На международной богословской конференции, организованной Библейско-Богословским институтом святого апостола Андрея обсуждались следующие вопросы:
1. Может ли религия преодолеть национальные ограничения и существовать в формах, которые не определяются понятием нации?
2. Возможно ли, в богословском смысле, вообще говорить о «христианской» или «исламской» нации, о миссии, которой нацию облекает Бог?
3. Не является ли «национальная идея», особенно религиозно окрашенная, тотальностью, подавляющей свободное стремление человека к Богу?
4. К чему приходит сегодня богословское осмысление отношения между религией и нацией?
Дискурс конференции:
"Национализм", понимаемый как стремление нации к самоопределению в политической, экономической, культурной и прочих сферах, есть по преимуществу явление эпохи модерна. Хотя отдельные примеры национализма можно обнаружить и в древней истории, преобладающая модель социально-политической жизни в предшествующую модерну эпоху была универсалистской и обычно реализовывалась в форме империй, объединявших под единым началом различные народы с различными языками, культурами и нередко различными религиями. Последний фактор, однако, уже в древности стал источником серьезных проблем в тех случаях, когда отдельные религии в своем стремлении к доминированию пытались опереться на государство, нередко принуждая приверженцев конкурирующих религий к обращению в "единственную истинную" веру. Тем не менее эти официальные религии империй, как правило, не понимались в этническом или национальном смысле, поэтому все, кто принимал господствующую веру, обычно считались равными в религиозном отношении, независимо от их этнической принадлежности, языка и культурных особенностей.
С началом формирования в Европе национальных государств религия нередко стала рассматриваться как тот центр, вокруг которого должна строиться нация. Однако для такой религии, как христианство (которое заявляет о своем универсализме как вера, открытая для каждого и превосходящая этнические и национальные границы), идентификация с национальностью и попытка облечения в национальные или этнические одежды есть внутреннее противоречие.
Так, возникновение "национальных" православных церквей и фактическое вытеснение понятия "местной церкви" идеей «национальной церкви» существенно трансформировало православную экклезиологию, ведя порою к неприемлемым тенденциям, таким как филетизм, осужденный в 1872 г. Синодом в Константинополе и в 2016 г. Всеправославным собором на Крите.
Некоторые крайние формы национализма в XX веке оказались чрезвычайно опасными и привели к катастрофическим последствиям. Национализм тесно связан с насилием, и это еще одна причина, почему религия не должна отождествлять себя с национальным или этническим, особенно сегодня, когда можно видеть рост национализма в различным частях мира и попытки использовать религию как один из элементов «национальной идентичности».
Понятия "нация" и "национальное государство" остаются в современном мире центральными, и сегодня едва ли возможно мыслить социально-политическую реальность в иных терминах. Однако идея нации есть преимущественно создание эпохи модерна и в условиях глобализации начинает размываться, как можно видеть в случае таких наднациональных ассоциаций, как Европейский Союз. Подобно любой идеологии, "национализм" есть преходящий исторический феномен, и "нация" не обязательно всегда будет оставаться доминирующей формой социально-политической жизни.
Комментарий участника конференции теолога, к. т. н., члена Русского религиоведческого общества Григория Исаева:
Нация не может быть безыдейной. Состоятельность претензий русского народа именоваться “нацией” определяется не столько развитостью социально-экономической, политико-территориальной и культурно-языковой общности в постиндустриальную эпоху, сколько общественной активностью духовно-религиозной жизни элиты (точнее говоря “аристократов духа”), претворяющей в жизнь ясную и проверенную временем идеологему Святой Руси. Русский народ без объединяющей христианской идеи Воскресения духовно мёртв, а значит,бесперспективен: «народ, не имеющий национального самосознания, есть навоз, на котором произрастают другие народы» (премьер-министр Российской империи Пётр Аркадьевич Столыпин).
Византийский принцип симфонии властей, усвоенный на Русской земле в форме православного, наследственного, самодержавного царства-государства, отражает двойственную (душевно-телесную) природу человека, а также описывает в евангельском контексте единство и борьбу противоположностей двух действительных миров: “горнего”, посредством идеологемы “Святая Русь – Новый Израиль”, имеющей сакрально-эсхатологическую направленность; и “дольнего”, с помощью имперско-миссионерского концепта “Москва – Третий Рим" (в колонизационном и миссионерском движении русский народ ассимилировал и просвещал инородческие племена, приводя их в лоно единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви).
Здесь уместно привести примечательный факт, в ноябре 1653 г. Вселенский патриарх Афанасий III Пателларий подал, будучи в Первопрестольной Москве, царю Алексею Михайловичу "Слово понуждаемое", в котором писал, что русский государь должен занять престол Константина Великого, освободив от агарян Святую Землю, а Московский патриарх Никон – стать Вселенским патриархом.
Эти устремления разделяли в Московском государстве. Здесь, ключ к пониманию затеянной патриархом Московским и всея Руси Никоном при поддержке самодержавного царя Алексея Михайловича церковной реформы, призванной восстановить единство в обрядах. Последние претерпели на Руси не столь принципиальные, но заметные изменения после того, как Константинопольский (Вселенский) патриархат, стал в 1453 г. фактическим заложником турок-осман. Если до 1589 г. Русская Церковь считалась митрополией Вселенского патриархата, то в XVII в., когда речь зашла о повышении роли Московского патриархата в православном мире, естественным образом возникла необходимость в унификации русских обрядов по греческим образцам.
Икона, написанная в 1668 г. государевым иконописцем Симоном Ушаковым "Насаждение древа государства Российского" или "Похвала Владимирской иконе Божией Матери", служит обобщающей иконографической иллюстрацией Святой Руси — подножия Престола Господня. Образ "Богоматери Владимирской" расположен в окружении ветвей древа, произрастающего из Успенского собора в Московском Кремле. Древо государства Российского растёт вширь (царь обустраивает Третий Рим) и ввысь (патриарх созидает Новый Израиль), в этом контексте можно говорить о национальной идее преображения мира, здесь подразумевается библейское толкование нации: "народ святой, род избранный, царственное священство" (1Пет.2:9).
Зачастую Уваровская триада “православие-самодержавие-народность” рассматривается в плоскости идейного заимствования у немецких романтиков и французских энциклопедистов. Однако, при этом из поля зрения ускользает очевидное богословское влияние святителя Филарета (Дроздова) на христианскую интерпретацию национально-имперской доктрины: в "сохранении единства духа в союзе мира" (Еф.4:3) заключается сила (выражаемая личностью помазанника Божиего — связующей Небо и землю) воли русского народа-Богоносца, воспринимающего идеологическую триаду (Бог-царь-народ) как иконописный образ единого, живого, целого (дух-душа-тело) древа православного царства-государства Российского, устремлённого ввысь к Царству Небесному.
Отождествлять “русский” и “православный” — вослед патриарху Никону и святителю Серафиму (Соболеву) — допустимо в контексте определения “русскости”, данного в Декларации русской идентичности, принятой на XVIII Всемирном Русском Народном Соборе («Единство истории, единство народа, единство России»), состоявшемся 11 ноября 2014 г. в Первопрестольной Москве: «На основе программных тезисов настоящего документа, предлагается следующее определение русской идентичности: русский — это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа». Это есть верное, cоборное определение, опирающееся на Филаретовскую трактовку Уваровской триады, ибо на церковной ниве Святой Руси возросло тысячелетнее древо государства Российского, преобразившееся в горниле испытаний прошлого века в Священную Российскую империю русской нации, по молитве святого равноапостольного великого князя Владимира: «Благословен Господь Бог наш Иисус Христос, возлюбивший новых людей — Русскую землю и просветивший её крещением святым».
Ознакомившись с Указом Президента Российской Федерации от 06.12.2018 № 703 «О внесении изменений в Стратегию государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 г., утвержденную Указом Президента Российской Федерации от 19 декабря 2012 г. № 1666» (см. текст данного Указа, а именно:
- дополнить пунктом 4* следующего содержания:
«4*. Настоящая Стратегия учитывает многовековой историко-культурный опыт становления и развития российской государственности, основанный на взаимодействии и сотрудничестве народов, населяющих Российскую Федерацию».
- дополнить пунктом 4** следующего содержания:
«4**. Для целей настоящей Стратегии используются следующие основные понятия:...
б) многонациональный народ Российской Федерации (российский народ) – сообщество свободных равноправных граждан Российской Федерации различной этнической, религиозной, социальной и иной принадлежности, обладающих гражданским самосознанием;
г) общероссийская гражданская идентичность (гражданское самосознание) – осознание гражданами Российской Федерации их принадлежности к своему государству, народу, обществу, ответственности за судьбу страны, необходимости соблюдения гражданских прав и обязанностей, а также приверженность базовым ценностям российского общества: патриотизм, служение Отечеству, семья, созидательный труд, гуманизм, социальная справедливость, взаимопомощь, коллективизм»),
можно сделать заключение, что новейшая Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации при определении российской нации опирается на комбинацию двух классических подходов к пониманию “нации”: во-первых, как политической общности граждан России; во-вторых, согласно примордиалистским взглядам, как полиэтнической общности — российского народа со своим менталитетом (“народным духом”).
P.S. Нынешнее возрождение “Русской Палестины” вместе с Воскресенским Ново-Иерусалимским ставропигиальным мужским монастырём на подмосковной реке Истре-Иордане есть зримый пример компликативности идеологемы “Третий Рим”, воплощённой в иеротопической концепции образа-парадигмы “Святая Русь” как порождающей матрицы неизменной идентичности базовых ценностей российского общества.
14 декабря 2018 г. от Р.Х.
Терминологические пояснения:
1. Компликативность — лингвистическое понятие (автор С. Г. Гаврин) важное для выявления смысловой специфики устойчивых фразеологических оборотов и словосочетаний, их роли в качестве мемплексов в общественно-коммуникационном процессе формирования гражданского самосознания.
2. Мем (англ. meme) — единица культурной информации. Мемом может считаться любая идея, символ, манера или образ действия, осознанно или неосознанно передаваемые от человека к человеку посредством речи, письма, видео, ритуалов, жестов и т. д. Концепция мема и сам термин были предложены эволюционным биологом Р. Докинзом в 1976 г. Его идея заключается в том, что вся культурная информация (точно так же как биологическая информация состоит из генов) состоит из базовых единиц — мемов, подверженых естественному отбору, мутации и искусственной селекции.
3. Мемплекс (англ. memeplex, это сокращение образовано от слов “меметический комплекс”) — комплексный мем, объединяющий несколько мемов. Примером комплексных мемов могут служить религиозные или политические доктрины.
4. Иеротопия — наука о сакральных пространствах. Автор концепции А. М. Лидов, им же в научный оборот введено понятие “образ-парадигма” — ноэматическая икона сакрального пространства.
5. Ноэма — термин обозначает мысленное представление о предмете(объекте) или предметное содержание мысли, т.е. представленность предмета (объекта) в сознании.
6. Перечень базовых ценностей российского общества обсуждался и был включён в итоговый документ «Базисные ценности – основа единства народов», принятый на прошедшем 25 – 26 мая 2011 г. в Москве XV Всемирном Русском Народном Соборе (ВРНС).