Тюрьма Риксгатен по своим размерам небольшая, но при этом одна из самых охраняемых на севере Норвегии. Она находится практически на отшибе, видимо для того, чтобы никто не мог сбежать. Но зная Миралема, он точно не из тех, кто мог хотя бы попытаться это сделать.
Я не видел брата больше года и надеялся, что день, когда увижу снова, больше не настанет. Он часто снился мне. С топором в руке, кричащий на мать, и разрубавший в этот момент отца. От осознания этого я просыпался с дрожью по всему телу. Весь этот год меня мучили приступы, я слышал во сне крики матери, и это не давало мне нормально жить. Я конечно пытался с этим бороться, находя непродолжительные утешения в алкоголе и случайных знакомствах, но эти кадры, которые всплывали в голове, могли преследовать меня в любое время дня.
Высокий мужчина со сросшимися бровями, представившийся Клаусом, провёл меня через весь этаж, громко шмыгая носом и постоянно оглядываясь по сторонам. Видимо рассматривал свежепокрашенные стены. От самых дверей чувствовался этот стойкий запах дешевой краски.
Когда мы наконец дошли до комнаты встреч, он попросил меня присесть за столик в дальнем углу. Потребовалось ещё время, прежде чем появился Миралем. Я всегда думал, что тюрьма меняет людей в худшую сторону, но на брате это вообще никак не отразилось. Возможно потому, что сидел он всего лишь год.
- Рад тебя видеть, Давуд. - сказал он, едва присев напротив.
Я лишь кивнул в ответ. Секунд десять мы молча смотрели друг на друга.
- Как тут кормят? - спросил я, не зная, с чего бы начать.
- Ты проделал сотни километров, приехав спустя год, чтобы узнать, какая тут еда? - усмехнулся он. - Отвратная, если хочешь знать.
- На самом деле мне плевать, - честно ответил я.
Миралем улыбнулся и по-актёрски потряс пальцем в воздухе, будто вспомнил что-то очень важное.
- Вот теперь узнаю настоящего Давуда. Так что тебе надо?
- Хочу знать, что случилось в тот вечер.
- Родителей убили, - пожал плечами Миралем.
- Я хочу знать в деталях, как это произошло, - я посмотрел ему в глаза. - Тебе ведь кто-то помогал. Кто?
Он усмехнулся, положив руки на стол.
- Я уж думал, ты никогда здесь не появишься. В конце концов, мы...
- После того, что ты сделал, я ещё и должен был тебя навещать?! - перебил его я, повысив тон.
Миралем опустил голову и еле заметно закивал. Мешки под глазами могли означать только, что спал он также плохо, как и я. Во всем остальном он выглядел вполне себе.
- Не ожидал, что ты поверишь в то, что я способен убить родителей. Но я тебя не виню. В любом случае, я готов отсидеть здесь хоть всю жизнь. Это место от Тромсё не отличается ничем — все та же дыра, только поменьше, - сказав это, Миралем нахмурился.
- Если это сделал не ты, какого черта тогда ни разу не подал апелляцию?
- И что бы это дало? От этого ожили бы родители?
- Ради справедливости, - неуверенно проговорил я, сам не веря своим словам.
Миралем рассмеялся и откинулся назад.
- К черту справедливость, брат. Ее здесь никогда не было и не будет. Неужели ты думаешь, что в этом городе кого-то волнует чужая смерть? Да, это ужасно, но завтра у всех будут свои дела, кому-то на ужин надо успеть приготовить стейк, кому-то закупиться до наступления темноты.
Он замолчал, призадумавшись, затем продолжил:
- И вообще, мне здесь все нравится. Моя жизнь все равно ничего не стоит после всего, что случилось.
Миралем хмуро улыбнулся, постукивая пальцами по столу. Он ждал от меня ответа. Я вдохнул воздуха и решил выговориться.
- Весь этот год я только и надеялся, что настанет момент, когда я разрублю тебя на куски. Я всей душой тебя презираю. За твой характер, за твоё наплевательское отношение, за то, что ты унижал и позорил отца и мать, нагло и грубо отвечая им при всех. Ты знал, как их это задевает, но плевать на это хотел, потому что ты эгоистичное животное. Это ты их убил, и радуйся тому, что ты здесь, иначе давно был бы трупом.
Миралем прищурил глаза от удивления, затем, видимо придя в себя, подсел ближе.
- Неплохо. А хочешь знать, за что ненавидел тебя всегда я? За твоё лицемерие. За то, что всегда обижался на правду, которую я тебе говорил в лицо. Ты оскорблял меня, зная что я прав. Ты не защищал мать, когда отец поднимал на неё руку, улыбался ему, когда он нам всем врал о своих делишках. А ещё я видел, как ты расхаживал по ночам вдоль дороги, будто выискивая кого-то. Сколько раз я тебя так ловил, ты, гребаный маньяк! Хочешь меня убить? Давай. Как-раз сегодня мои карманы не проверяли.
Миралем вытащил перочинный нож и бросил его на стол, не спуская с меня своего холодного паучьего взгляда. Дело пары десятков секунд — поднять этот нож и вонзить ему в горло. Но он знал, что даже при огромном желании я не стану этого делать. Я приблизился к нему через весь стол, теперь уже отчетливо наблюдая, как он пытается не убрать взгляда. Слишком хорошо я знал Миралема и все его повадки, как бы он не притворялся.
- Ты никогда не стал бы тут торчать, если бы не был виноват, - сказал я, встав со стола. - Твоё время ещё придёт.
- Славно поговорили, брат, - выпалил он нарочито громко, когда я был уже у выхода.
Едва выйдя из тюрьмы, я выдохнул. Ещё непонятно, кому из нас эта встреча была нужна больше.
В голосе Миралема звучал тоненький, царапающий кожу страх, который я знал ещё с тех пор, когда он был совсем маленьким и всегда пытался обманывать отца, повторя заученные заранее отговорки. Теперь я точно знал — он явно причастен к убийству родителей.