Часть 1 Рабы опия

           Стоял погожий солнечный день. Яркие тёплые лучи освещали улицы нашей величественной столицы. Я сидел с друзьями в одном из городских парков Восточного административного округа под названием станция Перово. Этот район считался в Москве самым криминальным, но, вместе с тем, вокруг было чисто и уютно. Станция Перово находилась в отдалении от центра, в малонаселенном районе Москвы.
           Мы сидели в парке на удобной лавочке и наслаждались жизнью, попивая холодное пиво медленными глотками. Из динамиков напротив доносилась приятная классическая музыка, что делало этот весенний день ещё более красочным и светлым. Подальше, на скамейке, сидел невысокого роста, стройный, с длинными курчавыми волосами, парень. Это был Кантемир. Он жил в соседнем подъезде нашего дома, точнее, снимал  комнату у одного пожилого мужчины. Квартира эта, как и её владелец, имела очень дурную славу. Заметив, что мы смотрим в его сторону, парень поднялся и неторопливыми шагами направился к нам. Как-то небрежно улыбнувшись, он протянул мне руку.
           - Как дела? – спросил он, все так же улыбаясь.
           Кантемир присел на скамейку рядом с нами, и мы разговорились о жизни. Разговоры у нас велись пустые и не имеющие особого смысла. Парень был уроженцем одной из кавказских республик. Людям, которые опасаются и не желают общаться с представителями Северного Кавказа, хотел бы сказать, что этот парень и его друзья отличались дружелюбным отношением, как к коренным москвичам, так и к представителям других национальностей, наводнивших столицу. Кантемир поведал нам, что сегодня у него день рождения. По случаю своего 23-летия он пригласил нас к себе в гости. Мы, желая продолжить общение, даже и не думали отказываться. Вскоре все подошли к подъезду. Кантемир нажал кнопку домофона, который издал какой-то нервирующий писк. Все зашли в лифт, поднялись на 6 этаж. Как ни странно, но я тут ни разу не был. Распахнулась дверь лифта, и нашему взору слева предстала железная дверь, обтянутая кожей. Эта дверь казалась самой неприглядной, какую можно было представить. Во многих местах кожа торчала разорванными грязными  клочьями, из-под которых виднелся такой же грязный поролон. Кантемир пригласил нас войти в квартиру. В тесной прихожей было темно и неуютно. Повсюду валялись разбросанные грязные вещи, видно было, что пол в комнате давно не подметали.
Заслышав шум, из двери напротив показалась фигура пожилого, давно не бритого мужчины. Голова его совсем поседела, одет мужчина был в грязную, неопределенного цвета сорочку, давно не видавшую стирки. Он представился хозяином квартиры.
           Мы осмотрелись по сторонам. Квартира больше напоминала свалку, чем жилое помещение. Под слоем грязи и пыли просматривались следы некогда хорошего ремонта. Хозяин пригласил нас всех пройти на кухню.
           В центре небольшой кухни стоял стол. Такие столы раньше ставили в привокзальных кафешках. На столешнице синего цвета виднелись засохшие остатки какой-то еды и следы разлитого холодного чая. Рядом стояли три стула. Они были все разные, тоже не совсем чистые. На подоконнике возвышался музыкальный центр, который явно был пиком моды далёких теперь 90-х. Из радиоприемника доносилась какая-то музыка, создававшая атмосферу перестройки и жёсткой эпохи Ельцина. Словно время тут замерло и не двигалось дальше. Кантемир предложил нам приземлиться. Я подвинул стул, который был не таким грязным, и присел на него. Серёга и Тимур тоже сели.
           - Может, чаю?- предложил Кантик.
           - Спасибо, после пива чай не к месту, - произнес я с улыбкой.
           Два моих друга тоже культурно отказались: то ли реально не хотели пить чай, то ли по гигиеническим соображениям. Кантик вытащил из кармана пачку «Парламента» и вежливо протянул мне. Я взял сигарету, закурил и, подвинув поближе к себе пепельницу, стал пристально смотреть на Кантемира.
           - Что будем делать? - спросил он меня.
           - Я не знаю, ведь это твой день, - сказал я ему с ехидной улыбкой, намекая, что нельзя сидеть в такой неуютной обстановке.
           Он предложил купить немного мяса, пива и пойти в парк пожарить шашлыки.
           - Ко мне должна прийти моя девушка с подругами, я бы хотел вас с ней познакомить, но это явно не то место, куда бы я желал ее привести, - и он как-то смущённо засмеялся.
           Хозяин недовольным взглядом окинул нашу компанию и на замечание Кантемира ответил:
           - Я в следующий раз скажу тебе, что это не то место, когда твоим друзьям будет негде спать, и они будут проситься на ночлег.
           Все громко засмеялись. Потом он подошёл ко мне и протянул руку:
           - Егор, - сказал он, - но можете звать меня Дед.
           - Эдвард, - ответил я и пожал ему руку, которая была будто парализованная. - Я знаю вас. Я живу в соседнем подъезде, на восьмом этаже. Сын Любы.
           - А-а-а, знаю, знаю,- протянул он, - то-то смотрю, лицо знакомое.
           Кругом на кухне были расставлены статуэтки разных индийских божков, а на самом верху, прямо по центру, виднелась огромная голова Будды. Казалось, она сурово смотрит на всё происходящее, и лик её был подобен палачу, смотрящему очень сурово и с презрением на жертву перед казнью.
           Эта обстановка и быт перенесли моё немного опьянённое воображение в далёкий буддийский храм, который никто не убирал уже много лет. Статуэтки были очень пыльные, на некоторых толстым слоем осела грязь. По кухне были развешаны всякие китайские разноцветные ленты. Я стал осматриваться, всё мне казалось очень интересным. Заметив мое внимание, хозяин повернулся в мою сторону.
           - Это все я привёз из Индии,- сказал Дед.
           В ходе разговора я узнал, что он был ярым фанатом этой страны, любил её и много знал об обычаях народа Индии, истории страны. И мне захотелось немного рассказать о Деде и его жизни.
           После распада Советского Союза и свержения коммунистического режима у него был ночной клуб неподалёку, на второй Владимирской улице, который приносил ему приличный доход. Во время становления рыночной экономики все ринулись зарабатывать как можно больше денег. И зарабатывали на всём. Дед же был фанатом Запада и американских и других зарубежных фильмов и решил открыть свой ночной клуб. Заведение пользовалось немалым успехом, к нему часто приезжали знаменитые гости: группа «Мираж», Рома Жуков и Богдан Титомир. Самому Деду в то время лет было немного, но он обладал деловой хваткой. Дело быстро пошло в гору. Молодежь привлекали яркие огни светомузыки, внутренняя таинственная атмосфера клуба, свобода общения. Ежедневно помещение наполняли толпы молодых людей. И хотя музыка была безвкусной, это не мешало молодым, с деньгами, людям стать завсегдатаями этого заведения. В буфете продавался алкоголь по доступным ценам, можно было заказать любой коктейль. До этого в Перово не видали подобных зрелищ. Раньше время можно было скоротать в местном захудалом парке, который в тот момент (до ремонта) выглядел очень неуютно и уныло, и в таком же захудалом кинотеатре «Владивосток».
           В общем, Дед стал грести деньги лопатой. Он приобрёл себе сразу после «Москвича» – «выродка» советского автопрома – шикарный американский автомобиль марки «Cadillac Seville» . Это была очень красивая и необычная машина небесного цвета. И я, будучи ребёнком, с друзьями часто подходил к ней и гладил ее гладкую поверхность. Подобного ни у кого тут, конечно, не было. Дед сразу приобрел влияние среди всех девушек в округе. Я помню его одетым с иголочки: в шикарном костюме, модной шляпе, в блестящих ботинках. Он шёл с тросточкой уверенной и гордой походкой в сопровождении очередной барышни. Роскошная копна волос, зачесанная назад и уложенная с помощью лака или мусса, напоминала прическу Жан-Клод Ван Дамма. Он степенно шел от своей машины до подъезда, весь такой важный и уверенный в завтрашнем дне.
           Однако со временами всё изменилось: он плотно подсел на наркотики. Женился лет в сорок на очень юной девочке. Она была приезжая, из ближнего Подмосковья. И увидев его сияющую и модно обставленную квартиру, не удержалась от соблазна жить здесь; к тому же клуб и шикарная машина прибавляли достоинства её избраннику. Девушка была очень красивой и с хорошей фигурой, денег ей Дед давал без счета, и ни у одного юного кавалера не было шансов добиться её любви, она оставалась верной Деду. Со временем и она подсела на наркотики.
           В лихие 90-ые и начале 2000-х эпидемия наркомании в наших районах свирепствовала, как чума, и унесла тысячи жизней. Почти из каждого подъезда ежемесячно выносили труп молодого парня или юной девушки, которые заканчивали дни своего существования передозировкой. Врачи, которые приезжали на место смерти, всегда ставили один и тот же диагноз. Очень тяжёлое и горькое было время. Кладбища Москвы ежедневно пополнялись свежими могилами, могилами тех детей, которые, не увидев ничего хорошего на этом свете, поспешили на тот, собственноручно убив себя. Молодые люди каждый день угасали и опускались на самое дно. Юные жизни, ещё слабые, ещё не имевшие никакого стержня, каждый день обрывались. Эх, печальное было время. Дед вскоре и сам погрузился в этот омут с головой. А совсем через короткое время жена, хотевшая его спасти, устала и нырнула туда же, и тоже начала захлёбываться в этом аду. И Дед, красавец, видный мужчина, кумир всех девушек, начал чахнуть на глазах. Весь высох и стал похожим на огородное пугало. Вначале потерял свой ночной клуб, так как был не в состоянии управлять им, а затем и уважение окружающих, свой внешний  шикарный вид и человеческие качества. Для него стали чужды принципы морали и нравственности. Он стал подобен животному: мог поднять руку на свою мать, которая жила с ними, и жену. Очень часто они с женой, подав в руки икону, посылали мать на улицу или к метро, чтобы она просила милостыню. А 13 числа, когда ей приходила пенсия, у них был большой день: они могли себе позволить купить несколько доз свежайшего героина или метадона и, впрыснув его в вену, успокоиться и не думать обо всех трудностях жизни несколько дней. Затем снова и снова забота лишь о дозе, и так бесконечно. Мать устала от такой жизни и уехала в деревню в Липецкую область. Там она и умерла, не увидев ничего хорошего в последние годы своей жизни. Хотя она проработала в школе тридцать лет и прививала своему единственному сыну любовь к литературе и к книгам, он с каждым днем превращался в жестокое животное. Соседи ее схоронили. Сын и невестка даже не приехали на похороны. Эх, как же горько было смотреть на это соседским женщинам! Эх, какими же горькими слезами оплакивали сёстры и родные свою любимую Елизавету Захаровну. Сколько же она бессонных ночей не спала, сколько мучилась, чтобы дать всё своему единственному сыну, и на тебе…
           Егор со своей женой продолжали жить в своей московской квартире, которая перешла к нему от матери по наследству. Его жизнь превратилась в сплошной клубок мыслей: где найти пути и способы, чтобы получить заветную дозу. Когда это удавалось, он уже с налета вонзал иглу в свою вену с отравленной кровью. Он мечтал уже только об одном: отправиться на небеса, прямо в рай, чтобы нежиться под лучами солнца прямо в зобу у райской птицы. Когда не удавалось найти дозу, он либо просил денег у знакомых и бывших друзей, которым уже всем был должен, либо воровал, что попадалось под руку. Елена, жена Егора, некогда красавица и умница, в прошлом очень статная, с тонкой талией, подтянутым животом, волосами, подобными волосам дочери какого-то божества, стала неузнаваемой. Со временем она превратилась в очень убогую и неухоженную личность, от нее постоянно неприятно пахло потом и алкоголем. Если не было дозы, они с мужем перебивались алкоголем. Пили дешёвый портвейн, что продавали в магазине на железнодорожной станции Перово, которая находилась недалеко от их дома. Часто Елена стояла на выходе около железнодорожного вокзала и просила мелочь, которой ей как будто не хватало, чтобы купить билет на поезд. Многим было ее жалко, и они давали ей деньги. Насобирав на портвейн или дешевую суррогатную бутылку водки, она отправлялась домой. Они часто голодали. И дома почти всегда отсутствовали продукты, так как не на что было их купить, и некому было готовить. Да и вообще, человек в состоянии наркотического опьянения не хотел есть. Иногда соседка Дина, которая училась вместе с Егором, заходила к ним в гости и заносила что-нибудь поесть. Дина была немного неадекватной, но спокойной. Никому не мешала, и все соседи ее очень любили. В детстве Егор всегда заступался за неё, когда её дразнили соседские мальчишки. Поэтому она, наверное, была единственной, кто относился к нему хорошо.
           Но не будем уходить от темы. Шло время, подобная жизнь продолжалась. И она, такая жизнь, их устраивала. Машина, превратившись в груду хлама, стояла во дворе. Уже давно была не на ходу. Егор дал объявление о продажи ее по запчастям. Люди приходили, платили копейки и забирали нужную им запчасть.
           Однажды, холодным зимним утром, в квартиру постучались. Егор с женой лежали в постели. Вставать не было никакого желания, и он громко крикнул:
           - Открыто, заходите!
           В комнату вошёл мужчина нерусской внешности, ростом около двух метров, плечистый и здоровый. Мускулатура на его теле была хорошо развита. Видно было, что человек не бедствовал, судя по его внешнему виду: кожаный пиджак, дорогие джинсы известной фирмы и ботинки из кожи настоящего аллигатора. Шею его охватывала  цепь немалых размеров, похоже, из чистейшего золота. На руке ярко и отчётливо выделялись часы фирмы «Вашерон Константин». На правой руке виднелся очень крупный красивый золотой браслет.
           - Меня зовут Зафар, - представился мужчина, после чего бесцеремонно взял стул и удобно уселся на нем.
           Егор и Елена привстали с постели и кинули на него дикий и немного боязливый взгляд. Они смотрели сначала на него, потом друг на друга. Наконец, Егор набрался немного смелости и спросил:
           - Что вас к нам занесло, чем обязаны?
           - Вы мне ничем не обязаны, я пришел строго по делу, - ответил Зафар.
           Голос его был хриплым и грубым, в речи выступал чуть заметный акцент. Было сразу видно, что он не местный, но давно проживает на территории России, так как русским языком владел в совершенстве. Егор сразу понял, что он не россиянин, а, скорее всего, гражданин одной из бывших советских республик, стран СНГ, как их теперь называли. Зафар предложил жене и мужу давать под реализацию «слезу чистейшего опиума», т.е. героин. Им же предстояло его фасовать, размешивать и продавать. Зафар также обещался урегулировать все вопросы с органами правопорядка. Оставив пару граммов героина высочайшего сорта, он дал им время подумать несколько дней, хотя уже все в этой комнате досрочно знали ответ. Муж и жена были до того счастливы, что после ухода Зафара подпрыгнули и стали танцевать «Аргентинское танго», хотя танцевать этот танец они не умели, а только видели раз в старом итальянском фильме, как он танцуется. Наконец, они немного пришли в себя. Егор быстро побежал на кухню, вытащил ложку, затем из-за короба батареи достал два грязных шприца, прополоскал их водой. Насыпал небольшую дозу героина на чайную ложку и, вскипятив его на газе, дал остыть. Зажав ваткой кончик иглы, чтобы туда не попал мусор, он аккуратно достал всю жидкость шприцом, поделил на две части. Себе в шприц он набрал, конечно, больше и ушел в ванную, крикнув жене, что её дозу оставил на столе. Состояние их было таково, что они казались похожими на самолёты, которые вышли на взлётную полосу и вот-вот взлетят. Егор, сделав свои дела, умыл лицо холодной водой и вышел из ванны. На полу лежала Елена. Упала она не от передозировки, так как доза была очень маленькой, а просто от слабости, и полностью, всем организмом, ушла в эйфорию. Егор поднял ее с пола и, увидев, что все нормально, опять опустил на пол. Он перешагнул через нее и пошел заваривать чай. Вскоре Елена встала и пришла на кухню.
           - Вскоре всё наладится, - говорила она.
           - Скоро мы станем жить, как люди, - подтвердил Егор.
           - Мы «разбадяжим» наше богатство один к двум и заработаем много денег! - повторяла Елена
           Выпив чаю, они вышли прогуляться в парк. Оба надели солнцезащитные очки, чтобы люди не ловили их стеклянные взгляды. Их шаг напоминал шаг годовалого ребенка, который научился ходить, но пока ещё не особо уверенно. Около подъезда, как всегда, сидели женщины и что-то громко обсуждали, но, увидев соседей, резко смолкли. Егор поздоровался, но они молча посмотрели на него очень нелюбезно и сердито. Елену и Егора тут явно не любили и относились к ним с большим презрением. В принципе, как и ко всем наркоманам в округе, так как эта болезнь почти никого не миновала. Многие молодые люди из этого дома лежали в клиниках, на их лечение родители тратили большие деньги. После лечения они воздерживались от наркотиков совсем недолго, затем снова начинали травить свой организм наркотиками. И умирать, умирать... А Егора ещё ненавидели и потому, что он не был ровесником их детей. Все считали, что в сорок с лишним лет человек должен быть намного умнее, удерживать молодёжь от дурных поступков, а не самому катиться по наклонной и увлекать других. Ну, что поделаешь…. У каждого своя голова на плечах.
           Дорогой читатель, я описываю события прошлых лет. И перенёс тебя в прошлое, чтобы познакомить с судьбой Егора, и чтобы ты знал, как всё начиналось, хотел показать тебе цену человеческой жизни. И как тяжело подняться «из грязи в князи». Очень тяжело подняться высоко, но как легко упасть оттуда, сверху, разбиться и стать ничтожеством. Жалким и омерзительным. И Егор с женой не самый худший пример.
           Но вернёмся к нашей истории, к Егору с Еленой. Через некоторое время они встретились с людьми Зафара и получили от них полкилограмма чистого героина, доставленного прямым рейсом из Афганистана. Они теперь совсем не думали о трудностях жизни. Посетив аптеку, купили несколько пакетов аспирина. Егор пошел на балкон, взял маленький молоток и измельчил таблетки. Потом пересыпал эту порошковую массу в пакет, добавив пару размельчённых таблеток димедрола, а сверху засыпал героин, примерно полпакета. Перемешивал это все в пакете очень тщательно, затем достал оттуда порошка на одну дозу, чтобы взять пробу. Высыпал его на ложку, и начался обычный процесс. Как ни странно, но товар получился хорошим. Он послал жену в ближайший киоск «Роспечати», чтобы та купила блокнот с отрывными листами. И после, отмеряя на глаз, Егор стал фасовать свой товар. Затем складывал бумажку на чек и обматывал все это ниткой. В конце нитку привязывал и конец ненужный отжигал зажигалкой. Получились фирменные чеки. Егор писал на них ручкой «1г», хотя там, в лучшем случае, была максимум половина грамма. Вечером, выйдя во двор, он нашел Макса и Пашу и рассказал им, что у него есть товар хорошего качества, а дозы очень большие по весу. Макс и Паша поднялись к нему. Егор дал им одну дозу на пробу. Они, конечно, были поражены качеством товара. По сравнению с тем, что продавали на московских улицах, товар Егора был высшего класса. И бизнес потихоньку стал приносить свои плоды. Егор с женой по-другому обставили квартиру, сделали ремонт, обновили мебель. Стали одеваться, как люди. Егор даже прикупил старенький « Жигуль». Чтобы не хранить товар дома в больших количествах, он снял квартиру в Балашихе. Это было очень близко, удобно и, к тому же, безопасно. И вскоре муж и жена стали «баронами» не только Перова, но и всего Восточного административного округа. А органы власти и правопорядка знали об этом, но молчали, так как в те времена всё строилось на деньгах. И всему головой были деньги. Причем, большие. И все молчали, потому что тоже имели от этого свою выгоду, да и смерти от передозировки в районе прекратились, так как героин теперь был одного качества. Все  наркоманы знали, какую дозу им нужно ввести, чтобы не перебрать. В  районе царила обстановка покоя и гармонии, если это так можно было назвать. Егор сбывал товар и каждую неделю часть денег отвозил людям Зафара. И все были довольны и счастливы.
           Беда пришла, откуда ее совсем не ждали. Был дождливый день сентября. Егор  приехал за товаром в Балашиху. Поднявшись на второй этаж сталинского трёхэтажного дома, где он снимал квартиру для своих нужд, он вдруг увидел на лестнице двух здоровых и физически хорошо развитых мужчин. Один, достав удостоверение личности, хмуро произнес.
           - Уголовный розыск, открывай, мы тебя заждались, голубчик! - и злобно засмеялся.
           Егор понял, что бежать некуда и скрываться тоже нечего, так как они были хорошо осведомлены о его проделках. Он открыл дверь и впустил сотрудников в квартиру.
           - Может, чая, - чуть слышно произнес Егор.
           - А есть что покрепче? - спросил один из сотрудников.
           - К сожалению, не пьющий, - ответил Егор и замолк.
           - Конечно, -  с недоверием ухмыльнулся второй сотрудник, и они оба разом громко захохотали.
           А Егору было не до смеха. Он не знал, что происходит и что нужно было этим верзилам от него. Вдруг один сказал ему в приказном тоне:
           - Слушай, сходи в магаз, купи там водочки и ещё что-нибудь на закус.
           Егор  вышел из дома, он был совершенно озадачен. В голове у него стоял большой знак вопроса, он был растерян. Не ожидал никогда, что такое может с ним случиться. Отворив пластиковую дверь магазина, он зашёл внутрь. За прилавком стояла женщина лет тридцати пяти, азиатской внешности, хорошо говорившая на русском языке. У них завязался обычный диалог как у продавца с покупателем.
           - Слушаю вас, - улыбчиво сказала она.
           - Мне бутылку одну пол-литровую, хлеб, шпроты и огурчики соленые.
           Он достал из кармана пакет и пачку денег, из которой вытащил купюру номиналом в тысячу рублей. Взяв сдачу и положив ее в карман куртки, он аккуратно собрал все продукты в пакет,  вышел  из  магазина и отправился прямиком домой. Войдя в квартиру, он увидел, что эти двое сотрудников сидели на кухне и о чем-то разговаривали. На газовой плите закипал чайник. Егор зашёл на кухню и протянул пакет с водкой и продуктами одному из оперативников.
           -  Мы же гости твои, давай банкуй лучше сам, - промолвил один.
           Егор вытащил из шкафа, стоявшего над раковиной, пару рюмок. Нарезал большими ломтиками хлеб, открыл  банку со шпротами, достал из банки в тарелку несколько огурцов, нарезал их аккуратно кольцами. Взял сначала одну рюмку, наполнил ее до краёв, затем вторую. Потом снова полез в шкаф, достал оттуда гранёный стакан, стоявший тут, наверное, ещё со времён Хрущева или Брежнева, наполнил его наполовину и поднял. Сотрудники посмотрели на него, потом  друг на друга и усмехнулись
           - А говорил –  не пьешь, - проворчал мордастый опер с лысиной.
           И, чокнувшись, втроём они выпили без всякой кислой мины на лице. Затем Егор ударил стакан о стол, глубоко выдохнул, словно выпил огонь или лаву из пылающего вулкана, и закусил огурцом. Милиционеры тоже выпили, и по очереди, одной вилкой, достали по шпротине и, положив её на хлеб, разом проглотили. Затем они присели, а Егор стоял и был весь в напряжении. Он  давно хотел узнать, кто они и чего хотят. А сотрудники ели очень жадно и громко чавкали. Видно было, что они давно не обедали и были голодны. Затем один из сотрудников, не дожидаясь, когда ему нальют, опять взял бутылку и разлил всем. Когда выпили по две рюмки, Егор всё-таки осмелел и спросил:
           - Мужики, чем обязан?
           - Мужики  на зоне лес валят, - ответил один из оперов.
           И они опять начали громко смеяться, хотя Егору шутка не показалась особо смешной, как и прежняя. И тут один, дожевав кусок шпрот и хлеба, промолвил:
           - Ты теперь наш и будешь на нас работать. Условия не меняются. Зафар ходит под нами, значит, и ты будешь, а так не бойся, мы познакомиться зашли.
           - Ф-у-у-у-у-у, -  выдохнул Егор и протер свой лоб, на котором от страха выступал холодный пот.
           Один из оперов достал со стола салфетку и протер ему лоб. 
           - Но, Егорыч, нам нужен результат – ты должен сдать кого-нибудь, - сурово сказал оперативник с лысиной.
           - Мне нужно подумать, - сказал Егор. - Нужен такой план и такая идея, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
           Егор очень долго думал, кого можно сдать, но, с другой стороны, понимал, что если тайно выдать кого-нибудь, это отпугнёт покупателей, и его бизнесу, как и ему, придёт конец. Ничего совсем не приходило в голову,  но затем, поразмыслив, он решил собрать постоянных  клиентов и изложил им суть дела. Недолго  посовещавшись, все решили, что подставят жену Егора. Да он и сам был не прочь избавиться от Елены. Егор  устал от нее  и, к тому же,  возраст и долгое употребление наркотиков  давало о себе знать. Исчезла былая страсть, тело у нее стало обвисшим и дряхлым. От былой когда-то красавицы жены остались только  воспоминания да  фотография в прихожей, что висела в рамке. Её  молодожёнам подарила семейная пара, которая отдыхала вместе с ними в Евпатории.
           Наступил вечер. Егор вынес свой товар в сумке под видом мусора, сел в машину, завел её и стал прогревать. Сотрудники, следившие за ним, тоже сели в свою машину и поехали следом. Егор зашёл домой, спрятал весь товар, затем, позвав жену под предлогом, что им нужно в аптеку за аспирином и димедролом, взял ее с собою. Они доехали до пересечения Первой Владимирской улицы и Зеленного проспекта. Там, на углу, стояла аптека, очень старая и малопосещаемая. Егор припарковался, проехав остановку, вылез из машины,  зашёл в аптеку и специально постарался подольше задержаться там. К тому времени сотрудники припарковались рядом,  вышли и спокойным шагом подошли к машине  Егора. Открыв дверцу, один из сотрудников вытащил удостоверение  и громко и отчётливо сильным басом произнес:
           - Госнаркоконтроль, капитан Добролюбов, попрошу вас выйти из машины.
           Елена, думая, что они с собой ничего не взяли, вышла из машины и встала рядом с ней. Другой оперативник попросил у нее документы. Тут внезапно появились двое понятых. Вскоре  к машине подошёл Егор и поинтересовался, что происходит. Один из сотрудников ответил, что его  жена проходит по ориентировке.
           На место быстро доставили женщину в форме, и она провела личный досмотр, проверив содержимое  карманов Елены.  И тут, как в цирке, из  ее кармана вытащили чек с героином. Предъявив обвинение в хранении наркотиков, ее посадили в милицейскую машину и увезли. Елена кричала и плакала, просила о помощи, но никто не слушал ее. Никого тут нельзя было купить этими жалкими слезами, а тем более, мужа. Ему было плевать на неё и на то, что с ней будет. Он стоял и молчал. Молчал и даже не знал, что сказать, упёршись взглядом в асфальт. И со стороны казалось, будто он искал там какой-либо ответ, хотя ответа не было ни там, ни в голове Егора.
           Он совсем не думал о том, как жить, он просто жил и плыл по течению. Ему был безразличен весь мир, своя жизнь и жизнь всех людей на свете. После увлечения героином он перестал любить, потерял мужскую силу. Иногда, может быть, что-то и  хотел, но не мог больше. Будто «слеза мака» через кровь попала в сердце и выжгла там всё, оставив лишь пустой сосуд и насос, который перегонял по жилам отравленную кровь. А единственная его любовь была белого, иногда грязно-кофейного цвета, и только это заставляло его жить, а точнее, существовать. Иногда он проклинал Бога и  эту жизнь, его посещали мысли о суициде. Но это были только мысли! А  на суицид ему бы никогда не хватило смелости, так как он был очень труслив, не мог переносить физическую боль. Конечно, Егор мог умереть безболезненно от передозировки, но за последние годы он столько употреблял наркотиков, что нужна была лошадиная доза, чтобы наступила передозировка.
           Ну, дорогой мой читатель, пусть тебя не мучают эти мысли, которые витали в голове Егора. Ведь мы люди адекватные, и нам об этом даже думать должно быть чуждо. Так Егор остался один в своей двухкомнатной квартире. Его пару раз вызывали к следователю на допрос, но за долгие годы своей никчёмной, наркоманской жизни он научился разговаривать с сотрудниками, знал, что и как нужно было им говорить. Он всячески открещивался от дел с наркотиками и дал показания о том, что ничего не знал о делах жены, не знал, чем она занималась. Елена же, напротив, очень любила своего мужа и не сдала его. Она взяла всё на себя. Через несколько месяцев её судили в Измайловском районном суде. Елене Владимировне дали срок  5 лет. А муж  даже не  явился на суд, отказавшись от всяческих показаний. Она много плакала в камере и долго пыталась его забыть. Хотела несколько раз умереть, чтобы не видеть людскую злобу, жестокость и несправедливость, хотя они с мужем и сами поступали очень несправедливо не только по отношению к другим, но и к себе, в первую очередь.
           В тюрьме ей приходилось несладко. Тут сразу пошли слухи о ней, и она приобрела тут дурную славу . Давно  «отгремели» суровые девяностые, и уже  на дворе были непонятные двухтысячные года. Не было никакой ясности, что будет дальше, какая придёт власть.  Коммунисты всё бунтовали и брыкались, пока что-то могли  сделать, но молодежь их, в основном, не поддержала. К власти после Ельцина пришел Володя Путин, всем много обещал, обещал всё наладить в стране, но особых изменений пока было не видно. Только отстреливали воров в законе и криминальных авторитетов, которые на тот момент просто заполонили столицу. Каждый день передавали по радио и по телевизору  про всякие жестокие расправы. Елене же  это все было безразлично. Её волновало совсем другое. Тут, в колонии, многие знали о ней и об ее муже, об их темных делишках, об их бизнесе. С Еленой особо не церемонились, часто били. Женская колония тем и отличалась, что не имела никаких законов и понятий, хотя многие тут и пытались «ботать по фене». Здесь, как и в мужской колонии, случались знатоки криминального мира, но были от него так же далеки, как, например, Егор от арабского шейха. Елена совсем начала  чахнуть. Ее никто не любил, и все называли «барыгой» (хотя, по сути, она таковой и являлась). С ней не хотели разговаривать, женщины относились к Елене хуже, чем к животному. И она  работала сверхурочно на швейной фабрике, часто добровольно оставалась допоздна, чтобы все уснули, когда она придёт в камеру. А утром ни свет, ни  заря стремилась скорее на работу. Отсидев пару лет, она уже приноровилась ко всему этому, а ещё через месяц у Елены появилась первая подруга,  женщина лет сорока пяти, попавшая сюда совсем недавно. Она убила своего мужа, который каждый вечер напивался и поднимал на нее руку. А последний случай и вообще вывел её из себя. Напившись, он выкинул маленького ребенка на улицу за то, что тот плакал и долго не мог успокоиться.  Жена не сдержалась, взяла нож и ударила им мужа несколько раз  прямо в сердце. Не приходя в сознание, он скончался. Женщина сразу же поспешила в поселковый пункт полиции и написала чистосердечное признание, но ее не оправдали, а только смягчили приговор. Она была очень высокая, здоровая, с большими руками и толстыми пальцами, лицо покрывали морщины. И по внешнему виду было ясно, что женщина, кроме работы и трудностей, в жизни ничего не видела. Звали ее Катериной, и была она, как говорят в народе, простой русской деревенской  бабой.  Даже говор  был деревенским. Некоторые женщины иногда задирали ее, подшучивали и насмехались над ней. Но, в отличие от Елены, у Кати сил хватало, и она могла дать сдачу, а порой  даже заступалась за Елену. Она нередко  могла справиться даже сразу с двумя женщинами, которые лезли не в своё дело. И вскоре новоиспеченных подруг совсем перестали трогать.  Катю с Еленой не то, чтобы забыли, их просто старались не замечать.
           Время летело очень стремительно, и вот прошло уже 4 года. Лене оставалось пробыть в колонии совсем немного. Оставался один маленький год. Женщине колония пошла на пользу, она полностью излечилась от наркозависимости, даже с  алкоголем Елена справилась на сто процентов. Она поправилась, приобрела вполне нормальный вид, на лице исчезли морщины. К тому же Елена получила в стенах колонии хорошую профессию: она научилась шить, кроить, вышивать, в общем, стала профессиональной швеёй.
           На дворе господствовал месяц март, оттепель быстро распространялась по территории нашей необъятной Родины. Дошла она и до мест лишения свободы, где проводила свой срок Елена. Она иногда выходила по утрам на улицу и смотрела вверх, на небо. И видно было, как по небу плывут облака, облака разной формы, такие белые, воздушные и пушистые. И было ощущение, что их как будто специально взбили, чтобы они имели такие объемные и красивые формы. Вокруг  из-под снега пробивалась трава, которая хотела уже быстрее озеленить луга и поля.  Но самый приятный аромат и краски давал свежий теплый воздух, который веял сюда прямо из лугов и леса, находившегося неподалеку. До колонии доносилось красивое пение птиц, оно будило по утрам и давало дополнительный стимул к жизни. И все это ассоциировалось со свободой и с новой жизнью. Елена  знала, что там, на воле, ее никто не ждёт, что мужу она безразлична, ведь он ни разу за четыре года так и не приехал к ней, не прислал ни одной конфетки, не написал ни одной буквы. В начале срока она часто плакала по ночам и проклинала  эту жизнь, сетовала на мужа, которого любила, но затем свыклась и решила быть сильной. Нужно было начинать все заново. Она хотела осуществить мечту покойной матери и доказать всем на деле, что героин не убил в ней человека. Каждый день Елена просыпалась с этими мыслями в голове. Записалась в библиотеку, которая находилась при колонии и перечитала все произведения русских и зарубежных классиков. Полюбила стихи Ахматовой и Цветаевой. На нее стало приятно смотреть, она вновь расцветала как внешне, так и в душе. И видно было, что гадкий утёнок вновь превращается в прекрасного лебедя. Это заметили все вокруг. За особые заслуги и перевыполнение плана Елена удостоилась нескольких грамот, они украшали стену возле кровати, где спала девушка. С весной в страну пришли и выборы. На второй срок избирался Владимир Владимирович Путин, и поэтому в стране шли  яркие дебаты, делая живой  предвыборную кампанию. Но победил всё-таки Путин. Вскоре многие из заключённых женской колонии  попали под амнистию. В их числе и наша героиня досрочно вышла из колонии за хорошее поведение и сверхурочную работу. Но Елена боялась свободной жизни, она так привыкла к тюремному режиму, что иногда даже не  хотела идти на волю. Не хотела возвращаться к прежней жизни и прежним людям. Она теперь ненавидела своего мужа, ненавидела всем сердцем, ненавидела его за свое прошлое, за свое настоящее,  за его поступок и просто за то, что он есть. И Елена твёрдо решила, что не вернётся в Москву. Она собрала вещи, простилась со всеми, оставила свой адрес  в Орехово-Зуево Катерине и отправилась домой, в Подмосковье.
        Дорогой читатель, тебя, наверное, утомило чтение подобного хода событий и подобных тем. Но ты не печалься, дальше будет интересней.  Не будем трогать Елену, она отсидела  своё и этим искупила свой грех. Она поняла настоящие ценности жизни и настоящий жизненный смысл.  А жизнь - это самый лучший учитель, он  даёт самые лучшие советы, уроки. Может, вы скажете, что уж очень жестокий учитель у Елены,  но тут я с вами не соглашусь. Увы, кто что заслуживает, тот то и получает. Жизнь, скорее, как эхо: что крикнешь, то оно тебе и ответит, так что не стоит роптать на неё. Да и никто никому ничего не должен. Нужно всего добиваться самому своим трудом и потом или своим умом. Так вот, когда у вас есть возможность заработать в короткие сроки много денег, да ещё и не прикладывая к этому никаких усилий, вы должны понимать, что это точно хорошо не кончится. 
           Вернёмся к нашему Егору. Он продолжал жить на станции Перово в своей квартире, не зная горя, имея все, что  хотел. Время бежало очень стремительно. За этот период Егор очень редко вспоминал о своей жене. И самое главное то, что он ни от кого не скрывал, что с ней случилось. Знакомые открыто высмеивали этот провал Елены. Даже тот же Зафар, когда услышал о жене Егора,  не смог сдержать эмоций и ржал, как конь. Он так смеялся, что своим диким смехом и отблеском золотых зубов  распугал всех детей на улице, хотя некоторые из его людей даже не улыбнулись. Эти люди понимали, что ничего смешного в этом нет, и  что Егор – такой  человек, который  ни перед чем не остановится, что у него нет совсем ничего святого. И если он заложил свою жену, не моргнув глазом, то с  таким человеком нельзя иметь никаких дел. Но  Зафара это совсем не пугало, так как он имел в друзьях людей очень влиятельных, видел всяких подонков вокруг себя, и ему было плевать на всё остальное. Он не был единственным человеком, у кого поступок Егора вызвал приступ смеха. Но что поделаешь. С каждым годом менялась жизнь, менялись люди и менялись ценности. Вчера  никто бы из соседей и не подумал, что это тот Егор, сын заслуженной учительницы, крепкий  хорошист и красивый юноша в пионерском галстуке, который был примером не только для друзей, но и для младшего поколения, сейчас ведёт такую жизнь. Но тот Егор остался в далёком прошлом, в принципе, как и весь Союз в целом. Лишь вазы из хрусталя и посуда, покрытая многолетней пылью, которой давно никто не пользовался, напоминали о том времени. Напоминала и старая мебель в зале: ободранный диван, софа и два убогих кресла. Они были очень грязными и просевшими. Время не жалело никого и стремительно убивало как захудалую квартиру и  её безвкусный интерьер, так и самого владельца. Голова его уже покрылась сединой. Он очень похудел, лицо и тело  имело меловой оттенок. Холодильник постоянно стоял без продуктов  и, казалось, попусту расходовал электроэнергию. Газовая плита и микроволновая печь  давно не работали. Только один  электрический чайник, который изнутри покрылся  накипью, а снаружи грязью, очень часто включался. Питался Егор совсем плохо, в основном, в его рационе были  чай и  хлеб. Иногда он мог  позволить себе купить «Доширак», но  ленился идти в магазин. Мы уже говорили, что, постоянно находясь в состоянии наркотического опьянения, человек практически перестает есть. Деньги Егор зарабатывал неплохие, но весь «навар» уходил на героин.  Он просто не знал в нем меры, поэтому нередко оказывался «в минусе».  Зафар иногда приносил ему продукты: сухофрукты, хлеб, овощи, чтобы он не умер и их бизнес не «накрылся медным тазом». Изредка по пятницам Зафар присылал маленькую кастрюлю плова или сваренного в воде куска баранины либо говядины. И это в душе очень льстило Егору. Он был рад, что о нем хоть кто-то заботится.  Егор не  выходил на улицу  и сам не помнил, когда последний раз видел солнце. Лишь вечерами иногда совершал поездки в Балашиху, на свою секретную квартиру, за товаром. А так его клиентура приходила домой сама и забирала товар. О загаре его тело забыло так же давно, как он видел море или Индию, страну, в которую Егор  был, буквально,  влюблён. Запах той страны он  не мог спутать ни с чем. В воздухе Индии особым образом сочетались ароматы всяких приятных благовоний, приправ, океана. А незабываемый шарм добавляли дорогущие одеколоны и изысканная туалетная вода, которой пользовались туристы.  Свежий ветер, который дул с океана,  кружил голову и пьянил. Индия! Как же там было хорошо и комфортно.  С дешёвыми отелями и ресторанами  эта страна становилась просто раем для туристов. Но больше всего Егора влекло то, что он мог себе позволить купить там любой вид наркотика или приобрести огромное количество гашиша почти даром. А потом целый день, находясь в состоянии эйфории, валяться в гамаке в тени или под зонтом на золотом песке и попивать холодный тропический сок или колу. Совсем  недалеко был пляж, где стояли женщины древнейшей профессии. Их там находилось так много, что просто разбегались глаза. Выбор был буквально на любой вкус: от самых молодых  до самых дорогих и красивых. А цены просто удивляли и туманили сознание. Но поражало в Индии и другое.  В стране проживает огромное количество населения, не хватает продуктов питания, поэтому  в то время, в которое жил Егор, свирепствовал голод, и каждый зарабатывал, как мог. А индийские фильмы, которые показывали в советские времена, были лишь поверхностным восприятием ментальности этой страны. На самом деле было всё совсем по-другому. А сейчас лишь статуэтки, которые он привез с собой в качестве сувенира, напоминали об этой далёкой и жаркой стране. Одной из статуэток с изображением бога Кришны Егор особенно гордился, говоря, что она сделана из настоящего нефрита. И об этом он рассказывал всем своим гостям, хотя контингент, который посещал его квартиру, вряд ли даже слышал такое слово. И редко кто знал об этом Боге, и вообще, многие из посетителей Егора  знали об Индии только лишь то, что там живёт Митхунчак Раборти и что индусы хорошо танцуют. Некоторые слышали ещё и то, что в Индии  изобрели «камасутру». Егор в молодости  посещал и другие страны. Был в Голландии, в Германии, Турции и даже в Китае. На каждой  странице его загранпаспорта стояли красивые и разноцветные штампы, хотя сам паспорт давно был просрочен. Егор очень бережно хранил его в серванте и с гордостью показывал лишь особым гостям. Даже Зафар со своей металлической улыбкой долго разглядывал паспорт и  внимательно изучал каждую печать. Потом задавал всякие глупые вопросы о той или иной стране, так как сам никуда не ездил дальше Сочи и  ничего не видел в этой жизни, кроме своей давно покинутой родины и пустой снежной России. Хотя, видимо, и  этим  был вполне удовлетворён.  Зафара особо не волновали путешествия и отдых. Он постоянно думал только о деньгах и  о том, как можно больше их заработать, хотя денег у него было более чем достаточно. Зафар  явно отличался от своих земляков и на их уровне был подобен шаху или эмиру. У него была шикарная пятикомнатная квартира в новостройке, в одном из элитнейших районов Москвы. Он имел большой и комфортабельный джип новой модели, который  внушал зависть тем, кто его видел. Но к Егору он не приезжал на нем, чтобы не привлекать внимание окружающих. И вообще,  Зафар появлялся в этой злосчастной квартире только по острой необходимости  и  довольно редко. Чаще к Егору приходили люди  Зафара. Со временем Егор их всех уже хорошо  знал, но имён так и не запомнил. Он давал им всякие смешные прозвища:  одного из них он звал «Борода», другого «Бабай». Их подобное совсем не обижало, а даже, наоборот, вызывало приступы смеха или добрую улыбку. Егор никогда  не был националистом и относился лояльно к людям всех национальностей. Ведь он  родился в Советском государстве, где учили уважать людей вне  зависимости от расы, цвета кожи и национальности. Деньги  Егор зарабатывал немаленькие, но ему было наплевать на быт, на то, как он одет и на то, как выглядит его квартира. Но ремонт в кухне все-таки решил сделать. Егор попросил Зафара найти пару человек, которые отремонтируют ему кухню.  Он сам поехал на строительный рынок и выбрал обои темного цвета, кафель, который был похож на природный камень, клей и остальные строительные материалы. Вскоре приехали рабочие, двое парней. Егор встретил их возле подъезда, выгрузил из своей машины стройматериалы, ввёл парней в курс дела, а сам сел в машину и уехал с утра в Липецкую область, взяв с собой несколько граммов свежайшего героина.
           Егор часто видел покойную мать во сне, поэтому  хотел хоть раз побывать на её могиле. Ещё нужно было посмотреть, что осталось от  дома в деревне, и пригоден ли он ещё для житья. Дорога была не особо долгой, да и внутривенная инъекция делала ее  занимательной и нескучной. В машине играла зарубежная музыка. Егор ещё с советских времён был фанатом западной музыки. Он обожал группу «Scorpions» и группу « Deep Purple»,  поэтому, купив машину, он откопал где-то на балконе старый кассетный  магнитофон, но он плохо работал. Егор сменил его на дисковый магнитофон, не особо новый, но вполне рабочий. Попутный ветер дул ему навстречу. Старенький автомобиль почти разваливался. Ходовая часть и амортизаторы давно перестали работать, но мотор был ещё  надёжен. Но, самое главное, машина позволяла двигаться вперёд, и Егор был ей за это благодарен. Теперь на ней стояла газовая установка, что делало расход  топлива ещё экономнее. Он доехал до заправки, остановился возле колонки и попросил заправить ему полный бак. Затем он зашёл в магазин, который находился при заправке. Взяв воду для инъекций, он сел в машину, выехал с заправки и, объехав яму, вновь помчался в путь. Сделав очередную остановку на дороге, Егор достал пакет с продуктами. Вытащив оттуда ложку, прополоскал ее, затем, вынув из-под скоростной ручки пакет героина, распаковал его. Далее он взял из пакета несколько «камней» и положил их на ложку. Вытянув из бутылки шприцом пару кубов воды, залил ее в ложку и начал греть. Вскоре адская смесь закипела. Он оторвал фильтр от сигареты, проткнул его иголкой и вытянул всю смесь. Дав ей остыть, расстегнул штаны и в паховую вену, точно в яблочко, как дротик от дартса, вонзил иглу. Медленно опустошив шприц, Егор посидел немного и снова поехал. Через час  асфальтированная дорога перешла в бездорожье. Он приблизился к своему дому. Его мать была родом из этих мест. Егор вспоминал все, что видел в детстве. Рубленый дом, который стоял долгие годы, колодец, которым никто сейчас не пользовался, и покосившийся забор. Деревня сама по себе была небольшая. Их дом находился на окраине. Рядом было поле, которое уже давно не засеивалось. Колхоз развалился, как и социалистическое государство и идеи о коммунизме. Люди жили, кто как мог. Кто жил на пенсию, кто перебивался вахтовыми работами, а кто умирал с голоду. Мужики, в основном, все пили.
           В деревне Егор позвал к себе нескольких мужиков, дал им немного денег и попросил очистить могилу матери от травы и сорняков и заново покрасить ограду.  На следующее утро могилу было не узнать. Памятника на ней не было, но после похорон сёстры поставили тут железный крест и установили на нем табличку, на которой были написаны дата рождения, дата смерти и  фамилия, имя и отчество матери. Егор присел на корточки возле могилы и положил руку на сырую землю. Он  нежно гладил могилу, будто это лежала мама, и будто он гладил ее руку. Егор  вспоминал ее взгляд, улыбку, старую морщинистую кожу, мамины глаза, которые всегда были очень грустными, а в последнее время заплаканными и мокрыми. От воспоминаний по щеке Егора прокатилась слеза. За долгое время он, наверное, плакал первый раз. Это было не от сожаления или раскаяния, просто нахлынули теплые воспоминания. И может быть, где-то в душе он даже сожалел о том, что так поступал с самым близким человеком на свете. С  человеком, который показал ему мир. Матерью, которая воспитала его одна, без отца, не спавшая долгие и бессонные ночи. А чем он ей отплатил? Тем, что она постоянно видела его в нетрезвом состоянии? Тем, что он заставлял ее унижаться и заниматься попрошайничеством? Тем, что мог поднять на мать руку? Это не красило его никак. Ни как человека и, тем более, ни как  мужчину. Немного погрустив, он отправился домой. Ветхий деревянный дом встал перед его взором. В доме было несколько комнат.  Что видел Егор? Пару кроватей и старый шифоньер, белый стол, давно привезенный сюда из города, русскую печь. И вся эта атмосфера напоминала сказку. Пара матрасов и одеял лежали на большой железной кровати. Егор принес из машины своё одеяло, лег сверху и накрылся им. Со стены на него смотрел портрет матери. Она  улыбалась сыну с фотографии, будто ей было очень приятно, что он решил посетить ее могилу. И будто она простила ему все грехи и забыла о тех злосчастных днях, что провела в Москве, благодаря своему сыну и невестке. Но это все оставалось в далёком прошлом, да и то время, когда можно было что-то исправить, уже не вернуть.
Наступило утро. Егор вытащил удочку из багажника и отправился на озеро, которое находилось совсем недалеко. По дороге он встретил двух мужчин. Они с лопатами на плечах шли в огород копать грядки, пока было прохладно, пока солнце не пригрело и не мешало работе. Егор приветливо улыбнулся и поздоровался. В одном из мужчин он узнал Сергея, мужа тёти Тони, который недружелюбно на него посмотрел.
           - Здрасьте, - промолвил Егор и протянул руку.
           - Жив ещё, наркоман проклятый, - со злостью ответил Сергей, но поздоровался, крепко сжав ему руку.
           Мужик, который шёл рядом, молча обменялся с Егором рукопожатием и направился  дальше. Егор помолчал и тоже пошёл своим путём.
           - Мать в гроб загнал, гад! - кричал ему вслед Сергей.
           - Сам ты гад, -  ответил, не поворачиваясь, Егор и пошёл к озеру.
           Слова Сергея совсем его не обидели и даже не задели. Он привык со стороны людей к такому отношению и понимал, что во всем виноват только сам.
           Улов его был небольшим. Поймал пару средних сазанов и одного окуня. Затем отправился домой, растопил печь и принялся чистить картошку, которую по дороге  купил в магазине. Пожарив картошку, Егор сел, заправил ее майонезом и принялся есть. Вдруг в дверь кто-то постучался.
           - Войдите, - крикнул Егор.
           На пороге дома появилась женщина в возрасте, укутанная в шаль.  Под шалью был ещё коричневый платок, из-под которого виднелись седые волосы. Старушка шла медленно, так как была очень толстой, и у нее, видимо, были какие-то проблемы с ногой. Она прошла, подвинула стул, села и стала пристально и глубоко вглядываться в глаза Егора. Старушка долго молчала, затем, не выдержав, закричала:
           - Так ты живой, паразит, да? На похороны матери даже не явился. Ни стыда, ни совести!
           Егор перебил ее:
           - Тетя Тоня, так я же не знал. Узнал, когда её уже схоронили.
           Егор  замер в ожидании ответа. Старуха долго ругала Егора, затем тоже  замолчала. Они продолжительное время смотрели друг на друга с особой осторожностью, будто бы  соперники на боксерском  ринге.
           - Жена как? - нарушила вопросом тишину старуха.
           - Не знаю, мы развелись.
           - Деток так и не сделал? - продолжала женщина.
           - К счастью, Господь помиловал, - со смехом сказал Егор.
           - Дурень ты, не молод уже. На старости лет кому ты нужен будешь?
           - Не знаю, - ответил Егор с грустью.
           - Поздние родители, ранние сироты, - вдруг пробормотала старуха, и этой фразой вызвала у Егора дикий смех.
           Женщина забранилась, поворчала и ушла к себе домой. Егор лёг спать, но долго не мог уснуть. Ближе к двум часам ночи он все-таки погрузился в царство Морфея. Сны он  видел редко и  спал крепко. Утром проснулся от холода, так как из всех из щелей дома дул ветер, понял, что больше не уснет, и лучше будет поехать в Москву. Застелив постель, Егор заварил себе в дорогу  одну дозу и, приняв ее, вышел во двор.  Он закрыл дверь на замок, закинул удочку, одеяло и остальные вещи в багажник, завел машину. Закрыв калитку на засов, он вновь сел за руль и не спеша, на первой и второй скорости, отправился домой. Егор ехал так медленно, как только мог. Не только потому, что дорога была сельская, каменистая, вся в рытвинах и оврагах, но и потому, что его изнутри «распирало». По его венам бежал чистейший героин, который изначально был цветком опия. Долго нежился и грелся этот цветок на горячем афганском солнце, затем его разрезали и из его нежной слезы произвели героин высшего сорта. Со временем из жаркого далёкого Афганистана «слеза» добралась  до столицы нашего государства и в данный момент бродила по венам и артериям Егора вместе с  кровью. Она просто разрывала его изнутри и доставляла владельца тела прямиком в рай. Егор сходил с ума. Он обожал это состояние и обожал в нем находиться. Его трясло от эйфории. Голова и разум были полностью отключены, и вообще, он находился как бы вне сознания. Ему это нравилось. Егор любил такое состояние больше всего на свете. Больше жизни и больше каждого человека на этой планете. Даже больше всякого божества и воздуха. Он был рабом. Рабом опиума и рабом этого жалкого состояния. Но это не пугало Егора. Он  уже давно не обращал внимания на чужое мнение и не думал о том, что скажут люди. Может, потому что не существовало таких людей, которые имели  о нём  хорошее мнение. Дорогой читатель, знаю, что тебя не волнуют рассуждения и мысли наркомана. И это правильно.
         Дорогие друзья, предлагаю вам не отходить от повествования и продолжить нашу историю. Егор ехал уже пару часов. Погода была хмурая. На небе виднелось только скопление темных туч. Вдруг неожиданно  полил дождь, как из ведра. Дворники не успевали  чистить лобовое стекло машины, и Егор решил где-нибудь остановиться и переждать дождь. Он заехал в придорожное кафе. Уже прошло несколько часов после инъекции, и Егора начало «отпускать», он начал приходить в сознание. Кафе было небольшим, скорее, это было даже не кафе, а вагончик. Такие вагончики ставили на стройках, и в них проживали гастарбайтеры. Этот же вагончик снаружи  был обшит пластиком, который потом разукрасили и разрисовали, а внутри обили вагонкой и покрасили лаком. Рядом поставили ещё такой же вагончик, а между ними прорубили дверь, сделав ее, как арку. Получилось замечательное придорожное кафе. Сделали перегородку между кухней и местом, где сидели посетители, немного украсили интерьер, развесив светильники и картинки. И для придорожного кафе это было совсем неплохо. На улице стоял мангал, который перед дождем успели занести под навес. И если честно сказать, человек себя чувствовал тут очень комфортно, хотя никаких элементов роскоши  не наблюдалось.
           В этом кафе Егор встретил своего старого знакомого, которого знал ещё со школы. Он тоже жил в Перово, совсем недалеко, на Братской улице. Его звали Борис, в народе его называли Лис, так как он был очень хитрый и скользкий, поэтому дел с ним никто иметь не  хотел. Борис был из тех людей, которые полжизни прооколачивались в подъездах, а потом, внезапно разбогатев, хотели себя приобщить к интеллигенции, но всерьез его никто не воспринимал, потому что он был бывшим наркоманом. Борис ненавидел Егора, так как знал, да и все в округе знали, что тот продает героин. И все только удивлялись и пожимали плечами, почему Егора до сих пор не посадили. Но это была не единственная причина, почему Борис не любил Егора. Сын Бориса, молодой юноша Паша, тоже был очень заядлым любителем наркотических веществ, тоже  долгое время сидел на «системе» и постоянно отоваривался у Егора. В один из морозных зимних вечеров Паша с приятелями купил у него героин, чтобы провести выходные на съемной квартире. Употребив наркотик, они все вошли в состояние эйфории и стали подобны животным: ничего не понимали,  движения их были очень медленными и неконтролируемыми. Затем Паша ушел в туалет по своим делам. Спустив джинсы и сев на унитаз, он «завис», затем уснул и провел в таком состоянии несколько часов.  Одного из друзей начало «отпускать», он оглянулся вокруг и понял, что кого-то не хватает. Все взволнованно начал искать Пашу. Тот  отозвался из туалета, но не смог встать. Джинсы были узкими, а Паша, не контролируя свои движения, не спустил их полностью. Таким образом, штаны перекрыли кровоток к ногам юноши. И  будучи  несколько часов в таком положении, ноги  Паши посинели. Ребята, быстро убрав всё лишнее, что валялось на кухне, вызвали «Скорую», но ноги Паши спасти не удалось. Ему ампутировали обе ноги, и он остался на всю жизнь инвалидом.  Хотя Паша вскоре бросил наркотики, но было уже поздно. Его отец  винил во всём Егора, хотя окружающие понимали, что не один Егор в этом случае виноват. Паша  нашел  бы свою заветную дозу и в другом месте, и ничто бы не стало преградой для него. А Егор был всего лишь обычным наркоторговцем, которых в Москве тысячи. В каждом подъезде в те времена можно было встретить человека, обычного, на первый взгляд, который совсем не был ничем приметен, лишь позднее можно было узнать, что он продает наркотические вещества. Таким был и Макс, помните, мы упоминали о нём и о Паше ранее.
           Макс жил по улице Лазо, в этом  же  самом районе, и тоже был одним из постоянных покупателей Егора. Брал товар в больших количествах, сидел на героине давно и очень плотно. Он брал героин по низкой цене оптом по 10 граммов у Егора, затем разбавлял или ещё  добавлял всякие примеси и продавал в колледже, где учился, по высокой цене.  С  того, что доз  у Макса получалось больше, и цена была значительно выше, он имел солидный «навар». Поэтому у него постоянно была при себе заветная доза, и в кармане всегда водились деньги. Всех устраивало такое положение дел.
           Однажды Макс с друзьями отдыхал на даче у их общего знакомого. Они находились там уже несколько дней. Все шприцы кончились, некоторые затупились, и Макс воспользовался чужой иглой. А может, Макс просто перепутал свой шприц со шприцом кого-то из друзей, но он через этот шприц «поймал» ВИЧ-инфекцию. Он заразился самым страшным вирусом, сам того не подозревая. Время шло, летели дни и даже месяцы. Макс передал страшный вирус своей девушке, и они продолжали жить, ни о чём не подозревая. Даже родителей Макса не уберегла судьба-злодейка. Макс, не зная о своей болезни, вёл обычный образ жизни. Однажды он побрился бритвой отца, не думая, какой страшный проступок совершает. Может, многие скажут, что миллион раз слышали такие истории и даже не поверят в их правдивость, но эти обе страшные истории, которые случились с Пашей и Максом, из реальной жизни. Оставив на бритве свою кровь с частицами смертельного вируса, он даровал своему отцу билет в ад. А отец, соответственно, через секс заразил свою жену. Вот к каким страшным бедам приводят наркотики,  и какие после них тяжёлые последствия. Всё это выяснилось, когда мать Макса проходила на работе ежегодный медосмотр. Она сдала кровь на гепатит, СПИД, сифилис и другие анализы. И каково же было ее удивление, когда ей сказали, что в ее организме найдена  ВИЧ-инфекция. Она подумала, что это, конечно, ошибка, и пошла в частный СПИД-диспансер, но ответ был идентичен. Женщина, расплакавшись, долго думала, откуда мог попасть в её организм такой страшный вирус. Ведь она не имела никаких контактов ни с одним мужчиной, кроме мужа, не ходила в салоны. Маникюр делала сама, а прическу и свои натуральные русые волосы доверяла только соседке. Она пришла  домой и сообщила об этой страшной новости своему супругу. Муж долго смотрел на неё, находясь в оцепенении. Затем взял ее за руку, и они вместе вышли из дома, сели в машину и поехали в СПИД-центр. Нельзя было медлить, ведь каждая минута была на счету. Через пару дней, получив ответ, супруги были просто ошеломлены: они оба были переносчиками страшной болезни. Жена сначала думала, что муж ей изменил. Но отец Макса был уже не в том возрасте, чтобы изменять жене, да и никогда подобного за ним не замечалось. К тому же, секс в этом возрасте ему был уже не так интересен, чтобы иметь связь где-то на стороне. Поговорив с врачом, родители поняли, что их кто-то заразил. Подозрение пало на сына. Выйдя из центра, они отправились прямиком домой, позвонив по дороге сыну и сказав, что им надо срочно поговорить. Дома они рассказали ему страшную правду, дали визитку врача. Макс на следующий день собрался рано утром и вышел из дому. Доехав на метро до СПИД-центра, сдал кровь на анализ и поговорил с врачом. Через пару дней все выяснилось. Он не знал, как смотреть в глаза  родителям, тем людям, которые ему подарили жизнь, научили говорить и ходить, кормили с ложечки и не спали долгие бессонные ночи. Ему было очень стыдно, что всё так получилось. В отличие от других наркоманов, у Макса осталась совесть. Не могу сказать, что он был святым или ангелом, не хочу его хвалить, но он чем-то отличался от своих дружков. Совесть мучила его, и это прекрасно, что героин оставил в нем хоть каплю морали и нравственности. Макс приехал домой вечером и закрылся у себя в комнате. Мать подошла к двери, постучала, потом негромко спросила:
           - Ты не голодный? Иди ужинать.
           - Нет, спасибо, - ответил Макс, глядя в потолок.
           Его мучил один вопрос: заразил ли он  этим недугом свою любимую девушку Катю. Макс продолжал смотреть в потолок и все думал. Думал о разном. Спустя некоторое время он  вытащил из-под шкафа-купе шприц, бывший в употреблении, достал из кармана пакет с несколькими «камнями» и решил успокоить свои нервы и не думать о случившемся. Привычно влив яд себе в вену, Макс  отрешённо лежал на кровати. Его продолжала мучить совесть, и что-то терзало изнутри. Он думал о родителях, о Кате, о друзьях и о многом другом. Затем включил телевизор и погрузился с головой в сериал, забыв ненадолго о сложившейся ситуации.
           На следующий день он позвонил Кате и попросил приехать. Катя была очень порядочная и приличная девушка, в отличие от друзей Макса она ничего не употребляла. Катя  любила его всяким, она смирилась с тем, что он наркоман, что распространяет и продает наркотики. Конечно, она боролась с этим  первое время, но затем поняла, что всё это бесполезно. Она всё надеялась и думала,  что он бросит. И ничто не могло заставить ее разлюбить Макса. Они встречались уже второй год и безумно любили друг друга. Родители Кати, конечно, не знали о том, что молодой человек и возлюбленный дочери употребляет наркотики. Отец Кати был оперуполномоченным, работал в 108 отделении полиции здесь же, в Перово. Как ни странно, он никогда не слышал об избраннике дочери и не знал, чем он занимается. Макс, конечно же, понимал, что если Катя заразилась, то проблем не оберешься. Он решил пока не делать поспешных выводов. В тот день он встретился с Катей в парке возле метро и рассказал ей всё. Она долго плакала, её трясло, она не могла вымолвить ни слова. Слезы без остановки лились ручьём.
           На дворе стоял месяц май, было очень жарко. Птицы летали по парку большими стаями. Голуби кучками сидели на плитках и голодными глазами смотрели на прохожих, будто просили покормить их. Парк возле метро в Перово, казалось, был самым жалким местом на свете, обителью ада. Недавно здесь открыли магазин, в котором круглосуточно продавали алкоголь. Тут постоянно толпились алкоголики, огромное количество бомжей бродило по тропинкам парка, некоторые тут же и жили. Спали на картонках или на земле, разводили вокруг грязь и постоянно распивали алкогольные напитки. Сотрудники правопорядка иногда разгоняли бомжей и алкоголиков, но от этого не было никакого толку, потому что в скором времени те снова возвращались, и было все по-старому. Многие горожане ненавидели этот парк и всегда обходили его стороной, чтобы не видеть лишний раз, что тут творилось. Но Макса и Катю сейчас меньше всего волновали бомжи и алкоголики. И даже дворник, молодой таджик лет двадцати, который лениво подметал улицу, ничуть не привлекал их. У них было гораздо больше своих проблем. Проблем таких, что становилось страшно, если задуматься. Максу удалось всё-таки уговорить Катю сдать анализ. Эти два дня были самыми длинными и мучительными. Но чуда не случилось. Жизнь преподнесла Кате ужасный сюрприз. И Катя даже не понимала, что такого сделала Богу, за что он её так жестоко наказывал, за что разрушил её жизнь, и как теперь быть без любимого человека. Ведь она любила Макса всем сердцем и всей душой. Ей было страшно, что Макса скоро не станет, что он погубил себя. И от этих мыслей Катя не находила себе места. У неё в последнее время постоянно было плохо на сердце и на душе. Но ещё сильнее ее пугало то, что она тоже может оказаться больной. Катя не знала, как скажет об этом родителям. На какое-то время она решила успокоиться, потому что  пока ничего не было ясно. Она старалась быть прежней, хотя внешне её поведение изменилось. Родители заметили перепады ее настроения, но не знали, чем это вызвано. Наконец, наступил тот волнительный день – день, когда будут известны результаты. Макс решил пойти с Катей и поддержать ее. Он стоял во дворе и ждал, когда Катя выйдет из дома. Когда она вышла, Макс подошел, поцеловал ее, взял за руку, и они отправились вдвоем к метро. Доехав до нужной станции, они вышли из метро в город. Потом зашли в СПИД-центр. Дождавшись своей очереди, Катя зашла в кабинет. Макс хотел пройти вместе с ней, но врач возразил. Скоро из-за двери послышался плач Кати. Макс забежал в кабинет, и ему стало ясно, в чем дело. Он обнял ее и стал успокаивать, хотя сам дрожал от страха и знал, что последствия будут катастрофические. Они вышли на улицу и поехали обратно в свой район. Макс успокаивал ее и обнимал всю дорогу, затем, сославшись на то, что ему надо поговорить с родителями и рассказать им о случившемся, проводил ее домой и вернулся к себе. В голове была только одна мысль, мысль о суициде.
           Дома никого не было. Макс зашёл на кухню, сняв пыльные кроссовки. Там он открыл холодильник, достал открытую бутылку коньяка и осушил её до дна несколькими глубокими глотками. Макс мучительно стал думать, как уйти из жизни быстро и безболезненно. Мысль о том, чтобы перерезать себе вены, сразу отпала, так как Макс боялся боли и в душе был трусом, хотя внешне не показывал, надёжно скрывая это. Думал ввести сразу огромную дозу, чтобы умереть от передозировки, но и тут были свою нюансы. Родители могли зайти в комнату в любую секунду и вернуть его к жизни, а он не хотел, чтобы его спасли. Да и героина оставалось у него не так много, для передозировки этого количества могло не хватить. С годами употребления героина у него выработался сильный иммунитет. Оставался один путь, хотя тоже  болезненный, но выхода не было. Иначе отец Кати сам, собственноручно, лишил бы его жизни, если бы всё узнал. Да и не только из-за него Макс  хотел покончить  с собой. Его многое пугало. Пугало то, как он поступил с родителями, что скажут люди, когда узнают всю правду. Как отреагируют друзья и знакомые, и будет ли после этого с ним кто-либо общаться. «Пришло время умереть, как мужчине», - подумал Макс и твердо решил, что его ничто не остановит. С этими мыслями он вытащил  из-под шкафа коробку, в которой лежала грязная игла с запёкшейся кровью внутри. Заварил на газе последнюю дозу и, чтобы не искать вену на ногах, он ввел адскую смесь прямо в центральную вену. Пока не наступила эйфория, он вытащил иглу и выкинул шприц в окно. Затем открыл шифоньер, нашел там свой старый школьный костюм, снял с вешалки любимый когда-то галстук, который ему купила мама, и который он бережно хранил. Обвязав его, сделав узел, он продел туда конец галстука, и образовалась удавка. Затем подошёл к самодельному турнику, который стоял в конце его комнаты, привязал удавку к турнику. Встав на табуретку, Макс накинул удавку на свою худую шею и, одной ногой откинув стул, отправился «прямым рейсом» в ад.
           Дорогой читатель, я не жду, что ты будешь проявлять сострадание к Максу или к Паше. Ведь они знали, на что шли, и чем это чревато. Жалко его девушку Катю и его бедных родителей, которые по воле судьбы, не будучи ни в чём виноватыми, были так жестоко наказаны. А палачом стал самый родной и самый близкий человек. Вот так  жестоко поступает опий со своими рабами. И перед тем, как взять эту дрянь в руки, нужно знать, что последствия всегда бывают плачевные. И не зря один мудрый человек сказал замечательные слова: «Кто пробовал слезу мака, тот плачет всю жизнь». Но хуже всего, что плачет не только он, но его близкие и родные. И эти две истории показывают нам, что опий не щадит никого, он разрушает личности, жизни, судьбы.
           Но перенесемся к нашему главному герою, Егору, который, спасаясь от дождя, зашёл в придорожное кафе и встретил там своего старого знакомого Бориса. Борис встал, подошёл к столу Егора, протянул ему руку и ехидно улыбнулся.
           - Я тебя приветствую, - громко и отчётливо произнес Борис.
           - Привет, Борь, - сказал Егор и улыбнулся.
           - Я присяду? Ты согласен?
           - Совсем нет, - опять улыбнулся Егор, продолжая смотреть на Бориса.
           - Откуда путь держишь? Издалека? - спросил Борис.
           - Да так, к матери на могилу ездил, вот дождь переждать зашёл.
           - Может, выпьем, что скажешь? - предложил Борис.
           - Я за рулём, - ответил Егор.
           Борис стал настаивать. Егор недолго подумал и охотно согласился. Заказали поесть, выпить. Казалось, время для водки ещё не подошло, так как было довольно рано, но погода была очень печальная. Дождь никак не останавливался. От пары рюмок языки развязались, и Борис начал задавать лишние вопросы. Он спросил Егора о его жене, но тот не хотел отвечать на этот вопрос. Потом, осушив до дна пол-литра русской крепкой, они были уже оба пьяны. Пьяны не сильно, но алкогольное опьянение уже наступило. Это было видно по глазам, на их лицах блуждала нелепая улыбка. Борис решил продолжить распитие. Егор сначала отказался, но потом его опять что-то заставило взять в руки рюмку. Заказав ещё одну бутылку русской крепкой, соленых огурчиков и селёдки под шубой на закуску, они сидели и молча курили, ожидая свой заказ. Официантка лет тридцати  в мини-юбке крутилась то возле них, то возле других клиентов. Видно было, что дождь загнал в кафе ещё нескольких путников, которые заполнили пару столиков. На лицо официантка была очень страшненькая, бородавка возле носа делала её ещё страшнее и старше. Её провинциальный акцент очень выделялся в речи и отпугивал всех мужчин. Всех, но не Бориса, когда он пьяный. Он подозвал к себе официантку и с улыбкой спросил у неё:
           - Молодая и красивая, а как вас зовут?
           - Света, - ответила официантка, и  на ее лице заиграла сияющая улыбка.
           Лицо её стало красным, будто помидор. Борис очень смутил девушку, она давно не слышала от мужчин подобных слов. И хотя Борис сам по себе не был красавцем, но всё–таки благодаря комплиментам и теплым словам, смог найти ключ к сердцу Светы. Она нашла Бориса весьма привлекательным и интеллигентным. Затем он встал, подошёл к барной стойке и, облокотившись на нее, стал ждать, пока к нему подойдут. Но, оказалось, что официантка работала и за себя, и за бармена. Она подошла, посмотрела на него с улыбкой и спросила:
           - Чем я могу вам ещё помочь? - и лицо ее опять озарилась улыбкой.
           - Подари мне свои глаза, - ответил Борис и нелепо улыбнулся. Этим он снова загнал  официантку в краску. Он увидел на верхней полке, где стояли соки и несколько бутылок слабых алкогольных напитков, коробку «Рафаэлло». Борис попросил Свету подать ему эту коробочку. Оплатив покупку, Борис протянул её официантке и сказал:
           - Это вам, мадам.
           Она опять покраснела и, совсем смутившись, ответила:
           - Да что вы, мне совсем не нужно ничего!
           Егор, наблюдая за всей этой картиной, совсем не понимал, что происходит: Борис то ли напился, то ли сошел с ума. Ведь официантка казалась Егору очень некрасивой. Но он просто молчал и со своего места наблюдал за происходящим. Наконец, Борис вспомнил, что он не один и, взяв ещё томатного сока, отправился к Егору. Там он открыл сок, налив себе и сделав пару глотков, посмотрел на своего старого знакомого и произнес:
           - Как тебе официантка-то?
           - Никак, - сказал Егор.
           - Не понравилась? – продолжал спрашивать Борис.
           - Не, не в моем вкусе. Налей лучше соку.
           И мужчины снова взялись за сигареты и, прикурив их, долго и без всяких слов впускали дым в свой организм, наблюдая за тем, что происходит вокруг. Егор выглянул на улицу.  Дождя почти не было. Лишь слабые лёгкие капли нарушали гладь лужиц, и с запада дул свежий ветерок. Этот ветерок  принес с собою поток свежего воздуха, воздуха, которого в Москве порой так не хватало.  Егор стоял на пороге, вдыхал этот воздух и смотрел на птиц, которые красиво парили в небе. Они были похожи на истребителей, совершающих учебные полеты и, будто асы, показывали людям красоту сложных полетов и красовались перед ними. Затем, решив, что пора ехать, он зашёл обратно. Взял бутылку с водкой и, разлив себе и Борису, сказал:
           - Ну, на дорожку. Пора ехать.
           - Постой, куда ты так торопишься, - прошептал Борис, потом поднял голову в сторону барной стойки, громко сказал:
           - Можно счёт?
           - Одну минуту, - промолвила официантка и принесла им синюю папку со счётом.
           Открыв ее, Борис удивился: сумма была совсем небольшой. Егор полез в карман, вытащил пару купюр с номиналом в тысячу рублей, но Борис настойчиво сказал:
           - Не нужно, я заплачу, - и полез во внутренний карман.
           Вытащив бумажник, где было немало денег, он засунул в папку несколько купюр по тысяче рублей. Позвав официантку, Борис протянул ей папку. Она подошла и, открыв её, увидела, что там денег больше, чем нужно заплатить по счёту, поспешила принести сдачу.  Она уже хотела отойти вновь за барную стойку, где стояла касса, но Борис  удержал ее. Он, снова взяв папку, вытащил из бумажника купюру номиналом в пять тысяч, положил ее туда и с улыбкой промолвил:
           - А это за твой номер.
           Официантка вновь покраснела и не знала, как вести себя в подобной ситуации. Затем быстро ушла за барную стойку, и, понимая, что подобного шанса окрутить богатого москвича у нее уже может не быть, написала телефонный номер в блокнот  для заказов, оторвала листочек и, положив его в папку, принесла его под видом сдачи. Егор лишь молча наблюдал за этим цирком, затем встал, надел куртку, поблагодарил официантку и вышел из заведения. Борис вышел следом.
           - Ну ладно, было приятно увидеть тебя, - сказал Егор.
           - Номер-то мне свой оставь, - попросил Борис.
           - А за мой номер сколько отвалишь? - пошутил Егор, и они оба громко рассмеялась.
           Затем, обменявшись номерами, они пожали друг другу руки и разъехались. Наступило обеденное время, дождь полностью стих. Яркие лучи солнца прогревали мокрый асфальт. Вода испарялась и растворялась в воздухе, увлажняя его, создавая тем самым атмосферу свежести. Егор ехал пьяным, ехал медленно, километров под 60. Путь до дома был уже близок, оставалось всего несколько километров, и он попадал в свой родной район, на свою родную станцию, где прожил всю жизнь. С этой станцией его связывало столько воспоминаний, и  хороших, и плохих. Егор ехал, не думая ни о чем, его совсем ничего не пугало: ни пешеходы, ни сотрудники ДПС и даже другие водители. Доехав до Перово, он повернул по улице Плеханова и  хотел доехать до Кусковской улицы, где находился магазин. Егору нужно было купить что-нибудь из еды: чай, сахар, продукты первой необходимости. Дома в кухне шёл ремонт,  оттуда всё пришлось вытащить. Перед отъездом он отдал вещи Дине, соседке, которая была больна, но часто заходила к нему в гости. Иногда она приносила ему приготовленную еду. Из всех соседей только одной Дине он не был безразличен. Для неё он всегда оставался тем Егором, который за нее заступался в детстве, тем человеком, который был всегда в костюме, и от которого пахло дорогими духами. В её памяти Егор был кумиром многих девушек и ездил на дорогом авто. Хоть это всё было теперь в далёком прошлом, но Егор, как только встал на ноги и связался с Зафаром, не забывал о Дине, помогая ей иногда деньгами, иногда продуктами.
           Но не будем в это углубляться. Он проезжал возле ресторана «Ася», что находился напротив железнодорожной станции Перово. В советские времена на месте ресторана был морг, затем его закрыли, и после перестройки один умный человек додумался до блестящей идеи и за копейки снял помещение. Он пристроил летнюю веранду, поставил там столики. Затем недорого сделал хороший ремонт с помощью бригады гастарбайтеров, и получился прекрасный ресторан. Он назвал его в честь своей дочери - «Ася». Рядом была огромная площадка, на которой разместилась бесплатная стоянка для всех гостей и посетителей ресторана. Затем арендатор устал от этого дела. Собрав огромное количество денег, с семьёй переехал за границу, а ресторан сдавал в аренду и получал за это неплохие доходы. Эпоха девяностых для многих стала расцветом и подарила нашей стране много новых имён и новых олигархов. Но были и такие, как Егор, которые никогда не откладывали на черный день. Мало думая о завтрашнем дне, тратили всё, что имели. Привыкнув к беззаботной жизни и к большим деньгам, они не могли адаптироваться в обычной среде, и, как правило, либо спивались, либо кончали жизнь самоубийством.
           Егор припарковался возле станции. Там был магазин, который работал круглосуточно. Времени было только около 4 часов. Этот магазин был подобен магазину у метро. И тут можно было круглосуточно купить алкоголь. Некие хозяева работали «с умом» и обошли закон, поставив тут барную стойку. Если человек хотел купить алкоголь, то они просто брали, открывали ему бутылку и продавали. Все знали, что хозяева заведения кому-то платят, чтобы можно было спокойно работать. Платят соответствующим органам и людям, чтобы те закрывали на всё это глаза. И клиентура магазина была такой же разнообразной, как и алкоголь, продаваемый тут: от самого дешевого до самого элитного. Для бомжей это место стало подобно храму. За магазином открыли пункт приёма стеклотары. Тут также принимали и железные банки от пива, соков и всяких коктейлей. На деньги, вырученные от продажи пустой  тары, можно снова было купить алкоголь.  Мимо этого магазина ежедневно перемещалось множество людей на  электричках, на автомобилях: кто ехал на работу, кто на дачу, а кто приезжал сюда по делам. Поэтому бомжи и алкоголики часто стояли  в туннеле, который вел к железнодорожным кассам или к электричкам, и просили милостыню. Находились такие люди, которые давали попрошайкам какие-то деньги. Этот  туннель всегда был грязным и гадким. Здесь вы могли  увидеть людей, спящих на картонках. Ужасный запах  постоянно стоял в туннеле. В воздухе соединялись запахи гнили, пота, алкоголя и мочи. Женщины старались быстро проходить через  этот туннель, либо пробегали, закрывая нос и стараясь не дышать. Некоторые в шутку называли это место «дорогой в преисподнюю». Наряды милиции ежедневно приезжали разгонять бомжей и алкоголиков, но их было тут так много, что сотрудники  явно не справлялись. Нарушители тут чувствовали себя, как дома. Нередко  бывали драки между сотрудниками и бомжами, из которых бомжи  иногда выходили победителями. В органы в те времена никто не шел, тем более, в патрульную постовую службу (или коротко – ППС). Там в те времена платили мало, но постоянно требовали от сотрудников результат. Поэтому набирали на службу в ППС даже граждан из ближнего и дальнего Подмосковья. Но откуда бы они ни были, сотрудники полиции в Москве никогда не пользовались особой популярностью.
           Вернёмся к нашему герою Егору, который запасся продуктами и вышел из магазина. Кто-то из бомжей попросил у него мелочь. Егор, не жалея, дал ему пару железных червонцев. Затем подбежали и другие, вихрем налетев и протянув свои грязные ладони. Но Егор прошел мимо них, не обращая внимания. Как только он подошёл к машине и открыл дверь, чтобы сесть в неё, как сзади услышал, что его зовут. Оглянувшись, Егор увидел своего соседа. Это был Галыч, тот злосчастный и убогий, который выглядел уже, как дед. На самом деле  ему не было еще и тридцати пяти. Галыч был высоким, с русыми волосами, с голубыми глазами и с большим, немного горбинкой, поломанным носом. Этот нос делал его особенно смешным, так как выступал и свисал над губой. В детстве по поводу носа его постоянно дразнили, а в школе ему приходилось  часто драться. Если заглянуть  в детские годы, то можно вспомнить, что у Галыча был брат на два года младше. Его звали Андреем. В детстве они постоянно дрались как  дома, так и на улице. Андрей был хулиганом и  головной болью для своих родителей и старшего брата. Галычу часто доставалось за брата. Участковый ненавидел их семью, потому что  каждую неделю к нему в пункт милиции приходили люди, в основном, соседи Галкиных и постоянно жаловались на братьев и писали заявления. Но участковый не мог ничего поделать с ними. Разве просто подергать за уши и отпустить, а разговор с  родителями не приносил пользы. Отец Галкиных был офицером, и причем, боевым. Воевал в Афганистане, потом в Югославии. И он, и его семья считались неприкосновенными. Мать же их, Анфиса Никитична, простая рабочая женщина, являлась Героем труда. Ее фотография висела на доске Почета. Родители, если честно, у них были золотыми людьми. Отец, до преклонного возраста служивший честно в армии и отдавший долг Родине, уволился в запас. Мать тоже была на пенсии. Отцу за выслугу лет дали квартиру в городе Видный, и семья ее сдавала. Как ветеран боевых действий отец получал надбавки к пенсии, и на это они  жили. Андрея сейчас уже давно не было в живых, его унесла с собой та же страшная чума, которая отравила и унесла миллионы жизней, искалечила судьбы миллионов людей.
           Галыч в своей жизни нигде не работал ни дня. Сначала он учился в техникуме на механика, затем получил права шофёра, и отец часто доверял ему свою «Волгу». Галыч был далек от того, что творилось в головах у молодежи. Его не интереовала уличная жизнь и другие молодёжные увлечения. Галыч решил направиться по стопам отца и пойти в армию. Но он не хотел быть офицером и всю жизнь носить мундир, звёзды и другие регалии, а просто решил отдать свой долг Родине. Отец договорился в военкомате, чтобы сына  призвали в ближайшее Подмосковье. Его направили в прославленное соединение Таманской дивизии в артиллерийский полк, который находился в Тарасково, недалеко от Наро-Фоминска. Служба в армии Галычу очень нравилась. Иногда за хорошее поведение его отпускали домой на выходные. Он стал постоянно посещать спортивный зал, накачал очень уверенный бицепс и был постоянно в хорошей спортивной форме. Нередко его навещали друзья, а ещё лучше было то, что любимая девушка Мария могла часто приезжать сюда. Она была необыкновенно красивой и безумно любила Галыча. Ждала его и зачеркивала  каждый прошедший день карандашом в календаре. И Галыч был примером для многих, не курил и не пил. А если выходил на улицу, то только по делу или просто прогуляться с любимой. Родители очень гордились своим старшим сыном. Младший же, наоборот, был полным антиподом брата. Пил, курил, как паровоз, и общался с самыми сомнительными людьми в районе. Когда Галыча забрали в армию, Андрей совсем «слетел с катушек». Теперь он мог делать, что хотел. И никто не мог его остановить, запретить ему что-либо или, тем более, поднять на него руку. Таким образом, теперь он постоянно пропадал на улице. По нескольку дней не приходил домой, стал много пить и принимать с дружками лёгкие наркотики, что-то типа «травы» или «винта». Но со временем организм просил большего. Лёгких наркотиков Андрею стало мало. Однажды он попробовал на вкус один из видов опия, в частности, героин, который один из друзей принес на «посиделки», проходившие на съемной квартире. Сначала попробовал через нос. Один из друзей, посмотрев фильм «Лицо со шрамом», подражая главному герою, насыпал на диск немного героина, размельчил лезвием, и, скрутив из пятидесятирублёвой купюры трубочку, подозвал Андрея и произнес:
           - Давай, взлетная полоса ждет. Взлетай!
           Андрей, занюхав в правую ноздрю дорожку героина, сразу побледнел.  На вкус наркотик был очень гадким, мерзким и горьким. В горле его осел ком, гортань онемела. В носу защипало и зачесалось. Глаза слезились, он не мог остановить слёз, что бежали по его щекам, словно водопад Ниагара. Один из старших улыбнулся и пробормотал чуть слышно:
           - Это с непривычки, скоро привыкнешь. И будет слаще материнского молока.
           Все громко заржали. Вскоре  появилась эйфория, и неожиданное тепло растеклось по телу Андрея. Каждая мышца его организма расслабилась, он стал подобен ветру –  лёгким, почти невесомым. В груди  будто разгорелось пламя, которое грело его очень теплым и радужным огнем. На него навалилось счастье, и  Андрей понимал, что ему ничего больше не нужно в этом мире. Это состояние длилось очень долго, не имело конца и края. Он лежал с закрытыми глазами  на грязном диване и, широко раскинув руки, улыбался. Ему казалось, что он в раю, что он всё-таки отыскал ключ от Эдема и смог туда проникнуть. И ничего не мешало его счастью. Было плевать на окружающих, на родителей, на девушку и, тем более, на брата, который находился далеко и  не смог бы помешать Андрею. В затуманенном сознании Андрея все смешалось. Его дурманило и просто разрывало изнутри. Это не было похожим ни на одно ощущение, и нельзя было сравнить ни с алкоголем, ни с гашишем. Таким образом, Андрей подсел на героин и стал, как и все его друзья, рабом. Рабом опия, и  с этим ничего нельзя было поделать. Родители видели, что с сыном  происходит что-то нехорошее, но тоже не могли ничего поделать и остановить его. Андрей  не хотел помочь себе сам. Ему нравилась такая жизнь и это одурманенное состояние.
           Несложно догадаться, что со временем прием наркотика через нос потерял свою силу и не был более таким эффективным. Тем более что расход наркотика через нос был слишком большим и требовал огромных затрат. Поэтому друзья Андрея давно уже не нюхали порошок, а предпочитали вводить наркотик в кровь. Один из друзей уговаривал Андрея ввести его через мышцу, чтобы сократить расход, и быстрее наступило состояние эйфории. Ведь тогда не надо было ждать, пока эта гадость дойдет до желудка, а потом там растворится, попадет в кровь и начнет гулять по телу. Но вскоре и, правда, этого стало недостаточно, и Андрей перешёл на употребление через вены, кровеносные сосуды своего молодого организма. Уже ничто не могло его остановить, так же как и других рабов опия. И в таком состоянии они часто бродили по Перово, убитые, «зависшие», со стеклянными глазами. А им казалось, что они делают что-то хорошее и  что они стали взрослее, раз начали употреблять героин.
           Состояние Андрея очень пугало родителей. В один из выходных дней, сев на свою «Волгу», они доехали до воинской части, где проходил службу их старший сын. Галыч удивился, увидев родителей, но сразу понял, что без дела они бы не приехали, видимо, что-то случилось. От ворот  части до поселка Тарасково шла дорога, а кругом был лес. Тут росли только высокие ели.  Родители, оставив машину возле КПП, решили прогуляться с сыном по лесу, а в Тарасково зайти в кафе и попить чаю. Погода была просто чудесная, солнце хоть и пригревало, но кроны мощных елей создавали тень. Веял свежий ветерок, и  даже в такой день здесь было прохладно. Галыч снял китель, закинул его в машину отца и, слушая внимательно родителей, молча шел с ними по асфальтированной дороге. Затем мать увидела, как по его щеке пробежала слеза. Она достала платок и вытерла слезинку сына. Объяснив ему все и рассказав о своих подозрениях, они попросили поговорить с братом, пока не поздно. Ведь Андрей был совсем ещё юным, и у родителей в душе теплилась надежда, что они смогут спасти его. Затем, вернувшись обратно к КПП, отец поднялся к командиру части. Достал своё удостоверение ветерана боевых действий и попросил отпустить сына на пару дней домой, с чем командир части охотно согласился. Затем оба офицера посмотрели друг на друга с уважением, пожали руки, и Галкин-старший отправился к своей машине, где вместе с матерью подождал своего сына. Сын переоделся в «гражданку», закинул в пакет военную форму, чтобы дома можно было её постирать.
           Андрея, как всегда, дома не было. Галыч долго ждал его, затем, так и не дождавшись брата, включил фильм и, начав его смотреть, уснул на первых же минутах. Андрей пришел ночью в очень неадекватном состоянии. Еле расправив свою кровать, он залез в нее прямо в одежде и вдруг увидел, что на другой кровати кто-то спит. Подойдя поближе, Андрей узнал в нем старшего брата. И вдруг его затрясло. Он почувствовал сильный страх, ведь если бы Галыч проснулся, то у Андрея начались бы большие проблемы. А так, не разбудив брата, он просто лёг и уснул. На следующее утро Галыч проснулся рано, встал. Увидев, что брат ещё спит, не стал его будить. Он пошел в зал, сделал зарядку, умылся и сел завтракать. После завтрака Галыч зашёл в комнату, чтобы заправить кровать. Увиденное его потрясло. Андрей  лежал уже на полу. Ему было очень плохо. Он весь трясся и скулил, стуча зубами. Галыч остолбенел. С Андрея лил пот, и он плакал, прося о помощи. Раньше Галыч с подобным не сталкивался и не знал даже, что нужно делать в данной ситуации. Он понял, что это ломка, что брата ломает. Это всё означало одно: Андрей уже давно начал употреблять, и что тут уже требуется медицинская помощь. Галыч позвонил своему соседу и попросил прийти. В квартиру зашёл мужчина лет  пятидесяти. Его звали Антон. В молодости он был военным хирургом и являлся другом семьи Галкиных. Галыч знал, что Антону можно доверять.
           - Что с ним делать? - спросил Галыч. 
           - В клинику его нужно везти, - ответил Антон.
           - Нельзя в клинику, - возразил Галыч.
           Антон отыскал телефон своей знакомой, набрал её и попросил очень срочно приехать. Андрея раздели и положили в горячую ванну. Ему понемногу стало легчать. К тому времени приехала врач, нарколог по профессии. Она работала в частной клинике. Затем пообещала Галычу и родителям, что никто ничего не узнает. Андрея одели и помогли спуститься по лестницам, поддерживая с обеих сторон, посадили в машину отца и повезли в реабилитационный центр.
           Дорогой читатель, клиника была анонимной, поэтому не будем говорить о ней. Андрея сразу же приняли, так как эта женщина занимала тут солидный пост. Затем родители и брат попрощались с ним, обещая, что скоро приедут проведать. Сели  в машину и вернулись домой. Мать не знала, то ли ей плакать, что ее подозрения оправдались, то ли радоваться тому, что сына вылечат. Она наклонилась вперёд к сыну, который сидел рядом с отцом на переднем сиденье, поцеловала его в голову и сквозь слезы  дрожащими губами промолвила:
           - Сынок, спасибо.
           - За что, мам? Глупости. Ведь он мой единственный брат.
           И глаза Галыча стали вновь мокрыми и внезапно покраснели. Наутро он собрал свою военную форму в пакет и уехал к себе в часть на электричке.
           Прошла пара месяцев. Андрея вылечили и сняли наркозависимость. Вскоре его должны были выписать. В клинике он подружился с одним из охранников, взял у него сотовый телефон, чтобы перезваниваться с друзьями. Перед выпиской Андрей позвонил Кириллу и попросил приехать к нему. Андрея отпускали на следующий день. Врачи, так же как и родители, думали, что он здоров, раз прошел полный курс реабилитации. Друг приехал с утра и стоял возле клиники. Вблизи располагалась красивая березовая роща. Как только Андрей вышел за ворота центра, увидел Кирилла и со свистом, сломя голову, побежал к нему. Они по-дружески обнялись и пошли в сторону остановки.
           - Перец негде взять?- вдруг спросил Андрей.
           Кирилл расстегнул ремень, из-под бляхи вытащил небольшой пакет и протянул другу.
           - Ну, я знал, что ты, по-любому, не бросишь.
           - Ошибаешься, - сказал Андрей.
           - Ну, посмотрим…
           - Я буду иногда употреблять, а между употреблениями делать перерывы по несколько дней, чтобы снова не подсесть, и чтобы опять не началась ломка.
           Закончив свой пустой разговор, парни сели на электричку и отправились в свой район. Ну, что тебе сказать, дорогой читатель, Ты ведь и сам понимаешь, что Андрей  продержался всего пару недель. Это всё, на что его хватило. Затем он опять погрузился в знакомое болото. Все началось заново, всё вернулось на круги своя.
           В один из зимних дней рано утром накануне Нового года Галыча отпустили домой за особые заслуги. И он, сев на электричку, поехал в свой родной район, чтобы встретить праздники с родными и со своей любимой. Галыч зашёл домой, обнял маму и папу.
           - Я приехал на праздники, меня отпустили на несколько дней.
           - Замечательно, это очень приятный сюрприз, - сказал папа, улыбаясь.
           Побыв дома, Галыч взял подарок, который купил для своей девушки и отправился к ней. Она уже стояла на улице в белой куртке с капюшоном. На голове у нее была белая красивая вязаная шапка. Галыч побежал к ней, обнял ее крепко-крепко, затем, подняв в воздух, стал кружить. Потом поставил ее на землю и промолвил:
           - Ты знаешь, я так соскучился.
           Она обняла Галыча очень нежно и ласково, положила свою голову ему на плечо и тихо шепнула:
           - Я тоже очень соскучилась.
           Они взялись за руки и пошли гулять. Проходя возле кинотеатра «Владивосток», влюбленные решили срезать и пройти через парк. По обеим сторонам тропинки росли небольшие голубые ели, которые были  мягко усыпаны снежком. Когда тропа закончилась, показался пруд, который зимой замерзает, а летом тут сидят люди на удобных скамейках. Кое-где стояли мангалы, в этом парке разрешено делать шашлыки, и поэтому он никогда не пустовал. Когда влюблённые проходили мимо этих скамеек, они вдалеке заметили людей. Их было человек пять. Подойдя поближе, Галыч узнал в одном из них своего брата. Андрей был очень пьян или «накачан». Он шел, «зависая», с дружками к главной дороге. Внезапно споткнувшись, Андрей упал. Все начали смеяться, потом подняли упавшего товарища и пошли дальше. Галыч наблюдал за этим издалека и пока не хотел, чтобы его узнали. Он понял, что брат снова сел на иглу. Галыча просто разрывало от злости и горя. Когда он подошёл совсем близко к этой компании, то в гневе закричал во все горло: 
           - Что же ты делаешь, гад! Совсем тебе никого не жалко, -  и, повалив его, начал бить по лицу.
           Их сразу растащили. Андрей даже не понимал, что случилось, потом, подняв голову, и увидев Галыча, произнес:
           - Прости, брат, я сломался.Галыч плакал навзрыд. Он заливался слезами и не знал, что делать. Потом, дав пару пощёчин Кириллу и другим, поднял брата.
           - Кирилл, если  я его с вами ещё увижу, то потом не жалуйтесь, всех вас порву! - прокричал Галыч во все горло.
           Подошла его девушка, они подняли Андрея и повели к дороге. Затем Галыч остановил такси, посадил брата и повез домой. Андрея уложили на кровать, и он до вечера крепко спал. Потом, проснувшись и придя в себя, вспомнил, что встретил брата, и эта встреча закончилась для него очень плачевно. Галыч зашёл в комнату, закрыл дверь и, присев на кровать, негромко спросил:
           - Ну, что? Как себя чувствует молодой наркоман?
           Андрей молчал и смотрел в одеяло, свесив голову. Затем Галыч вновь спросил:
           - Тебе не надоело позорить семью? Не надоело позорить родителей?
Но Андрей продолжал молчать.
           - Я с кем разговариваю? - нервно произнес Галыч и ударил брата по лицу ладонью.
           - Руки убрал! Ты что руки распускаешь? - подпрыгнув на кровати, крикнул Андрей.
           Родители услышали, что дети ссорятся, вбежали и начали их растаскивать.
           Вечером, узнав, что подростки покупают героин у Егора, Галыч взял биту и отправился к нему. Егор был дома, вновь только что приняв очередную дозу своего чудо-лекарства, сидел на кровати и, как кипарис на ветру, покачивался. Галыч вбежал к нему и, ударив его битой прямо по ногам пару раз, закричал:
           - Получай, гаденыш! Ты что молодежь портишь, паскуда?
           И отбросив биту из рук, он ринулся уже врукопашную. Схватил Егора за горло и стал душить, да так сильно, что тот  захрипел. Затем, откинув его обратно на кровать, со злобой произнес:
           - Еще раз увижу, что продаёшь молодежи наркоту - убью!
           Взяв свою биту, Галыч собрался уходить. Егор откашлялся и крикнул в ярости:
           - Ну, всё, щенок, ты себе сам подписал смертный приговор.
           Встав с кровати, он позвонил Зафару, рассказал, что стряслось, и попросил помощи.
           - Не бойся, мои люди с ним поговорят, - успокоил его Зафар.
           А Галыч, понимая, что за Егором кто-то стоит, отправился домой. Андрей лежал на кровати, о чем-то думая. Галыч, взволнованный этим событием, рассказал брату, что натворил. Андрей в ужасе спрыгнул с кровати, оделся, посмотрел на брата и испуганно произнес:
           - Ну, братец, ты влип.
Нельзя было терять ни секунды. Андрей  попросил брата скорее  уехать обратно в часть. Галыч оделся и вышел с братом из подъезда. Затем Андрей,  проводив его до электричк, крепко обнял и сказал:
           - Не бойся, брат, я постараюсь все уладить.
           Затем без раздумий отправился к Егору и стал его просить, чтобы тот простил Галыча и забыл об инциденте. Егор, конечно, был наркоманом с очень большим стажем, и для него казались чужды такие чувства как милость, милосердие и прощение, но жестокости и обидчивости в нем тоже не было. И он решил забыть об этом случае. Тем более,  что молодежь у него покупала очень много товара, и он не хотел лишиться клиентуры.
           Вышло так, что Андрей все равно не остановился. И одним из теплых весенних дней, когда только началась оттепель, в часть к Галычу приехал Антон, друг их семьи, занёс в штаб батальона справку о смерти, заверенную в центральном военкомате. Галыча отпустили с ним, хотя он не знал, куда едет. Антон ему пока ничего не сказал. Когда они приехали во двор, Галыч выскочил из машины и без лифта побежал домой. Он отворил дверь и увидел, что мать и отец сидят на кухне и плачут. Слезы бежали по щекам матери и падали прямо на стол. Папа же закрыл глаза платком и тоже плакал. Галыч всё понял. Он подошёл к матери, обнял ее и начал успокаивать:
           - Мам, мам, ну, прошу, успокойся.
           Мать обняла сына и стала плакать ещё сильнее.
           - Сынок, Андрюши нет больше с нами, - прошептала она очень севшим и дрожащим голосом.
           Вышло так, что его брат с друзьями сидели в подъезде. Затем, украв велосипед у таджиков, которые работали дворниками во дворе, сразу его продали и купили один  чек героина. Не  выходя из подъезда, они сразу же его употребили. Но куплен он был у другого дилера, не у Егора, и поэтому подростки не знали, какого он качества. Андрей употребил слишком большую дозу, и ему стало плохо. Друзья хотели привести его в чувство своими силами. Но когда не смогли этого сделать, видя, что он не приходит в себя, просто убежали, оставив его в подъезде. Потом позвонили в «Скорую» и анонимно сообщили, что на этаже лежит человек без сознания.  Врачи ехали слишком долго. К тому времени парень скончался. Врачи  хотели чем-нибудь помочь, но было поздно. Андрей умер, совсем не познав жизни. Ему недавно исполнилось только семнадцать лет, и  такой молодой  он  ушел страшной смертью и всем близким причинил  адскую боль. Мама и папа плакали, не переставая. Галыч тоже не мог сдерживать слёз. Во время похоронного ритуала он даже упал в обморок.  Перед его глазами пробегало их детство, Андрюшка, все те моменты, что их так связывали. Он плакал и не мог успокоиться: его единственный брат, которого никто никогда не заменит, скоро будет засыпан землёй, и они больше никогда не смогут увидеться. Галыч был очень впечатлительным, хотя где-то глубоко в душе он просто ненавидел брата и очень злился на него за то, что тот оказался таким слабым и  так поступил со всей семьёй. Теперь отныне слезы будут вечным спутником их бедной матери. Отец на войне и так навидался всякого, и вот под старость лет  такое горе. Эти мысли просто грызли и убивали Галыча. Семья  переживала очень тяжёлый удар. Отец начал пить, мать постоянно плакала.
           Галыч вскоре отслужил и был уволен в запас. Он  отдал свой долг Родине. Вернувшись в отчий дом, стал думать, как жить дальше. Все в этой проклятой квартире напоминало об Андрее. Как-то Галыч напился, сел в автобус и доехал до Николо-Архагельского кладбища. Тут  покоился Андрей. Отыскав могилу брата, Галыч присел на корточки и, обняв памятник брату, стал громко плакать.
           - Бедный Андрейка, как же так вышло?
           В ответ только слышалась пустота да молчание. Галыч немного посидел, потом прикурил сигарету и, глубоко затянувшись, снова стал смотреть на памятник. Его вновь трясло и ничего не могло помочь. И перепады настроения были  ужасными: то его преследовала грусть и тоска, то злоба на брата, и Галыч начинал ругаться матерными словами. Но потом, спустя примерно час, он вышел с кладбища. Дождавшись своего автобуса, который шел прямиком до Перово, сел и поехал домой.
           И как бы ни было грустно и прискорбно на душе, о дорогой читатель, но Галыч вскоре запил. А потом и вовсе ушел в запой, так и не найдя работу. Горе его сломило и сделало тем, кем он никогда не думал стать. И таким образом, Галыч покатился по наклонной. На поминки Андрея пришел Кирилл, который прошел реабилитацию в одном из центров столицы. И увидев  Галыча пьяным, подошёл и сказал:
           - Тебе это не поможет, алкоголь убивает в тебе личность и превращает в быдло.
           - На что ты это намекаешь? - спросил Галыч. 
           - Лучше пару дорожек занюхай и выйди из этого состояния. Иначе быть беде. Я не хочу, чтобы из этого дома ещё одно тело вынесли, - и протянул ему фольгу.
           Галычу это не понравилось, и он будто озверел, накинулся на Кирилла с криками: 
           - Пошел вон! Убирайся из этой квартиры!
           Родные привели его в себя. Галыч не думал о том, как жить дальше, продолжая пить. Вскоре любимая девушка от него отказалась, и он остался совсем один. Тогда он решил прислушаться к словам Кирилла и отправился на квартиру к Егору. Негромко постучался, и из квартиры раздался крик: 
           - Открыто!
           Он вошёл в квартиру, снял туфли и, войдя в комнату, увидел, что хозяин квартиры лежал в зале в одних шортах и смотрел телевизор. Увидев гостя, Егор соскочил с дивана и с удивлением произнес:
           - Боже мой, какие люди! Тебе чего, Галкин?
           - Да так, поговорить пришел, - сказал Галыч, объяснив Егору, что хочет просто попробовать пару «дорожек», чтобы отойти от запоя и «слезть со стакана».
           Егор рассмеялся и произнёс:
           - Галыч, что-то я тебя совсем не узнаю.
           - Давай только без этого, Егор, - произнес он со смущением и  густо покраснел.
           - Ну, это не спасение, ты же понимаешь? А наоборот,  утопия, - произнес Егор и пошел на кухню.
           - Сделай мне пару «дорожек», прошу. И не нужно вот этого лишнего нравоучения, - кричал из зала Галыч.
           - Иди сюда, на кухню, - произнес Егор.
           Он вытащил  колонку, снял с неё обшивку. Затем достал оттуда пакет,  распаковал его и, насыпав немного на стол, лезвием, что лежало возле центра стола, размельчил героин в форме камня, превратив его в порошок. Из порошка он сделал две полоски,  взял ручку, что лежала в шкафу, раскрутил ее с обеих сторон. Быстро соорудив из неё трубочку, передал ее стоявшему  рядом Галычу и произнес с юмором:
           - Ну, с Богом! 
           Затем Егор отошёл, чтобы не мешать ему. Галыч, закрыв одну ноздрю, втянул в себя этот порошок через нос. Немного поморщился, поплевав в мусорное ведро, зажал правую ноздрю и вдохнул в другую. На вкус наркотик был очень неприятен. После него немело нёбо и ужасно тошнило. Но, немного подождав и попив чаю, Галыч стал расслабляться, погружаться в состояние эйфории. И как ни странно, ему это понравилось больше, чем алкоголь. Он был в сознании и понимал все, что происходит. Правда, сказать он ничего не мог, а даже, если  и мог, то не хотел, - так  ему было хорошо.  И  удовольствие  это приходило внезапно и грело его тело, которое уже так давно охлаждал алкоголь.  Галыч поднялся и пошел домой, поблагодарив хозяина квартиры за бесплатное угощение и  хороший приём. Егор в душе радовался, что тот сам пришел и именно в тот момент, когда у него было такое сломленное и убитое состояние. На одного клиента прибавилось. Егор точно знал, что если Галыч попробовал на вкус эту гадость, то уже не остановится. Сотни и даже тысячи  людей проходили  это на глазах Егора, которые клялись, что просто попробуют через нос, и всё. Что никогда не введут его внутримышечно или внутривенно, но из тысячи лишь пара человек смогла  сдержать свои слова. Остальных засасывало это болото.  Егор просто не видел никакой разницы между тем, нюхаешь ты наркотик или употребляешь через шприц. Главное, что эта гадость попадает в организм и разрушает тебя и твое сознание. Егор никогда не продавал героин  чужим покупателям, а только людям из своего района. И сам того не понимая, был палачом, который убивал всю молодежь вокруг, а затем и их родителей, которые спивались от горя или заканчивали суицидом свои сломленные жизни. И самое страшное было то, что всё было куплено, никто не мог  остановить это преступление. Палачи оставались  безнаказанным, их интересовала только прибыль, а не судьбы и жизни людей. Галыч всегда повторял своё любимое выражение: « Если  я буду умирать, не нужно меня везти в больницу. Везите меня лучше в родное Перово: я там очень много раз умирал, но под утро всегда приходил в себя».
           Дорогой читатель, я слишком углубился в жизнь Галыча. Просто хотелось показать тебе всю черноту и мерзость наркоманской жизни. Хотел, чтобы каждый человек, который прочитает мою книгу, испытывал отвращение к наркотикам и к наркоманам. Одним словом, употребляя наркотики, человек превращается в настоящее животное, которое не остановится ни перед чем.
           А сейчас вернёмся к случайной встрече Галыча и Егора. На станции было очень людно. Егор попросил Галыча сесть в машину. Затем, отъехав немного, остановились, и начался разговор.
           - Ну, как дела, Егорыч? - спросил Галыч.
           - Дела у прокурора, - пошутил Егор.
           - Можешь помочь мне? - спросил Галыч
           - Чем?
           - Дай мне на пару дней один  чек в долг. Очень плохо мне, - печально произнес Галыч и свесил голову.
           - Не вопрос, - сказал Егор и завернул в сторону дома.
           Вдруг около магазина «Пятерочка» он заметил Дину, которая подбегала к машине. Он увидел, что она направляется к ним, и остановился. Затем опустил немного стекло и спросил:
           - Чего тебе, Дин?
           - Егорушка милый, пару дней назад из твоей квартиры милиция вывела двух рабочих, не русских. Затем обыск у тебя дома был. Веру и Олю с первого этажа понятыми взяли. Вроде не нашли ничего, - быстро и с волнением произнесла она этот длинный монолог.
           Егор вытащил из кармана пятьсот рублей и протянул Дине. Она отнекивалась и не брала, но он был очень настойчив. Затем развернулся и поехал в другую сторону: нельзя было появляться дома, пока всего не узнает. Взяв Галыча с собой, Егор отправился в Балашиху, на съёмную квартиру. Ехали недолго, пробок почти не было. Егор предложил своему попутчику подработать, сказав, что даст ему пару граммов героина. Галыч, когда услышал это, обрадовался: ему было плевать на всё на свете, на все опасности, которые могли ожидать, в том числе, и на сотрудников милиции. Как только начало темнеть, они оставили машину недалеко от дома, затем  зашли во двор. Галыч сначала разведал обстановку, потом открыл дверь квартиры и быстро вошёл. Затем медленными шагами направился в ванную, отодвинул кафель, что выпирал немного из-под ванной, вытащил запечатанный  пакет,  сунул его за пазуху и очень торопливо убрался из квартиры. Егор уже дошел до машины и подъехал к подъезду, чтобы в случае чего быстро уехать из этого района. Галыч выбежал из подъезда, сел в автомобиль, и они поехали. Егор ехал не слишком быстро, чтобы не привлекать внимание. Он попросил Галыча распаковать пакет, снял упаковку с пачки сигарет и насыпал туда немного героина. Глаза Галыча загорелись, а в душе у него наступило спокойствие. Он вышел около метро Перово, попрощался с Егором, сердечно поблагодарив его, и прямым путем отправился домой, чтобы быстрее принять свой  «эликсир жизни» (именно так он в шутку называл героин). По дороге посетил до боли знакомую аптеку, купил пару шприцов по два куба и поднялся к себе.
           А Егор поехал на станцию Измайлово. Именно там у Зафара было игорное заведение, и там его можно было отыскать. Прежде всего, Егор хотел посоветоваться с Зафаром, как ему поступить дальше. Проезжая около Измайловского парка, Егор остановился, вышел из машины, взяв с собой пакет, немного отсыпал себе порошка. Затем зашёл недалеко вглубь леса, раскопал землю под большим деревом и, положив пакет в яму, закопал его. Это дерево сильно отличалось от других, и его нетрудно было запомнить. Егор вышел из леса, вытащил бутылку с водой, помыл руки и двинулся в Измайлово. Доехав до места, он стоял и долго думал, как быть. Но потом набрался смелости и подошёл к двери. Полуподвальное помещение, которое с виду было ничем не приметно, скрывало в себе много игровых аппаратов и рулетку. Тут собиралось большое количество людей. И сейчас было людно, но Егора тут знали и были рады ему. Он подошёл к барной стойке, попросил налить водки в большой стакан и ещё томатного сока, чтобы запить, и попросил позвать Зафара. Выпив водку и запив ее томатным соком, Егор сидел и смотрел на людей, которые были так увлечены игрой, что никого не замечали. Их глаза светились от азарта и от желания играть. Они напоминали Егору зомби. Он смотрел на них с большим презрением и без всякого уважения. Вдруг вышел один из людей Зафара и попросил Егора следовать за ним. Они зашли за ширму, которая располагалась возле барной стойки. Потом открылась дверь, и Егор вошёл в комнату, в которой никого не было.
           - Располагайся, чувствуй себя, как дома.
           - А где Зафар? - спросил Егор.
           - Его закрыли на днях, - ответил человек
           - И что теперь будет? – продолжал спрашивать Егор.
           - Да не боись, его выпустить на днях должны. Ну, ты сходи завтра в местное отделение, они и с тобой потолковать хотели. А пока можешь переночевать тут.
           Егор попросил шприц и одеяло. Затем, когда ему принесли всё это, он на ночь сделал одну внутривенную инъекцию и попал в царство Морфея. Успокоив свой организм, уснул сладким и цветным сном.