"В хаотичной россыпи звёзд мы видим созвездия, по которым угадываем судьбы"
Люк Яхве
... "Произведения современного искусства сплошь и рядом напоминают священные объекты. Если перед вами веревка, и вы не знаете, что это пояс Богоматери, для вас это просто веревка. Если вам скажут, что это пояс Богоматери, а вы никогда не слышали про Библию и Новый завет, для вас это все равно веревка. Тогда вам должны объяснить, что за события происходили две тысячи лет назад, и тогда веревка наполнится для вас определенным смыслом" Мераб Мамардашвили "Пруст"
Странно, что Мамардашвили, множа в этом же произведении примеры с воображаемым дикарём, оказавшемся в театре, не имеющем представления о сути происходящего на сцене, не употребляет для прояснения ситуации такое удобное слово как "контекст".
Культура вырастает из наслоения перекликающихся контекстов. Соотнесение контекстов создает культурный код -- театр это место, где играя жизнь, создают альтернативную реальность, музей -- овеществлённая память поколений, армия -- пружина потенциальной агрессии и пр.
Допустим, для иносущества из космоса наши города могут показаться живыми существами, если не знать, что свойства живого организма им придают люди. Для червя, поедающего древний фолиант, информация в пределах вкуса бумаги. Человек, не знающий назначение китайских палочек, примет их за барабанные.
Всё тут ясно. Парадокс в уровне компетентности и специфике проекций.
Интересно другое, переживания в зрительном зале и на сцене, автоматически отключают понимание, что это место, где притворяются. Действо захватывает и не отпускает до конца совместного сеанса. Зритель приходит не притворятся, а всерьёз воспринять происходящее. Если и на сцене происходит то же, то игра и драма совпадают как ладони в неистовых хлопках после премьеры.
Копия воздействует сильнее оригинала.
Интерпретация богаче предмета интерпретации.
Зритель видит больше автора шедевра.
В этом магия искусства.
Собственно, живя от трансакции к трансакции, мы как бы переходим из одного театрального представления в другое. В каком-то смысле, играем не социальные роли, а людей, будучи кем-то иным.
Думаю, дар лицедейства заложен в человеке изначально, как "ритуальном животном", на уровне архетипа. Так что дикарь или ребёнок, оказавшись в театре, сообразит что к чему -- люди кем-то себя воображают.
"Наши играют французскую жизнь".
Театральное представление это мифология в действии. Представленное нуждается в инсценировке.
Взяв вещь в руки, возникает естественное желание её повертеть, как бы выпытывая, что же она нам вещает о себе. И странным образом, вещь тут же окутывается мифом мало соотносимым с её действительным назначением. Не мы владеем вещами, а вещи нами. Что уж говорить о другом человеке, на котором остановился наш скучающий взор где-нибудь в автобусе, очереди в кассу или на пляже. До возможного контакта, наше воображение уже соткало захватывающий сюжет о незнакомце достойный увесистой книги, окажись у нас дар сочинителя.
Если субъект это процесс, то объект лишь кадры этого кино. В продолжение этой интерпретации, тезис В.Витгенштейна о субъекте, стерегущем границы реальности, можно допустить, что трансцендентальный субъект в нас это феноменология мира в сверхбыстрой протяжке кадров. Фокус, где сознание и бытие неразличимы до единой субстанции.
Фокусировка говорит о базовом подозрении философии --- существовании анонимного Фокусника. Это не противоречит картезианской презумпции "бог не обманщик", поскольку наша "способность к представлениям" это билет на Великое Представление.