Ей всегда не нравилось как он поет .
Его голос казался ей не чистым, дребезжащим, гнусавым, и совершенно не красивым. Себя же, она считала певицей, с очень хорошим, уверенным и сильным голосом. Она пела всю свою жизнь. Сначала ребёнком в музыкальной школе, потом подростком в престижном городском детском хоре дворца пионеров, затем, закончила творческую мастерскую эстрадного искусства,и по распределению, несколько лет проработала в одном очень известном народном хоре, солисткой. Но вдруг, неожиданно для себя, забеременела и этому была рада. Недолго вычисляя, кто бы мог быть отцом её ребёнка, она наконец поняла, что отцом мог быть кто угодно. Это мог быть танцор Гоша, он ей нравился, или баянист Толя,с ним всегда было приятно и уютно, а может быть и вовсе, красавец - баритон Сашка,с кем она неожиданно для себя проснулась после проводов на пенсию Иван Михайловича Старыгина.В общем, кто именно, установить было сложно.
В связи с новыми жизненными обстоятельствами, она решила, что искусство ей больше не интересно и достаточно серьёзно надоело. В этом искусстве, считала она, все только пошлость и грязь. Нет чистоты отношений, нет серьезного роста личности. Просто, одна большая семья, где вечная ругань, сплетни, даже дети, и те общие.
Семь лет пролетели как один день, она стала успешной и востребованной, как и мечтала. В ее небольшой однокомнатной квартирке на Речном, которую она уверенно снимала уже пару лет, все стены были увешаны дипломами и аттестатами, говорящими о том ,что она классный специалист,что её ценят, и что она имеет множество дополнительных образований, а соответственно и знаний.
Они сидели на кухне, пили вино, и он время от времени брал в руки старенькую гитару и начинал петь. Их странной любви, с постоянными ссорами, с короткими, но страстными, перемириями, исполнилось три года.Замуж он ее не звал, да она и сама этого не хотела.Их, обоих, устраивали такие отношения, без обязательств, общего дома, такая вот дружба - любовь. В последнее время, их встречи все больше и больше казались ей не правильными.Она все отчетливее видела в них, что-то не чистое и унизительное. Это заставляло ее, придя домой, подолгу мыться под душем, и раз за разом, тщательно растирать по своему телу густую пену ароматного малинового геля, а потом, насколько хватает терпения стоять под острыми, словно гвозди, горячими струями воды, пытаясь с себя смыть, все его запахи и прикосновения.
А затем, совсем еще мокрой, закутавшись в плотный махровый халат, бросаться в холодную постель и укрывшись, с головой, одеялом, плакать навзрыд,и вдруг засыпать, проваливаясь в глубину бессюжетного сюра, без всяких мыслей и воспоминаний,как будто ничего и не было.
Бывали дни, когда она вообще не хотела его видеть и слышать. Она целыми днями думала о своем сыне, о том,что наверное, она плохая мать, и у нее нет материнского инстинкта, потому что, сын почти все время живёт с её родителями в Екатеринбурге, и они подолгу с ним не встречаются, а лишь изредка переписываются в интернете. Иногда она забывала написать ему в условленный день, и почему-то не чувствовала в этом никакой своей вины, наверное, это от того,думала она, что,она, странным образом не испытывает к нему особой привязанности и любви.
И их жизнь идет своим чередом,у каждого своя, как ба параллельно, почти не пересекаясь.
Его вновь и вновь возникающий голос, то возвращал ее реальность, в наполненную сигаретным дымом и фальшивыми звуками кухню, то вновь погружал в свои пугающие её мысли.Она смотрела,на него,как шевелятся его губы, закрываются и открываются его серые глаза, то устало переводила свой взгляд на темное блестящее окно, за его спиной, пытаясь разглядеть ветви столетнего дуба, напомнившие ей пальцы старого пианиста –длинные и сухие, с огромными шишками в суставах, и думала о том, как было бы ей хорошо, если бы она начала свою жизнь сначала,о том, что ей непременно надо было бы уехать туда, где много солнца и нет зимы, где обязательно был бы океан. Заводить детей, она бы не стала, просто жила бы себе тихонько. Она научилась бы рисовать, и её картины стали бы популярны, и приносили бы ей какой-нибудь ощутимый доход, и она стала бы богатой, и совершенно ни от кого не зависимой, со стервозным и сложным характером. Такая вот Звезда-отшельница, очень талантливая и неприступная.
Вдруг, какая-то неведомая сила больно надавила ей на вески, и она обхватив свою маленькую голову ладонями, совершенно четко, на уровне первобытного подсознанья, что-то для себя поняла. Внезапно возникшее, нестерпимое желание уйти, вырвалось наружу,захлестнув её разум. Еле сдерживая эмоции, она одним глотком допила бокал красного,уже не вкусного, вина, раздраженно, словно кошка, облизнула языком свои красивые,слегка припухшие губы,резко встала, и стремительно вышла в коридор, на ходу ,одним движением кисти руки, срывая плащ с крючка вешалки, щелкнула замком и толкнула от себя дверь.Дверь распахнулась и она проскользнула в почти закрывшиеся створки лифта, который набирая скорость уже уносил её в другую жизнь.