- Массивные башни Кержана когда-то считались неприступными, - Вячеслав подал Мире руку, так, как это раньше делали рыцари. - Замок был окружён глубоким рвом, заполненным водою.
- А теперь на нём благополучно пасутся барашки и щиплют сочную бретонскую зелень в декабре... Это похоже на сказку! - Мира во всём находила повод для радости, восторженно озираясь вокруг.
Вячеславу нравилось это малолюдное место: своей пустынностью и вековой печалью серых гранитных стен, смешением готики и Ренессанса в архитектуре, мрачной тенью средневековья со следами неизбежно-грядущих преобразований. Всё это соответствовало его внутреннему настрою, бесконечному метанию души от света во тьму и обратно. Дождливый холодный день только подчёркивал суровое очарование этих мест.
Мира изучала брошюру на английском языке и переводила её вслух, пока он, слушая, зависал в своих мыслях, пытаясь разобраться в себе самом.
- Построен дворец во второй половине шестнадцатого века и изначально принадлежал семье дворянина Барбьери, дерзнувшего попросить у короля Франции Людовика XIII статус маркиза за свои труды, - её пальчики чуть заметно сжали его ладонь. Мира засомневалась, что он слышит. Вячеслав, соглашаясь, кивнул.
- Хорошо укреплённая резиденция приятно удивила суверена своим смелым новаторством, и семья барона поднялась по иерархической лестнице на ступень выше, - она перевела дыхание и заглянула в его опущенные глаза под густыми ресницами.
"Как же понять, что с тобой происходит?"
- Интересно?..
Он снова кивнул, так и не произнеся ни слова.
- Замок сильно пострадал во времена революции, - продолжила она. - Тогдашняя его владелица Сюзанна Котанскур* со своими людьми отчаянно обороняла родовую крепость, но силы были неравны. Маркизу арестовали, приволокли в Брест, а после принародно гильотинировали. Всё имущество семьи было разграблено и уничтожено. Кержан пытались сначала сжечь, а после разобрать по камням. Долгое время поместье пустовало, постепенно всё больше разрушаясь. Пока французское государство не признало его историческую ценность, началась реставрация, но, как видишь, эта стена так и осталась сиротливо стоять с пустыми глазницами оконных проёмов...
Последняя фраза привлекла его внимание:
- Мира, да ты - поэт!
Она засмеялась, радуясь уже тому, что он вылез из своей задумчивости и огляделся вокруг.
- Всё здесь буквально пронизано историей и хранит память тех давних событий. Это так волнительно! А вот и часовня, где проводились богослужения, - Мира с интересом разглядывала старинные изваяния святых и резные балки, увенчанные замысловатым орнаментом.
Дальше через проход они обнаружили апартаменты капеллана.
- Представляешь, здесь когда-то жили священники, сменяя друг друга, звучали молитвы на латыни... - она заглянула в окно и почему-то почувствовала, какой, видимо, однообразной и скучной была жизнь приходского клирика в этом уединённом приходе.
"А может быть и нет, ведь в тишине и спокойствии слышнее голос Бога... Скорее всего, духовника приглашали за господский стол, и он сопровождал своих подопечных во всех радостях и печалях, в походах и во время сражений с англичанами.
А после точно так же сложил голову, разделив участь тех, чьи исповеди принимал", - её размышления прервал звонок.
Вячеслав ответил, чуть отойдя в сторону. Его лицо стало неподвижным, на лбу появились морщины, новости явно были не из приятных.
- Да, понял... Постараюсь приехать, как можно быстрей. Держись!
Сердце Миры, что называется, ёкнуло. Она сразу почему-то поняла: говорит он с женой, и их увлекательное путешествие подошло к концу.
- Мне придётся вернуться. На отца Жанны напали вечером, прямо во дворе собственного дома. Он в реанимации... Выживет или нет, ещё неизвестно. Я нужен там.
- Понимаю, конечно, мы возвращаемся.
- Ты можешь остаться, я договорюсь, Арсен потом отвезёт тебя в Париж, посадит на самолёт... Мне очень жаль, Мира.
- Нет, я не останусь без тебя, мы полетим вместе.
- Хорошо. Как скажешь. Нужно спешить...
Ближайший рейс, на который удалось поменять билеты, был ночью. Мира с печалью вновь провожала взглядом Париж, когда самолёт набирал высоту. Конечно, она могла ещё неделю провести во Франции, но без него всё меркло и теряло смысл. Друзья всё поняли без лишних слов. Софико так сердечно попрощалась с Мирой и приглашала вновь приехать к ним, когда появится возможность. Женщины обменялись контактами и крепко обнялись.
- Ты мне, как дочь стала, Мира! Будем ждать новых встреч, - а на ухо добавила: - Береги Славку, он один такой, и очень ранимый, хоть и старается демонстрировать стойкость и мужество.
Сейчас всё это вспоминалось особенно грустно.
- Не печалься, у нас ещё вся жизнь впереди, - Вячеслав аккуратно приобнял её за плечо, всё ещё продолжая оставаться несколько отстранённым.
"Он едет к своей жене и дочери, будет их поддерживать... Есть ли у меня хоть малейший шанс увидеться с ним ещё хоть раз, или это конец нашей сказки?" - Мира прижалась к нему лицом, с наслаждением ощущая уже родной мужской запах, с примесью свежести от Пако Рабанна. "Когда приеду, куплю такие духи и буду брызгать их на подушку, чтобы чувствовать его рядом... - дала она себе завет, понимая, что разлука будет долгой, если не растянется на всю жизнь. - Кто она для него? Он так и не сказал ни разу, а обещания про "долго и счастливо" сказаны в утешение. На что надеяться?"
У Вячеслава были закрыты глаза, может, спал или просто вновь углубился в себя.
"С близким ему человеком случилось несчастье, и семья нуждается в нём. А я, эгоистка, думаю только о себе! Но как жить без него дальше?!" - непрошеная слеза намочила его рубашку, как не пыталась сдержаться Мира, это плохо у неё получалось.
Она стала пробираться к проходу. Он проснулся и с удивлением увидел её покрасневшие веки.
- С тобою всё хорошо? Тебя проводить? - Слава отодвинул ноги, давая Мире пройти.
- Не надо, всё нормально, отдыхай.
- Правда?
- Я очень благодарна тебе! Поездка была прекрасной, просто очень жаль расставаться...
- И мне, поверь! - он обнял её двумя руками за талию и прислонился щекой к животу, - Дай мне время и всё решится.
Она утопила пальцы в его волосах, будто мальчика погладив по голове.
- Да, конечно, - разрыдаться на глазах у всех не хотелось и Мира поспешила уйти, чтобы в уединении взять себя в руки. Первые чувства режут, как нож по сердцу, неумолимо и так болезненно.
Мира уставилась на себя в зеркало, стёрла капли с лица.
- Возьми себя в руки! Не смей раскисать! Ты должна верить ему. Верить всегда, всецело, без сомнений. Сказал же он: "Вся жизнь у нас впереди! Просто дай время..." Неужели так трудно понять, что у человека до тебя была своя жизнь, и есть люди, которые ему дороги. Успокойся! Прими всё, как есть!.. Если он по-настоящему тебе нужен - дождёшься! - она попыталась улыбнуться своему отражению, сначала с натяжкой, потом чуть смелее.
Вернулась уже успокоенной. Слава ждал. В тусклой подсветке салона самолёта, комфортной для отдыха и сна, её личико выглядело утомлённым, но нежная улыбка развеяла его тревоги и, пропустив Миру ближе к иллюминатору, он снова устроился поудобнее и закрыл глаза.
"Готов ли я ко встрече с Жанной? Уже давно не видел дочь... Как тёща отреагирует на моё появление? А если, не дай Бог, Виктор Иванович умрёт? Нет, не буду думать об этом. Добрейшей души человек, и за что его так? У кого поднялась рука? Может быть, это как-то связано с его работой? Честных людей не любят, они у всех, как кость в горле, а тесть - правдолюб, всегда говорит, что думает..."
Мира любовалась ночным полётом: "Выше облаков не бывает пасмурно, тучи ниже, словно океан, блекло освещённый луною. Млечный путь, усеянный мириадами созвездий ведёт к светлым и чистым просторам Вселенной. Гармония... Пока Слава рядом, я ощущаю её всем сердцем. Страшно подумать, что всё это скоро закончится и мне придётся заново учиться жить без него", - снова ком подкатил к горлу и не давал спокойно дышать.
Вячеслав вспоминал первое знакомство с родителями Жанны. Светлана Васильевна вначале приняла его за татарина, всему виной чёрные, как вороново крыло брови и тёмные волосы. Но потом разобрались, что к чему и долго смеялись по этому поводу. Со временем его приняли и полюбили как родного сына. Всегда помогали, чем могли. Последняя их встреча была тяжёлой: родители пытались примирить и вразумить своих чад. Но разве можно склеить разбитую чашу? Из неё уже не выпить горячего чаю, что проку хранить погибшее? И вновь груз вины атаковал его. Жизнь Вячеслава напоминала сплав в каноэ по бурной реке, когда ничего уже, по большому счёту, от тебя не зависит, летишь с бешеной скоростью, пытаясь не разбиться, с трудом понимая, что происходит с тобой, куда выбросит на следующем повороте...
Хотелось выпить, успокоить нервы, залить водкой рану в груди, обезболить, но рядом сидела девушка его мечты и он сдерживался, не хотел показывать ей свою слабость, боялся разочаровать. В Мире сосредоточилось всё то, чего ему так долго не хватало. От неё шёл покой, безмятежный и радостный, солнечный, светлый. Во мрак его души пробился светлый лучик надежды, осветив всё, чего так не хотелось видеть и понимать. С другой стороны, он осознавал, что менять что-то жизненно необходимо, как бы страшно это ни казалось.
- Не плачь, всё будет хорошо! - он крепко прижал её к себе напоследок и быстро ушёл, оставив с чемоданом у подъезда. Мира проводила взглядом отъезжающий автомобиль.
- Вот и всё. Пора возвращаться на Землю! - слёз больше не было, в груди образовалась зияющая дыра, словно оборвалось что-то. - Я больше его никогда не увижу. Он поедет к жене, у них всё наладится, пора себе в этом признаться! Бал окончен. Платье Золушки превратилось в лохмотья, карета в тыкву, лошади в мышей...
Мира взяла чемодан и поплелась наверх. Её не ждали. Открыв дверь в квартиру, она чуть не закашлялась от дыма и вони. Что-то горело на плите. Выключила газ. Бросив кастрюлю в раковину, залила её холодной водой. Открыла окна проветрить. Отец спал пьяный, рядом с ним на полу валялась пустая бутылка. Она больше не могла и не хотела оставаться здесь.
*Suzanne de Coatanscour
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/12/18/1262