Глава 13
Неожиданная возможность пополнить деньжатами свои худые кошельки, рисовала радужные перспективы на предстоящий отдых о котором мы до этого не мечтали.
Вспомните свои восемнадцать лет, разве не хотелось вам посидеть со своей девушкой вечерком в кафе, где-нибудь на набережной и почувствовать себя "крутым мужиком", который уже не клянчит деньги у "предков", а в состоянии заработать их сам и для которого червонец за шампанское и эскимо просто пустяк. То, что для этого придётся днём изрядно попотеть нас не пугало, сил и энергии в восемнадцать лет хватает на всё, и на работу, и на любовь.
Те планы, которые мы строили в Челябинске на нашу совместную поездку, неожиданно разбились о личные интересы каждого из нас.
Держаться дальше единым коллективом теряло всякий смысл, а порою просто мешало. Индивидуализм победил коллективизм, но похоже это никого не расстроило. Алла, разделив поровну общаг, вручила нам деньги, отныне мы каждый сам за себя.
Пение под гитару при Луне я отложил на завтра, собственно сегодня и так достаточно эффектно выпендривался своим баттерфляем, так что неча все свои козыри за раз выкладывать, они ещё пригодятся, а этим вечером мы всем "колхозом" отправились на местные танцульки.
На правах старожилов, которые тут всё знают, впереди всей толпы шли "пензюки" и не поражённые ещё стрелой Амура девчонки. Самым балагуром среди вновь прибывших парней был конечно Лёня, он всю дорогу веселил девчонок, а они заливисто хохотали над какими-то его байками.
Следом за ими шли под ручку, как степенная чета пенсионеров, принарядившиеся Роза и Рафик. Кузя с Катей шли тут же рядом и судя по жестикуляции Кузи он рассказывал ей про какой-то свой бой или пытался научить какому-то хитрому приёму. Катя с восхищением перенимала опыт боксёра, ну по крайней мере так со стороны казалось.
Отстав от их на пару-тройку метров, две Наташки усиленным конвоем этапировали Паштета, крепко ухватив его под руки с обоих сторон, видно на тот случай что бы не сбежал. Наташки всю дорогу что-то хором рассказывали ему, вернее одна рассказывала, а вторая через слово её поправляла или делала дополнительные уточнения. Паштет в разговор не лез, видимо наслаждался щебетом своих сисястых гурий. "Булочки" сестрёнок, играющие на ходу в коротеньких узких юбчонках, выглядели очень и очень эффектно. Паштет в обрамлении двух таких шикарных девиц вызывал явную зависть у одиноко сидящих на лавочках мужичков и местных джигитов, когда они проходили мимо.
Я с Таней замыкал шествие нашей колонны. Мы шли молча, держась друг за друга тёплыми ладошками. Слова были ни к чему, мы разговаривали пальцами. Я нежно перебирал её маленькие пальчики своими, и она на мои ласковые касания робко отвечала тем же. Наша аура любви в тот момент, наверное, светилась над нами мягким серебристым свечением, рассыпая вокруг искрящиеся звёздочки.
Не знаю, как кому, а на мой вкус танцульки были "полный отстой", уровня "топотухи" в Доме престарелых.
Во-первых, эстрадники были сплошь сорокалетние деды, да и их вокалисты, плешивый хмырь и упитанная бабёнка ненамного моложе. Музон у их был какой-то допотопный, минимум пятилетней давности, такой в Челябинске ни на одной даже "зачуханной" танцплощадке не услышишь, ну, разве только в каком-нибудь ДК на вечеринке "Кому за тридцать".
Во-вторых, контингент танцующих прямо удручал, сплошь мужики и тётки, к тому же в большинстве "поддатые", судя по блеску глаз беззастенчивых дам и хамоватой разухабистости кавалеров.
Эстрадный работал по программе: два быстрых танца, медляк, потом дамы приглашают кавалеров - "Белый танец".
Быстрые танцы до уровня Щизгары или простенького рок-н-роллчика даже на половину не дотягивали, это была тягомотина типа "Чёрный кот за углом" или песенки из кинофильма "Кавказская пленница".
Танцевать под эту муру мне не хотелось, да и Таня особо не рвалась, мы просто стояли рядом, не выпуская ладони друг у друга и смотрели на веселящихся. Наконец заиграл долгожданный порядочный медляк, солист, хорошо копируя голос Валерия Ободзинского запел "Эти глаза напротив".
Мы с Таней вошли в тесную толпу танцующих и соединившись в объятиях медленно закружились в танце.
Звуки музыки слилась с дурманящим ароматом её волос, а от блаженства соприкосновения наших тел кружилась голова. Мой лоб соприкоснулся с её, кроме огромных глаз Тани я ничего вокруг себя не видел, музыка и слова песни растворились в каком-то приятном гипнотическом звуке. Страстное желание прикоснуться своими губами к её переполняло меня, но ещё какая-то неуверенность и нерешительность не давала это сделать. Я лишь склонил голову и нежно прикоснулся губами к её мочке уха.
- Не надо. - тихо, но твёрдо произнесла Таня.
Эти слова словно ледяной душ сбили с меня весь пыл и привели в замешательство, моя впечатлительная душа витавшая с утра в облаке любви опустилась на землю. Мне стало как-то не по себе. Видно почувствовав это, Таня после неловкой для нас обоих паузы тихо добавила:
- Ну давай хоть не здесь....
После этих слов душа снова вспорхнула в высь, на этот раз гораздо выше. Неуверенность куда-то пропала, мои действия стали более решительные. Следующего танца я дожидаться не стал, взяв Таню за руку молча увёл её с танцплощадки до недалеко стоявшей большой ивы.
Над Адлером уже опустилась тёмная южная ночь, фонари освещали только гремящий музыкой танцпол и парковые аллеи, а под сенью старой плакучей ивы был полный мрак. Прижав Таню к стволу дерева, я слился с ней в страстных объятиях и поцелуях.
Увы, вдоволь насладиться друг другом нам не давали. То и дело слышалось:
- Ой! Извините... или - Коля, там уже кто-то есть...
Видимо ни только нам приглянулась эта раскидистая ива, и под её висящими до земли ветвями намеревалась укрыться ещё не одна влюблённая парочка.
Покинув вскоре своё убежище, мы направились к своему жилью, каждый раз останавливаясь для объятий и поцелуев в тёмном безлюдном месте, оставаясь там до тех пор, пока случайные прохожие не спугнут нас и мы, пройдя до следующего тёмного закутка останавливались снова.
Когда я с Таней наконец добрался до нашей стоянки все уже спали.
Моя кровать стояла в плотную с её кроватью, нас разделяла только натянутая стенка из брезента. Лёжа на боку я положил ладонь на брезент, с обратной стороны Таня положила на мою ладонь свою. Почувствовав через материал тепло её тела, какое-то блаженство охватило меня, и я не заметил, как заснул.