Думаю, что многим. Прежде всего – любителям оперы, потому что без таких россиниевских шедевров, как «Севильский цирюльник», «Итальянка из Алжира» или «Золушка» трудно представить себе музыкальный театр. Да и детям с Россини хорошо! Как не полюбить каватину Фигаро и увертюру из «Севильского цирюльника» в мультфильмах «Том и Джерри» и «Багз Банни»? А фрагмент из увертюры к опере «Вильгельм Тель», который многие из вас используют как рингтон в мобильном телефоне (порой не подозревая, кто её автор)? Поэтому нахожу вполне своевременным вспомнить такого популярного композитора в момент, когда музыкальный мир отмечает 150-летие со дня его смерти. Задача, конечно, не из простых – уместить в коротком эссе повествование о человеке, который прожил семьдесят шесть лет и написал четыре десятка опер, но я всё-таки постараюсь.
С творчеством Джоаккино Россини связывают расцвет итальянской оперы XIX века, а за ним самим навсегда закрепилось имя «короля бельканто». Ещё при жизни он снискал любовь, славу и признание не только у публики, но также у прославленных композиторов того времени. Бетховен, например, так отзывался о нём: «Россини человек талантливый и превосходный мелодист. Он пишет с такой легкостью, что сочинение оперы занимает у него столько недель, сколько у немецкого композитора лет». А Вагнер, во время своего путешествия во Францию, признавался: «Я должен констатировать, что из всех встреченных мною в Париже музыкантов он (Россини) – единственный действительно великий».
Джоаккино Россини родился 29 февраля 1792 года в небольшом итальянском городке Пезаро. Его родители – Джузеппе и Анна – были музыкантами: отец играл на трубе и валторне, а мать обладала красивым сопрано. И хотя она не знала нот, хорошо разучивала роли на слух, так что ей не составляло труда найти работу в провинциальных оперных театрах. Родители Джоаккино были вынуждены вести скитальческую жизнь оперных артистов, поэтому мальчик находился на попечении бабушки. А в местной школе три священника обучали его чтению и письму, а также латыни и арифметике. Правда, поначалу занятия не приносили желаемого результата: ребёнок был ленивым и шаловливым, за что его частенько наказывали и посылали на исправление к кузнецу работать у кузнечного горна. Однако когда в 1802 году семья переехала в Луго (с этим городом, с XVI века, связано начало рода Россини) положение вдруг изменилось к лучшему. Возможно, что на нерадивого ученика повлияли увещевания матери. А может быть это было результатом общения со священником Джованни Сассоли, но только теперь в нём проснулась огромная тяга к знаниям. Маленький Россини становится частым гостем в палаццо своего музыкального наставника – каноника Джузеппе Малерби, у которого имеется богатая нотная библиотека. В ней 11-летний Джоаккино знакомится с произведениями Гайдна и Моцарта. Кроме того он упорно и с увлечением занимается на спинете (разновидность клавесина) и учится в Певческой школе. Отец не может нарадоваться музыкальным успехам сына и принимается обучать его игре на валторне. Именно для этого инструмента будущий композитор написал свои первые произведения – короткие дуэты, которые исполнял вместе с отцом.
В 1804 году семья Россини обосновывается в Болонье – городе, который уже тогда считался крупным культурным центром. Там Джоаккино начинает заниматься у Анджело Тезеи, известного педагога по вокалу, который преподаёт ему сольфеджио и искусство аккомпанемента. Занятия со столь опытным учителем очень скоро дали результаты: мальчика стали приглашать петь в болонские церкви, а также аккомпанировать оперным речитативам в театрах. После таких выступлений маленький артист получал небольшое денежное вознаграждение, которое он с радостью спешил отдать родителям, стараясь таким образом внести свою лепту в скудный семейный бюджет. А однажды ему самому довелось спеть в опере! Это была роль маленького Адольфо в опере Фердинандо Паэра «Камилла, или Подземелье». После этого отец отдал сына учиться у прославленного оперного певца Маттео Баббини. Успехи Джоаккино были настолько значительными, что в 1806 году, находясь в возрасте 14-ти лет, он становится членом Болонской филармонической академии. В апреле этого же года он поступает в Музыкальный лицей, где берёт уроки пения, сольфеджио, игры на виолончели и контрапункта.
Увлечение оперой и появление новых знакомств в оперной среде способствовали тому, что юноша сочиняет музыку к своей первой опере «Деметрио и Полибио», а когда ему исполнилось 18 лет, в Венеции ставят премьеру другой его оперы – «Брачный вексель», написанную для театра «Сан-Моизе». Несмотря на то, что либретто оказалось слабым и неинтересным, молодой композитор смог превратить его в веселый фарс, что весьма пришлось по вкусу болонской публике. Вслед за премьерой счастливый автор пишет письмо домой: «Глубокоуважаемой синьоре Анне Россини, матери знаменитого маэстро Джоаккино Россини». Воодушевлённый успешным началом, он продолжает работать легко и увлечённо: за несколько месяцев из-под его пера появляются семь опер, шесть из которых в жанре оперы-буффа (комическая опера). А опера «Пробный камень», написанная для Театра «Ла Скала», приносит Россини настоящий крупный успех. После первого показа опера выдержала более 50-ти представлений, а чтобы ее послушать в Милан съезжались люди со всей округи. (Занимательный факт: присутствовавший на спектакле генерал, командовавший войсками в Милане, восхитился музыкой настолько, что даже освободил 20-летнего маэстро от предстоящей воинской повинности.) Конечно, не всё шло гладко. Были и неудачи, и критика в адрес Россини. Джоаккино и сам видел недостатки своих опер. Но что делать, если постоянно нужно было приспосабливаться к капризам исполнителей и прихотям оркестров. И, кроме того, – спешить! Ведь нужно было помогать родителям с бабушкой, а за каждую оперу платили совсем немного: 200–250 лир.
Творческая активность Россини не убывала. В 1813–1814 годах появились опера-сериа (серьёзная опера) «Танкред» и оперы-буффа «Итальянка в Алжире» и «Турок в Италии». Жизнь идёт вперёд. В 1815 году Россини перебирается в Неаполь, который с издавна славился своими музыкальными традициями. И если север Италии уже был восхищён музыкой маэстро, то юг ему ещё предстояло завоевать. Знаменитый импресарио Доменико Барбайа подписал с Россини долгосрочный контракт, согласно которому композитор должен был писать две оперы в год. Первым заказом для театра «Сан-Карло» была «Елизавета, королева Английская». В ней впервые в оперной практике композитор выписал в вокальных партиях всю колоратуру (украшения), что поначалу немало возмутило примадонну Изабеллу Кольбран (прежде певцы импровизировали в своих партиях, стараясь поразить публику сложностью и вычурностью пассажей). Другим новшеством молодого композитора было отсутствие «сухих» речитативов, которые были заменены на речитативы с аккомпанементом группы струнных инструментов. Одновременно с неаполитанским контрактом Россини выполняет и другие заказы. Так из Рима поступает предложение написать оперу к предстоящему карнавальному сезону. Сюжетом для будущей оперы стала комедия Бомарше «Севильский цирюльник». Трудно себе представить, что ставшая впоследствии одной из самых популярных опер Россини была закончена всего за три недели!
Среди опер-серия, созданных в тот же период для Неаполя, выделяется «Отелло» по пьесе Шекспира (знаменитая опера Верди с одноименным названием появится в 1887 году). Партии Отелло и Дездемоны на премьере великолепно исполнили Ноццари и Кольбран, а позже большой славой пользовались трактовки известного тенора Мануэля Гарсии и его дочери – непревзойденной сопрано Марии Малибран. В 1817 году появились прелестная и трогательная «Золушка» по сказке Шарля Перро, а за ней – «Сорока воровка» и «Моисей в Египте». К карнавальному сезону 1821 года Рим ждал новой оперы Россини. Ею стала «Матильда ди Шабран». Так случилось, что на генеральной репетиции скончался дирижер оркестра, и премьера оказалась под угрозой срыва. Но тут на выручку пришёл… Никколо Паганини, который продирижировал этим и последующими спектаклями. (Дело в том, что когда Россини работал над созданием партитуры, его знаменитый друг постоянно находился рядом, проигрывая на скрипке фрагменты оперы.)
16 марта 1822 года в местечке Кастеназо, в предместьях Болоньи, состоялась свадьба Россини с певицей Изабеллой Кольбран, с которой их вот уже семь лет связывало чувство взаимной симпатии и любви. (Ведь именно для Изабеллы композитор написал роли в операх «Елизавета, королева Английская», «Отелло», «Армида», «Дева озера», «Семирамида», «Магомет II».) Венчание было скромным и прошло без широкой огласки – маэстро всегда старался скрывать всё, что касалось его личной жизни, искренних чувств и переживаний. Вскоре после свадьбы супруги отправились в Вену: с австрийской столицей у композитора был подписан новый контракт. Здесь будут поставлены его оперы «Риччардо и Зораида», «Матильда ди Шабран», «Елизавета, королева Английская» и «Сорока-воровка». А ещё в Вене произойдёт событие, о котором Россини долгое время мечтал: при содействии Антонио Сальери ему наконец-то удалось встретиться с Бетховеном. Встреча была непродолжительной из-за неважного самочувствия Бетховена. Кроме того, общение усложнялось тем, что из-за глухоты ответы и вопросы композитору приходилось писать на бумаге. Тем не менее, в завершение знакомства Бетховен радушно поддержал Россини словами: «Пишите побольше Севильских цирюльников!»
По возвращении из Австрии Россини на год остаётся в Италии и завершает оперы «Зельмира» и «Семирамида». В период с 1823–1824 годы он едет в Лондон и Париж. Основную часть времени в Лондоне Россини посвящает постановкам опер в Королевском театре, а также урокам пения в домах местной знати. Всё это так высоко оплачивалось, что за семь месяцев пребывания в Англии ему удалось заложить прочную основу личного состояния. Когда один из друзей спросил его, как он осмеливается брать так много денег за урок, Россини ответил: «Даже 100 фунтов за урок не могли бы компенсировать моих мучений, которые мне приходилось испытывать, выслушивая этих дам с чудовищно скрипучими голосами».
Еще до поездки в Англию композитор получил предложение министра Королевского двора Франции занять пост директора парижского «Театр Итальен». Россини дал своё согласие, и на него сразу свалилась масса административных дел, с которыми, надо признать, ему было трудно и непривычно справляться. В Париже с его музыкой уже были хорошо знакомы, но как и везде имелись её поклонники и критики. Среди первых – интеллектуальный цвет Парижа: Бальзак, Стендаль, Делакруа, Мюссе. Ко вторым примкнули Крейслер, Лесюер и Бертон, которым музыка Россини казалась легковесной и поверхностной. Даже Берлиоз обрушивался на своего коллегу с критикой: «Мелодический цинизм Россини, его презрение к драматическим традициям, его постоянное повторение одной и той же каденции, его вечное ребяческое крещендо и грохот большого барабана, раздражают меня до такой степени, что затмевают его шедевр – Севильского цирюльника, с его деликатной оркестровкой и без большого барабана».
19 июня 1825 года в «Театр Итальен» состоялась премьера оперы-кантаты «Путешествие в Реймс, или Гостиница «Золотая лилия», написанной по случаю коронации Карла X. От предложенного гонорара Россини отказался, зато принял обеденный сервиз из севрского фарфора, преподнесенный ему в знак королевской благодарности. Дни парижского триумфа первой французской оперы Россини «Осада Коринфа», которая состоялась 9 октября 1826 года, совпали с назначением его на должность «композитора и генерального инспектора пения его величества». Одновременно с этим событием он получил сообщение о смерти горячо любимой матери. Чтобы пережить тяжёлую утрату, Россини предлагает отцу переехать в Париж. Превозмогая душевные страдания, композитор продолжает работать и пишет оперу «Граф Ори». Премьера оперы имела ошеломляющий успех. А незадолго до этого в «Ревю мюзикаль» появилось сообщение, что маэстро Россини намерен оставить оперную карьеру: «Россини пообещал написать произведение «Вильгельм Телль» и при этом заявляет, будто не нарушит сделанного им обещания, и эта опера станет последней, вышедшей из-под его пера». Так оно и случилось: после исполнения «Графа Ори» композитор отправился в замок, принадлежавший его другу маркизу де Агуадо, чтобы там, в тишине, работать над своей последней оперой.
И вот 3 августа 1829 года «Вильгельм Телль» был представлен публике парижской Гранд-опер;. На следующий день после премьеры газета «Глоб» писала: «С этого вечера начинается новая эра, не только для французской музыки, но для драматической музыки всех стран». Вслед за этим супруги Россини уехали из Парижа. Покидая свою квартиру на бульваре Монмартр, композитор написал музыкальное прощание с парижанами. В сентябре оно было опубликовано Джованни Пачини как «Прощание Россини, каватина, написанная им в день своего отъезда». По пути в Болонью супруги заехали в Милан, чтобы посетить оперу Беллини «Пират». И если маэстро хотел послушать музыку своего младшего коллеги, про которого говорил, что он обладает «глубокими чувствами», то сами миланцы рвались на это представление из-за присутствия в зале Россини. Но знаменитый гость не был расположен наслаждаться популярностью и поэтому даже не показывался из своей ложи. В отличие от мужа, Изабелла с удовольствием предстала перед взорами публики – звание примадонны требовало удовлетворения былой славы.
Июльская революция 1830 года, разразившаяся во Франции, разрушила будущие планы маэстро. Под вопросом оказался и контракт, заключенный с французским правительством, а это означало возможное лишение пенсиона, обеспечивающего его существование. В связи с этим, в 1831 году, Джоаккино срочно отправляется в Париж. На этот раз он едет один, без Изабеллы. (В последнее время все чаще стало проявляться духовное отчуждение супругов: взбалмошный характер жены не давал ни отдохнуть, ни сосредоточиться.) По приезде во Францию Россини мучают боли, вызванные люмбаго, кроме того у него стали проявляться признаки нервного истощения. В бальнеологическом курорте Экс-ле-Бен он встречает 33-летнюю Олимпию Пелиссье. Общество новой знакомой доставляет маэстро массу положительных эмоций. Кроме того, Олимпия вызвалась быть сиделкой и окружила больного нежной заботой и комфортом. Восторженная душа Россини вдруг воспламенилась самыми нежными чувствами к своей милой целительнице. В те дни он посвящает ей свою кантату «Жанна д’Арк». Олимпия Пелиссье станет второй женой Россини после смерти Изабеллы, последовавшей в 1845 году.
Письма, написанные Олимпией в период с 1839-го по 1843 год, свидетельствуют о болезненном состоянии маэстро, о его чрезмерной чувствительности и физических страданиях, вызванных уретритом. Этого факта самого по себе достаточно, чтобы объяснить мрачное состояние, часто охватывавшее композитора. 26 апреля 1855 года Россини и Олимпия покинули Флоренцию и отправились в Париж, в надежде, что французские врачи смогут вылечить маэстро. На этот раз Россини не суждено было увидеть вновь родную Италию. Об улучшении здоровья композитора написал в своих воспоминаниях Эдмонд Мишотт, бельгийский музыковед, знакомый с Россини: «К счастью, медицина, благодаря самоотверженным усилиям выдающихся врачей, по истечении нескольких месяцев восторжествовала над его тяжёлым состоянием. В то время как физические силы постепенно восстанавливались, благоприятная обстановка, которую внимательные друзья сумели создать вокруг маэстро, привела к тому, что мозг великого человека, считавшийся навек угасшим, снова загорелся ярким светочем». После выздоровления ни одна музыкальная знаменитость не пользовалась в Париже такой славой и почетом, как Россини. Широкую популярность и известность получили его «Субботние вечера», выступить на которых стремились самые прославленные артисты. Первый из таких вечеров состоялся 18 декабря 1858 года, а последний – 26 сентября 1868. В доме маэстро побывали не только известные музыканты, писатели и художники, но и политические и общественные деятели, среди них: Микеле Энрико Карафа, Джузеппе Верди, Александр Дюма, Ференц Лист, Гюстав Доре, граф Понятовский, барон Ротшильд, барон Осман и др.
Когда Россини чувствовал себя удовлетворительно, он сочинял музыку. Однажды Макс Мария фон Вебер, сын известного немецкого композитора, посетил Россини в 1865 году и спросил, почему тот решил никогда больше не писать для театра. «Тише! – ответил ему маэстро. – Не говорите со мной об этом. Я постоянно пишу. Видите этот шкаф, полный нот? Все это написано после «Вильгельма Телля». Но я ничего не публикую, я сочиняю, потому что не могу удержаться». И действительно, он писал небольшие произведения, чаще всего комического характера, давая им забавные названия: «Глубокий сон с пугающим пробуждением», «Ласка моей жены», «Закуски», «Анчоусы», «Редиска». На аналогичный вопрос известного литературного критика Франческо де Санктиса, почему Россини так рано оставил карьеру, маэстро ответил так: «Если бы у меня были дети, мне пришлось бы продолжать писать (оперы), несмотря на природную склонность к лени. Но будучи человеком одиноким и имея достаточно средств, чтобы жить безбедно, я никогда не отказывался от своего решения ни ради денег, ни ради почестей. (…) Что ж, уйти вовремя тоже требует определенной гениальности».
В марте 1860 года, когда Рихард Вагнер поселился в Париже в надежде на постановку своей оперы «Тангейзер», он нанёс визит автору «Севильского цирюльника». В разговоре с ним Россини высказал своё отношение по поводу грядущих изменений в оперном жанре: «Мой дорогой господин Вагнер, не знаю, как отблагодарить вас за посещение и особенно за столь ясное и интересное изложение ваших идей. Я уже не слагаю музыки, ибо нахожусь в том возрасте, когда её скорее разлагают, и готовлюсь к тому, чтобы и самому разложиться, я слишком стар, чтобы обращать свои взоры к новым горизонтам. Но что бы ни говорили ваши завистники, ваши идеи должны заставить молодежь призадуматься. Из всех искусств именно музыка, благодаря своей бестелесной природе, больше всего подвержена трансформациям». (Отрывок из воспоминаний Э. Мишотта.)
В 1863 году, когда Россини исполнился семьдесят один год, он приступил к написанию «Маленькой торжественной мессы», которая стала великолепным финалом его блестящей карьеры. К этому моменту прошли 20 лет со дня написания его предыдущей крупной работы – «Stabat Mater» и 35 лет после завершения оперной карьеры. Прослушав мессу, композитор Дж. Мейербер написал автору письмо: «Юпитеру Россини. Божественный маэстро, не проходит и дня, чтобы я не благодарил вас снова и снова за то огромное наслаждение, которое мне доставило двойное прослушивание вашего последнего возвышенного творения. Пусть небеса даруют вам возможность дожить до ста лет, чтобы вы смогли создать еще один подобный шедевр, и пусть Бог дарует мне такой же возраст, чтобы я мог слушать и восхищаться этими новыми гранями вашего бессмертного гения!» Но пожеланиям Мейербера не суждено было сбыться: с наступлением зимы 1867–1868 года здоровье Россини еще более ухудшилось. Обострился не только его хронический катар кишечника, но и расстроились нервы. Он испытывал беспокойство, страдал от бессонницы. О болезни маэстро узнали повсюду. На его адрес приходили кипы писем и телеграмм, а в приёмной завели специальную книгу для посетителей, которых не могли допустить к пациенту. Каждый день приезжал посыльный от императорского двора, чтобы получить сведения о состоянии здоровья Россини. Атташе итальянского дипломатического представительства посылал сообщения в Рим.
Была пятница 13 ноября 1868 года. День прошёл в обстановке гнетущего молчания. Друзья тихо плакали. У постели маэстро стояли великие исполнительницы его опер — Мариетта Альбони и Аделина Патти. Россини находился почти без сознания, он бредил. В начале двенадцатого часа ночи доктор д’Анкона сказал Олимпии: «Мадам, Россини больше не испытывает страданий».
Похороны Россини были назначены на 21 ноября. После заупокойной мессы, на которой присутствовало около четырёх тысяч человек, огромная траурная процессия направилась на кладбище Пер-Лашез. Впереди шли два батальона пехоты и оркестры двух легионов Национальной гвардии, исполнявшие Траурный марш из «Сороки-воровки», молитву из «Моисея в Египте» и отрывки из «Stabat Mater» великого композитора.
Через двадцать лет, в 1887 году, останки Джоаккино Россини были торжественно перенесены во Флоренцию, в базилику Санта-Кроче. В монографии Герберта Вейнстока приводятся сведения о том, что выполняя желание Россини, Олимпия завещала организации, занимающейся вопросами благосостояния города Парижа, около 200 000 франков, чтобы построить Maison de Retraite Rossini, дом для инвалидов и престарелых оперных артистов.