Из безнадёжно проблемно рождаемого мню сочинения для
сборника Аргиш под номером 11 с названием Крепость.
Бог мне в помощь, ибо уж изнемогаю я под тяжестью
материала.
Допустим, есть один Человек. И живёт он среди шума дней своих многие лета, так что захотелось ему тишины. Последний раз вслушался он в сумбур много голосового эфира, и явилось ему слово человека власти:
"...мы живем [сказал он] в самой большой стране мира, в которой чудовищно маленькое население, которая прошла через страшные войны, через страшные периоды в своем развитии. Действительно, бедность есть. Она то снижается, то чуть-чуть увеличивается ... негативные тенденции еще довлеют над нами
они ... преследуют нас, идут по синусоиде и будут идти дальше..
...[ а ] государство, чтобы сохранить и обеспечить свой суверенитет, должно защищать свои национальные интересы, должно заниматься обороной - это ... очень дорогое удовольствие. Не каждая страна может себе его позволить, но наша страна не может без этого..."
Если бы у Человека сейчас совсем отказала память, и из дырявой её вылетело значение слова этого "суверенитет", то скорее всего он предположил бы из смысла сказанного, что суверенитет этот иноземный означает оборону чего-то такого важного и интересного для всех нас, нелепо заключающегося в своеобычном сохранении неизбывной бедности. Но почему тогда такая эта бедность - удовольствие дорогое, и ради её чудовищно маленькое население прошло через страшные войны, страшные периоды в своём развитии?
Тронутый такими откровениями Человек вышел от дома и направился куда глаза глядят. Совсем скоро он оказался на просторе древней страны, название которой было уж не важно, потому что другой, роднее её не было у него. И он чувствовал всем чутким своим страдающим сердцем, как земля эта веки веков, слагающих тысячелетия
земля эта пУста была.
Вот и пришли сюда славяне невесть откуда.
Но спрашивает нас один тоже, типа, славянин с фамилией, оканчивающейся на для многих из нас с некоторых пор подозрительное "О"
- "Почему вообще народы двигают с места?"
И тут же начинает нагнетать нам своё :
-" Одно из двух. Или на старом месте совсем плохо, голодно, опасно, дико. Или поверят какому-нибудь рассказчику, что вон за теми горами, мужики, есть страна Ковыляндия, и там работать,
мужики, не надо -- все само растет прямо в ковылях, а злой человек туда не
доковыливает -- не знает пока дорог. И можете вы там жить -- не тужить и
строить помаленьку хоть коммуну, хоть светлое царство, а хоть -- и Империю.
Вот и переходят-перебродят мужики на новое место. Но и тут все то же. Еды
мало, работы много, гостей -- поесть, попить и с собой увезти -- хоть каждый
день. Но ковыля, и правда, полно. И еще хорошо, что лес рядом, можно
перепрятаться от гостей.
Пока другие славяне влезли в самый центр Европы, воевали там, учились и
строили города, наши охотились, собирали мед, варить и сытить его научились,
торговали воском и мехами, выезжая ненадолго к городским соседям. И вовремя
прятались обратно на опушку, перебегали, пригнувшись, опасные ковыли.
У такого народа волей-неволей воспитываются оригинальные черты
национального характера."!
Ну и чо к чему?
Но не будем здесь уточнять - какие. Уж какие есть. Всё же мы тоже люди, а, значит, имеем право жить по людски.
И добрО бы небрежение наше трудами ладными сохраняло хотя бы природную дикость этих мест ради надежды на благоразумие грядущих поколений; а то ведь как-то не так всё лепо. О чём и без слов нашего властного оракула легко можно было предположить хотя бы бросив мимолётный взгляд на интегрированное изображение планеты в ночное время. Кромешная темнота там совпадала с пространствами в пределах границ отечества, лишь кое-где помеченного пятнами электрического мотовства на цивилизационный манер.
На евразийских дебрях пустырей
Разбросаны немеющей десницей
- В расплав однообразных дней,
Покуда хватит взгляд – убогие станицы.
Какая жизнь проистекает здесь,
Чем полон быт и досуг поселенца?
В миру, где чуждой предстаёт крутых сенсаций весть,
для каждого: от старца до младенца.
Так вот среди равнин этих, озёр и перелесков
Дремотен быт, лишь плачь пустыни тонкий
-Нет праздных городов, их суеты и блеска.
Слепая смена дней, когда стареющий ребёнок
Уходит тихо в толщу серых вьюг.
Жизнь сохранить тогда одна забота,
Чтоб роком предназначенных подруг -
Состарить в нескончаемой работе…
Так было здесь в преданиях нашей старины.
Так будет ли с приходом их сменивших лет
В разбросанной по пустырям частям страны?
...Но степь молчит. А вдруг - это ответ?!
Однако же верно и то, что теперь нельзя и шагу ступить по пустыне лесов, лугов, долин и гор, чтобы не наткнуться на скверну.
Даже в самом безлюдном месте натыкаемся мы на следы подозрительно подневольной жизнедеятельности соотечественника: руины разного рода строений от истлевших шалашей до проржавевших циклопических сооружений; насыпей, а то и рельсов железных дорог - ни откуда не начинающихся и ведущих в никуда; бетонных взлётно-посадочных полос с деревьями, проросших сквозь температурные швы; ржавых цветов бочкотары среди тундр и побережья студёных морей; в а лесах от края и до края горизонта - лесоповал из за зря истлевших не вывезенных хлыстов и куч веток да вершинья; а ближе к чахоточным селениям - безобразия от цветастых обёрток до нетленных противозачаточных средств. И то ладно - не к чему плодить нищету.
Так:
" Мы говорим о нелегкой судьбе [нашей страны] ...и ... народа.
Мы пытаемся найти причины ... бед и неустройств.
Мы ищем врагов, ссылаемся на природные условия, на военные напасти, на
превратности истории.
Мы остаемся в привычных рамках самооправдания.
Мы по-прежнему не хотим заглянуть внутрь себя...
А ведь есть, есть у нас темы, которые неудобно обсуждать. Есть
очевидные обобщения, которые мы опасаемся сделать. Есть документальные
факты, которые мы до сих пор комментируем извращенно, подчиняясь
традиционному мнению и твердой правительственной указке.
Нам легко грешить против истины - мы её почти не знаем".
Да и нужна ли она нам?
15.12.2018 18:21:43