Страшный сон президента Укакана

               

    В один из теплых июльских дней года Драной Козы президент Укакана Петя Рошенхер уснул в гамаке на своей загородной даче, и ему приснился страшный сон. Он увидел себя на покосившейся деревянной лавочке возле небольшого домика. Рядом сидела жена Ангелина, одетая в простенький халатик.
    - Дорогая, почему ты вдруг вырядилась в такую странную одежду? Где твой костюм от лучших французских модельеров?
    - Петенька, - вскинула удивленный взгляд на мужа Ангелина, - какие модельеры? Какие французы? Мы живем с тобой на одну твою заработную плату, которая равна ставке среднестатистического чиновника государственного аппарата.
    - Я уже не президент?
    - Президент, президент, мой дорогой! Не нужно делать страшные глаза.
    - Если мне не изменяет память, я установил себе заработную плату в двадцать раз большую, чем в наших министров. Разве этого мало для нас?
    - Так было раньше. А в прошлом году Парламент урезал размер твоего государственного «кормления» в тридцать раз.
    - Наш Парламент? Парламент, который заседает три дня в месяц и послушно выполняет все мои указания?
    - Миленький, очнись! Наш Парламент сейчас работает каждый день кроме воскресений и праздников. И ты никакого влияния на него уже не имеешь.
    - Ты не шутишь?
    - Когда я шутила в разговорах с тобой? Вспомни – ты часто смеялся с моих несерьезных высказываний?
    - Но у меня еще, слава богу, имеются неплохие, нигде не учтенные, ежемесячные подношения от прокуратуры, от поставщиков военной продукции, от пограничных служб.
    - Приди в себя, дорогой! По твоей инициативе в стране покончено с коррупцией раз и навсегда.
    - Поразительно! И как же мы существуем за те копейки, которые сейчас я получаю?
    - Очень тяжело. Пришлось отказаться от прислуги.
    - А кто же посуду в доме моет.
    - Другой раз - я, другой раз – ты.
    - С ума сойти можно! Теперь я, президент Укакана, должен, как все обыкновенные граждане страны, быть нищим?
    - Ты сам согласился так жить.
    - Я?
    - Да. Ты был инициатором реформ, которые уменьшили и уравняли доходы всех чиновников, чтоб таким образом устранить дефицит бюджета страны.
    - С чего это, вдруг, я начал беспокоиться о бюджете страны?   
    - Не знаю. Не знаю. Я пыталась унять твой реформаторский зуд, но безуспешно.
    - Кошмар! Неужели теперь и депутаты не воруют?
    - Нет, не воруют. По твоему настоянию все кандидаты в народные избранники пишут декларации о своем материальном положении. И если их доходы, после избрания в Верховный Совет, растут, они автоматически на пять лет попадают в тюрьму.   
    - Странно! Как я додумался до таких резких перемен в государстве? А что это за халупа стоит за нашей спиной.
    - Петенька, это наш дом.
    - У нас же был трехэтажный особняк с площадкой для вертолета. Где он?
    - Ты его отдал под детский садик.
    - И зачем я это сделал?
    - Ты посчитал, что нам трех просторных комнат вполне достаточно для жизни.
    - А кухня у нас хоть есть?
    - И кухня есть, и зал для приема гостей, и библиотека.
    - А библиотека на кой черт мне нужна? Я никогда ничего не читал, и Бабеля от Бебеля отличить не могу.
    - Ты туда водишь высокопоставленных гостей и показываешь им свои редкие книги, которые завещал после смерти отдать в национальное книгохранилище
    - И где я их взял?
    - Покупаешь на разных аукционах, в букинистических магазинах, на стихийных рынках.
    - Удивительно! А бассейн у нас хоть имеется?
    - Нет. Есть только ванная.
    - И это я должен, как всякий заурядный работяга, мучиться в чугунном корыте с мыльной пеной?
    - Ты сам так захотел. Заявил мне и детям, что скромный образ жизни украшает всех слуг народа.
    - Не устаю себе поражаться! А где теперь стоят мои шесть «Мерседесов»?
    - Ты все свои легковые машины отдал государству.
    - И на чем я теперь добираюсь на работу?
    - На велосипеде.
    - Что? На велосипеде я и на встречу с представителями других стран езжу.
    - Для официальных поездок существует служебный транспорт.
    - И наших детей на аэродроме, когда они прилетают на каникулы с Америки, я встречаю на велосипеде?
    - Дети учатся сейчас в нашем столичном университете.
    - Караул! Чему можно научиться в укаканских учебных заведениях? Там преподаватели даже иностранными языками не владеют.
    - Ты пообещал наладить учебу в наших высших учебных заведениях на уровне мировых стандартов.
    - Боже! Боже! Как я мог такую глупость заявить? Чтоб наши университеты могли сравниться с Гарвардским, им для этого нужно еще сто лет развиваться. Бедные, бедные мои дети. Теперь они, из-за своего глупого отца, останутся неучами.
    - А свой судоремонтный завод я государству не отдал?
    - Нет.
    - Слава богу! Наше предприятие, кроме явных доходов приносит еще неплохую скрытую прибыль. Хвати ее и нам, и нашим внукам.
    - Реформы, которые ты затеял, не позволяют иметь скрытую прибыль. А половину «чистых» доходов от своего предприятия ты перечисляешь на счет благотворительного детского фонда своего имени.
    - Я еще и благотворительностью занимаюсь? Идиот! Нужно срочно все наличные деньги, которые я еще не успел отдать, никому не нужным, сиротам, перевести в оффшоры, чтоб обезопасить себя от нищенского существования, после ухода на пенсию.
    - Петя, в результате реализации одного из твоих распоряжений, сейчас деньги в оффшоры перевести никому уже нельзя. И все твои финансы, что были на острове Кипр, ты давно уже возвратил на родину, заплатив при этом большие налоги в казну.
    - У-у-у, - в бессильной злобе завыл Петр Рошенхер, - да когда я баллотировался в президенты ни, о каких реформах даже не думал! На кой черт они мне? У меня была мечта – с помощью высокой должности довести свои доходы до миллиарда долларов в год. Как же так получилось, что я свою мечту похерил? Почему ты, моя жена, меня не остановила.
    - Петенька, тебя невозможно было остановить. На все мои предостережения, о том, что ты все делаешь себе во вред, у тебя был один ответ: «Я президент, я должен думать о стране и о благополучие своего народа. Все деньги на тот свет не заберешь, а добрые дела навсегда останутся в памяти людей».
    - Неужели я так мог сказать? На кой черт мне нужна в гробу хорошая память людей обо мне?
    - Когда я тебе врала?
    - Да я всегда хотел плевать и на наше государство, и наш народ! Вокруг столько хороших стран, где живут не таких жалкие люди, как наши, с позволения сказать, соотечественники! Езжай куда хочешь и наслаждайся жизнью! Были бы только деньги. Я шел в президенты, чтоб грести, грести их и побольше, и побольше. Боже, что же со мной сталось? Кто меня околдовал? И много я реформ наделал?
    - Много, миленький, много. Для фермеров создал банк, дающий в долг деньги за мизерные проценты, оживил деятельность коррупционного суда, упорядочил работу депутатов, устранил поборы на таможне, вывел с «тени» теневую экономику, убрал посредников во всех отраслях народного хозяйства, ввел страховую медицину, ужесточил контроль над строительством дорог, заставил мэров областных центров построить мусороперерабатывающие заводы, запретил экспорт сырья, устроил сеть общественных работ, чтоб таким образом устранить безработицу в стране. А еще…
    - Хватит! Хватит! Не добивай меня морально. И когда я успел все это натворить?
    - Ты наладил работу своего аппарата и строгий контроль над его деятельностью. Помощники в поте лица выполняют твои указания, а ты строго следишь за их работой.
    - На кой черт мне какой-то контроль над кем-то производить! У меня семья, свой бизнес, свои развлечения и привычки, которые я не собираюсь менять. Накрой, наверно, Ангелина, стол. Устроим знатную пирушку. Нужно стресс снять после твоих мерзких сообщений.
    - Петенька, какая еще пирушка? У тебя, через полчаса встреча с журналистами.
    - Зачем она мне нужна? Я журналюг разных и их ядовитых вопросов терпеть не могу!
    - По одному из твоих распоряжений все без исключения высокопоставленные чиновники обязаны в конце каждого месяца один час посвящать встрече с «акулами пера» и отвечать на их вопросы. Сегодня тот день, когда пришла очередь тебе общаться с борзописцами.
    - Господи! – взмолился Петр Рошенхер. – Подскажи, кто надоумил меня делать реформы, и клянусь, что собственными руками сверну ему голову, труп спалю и пепел развею над свалкой.
    - Дорогой, нет у нас уже свалок. Укаканские мусороперерабатывающие заводы так продуктивно работают, что свои бытовые отбросы завозят в нашу страну все страны Европы, и платят за это нам большие деньги.
    - Для пепла мерзавца, который побудил меня делать реформы, я собственноручно сооружу свалку с мертвых котов и собак.
    - Тебя полиция за это оштрафует.
    - Меня? Президента?
    - Одна из твоих реформ позволяет это сделать.
    - Я что, совсем с ума сошел?
    - Что ты? Что ты, дорогой? Все газеты мира дружно превозносят твой ум.
    Петр Рошенхер долго мысленно переваривал, услышанную им, информацию, а потом, не скрывая своего удивления, спросил жену:
    - И как это в нашей стране, находящейся в жутких бюрократических тисках, прошли все мои реформы?
    - Дорогой, ты и твоя команда подготовила и узаконила через Парламент целую систему  предложений, которые свели на нет всю нашу прежнюю канцелярщину и волокиту.
    - Зачем я это сделал? – удивился Петр. – Все бюрократы, в первую очередь – это честные чиновники. Они, словно сито, отсеивают всякую шушеру от добропорядочной публики. Раньше, с помощью таких формалистов и волокитчиков, я мог расправиться со всеми своими конкурентами, спрятать доходы от налогообложения, вывезти спокойно деньги за границу, в нужных мне размерах. Какой смысл было резать сук, на котором я сидел? Господи, я тратил массу нервов и денег на свою предвыборную кампанию только потому, что хотел дорваться до власти, чтоб обеспечить себе, жене, детям и внукам красивую жизнь. Всевышний, подскажи - когда я превратился в идиота, вдруг, начавшего думать о каких-то людишках, которые ничего, кроме презрения к себе со стороны деловых людей, не заслуживают?
    - Не переживай, милый, как-то будем жить.
    - Я не хочу как-то жить! Боже, верни мне разум! - заорал Рошенхер, подняв руки к небу, и…проснулся.
    Вытерев рукавом рубахи холодный пот со лба, он оглянулся вокруг. Рядом стояла испуганная жена.
    - Петенька, ты так страшно кричал, что я испугалось. В тебя что-то болит? Может врача позвать?
    - Не нужно никого звать. Скажи лучше – мы свой дворец отдали государству даром или за деньги?
    - Дорогой, оглянись, наше имение на месте. Никому мы его не отдавали.
    Рошенхер повернул голову и, действительно, увидел свой трехэтажный дом, построенный в классическом стиле, с вертолетом на крыше.
    - А наши «Мерседесы» стоят в гараже? – задал свой очередной вопрос муж.
    - А где ж им еще быть?
    - И наши дети в Америке учатся?
    - Конечно! Почему ты спрашиваешь?
    - И мне не нужно с журналистами встречаться?
    - Зачем они тебе? Ты наверно снова выпил много коньяка или на солнце перегрелся.
    - Выпил я коньяка ровно столько, сколько каждый день пью, и на солнце не перегрелся. Просто я видел страшный сон. Представляешь, мне привиделось, что я начал делать реформы в стране.
    - Ну-у-у, муженек, не пугай меня. Зачем они тебе? Не ложись больше спать в саду, в гамаке. Точно – ты на солнце перегрелся.
    - Да, наверно. Нужно спать дома. Врагам своим не желаю видеть такие сны! Так же не долго и в сумасшедший дом попасть.