1927 год. Париж.
В зале заседаний Французского Географического Общества кипели страсти. Самые маститые светила науки кричали и бросались друг на друга с кулаками и оскорблениями. Председатель, седовласый месье в парике, стучал молоточком, будто в суде, призывая к порядку.
- Довольно, господа, решение комиссии обжалованию не подлежит. Названные лица удаляются из рядов нашего Общества за нарушение правил. Выйдите, господа, выйдите!
Нескольких человек вытолкали за дверь, и кто-то напоследок успел вылить им на головы стакан воды.
- Рассмотрим последний доклад. Месье Жана Диадо, если не ошибаюсь?
Услышав свое имя, Жан Диадо, невысокий господин средних лет, встал, гордо задрав подбородок. Члены Общества повернулись к нему, зашуршав костюмами. Его длинноносый профиль сразу переносил присутствующих во времена кардинала Ришелье. В Диадо было что-то мушкетерское, возможно, из-за консервативного стиля в одежде. Казалось, он вот-вот вытащит старинную шпагу или пару кремневых пистолетов. Председатель взял пенсне, прочитал заключение и откашлялся.
- Что касательно открытия месье Диадо, комиссия сделала вывод, что река, названная вышеупомянутым месье в свою честь, не обладает достаточной протяженностью. Четыреста туазов – это ручей, не стоящий внимания нашего Общества.
Раздался дружный хохот, заставивший Диадо побледнеть.
- Позвольте, господин председатель, - вскричал он, подпрыгивая на месте. – Пару лет назад на карту была нанесена река в триста пятьдесят туазов! И открыли ее ВЫ! И получили за это….
- Месье Диадо, – эмоционально прервал его Председатель, - в моей реке обитает уникальный доисторический рак, в связи с чем река является государственным заповедником и имеет важное значение. Приезжайте с чем-нибудь весомым, не отвлекайте уважаемых людей пустяками.
«И приеду! - со злостью проворчал про себя Диадо. – Я ведь не протираю штаны в отличие от вас, не выезжающих годами за пределы Парижа. Географическое общество? Пикники в Булонском лесу – это география?»
- Заседание закрыто.
Люди встали со своих мест и, пуская колечки табачного дыма, продолжили дебаты между собой. Один Диадо не двигался, сидя с потерянным выражением лица. Он вновь никто, маленький человек, не сделавший шага вперед. Напрасные изыскания в Европе, в которой, похоже, больше нечего открывать. То ли дело в Новом Свете. Нужно ехать туда, где пропадают люди. Едва ли без риска можно открыть что-либо стоящее, проговорил он про себя, и, видя вокруг самодовольных лентяев, сделал вывод, что хочет рискнуть.
И амбиции исследователя, жаждущего непременно стать первооткрывателем, действительно занесли Жана Диадо в Южную Америку. Так начиналась эта история.
Год спустя.
На обочине пыльной каменистой дороги сидел молодой человек в истрепавшейся одежде. По его чистому простодушному лицу и ухоженным волосам можно было судить, что он отнюдь не ведет образ жизни бродяги. Просто нелегкое время выбросило его в эту степь, состарив костюм и штаны. Этьен Лаперик, так звали временного лузера, смотрел на линию горизонта, выставив перед собой крестьянскую шляпу. В шляпе лежало несколько медяков. Инфантильный мечтатель, скажете вы. Нет, господа, это реалист – сегодня многим успешно удается жить за чужой счет.
Таким его обнаружил Жан Диадо, вынашивающий в голове план новой экспедиции. Его открытый экипаж, который несся по дороге посредством двух лошадиных сил, резко притормозил. Кучер издал дикий крик, который на русский язык переводится как «стоять». Позади путников нарушился порядок в багаже.
- Занятный тип, Оливье, вы не находите? – спросил Жан у кучера.
- Ваше благородие, больной малец, сразу видно.
Оливье, пожилой мужичок старой закалки, не жаловал новое поколение. Оно и понятно – не может в юности человек быть умным. Даже рассуждая здраво, каждый юноша носит в глубине своих глаз тень легкого слабоумия. Отсюда пресловутые ошибки молодости.
- Эй! – окрикнул молодого человека Диадо. - Медитируешь?
«Йог» не шевелился.
- Да оставьте вы его, месье. – Кучера напрягали остановки в пути. – Того и гляди, разбойники нагрянут.
Жан Диадо громко свистнул, и молодой человек на дороге вздрогнул. Он сразу приподнялся и обратил внимание на экипаж.
- Видал? – Диадо восхищенно обернулся на кучера. – У этого мальца большой потенциал слуги. А мне нужен свой Паспарту.
Со дня знакомства прошло две декады. За это время молодой человек кардинально поменял свой облик. Диадо сжег в камине его лохмотья, подарил ему отцовский пиджак и отвел к брадобрею. Воскреснув как личность, новоиспеченный слуга принялся активно помогать благодетелю в работе, а именно – в поисках необходимого снаряжения. Днем Этьен Лаперик со списком в руке колесил по городу, заполняя купленным добром конный экипаж, а с заходом солнца увозил вещи в парижскую квартиру Диадо, превратившуюся во временный пакгауз. Вечерами они разговаривали за чашкой кофе, и от безделья путешественник рассказал свою предысторию.
- И что, - спрашивал Лаперик, - тот рак и, правда, доисторический?
- Бог с тобой, обычный Astacus astacus. У Председателя все схвачено, что он хочет, то комиссия и вытворяет.
- Аааа… Месье Диадо, давно хотел спросить, а мы ведь едем за сокровищами?
- Ох ты, сразу за сокровищами. Если это добавит тебе мотивации, можешь думать так. Исследователь ищет новое, Этьен. Все, что угодно – лишь бы новое, непознанное, что заставит членов Географического Общества сесть голой задницей на ежа, понимаешь? А прессу – поместить мое имя на первые страницы. Если это будет Эльдорадо, я не против. Мое первое путешествие в Южную Америку слегка заткнуло им рты, когда я продемонстрировал им привезенную мной коллекцию представителей флоры и фауны с окрестностей Кордильера-де-Мерида.
- Фауны! - обрадовался Лаперик.
- Молодец, понимаешь соль странствий. Новый вид – новый сорт мяса. Только от этой экспедиции я жду прорыва. Мы не станем бродить с сачком в руке в окрестностях больших городов, как эти ученые бараны. Полезем в джунгли, и, если повезет, я не забуду тебя, друг мой.
Слуга расцвел. Он так себе и представлял свое возвышение – помогать амбициозному хозяину с большими перспективами, по достижению цели щедрому к помощникам. И вскоре наступил день, когда в списке остался один, последний пункт – купить билеты на пароход.
- Итак, вперед! – сказал ведомый честолюбием Диадо и во второй раз пересек Атлантику.
На этот раз в Каракас его доставил пароход «Наполеон Третий». Мы не будем подробно останавливаться на переходе через океан. Он прошел без инцидентов и значимых событий. Развлечений на борту для господина научного склада ума не было никаких. Поэтому исследователь флоры и фауны с раннего утра сидел с картой вин на руках и каждые пару часов посылал слугу за новой бутылкой. С борта «Наполеона Третьего» Диадо сошел слегка опухшим и бородатым, зато хорошо выспавшимся. И едва ступив на южноамериканскую землю, он бодро принялся за дело. В мастерской каретных дел мастера Хосе Кальдерона была приобретена вместительная крытая повозка и четверка лошадей. В нее путешественники погрузили оружие, книги и различные инструменты, привезенные из Франции, дополнив поклажу свежей провизией с местного рынка. На экипаже Диадо рассчитывал добраться до Сьюдад-Боливара, напоив коней водами Ориноко. Предложения предприимчивых дельцов о покупке автомобиля он отверг. В технике он не разбирался, и поломка могла поставить крест на всей экспедиции. Не говоря уже о том, что в джунглях проще прокормить лошадей, чем найти бензин и машинное масло. В дальнейшем, дельта Ориноко должна была стать основным местом изысканий.
Берег Ориноко. Первая стоянка.
Маленькие искры разлетались по черному пространству тропической ночи. То костер пожирал остатки сухих дров. В свете огня сидели двое мужчин и закусывали, чем бог послал. Ничего сверхъестественного – обычная яичница, нарезанные колечками бананы, прочие туземные плоды и шоколад. Раздразнить организм, не более, подготовить себя к основной трапезе. Запивали легким анжуйским вином.
- Небо здесь другое, - делился своими наблюдениями Этьен. – И запахи. Страшно ночами. Кричат обезьяны… Что же мы лодку не взяли?
- Слышал про рыб, которые любят крайнюю плоть? Река кишит ими.
- Индейцы же как-то плавают.
- Сходи тогда, воды набери. И лягушек налови….
- Ого, месье Диадо. Шашлыки делать будем?
Да, ответил Жан, будем, а как иначе? Ради этого он, собственно, и вырос в путешественника. В детстве на него сильно повлияли романы Жюля Верна. Именно в них бесстрашные персонажи били изысканную дичь, жарили ее, поглощая потом с ней частичку неведомого мира. Когда Жан перелистывал аппетитные страницы, то жаждал хорошего мясца, представляя воображением его аромат. И спустя годы задался целью отведать самых разных животных на всех континентах Земли. Отец, конечно, злился из-за того, что сын не пожелал продолжить его старинное ремесло сапожника. Потом успокоился, купил Жану старое ружье и благословил на поиск своего звена в пищевой цепочке. Отпрыск старика Диадо оказался одинаково талантлив и в деле ловли зверя, и в его истреблении.
Стоя на берегу, Этьен вдыхал природу обеими ноздрями. Идиллия, сдобренная вечерним солнцем. На закате Ориноко преображается и буквально серебрится. Он смотрел, как птицы сближались с водной поверхностью, глиссировали пару секунд, и снова взмывали вверх. Недалеко уже привычно шуршал и горланил лес. Ничто не предвещало сильный дискомфорт и плохое настроение. Если, к примеру, старину Гумбольдта затерзали летающие кровососы, то Диадо и Лаперика автор произведения миловал. Полчища крылатых демонов устроили оргию в другом месте. Временно, разумеется.
Взяв сачок, слуга приготовился шагнуть в воду. Поднял ногу… и убрал ее назад, проклиная хозяина за ужасные истории, подобные тем, которые любит рассказывать пьяный Атос. Горячий красный мотор в его груди забился быстрее. Глазам стали чудиться утопленники, машущие со дна очищенными от мяса конечностями. В качестве улова представлялись фрагменты скелета. А вместо промысловых рыб на ум приходили подводные монстры, разрывающие зубами-бритвами мягкое человеческое тело. Впрочем, ….
- Индейцы же как-то плавают, - ободрил он сам себя и погрузился в коричневую воду.
Они даже не подозревали, что в паре десятков лье от их стоянки в это время происходил ритуал. Примитивную каменную пирамиду высотой четыре-пять туазов окружили человекообразные существа. Предзакатное небо спускало вниз солнечные нитки, оставляя на грубо вырубленных камнях тонкие полоски света. Скрытые листвой, полулюди-полуживотные избегали ловить глазами даже этот мизерный свет. Их мохнатые лапы складывали у подножия священного строения корнеплоды и фрукты, после чего они отступали от пирамиды, преклоняя голову. Процесс паломничества продолжался несколько часов. Почему они стояли возле пирамиды после подношения, нюхая воздух и мыча, было непонятно. Очевидно, присущее Homo Sapiens нетерпение не являлось для них проблемой. Никаких дел, никакой спешки, обычный звериный разговор. Издалека здравомыслящий наблюдатель нашел бы этих неуклюжих существ безобидными. Оптика тоже не прояснила бы этот вопрос. Одни глаза Бога видели, что скрывал зеленый ковер леса. Спуск к реке, деревянные обломки лодки на прибрежном песке, и окровавленные куски человеческой плоти. Чудища поживились на славу. И благодарили своего небесного отца за добычу. Кто же он, этот Зевс паранормальных? Подошедший ближе узрел бы наскальные рисунки, высеченные на каждой из сторон пирамиды – хищные птеродактили, один из которых парил в небе, второй выпускал когти при посадке, третий сидел над склонившимися перед ним человекообразными существами, а на четвертом изображении крылатый бог пил воду из водопада.
Легенда об этом таинственном месте.
Вы знаете, как исследователи бредили и бредят Южной Америкой. Эту пирамиду обнаружили еще в 16 веке. Испанский конкистадор Ортега Корвальо в сопровождении десятка солдат гонялся по всей Венесуэле за достоверными сведениями о Ручье Русалок, в котором караибы испокон веков видели купающихся девушек в серебристой чешуе. В конце концов проводник вывел их к странному сооружению. И не успел Ортега опомниться, как птеродактили растаскали его спутников, разрывая тех прямо в небе. Конкистадор в ужасе бежал в глубину леса, напрочь забыв о желании сделать одну из русалок своей женой.
Жан задремал, ему даже приснился сон, и страшные крики, доносящиеся с берега Ориноко, несколько ошеломили его. Он моментально схватил Кольт, модель 1911 года, оружие, постоянно находящееся у изголовья. Винтовку хотел было передать слуге, да ведь это он и кричит дурным голосом…. Отбросив дальнобойный прибор Лебеля в угоду более скорострельному, крепко сжав в ладони пистолет, Диадо бросился в заросли, где тотчас же столкнулся с бежавшим навстречу слугой. Оба упали, потирая свои ушибленные места. Молчание было непродолжительным. Глава экспедиции вложил в голос гнев, порожденный болью.
- Почему орешь?
- Чукабара, - прервал собственные стенания слуга, - Из воды вылезла. Огромная.
- Врешь!
- Нет, ваше благородие, вот доказательство.
В руке Этьена был зажат овальный зеленый листок неизвестного растения.
- И что это доказывает?
- Ну как же… я сорвал этот лист, когда убегал от чукабары.
- Дурак!
Стволом «Кольта» охотник оттолкнул от себя лист, и уверенными шагами направился к берегу. Слуга трусил за его спиной, готовясь в любой момент побежать сломя голову.
- Здесь!
Река пряталась за густой растительностью. Метровые кусты образовывали изгородь, с проглядывающими то там, то сям проходами. Это пекари, идущие на водопой, проложили себе дорогу. За живой изгородью высились стволы гваяковых деревьев. Глядя на заросли, Диадо нервно теребил курок пистолета. Прошла минута или две, прежде чем раздался легкий мурлыкающий звук. Из-под ближайшего кустарника вылез крупный кот. Лишь пушистый хвост, раздувающийся на ветру как парус, да странная синеватая окраска говорили о диком происхождении животного.
- Этот? – спросил Жан. Слуга кивнул.
- Это кисур, балда. Дикая кошка.
Кисур несколько секунд пристально смотрел на людей, а затем принялся облизывать лапы.
- Иди набери воды, бездельник, пока я не огрел тебя по шее.
Слуга схватил кувшин и помчался к воде. После возвращения назад, он выслушал критическую лекцию Диадо на тему «Вода в реке – это паразиты, а вода в роднике – вода». Оторвав край рубахи Этьена, Диадо пролил через эту ткань зловонную жидкость, сделав тем самым ее более пригодной для употребления. Наступило время ужина, и вытащенная из ведерка лягушка созерцала французов пустыми глазами.
- Ква! Ква-ква!
- Это ли не естество? – восклицал Жан Диадо, показывая на лягушку. – Мы могли бы понять друг друга без слов.
- Просто зажарим?
- Сначала замаринуем по моему рецепту. У каждого повара Франции есть для лягушачьих лапок базилик и петрушка с чесноком. Но мой секретный ингредиент – уникальная африканская пряность. Это порошок из коры лямоноэлевого дерева, которую я прикупил в Александрии в прошлом году. Славное растение. Ныне вид считается вымершим….. хотя кому я рассказываю, ты же не отличаешь липы от тополя!
Словно в подтверждение его слов Этьен, дурашливый по своей природе, вспомнил народную сказку.
- А если это царевна? Лягушка, только под чарами.
- Заколдованная? Тогда у нее мало времени, чтобы их сбросить.
Перед процедурой разделки лягушек, Жан провел необходимый опыт. Согласно его методу, капля «оранжа скарлетти», созданного им катализатора, окрашивает ядовитых лягушек в желтый цвет. Остальных можно употреблять. Тем временем слуга, исчезнув в палатке, а потом снова появившись из нее, начал наворачивать круги по лагерю.
- Нервный тик? – окликнул его Диадо.
- Меня мучает кое-что.
- И что? Явно нервный тик…
Обладатель «нервного тика» надулся, и вдруг выпалил:
- Позвольте, месье, я сейчас пролистал справочник фауны Маленькой Венеции, и никакого кисура там нет.
- Так это старое издание, - лениво протянул глава экспедиции, - в следующем появится кисур.
- Кисур Диадо! – произнес он с гордостью. – Catus Diadolus!
- Мне кажется, что это просто кот.
- А мне кажется, ты забылся, деревенский чурбан, что я кормлю тебя и плачу зарплату. Покрути вертел, раз безделье заело.
И Этьен крутил его, крутил вплоть до появления на лягушачьих лапках золотистой корочки.
- Кажется, готово, месье!
- Переложи половину в котелок, оставим на завтрак….. Так, где моя прелесть?
Взяв в руки шампур, Диадо вдохнул божественный аромат.
- Не пампасовый олень, но есть можно, - отведал он первый кусочек, – Наши Pelophylax вкуснее.
- Прямо как курятина.
- Ты что, никогда лягушек не пробовал?
- Нет, - пожал плечами Этьен.
- Эх ты, француз… недочеловек ты, вот кто. Как ты про курятину начал, я сразу смекнул. Только те, кто не ел лягушатину, сравнивают ее с чем-то более привычным. Стало быть, к лягушатине не привык.
С того момента уважение Диадо к слуге резко упало. Он сожалел, что не взял с собой фрица. Последнего не нужно было уважать как соотечественника, а издеваться по поводу того, что он всякий раз норовит съесть кислой капусты с сосиской, можно три раза в день. Думая об этом, путешественник сосчитал все звезды на небе и мирно уснул.
Вода в реке колыхнулась, и на поверхность вынырнула грязная морда. Оставляя характерные следы на берегу, крокодил делал шаг за шагом к цели. Две маленькие палатки представляли собой нечто вроде сосисок в тесте. По земле передались вибрации, и глаза рептилии выхватили сливающуюся с ночью человеческую фигуру. Какое-то мгновение крокодил обдумывал сложившуюся ситуацию и повернул назад, к спасительной воде. Человек же остановился возле ближайшей палатки и прислушался. И то, что случилось дальше, видела одна лишь венесуэльская луна.
Утром они обнаружили очаг разоренным. Кто-то переворошил угли, опрокинув котелок и съев его содержимое. Без сомнения, ночью сюда пожаловал гость, любитель квакушек. Более того, каким- то образом на месте костра оказалась винтовка…. Она не пострадала, если не считать обугленного приклада. Полураздетые, путешественники пытались блеснуть детективной логикой.
- След босой ноги. Не зверь.
- Человек. Возможно, яруро или еще какое племя. Если оно новое, надо срочно его найти и назвать своим именем.
Конечно, сказавший это не стал выкладывать все карты вслух. Таилась невероятная надежда отыскать Salvaje, лесного человека, источника легенд и страхов. Якобы, пальцы на его ступнях находятся не спереди, а сзади. Таким образом, нужно идти в противоположном направлении, и чудесный обитатель джунглей пополнит коллекцию Диадо. Здравый смысл, однако, подсказывал, прежде всего, проверить тривиальную версию. Если Salvaje и существует, то обитает, без сомнения, в тех районах, которые безлюдны. Места эти находятся в юрисдикции крупных комаров, от которых не по себе даже местным индейцам. Энтомолог провинциального калибра нашел бы там подлинные сокровища, если бы не умер от укусов насекомых, ибо то, что мы называем просто «комарьё», для энтомолога звучит как «очень много неизвестных науке видов». Вот только Диадо на мелочи не разорялся.
- Здесь прошел крокодил!
- Смотри внимательно, он не дошел до палаток, что-то его вспугнуло.
Они отправились ускоренным шагом вдоль реки. Похититель, раз он позарился на лягушек, испытывает нужду, вероятно, ослаб от недоедания. Вряд ли он ушел далеко на своих двоих. Человеку в такой ситуации инстинкт предлагает держаться воды. Бросившиеся в погоню путники одолели не больше трех километров, когда Этьен споткнулся и с криком растянулся на траве.
- Этой коряге нужно дать научное название.
- Коряга Лаперика! – торжественно провозгласил Диадо. – Не кисур, конечно, но начинать нужно с малого.
Кто-то фыркнул в кустах, и это не могло ускользнуть от их внимания.
- Этьен, тысяча чертей! Это дичь! В погоню!
Отрядив Лаперика на роль гончей, Жан посмотрел вниз, на землю. Какой-то странной ему показалась коряга. Склонившись, он присвистнул. Это была не коряга, а нога, испачканная землей. Другая нога была согнута. Схватив обе ноги, Диадо вытащил из зарослей загорелую девушку. Видно, что белая. По крайней мере, под шортами, в которые превратились джинсы, и легкой рубашкой она точно белая. Второе, что заметил Жан - следы угля на ее рубашке, которые напрочь прогнали остатки этикета и человеколюбия.
- Enfant de pute! Так это ты нас объела?– закричал глава экспедиции. – Черт возьми, это же ясно как божий день…. След то был маленький, женский! Да и винтовка в костре, до такого мужик не додумается!
Обладательница ноги моментально приняла вертикальное положение, оценивая искрами-взглядами угрозу, пришедшую неизвестно откуда. Грянул выстрел. Девчонка испуганно завертела головой.
- Да не бойся, это слуга мой капибару валит.
Упоминание о слуге малость успокоило бедняжку. Вероятно, перед ней благородный сеньор. Зачем же он так ругается? Минуточку… Смысл претензий распалившегося «сеньора» стал до нее доходить, она поняла, кто это такие.
- Вы это…. Извините что ли. Же не манж па труа жур, не ела три дня.
Диадо понял, что она не француженка. Из-под зеленого полога вылез, волоча за собой тушу маленькой капибары, Лаперик.
- А это что за красотка?
Только тут Диадо заметил, что девушка и впрямь была красивая. Стройная, темноволосая, с карими глазами. С лицом, на котором в нужной пропорции сошлись штрихи Европы и Америки. Такой, к примеру, многие представляли дочь Монтесумы из небезызвестного романа Хаггарда.
- Коряга твоя, - с насмешкой сказал Жан. – Житель джунглей.
- Меня зовут Мариса Кордоса. На самом деле я испанка, просто родилась здесь.
- Оно и видно. Почти негр.
- Почему вы такие грубые?
- Как тебе сказать…. Во-первых, из-за тебя мы пробежали марафон. Во-вторых - легко путешествовать, когда не надо думать о женщинах. А ты внесла смятение в наши ряды. Пусть и приятный, но все же хаос.
- Мы знакомы пять минут и уже смятение и хаос?
В ответ на молчание Мариса пожала плечами. Выданная этим странным французом тирада не стала комплиментом, при этом убедив ее, что эта парочка безобидна, и не причинит ей вреда. Она уже гораздо спокойнее наблюдала, как разглагольствуя в плоскости «третий лишний» и «женщина на Ориноко к дождю», Диадо и Лаперик подвесили капибару над огнем.
- Вы хорошо приготовили лягушек. Как шеф-повар.
«Шеф-повар» растаял от девичьей лести, и, немного поразмыслив, заключил:
- Ладно, оставайся. Третьим будешь.
- Не пойму я вас, ребята.
- Это он «ребята», - показал Жан на своего оруженосца, - а я мужик.
Мариса не стала спорить, боялась, что французы не поделятся с ней едой.За трапезой они стали обмениваться байками и легендами. Прослушав пару десятков теорий сами знаете от кого, и пару десятков сплетен, лишенных научной основы (тоже понимаете, кто автор), гостья решила, что молчать ей надоело:
- И я много чего видела…. русалок видела, оборотней…
- Ага, как Ортега Корвальо, который хотел жениться на русалке. Все помнят эту историю, а вот то, что он постоянно жевал листья коки, забывают.
- Видела!
- Я тоже русалок видел, - медленно протянул ученый, поедая пищу, - когда поймали, оказалось, что сом. Покажешь – поверю. Не можешь показать? Я так и думал.
- А по поводу оборотней….
- А вот оборотни существуют, - вновь оборвал ее Диадо. - Сегодня Этьен охотник, вчера рыболов. Позавчера носильщик. Чем не оборотень.
- А вы как тут очутились? – вмешался в разговор Этьен.
- Я и отец Пабло плыли в миссию Фернандайо. Лодку перевернуло на порогах…. А вообще реки это не мое…
- Кстати… про ваше «не мое». Боюсь, оно не знает границ, - продолжал экзекуцию Диадо.
- Отец тоже так говорил…
- Отец Пабло?
- Нет, настоящий отец.
- Теперь мы знаем, что священники ненастоящие отцы, - опять влез в разговор слуга.
- Сидели бы дома да вышивали платки.
- Вы не представляете, каково быть незамужней девушкой, заточенной в доме.
- Не представляю. Никогда не спал до обеда.
- А после? Вы же не станете отрицать, что брак отнимает все силы. Мне тетя говорила…
- Так не выходи замуж!
- Ну…. Как же..
- Тогда выходи. Держа в уме, что выходить не стоило.
- Общество давит. В нашем социуме не приветствуется другая модель поведения для девушки.
- Общество, социум…. Ты где таких ругательств набралась? И да… - описал Диадо круг рукой, - они прямо давят на тебя. Может и сам Хуан Висенте Гомес давит? Еще раз скажу – не выходи замуж.
- Но…
- Тогда выходи! – заорал Диадо, побелев от гнева. – А если есть возражения, попробуй высказать их мистеру Кольту! Ну и компания попалась, bordel de merde!
Источая ругательства, он впал в ярость, а в этом состоянии его посещали видения – последствия сражений на полях первой мировой войны. Стройная девушка пропала, и возник кайзеровский офицер в остроконечном шлеме. Он взмахивает саблей и вдруг начинает расти в размерах. Герр офицер переел национальных блюд, и от капусты в его кишечнике началось брожение. Диадо презрительно хохочет:
- Герр Глупец! Раздувайся, «иглобрюхий», пока не лопнешь. Ешь правильную еду, фриц. Ешь! Ешь, кому я сказал!
- Что с вами? Какую правильную еду?
- Я это вслух сказал? – всполошился Диадо, – А ты уже успокоилась?
- Я спокойна. Это с вами что-то не так.
- Иди, собирай гербарий.
И крикнул слуге:
- За работу, Этьен! Пора все эти виды назвать в мою честь.
- Может сразу страну? - съязвила девушка.
Жан встал, отряхнулся и подошел к ближайшему дереву. Потом поманил оппонентку пальцем.
- Видишь этот цветок? Диадония. Моя работа. А вон тот цветок открыл другой ученый черт. Так что придется разграничивать.
Сеньорита Кордоса, как и другие местные потомки конкистадоров, с детства видела эти цветы. А когда что-то десятилетиями является для тебя фоном, то не вызывает удивления. Но тут взору девушки открылись чудесные орхидеи, усыпавшие ствол старого дерева. От Жана не ускользнуло ее пристальное внимание, и он прокомментировал:
- Оседлали как лошадь, я про эти эпифитные орхидеи. Вид Аганизия голубая. Вероятно, господина, что ее открыл, звали Аганиз. Турок или араб…. Шучу, название происходит от греческого слова «агнос», то есть благодарность.
- Для меня это Просто Орхидеи.
Конфликт в день знакомства в итоге не разгорелся в войну. Пришли другие напасти. Ближе к закату ангелы-хранители оставили их на съедение демонам. Весь вечер они отбивались от тучи мошкары. Взывали к новым богам, языческим, ибо старые уже не работали. Рухнув, обессилевшие и злые, путники повалились на траву, накрывшись одеялами. И так уснули. С молитвами на губах. Лаперику снился пастух, одежда которого состояла из москитов, Диадо снилось, как он сражается на мечах с гигантским десмодусом. А Марису во сне укусил комар с голубыми глазами.
Ортега с ожесточением пробивался сквозь джунгли. Его правый глаз дергался. Он падал снова и снова, делая глотки из наполненных дождевой водой цветочных чаш. Безусловно, сам дьявол перебил его отряд. Теперь вместо орхидей конкистадор видел демонов с хищным оскалом, а щебетанье птиц обратилось для него адским пением сирен. Ожидание ночи представлялось кошмаром. Ортега Корвальо почти знал, что во сне его задушат лианы. Вперед, к спасительной реке, к какой-нибудь индейской деревушке. Лишь бы подальше от крылатых тварей. Он буквально вывалился на поляну, разрубив мечом очередное скопление листьев. Изможденное тело упало наземь. Голову конкистадор положил на лежавший ствол дерева. Огромный ствол дерева с выдолбленной сердцевиной….. Лодка! Посреди джунглей? Больше Ортега ничего подумать не успел. Вылетевший неизвестно откуда камень раздробил ему череп. «Стрелок» с мохнатыми руками издал протяжный победный вопль, приглашая сородичей отметить удачную охоту. Они потрясали руками и гневно мычали. Еще бы, странные существа без шерсти на теле стали проникать в их владения все чаще….
Зеленая полоса мангров отделяла небо и речную гладь. В воде отражались плывущие по небосводу облака. С веток свисали птичьи гнезда, и птицы порхали над ними, перелетая с места на место, грациозно и величаво, словно участвовали в театральной пьесе. Вот змея барахтается в грязном прибрежном иле. Вот дремлющие капибары. Рядом с ними гигантские поплавки - кайманы. И шум. С реки доносился шум. Он и разбудил героев нашего повествования.
- Это звук паровой машины, - сказала Мариса, потирая укушенные места. – Цивилизация!
Мужчины не проронили ни слова. Их взгляды обратились в сторону островной косы, откуда стоило ждать появления парохода или парового катера. И действительно, это был небольшой колесный пароход, футов шестьдесят длиной, который рассекал речные воды, делая приблизительно 10 миль в час. Труба выбрасывала чадящий дым. За колесами вырисовывалась рубка с иллюминаторами. На рубке сидело воинство - негры с винтовками и мачете. Туши диких свиней и крупных рыб лежали позади рубки. Очевидно, негры славно поохотились. До берега донеслась непонятная речь, помесь африканских и индейских слов.
- Ура, мы спасены!! – закричала девушка и тут же была сбита с ног.
- Тихо, милая, тихо… - зажал ей рот Диадо, - лежи и не шевелись. Над рекой звук разносится далеко…
Диадо слышал, что местные рабы часто объединяются в банды, истребляя плантаторов. В газетах писали про одного из лидеров подобных группировок. Его звали Джон Абрахам Линкольн Браун, беспощадный маньяк, чрезвычайно охочий до белых женщин.
- Встаньте с меня!
- Считай, что мы спасли тебя от оргии.
- У большого негра был крест на груди, я видел его блеск, - сказал Этьен, опуская бинокль.
- Да, да! Возможно, это был христианский проповедник! И теперь нам его не догнать! – возмущалась Мариса.
- Ага, проповедник анархии, и в его коллекции не хватало трофея в виде тебя. И что это за «мы спасены» ?! Мы не заблудились, мы экспедиция, черт возьми.
Жан немного подумал о рабах и усмехнулся. В данный момент несколько из них, мечтавших о свободе никогда не работать, кидают в топку парохода уголь. Демократии не бывает. Даже среди рабов есть хозяева и слуги. Мариса молча проводила исчезающий за поворотом реки пароход. Если Диадо прав, значит, она обязана ему своей жизнью? И это заставило ее взглянуть на него по-другому. Ее первое впечатление дало маленькую трещину. Никто еще не делал для нее ничего подобного.
Диадо справедливо решил, что можно остаться на этом берегу еще на ночь. Место дикое, и делать здесь бандитам нечего. Наверняка они отправились грабить индейские деревушки. Французам же нужно открывать новый мир. Они пили растворимый кофе, когда Мариса крикнула:
- Белки!
Но оказалось, что это игрунки. Обезьянки носились как угорелые, а Мариса с интересом наблюдала за их играми.
- Осторожно, прыгнут на тебя и тогда пиши пропало.
- Они такие милые. Разве вы так не считаете?
- С точки зрения кулинарии? Не очень.
День нельзя было назвать продуктивным. Этьен отыскал в рыхлой древесине крупных личинок, Жан – какого-то рогатого жука. Их засунули в одну банку, и жук съел личинок, чем обрадовал Диадо. Этьен же был расстроен. Его труд пропал даром.
Сгустились сумерки. Обезьяны и птицы орали и свистели, тревожась за свою жизнь. Судя по всему, рядом бродил ягуар. Путешественников не беспокоил этот дикий зверь. Говорят, леопард страшнее. Диадо и вовсе успокоил слугу, сказав, что это кисур бегает по стволам деревьев, вызывая ужас у ревунов и разных «кур». Девушке же он рассказал другое. Накрутив себя фантазиями о чукабаре, Мариса сама полезла в объятия к Жану. И проспала в его руках всю ночь. Тот поглаживал ее волосы, вспоминал Францию, нормандских крестьянок и сеновалы. Джунгли как-то не способствовали созданию амурной атмосферы.
"Вернемся в Каракас, закажем номер в лучшем отеле, шампанское, танцевальные пластинки и… "
….мысли погрузились в сон. Крокодилы какое-то время смотрели на огонь, а затем пропали.
На рассвете выяснилось, что лагерь посещали летающие упыри. Лаперик с недоумением и затаенным страхом нашел на своей ноге маленькую круглую ранку. Некоторое время Жан и Мариса держались поодаль, опасаясь, что слуга переродится в монстра.
Позавтракав бананами и сухарями, путешественники снова отправились в дорогу. Дикий ландшафт легко справлялся с плохим настроением. Разнообразные виды перед глазами – хороший источник радости и вдохновения.Время шло медленно, и они убивали его разговорами.
- А какова конечная цель вашей экспедиции? Неужели просто зверушки?
- Святой Грааль каждого охотника – дичь.
- Меня вы тоже поймали, - усмехнулась девушка, - я тоже Святой Грааль?
- В Каракасе посмотрим, что ты за фрукт, - невольно выдал свои тайные замыслы Диадо.
- Так вы же вроде ученый?
- Многостаночник я. Все умею. Захочу – президентом буду.
Грубая самореклама покоробила нежное сознание Марисы, одновременно вызвав в ней влечение. Неужели она любит пожестче? Мозг уверял, что нет, однако сердце грубо игнорировало эти выводы. Хорошенько прокачивая кровью организм, сердце наполняло тело бесстыжими желаниями, идеализацией щетины на лице и легкими покалываниями в некоторых местах.
- Президентом чего?
Диадо наклонился к ее уху и что-то прошептал. Девушка залилась смехом.
- Что вы ей такого смешного сказали, расскажите?
- Юмор господина имеет специфику. Смешно будет лишь человеку благородных кровей.
- А….
- Ты простолюдин, Этьен, и не надейся.
Человеку благородных кровей? Внимательный читатель спросит: как так? Да, в планы Диадо не входило рассказывать всем про отца-сапожника. Это уронило бы его в глазах свиты.
В пути отряд активно занимался разорением черепашьих гнезд. Что не могло повлиять на меню.
- Опять яйца, - как-то утром пробурчал Этьен. – Третий день едим. Надоело.
- Ты собирай, если что. А съедим мы сами.
- Опасайся крокодилов, - предупредила Мариса.
- Я видел пару. Какие-то сонные туши, зароются лапами в пляжном песке и лежат бревнами. Даже укусить не успеют.
- Он не успеет тебя укусить, как хвост его уже переломает тебе позвоночник, - выдал свое авторитетное мнение Диадо.
Наедине с собой Жан переживал, что экспедиция не дает плодов (кроме, настоящих, растущих на деревьях). И принял решение уходить от реки. Они нашли утоптанную тропу и углубились в джунгли. Этьен был рад, его мутило от рыбы и черепашьих яиц. В лесу он надеялся поймать агути или другое земное животное. Вступив на тропу, они не могли не обратить внимания, что она…..
- Это похоже на кокосовые орехи… ими усеяна вся тропа….
- Звери разнесли.
- В таком количестве?
- Ветер принес.
- Откуда в глубине леса ветер? Ты чувствуешь ветер, Этьен?
- Я чувствую, что я болван, - понял Лаперик.
- Чудесные деревья окружают нас, господа.
- Я не «господа», - мягко напомнила Мариса.
- Красное дерево. Махагони.
- Так это из него делают графскую да баронскую мебель?
- Да, Этьен. И, вероятно, еще гитары Страдивари.
- Раз они такие дорогие, давайте срубим их!
- А тащить до Сьюдад-Хуареса будешь на своем горбу?
Однако время удивиться по-настоящему пришло позже. Тропа привела их к стене. Настоящей зеленой стене. Лес отказывался пускать дальше.
- Мачете, - бросил Диадо себе за спину голосом доктора, просящего скальпель.
- Стоит ли прорывать эту ограду? Я предлагаю обойти.
- Я тоже, - Лаперик встал рядом с девушкой.
- Голос руководителя стоит трех голосов рядовых членов, написано в уставе Французского географического общества. Вы проиграли. Со счетом 3:2. И прочту вам небольшое наставление - за открытыми дверями тайн нет. Эта тропа куда-то вела, не от балды же ее протоптали.
Глазам Корвальо и его отряда предстала маленькая пирамида. Испанцы возликовали, полагая, что наткнулись на захоронение древних артефактов и сокровищ. Каждый из них жалел о проделанном пути последний месяц, сталкиваясь с лишениями, болезнями и недружелюбными джунглями. И вот дар их католического бога. Справедливое вознаграждение, как думали они, прикоснувшись к пирамиде дрожащими от предвкушения руками.Ортега упал на колени и начал шептать молитву благодарности. Пока ее не прервали крики ужаса…
Спустя четыре столетия взору экспедиции Диадо открылась эта же пирамида. И эмоции, которые испытал Жан, и двое его спутников, очень напоминали эмоции конкистадоров из отряда Корвальо.
- Сокровища индейцев! – обрадовался Лаперик, пускаясь в танец.
- Ее построили не местные племена, - покачал головой Диадо. – Индейцы Венесуэлы никогда не строили пирамид….
- То есть там ничего нет? – спросила сеньорита Кордоса.
- Я как раз пришел сюда это проверить. Вскроем и посмотрим.
- Вам не кажется, что это по-варварски? Ведь это, наверное, священное место, гробница может быть….
Жан проигнорировал вопрос девушки, он лишь пробормотал что-то вроде «как кость в горле».
- Да, это гробница. Бери лопату, Этьен. Втыкай здесь, под самый корень.
- Мы разроем могилу?
- Индейцы любят туда засовывать разные побрякушки, которые призваны скрасить пребывание усопшего в загробном мире. Как китайцы.
Через десять минут изможденный Лаперик бросил лопату и упал.
- Жалкая ты личность, - процедил сквозь зубы его хозяин, - даже индеанки, собирающие тростник, крепче тебя.
Испугавшись, что Диадо бросит его, и более того, променяет на туземку, Этьен превозмог себя и подобрал лопату. Вскоре копатель добрался до ниши, заполненной предметами первой необходимости по версии автора гробницы. В своем дневнике Диадо составил полный реестр найденных предметов, в числе которых оказались:
- Череп обезьяны.
- Метательное копье.
- Ожерелье из зубов пираньи.
- Индейская гуитара.
- Скелет нечеловека.
- Парень был гуитаристом? Иначе зачем тут гуитара?
- Зачем им пустая обезьянья голова? Не иначе здесь произошло убийство.
- Странное существо лежит в гробнице – гном-неандерталец какой-то.
- А это что…? – в нише обнаружилась щель, ведущая в подземелье.
Диадо был в восторге. Черта-с-два я уйду отсюда без золота, думал он. Приказав Марисе стеречь снаружи, он просунул в щель факел. В свете огня обнажился узкий каменный проход ростом с человека. Увы, длина прохода составляла едва ли десять шагов.
Тупик! – крикнул Диадо злым голосом, вылезая из-под земли. – Кто бы сомневался, у этих кретинов разве есть мозг построить нетупик?
- Дикари! – закричала Мариса.
- Да ладно тебе, какие мы дикари… - обиделся Диадо, - ну, могилку подпортили, конечно… но это же в интересах науки.
- Настоящие! – к голосу ее примешался страх и это заставило мужчин обернуться.
Перед ними стояли две фигуры. Выглядели пришельцы необычно. Повышенная волосатость и лохматость тела. Глаза еле проглядывались в волосах, спадающих с макушки головы. Нос был плоский, а рот…. Он не был таким, как у людей. Это был рот животного. Пришельцы захрипели, может, поздоровались, а может, пообещали убить.Эти относительно низкорослые, полутораметровые субъекты, набрали в свои четырехпалые ладони камней. Диадо испугался, что их забьют камнями как первых христиан. Без свидетелей это чревато забвением. Стать мучеником имело смысл, если это зафиксировано хотя бы зрительно. Тогда можно рассчитывать на попадание в учебник по этнографии.
- Бурый железняк. Бьет больно. - идентифицировал он камни в лапах. Чем крайне испугал свою спутницу.
- Я тут не при чем, - взвизгнула Мариса, - это они вырыли могилу.
- Она шутит. – Диадо притянул девушку к себе, слегка приобняв за плечи. – Она с нами.
- Я….
- Дорогая, как не стыдно, ты же сама просила отрыть в гробнице обручальное кольцо.
- Просила мясного мужика? Увольте!
В воздухе остро ощущался дефицит времени на принятие верного решения. Видя, что хозяин потерян, слуга взял инициативу на себя.
- Превьет, ребьята, - выдавил Этьен на наречии караибов.
«Индейцы» стояли, переглядываясь и ворча.
- Ахахаха, - захохотал вдруг Диадо. – Народ, я понял! Это эволюционировавшие в людей ленивцы! И я сделал это открытие! Я!
На радостях он выстрелил в воздух. Оба существа пришли от этого звука в смятение и поспешили скрыться.
- Наложили в штаны, под хвост! Поражаюсь огнестрельному оружию, привыкаешь к нему, будто это простая лопата. А для кого-то это до сих пор Зевс-громовержец!
- А если они вернутся?
- Эти мелкие? Наваляем им, как при Аустерлице! – французы пребывали в эйфории.
- Мелкие….. а вдруг это были дети?
Вопрос Марисы заставил мужчин оцепенеть. Это не приходило им в голову.
- Тогда у нас будет свое Ватерлоо. Разбиваем лагерь. Этьен, ставь палатки.
Уставший слуга двигался, как черепаха.
- Этьен, что так медленно?? Или ты родственник этих человекообразных …. Че…ленивцев?
Челенивцы - название устроило Диадо. Их ведь надо как-то называть. Мариса очень боялась нападения, и лагерь окружили по периметру кострами. Ибо любая живая тварь огня сторонится. И пока костры догорали, путешественники спали. На восходе солнце пробилось через облака, и зелено-желтый попугай заверещал хриплым голосом про наступившее утро.
- Вроде не жаворонок, - пробормотал Этьен, - а не спит.
Между тем кто-то громко замычал, и Этьен подпрыгнул на месте.
- Полундра! – кричал Диадо. – Наших бьют!
Враг наступал со всех сторон по верхнему ярусу леса. Там челенивцы чувствовали себя как рыба в воде, передвигаясь быстро и ловко. Общую численность нападавших Диадо оценил голов в двадцать-двадцать пять. Все стало ясно – те двое отправились за подмогой.
- Берегите головы!
На палатки обрушился шквал «огня»: челенивцы бросали в них камни и плоды деревьев. Этьен начал стрелять в ответ из винтовки. Пули, выпущенные наугад, не достигли цели, после чего у слуги возникла заминка с перезарядкой.
- Нам конец! – закричала Мариса голосом человека, не познавшего этот мир в нужном объеме.
Жан разрядил обойму пистолета в листву, сразив одного «вурдалака» наповал. Тот упал уже мертвый. Остальные ринулись назад, ломая тонкие ветки, вызвав листопад. В Диадо вспыхнул азарт охотника, и он послал еще несколько пуль им вдогонку. Враг бежал, но джунгли еще долго не могли успокоиться.Пока птицы возмущенно галдели, белые люди гордо обошли поле сражения. Убитый челенивец лежал на боку, неестественно раскинув лапы. Рану нашли в считанные секунды.
- Отличное попадание, в центр мишени.
После серьезной дискуссии – что же это, человек или животное, Диадо решил не пробовать тварь на вкус.
- Вот ведь хитрая штука каннибализм. А где грань?
- Кроме мяса, вас ничего не интересует, - с возмущением выпалила сеньорита Кордоса, - вы и сами как челенивец.
- А я думал, в Каракасе шампанское выпьем, потанцуем.
- Мы с вами двигаемся в противоположном направлении!
- География, Мариса, штука тонкая. На восток можно попасть, идя на запад. Сама ведь тогда выгребла из нашего котелка лягушатину…
- Я голодала.
- Раз вы не желаете отведать челенивца, вы ничего не знаете о голоде, друзья.
Вскоре, однако, были найдены следы кровавого пиршества челенивцев. Недалеко от пирамиды. Лаперика вырвало, а Диадо лишь поморщился.
- Это нам всем урок.
Аудитория из двух человек молчала, потрясенная увиденным.
- Да, друзья мои, есть еще в Старом Свете негодяи, решающие за нас, людей авангарда антропологии, что всякий туземный сброд нужно спасать от вымирания. Если часть из этих страшных останков принадлежит защитникам природы, буду рад об этом узнать.
Тушу челенивца оставили на растерзание падальщикам. Но голод, как известно, не тетка, поэтому началась охота на «дичь». Далеко идти не хотелось, в конце концов неплохой потенциал для обеда имеют даже грызуны.
- Там какая-то щель, прямо над землей.
Согнувшись в три погибели, Диадо засунул руку в замеченную слугой расщелину.
- Не ахти что, но все же добыча.
Рука крепко сжимала извивающуюся ящерицу неизвестного вида.
- Хвост выглядит плотным. Значит, туловище сгодится в пищу.
- Опять….
- Мариса, ты куда?
- Прогуляюсь.
- Без оружия?
- Ваши челенивцы не вернутся, они ушли сочинять легенду о французском боге огня и грома.
- Я не понял, она …. жалеет ящерицу? – спросил Лаперик, едва девушка удалилась от лагеря.
- Это говорит ее большое сердце. Скоро вернется, и мы спросим, что говорит ее маленький желудок, - подмигнул слуге Диадо.
Девушка собирала гербарий в корзинку, пчелой порхая от цветка к цветку.Повсюду царила красота - вот бромелии, в гуще которых затесалась розово-фиолетовая каттлея, вот целозия, похожая на язычок пламени, стремящийся к небу. Чуть поодаль необычайно красивая психотрия, чей цветок напоминает губки бантиком. Марисе даже захотелось достать зеркало и сравнить, чьи губы красивее.
Забыв о времени, она зашла довольно далеко, на доносившиеся из чащи звуки скрипок и флейт. Иезуиты в прошлом привили отдельным группам индейцев любовь к музыке. Как правило, это были мирные племена, познавшие слово божье и одетые миссионерами по образу европейскому.
И вот, стоя на небольшой скале, с которой низвергался крохотный водопад, испанка смотрела вниз, где под тенью деревьев проходил импровизированный концерт. Вскоре звуки стихли, и голые индейцы отправились купаться. Испугавшись дикой наготы, сеньорита Кордоса перекрестилась и пустилась бежать. Ведь увиденное могло отпечататься в ее памяти, и нарушить психику. Крики о помощи, раздававшиеся со стороны лагеря, заставили ее бежать быстрее.
- Недожарил, что ли, Этьен, черт ты собачий… Мариса! Что за манера таскать с собой аптечку! Где ты, Мариса!
- Да здесь я!
- И часа не прошло! Вот так скорая помощь!
- Я же «кость в горле», - ласково напомнила Мариса, - Вам дурно?
- Довольно красивая кость, - слабо прошептал Диадо, - Этот кретин меня отравил!
После приема внутрь большого количества угля, Диадо сидел, прислонившись к стволу пальмы. Перед ним мелькало заботливое лицо Марисы. Он попытался встать.
- Сиди, - усадила его назад испанка, - не двигайся.Что бы ты без меня делал…. Брутальный ты мой… колючий.
Она приблизилась к его лицу, пытаясь прочесть мысли в голубых глазах француза. И поцеловала его. Диадо пытался рукой притянуть ее к себе, чтобы повторить, но Мариса отодвинулась.
- Только если мы вернемся назад.
- Вернемся, - отвечал Диадо и получил в награду еще один поцелуй. А сам подумал: не стоит клевать на этот развод.
- Забудем леса и диких животных.
- Забудем…
И снова влажные губы прикоснулись к его устам.
- Долой охоту.
- Долой….
- Мясо вредно для пищеварения…
- Мясо вредно…
- И, как ты сам убедился, ядовито…
Слуга сидел рядом и завистливо смотрел на ее фигуру.
- Хватит его зомбировать, Мариса. Диадо серьезный ученый-естествоиспытатель. В кого он превратится без бифштексов?
- Променять мое естество на естество макаки? Ну-ну… что касается серьезного ученого, то тут неувязка – если бы он был Жан-Франсуа или Жан-Себастьян, то конечно. Но он просто Жан. Маленький мой, миленький Жан.
Этьен не смог парировать, он никогда не брал уроки фехтования. Однако, он знал – попытка вылепить из тигра котенка ничем хорошим не закончится. Полил дождь, и Мариса затащила своего «лямура» в палатку.
- Постереги снаружи, - сказала она слуге.
Тот вздохнул, лег у подножия пальмы в обнимку с ружьем, и накрылся парусиной.
Неделю спустя, когда они возвращались на экипаже в Каракас, Лаперик был рад, что занимает место кучера. Мариса прилипла к Диадо как банный лист, и наблюдать это было той еще карой. Слуга мечтал, как по приезду во Францию получит солидное вознаграждение, уже решив, что потратит деньги на разведение венесуэльских черепашек. И покупать их будут ведущие зоомагазины Европы.
Эпилог.
Скелет челенивца произвел фурор в Европе и Диадо с удовольствием пожинал славу и деньги. Но характер исследователя переменился совсем. Он решил завязать с охотой, стать вегетарианцем и остепениться, что безумно понравилось Марисе, и способствовало их окончательному сближению. Поженившись в Бургундии под звуки латиноамериканского хита «Я рыба, я рыба, Цой капитан, Цой капитан», они заехали в чудесный дом с участком земли, где располагался пруд. Пруд окаймляли садовые насаждения, полные живности. Через какое-то время наблюдательная сеньорита Кордоса обнаружила, что лягушки в пруду квакают все меньше и реже. А вскоре и пропали вовсе. И тогда она подала на развод.