ДЕРЕВЯННАЯ САБЛЯ.
Часть 1.
НЕЗАКОННОЕ ИМЯ.
Глава 6.
ОБРЕТЁННАЯ ПРОПАЖА.
Сообщение о том, что поиски Остюка запрещено продолжать, болезненно восприняли все обитатели нашего дома. Стало немного уныло. Все чувствовали приближение каких-то перемен, чего-то нехорошего в нашей жизни. Однако, я не успокаивался, и продолжал разыскивать преступника тайными путями. Поисками, на самом деле, руководил Чудилка. Где бы он сейчас ни находился, все ниточки держал в руках именно он.
Но где же мой брат?
В прекрасный солнечный день, когда сады и леса зеленеют молодой листвой, дорожки усыпаны белыми лепестками, а воздух сладок, я стоял на маленькой окраинной площади Дэйты после окончания рыночной торговли. И вдруг что-то радостное и светлое, и до слёз знакомое коснулось моего сердца. Я уже довольно навострился понимать Зов Крови.
Где ты, Чудилка?
Я, никого не смущаясь, засмеялся, повернулся в ту сторону, и пошёл по улице. Всё дальше от центра, всё ближе к курчавому, светло-зелёному лесу, залитому низким солнцем и источающему немыслимое множество тонких и милых звуков, которые издают по весне горлышки маленьких птиц. Дом с неожиданно розовыми стенами, красиво расписанными цветами и травами, привлёк моё внимание. Дальше была граница, за которую я не пойду.
Страшно волнуясь, даже прямо обмирая, и едва удерживая дрожь в пальцах, я распахнул калитку, и влетел во двор. А потом, где-то внутри, узрел в светлой комнате мою бесценную пропажу. И тут же перестал видеть - как всегда, после больших потрясений. Но уже и не надо было.
- Петрик! - завопил я, протягивая руки. Нащупал его и понял, что дико счастлив.
*
- Что мне с тобой делать, Миче? - ворчал Чудилка, имея в виду эту мою эту особенность. Он усадил меня в кресло, сам опустился рядом на колени и держал меня за руку, словно я тоже его большая потеря и могу куда-нибудь деться.
- Негодяй! - воскликнул я. - Ты клялся не применять против меня Отрицание Имени! Капинки дать невозможно за твои клятвы, Петрик! Как давно ты в Дэйте? Где твоя жена и мой племянник?
- Видишь ли, когда на улице есть беременная женщина, её ровесницы проявляют заботу. Потом тоже проявляют. Мадинка гуляет в роще с другими молодыми мамочками. И не пойму я, кого из своих племянников ты имеешь в виду?
- Что-что? Даже так? Ах, вот как?! - возмутился я, уже различая его довольно ухмыляющуюся физиономию.
- Скажи: «Поздравляю тебя, Чудилка!»
- Да! Я поздравляю тебя! Но ты…
- Я хотел, чтобы этот период для Мадинки спокойно прошёл. Понимаешь?
Я понимал. Уверен, что и вы понимаете, учитывая всё, что происходит в нашем семействе. Но я-то думал, они с Мадинкой сидят себе где-нибудь в Эрнете или в одной из ближайших к ней стран в ожидании появления на свет моего племянника. Петрик смеялся:
- Нет-нет, Миче. Ты теперь трижды дядя.
- У тебя близнецы?!
- Девчонки. Ирис и Ная. Ная - в честь девочки с Запретной Гавани, спасшей тебя, и в честь нашего друга Наила. Что за удивление, Анчутка? Не ты ли говорил, что может случиться двойня?
- Да, говорил, - протянул я. - И что же? Как вы сюда попали? Как давно?
- О! Задолго до того, как наши дорогие Таен и Наил разыскивали нас в Эрнете.
- Ни разу не навестил меня! Не дал понять, что ты здесь. Я скучал!
- Объяснил же! Прости. Я ведь скучал тоже. Иногда смотрел на вас. Со стороны.
- Ладно, рассказывай. Как я понял, вы с Мадинкой ослушались дорогих родителей, вернулись раньше срока из вашего изгнания и не в столицу под папино-мамино крылышко, а ко мне. Да вы бунтовщики, Чудик!
- Выходит, что так. И поэтому я ждал, пока Мадинка оправится и окрепнет.
- Чья была идея?
- Сам не знаю. Жена сказала, что хотела бы рожать дома, а не где-нибудь на дроге.
- Ну уж! Не преувеличивай.
- Её замучила кочевая жизнь, она неважно выглядела, и потом у нее сделался такой большой животик, больше, чем когда она носила Арика. Близнецов следует ждать раньше. Я подумал: как же всё надоело! Чужие дома, переезды, болтовня ни о чём с малознакомыми людьми когда не хочется… Рвался домой. Мы с Мадинкой стали готовиться к авантюре.
- В этом ты мастер!
- Вёл переписку, вообще из-за стола не вставал. Со всеми правителями, у которых я ещё обязан был погостить, договорился.
- Вплоть до того, что папа-мама получали письма со штемпелем тех городов и написанные твоим почерком. Получали письма от тех правителей о том, как славно вы с женой погостили, какие бумаги подписали и прочее в таком духе.
- Приятно было читать, как я принимал парад в стране, в которую не заглянул даже.
- Военные, должно быть, пребывали в недоумении.
- Ничуть. Кому надо - объяснили, кому не надо - те считали, что это был смотр других частей. Если перечитаешь заметки, то увидишь, как там всё расплывчато и без названий. То же - про балы и приёмы.
- Загородные резиденции, только местное общество, поскольку королевич Някки спешил продолжить свой путь, - процитировал я. - Плохого качества или заколдованные фотографии. Петрик, друг мой, ты заставил лгать половину значительных лиц Винэи, нашей прекрасной планеты.
- Потому что они меня любят и на всё для меня готовы.
Петрик шутил, но это действительно так. А вы говорите, налаживать отношения! Чего там налаживать?
- Но журналисты, Чудилка! Пронырливые и ушлые журналисты, у которых не языки, а мочалки.
- Ах, Миче, всё было устроено так, что каждый теперь сожалеет, что пропустил такое значительное событие.
- Невозможно.
Петрик поучительно произнёс, подняв палец:
- Ничего невозможного нет для твоего брата в его заботе о любимой супруге или стремлении быть с дорогой компанией диких чудиков.
- Ты проделал работу, непостижимую совершенно, - с уважением сказал я.
- И чего достиг? Моя жена гуляет в роще с моими детьми, а я опять привязан к письменному столу. Посмотри, я ещё не протёр штаны?
- Что теперь? Строишь планы переправы через пролив? Это не сложно. Можно прямо через мост.
- О, Миче! - воскликнул Петрик. - Я видел его!
- Остюка? - вырвалось у меня. Чудик опешил.
- Открытие моста, Миче. Праздник я видел. С ума ты сойдёшь со своим Остюком.
- Он встречается с моей мамой, - пожаловался я.
- Нет, Миче, тут что-то другое. Но праздник был славным.
- Ты был на нашей стороне, с Ариком был. И он не просился домой? Хотя, что это я? Когда мы расстались, Арик был ещё крошкой. Не помнит, наверное.
- Арик не знает, где его дом, - мрачно ответил Чудилка, всколыхнув в моей душе гнев на родителей, устроивших его семье почти два года скитаний. Но он добавил ещё: - Я тоже не знаю.
- Твой дом там, где я. Возвращайся.
- Нет, Миче. Не хочу неприятностей на твою голову.
- Они всё равно придут. Когда наступит пора тебе прибыть в Някку.
- Я подумаю ещё, как мне поступить, хорошо? - мягко сказал он. - Давай не будем торопиться. Здесь я живу как…
- Петрик Тихо!
- Точно. Моя жена гуляет с детьми, весна, всем весело, а я вот ловлю Остюков.
- Всё-таки ловишь!
- Куда мне деваться? Ты насмешил меня, дружок. Твоя мама и этот хлыщ! Миче, мама твоя любит папу.
- Никто не устоит против опытного обольстителя.
- Оставим глупости и займёмся фактами. Остюка пока не нашли.
- Я так и думал.
- Это странно, на самом деле. Твоя мама поехала в Лиитту к папе, и он прервал поездку по Айкри, отложил все дела, не стал навещать родню. Вместе с мамой они вернулись в столицу. В этот же день оба поехали во дворец, к нашим с тобой родителям.
- И вот тут-то…
- Ничего подобного. Здесь история заканчивается. Они побыли во дворце и вернулись домой. А утром опять отправились туда. И вообще, зачастили. Всех четверых родителей там можно наблюдать в обществе разных людей. И даже прогуливающихся по саду.
- И что?
- Теряюсь в догадках. Но ничто не говорит, что Арик и Роза хотят развестись. Они веселы, много смеются, держатся за руки и даже обнимаются.
- Но что это значит?
- Любовь, думаю я.
- Остюк, я думаю. Его это козни.
- Не понять тебя. То ты страдаешь из-за предполагаемого расставания папы и мамы, а когда узнаёшь, что это не так, опять тебе плохо. Другой расцеловал бы того, кто ещё крепче сплотил семью.
- Остюка? Не дождётся.
- Мы всё выясним, Миче. Но что за ученик появился у Рики? Взрослый парень. Да начинают ли учиться ювелирному делу в его-то возрасте?
- Никогда не поздно, Петрик, никогда не поздно. Луско Счастливчик - это тебе не Остюк. Он хороший. Говорить ли мне ребятам, о том, что вы здесь?
- А как же! Но нет, говорить - это скучно. Надо устроить сюрприз.
Мы, посмеиваясь, договорились о сюрпризе, а тут как раз пришла Мадинка. Рядом с ней семенил Арик, такой большой уже и красивый. Он двумя руками держался за коляску, рассчитанную на двойняшек.
То-то было радости! Я вернулся домой в темноте, и пробрался не дыша, чтобы никто не увидел, как я счастлив, и не пристал с расспросами. А то ведь не выдержу и всё расскажу.
*
Утро началось с громкого вопля в саду. Я в полусне ждал Натиного замечания, что-то вроде: «Опять Красавчик в сарай залез. Пойдём, поглядим?» Но вдруг вспомнил, что Наты нет, она далеко. Зато вернулись Петрик с Мадинкой, и всех ждёт сюрприз.
- Ура! - сказал я сам себе и бросился приводить себя в порядок. Почему я не бросился в сад? А в воспитательных целях.
Наши дети слушаются нас, даже маленький Мурик, даже Розочка знают, что в Чудилкин сарай заходить нельзя. Тем более, постоянно видят на примере Красавчика, чем это может кончиться для них. Они даже ругают повара.
- Ты что, малявочка? - серьёзно спрашивает дочка. - Ты что, не понимаешь?
Красавчик всё понимает отлично, но жить не может без того, чтобы не заглянуть в сарай. Видя такое дело, я сказал:
- Если тебя привлекает магия, давай, я научу тебя пользоваться заколдованными предметами. Имея при себе что-нибудь волшебное, ты сможешь творить чудеса, удивить кого-нибудь, девушку, например. Сможешь действовать, как волшебник. Посмотри на Лёку Мале. Он не имеет способностей к магии, но талантлив в использовании разных контрабандных штук. В схватках с волшебниками Лёка проявил себя, как равный им, и такой же искусный.
В ответ на эту мою речь Красавчик потупился и промычал нечто невразумительное. Смысл мычания был не тот, которого я ожидал. Дескать, старый морской волк никогда не опустится до использования заколдованной тёрки или соковыжималки. Я предложил ему никакую не тёрку, а для начала - волшебное кольцо с голубым топазом. Взяв полезную вещь, пиратец, однако, сообщил мне, что пользоваться этим не намерен, а берёт потому, что красивая штука, подарок от меня.
- Я должен побольше рассказать тебе о свойствах перстня, - настаивал ваш покорный слуга несколько дней подряд. Но Красавчик упёрся и не желал слушать. И постоянно лазил в сарай.
Ладно, признаюсь. Это не из-за того, что наши дети послушны и разумны, я или Таен не наложили на дверь и стены охранных заклятий, а оттого, что было интересно немного потешиться над нашим товарищем. С другой стороны, его никто не заставлял так себя вести. Выяснить, чего в действительности он желает добиться, нам так и не удалось.
- Наверное, Красавчик мечтает быть клоуном, - зевая, высказал предположение Таен, догнавший меня на садовой дорожке.
- Склоняюсь к тому же мнению, - признался я.
Дивное зрелище предстало нашим глазам у сарая. Или лучше сказать, у бывшего сарая? От небольшой постройки остались только головешки, и они даже не дымились. А как же так? Если бы я знал, что внутри есть что-то настолько опасное, даже взрывоопасное, охранных заклятий сараю было бы не избежать. Петрика никогда не влекли такие эксперименты. Он бы или не оставил взрывчатый предмет внутри или предупредил бы меня, зная, что у нас полон двор детей.
Головешки шевелились, из-под них показалось чумазое лицо пиратца. Его глаза были полны обиды.
- Ты пытаешься изобрести новое оружие, да Красавчик? - ехидно спросил Таен, глядя в эти невинные очи. - Втайне смешивал что-то в сарае?
- Хотел найти чистилку для картошки. Помните? Ту, которую выбросить велел я королевичу нашему. Теперь же подумал: зря. И ещё подумал: должно быть, в сарае чистилка-то.
- Я её там видел, - кивнул Рики, прибежавший от дома. Собственно, уже подтянулись все его обитатели.
- Красавчик разрушил сарай! - в восторге прошептал Мурик. - Красавчик чёрный, как чёрная краска. Вылезай, я тебя отряхну.
Сам пиратец вылезти не мог. Мы вытянули его из-под обгоревших обломков и стали спрашивать, как это он так. Но наш чудак объяснялся невразумительно. Лучше всего у него получилось описание голубовато-серебряного луча, который вдруг превратился в сеть, облепившую всё, что было внутри сарая. А когда сеть исчезла и свечение погасло… Ну, вы видите результат.
- Там, под крышей, хотели поселиться славки-пестрокрылки. Я лишил их дома. Это я виноват, - вдруг закручинился и захлюпал носом самостоятельный Канеке. И точно: пара мелких птичек тревожно попискивала на ветке.
Мичика всполошилась:
- Успели свить гнёздышко? Отложить яички?
- Нет ещё.
- Тогда они найдут другой дом. Не плачь.
- Почему ты виноват? - догадалась спросить Аня Мале.
- Так ведь это я взял и наложил защиту, какой меня бабка Драя в детстве учила. Такая хитрая деревенская защита. Против деревенщины Остюка применять можно. И против Красавчика тоже. Тренироваться хотел. Только от этой защиты не должно было разнести сарай. Это ж ни в какие ворота!
- Красавчик пришёл, и сделался бумс, - засмеялась Лала в то время, как добрый Мурик пытался отряхнуть нашего повара, и уже сам стал не менее чёрным. - Что это у тебя на пальце, гроза морей?
- Кольцо, которое Миче подарил.
- Кольцо, чьи свойства, вступили в неконтролируемый конфликт с магией бабки Драи, - вынужден был признать я. - Такое бывает. Вроде как, нашла коса на камень.
В это время из головешек высунулось нечто длинное и чёрное, быстро оплело ноги Красавчика, уронило и поволокло его к куче. Дети с воплями хватали и тащили его обратно.
- Аркан! - кричали они. - Аркан деда Шворкла! Против Остюка!
Такого названия никто из взрослых не слышал. Дети толпились, а из головешек торчала уже только половина Красавчика.
- Назад! - рявкнули мы с Таеном и приступили ближе. Но тут нас разметало в стороны что-то большое и дикое. Оно прыгнуло в кучу, зарылось в обломки, пошуршало там, и Красавчика перестало втягивать внутрь.
- Чьи это ноги? - спросил у меня Лёка, наблюдавший, как конечности спасителя пиратов болтаются над разрухой. Но они тоже были все уже в саже, и не опознавались. Дети вытащили Красавчика. Наши маленькие гости, унну Каисса и Наил потешались, сидя на ветке вместо птиц, но нам не говорили почему. Объяснил весёлый голос, раздавшийся сзади.
- Это ноги супруга моего, королевича великой Някки.
Тут последовал взрыв восторга, когда все кинулись обниматься.
- Мадиночка! Это ты?
- Ты вернулась? Вот радость!
- А где животик?
- Ты надолго? Где Арик?
- Вот здорово! Но где Петрик?
Он являл собой зрелище замечательное, когда ему помогли выбраться крылатые унну. Сидя на чёрной куче, сам будучи чёрным, как головешка, Чудилка хлопал светлыми глазищами и улыбался во все свои белые зубы:
- Ну, здравствуйте! Это же я.
Сюрприз удался.
Ничего, что совсем не такой, как мы планировали.
Аркан деда Шворкла оказался заклинанием, которому в детстве научил Канеке законный муж бабки Драи.
*
Отмывшегося Красавчика я тряс, ухватив за рубаху, так, что зубы у него стучали и лязгали.
- Ничего, - сказал я ему, - если клыки поломаются, Луско починит.
Я решил потратить ещё некоторое время на то, чтобы научить этого барана беречь собственную шкуру. Но на мои восклицания о том, что он мог погибнуть, будь одно из заклятий более агрессивным, пиратец ответил, что я сам виноват. Нечего было дарить ему заколдованный перстень.
- Камень стал из голубого ярко-синим, и я с перепугу сделал так, как ты показал в самом начале, Миче. Я просил тебя не показывать, и лучше мне простой, обычный перстень подарить. Не знаю, почему я решил попробовать.
Голос у пирата был плаксивым, а клацанье челюстей - слишком громким, чтобы я захотел продолжать это слушать.
- Сидеть! - рявкнул я и толкнул беднягу в кресло. - Немедленно отвечай, почему не желаешь нормально учиться.
- Сказать?
- Сказать. Ну!
- Миче, ты не горячись так. Не видел я тебя никогда таким злым. Ты очень огорчаешь меня. Ты сам на себя не похож.
- Ты мог погибнуть.
- Да-да, сознаю. Непреодолимая сила велит мне воспользоваться твоим предложением. Насовать повсюду самотыкающих вилок и самоварящих кастрюль. Я их люблю на самом-то деле.
- Я понял. Дальше.
- Но гордость проклятая не даёт мне с Чудилой мириться. И с его этими штуками.
- Сейчас ты попробуешь увести меня в сторону от заданной темы. Молчать! Говорить по существу!
- Миче, - вжавшись в кресло, пискнул гроза морей, - я бы да, я бы конечно. Но мою маму убила волшебница на моих глазах. Когда я мальчиком ещё был.
Тогда я всё понял. Я так и сказал ему. Я осознал, как он любит и ненавидит магию, и как это всё перемешано в его душе, и не даёт покоя.
- Рассказывай, - велел я.
- Та женщина была, конечно, никудышной волшебницей. Не тебе чета. Совсем никакая, на мой взгляд, если сравнивать. Но волшебник, какой бы он ни был, всегда преимущество имеет перед обычным-то человеком. Моя мама была, как ты говоришь… Ну, знаешь, как Лёка. У неё были часики волшебные, кулон блестящий, два-три кольца, даже компас. Она ловко с этим всем обращалась. Она добыла где-то пару предметов, вроде чайника, перемещающегося в пространстве и самотрущей тёрки.
- Так-так.
- Весело было. Интересно. Поэтому мама не побоялась противостоять той волшебнице. Сражалась с ней. Защищала меня. Ведь я - кто такой? Несмышлёныш ещё. Она приказала мне уходить на лодке, спасаться. Но я медлил. Думал, как помочь? И тут… Та женщина одержала победу. Потом решила взяться за меня. Чтобы никого из нас не осталось. Я бы не спасся. А она всё пугала и мучила меня, продлевала удовольствие. Но случайно это увидел атаман Длинный Коготь. И я ему благодарен - он мне жизнь спас. Плохой был человек, несправедливый, но вот поди ж ты. Велел женщине отстать от меня и объясниться. Имел на неё влияние. Потом, когда я случайно встречался с ней, на меня нападал ужас. Она знала это и всячески меня унижала, если могла.
- Встречался с ней?
- Мир тесен, Миче. Её сын - ещё большая дрянь. Он был там, возле нашего дома. Она учила его убивать и мучить. Длинному Когтю доставляло удовольствие смеяться над моим унижением и страхом.
- Но ты не трус, Красавчик! Нет, ты не трус! Я знаю.
- Смотря в чём, Миче. Я ведь не сказал тебе из страха одну важную вещь. Надо было сказать, но это сильнее меня. Надо было давно признаться, ещё два года назад, но я подумал: разве это влияет на что-нибудь? Разве важно? Всё идёт, как идёт, безо всяких признаний. Я и сейчас так думаю. Моя мама увлекалась волшебными безделушками. Она решила, что может постоять за себя. А ведь нормальная женщина - любая! - подхватила бы сына и умчалась за тридевять земель.
- Почему она враждовала с той женщиной? Кем была твоя мама? Каким-нибудь значительным лицом у вас, на Лийских островах?
- Да. Очень значительным: соперницей в любви, вот кем.
- Схватиться насмерть из-за мужчины?
- Мама оборонялась. Нападала та, другая. Где тот мужчина в кого они обе влюбились, спросишь ты? Он умер. Давно уже. Да и той женщины нет в живых, насколько я знаю. Думал я, что и сынок её в ящик сыграл. Ан нет.
- Но их возлюбленный - это не атаман?
- Нет, конечно.
- Что ты не сказал мне два года назад, Красавчик? В чём ты хотел признаться?
- Я боюсь его очень. Прости.
- Кого? - запутался я в мужчинах из прошлого Красавчика. - Длинный Коготь жив?
- Да нет же, Миче. Что за ерунда! Я веду речь о сыне волшебницы. О том парне, что хуже неё.
- Об Остюке? - выпалил я, уверенный, что сейчас надо мной посмеются. Но Красавчик молчал, и по его виду не понять было: то ли он собрался в сады по ту сторону жизни, то ли, говоря по-простому, помереть вознамерился. Ничего другого просто в голову не могло прийти любому, кто увидел бы сейчас нашего пиратца. Я уже хотел бежать звать врача, когда Красавчик кивнул и чуть порозовел. И вздохнул в первый раз за всё то время, что я боялся за его здоровье.
- Остюк?!! - вскричал я. - Ты знал его раньше?
- Не ругай меня, Миче. Его я всё равно боюсь больше чем тебя злого.
- Но Остюк жил на Запретной Гавани. А сын той волшебницы…
- У Длинного Когтя были дела с дядюшкой Таена. Мы теперь знаем, не так ли? И была команда на корабле, на котором атаман ходил в гости к диктатору. Понятно? А той женщине Остюк не родной сын, приёмный. Она нашла его в реке, на каком-то обломке, младенцем. Случилось наводнение на Влоте, большое несчастье и разрушение. Она пыталась отыскать его настоящих родителей и пускай-де выложат денежки за возвращение сынка. Это заняло долгое время. Родители не нашлись, а она привязалась к младенцу. Оставила его себе, хотя могла подбросить кому-нибудь. Растила, как родного. Но эту историю ему рассказала. Авось когда-нибудь у сынульки появится возможность родных родителей грабануть. Смекаешь, да?
- Да.
- Не сердишься?
- Нет, конечно. Ты пытался придумать способ защититься с помощью Чудилкиных штучек из сарая? Напрасный труд. У него нет ничего для этого.
- Меня просто тянуло, Миче. Наследственное что-то, видать. Когда мои товарищи подались на Дведь заниматься вашим бизнесом, я напросился к тебе в повара.
- Чтоб под защитой волшебника быть?
- Так точно.
- Почему ты настолько сильно боишься Остюка? Он подлый человек, вор, мошенник и мародёр…
- Он убийца!
- И всё равно. Чтобы преследовать тебя, нужно иметь причину.
Красавчик рассмеялся:
- Нет, Анчутка. Он преследует не меня, а тебя. А я случайно под раздачу попал. Поскольку при тебе. Кто ж знал, что так получится?
- Ты можешь уехать. Уезжай.
- А вот это уж нет. Останусь с тобой. Ежели надо, буду сражаться, хоть палкой, зубами загрызу. За тебя, Миче. За всех наших.
И этот человек называет себя трусом!
Храбрый и преданный товарищ.
- Будешь учиться, - рявкнул я.
- Хорошо. Как прикажешь.
- Чтобы не оказался беспомощным, если вдруг что. Во время учёбы почувствуешь уверенность в себе. И страх отступит.
- Как скажешь, Миче. Я пойду, сделаю кулебяку, а? Расстараюсь ради такого праздника. Дорогие люди вернулись к нам.
Я задал ему последний вопрос:
- Настоящее имя мерзавца тебе известно? Вряд ли мама звала сыночка Остюком.
- Она звала его Осей. А ещё - Осенькой. От какого имени это образовалось? Черти знают паршивого Остюка.
В доме слышался смех и царила радость: Петрик с Мадинкой вернулись. Младшие дети носились со счастливыми воплями. В саду Канеке, наказанный Таеном, в одиночестве разбирал останки сарая. Обгорелые головешки перелетали через забор, и там укладывались на повозку. Под окном мастерской Рики вполголоса объяснял Луско, отчего такие спокойные, в общем-то люди, как Таен и я, до такой степени озверели, что орали, как сумасшедшие. Счастливчик смеялся, и в ответ рассказывал похожий случай, произошедший в семье одного его приятеля, зубного врача. Я опять удивился: почему всё-таки Таен взъелся на столь тихого и безобидного человека?
*
Долго там Петрик размышлял или нет, но его семейство так и осталось в нашем общем доме, сразу заняв прежние комнаты. Однако, он не отказался от аренды домика, расписанного цветами. Мало ли что. На всякий случай в чулане, примыкавшем к кабинету Чудилки, прорубили в наружной стене прямоугольное отверстие и поставили дверь. Пристроили к дому деревянную большую трубу с лестницей внутри. Внизу из трубы был выход в сад, но это так, для отвода родительских глаз. Мамам и папам должно казаться, что это очередной Петриков эксперимент, типа недоделанной самоподнимающей лестницы. На самом же деле, польза новой пристройки была в том, что там имелась дверца в помещение, откуда начинался подземный ход. Семейство Охти должно иметь пути отступления на случай, если приезд родственников окажется внезапным. Маленькому Арику, конечно, трудно объяснить, зачем спасаться от бабушки и дедушки. Мадинка бралась представить всё, как игру. Но ещё раньше гости могли заметить внука, играющего во дворе. Да и сам Чудилка и его жена тоже могли где-нибудь попасться на глаза нашим монархам. И всё-таки, наличие деревянной трубы, прилепившейся к стене, немного успокаивало.
Петрик, разумеется, пользовался Отрицанием Имени, и Мадинка пользовалась. Я сам, по просьбе брата, давно уже, сделал ей этот полезный артефакт, позволяющий скрывать свою личность от тех, от кого стоит скрыть. Она освоила простые настройки, а сложные ей были ни к чему. Арику ещё рано было носить Отрицание Имени, хотя то, что предназначалось ему, было уже готово, и ждало, когда будущий хозяин подрастёт. Пока оно было не нужно: кто узнает в мальчике прежнего крошку? Дети семьи Охти обязаны уметь пользоваться Отрицанием Имени. Также, как дети семьи Аги, способные к ювелирному делу, обязаны уметь его создавать, и при этом держать своё умение в тайне. Так что Чудилкину семью знали теперь под фамилией Тихо, а их имена мало что значили для граждан и никак не соотносились с именами королевны и королевичей Някки. Так, приехали в гости друзья нашего детства. Сложность в том, что на старших близких родственников Отрицание Имени действует с большой отсрочкой, и на родителей влияет меньше всех, даже если именно их задумано ввести в заблуждение.
Я против использования Отрицания Имени, но у нас другого выхода не было.
Я расстраивался. Во-первых, мне бы хотелось встретить моего королевича и Мадинку так, как положено. О! Этот праздник превзошёл бы даже открытие моста. Но нет. Нельзя. Во-вторых, возникали всякие недоразумения, когда знакомые люди разговаривали с нашими изгнанниками, как с незнакомыми, а те теряли бдительность и допускали промахи. Это сглаживалось Отрицанием Имени, но оставляло горечь. В третьих, были Арик и Мурик, которым того и гляди придётся объяснить такие вещи, которые не должны омрачать ничьё детство. В четвёртых, я не очень понимал, каков статус у Петрика и Мадинки на Верпте. По моему разумению, статус этот должен быть каким положено. Но они сразу повели себя так, что здесь хозяин я, а не кто-нибудь другой.
- Мне вообще не до того, Миче, не до всяких ваших государственных дел, - говорила Мадина. - Вот будут у тебя двойняшки, поймёшь тогда, глядя на Нату.
Чудилка же утверждал, что он устал и желает отдыхать. Что у него должен быть отпуск. Он ни капли не был похож на уставшего человека. Деятельный Петрик ещё активней взялся за дело охраны природы нашей прекрасной Винэи. Вёл переписку, строчил статьи в журналы, то и дело отправлял куда-то с поручениями Таена, желающего освоить портал и увидеть новые места. Петрик повадился болтаться с Канеке по местам гнездований птиц, и очень поддерживал идею создания печатной машинки со вселенской памятью. Он и Наил души не чают друг в друге, и, пока семейство Сэвинэриан гостило в нашем доме, только и разговоров у них было про этот странный агрегат, который они задумали всучить мне на следующий день рождения. В свободное время Чудилка пытался обучать Красавчика пользоваться «волшебными штуками». Это было забавно и доходило до того, что их приходилось растаскивать по разным помещениям, увещевать, мирить и уговаривать заниматься дальше. Вы заметили? Я успешно переложил дело обучения пиратца на плечи энтузиаста.
Красавчик поплёлся в мастерскую - пожаловаться Луско на «бессовестность» нашего королевича, внушающего ему бесполезные истины. Счастливчик тихонько засмеялся и сказал ему:
- Я тебе покажу сейчас пользу бесполезных истин.
Пиратец глазом моргнуть не успел, как Луско скинул ботинок и запустил его Красавчику в лоб. В последний только момент этот дурачок сообразил подставить руку с подаренным мною перстнем и защититься при помощи голубого прозрачного щита. А то как бы он стал уворачиваться в тесном углу, среди многих, не дешёвых, между прочим, предметов?
- Ступай себе, и занимайся прилежно, - тихо произнёс Луско. - И можешь сменить учителя. Кто тебе не даёт?
Этот случай повлиял на Красавчика больше, чем все наши увещевания. Он теперь меньше скандалил и даже смирился с присутствием на его кухне самоварящего самовара.
А ещё я впервые увидел, что Луско умеет-таки пользоваться простейшими магическими приёмами. Например, для того, чтобы этак здорово кидаться башмаками. Я увидел но ничего не сказал.
Сколько времени прошло с приезда Чудилки, спросите вы. На самом деле, мало. Оно ограничилось постройкой деревянной трубы с лестницей внутри. Нынче быстро строят, если материалы под рукой, а главное, если знать, кому поручить это дело.
Канеке толковал что-то про вылупившихся птенцов. Рики закончил два заказа, и других не брал. Ему следовало готовиться к Великим Состязаниям Мастеров. Кроме того, старшие дети плотно засели за учебники: предстояли испытания, обычные для конца учебного года. Мичика, сама не знающая, младшая она или старшая, самозабвенно ухаживала за Натиными цветами в саду. И мечтала то о том, как мамочка и Розочка вернутся к ней, то как она сама поедет к ним в Някку, когда настанут каникулы. Родители написали Лёке Мале о том, что очень тоскуют без сына, невестки и внука, не о ком заботиться, и, поскольку, нет надежды на то, что у них появятся ещё другие дети, собираются взять ребёночка из приюта. И спрашивают, каково мнение на этот счёт Лёки и его семьи.
- Ого! - сказал Малёчек со смесью радости, уважения и удивления. И ответил, что мнение самое положительное. Его домочадцы пребывали в восторженном состоянии по этому поводу.
- Мама и папа всегда хотели детей не меньше двух, и чтобы непременно была хоть одна девочка. Но не получалось, и всё тут, врачи сказали, что у мамы не выйдет больше родить, - рассказывал нам побратим то, что мы и так знали. - Почему родителям эта идея только сейчас пришла в головы? Я удивляюсь.
Родители Лёки были из-за нас в ссоре с нашими четырьмя, поэтому о том, как у тех обстоят дела, узнать у дяди Иванко и тёти Марины можно было только приблизительно.
Вскоре должен был состояться ещё один праздник, организация которого никак меня не касалась. Его устраивала общественность Верпты в мою честь, поскольку это был наш с Петриком день рождения. Уже развешивали всюду гирлянды, флажки и флаги, покупные и сделанные руками школьников. Цветные бумажные фонарики приобрели необыкновенную популярность. Помост у переправы разбирать не стали, а, напротив, украсили так, что он топорщился вечнозелёными ветками как ёлка в лесу. Дошкольников вывели на площадь, и они цветными мелками изобразили там домики, солнца, собак и людей на плитке мостовой и на стенах домов. Лёка Мале пропадал, выполняя заказ Верпты: расписывал узорами парковые строения, а с ним пропадали Мурик и Арик, рано почувствовавшие тягу к рисованию. Собственно, я перестал видеть дома и других детей. Под вечер они приползали уставшие и, схватив на кухне какие-то куски, валились на диваны и в кресла в окружении учебников.
- И как это у тебя получается так легко руководить? - спросил меня Рики. - Каторжный труд.
На своём участке предпраздничных работ он исполнял роль большого начальника.
Я просил Петрика нарушить тайну: пусть это будет торжество для нас обоих. Как будто посредством портала он с семьёй прибыл из какой-нибудь Эрнэты, а после праздника сразу уехал обратно.
- Нет, - сказал Чудик. И проявил в этом такую твёрдость, что я, в конце концов, отступился.
Таен осматривал на дворе свой знаменитый двухколёс, когда я подошёл к нему поделиться болью моей души. Он посчитал, что рационально будет объяснить мне:
- Ты ведь понимаешь, что день рождения - это повод воздать тебе должное. Твоим трудам. Ты поднял Верпту буквально из праха. Из редкостной разрухи и упадка. Из кошмарного совершенно существования. Теперь это процветающая и богатая область, у которой впереди хорошее будущее. Ты показал людям, в каком направлении идти. И Дэйта за проливом также тебе благодарна. При чём здесь Петрик? Ты и Ната - вот кого следует чествовать в этот день.
Помните мои рассуждения на эту тему? Ошибка родителей повредила и продолжает вредить репутации моего брата, наследника престола.
- Я просто воплощал то, что мы задумали с ним вместе. Я советовался с ним и спрашивал, согласен ли он. Я всем объяснял это при каждом случае, - голос у меня был как у обиженного мальчишки.
- Тем не менее, Верпта чествует тебя, - сурово повторил Познавший Всё. - В качестве кого тут будет болтаться Петрик? Это унизительно для него, ты не находишь?
И что вы думаете? И что думал я, искавший утешения у Таена? Конечно, он рационально наябедничал на меня Петрику. И мне пришлось лишний раз объясняться и с ним ещё по этому поводу.
- Но ты ведь можешь просто навестить меня и того… тоже почествовать? - спросил я жалобно.
Петрик, смеясь, ответил:
- Ты не заметил? Я уже навестил тебя. Чего тебе ещё нужно?
Мне было нужно, чтобы к нему относились лучше, чем ко мне, на Верпте и вообще, в Някке. Рост моей популярности пугал меня также сильно, как падение его авторитета. Вернее, пугал меня именно из-за этого.
- Ничего, я ещё наверстаю, - усмехнулся Чудилка.
- С нашими родителями наверстаешь, пожалуй. Неужели они не понимают, что натворили? Это ты должен был оставаться на Верпте! Они считали, наверное, что дороги и расстояния сломят тебя, и ты на брюхе приползёшь под дверь родного дворца и станешь скулить там, как голодный щенок, и потом всё будешь делать за косточку.
- Замечательное сравнение! - захихикал этот чудак. - Скажи мне, Миче, почему ты переживаешь так сильно? Гораздо сильнее меня? Разве не важно, как отношусь к этому я сам? Я отношусь легко, и беды никакой не вижу. Далась тебе моя репутация! Она такова, что ничего с ней не сделается. Я ничуть не боюсь за неё. Ты приписываешь мне свои страхи. Чувства, которые я не испытываю. Ты сам портишь себе праздник и настроение. Так нельзя.
Это было открытием для меня, что мой брат испытывает что-то другое, не то, что я. Пришлось поразмыслить над его словами и прийти к выводу, что в них есть нечто рациональное. Тем не менее, я пошёл к Таену и сказал ему:
- Знаешь, почему ты никак не женишься? Потому что ты ябеда-корябеда.
Он прикинулся дурачком:
- Это научный термин какой-то?
Я незаметно подкинул ему в кабинет игрушку, придуманную Наилом. Жука, который движется и жужжит, как живой. Наш Познавший Всё побаивается насекомых и не имеет к ним никакой симпатии.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2018/12/16/118
Иллюстрация: картинка из ВК.