Они встретились накануне прошлого католического рождества, в конце декабря, и как-то сразу пошло все правильно и в нужном векторе развития. Отношения развивались очень стремительно, даже ее подруги не раз одергивали: «Машка, окстись, что ты так спешишь, да мало ли что?». Но она никого не слушала. Их напора из-за сорванного ими же вентиля общепринятого было не удержать. Оба страстные, искрящие, шумные и желающие жить на полную. И в свои тридцать она уже знала жизнь и не хотела терять минуты прекрасного из-за страха уколоться в очередной – третий – раз.
Он. В 36 лет еще программист. Системщик. Сумасшедший как она, Марья. И когда заметил ее в кафе на отдыхе в далекой от Москвы прибалтийской Клайпеде, даже не думая о последовательности первых шагов и не сомневаясь в причастности к общей истории, подошел и представился: «Иван. Москвич. 35 лет». Коротко, словно бит информации. Алгоритм его действий был донельзя оптимизирован. Она тоже оказалась москвичкой и была такой его краткостью сражена сразу, как и его утонувшем в глубине ее глаз взглядом.
Романа, букетного периода как таковых и не было. Они сразу стали жить вместе, как вернулись с того отдыха, сначала у нее в съемной однушке - самостоятельной девушке с высшим экономическим и после 25 неуютно проживать с родителями, а на собственную, да еще в период кризиса отечественной экономики, еще не заработала - а потом, после ремонта в его двушке, переехали к нему. Он купил ее год назад, сам, будучи из далекой провинции, где оставил одну старенькую мать, так и рвался на нескольких работах, чтобы осуществить эту первую взрослую мечту. И все, все, все шло у них так, как надо! Просто и весело. И даже с прицелом на предстоящую свадьбу, настоящую семью и детей - они даже планировали завести ребенка уже в следующем году. Ее подруги по-хорошему завидовали. Его друзья в миг потеряли заводилу компании и соратника-рыболова.
Год пролетел словно день. В рабочей творческой суете, бесконечных коротких путешествиях, в которых они открывали друг друга, понимая, что абсолютно схожи во всем, в теплых домашних вечерах под пледом на первом, купленном совместно диване вместе с маленькой общей любимицей крохой Чихуахуа – Байтом.
И вот приближался праздник, снега в этом году природа не пожалела и засыпала Москву и ближайшие города обильно и празднично. Те самые институтские подруги Ирка, Надька и Сабрина пригласили их на дачу под Дмитров на празднование Нового года. И на работу уходящий год был не жадный и на доходы. Марья за неделю до конца сдала все отчеты и в принципе была свободна, взяв еще пару отгулов . чтобы частично посвятить себя родителям, поискам подарков и приготовлением к первому совместному празднеству. А вот Иван задерживался до 31-го, сдавал проект нового компьютерного сайта плюс параллельно набрал мультяшек и он-лайн поддержки дружеских фирм, а иначе как гасить взятые кредиты, ведь в этом году они умудрились обновить свои старушки авто. Ее красный Солярис очень гармонично смотрелся с его черной Маздой-3. К тому же предпраздничная суета выжала из нее дополнительные соки, а аврал из него еще и силы, что в самом конце года организм не выдержал и дал сбой. Элементарная простуда да еще на ногах дала осложнения на бронхи, легкие, и работая с температурой, он загнал себя в постель. И как раз накануне самого праздника решил просто отлежаться, отпиться лекарствами, взяв на день работу на дом.
Машка с Байтом все-таки уехали на дачу к девчонкам, надо было помочь со столом, припрятать подарки своим мужчинам, а кому и ребятне. Последний день года начался с жуткого холода, наряживанием елки, магазинов. К обеду потеплело, и повалил снег.
«Вань, ну ты как там? Как температура. Горло? Вообще, ты сможешь приехать, или пока не знаешь? Тогда я тут закончу и вернусь до курантов».
«Все нормально, Мань, думаю, поднимусь, хотя еще хреновенько. Голова не варит, трещит».
«Ну, ладно. Позже созвонимся и решим, мне надо помочь тут. Выздоравливай, любимка».
День приближался к вечеру, праздничной ночи. Начали подтягиваться гости, уже шли своим чередом любимые фильмы, только тревога не отпускала ее, в голове стеной встало сомнение, что мужик ее, Иван, поднимется сегодня и приедет к ним, а значит и пора ей в дорогу. Она не стала звонить, не хотела его огорчить голосом, написала, чтобы оставался дома и не рисковал здоровьем, а утром решили бы.
Он написал ей смс, что пока не уверен в силах, но постарается прислушаться к ней. Работа шла медленно к концу, а Новый год приближался уверенно и быстро. А сюрприза все-таки хотелось, а именно его он и готовил: пора сделать официальное предложение именно этой ночью, колечко на этот случай он припас заранее, хотя и все уже они и без предложения обсудили, но все же.
До Москвы всего час и полчаса по Москве, в десять выеду – решила она. Пусть это будет сюрпризом.
До Дмитрова и дачи, какую еще надо найти по описанию маршрута часа полтора, решил он. Успею. Сюрприз же, главное, чтобы не ожидала, но надеялась.
Они выехали почти одновременно. Он принял таблеток, укутался шарфом, ее подарком на 23-е, посмотрел на часы, 22.30, взял заветную коробочку и сверток с подарками – ей и Байту. Настроение было куда лучше самочувствия, но не ехать он не мог, хотя и обещал Машке отлежаться, а утром решить. Она извинилась перед девчонками, оставила ребятне собачку поиграть на пару дней, и хотя обещала ему остаться его ждать до завтра, все же поехала. Хотя и позже на полчаса.
Дорога была не такая заполненная транспортом, хотя и тяжелая. И из-за снежной колеи узкая. Снег застилал белой пеленой лобовое окно, да еще почти на полпути до Москвы пробка из-за жуткой аварии. «Вот не повезло кому-то. – Подумалось Марии. - Не дай Бог, что-то трагическое». Время поджимало спешить, так как почти час был потерян, и приехать во время уже казалось нереальным. С другой стороны мчался на всех порах Иван, то же самое подумалось и ему, когда он приближался к пробке – «Что еще за черт! Что там еще? Вдруг опоздаю?». Ей ждать не хотелось и не моглось, и она рискнула, встала на скользкую обочину и довольно быстро добралась до эпицентра события. На слабо освещенной дороге черный большой джип врезался в коммунальную, распыляющую песок с солью, машину. Мигнув, извинившись как получилось, полицейским, перекрывшим движение встречному потоку, чтобы начать пропускать свой, дала газу и первой выскочила на свою полосу в направлении столицы. Теперь надо спешить.
Он стоял в хвосте потока и понимал, что неумолимо приближается праздник, и его Машка без него поднимет бокал за них, а он будет еще в пути. И сюрприз полетит к чертям. Нервы не выдержали, и он вырулил на встречку – эх, была не была, прощай накопленная премия, если что – и помчал обгонять свой поток, впереди никого не было.
Они неслись друг другу навстречу как к своей мечте, когда то исполненной волею Всевышнего. Они летели друг к другу на железных крыльях судьбы – именно их судьбы. И к чему та их приведет, они не знали.
“Нет. Я не стану звонить, пусть его это удивит и положительные эмоции быстрее победят болезнь».
«Нет, я ей не позвоню, иначе не будет внезапности моего предложения».
Минутная стрелка бежала и бежала свои круги, стараясь нагнать большую, будто боялась опоздать к самому главному – финалу. И он наступил. Где-то и всюду, в каждой квартире и в каждом доме, в каждой семье прозвучали первые звуки курантов, полетели ракетами пробки шампанского, предвещая звон бокалов…
Впереди показались яркие, быстро приближающихся огни фар.
«Что за козел летит! Вот блин, как же… - успел произнести он.
«Что за сука мчит по моей полосе?! Кто ее ездить… - успела сказать она.
Они встретились ровно на полпути к своему счастью, к своему главному Новому году. Резкое торможение, занос, удар, лязг покореженного металла, темнота…
Обезумевшие водители обоих потоков так ничего и не сумели понять, как такое могло вообще произойти на скользкой опасной, перекрытой дороге да еще в самый главный момент нового года. Они не заметили ни легкого облачка, ни двух белых птиц, будто выпорхнувших из груды изуродованного черно-красного слитка.
… Они вместе держались за руки и летели навстречу своим далеким планам и своей мечте, зачем теперь кольцо – ведь теперь никто не разлучит их. Даже смерть. Две звездочки, окруженные прозрачной вуалью одной на всех души, одной на двоих судьбы. Облачко-птица кружило над когда-то разделяющим их пространством, границей до и после, над лежащими на снегу, уже не принадлежавшими им телами, над условностями и недоговоренностями бренной жизни и прошлыми их обещаниями друг другу – не расставаться никогда. Теперь все это свершилось.
И только Байт в этот момент на секунду вдруг заскулил, глядя куда ввысь в окно, и вновь побежал к ребятне, радостно виляя хвостиком.