Антидепрессантные стервы...

Эмануил Бланк
                Настроения не было. Депрессия у оптимистов бывает редко. Поэтому они, частенько, к этому не готовы. Никак не готовы. Состояние, при этом, выражается не столько в плохом настроении, а в том, что  отсутствуют какие-либо желания. Берут, подлые, и исчезают. Улетучиваются напрочь.

                - Нет, жрать-то оно, конечно, хочется. Пить тоже. А в остальном?

                Эх, вырубиться-бы, да очнуться,  желательно, где-то там, далеко - уже в том отрезке времени,  когда хотелки начнут обуревать с новой и новой силой.

                У верующих есть  даже молитва такая, специальная, чтоб снова молиться захотелось. Молитва о молитве. Ещё , говорят, цим-цум ( укорот, сокращение, иврит) помогает. Это , когда сам себя ограничиваешь, укорачиваешь желания. Те, которые, конечно, пока остались.

                Первым делом, я сократился в еде. Тем более, что для здоровья  полезно. По Монтиньяку - одному из главных специалистов в похудании. Взял и отмел все мучное, сладкое, картофель, а также все прочие подобные штучки-дрючки. Стало, конечно, ломать.

                Однако с ломкой появилась и надежда, что неудовлетворенное желудочное хотение , возьмёт, да и вызовет рост всех остальных желаний.

                Характер, правда, тут же стал портиться. Это нормально. Добавил кофе. Тот завсегда энергию увеличивал. А будет  энергия, глядишь, и жить снова захочется.

                Не помогло. Подумать только.

                Нет! Надо было, видимо, сотворить , да что-нибудь эдакое, большое и перченое. Чтоб всю душу наизнанку.

                Как говаривал Попандопуло в Свадьбе в Малиновке,- Сочини, да так, шоб душу сначала развернуло, а потом обратно завернуло.

                - Стерву-стерву, нужно-с,- давным-давно, советовал для таких ситуаций проказник-Петрович, которому  было за пятьдесят.

                - А почему  именно стерву?,- спрашивали мы, которым тогда и до тридцати было никак не менее пятилетки. А о стрессах мы знали так , всего ничего.  В основном понаслышке.

                - Только настоящая стерва тащится от того, что тебе реально плохо. И пока она этого не добьётся, то с тебя живого никак не слезет, - пояснял видавший виды наставник

                - Вот, например, порядочная. Она что? Она, бедненькая,  всегда угодить старается. А это все, очень даже быстро, надоедает

                - А мужик? Мужик, в этом случае, начинает капризничать. Это ему, не то, то ему - не это. А стерва ?,- Петрович мечтательно поглядел в потолок полевого вагончика нашей академической экспедиции. Там скопились сонные мухи, одуревшие от винных паров и наших вечерних разговоров

                - Стерва - она все нервы на кулак, вот так, как намотает,- Петрович мгновенно обмотал вокруг кулака конец вафельного полотенца

                - А затем? Что потом?- С нетерпением переспросил Яша Эрлихман. В экспедиции он был у нас самым озабоченным. Как стервами, так и всеми остальными представительницами прекрасного пола, стола и многочисленных матрасов

                - А что потом? Затем, по яйцам! По яйцам, как даст!,- с этими словами он нанёс серию  быстрых и неотразимых ударов по скоплениям мух

                Их мигом поредевшие ряды продемонстрировали пояснения так наглядно, что в высокой антикризисной эффективности стерв, мы более никогда не сомневались.

                - Ну а в чем-же прикол? ,- спросили мы, боясь прослыть полными недотепами. - Как же? Как же стерва, при всем этом, от стресса-то избавляет?      

                - Она не только от негатива освобождает. Она даже счастливым делает,- загадочно улыбнулся Петрович и пояснил,

                - Ведь сам промежуток между ударами по яйцам - это и есть самое острое ощущение настоящего ослепительного счастья. Тот самый, желанный и подлинный кайф

                Ну, а если долгого и продолжительного удовольствия захочется, то стерву, как козла из анекдота, и выгнать можно. На крайний случай, можно и самому убежать. Как я, например

                Закончив пространную лекцию, Петрович повернулся на кровати и мгновенно уснул. На его лице, покрасневшем от выпитого и сказанного, блуждала счастливая детская улыбка...