение было не очень, в основном из-за снов, но я решил не показывать этого.
Сразу оделся для школы: рубашка, брюки, легкая кофта – и спустился вниз на завтрак.
- Доброе утро, - произнесла Инга. – Садись есть. Думаю, до школы ты сегодня доберешься сам? Нам с Димитрием надо прогуляться до корабля Сюмбюля.
Теперь мы называли корабль только так – «корабль Сюмбюля» или «судно Сюмбюля». После того, как испытание закончилось, корабль отплыл на пару дней, а потом вернулся к острову. Теперь он качался на волнах у причала, а самого мужчину можно было найти там очень часто.
- Зачем он вам? – казалось бы, не такой уж и грубый вопрос, но Инга повела плечами.
Женщина ушла.
«Странно, они в обычные дни со мной лучше обращаются, чем сегодня», - подумалось мне.
Настроение упало еще больше. Теперь я не мог заставить себя разгладить морщинку на лбу. Тут еще и сон вспомнился. Да, день начался прекрасно!
Пока ел, прокрутил сон в голове еще раз: я, отец и мама сидели на кухне в нашей квартире. Неожиданно с улицы раздались крики. Отец подошел к окну, чтобы посмотреть, что произошло, и тут стена оторвалась. Папа, на которого стали сыпаться камни упал вниз – мама, почему-то бросилась за ним. Я хотел закричать, но не мог. Все вокруг заходило ходуном и выросло. Я опустил взгляд и понял, что не предметы стали больше, а я меньше – ребенок, от силы, трех лет. Я зарыдал, и тут же раздался голос, который я не мог спутать ни с каким другим. Я посмотрел все его интервью, выступления, лекции. Голос принадлежал президенту Папро. Я подошел к краю кухни по шатающемуся полу и посмотрел вниз.
Родителей не было видно – завалило камнями, а в центре парка выгорели все деревья, а там, где еще светились угольки и несгоревшие сучья, стояло непонятное чудовище: метров пять высотой с двумя крыльями, обтянутыми красной пупырчатой кожей (как и все тело), два огромных бараньих рога на голове. Из всей одежды – ослепительно белая повязка на бедрах. Все, что было знакомо мне в этом монстре – лицо. Это лицо, как и голос, принадлежало президенту. Папро скалился как голодный волк и топал ногами – из-за чего и тряслась вся Москва – здания вдалеке тоже падали от тряски.
Помню, что закричать все же получилось. Помню, как монстр повернулся ко мне. Помню, как раскрыл свою пасть. Помню, как он произнес:
- Это не твое дело, Виктор. Беги, пока не поздно.
Больше не помню ничего. Я открыл глаза.
Покончив с едой, я отправился в школу, но перед этим решил прогуляться до причала.
Корабля Сюмбюля не было на привычном месте, а потому я сел на доски и свесил ноги вниз.
Я сидел на причале и смотрел попеременно то на море, то на ноябрьскую природу Поррода, которая, впрочем, не отличалась ни от июльской «природы Поррода», ни от сентябрьской.
Закрыв глаза, я представил заснеженные улицы Москвы. Да, в России уже лежат сугробы, а на Порроде в десятый раз зацветают растения.
Я отдал бы сейчас все ради того, чтоб жара острова пропала в ту же секунду, а на смену ей пришла настоящая зима. Со льдом, снегом, пронзительным северным ветром. Скажете – много прошу? Отнюдь. Я же не требую три месяца зимы, так? Я прошу мороз хотя бы на час.
Еще раз вздохнув, отправился в школу. И когда пришел – настроение пропало. Совсем.
Все со мной здоровались, но при этом приветствия их были сухими, а улыбки натянутыми. Ни с кем не клеился разговор – в общем, вели себя так, будто я их чем-то обидел, и очень серьезно.
«Отличный день. С днем рождения, Виктор Игоревич!»
Последний школьный день пролетел незаметно – в частности из-за того, что каждая минута была занята, и грустить было некогда. За день так никто со мной и не разговаривал, кроме Сюмбюля, уроки которого на этой неделе занимали все учебное время.
Когда подали звонок, оповещая об окончании последнего урока, мужчина попросил нас собраться в холле, где, кстати, собрались все охранники. И что вы думаете? Игни и Димитрия не было!
«Они что, вообще забыли, что я существую!?»
- Сегодня вечером вы отправитесь, наконец-таки, на остров, где располагается Основной исследовательский центр Общемирового Научного Института. Там, встретившись с высокопоставленными лицами, узнаете, какую миссию приготовили для вас ученые. – Стоит отметить, что вопросов Сюмбюль не любил, переспрашивать не давал, а потому и в этом случае он бросил только: - в одиннадцать жду вас на причале, - и поднялся наверх.
Секунда тишины, и холл наполнился гудением двух десятков голосов. Все спрашивали у своих охранников о миссии, задавали вопросы, а я стоял один, как истукан. Меня все начало раздражать: радостные лица, гул голосов, школьный холл.
Я выбежал на улицу и быстрым шагом направился в сторону дома.
- Виктор! – закричал кто-то сзади. – Подожди!
Я обернулся. Дорожка поворачивала, так что кричавшего я пока не видел, но рассмотрел гору, которая поднималась над деревьями уже достаточно далеко.
Кричала Джульетта. Девушка выбежала на тропу из-за деревьев и остановилась. Ее коричневые волосы растрепало ветром, а щеки покраснели.
- Ну? – хмуро спросил я.
- Может, прогуляемся немного? – она подошла ближе. – Кто знает – что за миссия это будет. Когда еще сможем спокойно насладиться тишиной?
«Да, в день рождения только тихо и сидеть!» - мысленно воскликнул я, но вслух сказал:
- Отлично. Только мне переодеться нужно, - я демонстративно повернулся и снова пошел по тропинке.
- Не-е-ет, Виктор, - она неожиданно повисла на моей руке. – Пошли сейчас. Потом нужно будет собираться в ОНИ. Идем! – англичанка потащила меня обратно.
- Ладно, ладно. Пошли.
Навязчивость Джульетты меня тоже стала раздражать, но чтобы не обидеть девушку, я решил пройтись. Да и самому подумать не мешало…
Друзья мои! Я хочу предупредить вас! Знайте – если девушка приглашает вас «спокойно насладиться тишиной» приготовьтесь к тому, что этой «тишины» не будет!
За всю дорогу из джунглей к пляжу Джульетта не дала мне сказать ни одного слова. Она говорила что-то о нарядах, о природе, о подругах, о каких-то нелепых случаях из жизни. В общем, она не была похожа на себя: рассудительную, спокойную, не раскидывающуюся словами просто так. И вообще, даже в дружеских разговорах, а не на уроке, она вела беседу так, будто у нее в голове каждое утро дается определенное количество букв, и с каждым словом их становится все меньше, потому что с каждым разом слова ее все больше «по делу». Теперь же у меня создавалось ощущение, будто кто-то ввел Джульетте Эббс код на безлимитное использование букв и их сочетаний в своей речи. Это несколько раздражало.
Как только мы вышли на пляж, Джульетта скинула с себя сандалии и побежала по горячему песку.
Солнце уже клонилось к горизонту. Небо окрашивалось в розовые и оранжевые тона. День подходил к концу, но было еще достаточно тепло.
А в Москве сейчас снег и холод. Я вспомнил, как мы с друзьями ходили в этот день в кафе, а потом прятались по кустам, продвигаясь домой после наступления комендантского часа. Каждый раз всем нам влетало от родителей за опоздание. Но, лучше бы я сегодня опоздал домой, чем ходил по этому острову, скажу прямо, с неприятными ощущениями на душе.
- Ну, ты чего? – Джульетта выдернула меня из воспоминаний.
Она снова подбежала ко мне.
- Кстати, Витя, С днем рождения! – она впервые обратилась ко мне иначе чем «Виктор».
- Эм, - я, конечно, ожидал, что эти слова хоть кто-нибудь скажет сегодня, но обращение девушки несколько сбило с толку. – Спасибо…
- Ну, чего ты такой грустный в этот день? Побежали! – она толкнула меня.
Я упал на песок, а она звонко рассмеялась.
- Ну, ладно, - я скинул кроссовки. – Ты сама этого просила. Беги!
Я прыжком встал и понесся за Джульеттой. Когда почти догнал – она резко свернула в сторону океана и вбежала в воду.
- Ах, вот ты как! – я тоже рассмеялся.
В следующую секунду я был уже в воде, но Джульетта не ждала меня, а бежала все дальше.
Вода поднялась выше колен, достигла пояса и почти закрыла грудь, когда я схватил ее за руку.
- Ты чего, решила утопиться? – со смехом спросил я.
- Нет, - она посмотрела мне в глаза. – Всего-то от тебя убежать.
- Ну, теперь я тебя догнал.
- Правда? – она высвободила свою руку и нырнула под воду.
- Догоню же! – крикнул я, когда голова Джульетты показалась в нескольких метрах от меня.
Девушка лишь звонко рассмеялась, коснулась ногами дна и побежала обратно на берег.
Вода мешала бежать. Так же как и промокшие штаны, с которых бежали реки сравнимые с Амазонкой. Джульетта же в своем платье бежала резво. Этого было не достаточно, и, в конце концов, я ее настиг, схватил и навалился на нее. Мы упали на песок уже в большом расстоянии от воды. Песчинки покрыли Джульетту, да и на меня попали, но не так сильно – на песке лежала девушка.
- Теперь не убежишь! – победно закричал я.
- Да, ты победил, - смешком признала свое поражение англичанка. – Но, теперь, может быть, освободишь меня?
Я поймал себя на том, что держу ее руки у нее над головой, прижимая к песку, а сам лежу на ней (хотя сначала мне казалось, что стою на коленях).
- Прости, сконфузился я. – Я случайно.
- Да ладно тебе, - Джульетта встала и провела ладонью по моим волосам, к которым тут же прицепился песок. – Я пойду, ополоснусь. Ты со мной?
Она вбежала в воду и снова нырнула. Я последовал ее примеру.
Через несколько минут мы шли домой. Она выжимала волосы, скрутив их в толстую веревку, а я выворачивал рубаху, вытряхивая песок и воду. За нами по мелким камням дорожки тянулся мокрый след.
Я готов был уже попрощаться с девушкой у поворота к ее дому, но она прошла мимо него и свернула на «мою» тропинку.
- Джульетта? – вопросительно позвал я ее. Она же будто не услышала.
Вот уже показались воротики, но девушка все еще шла впереди меня, не отвечая на вопросы.
Тонкая рука Джульетты толкнула калитку, и тут же раздался крик:
- С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! – на два десятка разных голосов.
Я онемел. Они не забыли, они только ждали.
Джульетта почему-то оказалась позади меня и толкала вперед. Я сделал пару шагов, и тут же подошли Димитрий и Инга.
- С днем рождения, - произнес Димитрий, протягивая мне небольшой сверток. – Думаю, это тебе пригодится, - он дружески похлопал меня по плечу, а Инга обняла и – этого я не люблю – поцеловала.
Сюин и ее охрана подарили мне кулон в виде китайского иероглифа.
- Он назначает силу, - прошептала Сюин. – Тебе он подходит.
Эдвин преподнес небольшой бинокль; Леандро – часы с двойным циферблатом (такие же я увидел у Димитрия, когда мы приплыли на Президентский остров); Жак – книгу; Ютта – нож с несколькими лезвиями, выдвигающимися от нажатия кнопки на рукоятке.
Последней подошла Джульетта.
- Еще раз, с днем рождения! – сказала она, протягивая сверток. – Потом посмотришь, - она улыбнулась и снова посмотрела на меня своими большими глазами.
Я ушел в комнату, чтобы переодеться.
Положив подарки на кровать, я проверил почту, которая оказалась забита текстовыми и видео сообщениями с поздравлениями. Смотреть их, не было времени – я решил сделать это во время плаванья до острова ОНИ.
Спустившись вниз, я увидел, что все сидят за столом, и ждут меня.
- Ну, именинник, - воскликнул Димитрий. – Долго нам слюни глотать?
Я сел во главе стола, и празднование началось. Видимо, Инга не сидела, сложа руки, весь день, так как на столе яблоку негде было упасть.
Я проголодался, а потому сразу, как прозвучало очередное поздравление, и мы, ударив бокалами, выпили первый бокал яблочного сока, накинулся на еду.
Я наелся до отвала, но тут же внесли торт с шестнадцатью свечами.
«Вот бы вернуться на остров, после миссии» - подумал я и задул свечи. Пятнадцать потухли сразу.
Без десяти десять я вышел из шумной столовой к бассейну и сел на краю, спустив ноги в воду. С каждым, наверное, было так: веселье, и вдруг – неожиданная мысль, от которой становится сразу не по себе. Вот и сейчас я задумался о нашей миссии. Правильно Джульетта сказала: кто знает, когда мы вернемся, и вернемся ли вообще. Что это за миссия?
- Ты не возражаешь? – Джульетта села рядом. «Когда она вышла?» - О чем ты думаешь?
- О том, что нас ждет, - я опустил голову. – А ты как думаешь, что нам приготовили в институте?
- Думаю, ничего опасного. А если и опасное – то вряд ли что-то незначительное.
- Как так? – не понял я Джульетту.
- Не знаю, - она пожала плечами. – Виктор, - опять «Виктор». – Мы семеро – представители семерки стран, решивших начать Великое Объединение. Возможно, наша миссия – спасение Земли, как это сделали наши предки – но это фантастика. Более вероятно, что нас выучили для того, чтобы засунуть в ряды охраны или же поставить на место ученых… - она положила мне руку на плечо, но повернула голову и громко спросила. – А ты как думаешь, Жак?
«Жак?»
Француз вздохнул – видимо, надеялся, что его не заметят, хотя я-то его не заметил.
- Ну… - протянул парень. – Если честно, то мне все равно, что нас ждет. Скорее бы это началось. Ожидание пули убивает в разы больнее, чем пуля на поле битвы, - француз снова замолчал.
- Он ушел из столовой минут двадцать назад, - пояснила мне Джульетта, увидев мои недоумевающие глаза. И тут же вернулась к нашему разговору. – Ты, главное, не бойся того, что нас ждет. Не хочется портить праздник такими мыслями, правда?
Дальше мы сидели в тишине. В тишине, если не считать звуков веселья из столовой, легкого дыхания Джульетты и периодических вздохов Жака с другой стороны бассейна.
- Ну, вы готовы? – голос Димитрия заставил нас вздрогнуть.
- Всегда.
Мы с Джульеттой встали, Эдвин подошел на несколько секунд позже.
- Мир верит в нас! – пропел Димитрий строчку из Мирового Гимна.
Корабль отправился с пристани ровно в одиннадцать.
С мерным плеском воды за бортом Поррод уменьшался в размерах, и скоро стал лишь точкой на горизонте – потом пропал совсем.
Теперь светили только звезды – Луна куда-то пропала – да одинокий фонарь над выходом в рубку.
Я стоял у борта корабля и смотрел на черную гладь воды, которая лишь у корабля пенилась, белясь при свете звезд.
Начал накрапывать дождик. Редкие капли падали с неба, разрастаясь в ливень. Я и не заметил, когда небо успело затянуться тучами.
- Полдвенадцатого будем в ОНИ, - сказал Димитрий, когда я вошел в общую каюту. – Оу… у тебя мокрая голова… Значить прибудем без пятнадцати двенадцать.
В оставшееся время плавания я посмотрел все сообщения и открыл подарки от Димитрия с Ингой и Джульетты.
Охранники подарили мне универсальный переводчик, который, как сказано в инструкции, «переведет мгновенно фразу с любого языка – даже не известного нашему миру!». Как я понял, он определял по нескольким фразам структуру языка, и выдавал результат.
Джульетта же подарила мне универсальную солнечную зарядку: в специальный разъем вставлялась батарея от любого устройства, и с помощью солнечных батарей шла зарядка. Так же у нее был отдельный блок питания, который накапливал энергию, чтобы зарядное можно было использовать и ночью. Полезная вещь.
Интересно, где они все это достали? Постоянно же были на острове.
Наконец корабль пришвартовался, и мы сошли на берег острова Общемирового Научного Института. Природой остров не отличался от нашего, но в десяти метрах от берега по периметру острова стояла белая стена – то ли из железа, то ли из камня.
Нас, отделив от охраны, повели к стене. Еще за несколько метров до ограждения, двери совсем не было видно, но, когда мы остановились в метре или двух от стены, то разглядели тонкие длинные щели, в соединении образующие прямоугольник. В центре этого прямоугольника была еще одна щель поменьше. В нее наш проводник сунул чип, и прямоугольник со скрежетом отъехал в сторону, открыв очередную дверь с большим экраном.
Здесь уже проводник колдовал над кодами долго, снимая на время все слои многоуровневой защиты, а когда дверь открылась – буркнул:
-За мной, - словно мы были виновны в таком количестве паролей.
Мы вошли в каменный коридор, резко уходящий влево и превращающийся в стальную трубу, которая, впрочем, потом преобразилась в коридор под стеклянным куполом. Сейчас была ночь, а внутри горели лампы, потому разглядеть что-то снаружи не удавалось.
Джульетта, шагавшая рядом со мной, стиснула на секунду мои пальцы, и снова выпустила руку.
- Волнуешься? – губами спросил я.
- Немного. Атмосфера тут такая… - пожала плечами англичанка.
Не только Джульетта чувствовала себя тут неуверенно: Жак шел уныло опустив голову, но при этом хмурил брови и что-то шептал себе под нос; Ютта постоянно оглядывалась назад, смотрела на стекла и потолок коридора, будто бы ждала чего-то. Наконец, она не выдержала и спросила:
- Куда нас ведут? – старалась уверенно, но голос подвел. Дрогнул.
- В общежитие, - ответил проводник. Мы снова вошли в каменный коридор, освещенный яркими лампами. – Президент будет говорить с вами завтра. Сегодня вы должны хорошо отдохнуть.
- Почему же тогда мы не переночевали на острове? – прошептал Жак.
Снова стеклянный коридор, который привел нас к двум белым дверям. Проводник открыл правую и повел нас по лестнице вверх. Поднявшись на пару этажей он остановился и глухо сказал:
- Эта дверь – комната мальчиков. Напротив – девочек. Ванная и туалет в конце коридора, - проводник неопределенно махнул рукой. – Подъем в девять. В одиннадцать – встреча с руководством миссии.
- А когда нам, собственно, скажут – что это за «миссия»? Или будут держать это в тайне до последней секунды? – не выдержал я, но проводник промолчал и ушел.
Комната была не очень-то и просторной: четыре кровати, столько же тумбочек, шкаф, стол, стул и небольшой пяточек свободного места в центре.
Окон не было. Вместо них – два прямоугольных светильника на противоположных стенах. На потолке тоже лампы. Эдвин щелкнул включателем, и белый свет упал на все, что находилось тут.
Я не стал мыться, потому что сделал это еще на острове, а сразу разделся и лег в кровать, перед этим засунув свой рюкзак в тумбочку. Уснул быстро, и спал довольно хорошо.
Я снова оказался в Москве, но только уже не в собственной квартире, а на Красной площади. Я опять был маленьким и, держа отца за руку, стоял на Лобном месте. Долго стоял, но потом отец чуть потяну меня за руку, и я понял, что надо идти. Мы прошли памятник Минину и Пожарскому и, направляясь к Васильевскому спуску, уже проходили мимо Храма Василия Блаженного, как земля затряслась.
Сначала была лишь незаметная пульсация, но за ней последовал сильный толчок, и один из куполов Василия Блаженного полетел вниз, воткнулся острой своей частью в землю и раскололся пополам. Следующий толчок расколол землю между мной и отцом. Мы оказались отрезаны друг от друга.
Я заплакал. Точнее, слезы потекли сами. Мне не хотелось кричать, шмыгать носом, но я это делал – вот что значит: взрослый находится в теле малыша.
Теперь земля тряслась не переставая. Я упал на спину и впился глазами в голубеющее небо. Там не было толчков, не было тряски. Облака плыли медленно, размерено, будто улитки. Я перевел взгляд на стену из красного кирпича и увидет монстра!
Это было то же самое чудовище, что и в прошлом сне. Те же крылья, та же кожа… Вот только теперь у него было два лица: одно – Диомита Папро, как и тогда. Но другое – я не знал, чье оно. Точнее, оно было мне знакомо, но я не мог вспомнить, кому оно принадлежит.
Монстр раскрыл свою пасть, и я отчетливо услышал голос. Теперь понял, что он и, то, второе лицо, принадлежат нашему сегодняшнему проводнику.
- Остановись, - странно было слышать из этой огромной пасти такой тихий голос. – Остановить пока не поздно. Беги к маме, папе. Они защитят.
Я уже хотел сделать так, но раздался звон. Громкий назойливый звон.
Я так и не понял, где в этой комнате скрыты динамики. Звон заполнял все вокруг, давил на уши, а я ходил и искал источник звука. Эдвин тоже ходил рядом, а Жак лежал, зажав голову подушкой.
Леандро в комнате не оказалось. Кровать Санти была заправлена, да и вещей тоже не было. Никто из нас не знал, куда делся техник.
- Я не знаю, откуда может раздаваться этот звук, - твердил Эдвин. – Но, может быть, это работает как «Умная кровать»? – не дожидаясь ответа, американец крикнул, глуша голосом сирену: - ЖАК! БЫСТРО ВСТАВАЙ!
Подействовало лучше звона. Француз вскочил на ноги, и шум тут же пропал. Все произошло так резко, что я думал – оглох, но заговорил Эдвин, и я выдохнул.
- Что же… Зарядку сделали, - ухмыльнулся американец. – Теперь в душ?
После водных процедур был завтрак, а потом нам в комнаты принесли костюмы, своим покроем напоминающие спортивные – просторные штаны, футболка и кофта на замке. Сами они были пошиты из серого цвета мягкой ткани; на правой стороне груди вышит флаг Объединенной Земли – три полосы (голубая – вверху, ниже – зеленая, а потом – оранжевая), которые в центре закрывает коричневый шар с синими параллелями и меридианами. С левой стороны – флаг родной страны участника миссии.
Я провел рукой по бело-сине-красному флагу и, взяв рюкзак, вышел из комнаты следом за парнями.
Нас снова повели по стеклянным коридорам, и на этот раз мы шли гораздо дольше – то поднимаясь, то опускаясь по разным лестницам.
За стеклом проходов, все-таки пропускающих дневной свет, нельзя было разглядеть ничего, кроме густых зеленых зарослей.
И вот, нас ввели в комнату. В ее центре стоял большой кольцеобразный стол, «бубличную» дыру которого заменяла платформа с четырьмя экранами. Мониторы смотрели в разные стороны, так, чтобы все сидящие могли видеть то, что они показывают. Больше ничего не было.
За столом уже сидел Леандро. Он что-то сосредоточено изучал в своем блокноте, и сунул его в карман, как только мы вошли в комнату.
- Ты где был? – спросил я у него, подсаживаясь рядом.
- Ты не поверишь! – воскликнул он. – Меня обучали с семи утра управлять…
Договорить Санти не успел, хотя я видел по его глазам, что рассказать ему о чем-то не терпится.
В комнату вошла группа из шести человек, но только трое из них заняли места за столом. Один из этой «тройки» - Президент Объединенной Земли Диомит Папро. Я узнал бы его округлое лицо, как говорили раньше, с носом-картошкой, в тысячи других лиц. Президент был моим кумиром. Именно на него я старался походить. Почему?
С самого начала своей власти Папро провел множество реформ, отчего сократилась добрая половина бездомных и безработных; он одной своей речью, одним своим взглядом или жестом мог прекратить любые разногласия между странами. И я нисколько не преувеличиваю.
Двух других я не знал, хотя, как мне показалось, видел в новостных выпусках. Оба были в белых костюмах, что позволяло отнести их к разряду научных исследователей, ну или других работников института.
Мы встали со своих мест, но президент усадил нас на места взмахом руки и начал:
- Ну, мои дорогие друзья, здравствуйте! Давайте без лишних предисловий перейдем к самой сути нашего разговора. Думаю, что представляться мне не нужно; да и вас я знаю, может быть, даже лучше, чем хотелось бы.
В мае этого года произошел случай, который науке так и не удалось объяснить. В небе над Индийским океаном появилась вот эта вещь, явление, мираж – я не могу понять, что это такое. Никто не может.
Президент стрельнул глазами на экран, которые показывали в это время что-то вроде чертежа Солнечной системы, выведенного неизвестным инженером на небесном своде. Вот Солнце, Меркурий, Венера, Земля, почему-то без Луны, Марс, так же без двух своих сопровождающих… Исчезли и астероиды. Вместо пояса из сотен тысяч каменных осколков по орбите передвигалась планета, превышающая размеры Земли примерно в полтора раза.
Дальше Юпитера я смотреть не стал, потому что Меркурий быстро замигал и пропал. Потом, то же произошло и с Венерой. В Землю врезался огромный шар, превратив себя и часть Земли в Луну. Разлетелась на миллионы осколков пятая планета, подарив, наконец, Марсу Деймос и Фобос. Как только это случилось, погасла и красная планета.
Начала моргать Земля, но она не исчезала. Пока не исчезала. Из динамиков раздался голос, который я слышал во сне – по телу сразу побежали мурашки, а глаза почему-то уставились на президента.
- Вы последние, - долетело до нас. – Я добрался до Земли, и скоро ей наступит конец.
Видео возобновилось, но уже без звука, а президент продолжил:
- Это можно было бы списать на чей-то розыгрыш, пусть даже розыгрыш какой-то из стран, или – в крайнем случае – угрозу террористов, если бы не одно «но». После появления этого «послания» по всей планете стали происходить катаклизмы в виде землетрясений. Но, и на это можно было не связывать с тем, что вы увидели, но «тряски» происходили и происходят в самых неожиданных местах: Лондон, Москва, Берлин – это лишь начало списка мест, где за полгода произошли «тряски»!
Но, и в самом темном есть светлое, - президент смущенно, как мне показалось, кашлянул и продолжил: - В начале июня возле ворот (у тех, что вы проходили, приплыв сюда) Общемирового Научного Института нашли вот это…
Папро нажал кнопку на пульте, и экраны поползли вниз, открывая небольшую платформу, сделанную, скорее всего, из серебра. Плита начала светиться, а потом над ней вспыхнуло голографическое изображение: все та же Солнечная Система с непонятной пятой планетой. На этот раз кое-что изменилось – над Меркурием появилась маленькая зеленая точка, которая стала увеличиваться в размерах, пока не приняла очертания камня.
- Что это? – спросила Ютта охрипшим, то ли от молчания, то ли от напряжения, голосом.
- Изумруд… - выдохнул Эдвин. – Но… Как это связанно с нашей «миссией», если таковая все-таки есть?
- Тут мы и подбираемся к главному, - кивнул Папро. – Как вы могли заметить – как на проекции, так и анна объемной голограмме присутствует планета между Марсом и Юпитером. Это гипотетическая планета – Фаэтон. Раньше мы могли лишь в теории говорить, что она существовала, но теперь… В прочем, не важно. Важно то, что она распалась на куски двенадцать тысяч лет назад, а тут, - он указал на экраны и плиту, - все цело и невредимо.
- Это значит, что сейчас вы показываете нам проекции прошлого? – спросил я.
- Именно так, - губы Папро тронула легкая ухмылка. – Тогда, как вы можете заметить, Земля представляла собой коричнево-белый безжизненный шар, но Меркурий – это желто-зеленая с пятнами голубого планета.
- Значит, в теории там есть жизнь? – спросила Сюин. – Ну, если это двенадцать тысяч лет назад…
- На самом деле – и Фаэтон здесь – безжизненное тело, - президент взглянул на голограмму, – а, опять же, в теории, на нем была жизнь. Да и на Земле разумная жизнь образовалась гораздо раньше девятого тысячелетия до нашей эры, а природа – и того раньше. Поэтому, эта проекция – космос более шести миллиардов лет назад. Солнце еще не стало увеличиваться в размерах, именно потому климат на Меркурии пригоден для жизни.
- Так, я не понял – в чем наша миссия? – Леандро привстал и посмотрел на президента.
- Леандро Санти, правильно? – спросил Папро.
- Да, - подтвердил итальянец.
- Вспомни, мой друг, чему тебя сегодня учили? – президент улыбнулся, увидев удивленный взгляд Санти. – Вот. Ваша миссия в том, чтобы отправиться на Меркурий и добыть этот изумруд.
- Что? – Ютта привстала. – Но сейчас это – безжизненный шар. На нем нет ничего кроме кратеров, и… - немка непонимающе посмотрела на Леандро, который положил ей на плечо руку. – Что?
- Тише… Ты не понимаешь… - побормотал Санти. – Я… Меня учили… учили управлять машиной времени, - итальянец сел.
- Господин президент, - Эдвин поднялся на ноги. – Вы хотите, чтобы мы отправились в прошлое, нашли изумруд и принесли его на Землю?
- Да, именно так.
- Но, вы не думали, что это обман… Чья-то шутка… Нет, вы конечно думали, - мысли Эдвина, видимо, путались. Хотя, что я говорю? Сам молчу, потому что в голове – каша. Эдвин тем временем продолжал. – Но, если это и вправду – обман?
- Разве можно обмануть природу? – спросил Папро.
- Нет, но можно управлять, - сказала Сюин. – Климатическое оружие, например.
- Оно под запретом, ровно, как и ядерное.
- Террористы? – подала голос Джульетта.
- В таком количестве – вряд ли. Землетрясение – не единичный случай. Для таких масштабных действий в правительстве у группировок должны быть «свои» люди. Для работы на территории многочисленных государств.
Эдвин сел, погрузившись в свои мысли.
- Но, получается, наука так и не нашла этому объяснения, не так ли? – спросил я.
- Да, ты прав, - Диомит Папро смотрел на меня, как до этого на Леандро, а потом на Эдвина – с интересом, насмешкой и еще каким-то чувством. Так смотрят начальники на подчиненных.
- Тогда это – мистика? Фантастика? Или что? – я указал на изображение неба.
- Мы не знаем, как это объяснить… Скорее всего, это мистика.
- Тогда у меня есть еще вопросы.
- И какие же? – на мгновение бровь Папро выгнулась, но тут же лицо стало непроницаемым.
- С каких пор наука доверяет мистике? С каких пор мистика позволяет Научному – я выделил это слово – Институту отправлять подростков в прошлое на миллионы лет, при том, что это «прошлое» неизвестно?
- Я понимаю ваше недоверие, но мы и сами долго не верили в это.
- Долго? – теперь привстал Жак. Честно – не ожидал. – Думаю, что три недели не такой уж и долгий строк…
- Хорошо, три недели… - президент снова позволил себе улыбнуться. – Но так же наши предки не верили во многое: летающие тарелки, машины времени… Но и те, и другие уже созданы, испытаны и используются почти что повсеместно.
- Это другое, - сказал Леандро. – Техника и время… Я прав, Эдвин?
- Вполне, - подтвердил американец. – Фантастика и фэнтези имеют определенные различия. Но, допустим, мы поверили вам. Приняли правду мистики, вместо истины науки. Теперь же дело за вами. Приведите нам хотя бы три аргумента: почему мы должны отправиться в прошлое, чтобы пожертвовать собой? Ведь это путешествие – не простая прогулка на пляж для поиска ракушек.
Президент, казалось, задумался.
- Хорошо, - он сверкнул глазами. – Первая причина: Земля в опасности. Нужно спасать ее, иначе катаклизмы продолжаться, а это значит – вымирание человечества. Вторая причина: каждый из вас был готов к риску с самого начала…
Я услышал сопение Жака.
- … а значит, не имеет права отступить в последний момент. И третья причина: только вы прошли подготовку. Только вы сможете выполнить то, что будет нужно.
- А почему нельзя отправить туда, в прошлое, взрослых людей? – Сюин убрала волосы за ухо. – Более подготовленных и образованных.
- Во время многочисленных испытаний машины мы смогли доказать, что более молодые организмы способны лучше адаптироваться к искривлению временного пространства, чем взрослые, - сказал один из ученых. – Так же адаптация на социальном уровне будет проходить более успешно. В конце концов, на планетах прошлого может быть обнаружена цивилизация. Так, мы вас убедили?
Никто из нас не проронил ни звука.
Каждый был погружен в свои мысли. Каждый думал о том, что ответить, что думают другие, что произойдет, если ответить «да».
Папро, видимо, надоело ждать. Он со вздохом встал и произнес:
- Что ж… Тогда планета умрет, и это будет на вашей совести.
- Да, но если погибнут семь подростков – вы будете хорошо спать ночью? – спросила Джульетта.
- Я… - президент замялся – очевидно, не ожидал такого вопроса.
- Это правда, - произнесла англичанка. – Они бояться, - это было уже нам. – Ни президент, ни ученые не уверены в правильности выбора, но это истина – мы последняя надежда. – Джульетта поняла, что говорит слишком громко для такого маленького помещения и, чуть сбавив силу голоса, продолжила: - Да, мы – команда. Но, это тот случай, когда каждый из нас должен иметь собственное мнение.
Папро вновь занял свое место за столом и, посмотрев на Джульетту, сказал:
- Да, мисс Эббс, вы – прирожденный политик…
- Я прирожденный психолог, а это отличные друг от друга вещи, - довольно резко оборвала президента англичанка. – Простите, - она потупила взгляд.
- Все в порядке, - заверил ее Папро.
Комната вновь погрузилась в тишину, которая, впрочем, была не продолжительной.
- Ребята, можете осуждать меня, но я – за, - произнесла Джульетта.
Похоже, этих слов ждали все.
- Я не осуждаю тебя, - произнес Жак. – Я тоже согласен.
- И я, - одновременно произнесли мы с Эдвином.
- И мы согласны, - сказала Сюин, держа за руку Ютту.
- Я в деле, - Леандро сжал в кулак руку, лежавшую на столе.
- Отлично, - на лице президента проскользнуло чувство облегчения. – Тогда расскажем о деталях. Прошу вас, профессор Бинт.
Ученый с козлиной бородкой встал и начал:
- Вам предстоит путешествие во времени, а потому не помешает разложить все по полкам. Я прав? – вопрос был риторический, а потому с возгласами протеста не вскочил никто. – Для начала вы перенесетесь в прошлое, при этом шестеро из вас будут находиться в фиксированном состоянии в специальной «комнате» машины, лишь Леандро Санти будет управлять аппаратом. После приземления ремни автоматически освободят вас, и вы должны будете отправиться на поиски изумруда. Он может быть где угодно: от украшения на шее женщины, до части горной породы, скрытой толщей коры. Но, по нашим расчетам, камень – ценная вещь для цивилизации планеты (если такая имеется). То есть – вещь, которой поклоняются, символ власти или что-то невероятно ценное. После нахождения изумруда возвращайтесь к кораблю, а затем – в наше время.
- Ваши вопросы? – спросил Президент, выдержав паузу.
- Почему мы должны находиться в фиксированном состоянии, в то время, как Леандро не будет стеснен ремнями? – Эдвин взглянул на итальянца.
- Во избежание физического распада после соединения клеток в пространстве иного времени ваши тела должны быть зафиксированы. Леандро же тоже не должен свободно передвигаться по кораблю во время переноса, если не хочет для себя летального исхода. Вся его «свобода» в плане пространства – кресло водителя и приборная панель, - пояснила козлиная бородка.
- Хорошо, - кивнул я. – Но, верно ли я понял, что камень, кроме того, что он ГДЕ угодно, так он может быть КАКОГО угодно размера?
- Верно, - подтвердил другой ученый.
- Тогда как, позвольте узнать, - в разговор вмешался Жак, - мы «выкрадем» из прошлого Меркурия, предположим, Янтарную комнату? И как ее перевезем?
- Янтарная комната – композиция, так сказать, из множества янтарных камней. В нашем случае, изумруд – вещь цельная, не поделенная на куски, - Бинт перебрал пальцами бородку. – Если же для цивилизации Меркурия действительно ценная, скажем так, «Изумрудная комната», то постарайтесь найти в ней тот особый камень.
- А как можно узнать, что это «особый» камень? – Сюин, не вступавшая в разговор «просто так», спросила именно о том, о чем думал каждый.
- Этого нам, к огромному сожалению, неизвестно, - вздохнул другой ученый.
Как много нужной и полезной информации нам дали о камне. Ни формы, ни размера, ни места нахождения – даже как опознать находку – ни слова!
- Есть ли ограничения по времени? – спросил Эдвин.
- Да. – Бинт сел (все-таки возраст). – На поиски камня дается триста тридцать шесть часов – естественно, считается время, проведенное вами в прошлом, - потому что на Земле, за две недели прошлого, не пройдет и минуты.
- Почему? – не понял я.
- А что случится, если мы не успеем? – одновременно со мной спросила Ютта.
- Для перемещения нам нужен своеобразный межвременной коридор – он отведет нас туда, на Меркурий. Сейчас мы можем открыть его, но через две недели, после появления «дыры» в прошлом, коридор срастется, а чтобы возобновить портал – может не хватить энергии, - пояснил Эдвин.
- Именно, - подтвердил ученый, но продолжить ему не дала все та же Ютта.
- А связь с Землей у нас будет?
- Нет, - опять же ответил Эдвин. – Чтобы настроить канал связи с современностью – нужны другие порталы, а для того, чтобы «наш» коридор подержался все триста тридцать шесть часов – нужно много энергии. Потому – портал будет один: прошлое – первое декабря две тысячи четыреста восемьдесят пятый год, - (вот и на мой вопрос ответили) – а это значит, что как только мы настоящие перенесемся туда, то мы будущие тут же вернемся обратно. Если вернемся…
Хотя последние слова и навивали грусть, отдаться нехорошим мыслям нам не дали.
- Теперь, я думаю, все понятно? – спросил Папро.
Наша команда кивнула.
- Мы проводим вас к машине, - Президент встал и кивнул ученым.
Еще девять человек оставили сидения и двинулись куда-то по стеклянным коридорам.
Через некоторое время Бинт остановился возле какой-то двери и, приложив пропуск к сканеру, впустил нас в просторное помещение, напоминавшее чем-то ангар, посреди которого под большим куполом из черного стекла стояла машина.
- Поднять купол, - отдал приказ президент.
Ассистент, одетый в белый костюм, подъехал к куполу на миниатюрном подъемном кране и снял стекло.
- НЛО?! – воскликнула Джульетта.
- Могу поспорить, - усмехнулся Эдвин. – Этот-то объект как раз опознанный. Так что – ОЛО.
- Опознанный… Неопознанный… - пробурчал Леандро. – В любом случае – это летающая тарелка.
- Да, форма «тарелки» встречает меньше сопротивления, как при простом перелете, так и при переносе сквозь время, - пояснил нам Бинт.
Я почувствовал себя маленьким большеголовым серым человечком, которого нашли в Розуэлле в двадцатом веке, а теперь привели к починенному средству передвижения.
Но, что ни говори, а машина была прекрасна: она напоминала собой два огромных металлических блюда, склеенных по кайме, и имела серебристо-серую поверхность, переливающуюся от светло-серого до почти черного. По контуру кольца «ОЛО» светился красными огнями, от которых в цвет обшивки, вмешивался бледно-розовый. На верхней части машины красовались сразу два отличительных знака – флаг Объединенной Земли, и эмблема корпорации «D.SIX» (красный круг с черным силуэтом летающей тарелки в центре).
«D.SIX» - одна из самых успешных корпораций автомобилестроения (и ракетостроения тоже) в Солнечной системе. Ее основателями – еще в конце двадцать первого века! – стали японцы, и с тех пор корпорация живет и процветает.
- Ну-с, Леандро, - Папро протянул руку к машине. – Прошу.
Итальянец сделал пару неуверенных шагов и остановился.
- Чего же ты? – спросила Ютта. – Леандро? – повторила она громче, когда парень не ответил.
- А? – Санти, кажется, вышел из задумчивости и, твердо ступая на бетонные плиты, подошел к тарелке. – Начнем, пожалуй!… - крикнул он нам и, открыв, с первого взгляда, неприметный люк – по размерам целые ворота! – скрылся в теле «опознанного» объекта.
Торжественность и своеобразная загадочность момента стала разрушаться. Я-то думал, что все как в комиксах и фильмах про инопланетян: луч света втянет внутрь…
Тарелка поднялась над полом и крутанулась вокруг своей оси. Сразу же в нижней части что-то загорелось, и в бетонные плиты ударил долгожданный мной серебристо-золотой луч.
- Ваша очередь, - словно из другого зала донесся до нас голос президента.
Звук наших нетвердых шагов разнесся по ангару. Корабль стал приближаться все ближе, ближе… Вот в луч вступила Джульетта. Ее ноги оторвались от земли, и девушка, с легким испугом на лице, стала подниматься вверх. Потом стали входить остальные.
Настала и моя очередь. Волнение кипело внутри меня, выжигая желудок, парализуя легкие. Гравитация потеряла надо мной власть, и тело поплыло вверх. Уже внутри корабля сила луча отпустила мое тело, и ноги коснулись металлического пола тарелки.
Я оказался в просторной каюте, если так можно было назвать круглое помещение с шестью креслами вокруг «дырки», в которую мы влетели. Из двух стен выступали шкафчики, в третьей была большая дверь (видимо в нее и вошел Леандро), напротив – в четвертой стене – была дверь поменьше.
Мы сели в кресла, которые отреагировали на наши «пятые точки», сровняв спинки и сидение, то есть, превратившись в кровати. Ремни тут же сковали руки и ноги, обтянули живот и грудь, прижали затылок к мягкой поверхности кресла.
Наконец, на «потолочном» экране появилось серьезное лицо Диомита Папро.
- Дорогие мои друзья, - произнес он. – Возможно, это наш последний разговор, - «вот обнадежил!» - а может, и нет. Я надеюсь на это. Вам предстоит миссия по спасению Земли. Проявите свои лучшие качества, будьте сильными и непоколебимыми. Удачи вам. Поехали!
Тарелка завибрировала, и немеющие органы внутри подсказали, что произошел удачный взлет.
- Куда мы летим? – спросил Жак, голос которого я совершенно не узнал. То ли волнение, то ли, наоборот, сосредоточение сделали его серьезным и каким-то слишком взрослым. – Я думал, что мы отправимся в прошлое сразу из лаборатории.
- Нет вероятности, что в прошлом мы не окажемся на земном вулкане или же просто – в озере магмы, - сказал Эдвин. – Потому – проще вылететь в космос, а потом уже перенестись в прошлое.
Будто в подтверждение его слов кисти моих расслабленных рук стали подниматься вверх.
- Через минуту будет включена искусственная гравитация, - пояснил нам голос Леандро из громкоговорителя. – Сразу после этого мы отправимся в прошлое.
Пальцы упали. Началось…
У меня появилось такое ощущение, будто мое тело рассыпается по кускам, а эти куски разлетаются на молекулы. Боли не было. Только неприятное чувство раздробленности. Я не мог сосредоточиться на чем-то, летел в разные стороны, и в то же время оставался на месте. Наверное, это моя душа – неосязаемое существо, живущее внутри и представляющее меня самого. Хочешь, не хочешь, а начнешь верить в мистику.
Чувство времени тоже пропало, и когда я вновь собрался из ничего – это чувство было похоже на падение во сне, – то не мог сказать: тысячу я лет пробыл в таком виде или одну секунду.
Сначала вернулись ощущения, затем я смог дышать, потом восстановились зрение и слух. Я понял, что я – снова я, а не миллиарды молекул и атомов, когда увидел куполообразный потолок тарелки и услышал:
- Место назначения – Меркурий. До высадки осталось пятнадцать минут.
Глава 4. «Чужая планета»
- Нам можно отстегиваться? – тихо спросил Жак, когда Леандро оповестил нас о том, что пролетели Венеру.
- Нет, - слово снова взял Эдвин. – При входе в атмосферу Меркурия могут быть сильные толчки. Не хочешь сломать шею – не вставай.
- Начинаем вход в атмосферу Меркурия, - раздался из динамиков голос Санти.
Снова легко затряслась тарелка, и корабль пошел на снижение. Еще один толчок произошел при соприкосновении с землей.
- Прилетели, - выдохнул кто-то.
Ремни расстегнулись, и мы смогли встать. Лежали не так уж и долго, но спины успели затечь.
К нам вышел Леандро. Я еще не видел у него такого огня в глазах – парень прям светился.
- Ну, что? Готовы встретиться с таинственным Меркурием прошлого? – почти кричал итальянец. – Вот я сгораю от нетерпения.
- На корабле есть огнетушитель? – громко поинтересовалась Сюин.
Леандро, прищурив глаза, посмотрел на смеющихся девушек и направился к люку, через который вошел на тарелку. Там он нажал на какой-то рычаг, и стена поползла вниз, превратившись в спуск.
Колеблясь и дрожа от волнения, мы ступили на коричневую землю Меркурия.
- Это один шаг для каждого из нас, но гигантский скачок для всего человечества, - сказал Эдвин.
- Вот оно: семь землян из будущего на неизведанной планете прошлого объединились во имя спасения Земли, - сказал я. – Знаю, звучит пафосно, но это войдет в историю.
- Это УЖЕ вошло в историю, - Сюин улыбнулась. – Ну, вперед?
Меркурий. 336 часов
Меркурий был похож на тропическую Африку – жарко и сухо, - но и природа, и животный мир планеты совсем отличались от нашего.
Когда мы только вышли из корабля, Меркурий встретил нас обжигающим пыльным воздухом. Мы находились на поляне, если так можно было назвать сухую коричневую землю без единой травинки, окруженную деревьями с высокими бледно-зелеными стволами, чем-то напоминающими осину, но ветки были красными, а листья имели желтоватый цвет. Кроме этих, тут росли и другие деревья: темные тонкие стволы с крупными серыми плодами; скрюченные бело-коричневые деревья с коричневой хвоей.
- Что это за деревья? – спросила Джульетта.
- Не знаю, - Сюин подошла к хвойному растению и погладила ствол. – На Земле такие не растут. Но… они прекрасны.
Я, если быть честным, не находил в помеси березы и сухой сосны что-то красивое. Но, говорить это Сюин – нажить себе врага.
С дерева сорвалась рыжая птица с длинным клювом. Она долетела до ветки с серым плодом, проткнула его насквозь и взлетела обратно на своих огромных крыльях.
Ютта взвизгнула резко и пронзительно, отчего по коже поползли мурашки. Крик спугнул маленькое рогатое существо, которое пробежало по поляне.
- Ты чего? – спросил Жак, подходя к бледной девочке.
Ютта, дрожа, лишь показала ему на свою руку. На ней сидело большое насекомое – сантиметров семь в длину – с длинными усами и темными крыльями, сложенными над туловищем. Оно водило по коже немки мохнатыми лапками, оставляя красные следы.
Жак собирался прихлопнуть мухо-бабочку, но Сюин его остановила.
- Оно может быть ядовитым, - произнесла она и, взяв существо за крылья, сбросила его с руки Ютты. – Пошли, промоем, на всякий случай, кожу. – Китаянка взяла подругу за руку и отвела к кораблю.
- У нас есть тринадцать дней, двадцать три часа и сорок девять минут, - сказал Эдвин, посмотрев на наручные часы, ведущие обратный отсчет.
- Тогда нам лучше отправиться в путь? – Джульетта посмотрела на Леандро.
- Пешком, - ответил парень на ее взгляд. – Если здесь есть цивилизация, то она не развита, а значит…
- …увидеть летающую тарелку для них сравнимо с шоком, - закончила Джульетта. – Понимаю.
- Но, вот с чего ты взял, что цивилизация не развита? – спросил я.
- В космосе нет искусственных спутников.
- До второй половины двадцатого века земная цивилизация тоже не запустила ни одного спутника, - прокомментировал Жак.
- А так же, - сказал итальянец, - пока мы спускались – я не увидел ни одного развитого города на поверхности планеты. И если еще кто-то хочет сумничать, пускай делает это быстрее – времени в обрез.
- Тогда нам надо найти дорогу. Она точно приведет нас в населенный пункт, - Джульетта как бы невзначай встала между Леандро и Жаком.
- Все дороги ведут в Рим? – спросил я.
- В нашем случае – в неизвестность.
Вернулись Сюин и Ютта.
- Ну, вот, - китаянка указала на руку подруге. – Жить будет.
- Собираем вещи, - сказал Эдвин, - и в путь.
Спорить никто не стал, и через некоторое время мы оставили корабль. А потом долго шли по лесу.
Меркурий действительно удивлял. К флоре мы привыкли – разнообразие деревьев сводилось к шести – семи видам деревьев, - но вот фауна... большие, как лоси, серые безрогие парнокопытные напоминали чем-то лошадей, но спину их покрывали какие-то наросты; чешуйчатые земноводные вроде бобров; синие птицы с неприятным пением; мелкие кусающиеся насекомые.
- Сколько мы уже идем? – спросил Жак, и живот громко вторил ему.
Мы вышли из рощи, но тут же вошли в другую.
- Два с половиной часа, - ответил Эдвин.
- Странно, но Солнце не сдвинулось вообще, - Задумчиво сказал Леандро.
- Продолжительность суток на Меркурии – пятьдесят восемь (почти пятьдесят девять) земных суток, - пояснил Эдвин. – Хотя, скорость вращения планеты в будущем – то есть, в нашем времени – могла снизиться за счет бомбардировок метеоритами Меркурия, вследствие утраты атмосферы.
- О, у нас есть сухой паек! – неожиданно воскликнул Жак, будто совсем не слушал Эдвина.
Он вытащил из рюкзака печенье со злаками и принялся жевать его.
- Сильно не увлекайся, - посоветовала Сюин. – Неизвестно, когда мы найдем населенный пункт, а паек – не безразмерный. Надолго не хватит.
- Будем питаться дарами природы, - Леандро тоже взял печенье.
- Мы не знаем, что съедобно, а что – нет, - стояла на своем китаянка.
- Ну, та рыжая птица съела же серый фрукт, значит и нам можно.
- Не забудь напомнить, чтобы на Земле я тебя мухоморами накормила.
- В каком смысле? – не понял итальянец.
- Ну как? На Земле же лоси мухоморы едят… - Сюин пожала плечами. – Да, делайте, в общем, что хотите. Только потом не говорите: «Сюин, у нас живот болит. Помоги» или «я, кажется, отравился». Сами лечитесь.
Дальше шли молча.
«Интересно, а мы уже вернулись в будущем?» - подумал я, и почему-то решил, что – да.
А если не вернулись? Как там тогда родители? Плачут они, или нет? А может и винят меня в том, что не послушал их… А как Земля? Что с ней будет, если мы не вернулись?..
- Слышите? – вдруг остановилась, прервав мои размышления Ютта.
- Что? – Жак продолжал двигаться вперед. – Я ничего не слышу.
- А ты бы остановился, и прислушался, - сказал Леандро.
- Тише! – Сюин прислушалась. – Журчание… Вода!
Она скинула рюкзак, чтоб тот не бил по спине при бег, схватила его за лямки и побежала в сторону, откуда доносился звук проточной воды. То же сделали и мы.
Наша команда выбежала на берег бурной реки. Сюин уже плескалась в воде, которая у берега была тише, чем в середине, набирала ее в ладони, умывала лицо и пила. Следом за ней в воду зашли Жак и Леандро. Помедлив секунду, к ним присоединилась Ютта.
- А это не опасно? – спросил я у Эдвина.
- Не думаю. Вода – она и на Плутоне вода. Хотя, вредные примеси могут быть, - сказал мне химик.
- Ну, тогда хорошо, - я подошел к Джульетте. – А ты чего не идешь?
Девушка пожала плечами:
- «Не внушает мне доверия сей источник озорной.
Будь вокруг даже пустыня – не полез бы за водой…» - процитировала она несколько строк из «Белого спасения».
- Ты знаешь Эдра Биппа? – спросил я.
- Да, однажды пришлось целый отрывок учить… Тот, где герой возле источника бегает, разглагольствует. Не пойму, чего это он разговорился? Ясно же – напейся, да беги. А нет. Он стоит.
- Ну, это прием такой, - пояснил я. – Автор показывает, что за одним предметом может скрываться нечто большее…
- Например?
- «Где-то бродят, вдруг, туземцы, где-то змеи вьют гнездо –
Но какая где опасность – не известно все равно…» - ответил я строчками из той же поэмы.
- «Но, хотя кричал Турина, он набрал себе воды.
И напился, и помылся, избежав большой беды…» - улыбнулась Джульетта.
Я засмеялся.
- Постой, - мой смех улетучился, потому что мозг осознал то, что Джульетта читала Биппа на общем. – Не скажешь, когда ты учила отрывок?
- В классе шестом или седьмом. А что? – она склонила голову. – А, поняла! Просто нам нужно было выступать на большом мероприятии, а тогда я даже не понимала смысл поэмы. Да и слова многие не правильно произносила. Только сейчас поняла – как что…
- Понятно…
- Ну, пошли? – спросила она.
- Стойте! – Эдвин неожиданно повалил нас в высокую траву, росшую по берегу реки.
- Ты чего?! – воскликнул я. Был бы мягче, да только подбородком хорошо приложился.
- Тихо, Виктор. Смотри! – он указал на лес по другую сторону реки.
Я пригляделся и увидел людей, выглядывающих из-за деревьев. Самые обычные люди: две руки, две ноги, одна голова. Кожа коричневого, близко к черному, цвета. Одеты – всего-то набедренная повязка и сандалии.
- Аборигены? – спросил я.
- Меркурианские, - подтвердила Джульетта.
- И что делать? – я собрался встать, но Эдвин положил мне руку на спину. – Ну, что? Нужно предупредить остальных.
- Мы не успеем, - сказал он.
- В каком смысле?
- В прямом, - он повернул голову, и я увидел там, куда он смотрел, трех мужчин, приближающихся к реке с нашей стороны.
- Но, они нас увидят, - шепнула Джульетта.
- Мы в траве, - понял я. – Они не заметят нас, если мы себя не раскроем.
- А мы не раскроем, - сказал Эдвин.
- Но, вот что будем делать, если наших убьют? – я уткнулся лбом в траву. – Надо им помочь.
- Мы пока им ничем не поможем. Только сами попадемся, - Джульетта положила свою ладонь на мою. – А убить – не убьют. Даже на Земле каннибалы сразу людей не поедали, а уносили в племя.
- А если, эти –не каннибалы? Убьют и не моргнут.
- Будем надеяться на лучшее…
- Тем более, если мы сейчас спугнем их, то еще долго будем искать населенный пункт.
Я не мог понять, почему Эдвин хочет так поступить. Точнее – мог. Но не хотел.
Раздались крики, когда меркурианцы вошли в реку. Плеск, гам… Затихли. Убили? Или нет?
Я так и лежал, уткнувшись в траву, а когда, наконец, осмелился поднять голову, то увидел, что на берегу сидели четверо связанных подростков с кляпами во рту. Из реки выходили мужчины, получившие, как видно, от Леандро. Минута, и чернокожие жители Меркурия поставили наших друзей на ноги и повели их вдоль реки против ее течения.
- Как думаете, сколько они пройдут пешком за два часа? – спросил Эдвин.
- Почему именно так, за два? – не поняла Джульетта.
Да и я, если честно, тоже.
- За это время я смогу добежать до тарелки и вернуться обратно, - Эдвин посмотрел на часы. – Прошло три земных часа, с того времени, как мы прибыли.
- Мы проследим за ними, - сказал я. – Не будем рассчитывать. Мы с Джульеттой просто проследим, пока ты ходишь за машиной. Вот только… как ты нас найдешь? – спросил я у Эдвина.
- У тебя с собой часы? – спросил он. – Те, что я дарил.
- Да, я положил их в сумку.
- Доставай, - кивнул американец.
Я, порывшись в рюкзаке, достал часы, и Эдвин несколько минут с ними что-то делал.
- Вот, - он отдал мне их, наконец. – Надеюсь, сработает.
- Что ты с ними сделал? – поинтересовалась Джульетта.
- Настроил сигнал-связь. Что-то вроде GPS. Теперь я смогу видеть вас на радарах машины, - он встал с земли. – Теперь-то можем и разойтись.
Эдвин двинулся в обратную сторону, ежесекундно сверяя время с часами на запястье, а мы с Джульеттой побежали за меркурианцами, которые отошли от реки достаточно далеко, чтобы мы успели запыхаться от бега. Но теперь мы их видели, а они нас, слава небесам, - нет.
Их, меркурианских аборигенов, было двенадцать: четыре группы по три человека окружали четверых подростков со всех сторон, но ни один из мужчин не приближался к нашим друзьям менее чем на метр.
- Мы сможем освободить их? – спросила Джульетта.
- Конечно, - сказал ей я, хотя сам сомневался. И она заметила мое смятение.
- Ты врешь. Сомневаешься и врешь. Почему ты всегда так делаешь?
- В каком смысле? – не понял я. Хочет заклеймить меня лжецом?
- Я заметила, что каждый раз, когда кому-нибудь плохо – ты врешь. Не в том смысле, что ты лгун – нет. Просто ты уверяешь людей в том, что через час, через день, через месяц все будет замечательно, хотя сам не можешь знать этого наверняка. Вот и сейчас ты не уверен в нашем успехе, но продолжаешь… - Джульетта замялась, подбирая слово, - продолжаешь оставаться оптимистом, хотя это противоречит внутреннему тебе.
-Я говорю правду, Джульетта. И не в таких ситуациях люди выбирались из передряг…
- То были взрослые люди, а мы еще дети.
- Разве стали бы взрослые отправлять детей куда-то, не веря в них?
Джульетта посмотрела не меня своими совсем не детскими глазами, чуть приподняв брови, и я понял – стали бы. Мы всего лишь подопытные кролики в руках научного института. Если мы умрем, то они уже как три часа в далеком будущем оплакивают нас. Но на самом деле – мало кому известно о нашей смерти: родители, друзья и… все. ОНИ не придадут огласке провала миссии. Репутация важнее, чем огласка о пропаже во времени семи подростков из разных стран.
Если мы умрем, то Сюин ошиблась – наша миссия никогда не войдет в историю, но войдет в архивы под печатью: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». Навеки.
- Ты слышала легенду о маленьком Дятле? – спросил я.
- Нет, - ответила Джульетта. – Расскажи.
Я прокашлялся, посмотрел на идущую впереди группу и начал:
- Когда-то давным-давно, когда по Земле ходили динозавры, а люди только-только избавились от обезьяньего обличия, жил-был маленький-маленький трусливый-претрусливый Дятел. Он всего боялся: стучать по дереву, есть червей и даже – летать.
И вот однажды во время дождя в дупло к семейству дятлов залетела маленькая бабочка, которую Дятел спрятал у себя в комнате, чтобы его старшие брат и сестра не склевали это маленькое чудо.
«Спасибо, - сказала бабочка, когда дождь кончился, и Дятел вышел из дупла, чтоб выпустить гостью на волю. – Я могу исполнить любую твою мечту. Чего ты желаешь?»
Дятел задумался: «А о чем мечтать? Все есть: семья, друзья, дом. Но вот смелость…»
«Я хочу быть смелым! Никого не хочу бояться!» - многие подумали бы, что Дятел крикнул это, но на самом деле бабочка еле расслышала голос Дятла, ведь тот боялся, что заговори он громче, и бабочка улетит.
«Да будет так. Ты станешь смелым через три дня», - произнесла бабочка и улетела.
И Дятел стал ждать.
Прошел день, потом другой. К концу стал подходить и третий, а маленький Дятел все не ощущал в себе ни капли храбрости. Даже, наоборот – с каждым днем ему становилось все страшнее: что же будет через три дня?
Вечером третьих суток, когда мама укладывала Дятла в кровать, он сказал:
«Мама, завтра я стану самым смелым в мире дятлом. Можешь мной гордиться!»
«Конечно, милый. Я буду тобой гордиться, даже если ты останешься таким, какой ты есть, - она клюнула его в лоб. – И папа будет, и брат, и сестра. А пока – спи».
Мама-дятел закрыла за собой дверь в комнатку маленького Дятла и ушла. А Дятел уснул.
Проснулся маленький Дятел от шума в доме. Кто-то переворачивал вещи, стучал, хлопал, а потом этот «кто-то» подошел к двери комнатки маленького Дятла и стал скрести по дереву.
От ужаса сердце маленького Дятла забилось, и он не мог вымолвить ни слова. Вскоре шум прекратился.
Когда маленький Дятел вышел из комнаты, то не узнал в перевернутом доме со сломанными стенами-перегородками своего жилища. Ни родителей, ни брата, ни сестры не было.
«Мама! – закричал он. – Папа! Брат! Сестра!»
Никто не отозвался. Но ведь всегда с маленьким Дятлом кто-нибудь оставался дома, если другие улетали. Что же случилось?!
Набравшись смелости – хотя откуда ей было взяться в трепещущем сердечке маленькой птички?! – маленький Дятел выглянул из дупла, и увидел, что его семью схватили злые и ужасные РЫСИ!
Дикие кошки уже собирались разделаться с семьей маленького Дятла, а их вожак взял в лапы отца-дятла и принялся развязывать веревку на крыльях, чтобы та не застряла в горле, как у маленького Дятла что-то оборвалось внутри. Он решил, что не оставит родных в беде. Пусть его самого съедят! Пусть его маленькое трепещущее сердечко разорвется от страха еще на подлете к рысям – он попытается освободить семью!
Птенец бросился вниз и со всей силы клюнул вожака Одноглазую Рысь в макушку и удивился, почему страх не убил его, маленького трусливого Дятла, до сих пор. Рысий вожак взвыл от боли и выпустил отца-дятла, с которого уже были сняты веревки.
Вместе отец и сын расправились со всей свитой Одноглазой Рыси, отбили у них родных.
- Какой ты смелый! – воскликнул брат маленького Дятла.
- Да, - подтвердила сестра. – Настоящий герой.
- Мы гордимся тобой, сын, - сквозь слезы сказала мама-дятел.
А маленький Дятел только стоял и молчал, ведь только он знал, что под спокойно лежащими перьями у него в груди сильно-сильно бьется маленькое трепещущее сердечко.
С той поры маленький Дятел ничего не боялся. Он стал самым смелым Дятлом в лесу, и получил прозвище Большой. И всем помогал Большой Дятел. И все любили и уважали его.
Я закончил рассказ и посмотрел на Джульетту.
Девочка смотрела вдаль и молчала. Ветер развивал ее коричневые волосы, а меркурианское солнце выбило на лбу крупинки пота.
- Значит, - наконец произнесла она, - нужно верить в себя и свои силы, чтобы победить? Все, что мы желаем – находится внутри нас?
Я кивнул, но Джульетта не увидела этого и продолжила:
- Если мы научимся жертвовать собой ради близких, то победа всегда будет с нами, а удача никогда не отвернется?
- Скорее всего.
Через некоторое время меркурианцы сделали привал, за что я, если честно, был им благодарен. Мы шли уже около часа, и мои ноги с непривычки начали гудеть. Джульетта тоже со вздохом облегчения упала на редкую траву Меркурия и посмотрела в чистое безоблачное небо, голубизна которого отливала золотом.
Один из меркурианцев отлучился в лес, другие сели вокруг наших друзей, пристально следя за их действиями.
- Сколько времени у нас есть? – спросил я у Джульетты. – Как думаешь?
- Не знаю. Если он отлучился по делам, - она произнесла это так, что стало понятно, по каким «делам», - то очень мало. Если куда-то еще, то, может быть, чуть больше.
- Ты будешь наблюдать за ними? – я лег на траву. – Скажешь, если что-то изменится?
Изменения произошли уже через несколько минут. Джульетта тихо ткнула меня пальцем в бок и произнесла:
- Виктор… Там… Леандро…
Я поначалу подумал, что меркурианцы собрались разорвать Леандро на клочки, а потом съесть прямо здесь, но как только я посмотрел на группу надзирателе-пленников, то понял – это Леандро собирается их съесть.
Парень метался в кругу из стороны в сторону, уходя в сторону от копий и пытаясь подобраться ближе к мужчинам, но ему не давали прохода. Наконец, у парня получилось прорвать копейную защиту – итальянец ударил одному из них меркурианцев ногой в живот, отчего последний пошатнулся. Казалось, Санти обретет свободу, ведь несколько прыжков должны были избавить его от досягаемости копий, но… все хорошее рано или поздно заканчивается. Все, включая удачные побеги.
Несмотря на то, что Леандро причинил вред одному из меркурианцев, остальные не собирались убивать итальянца. Самый крупный из мужчин бросил копье под ноги Санти – и вот тот уже лежит на земле.
- Отпустите! – услышал я нечеловеческий крик друга, но меркурианцы его, естественно, не понимали.
- Теперь их будут охранять еще усерднее, - прошептала Джульетта. – Господи, где же там Эдвин?!
- Прошло еще немного времени, - сказал я, взглянув на запястье. – Всего-то час – пятнадцать.
Отвечать мне Джульетта не стала, потому что ушедший мужчина вернулся назад, таща за ноги мертвую рыжую птицу.
Он что-то гортанно крикнул своим товарищам, и те дружно ответили ему.
Я скинул сумку, наконец, вспомнив про подарок охранников.
- Что это? – спросила Джульетта.
- Универсальный переводчик. По нескольким фразам может определить структуру любого языка, и, соответственно, перевести на тот, что нам нужен. Воспользуемся, когда они заговорят в следующий раз.
- А звук долетит до переводчика? – спросила девушка.
- Должен, - я как-то не задумывался об этом, а потому повертел теперь прибор с сомнением. – Ну, все же, попытка не пытка.
Меркурианцы продолжили свой путь. Мы побрели за ними.
Несколько раз я пытался поймать с помощью переводчика звуки, издаваемые аборигенами, но каждый раз прибор отказывался понимать слова. Мы находились слишком далеко.
- Долго нам еще идти? – раздался голос Жака.
Меркурианец, к которому француз обращался, лишь толкнул парня в спину палкой. Не понял. Да, если бы и понял – не ответил бы, скорее всего. К чужакам всегда и везде относятся с опаской и недоверием.
Идти, как мы узнали потом, нам оставалось еще столько же, сколько мы прошли.
Наконец, меркурианцы вошли в лес и вывели нас на поляну по другую сторону деревьев. Хотя, сложно было сказать – за деревьями находилась эта поляна, или пред, потому что могучие стволы окружали ее.
Еще одно дерево стояло в центре, окруженное полусотней, если не больше, хижин. Это было самое могущественное, самое большое и вообще – самое-самое дерево, что я видел за свою жизнь, но в то же время смутно знакомое: огромный толстый ствол, немного расширяющийся снизу, вверх он уходил на добрых четыре десятка метров. Верви у дерева были только сверху, потому ствол оставался совершенно голым. Что до этих веток, то росли они не в стороны, а закругляясь вверх, образуя зеленую природную чашу на вершине растения.
К этому дереву и привязали наших друзей.
- Что теперь? Здесь не десяток или два рысей. Тут их сотня, если не больше.
Джульетта оказалась права. Мы, дождавшись Эдвина, даже если бы ринулись в атаку, легли бы на землю, не пройдя и шести домов. Что говорить о целой улице, ведущей к площади с деревом, окруженной еще десятками таких улиц.
- Вернемся пока что назад, чтобы Эдвин увидел нас. Естественно, мы не оставим ребят – нужно лишь все обдумать… - я уже запустил свои мозговые шестеренки.
Мы опять вышли на поляну с другой стороны леса, и почти сразу же на пожухлую меркурианскую траву приземлился американец.
- Ну, - спросил он, выходя из корабля, - вы нашли их пристанище?
- Деревня почти в сотню домов, - ответил я. – В центре – площадь с огромным деревом.
- Пробраться незамеченными можно только сверху, но это проблема, - продолжила Джульетта. – Они убьют наших, прежде чем мы что-то сделаем. Это еще одна проблема.
- Сверху? – Эдвин покосился на машину. – Думаю, что нам нужно сначала осмотреть это дерево сверху, а потом… есть план…
Наверху было ветрено. Да что ветрено?! Почти ураган! Ветер пробирал до костей и норовил смахнуть нас с шаткой вершины дерева на землю. Было холодно.
Но было и красиво! Вид с вершины дерева открывался просто завораживающий: холмы и долины, покрытые морем желтоватой травы, сменялись холмистыми и долинными лесами и перелесками, вдали пролегла золотистая полоска реки. Небо было чистым и также отливало золотом. За все шесть часов, что мы провели тут, солнце сдвинулось с места лишь на пару градусов, а то и вообще – стояло на месте.
- Так, что там с твоим планом, - спросил я у Эдвина, когда он вылез из веток, закончив «разведывать обстановку».
- А, точно.
Парень, осторожно наступая на ветви дерева, которые выдерживали и наш корабль, подошел к двери машины и сел на ступеньку, выдвинувшуюся при посадке. Только тогда он и начал:
- Виктор, вспомни теорию как в сознании, ну или в жизни, людей появилась религия. Если быть точнее – язычество.
- Обожествление природных стихий или явлений… Но, лучше называть это многобожием.
- Хорошо, многобожие, так многобожие. А еще? – он так и смотрел на меня.
- Ну, - задумался я. – Судя по рисункам с летающими тарелками, ученые выдвинули теорию, что предки обожествляли инопланетян, развитых более чем земляне…
- Ну, вот… - он, казалось, прожег дыру на моем лбу.
Я вдруг понял, на что намекает Эдвин.
- А это может сработать! – воскликнул я.
Вместе с осознанием плана американца я понял, почему дерево кажется мне знакомым. Почти такое же растение можно увидеть на рисунках во многих религиозных книгах – дерево, соединяющее подземный, человеческий и божественный миры. Как все подходило одно под другое!
- Может, вы и меня уже в свои мысли посвятите? – спросила Джульетта, недовольно поджав губы.
- Мы спустимся на землю с кроны дерева так, что никто этого и не заметит, а если и заметят, то, возможно, примут за богов, ведь для аборигенов, скорее всего, никогда не забиравшихся на вершину этого дерева – мы спустились с самого неба. Если так и будет, то мы уйдем тем же путем беспрепятственно…
- А если – нет?
- Тогда быстро освобождаем пленников и сваливаем, - Эдвин вошел внутрь корабля.
- А как мы спустимся? – Джульетта убрала назад, упавшую на лицо прядь каштановых волос.
- Платформа в помощь, - ответил Эдвин, появляясь в проходе с тросом и инструментами. – Виктор, помоги отвинтить дверь машины. Джульетта, распутай трос.
Через пять минут и дверь, и трос были готовы, и Эдвин приступил к созданию платформы, попросив нас «не путаться под ногами». Мы и не возражали – лазать по ветвям на высоте в сорок метров было не столько неприятно, сколько опасно, а потому работу вел лишь физик, оставив нам время на обдумывание речи, которую мы собрались «толкать» меркурианцам. Как назло, ни у психолога, ни у филолога не было слов.
- Сколько времени прошло? – спросил я у Эдвина, когда платформа была готова, и мы начали спуск. – Слишком много?
- Я бы не сказал, - американец опустил взгляд на запястье. – Шесть с половиной часов. Странно, я думал, что тоже – больше. Столько всего с нами произошло…
Веревка двигалась медленно, но верно, хотя я мысленно молился о том, чтоб она оказалась крепкой. Не знаю как, но Эдвину удалось подсоединить трос к кораблю так, что парень мог управлять нашим спуском-подъемом дистанционно.
Платформа преодолела последние ветви, и теперь спускалась вдоль голого ствола, иногда шаркая по нему и обдирая кору. Вскоре мы поравнялись с крышами домов, – тогда-то нас и заметили первые аборигены – а потом достигли земли.
На площади собрались, похоже, все жители деревни – от младенцев до стариков. Все, кроме одного, стояли лицом к могучему стволу, а потому увидели нас, и их гул затих. Стоявший спиной поговорил еще какое-то время (это было нам на пользу, потому что я переводил его слова с помощью своего устройства, тем самым давая понять технике структуру меркурианско-аборигенского языка), понял, что его уже не слушают и обернулся.
Над площадью раздался короткий вскрик. Крикнул тот, кто еще несколько секунд назад говорил о туземцах, пришедших убить всех жителей деревни, – тут я, кстати говоря, с ним не был согласен, потому что это меркурианцы взяли в плен наших друзей в трех часах ходьбы от деревни, но я отвлекся – тот, кто утверждал, что жертвоприношение защитит поселение… Сейчас он был напуган.
Над деревней повисла гнетущая тишина. Она была настолько плотной, что давила на уши.
- Здравствуйте, благородный народ Меркурия! – воскликнул я, а за мной на гаркающем языке этого народа вторил аппарат. – Мы пришли к вам с миром, спустились с небес, чтобы посмотреть, насколько вы добры, отважны, благородны и праведны! – «Что я творю?!»
Что говорить меркурианцам, мы с Джульеттой так и не решили, а потому импровизация стала спасительной нитью с сомнительной крепкостью.
- За вами мы наблюдали с высока, и решили поприветствовать вас лично. К сожалению, вы не правильно поняли жест доброй воли и схватили наших братьев и сестер.
Меня можно было уже десять раз покарать по законам любой религии, но думаю, что ложь во благо… Хотя, какая ложь?! Мы спустились с неба на землю Меркурия? Спустились. Мы пришли с миром? Естественно. Мы наблюдали за деревней с кроны дерева? Еще бы! Так что, ответ вопрос – грешник я, или нет – зависит от того, с какой стороны взглянуть на эту проблему.
- Мы, Виктор, Джульетта и Эдвин – я поочередно показал на нас, подростков стоящих на странной формы железке, - просим освободить наших братьев и сестер из заточения. Пусть выйдет вперед тот, кому вы доверяете свои жизни, тот, кто считается главным у вас. Пусть выйдет он и говорит перед нами! – воскликнул я.
- Да, умеешь ты речи двигать, - шепнул мне Эдвин.
- Сам в шоке, - ответил я. – Как думаешь, правда, воспринятая за ложь, считается обманом?
Ответить мне парень не успел, потому что из переводчика раздался голос все того же мужчины:
- Кто вы?
«А вот тут и начинается самое интересное», - подумал я.
- Мы те, кто наблюдает за жизнью вашей свыше, Мы те, кто готов помочь вам. Те, кто разделит с вами и печали, и горести, - я говорил это вслух, но мысленно просил всех существующих богов о пощаде и прощении.
Снова на несколько мгновений повисла тишина, но в следующую секунду мужчина упал на колени и заголосил:
- О, Матери и Отцы небесные! Просим вас простить нас, глупых ваших детей! Мы освободим ваших Братьев и Сестер, Отцов и Матерей наших!
Четверо мужчин вышли из толпы и, подойдя к дереву, достали ножи.
Сначала я подумал, что им, нашим друзьям, перережут горло, «освободив» их души от тел, но лезвия коснулись веревок, которые упали на землю.
Мужчины подхватили всех четверых «уже-не-пленников» на руки и поставили их на платформу, потом отрезали от нее веревки и, взяв лист металла на плечи, понесли нас к какому-то дому.
- Что происходит? – спросил Леандро.
- Ничего особенного, - Джульетта гневно посмотрела на нас с Эдвином. – Просто в Богов поиграть решили, но не ожидали, что все зайдет так далеко.
Мужчины поставили платформу на землю у самого крыльца дома и открыли нам дверь.
«Чем станет для нас эта хижина – тюрьмой или гостеприимным местом?» - подумал я.
Мы вошли в дверь, и очутились в комнате, залитой зеленым полумраком. Она была обставлена достаточно скромно: пара кроватей, застеленных шкурами неизвестных мне животных, низкий стол, перед которым нужно было сидеть все на таких же шкурах, кадка с водой и деревянная емкость для умывания – я не сомневался, что в этом доме живет оратор со своей женой, если у него такая имеется, конечно.
Я скинул свои кроссовки у двери, облегченно вздохнув от свободы, которую обрели мои ноги, и прошел дальше, садясь на шкуру у стола.
- Мы потеряли уже семь часов, - произнес Эдвин, когда меркурианцы оставили нас в покое, хотя слышались до сих пор радостные возгласы с площади. – Нужно торопиться.
- Эдвин, у нас впереди еще тринадцать суток. Даже больше, - Леандро развалился на кровати. – Наслаждайся приемом. Почему нужно постоянно спешить?
- О, ну ты-то, конечно, знаешь все об отдыхе и гостевых приемах! Небось, родители тебя от всего оберегают? Постоянно отдыхаешь?!
Мы не поняли, почему Леандро вспыхнул. Раньше «подколы» в его сторону не заканчивались таким… срывом, что ли? Итальянец подскочил с кровати и, в мгновение, оказавшись возле Эдвина, ударил последнего по лицу. Пири, как и все мы, не ожидал такого поворота, а потому от удара осел не пол.
- Т-ты озверел?! – американец хотел прыгнуть на разъяренного Санти, который в свою очередь собирался «прописать» еще не один удар Эдвину.
Мы вмешались во время. Я, Жак и Сюин схватили Леандро, а Джульетта и Ютта – Эдвина. Теперь они не могли причинить друг другу вред. Физический, по крайней мере.
- Что ты знаешь обо мне?! – кричал Леандро. – Кто дал тебе право так говорить обо мне и моей жизни?! Это тебе все дается легко! – итальянец скривил лицо, изображая Эдвина. – Ох, вот как пришло письмо, так и я, и мои родители решили, что нужно ехать. Они всегда за меня и за мои достижения! – Санти повторил слова Эдвина, сказанные тем еще на острове. – Аж слушать противно! Это тебе все дается легко, - повторил он. – А мне…
Договорить Леандро не успел, потому что в дверь постучали, и я, помогши усадить итальянца, пошел открывать.
- О, простите за беспокойство, Отцы и Матери! – оратор, а это был он, упал на колени. – Мы принесли вам земной еды. Отведайте наших кушаний!
Тут же в дом повалили женщины, неся в руках и на плечах самые разнообразные яства. Глаз не мог уследить за мелькающими людьми, а потому увидеть все, что они принесли, можно стало только тогда, когда меркурианки ушли.
На столе стояли разнообразные блюда – в основном из растений, но попадались и мясные рецепты. Когда только аборигены успели все это приготовить?
Мы сели за стол, и поняли, насколько голодны – наши животы заурчали так синхронно, будто являлись членами какого-нибудь хора. Но, несмотря на это, поначалу прием пищи шел медленно, потому что настроение было теперь ни к черту. Постепенно все – сначала мы, те, кто разнимал дерущихся, а потом и сами дерущиеся – оттаяли, хотя Леандро все еще сидел хмурый.
Мы наелись до отвала, но еды все еще оставалось очень много.
- И что теперь? – спросил Эдвин. – Нам нужно продолжить поиски.
- Опять он за свое, - пробурчал Леандро.
- Да, я снова за свое, - с металлом в голосе ответил американец, щека которого, кстати, немного припухла. – Нам…
- Эдвин, Леандро прав, - сказала Сюин. – От них, аборигенов, мы можем узнать многое о Меркурии. Нам нужно побыть здесь хотя бы день, чтобы знать, что они употребляют в пищу, как здесь происходит смена дня и ночи, да и отдохнуть нам не мешало бы. Не знаю как тебе, но мне кажется, что мы еще успеем наспаться в креслах нашего корабля.
Эдвин посмотрел на меня исподлобья, ища помощи, но Сюин была права в чем-то, и я сделал вид, что не заметил взгляда американца.
- Хорошо, - буркнул он. – Вижу, вам понравилось быть в плену…
- Это не плен, Эдвин, - перебила его Ютта. – Плен – это там, у дерева. Без воды, без пищи. А это, - девушка раскинула руки, - гостеприимство.
- Отлично! Но не привыкайте – богами вас вечно считать не будут!
Эдвин нацепил на ноги обувь и выбежал за дверь.
Вернулся американец не скоро. За все время, что его не было, Сюин успела перерисовать все растения, что были приготовлены нам в пищу, описать вкус и придумать каждому свое название, Ютта перебрала сумки, Джульетта, прибравшись на столе, легла отдыхать, а мы с Леандро и Жаком сидели на кровати, не мешая девушкам.
Я посмотрел на итальянца. Хотя парень успокоился, на его лице все же не было улыбки. Худое лицо не выражало ничего, кроме отстраненности, но, когда в дом вошел Эдвин – все изменилось. В глазах итальянца появились искры ненависти, а губы приподнялись в ироничной улыбке.
- Ты уже нашел изумруд? – громко спросил Леандро. – Мы отправляемся домой?
Американец промолчал.
- Чего молчишь? Или не хочешь говорить с нами, богами?
Да, видимо сильно Эдвин задел Леандро. Санти сейчас всем своим видом выказывал презрение и ненависть к американцу, пытался его подколоть, вспоминая разговор, хотел вывести из себя.
Но Эдвин молчал.
- Хорошо, молчи. Видимо, признаешь, что побыть на вершине мира – приятно, - Леандро зло оскалился. – Что ж, давайте, пока с нами не разговаривают, обсудим, где искать изумруд?
- Ну, как я понял, у этих меркурианцев нет какой-либо привязанности к камням, - произнес Жак. – Но, попытаться поискать здесь можно. Тем более что они нам доверяют.
- Ага, как создателям, - подал голос Эдвин. – Это не доверие, Жак, а страх.
- Ты так думаешь? – Ютта оторвалась от занесенных в блокнот Сюин записей.
- Подумайте сами – ты, например, Ютта, доверяешь нам?
- Конечно, - девушка немного опешила от такого вопроса.
- Доверяешь, но при этом не падаешь на колени при каждом удобном случае. Так ведь?
- О, небеса, что я слышу! – театрально воскликнул Леандро. – Великий смертный желает поклонения друзей!
- Я не то имел ввиду, - все-таки Эдвин поддался на провокацию. – Я говорю о том, что меркурианцы поклоняются нам из страха, а не из уважения!
- Джульетта, - произнес я. – А ты как думаешь?
Но девушка мирно посапывала на другой кровати. Она не проснулась даже тогда, когда у Эдвина и Леандро началась перепалка.
- Завтра, думаю, мы сможем отправляться, - произнесла Сюин. – Вопрос только в том: куда и как.
- Как?! – воскликнул итальянец. – У нас же есть корабль, спустившись на котором мы подчиним всех себе. Мы же, как ни как, боги, которые привыкли к роскоши, и которых родители оберегают от всего.
- Тебе фрукт забродивший попался? – Эдвин встал. – Что ты несешь?! Мы – НЕ боги. Мы – люди.
- Мне, наверное, кажется, но идея стать богами принадлежала тебе!
- Я хотел лишь спасти вас! Мог бы и «спасибо» сказать, хотя бы раз за всю жизнь.
- Боги «спасибо» не говорят, - Леандро откинулся на подушки, а Эдвин покраснел от гнева и вышел из дома, хлопнув дверью.
- Псих, - констатировал итальянец, успокаиваясь.
Повисла тишина. Никто не знал, что говорить. А может – не хотел.
- Виктор, - произнесла вдруг Ютта, - может быть, Эдвин послушает тебя? Что плохого в том, чтоб немного отдохнуть? Отправимся завтра, ведь время еще есть…
Я вздохнул и поднялся с кровати.
- Постараюсь что-нибудь сделать, - я стал обуваться. – Вот только, сомневаюсь, что Эдвин…
- Псих твой Эдвин, - сказал Леандро уже спокойным голосом. – Псих и дурак.
- Извини, но вы оба хороши.
Я вышел на улицу, ослепнув от света после полумрака хижины. Железной двери нашей машины уже не было у порога нашего пристанища.
Немного привыкнув к солнцу, я пошел на площадь, решив искать Эдвина именно оттуда. Там его и обнаружил. Парень связывал меж собой обрезанные концы веревок, налаживая наш подъемник. Платформа была тяжелая, а придерживать ее, да еще и завязывать узел – было из разряда недостижимого. Потому, то платформа падала, то веревки не хватало.
Вкруг ходили люди, стараясь не приближаться к Эдвину, да и к дереву тоже. Наверно, причиной тому было искаженное злобой и красное от натуги лицо американца.
- Помочь? – спросил я, подойдя к другу.
- попробуй, - буркнул Эдвин.
Я приподнял платформу над землей, а парень быстро связал концы обрезанного троса. То же самое проделали и с тремя остальными углами. Конструкция выдержала нас, когда мы прыгали по двери, чтоб убедиться в прочности узлов.
Лицо Эдвина изменилось, пока мы ремонтировали подъемник, но жители деревни так и не приближались к нам.
- Чего это они? – спросил я у парня, указывая на людей.
- Попросил их не лезть, - ответил Эдвин.
- И как они тебя поняли? – я вспомнил о переводчике, лежавшем теперь в хижине.
- Язык эмоций понимают все, - улыбнулся американец.
Мы сидели на платформе и смотрели на снующих туда сюда людей. Все они спешили по своим делам. Нам тоже надо было отправляться в путь, но перед этим отдых пойдет нам на пользу.
- Сюин? – Эдвин нахмурил брови, вглядываясь в толпу.
- Где? – спросил я и тут же увидел китаянку, беседующую с оратором посреди одной из улиц деревни. – Чего это она?
- Собирает сведения о планете. Одна из немногих, кому хоть что-то надо, - вздохнул Эдвин и, опустив голову, продолжил: - мы пробыли здесь уже почти двенадцать часов – и безрезультатно. Что, если нам понадобится обыскать всю планету? Нам же не хватит времени!
- И все же, нам нужно выспаться, - я положил руку на плечо американцу. – Утро вечера мудренее.
- Знать бы, когда тут утро, а когда – вечер, - Эдвин спрыгнул с двери. – Пошли, но, наверное, там уже полная хижина рабов.
- Нет, - я засмеялся, – власть властью, а командовать без переводчика Леандро точно не сможет. Устройство-то у Сюин.
- Это точно. Но… язык эмоций…
Мы снова засмеялись и пошли к дому.
Леандро уже спал, когда мы вошли в хижину. Жак еще ворочался на шкуре у стола, проснувшаяся Джульетта заплетала Ютту, все еще изучающую наброски Сюин.
Эдвин хмуро глянул на всех и, кинув шкуру к стене, лег.
- Что с ним? – шепотом спросила у меня Ютта, но ответил ей не я, а Джульетта:
- Нервы и недосыпание. Что же еще?
Когда мы проснулись, будем называть это утром, солнце сдвинулось еще на несколько градусов, и теперь тень деревьев полностью закрывала деревню, отчего полумрак в хижине усилился.
По очереди мы умылись и сели за стол. Еда еще была пригодна для пищи, что не могло не радовать, ведь есть хотелось зверски.
- О, господи! – вдруг воскликнул Эдвин. – Мы проспали почти девять часов, а это значит, что уже сутки мы слоняемся без дела! – он посмотрел на Сюин и добавил: - почти без дела.
- Ну, тем, кто к отдыху привык – только так и высыпаться, - Леандро решил вспомнить вчерашнее (или сегодняшнее?). Запутаешься с этим суточным движением планет.
Я увидел, как неодобрительно взглянула на итальянца Джульетта, но парень этого не заметил. Эдвин же вообще проигнорировал Леандро. Видимо, хотел забыть вчерашнюю перепалку.
С улицы донесся шум.
- Что это? – Жак выглянул в окно, но ничего не увидел.
- Народ бунтует против богов? – иронически поднял бровь Эдвин.
Да, ошибся я в том, что Эдвин решил забыть вчерашнее.
- Тогда надо наедаться! – воскликнул Леандро. – Если рабы бушуют – хозяева страдают.
«Господи, когда же это кончится?» - подумал я, и подошел к двери.
Лучше бы я ее не открывал, потому что за вздохом из моей груди вырвался стон. Тут же раздался стон Эдвина.
- О, господи… - прошептала Джульетта, выйдя следом за нами.
Ютта зажала рот рукой, Сюин закрыла лицо рукой и покачала головой, Жак же вообще решил не выходить, видя нашу реакцию. И какая же реакция пройдет без нашего Леандро, особенно задетого Эдвином так глубоко!
- Это прекрасно! – воскликнул он, расталкивая нас (это ему было не сложно). – В нашу честь возводят статуи!
- Это идолы, - исправил его Жак, выйдя все-таки на крыльцо.
Действительно, на площади вокруг дерева стояло семь идолов. Семь огромных деревянных истуканов. По одному на каждого из нас.
- Да мне хоть куклы. Все равно приятно, - гнул свое итальянец.
- Кукол Вуду на тебя бы, - пробурчал Эдвин а чуть громче сказал: - ничего приятного в этом нет. Считаешь это приятным?
- А ты нет? – Леандро посмотрел на Эдвина, состроив свое самое милое лицо. – Нам, привыкшим к роскоши, и этого маловато.
Эдвин поперхнулся воздухом. Все слова, что он хотел сказать, застряли в горле. Парень выдохнул, резко отвернулся и зашагал к площади.
- Странный он какой-то, - произнес итальянец. – Говорит – неприятно, а сам любоваться пошел, - последние слова Леандро бросил в спину Эдвина, отчего последний напряг плечи еще больше.
- Извини меня, конечно, - произнес я, - но в каком-то из фруктов действительно был червь, и он сейчас поедает твой мозг.
Прежде чем Санти что-то понял, я подозвал трех крепких парней меркурианцев, которые, видимо, дежурили теперь постоянно возле хижины, и сказал им:
- Проследите, чтобы Отец Леандро не выходил из дома. Остальные пусть передвигаются свободно, - к моему удивлению, голос переводчика раздался из куртки Сюин, но, благо, парни все поняли.
- Прости, - Сюин достала переводчик и передала его мне. – Я вчера брала его у тебя, чтоб пообщаться с главным в этой деревне.
- Да, все нормально, - я положил переводчик в карман. – Бери его в любое время.
Проследив, чтоб Леандро завели в дом, я пошел в сторону площади.
Эдвин что-то снова делал с платформой, хотя, там и делать было уже нечего. Беспокоить его я не стал – пусть успокоится. Вместо этого я выловил мужчину-главаря и спросил:
- Что это?
- Ваши статуи, Отец. Мы старались. Вам нравится?
- Прочитай, что там написано, - я не ответил на вопрос и подошел к одной из статуй.
- Богиня Син. Мать, оберегающая людей, - прочитал он.
Я поднял глаза и встретился с темными глазами китаянки. Я говорю, что встретился с ее глазами, потому что лица статуй были сильно – да что сильно – абсолютно похожи на наши.
«Когда они успели сделать все семь статуй? Это не возможно за девять часов! Или возможно?»
- Дальше, - попросил я, подходя к статуе с лицом Леандро.
- Бог Ланро, - произнес меркурианец. – Отец, веселящийся с людьми.
«Да, как бы это веселье не обернулось чем-нибудь…», - подумал я, но вслух сказал:
- Продолжай, не останавливайся.
- Богиня Ута. Мать, думающая о мире. Бог Жак, - «ага, значит, имена многих из нас сложны для меркурианского произношения». – Отец, дающий знания. Богиня Джетта. Мать, понимающая людей. Бог Эдин. Отец, любящий людей, - тут я уже был готов рассмеяться, но оченредь дошла до меня. – Бог Витор. Отец, разговаривающий с людьми.
- Хорошо, - я постоял, смотря на драгоценные камни, которыми были украшены идолы. Ни одного изумруда среди них не было. – Сожгите их.
Мужчина вытаращил на меня глаза.
- Что, Отец? – спросил он.
- Сожгите все статуи, - терпеливо повтори я. - Боги не любят, когда в их честь возводят идолов. Многие из нас начинают гневаться.
- Как скажете, Отец, - мужчина засуетился.
В мгновение ока он подбежал к людям, стоящим в отдалении, и прикрикнул на них. Последних как ветром сдуло, но уже в следующую минуту они вернулись с веревками, и принялись валить статуи. С деревянным грохотом наши идольные тела валились в одну кучу, а через полчаса в небо повалил дым.
- Зачем это? – спросил Эдвин. – Если ради меня, то не стоило…
- Не ты один не хочешь быть богохульником. Все не хотят этого. Даже Леандро.
Словно в опровержение моих слов, над деревней разнесся вопль итальянца, но я то знал, что этот крик предназначается американцу. Крик был только для того, чтобы позлить Эдвина.
Мы стояли и смотрели, как древесина обугливается, а наши лица, принадлежащие идолам, охватывает пламя. Где-то далеко кричал Леандро, но, хоть и не для меня был этот крик, я радовался. Он, этот вопль итальянца, означал освобождение от должности бога. От должности диктатора и рабовладельца.
- Я вам этого не прощу, - бросил Леандро, когда мы вернулись в дом, но при этом он смотрел лишь на Эдвина, а не на всех.
- Простишь, - ответила Джульетта. – Рано или поздно…
- А мы и не просим, - вступил в разговор Эдвин. – Ты не бог, чтоб отпускать нам грехи и прощать нас. Мы, все равно, уходим. Уходим, - повторил американец, - на поиски изумруда. Хочешь с нами – иди. Нет – не надо.
- Мы уходим, - сказал я, стоя на платформе и обращаясь к жителям меркурианской деревни. – Но уходим, чтобы вернуться. Ждите нас, не грешите, и мы вернемся. Обещаем, - я опять безнадежно лгал. Вернуться нам было не суждено, но вера в возвращение Отцов и Матерей изменит их жизнь, надеюсь, в лучшую сторону. – Мы уходим не потому, что вы обидели нас или приняли не должным образом. Все было прекрасно. Уходим мы по тому, что долго не можем находиться в вашем мире. Прощайте, дети!
Платформа, на которой стояли шестеро, начала подниматься вверх, и вдруг раздался крик. К нам спешил Леандро. Он размахивал руками и громко ругался.
Говорили же – простит.
Глава 5. «Храм тысяч камней»
Летели молча. За рулем сидел Эдвин, потому что Леандро дулся на нас, хотя прошло уже почти четыре часа с того момента, как мы вылетели из деревни. Сюин и Ютта показывали Жаку растения из блокнота, а мы с Джульеттой стояли по обе стороны кабины пилота и смотрели вниз через окна, ища населенные пункты. Из-за этого и двигались на маленькой скорости.
- Видно что-нибудь? – спросил Эдвин.
- Нет, - ответил я, и мне вторила Джульетта.
Внизу простиралась огромная пустыня, в которой мы не нашли пока ни одной деревни, не то что города. Песчаные дюны отбрасывали причудливые тени, но последние уже были почти незаметны, потому что стало смеркаться.
- Скоро ночь, - произнесла Джульетта. – Сколько она продлится?
- Не знаю, - Эдвин чуть прибавил скорости. – Мы прибыли сюда в самый разгар дня, а ночь не наступила до сих пор. Она должна длиться примерно столько же, сколько и день – потому сказать ничего не могу.
- Жаль, что у нас нет карты, - произнес я, смотря на таймер, который показывал 24:50. – Двадцать пять часов. Из всего, что можно было сделать – мы не сделали ничего. Разве что Сюин записала растения…
- Да, ты прав, - Эдвин стал что-то нажимать на панели. – От бесцельного блуждания камень не найдется. Нужно решать, куда мы полетим.
- Ребят, а вы что думаете? – спросила Джульетта. – Решаем все сообща.
- А что нам говорить? – спросил Леандро. – Все равно все решаете вы: куда мы полетим, где остановимся, где и сколько пробудем. Вы нас не слу-ша-е-те! – по слогам сказал итальянец.
- Понятно… - Эдвин пошел на снижение. Он, казалось, нас не слушал. – А что если… Да… и еще немного…
- Если ты на счет деревни… - начала Сюин.
- Да, я на счет деревни! – Леандро вскочил. – Почему вы решили, что сжечь статуи будет лучше, чем оставить их целыми и невредимыми? Что улететь – лучше, чем остаться…
- Ну, знаешь ли, - не выдержал я, - мы за руку никого не тянули. Хочешь – оставайся. Мы высадим тебя прямо сейчас. Пойдешь до деревни. Прости, нет времени богов доставлять.
- А может, это ты пойдешь на поиски камня пешком? – Воскликнул Леандро. – Почему бы тебе не прогуляться?
Я вскипел, хоть и виду не подал. Кем он вообще себя возомнил? Богом! Смешно. Мне захотелось подойти к итальянцу и врезать по лицу, чтоб опомнился немного. Мы на Меркурии вообще не с целью порабощения людей. Нам нужно найти камень и лететь на Землю для ее спасения, а он тут… Я понимал разницу в физическом развитии, а потому решил сдержать себя от ударов, но не от слов. Хотя и сказать я ничего не успел. Сюин опередила:
- Ты боишься, что твой приход по земле воспримут совсем по-другому, нежели с неба? – Сюин выгнула бровь. – В конце концов, тебя и в первый раз не на личном самолете доставили.
- Ты же сама пировала с нами за столом, накрытым ими… - повернулся к ней Леандро. – И ты после этого говоришь…
- Давай сразу, - встала Ютта. – Во-первых, мы не пировали, а ели, и ели все вместе. Что нам, с голоду помирать теперь? Во-вторых, Сюин, в отличие от тебя, делом занималась. – Ютта кивнула на блокнот, который держал в руках Жак.
Тарелка приземлилась, оповестив нас легким толчком, но от приземления ничего не изменилось. Разве что Эдвин со вздохом вышел из кабины.
- Рисовала? – продолжил Леандро, со злостью посмотрев на немку. – И что тут полезного?
- ЧТО? – на мгновение мне показалось, что Сюин вцепится в горло парню. – Вообще-то, я делала это, чтобы ты не сдох с голоду на этой планете или же не отравился чем-нибудь. Я твою жизнь спасала, идиот!
- Тебе не приходилось бы спасать меня, если бы мы остались там! Там было всего достаточно.
- Ох, какой же ты умный! – с притворным восхищением произнесла Сюин. – Что же тогда ты, умный, съел тридцать процентов своего пайка, пока мы шли по лесу?
- В отличие от его пятидесяти? – спросил итальянец, указывая на Жака.
- Он хотя бы благодарен за помощь! – Сюин не останавливалась.
- Я повторю еще раз. Тебе бы не пришлось помогать мне, если бы мы остались там! – Леандро поднял верхнюю губу, что говорило о его сильном напряжении.
- А я повторяю тебе, что ты мог там и оставаться! Сам прибежал к платформе!
- Так, ребята, хватит! – воскликнули мы с Джульеттой одновременно.
Но нас не услышали.
- Почему мы должны были выполнять твои прихоти, но дать погибнуть Земле? – подал голос Жак. – Да, признаю, мне тоже нравилась такая жизнь, но в гибели Земли были бы виновны мы.
- Да наплевать! Все равно бы нас не винили. Мы – подопытные крысы, которых Объединенная Земля отправила сюда думая: «Выживут и найдут камень – отлично. Умрут – пожалуйста. Все равно это эксперимент».
- Значит вот ты как… - прошептала Сюин зло. – Ты готов обречь Землю на смерть, лишь бы выжить самому? Лишь бы тебе было хорошо и прекрасно? – с каждым словом тон девушки повышался, и на последних звуках она уже кричала. – Ты мерзкий поддонок! А как же семья?! Как же родные, друзья?! Как же родители!?
- Мне плевать! – Леандро тоже закричал. – А тебя я бы попросил заткнуться, девушка из китая! Иначе...
- Что? – Сюин сжала губы. – Тебе же плевать на все!
Леандро зло захрипел и в одну секунду подскочил к девушке и ударил ее ладонью по щеке. Он, видимо сам не понял, что сделал, пока я не схватил его за руку, которую он занес еще для одного удара. Санти повернул голову и крикнул:
– Вам никогда не понять этого… Так что забыли! – Итальянец выбежал в пассажирский отсек.
«Странно это, - подумал я. – Как только речь заходит о прошлом Леандро – он становится неуправляем».
Сюин сидела на полу и держалась за щеку. Рядом с ней нельзя было присесть ни мне, ни Жаку, потому что Ютта и Джульетта моментально бросились на помощь. А Сюин плакала. От боли, от обиды – не знаю. Меня не удивил удар Леандро – от него можно ожидать чего угодно, но удивили слезы китаянки. Она никогда не плакала. Что бы ни происходило, но теперь… Странно было видеть на ее щеке крупные слезы.
- Что произошло? – спросил Эдвин, заходя в питолный отсек. – Леандро? – спросил он, увидев щеку Сюин. – Где он?
- Вы не столкнулись? – Жак стоял в стороне и не знал куда деться.
- Ему не поздоровится, - американец собрался выйти, но Сюин его остановила.
- Нет, Эдвин, - говорила она невнятно, потому что, как я заметил, у нее была рассечена губа, которая уже опухла. – Я сама виновата. Наговорила лишнего.
- Нет того количества слов, за которое можно было бы ударить девушку, - произнес Эдвин, не поворачиваясь. – Он слишком наглый.
- Нет, я сама виновата, - повторила китаянка. – Садись за руль, нужно лететь.
Эдвин нехотя повернулся и подошел к панели управления.
- Я настроил GPS и какую-никакую геолокацию. Не то чтобы мощную, по это позволит нам видеть местность вокруг себя на два-три километра – зависит от высоты дюн – но нам будет легче. – На мгновение парень задумался, а потом произнес: - позовите Санти на корабль. Скорее всего, он выбежал на улицу.
Леандро вернулся через несколько минут.
Он вошел в пилотный отсек, хмуро оглядел все и вышел, не проронив ни слова.
- А все-таки, сволочь он, - бросила Ютта, прикладывая к щеке Сюин тряпку, смоченную холодной водой. – Хоть бы извинился…
Корабль легко качнулся и взлетел.
Эдвин сидел в красном кресле пилота, ежесекундно нажимая кнопки на панели управления. Сотни лампочек подмигивали то там, то здесь, но для меня их сигналы совершенно не имели смысла, а вот для Эдвина или Леандро…
- Я не хочу доверять ему управление кораблем, пока он находится в неадекватном состоянии. Мало ли что может случиться, - Эдвин словно прочитал мои мысли. – Пусть остынет, а потом уже продолжит миссию в качестве пилота.
- Куда мы летим? – спросил я у парня, но понял, что вопрос был глупый, потому что американец и сам не знал, что мы ищем, но тем ни менее Эдвин ответил:
- Не знаю… Нам нужно найти хоть какой-нибудь населенный пункт…
- А что, если камень не в городе или деревне, а под землей, например? В руднике или вообще в недоступных залежах.
- Тогда мы обречены, - Эдвин нажал еще несколько кнопок. – Но, думаю, камень должен что-то значить для этой планеты и ее жителей. Иначе – какой смысл? Зачем искать то, что не нужно никому? Для спасения нужна сила, а сила содержится только в тех вещах, что по-настоящему дороги кому-либо.
- А если, у них тут какой-нибудь изумрудный культ?
- Все равно, должен быть главный. В короне Верховного жреца, в статуе – где угодно.
- Получается, мы станем вандалами?
- В любой вере есть злые силы, которые пытаются разрушить счастье, - американец пожал плечами.
- Из богов в дьяволы? – я усмехнулся.
- Можно и так. – Эдвин задумался, а потом неспешно добавил: - В конце концов, они могут найти себе другой камень для поклонения, а этот – нужен в будущем.
Корабль ускорил свой ход, и американец сосредоточился на управлении.
Я повернулся к остальным. Джульетта и Жак стояли по бокам пилотного отсека и смотрели на плазменные экраны, показывающие окружающую местность, и выискивали хотя бы что-то похожее на город или деревню. Ютта и Сюин сидели у стены и в который раз изучали рисунки и записи китаянки. Щека Янь Сяоцзе из красной стала фиолетовой и припухла.
Мои ладони сжались в кулаки, и я вышел в пассажирский отсек. Эдвина тут не было.
«Странно, - подумал я, - когда мы взлетали, итальянец был на борту».
Был, но сейчас пассажирский отсек пустовал.
- Леандро? – я прислушался, но ответом мне была тишина, если не считать тихого жужжания двигателей и невнятного разговора в пилотном отсеке. – Леандро! – сказал я уже громче. И снова молчание.
Осмотревшись еще раз, я заметил, что дверь, ведущая в вещевой блок, закрыта не плотно.
- Леандро? – снова спросил я, отодвигая дверь, за которой хранились наши припасы, оружие и инструменты.
- Чего? – услышал я голос итальянца, понявшего, что прятаться уже бесполезно.
- Ты где?
- А какая разница? – что-то с его голосом было явно не в порядке.
- Я просто хотел узнать, что произошло. Почему ты сорвался…
- Делаешь вид, что не присутствовал при ссоре? Интересная позиция, - перебил меня итальянец.
- Я не о том, Леандро, - наконец, я смог понять, что Санти сидит за тросами в самом углу отсека. – Почему ты вдруг ударил Сюин? Тебя так сильно задели ее слова? Или…
- Или что? – Санти выскочил из-за тросов и в несколько мгновений подлетел ко мне. – Строишь из себя миротворца, Васнецов? Думаешь, можешь понять людей? Сомневаюсь. Была бы на твоем месте Джульетта, может и поверил бы, что она действительно хочет помочь. Но передо мной стоишь ты, русский мальчишка, доверяющий свою жизнь правительству, которому, в прочем, наплевать на тебя и твою жизнь. Скажешь – нет? Тогда ты глупец. – Санти брызгал слюной, а его глаза опухли и остекленели. Голос охрип, но тирада слов продолжалась. - Правительству пофиг на то, что ты хочешь и что тебе нужно. Живи сам. Борись сам. Политики решают лишь проблемы престижа страны, даже в наше время. Во время объединенного мира. Им все равно, что из-за исследований и опасных миссий дети остаются без родителей, живут в детских домах и…
- Вижу город, - раздался голос Эдвина в динамиках. – Снижаемся.
- Извини, но нужно идти, - бросил я итальянцу, который смог задеть меня словами о правительстве.
Да, я доверял политикам, верил в Единое управление, но никогда не допускал и мысли о том, что и в высших кругах все не так гладко, как хотелось бы.
Я постарался выкинуть эти мысли из головы, потому что сейчас были дела поважнее, и кинулся в пилотный отсек.
- Я сажусь в стороне от города, - произнес американец, как только мы с Леандро вошли в пилотный отсек. – Не нужно повторять прошлого раза. Тем более – это город, а не деревня. Не всем может понравиться пришествие «богов», - Эдвин быстро взглянул на итальянца и тут же впился глазами в экран. Санти же ничего не заметил. – Только вот одежда…
- На… На окраине городов всегда есть частные дома, в которых белье сушится на улице, - тихо сказал Жак. – Тем более, тут, похоже, средневековье, - француз указал на дома из грубо вытесанного камня.
- Ну-ка, приблизь… - попросил я Эдвина.
Американец нажал несколько кнопок, и картинка на экране увеличилась.
- О, нет… - выдохнул кто-то из нас, может, даже я сам.
- Господи, нет! – громче повторил Эдвин.
«Да, Эдвин. Да, – подумал я. – Наша цель еще не близко…»
Город внизу был заброшен и наполовину заметен песками. Людей здесь не было однозначно.
Чуть лязгнув, дверь тарелки открылась, превратившись в удобный спуск.
- Ох, - выдохнула Сюин, закрывая лицо от песка и ветра рукой. – В пустыне Алашань и то не так жарко. Да и не метет настолько сильно…
А ветер был знатный. Казалось, наша тарелка взлетит в небо под напором сильных воздушных потоков, но турбины, выступающие так же опорой кораблю, впились в песок, и мы могли не бояться за устойчивость машины.
- Может не надо, - Ютта поежилась то ли от страха, то ли от залетевшего за шиворот песка. – Заброшенный город… Кто знает, почему оттуда люди ушли.
- Почему ушли – как раз понятно, - ответила подруге Сюин. – Я бы тоже не захотела жить в Ланьчжоу, если бы его тоже заносило песками.
- Нам надо найти хоть какую-то зацепку, Ютта, - произнесла Джульетта, прищурив свои зелено-серые глаза. – Иначе, мы проблуждаем по Меркурию все две недели. Кстати, сколько времени прошло? – англичанка посмотрела на Эдвина.
- Двадцать шесть часов и восемь минут, - ответил американец. – Надо поторапливаться.
Парень ступил на песок.
- Эдвин, - тихо произнес Жак.
- Жак, ты что-то сказал? – не расслышал американец.
- Слушай… Ну… - замялся француз.
- Говори же, - поторопила его Ютта.
- Если город заброшен, то почему бы нам… Почему бы нам сразу не приземлиться в нем? – выпалил Жак. – Будет лучше, чем идти пешком через песчаную бурю. Наверное…
Последние слова француз договорил чуть слышно, но все его прекрасно поняли. Эдвин кивнул:
- Да, Жак, ты прав. На корабле будет быстрее.
Я взглянул на Леандро, который вообще не принимал участия в обсуждении похода. Парень стоял, будто в воду опущенный. На первый взгляд он был спокоен, но вены на его висках увеличились, а желваки периодически играли.
Я вспомнил слова Леандро о правительстве, но тут же отмахнулся от этих мыслей. Сейчас не время.
Эдвин посадил тарелку на одной из площадей каменного комплекса. Дверь снова открылась и на этот раз вышли все. Нас сразу же засыпало песком. Воздух был сухой и горячий настолько, что дышать было больно. Каждый его порыв приносил песок, который если не засыпал лицо, то хотя бы лез за шиворот.
- Разделимся и посмотрим, что к чему, - сказал Эдвин. – Только, прошу вас, давайте не будем ходить тут очень долго. Думаю, нам хватит и двадцати минут.
Никто не стал возражать.
Я пошел с Джульеттой. Или она пошла со мной? В общем, мы пошли вместе. Девушка молчала всю дорогу – думала о чем-то или же из-за ветра? Я же молчал из-за гнетущей атмосферы.
Некогда здесь были сады, жили люди, дети резвились на лужайках с домашними питомцами, но что стало теперь! Некогда каменные улицы были переметены песком, словно московские улицы после сильнейшего снегопада, затянувшегося на неделю. Ноги тонули в сыпучем веществе, отчего путь становился все сложнее и сложнее. На нас смотрели пустыми глазницами окон дома, гостиницы, лавки и магазинчики, правительственные здания, аптеки – и везде мы находили полуистлевшие вещи, рассказывающие историю людей, живших тут когда-то.
Однажды, когда мы зашли в одно из зданий, Джульетта выудила из-под песка старую деревянную куклу и прижала ее к себе, а через минуту сказала:
- Что, если и Земля станет такой же, если мы не добудем камень? Все, что останется от нас – дома и истлевшие вещи. Не будет тех, кто вспомнит о нас, потому что и они умрут…
Я не знал что ответить, а потому просто промолчал.
Мы все продвигались и продвигались по песчаным улицам заброшенного города.
- Смотри, в этом доме только дверь. И та закрытая. Окон нет… - сказала Джульетта.
- Действительно, - я подошел ближе. – Думаешь, там может быть что-то полезное?
- Возможно, - пожала плечами англичанка, отчего из с ее головы упал песок.
Дверь была наполовину заметена песком, потому несколько минут мы провозились, убирая завал. Наконец, с громким скрипом деревянный щит открылся, и мы с Джульеттой вошли в темное помещение.
В нос сразу ударил кислый запах.
- Что это? – В свете, который отбрасывал дверной проем, я видел, что девушка закрыла лицо рукавом.
- Не знаю, - выдавил я. Дышать, действительно, было неприятно. – У тебя фонарик с собой?
Джульетта скинула с плеч рюкзак и, порывшись в нем, протянула мне фонарь.
Косой луч света разрезал тьму и высветил какие-то шары грязно-серого цвета.
- Мамочки… - прошептала Джульетта и сделала несколько шагов к выходу.
Я бы и сам с радостью отсюда убежал, но не хотел давать слабину перед девушкой. А бежать было от чего: серые шары оказались ни чем иным как потемневшими от времени людскими черепами, а кислый запах в помещении – запахом разлагающийся плоти. Я сделал шаг к черепам и увидел, что на многих из них остались волосы, частицы кожи, а где-то – и мяса. В воздух взлетели полчища насекомых, похожих на земных мух, как только я случайно задел ногой один из черепов.
- Уходим, - произнес я.
Джульетта спорить не стала, и через несколько секунд мы закрыли дверь в черепной склад.
- Что. Это. Было? – спросила англичанка, выдыхая слова.
- Какая-то крипта… Или склеп, - я часто вдыхал, но гниющий воздух не желал выветриваться из легких. – Только… Почему там сложены лишь черепа? Вот вопрос…
- Нам пора, Виктор, - произнесла Джульетта. – Двадцать минут должны были истечь.
Так ни с чем мы и вернулись к кораблю.
- Ну, - Эдвин повернулся к нам. – Где вы ходите? Нашли что?
- Нет, - Джульетта качнула головой. – Ничего, что могло бы помочь нам с поисками камня.
- У Леандро с Юттой что-то есть, - нахмурился Эдвин. – Пошлите.
Итальянец и немка повели нас по однообразным, заметенным песком улицам, которые вообще не отличались о тех, по которым бродили мы с Джульеттой. Но эта дорога оказалась длинной. По моим ощущениям, на путь ушло почти пятнадцать минут.
- Это что-то вроде храма или церкви, - сказал Леандро, указывая нам на высокое здание, когда мы встали на широкой площади, почти не заметенной песком. – Там много разных рисунков. Может, это поможет что-то выяснить…
Над площадью, несмотря на ветер, разносились наши шаги. После прогулок по песку неуютно было идти по плитам, оповещающим о каждом шаге. Казалось, что весь город сразу повернулся к нам лицом и смотрит пустыми черными провалами.
Храм оказался выше, чем можно было подумать издалека. И гораздо красивее. С другого конца площади казалось, что храм сложен их грубо отесанных камней не выше любого из трехэтажных домов в этом городе. Но оказалось – наоборот: высота храма поражала – он был в два, а то и в два с половиной раза выше окружающих строений. Высокие арочные двери обвил деревянный плющ и каменные розы, выше – по всему периметру храма – ползли тысячи миниатюрных змеек: они переплетались, расцеплялись, сходились в битвах… Резьба по камню, хоть и заметенная песком, шла и на нижнем этаже храма: сотни людей поклонялись змеям. Отчего-то мне опять стало неуютно.
Леандро открыл дверь, которая, кстати, даже не скрипнула и прошел в храм.
Что самое странное – тут не было песка. Чистый пол, стены. Целые окна и двери. Казалось, что только вчера тут сделали ремонт, и время обошло это место стороной.
Я оперся о стену рукой и тут же отдернул ладонь. Стены были холодными. Не просто холодными – а ледяными. И это было странно, если принять во внимание тот факт, что у других строений города стены раскалились как снаружи, так и внутри.
- А где рисунки? – шепотом спросил Эдвин. – Ты говорил что-то о рисунках.
Атмосфера этого места не позволила бы говорить громче. Я, да и другие тоже, не сомневаюсь, чувствовал себя здесь мелкой букашкой, которую непоседливый ребенок накрыл банкой.
- Дальше. Здесь стены пустые.
Парень повел нас темными холодными коридорами вглубь храма. С каждым шагом дышать становилось все тяжелей – так давила на нас атмосфера этого места.
Наконец, мы вышли в просторный зал, освещенный десятками окон, находившимися под сводами. Солнечный свет отражался в зеркалах наверху и косыми лучами падал вниз, позволяя рассмотреть убранство залы: у дальней стены пол был не каменный, а деревянный, и на досках лежали кости. Много костей. В центре зала стоял большой каменный саркофаг, но что в нем находилось – мы так и не узнали. Но самое главное – это стены. Все стены храма были отделаны искусной мозаикой.
- О, господи! – воскликнула Ютта неожиданно громко. – Это же драгоценные камни!
- И правда, - выдохнула Джульетта. – Смотрите, какие они прекрасные.
- Девушки всегда такие девушки… - произнес Эдвин. – Не хочу вас огорчать, но для нас важны не камни, а рисунок, в который они складываются.
- Эдвин, - с укором произнесла Сюин. – Какой же ты НЕ романтик!
Парень только пожал плечами:
- Что поделать, если в алмазе я вижу лишь углерод, ну или же природную призму.
Мы разбрелись по залу и стали рассматривать мозаичные картины.
- Какие красивые серебряные камушки… - задумчиво произнесла Сюин, проводя пальцами по блестящим мелким камням.
- Это не серебро, а речной жемчуг, - поправил Сюин Эдвин, подходя ближе. – Люди из речного жемчуга, ведь нам важны именно рисунки.
Жак встрепенулся и сделал пару шагов к стене, где были изображены те самые люди, потом задумался и снова нерешительно двинулся, произнеся на этот раз:
- Речной жемчуг – камень не очень-то и дорогой. Видимо, в этом культе люди не считаются высшими творениями.
- Интересно, - пробормотал Эдвин. – А что скажешь на счет агатового сердолика?
- Я… не знаю… Про сердолик мне ничего неизвестно, - выпалил Жак.
- Так же как и про нефритовые облака? – Эдвин повернулся к французу, но тот уже отошел к противоположной стене.
- что вообще это за сцена? – спросил Леандро.
- Жак! – крикнула Сюин. – Иди сюда!
Француз снова подошел к стене, а Санти повторил свой вопрос.
- Люди, падающие с неба… - Жак задумался. – Возможно, это сотворение мира. Видите, линия кварца? Она отделяет друг от друга… Эдвин?
- Желтые и синие сапфиры…
- …которые в свою очередь обозначают воду и землю. Люди летят вниз, появляясь из облаков, но падают сначала в воду, а потом уже выбираются на берег. Да, это однозначно сотворение мира. А дальше можно увидеть все человеческие обязанности: учеба, работа, семейные дела… - Жак пошел вдоль стен, проводя пальцами по гладким камням. – Смотрите, эта мозаика обрывается у коридора, и она явно не закончена.
Жак замолчал - видимо понял, что еще никогда так много не говорил – и опустил глаза.
- Тогда, - произнесла Ютта, - нам нужно идти в другой зал?
Жак ограничился лишь кивком.
По стенам коридора, соединяющего помещения, шли витые письмена, но уже не из камней, а выведенные краской.
- Виктор, - произнесла Сюин. – Твой переводчик не сможет нам помочь?
- Только если ты прочтешь ему по-меркуриански, - ответил я с улыбкой.
Мы двинулись дальше. Коридор с каждым метром становился все темнее и холоднее. Земля пошла под откос, и вскоре в воздухе почувствовалась сырость. Коридор сделал петлю, и мы снова пошли наверх. Сырость в воздухе сошла на нет. Я прикоснулся к шершавой стене и нащупал следы краски. Опять письмена.
Еще несколько минут, и мы вышли в еще один зал. Что это зал – было понятно только по звучному эху, а вот темнота была – хоть глаз выколи.
- Думаю, нам пора обратно, - Леандро сделал шаг назад, и шорох разнесся по храму. – Все равно, ничего не увидим.
- У нас есть фонарик, - сказала Джульетта, снова скидывая рюкзак.
- Смотрите, - тут же раздался голос Сюин. – Свет.
- Где, Сюин? Тебе кажется, наверное, - ответил Леандро. Я почувствовал в его голосе нетерпение и раздражение.
- Нет, мне не кажется, - зло бросила китаянка. – И я докажу это.
- Стой, Сюин! – воскликнула Ютта. – Ты же не знаешь, что может быть в темноте.
Но шаги девушки уже удалялись.
Когда глаза привыкли к темноте, я тоже увидел крошечное пятно света на потолке. Солнечный луч, проникающий в храм, освещал небольшой участок на полу, но этот участок был закрыт от нас чем-то.
- Здесь… камни, - неуверенно произнесла китаянка.
- Камни? – подал голос Жак. – Подожди, иду к тебе.
Шаркающие шаги француза были еле слышны, но все же, когда парень достиг своей цели, в зале стало гнетуще тихо. Но через минуту послышался стук камней, и вскоре яркий свет озарил зал: сначала это была вспышка, но огонь пополз по желобам, пересекающим зал во всевозможных местах, и заполнил собой все пространство.
Тут же вспыхнули разноцветными огнями стены – огонь отражался в драгоценных камнях. Десятки тысяч обработанных минералов были вделаны в стены. И изображали они одну единственную сцену: по бирюзовому полю, по траве, шелестящей от сапфирового ветра, спустившегося с лазуритового неба, полз огромный малахитово-изумрудный змей, глаза которого были закрыты черной тканью. Над головой его разлетелись в разные стороны искры из разноцветных камней.
Я обернулся и посмотрел на противоположную стену, куда, по задумке, и полз змей. На мозаичной картине резвились дети, работали взрослые – в общем, жили люди. Кроме других камней, в этой части мозаики, было множество алмазов, которые придавали картине живость.
- Ого… вырвалось у всех сразу.
Мы долго стояли и любовались на творение неизвестных мастеров. Но, вдруг, Ютта, заметив ткань, воскликнула:
- Ой! А почему у него глаза закрыты? Там что-то страшное?
- Не думаю, - Леандро подошел к стене и схватил скань.
- Стой! – крикнул Эдвин, но было поздно. Леандро уже сорвал черную ткань.
Алмазные глаза сверкнули холодным блеском и тут же заполнились огнем. Грани камня исказились, и чуть заметный луч впился в противоположную стену, и алмазы на ней тоже заполнились огнем. Все камни, что придавали живость картине раньше, теперь играли роль разрушительного огненного торнадо, проносящегося по земле. Силы, что сметает все на своем пути. Люди горели, трава горела. Все погибало.
- Апокалипсис… - прошептал Жак.
- Смотрите, - Ютта указала на змея, выпускающего пламя из глаз.
Камни вокруг головы змея превратились в корону, которая тоже светилась огнем и была похожа на раскаленное золото. Рубины, сапфиры теперь стали искрами, а в центре короны, среди россыпи синих камней, переливался изумруд.
- Говоришь, - я повернулся к Эдвину, - камень должен что-то значить для жителей планеты? Это пойдет? – я указал на корону.
- Вполне может, вот только нам его оттуда не достать.
- Достанем, если постараемся, - сказала Ютта. – Леандро!
Итальянец, все еще находившийся в оцепенении, вдруг ожил и накинул на глаза змея ткань. Огонь на стенах тут же погас. И снова на поляне резвились дети, и работали взрослые.
- Что… Что это было? – спросила Сюин.
- Так меркурианцы, видимо, представляют себе конец света, - ответил Жак. – Огромный Змей придет на Меркурий и сожжет все дотла.
- А они оказались правы, - нервно хохотнул Леандро. – Вот только не Змей к ним пришел, а Солнце в гости постучалось.
Никто не разделял веселья Леандро.
- Нужно достать изумруд из короны Змея, - напомнила Ютта.
- Думаете, это – он? – Джульетта ладонью убрала волосы с лица.
Ютта улыбнулась и ответила:
- Не может все быть настолько просто, но попытаться стоит.
Леандро, так как был самым высоким из нас, подошел к мозаике, встал на цыпочки, но не дотянулся до камня.
- Подними меня, - подала голос Ютта.
- Что? – не понял Санти.
Девушка закатила глаза.
- Меня, говорю, на плечи посади и подними, - она закатила глаза. Леандро не шевелился. – Нет, можешь, конечно, взять Эдвина, ну или Жака. Мне без разницы.
- В каком смысле?
- Не тупи, Леандро. Ты сам не достаешь до камня, потому подними кого-нибудь из нас.
Санти опустился на колено, и Ютта тут же запрыгнула к нему на плечи. Итальянец встал. Девушка подняла руки и как раз достала до короны. Легко подцепив камень, который вышел из углубления с тихим треском, она ухмыльнулась и подкинула его в руке.
- Камень как камень, - произнесла она. – Я ничего не чувствую.
- Аккуратнее, - сказал я. – Может, ты держишь в руках спасение земли!
Леандро оступился и покачнулся.
- Эй, грациознейший, тише там, - крикнула Ютта. – Ты что, не слышал? У тебя на плечах сидит спасение земли и держит драгоценный камень, аккуратнее.
Леандро резко присел, встряхнув немку, и снова встал, оставив Ютту на на твердой поверхности.
Я взял камень, который оказался самым обыкновенным на ощупь, как и говорила Ютта. Острые ребра, гладкие грани. Холодный, большой и зеленый – все, что можно о нем сказать.
- Скорее всего, это не он, - вздохнул я, передавая камень Эдвину.
- Тогда нам нужно искать дальше, - американец сунул камень в карман.
- Вот только где?
- Наверное, это очевидно, что камень должен быть связан с религией, - сказала Джульетта. – Разве – нет?
- Да, но найти его будет сложно, - сказала Сюин. – Мы не знаем, на сколько эта «религия» распространена, а уж тем более – где ее центр.
- Просто найдем город, в котором все еще живут люди, а там и узнаем что к чему, - предложил Леандро. – А не найдем – этот привезем. Мы же старались.
Вскоре мы вышли из храма и снова задохнулись от песка.
- Как же я его ненавижу, - сказал кто-то из девушек.
Когда мы приближались к кораблю, Джульетта подошла ко мне и сказала:
- Думаю, что Меркурий близок к своему концу.
- Почему ты так решила? – спросил я, а в голове снова всплыли черепа из здания без окон.
- Вспомни мозаику на стенах. А теперь хочу задать вопрос: ты видел хоть на одной из картин изображение песка? – везде есть леса, поля, трава, реки, но нигде – песок. Подумай, откуда бы взялись представления о зеленеющем мире у жителей песчаной местности?
- Ну, мало ли… Путешественники, рассказы…
- Давай серьезно? На Земле египтяне, наверное, рисовали березы да дубы?
- То есть, ты думаешь, что…
- Да. Здесь, в этой местности, когда-то были леса и поля, но Солнце уничтожило все. Конец Меркурия близок и скор.
Такого рассуждения я действительно не ожидал. Что говорить – я и думать не думал о лесах, некогда растущих здесь. Главное – миссия. Главное – найти камень.
На этот раз за пультом управления сидел Леандро, что позволило нам несколько ускориться в передвижении, а следственно, и в поиске камня.
Но, как бы быстро мы не летели – городов все не было. Нас окружали лишь пески – дюны, невероятные по своей высоте, - и небо. Бескрайнее голубое небо с желтыми облаками.
- Что, если эта часть планеты уже сгорела? – я вздрогнул от голоса Джульетты.
- Что, прости? – я постарался отреагировать на появление девушки за моей спиной как можно более спокойно.
- Я говорю, что если эта часть планеты уже сгорела из-за солнца?
- Не думаю. От солнечного тепла погиб бы весь Меркурий, ведь атмосфера должна прогреваться равномерно, или нет? А, Эдвин? – я повернулся к парню, но его не оказалось рядом со мной.
- Думаешь, это просто пустыня? – Джульетта поправила волосы.
- Да, - рассеяно ответил я, оглядываясь по сторонам. Жака, который должен был наблюдать за экранами вместе с Юттой, тоже не было.
- А если – не просто?
- Тогда нам нужно просто искать руины – и все. Нам ведь не важно, осталась ли тут жизнь? Главное для нас – изумруд.
Джульетта задумалась.
- Да, ты прав, - ответила, наконец, она.
Девушка заправила волосы за ухо двумя пальцами и отошла в сторону.
Эдвина и Жака так и не было в пилотном отсеке.
- Сюин, - позвал я китаянку. – Последишь за экранами? Мне нужно отойти.
- Да, конечно, без проблем, - карие глаза девушки с любопытством уставились в экраны.
Я кивнул и вышел к коридор, ведущий в пассажирский отсек.
- …настаивали, - услышал я голос. Говорил Жак. – Я не мог сопротивляться. Вот так и попал сюда.
- вон оно что, - отвечал парню Эдвин. – У меня – наоборот. Обучение в институте – это моя мечта. По крайней мере, я думал, что мы действительно будем обучаться до самого совершеннолетия. А тут – миссия. Хотя, - протянул американец, - и это отличный способ проверить себя и свои силы.
- Не для меня, - вздохнул Жак. – Я не подписывался на спасение мира. Я не хотел ничего вообще. Можно сказать, что родители отправили меня на игру, название которой «Останься в живых». Ведь это путешествие очень опасное.
Повисло молчание, которое уже через минуту нарушил Эдвин:
- Почему ты так ведешь себя, Жак?
- В каком смысле? – сухо спросил француз.
- У тебя большие знания, большое сердце, и, следовательно, огромный потенциал лидера. Ты мог бы руководить нами, поверь, Жак. Почему же ты принижаешь свои таланты? Почему идешь на поводу у других?
- Я… стесняюсь…
- Так избавляйся от стеснения.
- Я уже привык.
- Тогда, избавляйся от этой привычки, - Эдвин вздохнул. – Жак, правда. Ты должен быть сильным, чтоб продолжать…
- Убери, пожалуйста, руку, Эдвин, - прервал парня Жак. – Я не могу. Всегда был таким. Сколько помню себя, - голос француза дрогнул,- мой стакан постоянно был наполовину пуст. Прости. Пойду в кабину. Вдруг, что-то увидели…
Раздались шаги.
Я поспешил выйти из-за стены, чтоб не подумали, что я подслушивал, – хотя это я и делал – и пошел к своему рюкзаку, как ни в чем не бывало.
Жак как раз шел к коридору, а Эдвин стоял возле мест для отдыха.
- Жак, постой, -произнес Эдвин.
- Чего? – француз остановился, но не повернулся лицом к американцу.
- Прости, если что не то сказал… Но, все же, подумай над моими словами.
Жак прикрыл глаза и вышел, а я все продолжал рыться в своем рюкзаке.
- Ну, что там? – я не сразу понял, что Эдвин обращается ко мне.
- Ты про руины? – я взглянул на Пири, то кивнул. – Ничего. Только песок и ничего больше.
- Понятно, - вздохнул американец. – А времени все меньше…
Мы перешли в пилотный отсек. Леандро все так же сидел за пультом управления и разговаривал о чем-то с Джульеттой, Жак с каменным выражением лица стоял рядом с Юттой и наблюдал за экранами, то же самое делала и Сюин с противоположной стороны отсека.
- Спасибо, - я положил руку на плечо китаянки. – Дальше мы сами.
Сюин улыбнулась и отошла к своим записям, а мы продолжили наблюдения.
Теперь наша команда работала слажено. Сегодняшняя находка поразила нас всех и распалила интерес к поискам. Или это лишь тяга к неизведанному?
Через какое-то время Леандро чуть снизил скорость корабля и спросил:
-Вам не кажется, что за окном стало темнее?
- Может быть, - пожал плечами Эдвин. Он уже разбирал записи Сюин и не смотрел на экраны.- Прости, сейчас посмотрю. И правда, - сказал он, посмотрев на изображение.
В ту же секунду раздался звон, но Эдвин прекратил его, хлопнув по часам.
- Прошли еще одни сутки, - пояснил он нам. – Теперь у нас осталось двенадцать дней.
- Отлично. Мы потеряли два дня, но нашли только один единственный никчемный изумруд,- Леандро снова повысил скорость.
- Но, что если это тот самый камень? – спросил я.
- Нет. – Эдвин обернулся ко мне и достал из кармана изумруд. – Я поэкспериментировал немного, - американец замялся. – Ну, результаты есть, но точно такие же могли быть и в случае с каждым другим камнем. В любом случае, - перевел он тему, - пора бы и отдохнуть. Мы за двое суток спали только раз. Леандро, сади корабль. Идем в пассажирский отсек.
Меркурий. Пустыня. 276 часов
Часы оповестили нас о том, что прошло еще двенадцать часов.
Я с трудом разлепил веки и посмотрел на серый железный потолок. Странно, чем больше спишь, тем меньше высыпаешься. Замечали когда-нибудь?
Я спустил ноги с кресла и сел. Остальные тоже вставали, потягиваясь и зевая. Нежиться было некогда, а потому, перекусив, мы снова перешли в кабину пилота и продолжили свой путь.
За двенадцать часов стемнело еще больше. Песок внизу превратился в черное море, и теперь спасала только геолокация. Наблюдать приходилось пристальней.
Скоро нам встретились еще одни руины.
- Снижаемся? – спросил Леандро.
- Конечно, - Эдвин подошел к итальянцу и посмотрел на главный экран.
- А стоит? – Санти фыркнул, но все же пошел на снижение. – Думаешь, найдем что-то стоящее. Я вообще сомневаюсь, что нужный изумруд существует.
- Для чего тогда работники ОНИ отправили нас? – спросила Сюин.
- Вы не думали, что это просто испытание машины времени? – корабль дернулся от соприкосновения с землей. – Вдруг правительство сыграло на наших чувствах, как это делало уже не раз, а подростки нужны только для эксперимента? Не удивлюсь, если по нашему прилету ничего не изменится – землетрясения продолжаться, а легенда о находке послания окажется просто милой историей.
- Не говори ерунды, Леандро, - с сомнением произнесла Ютта.
- Я слышу в твоем голосе сомнение, подруга, - Санти ухмыльнулся. – Знаете, если мы вернемся домой сейчас и скажем, что не нашли камень, то не будем виноваты ни в чем. По двум причинам: камни не нужны и правительство само отправило нас.
- Это будет не честно, - медленно проговорила Джульетта.
- А кто узнает о том, что мы пробыли на Меркурии два с половиной дня, а не четырнадцать, если мы вернемся в ту же секунду, в которую улетели в прошлое?
- Так, хватит пудрить всем мозги, - Эдвин нажал что-то на панели и послышался лязг отодвигаемой двери. – Наша миссия – найти камень, и мы его найдем.
Эти руины были заметены песком еще больше, но нас это не смущало, ведь каждый знал, что нужно искать. Разделились так же, как и в прошлый раз, но в этой вылазке удача улыбнулась нам с Джульеттой.
Хотя, этот храм тоже сильно пострадал от времени, мы смогли открыть дверь и отыскать зал с изумрудным змеем. Многие камни тут обвалились, но рисунок все еще был разборчив, хотя и за счет углублений в стенах.
Мы добыли еще один изумруд из короны, но и тут нас ждало разочарование.
Третий храм был богаче и больше двух предыдущих, но время потрепало и его. Тут я уже стал сомневаться в том, что время обходит религиозные строения стороной. Джульетта ничего не сказала по этому поводу, но ее лицо стало еще сосредоточенней и серьезней.
На стенах этого храма были выложены совсем другие сцены, да и помещения строения располагались не так, как мы привыкли. Хотя, «зал апокалипсиса» был идентичен двум другим.
И в третий раз Эдвин разочаровал нас исследованиями.
Во время посещения очередного заброшенного города (уже десятого по счету) мы, наконец, смогли насладиться спокойной безветренной погодой. Вся наша команда разместилась на песке возле тарелки и смотрела на звезды. Спутников у Меркурия не было, потому ночь казалась очень темной.
- По космическим меркам от Земли до Меркурия не так уж и далеко, но я не могу найти ни одного созвездия, - сказал Леандро. – Странно.
- Совсем нет, - ответил Эдвин. – Мы далеко в прошлом, а потому и положение светил на небе будет несколько другим, ведь Вселенная растет с каждым мгновением.
- Давайте тогда придумаем названия сами, - сказала Джульетта. – Вон, - она поняла руку. – То созвездие будет называться копьем. Древко, острие – все есть.
- Лодка, - Леандро прочертил пальцем в воздухе линии соединения меж звездами.
- Ладонь, - Ютта то же подняла руку, но при этом прищурила глаз и распрямила кисть.
- Утюг? – Эдвин указал на группу звезд, расположенных в виде трапеции.
Скоро на небе появились Белка, Дерево, Книга – и множество других новых созвездий из старых звезд.
Я лежал на песке и молчал. Почему-то снова вспомнил о родителях. Интересно, что они делают, пока нас нет на Земле? Тут же понял, что они ничего не могут делать. Сейчас – нет и человечества, а в будущем – мы уже вернемся. Они даже вдохнуть не успеют, а наш корабль уже вернется из двухнедельной миссии. Если вернется…
От ненужных мыслей меня отвлек звон часов Эдвина.
- Осталось одиннадцать дней, - произнес парень. – Пора выдвигаться.
Прошло еще два часа путешествия, прежде чем Леандро тяжело вздохнул:
- Эй, ребят, там еще одни руины… Но…
- Что «но»? - спросила Сюин, вставая с пола.
- Нам придется потрудиться, - поднял брови Эдвин.
Глава 6. «Опасность руин»
Меркурий. Пустыня. 262 часа
Видимо, этот город был заброшен уже не одну сотню лет. Из-под песка торчали лишь крыши домов, чердачные окна у которых были закрыты. Старая черепица потрескалась на солнце, а кое-где и провалилась. Встречались и постройки, у которых были видны лишь коньки.
- С другой стороны, - произнесла Ютта, - теперь нам не придется долго искать храм. Так ведь? – девушка указала на высокую, похожую на шалаш, верхнюю часть храма.
- Но, теперь нам придется спускаться вниз, - возразил Леандро.
- Неважно, - Ютта побежала к храму, а мы устремились за ней.
Как бы быстро не бежал каждый из нас – догнать Ютту так никто и не смог. Девушка сама позволила это сделать, остановившись у арочного окна постройки.
- Окно не такое и большое, - произнесла немка, а потому внутри песка не должно быть много. Значит, нужна длинная веревка. Но это не главное, - девушка задумалась, а потом закончила: - главное, чтобы наверху осталось хотя бы три человека. Они должны будут вытащить нас в случае экстренной ситуации…
- Экстренной?.. – встрепенулся Жак.
- Ну, вдруг веревка порвется или еще что, - пожала плечами немка.
- Да, ты права, - поддержала Ютту Джульетта. – Кто пойдет?
И снова начался спор, кто пойдет вниз, а кто останется наверху. Каждый хотел остаться наверху, но в то же время – внести свой вклад в миссию. Разве что Жак скромно отмалчивался в стороне, но ему это не помогло.
Решили на том, что снаружи остаются Эдвин, Ютта и Леандро, и начали подготовку: достали все веревки и тросы, что были на корабле, скрепили нужные и проверили, насколько хорошо полученная веревка держит вес человека. Убедившись, что скрепили концы крепко – начали спуск. Второй конец троса был привязан к крыши соседнего дома, потому я мысленно молился, чтоб балки, за которые крепили веревку, оказались не прогнившими.
Было темно и холодно. Создавалось такое впечатление, будто мы спускаемся в колодец, а еще хуже – в бездонную пропасть. Я старался представлять в этой непроглядной тьме стены, пол, но мурашки все бегали и бегали по спине.
На полпути я включил фонарик и осмотрелся. Нам повезло, мы спускались в самый центр зала с картиной апокалипсиса. Все как обычно: своды, мозаики, желоба, но вот песка на полу не было. Да, Ютта говорила, что окно не большое, и много надуть песка не должно, но не могло быть такого, чтобы за сотни лет, которые город стоял заброшенным, песка в зале не было вообще!
Мои ноги коснулись плиточного пола, и шорох разнесся по храму.
Можно было не бояться, что нас услышат, но я старался двигаться как можно тише. Вслед за мной спустились и остальные.
- Как-то мне не по себе, - прошептала Джульетта.
– Атмосфера не такая, как в других храмах, - подтвердила Сюин.
Я тоже был вынужден согласиться. Храм не напоминал мне никакой другой, даже самый первый, который не был заметен песками или разрушен. Этот был… другой. Как так могло получиться, что заваленный песком по самую крышу он остался внутри целым и невредимым? Непонятно…
- Что ж, - Жак глухо приземлился на плиты, - дело за малым? Виктор?
Голос француза вернул меня в реальность, и я бросился к стене добывать изумруд из короны мозаичного змея.
Я уже подцепил камень и был готов забрать его, как двери в зал распахнулись.
Перешептываясь, в помещение вошли четыре человека в белых рясах, ниспадающих до самого пола. На головах мужчин были капюшоны, из-под которых высовывались черные и седые бороды.
Я замер ровно на мгновение, чтобы в следующее нажать кнопку на переводчике. Священники будто ждали этого: один из них вскинул голову и закричал. Его крик подхватили и другие, а из динамиков тем временем полилось:
- Охрана! Воры! Охрана! Быстрее!!!
Плохо дело.
- Жак, Джульетта, Сюин, быстрее наверх! – закричал я. – Жак, ты первый – поможешь наверху.
Парень уже взбирался по веревке, когда в зал, гремя ножами и мечами, влетели амбалы-охранники, одетые лишь в набедренную повязку и панцирь. За спиной – копье, а на бедре - ножи и ножны от коротких мечей, которые сейчас были в руках мужчин.
- Быстрее! – завопили девочки, но было поздно.
Где-то щелкнули камни. Вспыхнул огонь, и в ту же секунду нож, сверкнув лезвием, полетел в Жака.
- Нет! Берегись! – Сюин закричала так, что чуть не сорвала голос.
Жак задергался и чуть сполз вниз, а потому нож поразил не парня, а веревку.
Время остановилось. Все смотрели на трос, который лопался, словно в замедленной съемке. Веревка с тихим треском разорвалась. Один конец вылетел через крышу, а второй, все еще сжимаемый Жаком, полетел вниз вместе с французом.
Я прыгнул в сторону парня, надеясь смягчить его падение, но упал сам, вскрикнув от боли в бедре. Я опустил взгляд на ногу и увидел, что по штанине расползается красное пятно, а в центре его находится кинжал. Боли я не чувствовал – только легкое щекотание от вытекающей крови.
«Черт! Проклятые меркурианцы», - выругался я мысленно.
Со шлепком на каменный пол упал Жак. Рука его выгнулась под невероятным углом. Француз не шевелился.
- Дьяволы! – выкрикнул я, и понес амбалов на чем свет стоит.
К Жаку бросились девушки. Сюин прощупала руку, приложила пальцы к шее парня и вывернула конечность обратно, придав естественное положение, но под кожей я увидел торчащую кость.
- Если он очнется, пусть рука будет только сломана, - прошептала Сюин. – С вывихом ему будет хуже… Правда, пульс я не чувствую… - китаянка словно оправдывалась.
Джульетта повернула голову Жака и открыла нашим глазам пробитый череп француза.
После этого я, видимо, отключился из-за сильной боли, которая резко пришла в ногу, потому что не помню ничего, что после этого происходило в зале.
***
Когда четверо из нас спустились вниз, я, Леандро и Ютта сели на песок недалеко от храма и стали ждать.
Леандро, как обычно, всем своим видом показывал скуку и недовольство, Ютта, вопреки своему энергичному и оптимистичному настрою, сидела тихо и мелко дрожала. Она каждые пару секунд оборачивалась на окно башни, а потом, в конце концов, села лицом к строению и стала сверлить взглядом камень.
- Это займет всего несколько минут, - сказал я Ютте.
- Если они спустились прямо в Змеиный зал, - вставил свои пять копеек итальянец.
«Вот же невыносимый. Сует свой нос везде!» - подумал я и сжал кулаки.
Почему не сказал этого вслух? Санти крупнее меня в два раза, а зубы мне все еще дороги.
Неожиданно веревка натянулась, а это значило, что наши друзья поднимаются наверх.
- Они возвращаются, - прокомментировал очевидное Леандро и схватил трос.
Я решил помочь итальянцу и тоже схватился за веревку.
Вдруг, мы упали на песок, словно если бы кто-то толкнул нас в грудь.
- Что это было?! – крикнул Санти.
Никто не ответил. Только веревка свернулась на песке, словно змея.
- Она порвалась? – шепотом воскликнула Ютта.
- Не может быть! – Леандро схватил веревку. – Мы же проверяли…
- Ты прав, - «В кой-то веки!» - Она обрезана, - я указал на ровный конец троса.
- В каком смысле «обрезана»? – не понял Леандро. – Хочешь сказать, что они перерезали веревку, решив остаться в храме? Не глупи…
- Я и не глуплю, - огрызнулся я. – Ты меня не так понял.
- Как?.. – выдохнула Ютта.
- Кроме наших внизу кто-то есть, - знаю, что это прозвучало, как приговор, но недоговаривать я не мог.
Ютта дернулась, как от электрического разряда и на прямых ногах подошла к окну и заглянула внутрь.
- Мальчики, там свет! – воскликнула она.
И действительно, внизу отчетливо можно было увидеть языки пламени в желобах и… тело, лежащее на полу.
- Кто это там? – Ютта прижала руки к лицу.
Я не мог винить немку в такой реакции, ведь у самого все внутри оборвалось. Я знал, что на полу внизу лежит либо Виктор, либо Жак, но постарался успокоить Ютту, отодвинув ее от окна.
- Никто. Тебе показалось, - сказал я, пытаясь успокоить девушку. – Это просто игра теней.
В этот момент к человеку подошли еще двое (скорее всего женщины), а потом – трое. Последние взяли тело на руки и понесли, а двое пошли следом.
- Видишь, - я снова придвинул Ютту к окну. – Там просто свет.
- Д-да, - девушка дрожала, как осиновый лист. – П-просто свет.
И Ютта, запинаясь, пошла на корабль.
- Ну, вот, - итальянец появился за моей спиной неожиданно. – Что и требовалось доказать. Единое правительство втянуло нас в опасную игру, и название у нее не «Найди камень», а «Война». И мы понесли первые потери. Теперь нас меньше половины.
- Мы их не потеряли, - меня раздражал будничный тон Санти. – Но может, если что-нибудь не придумаем.
- Нам нужно просто придумать, как мы вытащим их оттуда, - пожал плечами парень.
- А то я не догадался, - резко ответил я. – Что будем делать? Веревки больше нет. На корабле мы тоже вряд ли спустимся…
- Как веревки нет? – удивился Леандро. – А то, что осталось? – он кивнул на лежащий на песке обрезок.
- Хоть она и длинная - ее не хватит.
- Отвяжем от дома, - задумавшись, произнес Леандро. - Я подержу ее, а ты спустишься вниз. Найдешь второй обрезок, привяжешь его, и тогда мы спустимся.
- Не лучше ли оставить Ютту на поверхности?
- Она не останется. Я тебя уверяю.
- Хорошо, а что потом? – спросил я. – Что, если нас там ждут?
- Ты думаешь, что нас выдали? – Леандро удивился, хотя я мог и ошибаться. – Эдвин, они нуждаются в нас. Мы должны попытаться.
- Как будто я сам этого не знаю, - я раздраженно дернул плечом. – Я и хочу попытаться. Просто думаю, что нужно делать…
- Это единственный вариант. Ты сам прекрасно это понимаешь.
И тут я осознал, что это правда. Мы не могли больше никак вытащить друзей оттуда. Только так. Я поднял глаза на небо, но звезды не опровергали и не подтверждали мои мысли.
- Хорошо, - вздохнул я. – Только нужно дождаться, пока огонь погаснет. Это будет означать, что из зала ушли все. Да и шанс пройти незамеченными увеличится, - я подошел к окну и посмотрел вниз.
Огонь все еще горел.
- Давай ждать по очереди? – сказал Леандро. – Нам обоим нужны силы. Если там служение, то продлиться оно очень долго. Иди, вздремни.
Итальянец сел на подоконник и стал смотреть вниз, а я кивнул и, войдя в машину, лег на кресло.
Сон никак не приходил. Я думал о том, что же случилось внизу, сверля взглядом железный потолок. Что это могут быть за меркурианцы? Такие же они, как те из деревни или же опаснее? Скорее всего – опаснее. Люди должны быть более развиты, чтоб поселиться под землей, чем на ней.
За этими мыслями я и уснул.
- Эй, парень, проснись, - голос Леандро донесся до меня сквозь пелену сна. – Наконец-то, глаза открыл. Доброе утро. Там, это… Свет погас. Минут десять назад уже. Ты идешь?
Я сел, потирая глаза.
- Да, конечно… - Я встал, чуть пошатнувшись, и зевнул. – А сколько времени прошло?
- Я же сказал, минут десять, - Леандро стоял уже у выхода.
- Нет, сколько ты просидел?
- Ну, часа два, наверное, - пожал плечами Санти. – Пошли, потом поспишь.
Леандро вышел из машины и побежал к храму.
- Там все еще темно, - произнес он, когда я подошел.
- Так, я сейчас возьму веревку, а ты меня потихоньку опускай. Если будет что-то опасное – дерну за веревку раз. Удастся все – два. Понятно?
- Э, парень, это ты проснулся только что, а я нормально соображаю.
Я намотал на запястье толстую нить и схватил ее часть в кулак. Выдохнув, я встал на подоконник и, выдохнув еще раз, уперся ногами в стену и стал спускаться.
Стало еще холоднее, чем было на улице. И еще темнее. Затхлый воздух, который донимал в остальных храмах, не душил здесь. Было тихо, и мне казалось, будто шорох моих о стену поднимет из глубины храма каких-нибудь странных и страшных чудовищ.
Узкая башня кончилась, и мои ноги повисли в воздухе. Теперь моя жизнь зависела только от Леандро и его настроения, что меня, если честно, несколько пугало. Если я ему действительно не нравлюсь, то он может отпустить веревку, и мое тело будет лежать так же, как лежало тело Жака. Все-таки это был он. А еще, я узнал в подошедших Джульетту и Сюин, меркурианцев в тех, кто унес и увел друзей. Но я не видел Виктора. Жак мог выжить, но в том, что Виктор во здравии – я не мог быть уверен. Иначе, почему он не подошел к другу?
Веревка остановилась. Я опустил поджатые ноги и, облегченно выдохнув, коснулся каменного пола. Теперь нужно включить фонарь.
Дрожа всеми внутренними органами, но контролируя себя, я нажал на кнопку, и луч света пронзил густую тьму, отразивших в сотнях камнях на стенах. Под ботинками что-то блеснуло, я опустил фонарь.
Кровь. Внутри все перестало трястись и сжалось. Я стоял на крови Жака.
Чуть дальше высветил еще одну лужу, но чуть меньше по объему.
Виктор?!
Я вернулся на место спуска и нащупал веревку на полу. Быстро связав концы, я дернул два раза, и веревка стала подниматься.
«Что с ними? Как много тут меркурианцев? Что делать дальше?» - мысли в голове сменялись одна другой, и ни на один вопрос я не успевал отвечать.
Тем временем спустились Леандро и Ютта.
Я не слышал спуска, но до слуха донесся вздох ужаса Ютты. Я знал, что она увидела кровь.
- Все-таки, тут кто-то был, Эдвин, - прошептала она. – Так?
Я кивнул, зная, что она не увидит.
- Куда спрячем веревку? – спросил я, желая перевести тему разговора.
Ютта отошла к дальней стене, ощупала ее и произнесла слабым голосом:
- Сейчас я залезу наверх, перевяжу веревку к подоконнику. Спущусь сюда,и привяжем ее к этим камням. Не будет так заметно.
Я слышал по голосу, что девушка старается скрыть волнение делом.
- В темноте? – спросил Леандро. – А что, если опять зажгут огонь?
- Тогда и будем думать, - огрызнулась Ютта. – А сейчас нужно убрать веревку с глаз долой.
- Может, тебе будет безопаснее остаться наверху? – спросил я, но девушка так не думала:
-Я не собираюсь отсиживаться наверху, пока вы рискуете жизнью.
Ютта снова поднялась наверх, и веревка опустилась ниже. Немка возвратилась и привязала веревку к камням. Все это произошло в считанные минуты.
- Все, теперь можем идти, - она откинула со лба волосы.
Я тихо подошел к двери и приоткрыл ее. Скрипа, как в остальных храмах, не было, только легкий стук, когда я открыл дверь полностью, и она ударилась о стену. И в коридоре было темно и тихо.
- Все в порядке, - прошептал я. – Идемте.
Тишины в подземном храме натянула нервы, словно струну, но мы благополучно добрались до выхода.
«Значит, тут все-таки была служба, - подумал я. – Да, попали друзья не в то место не в то время».
- Обещаю, - прошептал Леандро, - Папро заплатит за это.
- Я не понимаю тебя, Леандро, - сказал я. – Ты же ищешь камень для государства, но при этом ненавидишь его?
- Я ищу камень не ради государства, а ради вас… - Леандро резко замолчал, и тут же попытался исправиться: - Точнее, иду на опасности, потому что в опасности другие… Даже не так…
Больше он ничего сказать не успел. Ютта толкнула дверь, и мы оказались на ярко освещенной подземной улице.
- Ничего себе, - выдохнула немка.
Да, я был с ней полностью согласен.
Глава 7. «Беги или умри»
Первое, что я ощутил – холод. Было очень холодно и очень сыро. Я лежал на чем-то твердом и неудобном.
Потом вернулись запахи: застоявшаяся вода, плесень и… запах испражнений?
Я открыл глаза и попытался сесть, но ногу пронзила острая боль. Я схватился за голову, которая тоже гудела, и попытался вспомнить, где я нахожусь. Последним воспоминанием было падающее вниз тело Жака, резкая боль и… темнота.
Я попытался сесть еще раз, но нога напомнила о себе гораздо ощутимее.
- Черт! – вырвалось у меня, и я опять упал на пол.
- Виктор, - раздался над ухом приятный голос, а затем знакомая рука легла мне на плечо. – Ты очнулся, слава богу. Как твоя нога?
Я хотел ответить, но понял, что во рту все высохло.
- Пить, - одними губами произнес я.
- Конечно, - девушка отошла, чтобы подать мне кружку воды, которую я выпил залпом.
- Спасибо, - я поднял глаза на Джульетту, которая была совсем не похожа на ту сосредоточенную девушку со спокойным взглядом зелено-серых глаз. – Болит нога, - ответил я. – Поможешь мне сесть?
- Да, конечно, - англичанка помогла мне доползти до стены – всего пара метров, но для меня они оказались настоящим испытанием, - и я уперся спиной в холодный камень.
Устроив ногу так, чтоб не испытывать боли, я снова взглянул на Джульетту. Грязные волосы девушки были скручены на затылки в тугой узел, серо-зеленые глаза смотрели вокруг с беспокойством и ужасом, брови были низко опущены, а подбородок чуть дрожал. Несмотря на это, англичанка старалась держать себя в руках.
- Давно мы здесь? – спросил я, осматриваясь.
Мы находились в просторной тюремной камере. Окон не было, но на стенах в коридоре, отгороженным решеткой, висели факелы, свет которых падал на голый каменный пол в нашем месте заключения, и этого было достаточно, чтоб увидеть скудную обстановку камеры. Каменная кровать, на которой сейчас лежал Жак – голова и рука у него были перемотаны – стояла в самом дальнем углу; каменный же стул, на котором сидела Сюин, охраняющая здоровье француза. Она постоянно трогала лоб парня и обтирала его лицо тряпкой, которую смачивала в маленькой каменной плошке. В другом углу находился стол, а возле решетки стояла кадка с водой.
- Точно не знаю, но факелы один раз уже сменили, - ответила мне Джульетта, забирая пустую кружку. – Что же нам делать, Виктор? – в ее голосе послышались нотки отчаяния.
Да, даже если психолог нервничает – дело плохо.
- Для начала успокоиться, - как можно менее эмоционально сказал я. – Кто-нибудь приходил?
- Нет, кроме тех людей, что сменили факелы – не было никого.
- Хм-м-м, - протянул я. – Не затем они нас арестовали, чтобы содержать. Они придут.
- Чтобы допросить? – англичанка покосилась на решетку.
- Или убить, - хмуро сказала Сюин.
- Ну, есть еще вариант – отпустить, но это маловероятно, - сгладил я категоричность китаянки. – Как он? – я кивнул на парня.
- Держится, но в крайне тяжелом состоянии, - Сюин прополоскала тряпку и выжала ее. – Пока что он без сознания, но я ничего точно сказать не могу. И, - девушка сглотнула, - если вдруг это случится, я не смогу отличить кому от смерти без аппаратуры.
Это снова прозвучало как приговор. Джульетта всхлипнула, и слезы прочертили на ее пыльных щеках две тоненькие полоски.
- Надеюсь, что до этого не дойдет, - постарался обнадежить я девушек. – Так ведь, Жак?
Француз не ответил, а я понял, что шансы без медицинского вмешательства малы. Но где достать все нужные лекарства?
- Хорошо, нам нужно лишь подождать, и за нами придут, - прошептала Джульетта.
Так и оказалось. После того, как факелы сменили еще раз, к решетке подошли четверо. Трое из них выглядели так же, как и амбалы в храме, четвертый же был одет в темную мантию, которая тащилась за ним по полу, и имел длинные распущенные волосы, что позволяло при свете факела держать его лицо в тени. Сначала я подумал, что это женщина, но когда он заговорил – сомнений, что это действительно ОН, не осталось.
Пару гаркающих высказываний я пропустил, но быстро включил переводчик и успел услышать:
- …видеть.
«Отлично, тугоумная черепаха», - обругал я себя и посмотрел на мужчину, давая тем самым понять, что не понял его.
- Начальник Пуфша желает вас видеть, - повторил он, но на этот раз все было понятно.
То, что я принял сначала за неприличный звук, оказалось именем, и я немного устыдился, но не стал дожидаться третьего раза и кивнул, разводя руки в стороны и указывая на ногу.
Мужчина тоже кивнул и шепнул что-то охранникам. Они положили руки на рукоятки мечей, открыли решетку и, подозрительно озираясь, вошли в камеру, взяли меня на руки. Я вскрикнул, когда кто-то из них схватил меня за больную ногу.
- Виктор, - бросилась было ко мне Джульетта, но остановилась, увидев мой спокойный, надеюсь, взгляд.
А потом меня понесли по однообразным коридорам тюремного лабиринта. Факелы – слева, решетки – справа. В некоторых камерах сидели люди, но в большинстве своем, тюремные комнаты пустовали.
Я оглядывался по сторонам, считал шаги амбалов, силясь запомнить путь на волю, но все происходило слишком быстро для меня, а потому, сбившись в который раз, я бросил эту затею.
Меня вынесли из подземелья на улицу, которая находилась под землей. По обеим сторонам узкой дороги стояли дома в два этажа высотой, на каменных стенах жилищ висели фонари. Людей не было, но присутствие их жизнедеятельности было видно: вещи на веревках под окнами второго этажа, запах еды, витающий в воздухе. Вместо неба тут была земля, а если быть точнее, то на каменных перекладинах, которые лежали на высоких толстых столбах, выделяющихся на фоне города, покоились пласты земли, засыпанные, как можно было догадаться, песком.
Я присмотрелся к постройкам вдали. Город уходил в гору и сливался с земляным небом, но постройки стояли и там, и я понял, заметив фасад храма, что та часть – старый город, крыши которого видны на поверхности.
За то время, что я с удивлением рассматривал подземное чудо, меня перенесли на другую улицу и затащили в здание, ничем не отличающееся от других.
Внутри дом был обставлен лучше, чем хижины в деревне меркурианских аборигенов, но все же, хуже, чем квартиры на Земле пятисотлетней давности. Скорее, тут была остановка античного мира. В комнате, где оказались мы, стояло всего два стула, стол тахта и небольшой таз в углу – что-то вроде умывальника. На столе горела лампада, а на полках стояли свечи в подсвечниках.
- Начальник Пуфш, - позвал мужчина в мантии. – Я привел пленника.
Переводчик у меня все еще работал, а потому, когда мужчина, услышав собственный голос, обернулся, я сделал вид, что разговариваю сам с собой. И разговор, не касающийся меня, я мог услышать.
Со второго этажа, тем временем, спустился полноватый мужчина с длинными, убранными назад волосами. Одет он был в узкие штаны и рубаху, которая явно удерживала его живот. Стоит отметить, что все люди этого города были светлокожими, как и мы. Не было даже загара, что говорит о том, что они не выходили на поверхность в ближайшее время, а, может, и вообще никогда.
- О, инспектор Тымп, - воскликнул мужчина, спустившись. – Я очень рад этому.
Я снова сдержал смех, услышав новое меркурианское имя. Да, вот такой я человек. А что поделать?!
- Почему он не стоит на ногах передо мной? – продолжал тем временем Пуфш.
- Ему ранили ногу при задержании, ваше благородие, - склонил голову Тымп. – И вот…
- Понятно, - полный мужчина сел на стул. – И его посадите, - указал он на другое сидение. А ты, Тымп, сними капюшон. Не пристало в помещении…
- Да, господин, - инспектор скинул с головы ткань, открыв свое лицо: большие черные глаза, острый нос и тонкие губы.
Охранники, усадившие меня на стул, вышли. То же начальник приказал сделать и инспектору.
- Я позову, когда закончу, - махнул рукой Пуфш. – Твое имя, - бросил он, когда Тымп вышел.
- Виктор.
- Витро… - повторил начальник.
Как бы мне не было противно сокращение имен аборигенами, «Витор» меня устраивал больше.
- Откуда ты?
- С Земли, - ложь не имела смысла.
- Никогда не слышал об этой стране, - пожал плечами Пуфш и сощурил свои поросячьи глазки, словно высматривал правду на моем лбу.
«Не удивительно. Потому что эта планета, на которой жизнь появится через много тысяч лет после твоей смерти».
- Зачем ты и твои помощники пришли в храм?
- Они не помощники, - я склонил голову набок. – У нас нет начальника и подчиненных – мы все равны.
- Но, ты пытался спасти их. Значит – ты лидер.
- На счет этого можно спорить долго: лидер я или нет. Единственное, что понятно сразу – я их друг.
- Значит, друг… - повторил Пуфш. – Ответь мне, друг, что ты с друзьями делал в храме? – из его рта слово «друг» выходило словно ругательство. – И постой… Почему ты так странно говоришь?
- В каком смысле? – я не понимал начальника.
- Ну, словно сначала на своем языке, а потом – даже рта не открываешь, а мне все понятно.
«Нельзя говорить про переводчик – иначе заберут… Что же тебя сказать, Пуфш?..»
- Это особенность нашей расы, - ответил я. – Мы говорим только на своем языке, но мысленно можем общаться со всеми. - «Вряд ли он поверит в такую чушь».
- То есть, ты говоришь со мной мысленно? А читать мои мысли можешь?
«А, нет, ошибочка. Поверил».
- Нет, чужие мысли мы не можем читать, так как считаем их слишком личным.
- Великолепно! – воскликнул Пуфш так, будто у него в голове рождались наполеоновские планы. Хотя, от меркурианцев жди чего угодно. Особенно от таких… - Так, что же вы делали в храме? – повторил свой вопрос начальник.
- Мы пришли за изумрудом, - произнес я и стал наблюдать за реакцией начальника.
К моему сожалению, он не испугался, не насторожился, а лишь посмотрел на меня, как на умалишенного.
- Зачем вам брать изумруд в подземном людном городе, когда вокруг нас множество заброшенных селений с подобными храмами. Там камней больше, чем здесь. И изумруды там тоже есть…
- Они нам не подходят, - перебил я Пуфша. – Нам нужен именно этот.
- Для чего? – мужчина встал и уперся руками в стол. – Продать? Или это воровская миссия вашей страны? – Пуфш был похож на следователя, хотя им он как раз и являлся в данный момент.
- Камень нужен для спасения жителей того места, где я живу.
- Значит, миссия страны, - сделал вывод начальник.
- Простите, господин Пуфш, - произнес я. – Да, это миссия того места, где я живу, но разве для спасения своего народа вы бы не отправились на поиски какого-нибудь камня? Что, если бы сохранность подземного города зависела только от того, найдется нужный предмет или нет?
- Это угроза? – мужчина оскалился.
- Ни в коем случае, но…
- Нет, парень, это была именно угроза. Значит, вы собираетесь уничтожить город, если не найдете изумруд? – он посмотрел на меня, ожидая ответа, но, как только я открыл рот, продолжил, не дав ответить: - Так вот, Виро, я объявляю войну вашей стране, ведь…
Я не смог сдержаться и захохотал, прежде чем начальник договорил. Правда, я не мог без эмоций смотреть, как серьезный мужчина объявляет войну государству, с которым не сможет сразиться.
- Я сказал что-то смешное? – Пуфш навис надо мной.
- Вам никогда не добраться до моей страны, - сказал я сквозь смех.
- Почему? – лицо мужчины покраснело. – Мы возьмем самых быстрых коней, самых выносливых бойцов…
Я представил, как от Меркурия к Земле по вакууму марширует длинная колонна бойцов (да, вот такая у меня больная фантазия), и снова зашелся смехом.
- Можно вопрос? – спросил я, когда приступ смеха прекратился.
- Ты уже задал его, - с каменным выражением на пунцовом лице произнес Пуфш.
- А еще один?
- Тоже задал, - он почти скрипел зубами, но продолжал яростно сверлить меня глазами.
Правитель был не так глуп, как мне показалось сначала, а потому я решил вести теперь себя серьезнее, но все же надеялся подловить, а потому спросил:
- А еще два?
- А не много ли вопросов, учитывая, что ты всего-навсего пленник? – скривил губы Пуфш.
- Не знаю, - я пожал плечами. – Так, можно?
- Ты уже задал два вопроса, - спокойно ответил мужчина, хотя я видел, что изнутри он кипит.
«Вот черт! – выругался я. – Какой же ты хитрый!»
- Вы правитель этой страны? – я решил больше не ходить вокруг да около.
- Нет, я правитель этого города, - хмыкнул мужчина.
- Вон оно что, - протянул я. – Тогда, как вы можете объявлять войну другому государству, не имея своего?
- Город – это и есть мое государство. Теперь. – Мужчина сел. – Все мое прошлое государство теперь в пустыне над землей. Змей начал свое дело. Этот город – единственное место, что он не тронул.
- Вот как, - я вспомнил пустыню, по которой мы летали в поисках изумруда. – Да, тогда вы действительно можете объявить нашему государству войну, - лучше признать власть врага, держащего тебя в плену, чем сопротивляться и умереть, ничего не выяснив. – А что вы сделаете с нами?
- Вы нарушили территориальные границы, покушались на собственность моей страны, а теперь еще и надерзили правителю. Что же я, по-твоему, сделаю с тобой и твоими друзьями? – устало спросил он.
- Помилуете? – глупо улыбнулся я, но тут же пожалел об этом.
Пуфш громко засопел, вскочил со стула и почти выкрикнул:
- Глупец! Ты, я вижу, не понимаешь всей серьезности ситуации?! – Он зло вытаращился на меня. – Как только солнце поднимется над горизонтом, вас казнят.
Сердце рухнуло вниз.
«Что я наделал?..»
- Но, как же вы узнаете, что взошло солнце? – спросил я, надеясь, что мужчина передумает.
- Поверь, мы узнаем, - мужчина сжал мое плечо. – До этого осталось всего двадцать три факела. Стража! – громко крикнул Пуфш. – Увести пленника обратно.
Обратный путь мне не показался таким интересным. Я не рассматривал город, потому что думал о другом. Меня казнят. Плевать. Но, что же будет с родителями?! Как отреагируют они на то, что их сын не вернулся с мисси?..
Меня снова закрыли в камере с остальными.
- Ну, что они от тебя хотели? – спросила Джульетта.
- Узнавали, что мы хотели в храме, - ответил я. – Обманывать смысла не было… - пролепетал я, оправдываясь.
- И что теперь? – в свете факела в глазах Сюин я увидел искру надежды.
Вдруг я осознал, что мог спасти друзей. Я мог добиться свободы трех пленников в обмен на одну жизнь, а я несколько минут назад своими словами лишил их будущего.
- Факел поменяли? – убито спросил я.
- Нет, но скоро должны, - Джульетта оглянулась на решетку. – Ну же, не тяни. Что они сказали?
- Нас… - голос сорвался. – Нас казнят, когда факел сменят двадцать четвертый раз.
***
Мы осторожно шли в тени домов. Это было сложно хотя бы потому, что почти через каждые три-четыре метра на стенах висели фонари, а из-за этого улицы были освещены почти полностью.
Сначала мы передвигались по улицам «старого» города (над землей торчали крыши именно этих зданий), которые были освещены не так сильно, как «новые дома». В основной части города улицы были освещены на все сто, и перед нами встал выбор: крыши или задние дворы. Мы выбрали последнее – крыши часто были далеко друг от друга, и мы могли не допрыгнуть.
Никто из нас не предполагал, куда могли повести друзей, но, подумав, мы сошлись на том, что пленников уведут в тюрьму, а потом уже решат, что с ними делать, и стали искать что-то похожее на место заключения, да вот проблема – все дома были похожи, как капли воды: двухэтажные строения из серого камня; даже окна и фонари были расположены абсолютно одинаково.
- Куда нам идти? – спросил Леандро и прислонился к стене. – Мы бродим уже три часа!
- Четыре, - исправил я его, взглянув на запястье.
- Тем более, - итальянец фыркнул. – Не лучше ли нам разделиться?
- Нет, - ответила ему Ютта. – Мы знаем, что меркурианцы захватили четверых, когда те были вместе. А что будет, если они встретят кого-то одного? Думаешь, справишься?
- Не знаю, - Леандро пожал плечами. – Я б рискнул.
- Послушай, я не собираюсь позволить тебе сорвать миссию, - Санти выводил меня из себя. – Хочешь издохнуть – дерзай. Беги, ори, делай что хочешь. Только знай: после этого – мы тебя спасать не будем.
- Твое настроение понятно, - Леандро посмотрел через забор на улицу и снова повернулся ко мне. Казалось, мои слова его нисколько не задели. – Слушай, Эдвин, тебе кто-нибудь говорил, что ты психически неуравновешенный пессимист?
- Нет, - я говорил спокойно, но внутри у меня все кипело. – Часть первооткрывателя принадлежит тебе. Поздравляю, - я сжал руку в кулак, чтоб не трястись от гнева. – Думаю, тебе интересно будет узнать, что меня таким именно ты сделал?
- О, вот оно что, - Санти усмехнулся. – Отлично. Хочешь услышать, что я о тебе думаю?
«Нет, я не выкажу свой гнев. Ты меня не выведешь» - твердил я мысленно.
- Пожалуй, откажусь. Нам надо спасать друзей. Хотя, такие эгоисты как ты, Леандро, и не думают о таких «мелочных» вещах. Им бы только Свое Величество превозносить.
- Как заговорил, - Леандро уже не улыбался. Губы скривились, показывая сжатые зубы. – Раз я эгоист, то Мое Величество желает пять минут на то, чтоб высказать тебе все.
- Мальчики, хватит, - сказала Ютта.
- Ну ладно, давай. Из уст Его Эгоишейства я хотел бы услышать «всю правду» обо мне.
- Хватит, я сказала! – Ютта встала между нами. – Вы оба. Хотите услышать о себе правду? Отлично. Ты, Леандро – еще тот засранец. Правда, никогда не встречала таких пофигистов. Тебе все равно на миссию, на нас, даже на себя тебе плевать. Ты действуешь импульсивно и не готов нести ответственности за свои поступки. Не знаю, как тебя так воспитывали, и какой ты на самом деле, за той своей маской безразличия, но теперь у меня такое мнение на твой счет.
У Леандро был такой вид, будто на него вылили ведро грязной воды. На лице у меня невольно появилась улыбка.
- А ты, Эдвин, чего лыбишься? – Ютта повернулась ко мне. Ты не меньший засранец. Прикрываешь свои интересы и личные стремления «Великой миссией». Что и кому ты хочешь доказать? Тебе так же плевать на всех, как и Леандро. Ты думаешь о том, что будешь выглядеть плохо в глазах других, если не попытаешься спасти тех, кто попал в беду. Пришел в ОНИ за карьерой? Отказался бы тогда от миссии. Зачем быть одиночкой в единой команде?
Я не знал, что ответить. Я просто не мог ответить, потому что никогда не ожидал подобного от Ютты. Как душа нашей команды могла такое выдать? Не понимаю.
- Что, ждете продолжения? – немка посмотрела на нас. – Простите, господа, но пять минут прошло. Теперь нам нужно спасать людей.
Ютта отвернулась и подошла к забору.
- Доволен? – спросил у меня Леандро.
- Ты первый начал, - бросил я на него злой взгляд.
- Вы идете? Или красную дорожку постелить? – Ютта была уже наверху. – Шевелитесь или ждите. Там дверь открывается. – Девушка, словно кошка, юркнула по забору в сторону и замерла в тени дома.
Я встал на перекладину, перепрыгнул на другую сторону и не понял – поспешил или опоздал.
Над городом разнесся крик женщины, которая вышла на задний двор и увидела меня.
Секунду я размышлял, а потом перепрыгнул обратно. Ютта уже была внизу.
- Да, Эдвин. С тобой в разведку не сходишь, - произнес Леандро с противной улыбкой на лице.
- Чей бы телефон звенел! – огрызнулся я. – Нам нужно бежать.
И мы побежали. Перелазили через заборы, перепрыгивали через невысокие оградки, взбирались на стены.
- Чувствую себя ниндзя из старых фильмов, - произнес запыхавшийся итальянец, спрыгивая со стены в очередной раз.
- Господи, насколько у тебя детские сравнения, - я бы закатил глаза, если бы не нужно было искать ими дорогу.
Через некоторое время мы остановились. Звуков погони не было слышно.
- Вовремя смылись, - констатировал Леандро.
Я сел, упершись спиной в стену дома.
- Похоже – зря, - в моей голове стал созревать план.
- Ты псих, - Леандро закрыл лицо рукой. – Прости, что повторяюсь, но ты невероятный псих!
- Леандро, - устало произнес я. – Еще слово…
- И что? – вызывающе спросил итальянец.
- И отправишься в тюрьму, - «точно, именно это и нужно сейчас».
- В смысле? – Санти смотрел на меня, как на умалишенного, впрочем, как всегда.
- Если ты попадешь туда, то будет просто прекрасно! – я вскочил на ноги. – Поможешь нашим устроить побег. Вынесешь Жака, если он, конечно, жив…
- Что?! – воскликнула Ютта.
- Согласен, Ютта, - кивнул Леандро и повторил за ней: - что?! Какие планы в твоей придурковатой голове?
- Я не о том, - девушка подошла ко мне. – Что с Жаком?
Вот же! Я забыл, что мы с Леандро так и не сказали Ютте про Жака. Ну, что ж… Придется, видимо.
- Ютта, - я замялся. – Когда я спустился вниз, то обнаружил на полу лужу крови… Да ты и сама видела ее. Я думаю, что это кровь Жака.
- Почему ты так решил? – холодно спросила девушка.
- Просто… - «как же это объяснить, не рассказав, что она действительно видела тело тогда?» - Виктор был у стены, отковыривал изумруд, девочек бы не стали трогать, потому что потенциально они не представляют никакой угрозы. А Жак…
- Это могла быть кровь Виктора, - голос Ютты дрожал. – Вдруг, он добрался до веревки?
- Недалеко от стены тоже кровь, но ее меньше…
- О, Господи!.. – прошептала девушка. – Жак… - слезы потекли по ее щекам.
- Не нужно, - я наклонился к Ютте и обнял ее за плечи. – Завизжи, - шепнул я ей.
- Что7 – не поняла она.
- Жак еще жив, но скоро может умереть, - я надеялся, что Леандро ничего не слышит. – Так мы можем спасти всех. Просто завизжи. Громко и пронзительно.
И тут меня оглушил звонкий крик. Я не ожидал, что у такой хрупкой девушки может быть такой громкий визг. А может, девушки, как хрусталь? Чем утончение, тем звон сильнее.
Пока крик Ютты летел над городом, я успел броситься к бельевым веревкам и набросить на нас по какой-то тряпке. Леандро ткани не досталось.
- Чего ты орешь, как резанная. Жив твой Жак! – Санти прислушался.
Со стороны улицы раздался шум, и через минуту во двор ворвались четыре человека.
Ютта села на землю, а я взглянул на Леандро, который понял, наконец, что произошло.
- Ты гад, Эдвин! – взревел он, но амбалы уже скрутили парня, так что вреда он мне не мог причинить.
Патрульные что-то кричали, спрашивали. Я знал, что не я их, ни они меня не поймут, а потому притворился немым. Я только показывал то на Леандро, то на Ютту и пожимал плечами, беззвучно открывая рот. Но меня поняли.
- Ты скот, Эдвин, - плюнул Санти. – Твой гребаный план?! Я выбирусь оттуда, и тогда тебе не поздоровится.
И патрульные увели его. Мы остались вдвоем.
- Пошли, - произнес я, выждав пару минут и дав Ютте прийти в себя. – Нам нужно проследить за ними.
Держась в отдалении, мы двинулись по улицам за патрульными. Пару раз мы теряли их из виду, но по крику Леандро быстро находили.
Через несколько минут мы пришли к какому-то зданию. Оно было точной копией других.
Двое патрульных вошли внутрь, а двое других отправились контролировать город дальше.
Мы сидели на крыше одного из домов напротив тюрьмы и ждали, что же сделает Леандро.
***
Факел поменяли уже четвертый раз.
«Двадцать факелов – и смерть, - думал я. – Я же мог спасти их. – Мысли о том, как я ошибся, не покидали меня. – Черт!»
Я был зол. Очень зол на себя. Но, себе боль причинять не станешь, а вот выплеснуть на кого-нибудь все это хотелось, и когда к камере, наконец, подошел один из охранников, а красочно выругался (на русском, естественно), а потом крикнул:
- Эй, вы! Вам знакомо понятие естественная нужда?
Охранник ничего не ответил, только увел Джульетту.
- Куда это он ее? – Сюин оторвалась от Жака, и устало посмотрела на меня.
- Кто бы знал, - я стукнул ладонью по стене.
Сюин вздохнула, и снова принялась обтирать лоб Жака.
- Виктор, - произнесла она после минутного молчания. – Не нужно быть Джульеттой, чтоб видеть, что ты винишь себя за приговор. Не надо. Ты не виноват. Это все меркурианцы. Ты тут совершенно не при делах.
- Спасибо, Сюин, - сдавленно ответил я, но на душе стало еще хуже. Никто, кроме меня, не знал, что я МОГ спасти друзей, но не спас.
Вернулся охранник. Он привел Джульетту и принес ведро под «нужду».
- Где ты была? – спросил я. – Куда тебя водили?
Разговор должен был отвлечь меня хоть чуть-чуть.
- У начальника, - произнесла она, отдавая мне переводчик, который я сунул ей перед уходом. – Как же его?.. – девушка задумалась. – Пунш?
- Пуфш, - исправил я англичанку. – Что он у тебя спрашивал?
- Все то же, что и у тебя. Спрашивал: зачем мы здесь, откуда мы и все в этом роде. Еще спросил, хотели мы забрать только изумруд из храма или из корон тоже…
- Из корон? Так и сказал? – спросил я.
- Да, так и сказал… Слушай, - Джульетта хотела сказать что-то еще, но я ее перебил.
Я должен был поговорить о коронах, пока нить размышлений не порвалась.
- Стой, Джульетта, - я надавил на виски. – Короны. Ну, точно!
- Что «точно»? Не знаю, что ты хочешь сказать, но я видела Леандро.
- Леандро?! – воскликнула Сюин.
Ну, вот. Мои мысли по поводу корон остались позади. Это было похоже на свободный полет, перед раскрытием парашюта: я вылетел из тонких облаков-мыслей о коронах и врезался в пушистое облако мыслей о друзьях. Настало время раскрыть парашют, чтоб задержаться тут.
Как Джульетта могла его увидеть? Он, Ютта и Эдвин остались наверху. Они просто не могли быть в городе, потому что веревка была обрезана. По крайней мере, я надеялся, что хотя бы у Эдвина хватит ума не спускаться вниз.
- Ты уверена, Джульетта? – мне хотелось услышать одновременно и «да» и «нет».
Ведь, если Леандро тут, то друзья нас не бросили, а если Джульетта ошиблась, то они в безопасности. Я был бы рад обоим вариантам.
- Виктор, он сидит в камере через две или три от нас. Он один, не связан. Это точно был он. Я уверена, - Джульетта все еще стояла у решетки и выглядывала в коридор.
- Но, как он тут оказался? – недоумевал я. Теперь и об этом думать… До этой секунды я парился лишь о том, что до казни осталось двадцать факелов. – Все пропало…
Осознание безысходности навалило на меня. Что могли сделать Эдвин и Ютта? Ничего. Они даже подобраться к тюрьме не смогут вдвоем. Этого слишком мало.
- Ну, что ж… - произнес я, наконец. – Нам остается только бежать.
- Это я и предлагаю, - сказала Джульетта. – Сначала…
- Тихо, - я отвернулся от решетки и дал знак Джульетте сделать то же самое.
В коридоре показался охранник, который шел менять факел.
Девятнадцать.
- Сначала я отвергла этот план, - продолжила Джульетта, когда охранник ушел, - ведь тебя бы мы с Сюин смогли бы удержать, ведь ты можешь наступать на одну ногу, но Жака мы чисто физически мы бы не вытащили. Теперь, когда у нас есть Леандро, мы, освободив его, сможем унести Жака. Леандро сможет, - поправилась англичанка.
- Ага… - протянул я. – А в других камерах есть люди? В тех, что между нами с Санти.
- Кажется… нет. Определенно нет, - ответила Джульетта. – Даже в тех камерах, что от входа до Леандро – один-два человека. А что?
- Помоги мне, - протянул я руку девушке.
Джульетта взяла меня под левую подмышку и помогла пересесть к решетке.
- Леандро, - я повернулся к решетке так, что кончик моего носа находился в коридоре. – леандро, ты там? – Никто не ответил, и я позвал снова: - Леандро, отзовись!
Я был готов сказать Джульетте, что она ошиблась, но тут до меня донесся приглашенный расстоянием голос итальянца:
- Виктор? Это ты?
- Да, - ответил я с нескрываемым облегчением в голосе. – Как ты сюда попал?
- Меня поставил этот самовлюбленный псих Эдвин, - зло ответил Леандро. – А вас, я понимаю, забрали из храма? Так?
«Эдвин и Ютта все же в городе».
- Да, - я еще больше прижался к решетке, чтобы меня было лучше слышно. – Ты в порядке?
- Ну, - Леандро немного помолчал, а потом ответил: - голова немного трещит. А так – в полном порядке, - парень рассмеялся.
- Почему он смеется? – спросила Джульетта.
Я лишь пожал плечами, но итальянец, видимо, услышал.
- Мне всегда казалось, что я закончу свои дни в тюрьме на Плутоне, - проговорил он. – Никогда этого не боялся… А вот теперь… Сижу в камере, ожидаю чего-то и трясусь, как девчонка перед первым свиданием.
- Эй, Леандро! – я чуть откинулся о стену. – Никак, ты сдался?
- Прости, Виктор, но провокацией меня не взять, - устало ответил Санти. – Придумай что-то получше…
- Ну, есть план, конечно, - протянул я. – Как ты смотришь на то, чтоб сбежать отсюда к чертям вселенским? Тебе только нужно вынести Жака. Сможешь? – я обернулся и посмотрел на парня, который так и лежал, не приходя в себя.
- Ну, попытка не пытка, а как вы бежать собрались? Выйдете в коридор и потопаете к выходу?
Я хотел сказать, что именно в этом и заключается наш «план», который даже в мыслях я выделял кавычками, но понял, что Леандро снова иронизирует.
- Есть идеи лучше? – спросила Джульетта.
- Девушка, я, конечно, рад вас слышать, только, - последнее слово он тянул пару секунд, будто ему было скучно, - вы подумали об охране? На выходе, в коридорах…
- Естественно, - произнесла она неуверенно и посмотрела на меня.
- Не беспокойся, - постарался как можно увереннее произнести я. – Есть одна мысль…
Я в который раз посмотрел на Джульетту, и она поняла меня без сло: достала заколку из волос, согнула ее, просунула руку сквозь прутья и стала вертеть «ключом» в замочной скважине. Раздался щелчок.
- Сначала освободи Леандро, - сказал я девушке, когда она бросилась ко мне, чтоб помочь встать. – У нас еще есть Жак, - я попытался улыбнуться, но ногу пронзила острая боль, отчего губы лишь скривились.
Джульетта прикрыла дверь камеры, когда вышла в коридор, но уже через пару мину снова распахнула ее, чтоб впустить Леандро.
- А ты, однако, не в форме? – спросил я у итальяца.
Он и правда был помятый и грязный. На волосах запеклась кровь, а на щеке алел синяк. Одежда была в пятнах и порвана в некоторых местах.
- Не беспокойся, форма всегда при мне. Или хотя бы ее часть – и этой части хватит, чтобы вытащить вас из тюрьмы.
- Говоришь так, будто не Джульетта только что открыла дверь твоей камеры.
- А ты говоришь так, будто сам допрыгал до нее.
Леандро подошел к Жаку и бережно взял его на руки.
- Через плечо его перекидывать нельзя. Придется идти так, - вздохнул Санти и направился к выходу.
Тем временем Сюин и Джульетта помогли встать мне. Я сбился со счета – в который раз боль пронзила мою ногу. Но я сдержался от того, чтоб закричать и просто зашипел.
- Погоди, Леандро – остановил я итальянца, который пошел по коридору к выходу из тюрьмы. – Надо в обратную сторону.
Санти посмотрел на меня, как на полоумного, но спорить не стал и, перехватив Жака покрепче, пошел туда, где факелы на стенах с каждым десятком метров висели все дальше и дальше друг от друга.
Наконец, когда мы отошли от очередного факела на приличное расстояние, а следующего пока что не предвиделось, я указал Джульетте на пустую темную камеру и попросил открыть ее.
- Тебе мозги вышибли? – Леандро видимо не выдержал (еще бы, ведь молчать хотя бы пять минут – не в его стиле) – Мы только что выбрались из камеры…
- Прекращай, пожалуйста истерить, - боль в ноге и так раздражала, а тут еще и Леандро… - Ты хочешь спастись? Если нет, то на твоей совести будет смерть Жака – как минимум, а как максимум – четверых, и то, если Эдвин и Ютта все же улетят без нас. А нет – так шесть человек погибнут из-за тебя.
- Погоди, - Леандро выпрямился, насколько это было возможно с Жаком на руках. – Ты сказал «Смерти»? Нас что, должны убить?
- Нет, по головке погладить и отпустить, - дверь с лязгом открылась, и мы вошли в камеру. – Конечно нас казнят. Думаешь, им есть чем кормить преступников-чужеземцев?
Я в какой-то мере насладился сменой эмоций итальянца: самодовольство, недоверие, испуг, страх, проблеск гнева и снова маска безразличного самодовольства.
Тем временем Джульетта закрыла за нами дверь и помогла Сюин отвести меня подальше от решетки.
- Теперь только дождемся смены факелов – тогда начнется тревога, - прошептал я.
Так и оказалось. Как только факельщик дошел до нашей камеры, раздался крик, а потом послышался тяжелый топот ног. По коридору разнесся гул голосов, а потом они разделились – одни стали удаляться, а другие – приближаться.
- Леандро, Джульетта, сядьте ближе к решетке… - произнес я, и тут же мимо нас пронесся охранник.
- Ты погубить нас вздумал? – зло прошептал отшатнувшийся от решетки Леандро. – Я убью тебя, русский, если они меня заметят…
- Они тебя заметят, не сомневайся, - в тон ему прошептал я. – Вот только подумай, прежде чем угрожать, кому придет голову искать сбежавших пленников в камерах? – я отвернулся от решеток, чтоб мое лицо не выделялось бледным пятном на темной стене, ведь мимо пробежали еще два амбала. – А убьешь или не убьешь – плевать. Все равно умирать, если найдут.
Охранники, зло пыхтя, снова прошли мимо нашей камеры, не удостоив нас взглядом. А когда их шаги затихли в темной кишке коридора, я, победно взглянув на американца, спросил:
- Идем?
Леандро снова взял Жака на руки, Сюин и Джульетта подставили мне свои плечи – и мы двинулись по сумрачному холодному коридору, который насквозь пропал дымом от факелов. Людей, кроме двух-трех человек, сидящих в камерах, не было, как ни странно, ведь местные правоохранительные органы, скорее всего, решили объявить тревогу и стали искать нас по всему городу.
Я был доволен, что мой план сработал. Ну, почти… Я думал, что все охранники отправятся на поиски беглецов-чужеземцев, но в главном зале тюрьмы, а потом еще и на выходе стояло по охраннику, по они нас не заметили, пока Леандро не ударил каждого ребром ладони по затылку. Хотя, если подумать, и после этого они тоже не обратили на нас внимания, ведь в бессознательном состоянии трудно ориентироваться в реальном мире.
Мы бесшумно открыли дверь и вышли на улицу – было тихо. Никто не погнался за нами, никто не закричал, да и сами мы не стремились выдать себя, а потому не стали медлить и как могли быстро направились к домам.
Когда мы отошли на достаточное расстояние от тюрьмы, Леандро положил Жака на землю и стал разминать руки, кожа на которых покрылась красными рубцами от долгого давления тела француза, а я сел на каменное крыльцо одного из домов и вытянул ногу, которая тут же наполнилась свинцовой тяжестью и тупой, даже немного приятной, болью.
- Куда теперь? – спросила Джульетта.
- Как можно дальше отсюда, - произнесла Сюин, осматривая Жака. – Нельзя, чтобы они нас нашли.
- Ну что, передохнули и хватит? – спросил Леандро, снова поднимая Жака.
- Да, - Сюин вернулась ко мне и я встал, превозмогая боль и тяжесть.
Нельзя показывать своей боли. Особенно перед Леандро. Особенно в такой важный для спасения наших жизней час.
- Идемте, - прикусив губу, чтобы не закричать, сказал я.
Мы передвигались по городу так быстро, как только могли. Поворот за поворотом, переулок за переулком, улица за улицей. Мы редко останавливались, и делали это только тогда, когда видели поблизости амбалов, разыскивающих нас. Мы оборачивались на каждый шорох, на каждый стук, каждое движение теней. Наверное, так чувствовали себя дикие звери во время сезона охоты несколько столетий назад – загнанными, беспомощными, непонимающими.
Вот еще один поворот. И еще. Вот мы в очередной раз остановились, дожидаясь пока уйдут охранники.
- Когда уже кончится этот город? – спросила Джульетта, но никто из нас не мог дать ответа на этот вопрос.
Неожиданно для всех, из-за угла дома появилась чья-то рука и схватила ближайшего человека, стоящего спиной к ней - Сюин.
Честно сказать, мы оцепенели от страха настолько, что не могли ничего предпринять в ту же секунду: мы не могли схватить китаянку, мы не могли ударить эту чертову конечность первым, что попалось под руку – мы не могли ничего. Хотя, если задуматься, я мог держать девушку крепче, ведь она служила для меня опорой с одной стороны, но, резко потеряв поддержку, я повалился на землю, увлекая Джульетту за собой, а потом мы просто сидели, наблюдая, как Сюин скрывается за каменным телом здания.
- Вы чего? – спросил Леандро. – Земля не держит?
- Пошел к черту, - воскликнул я. Нога разболелась с новой силой, когда я на нее упал.
- А где Сюин? – итальянец осмотрелся. – Стоило отвернуться, как она умотала?
- Да заткнись ты уже, - я начинал беситься.
Китаянка не кричала, а это означало только две вещи: либо ей не из-за чего было наводить шум, либо она просто не могла этого сделать физически. Я надеялся на первое.