Когда любишь

         
          Маленькая квартирка не может быть тесной, если в ней царит любовь (О.Генри «Из любви к искусству»). Да, чувства не ограничены физическим пространством точно так же, как мечты не знают границ. И само время игнорируется: счастливые часов не наблюдают.
          Цветочный ларёк, скамейка в парке, столик в кондитерской, автобусная остановка – словом, то, что раньше не особенно замечалось, отныне преисполнено сакральным  смыслом. Безликая улица поднимает настроение так, будто находишься на парижском бульваре. Любой подъезжающий теперь к остановке автобус возвращает вам то мгновение, когда она, в тот прекрасный день, легко сошла с него на тротуар, словно богиня, которая спустилась с небес...
          Теперь все происходящее с людьми  объясняется либо отсутствием любви, либо ее проявлением. Движущим силам истории придется потесниться. Троянская война. Из-за чего там сыр-бор? А в каких случаях женские капризы выполняются безропотно? Что толкает пушкинского старика бесконечно угождать своей супруге?.. Те поступки друзей или знакомых, которые раньше казались немыслимыми, абсурдными, теперь можно легко понять. Ведь ими двигало знакомое вам нынче  чувство.
         Да, либо проявление любви, либо ее отсутствие! Неужели любящий человек в состоянии грубить в переполненном автобусе? Или смотреть на вас волком из-за того, что вы просто хорошо выглядите? Человек, которого любят, не может ходить по улице с недовольной физиономией и колючим взглядом. Как легко в любом коллективе определить тех, кто нынче переживает бурный роман! Легкая походка, сияющие глаза, бесконечная доброта! «Любовь, деньги и заботы скрыть невозможно» (Лопе де Вега).
         Пронзительные песни о любви, страстные стихи, любовные драмы – разом становятся близкими и родными, а не только впечатляющими или интересными. Поэтические строки о любви, знакомые ранее, уже не могут быть для любящего человека просто известными или знаменитыми, они будто написаны специально для него, словно кто-то давным-давно пережил схожие ощущения. Действия героев романа выглядят не только возможными, допустимыми, они сейчас близки вам, понятны, кажутся такими естественными. «А где-то есть моя любовь сердечная» – девяносто девять раз мы хохотали, смотря  комедию «Иван Васильевич меняет профессию», но на сотый раз эта строка пронзит вас, как стрела амура: «Неповторимая, вечная, вечная...».
        Банальный поход в продуктовый магазин, вечерняя прогулка, поездка в метро – все это кажется чудесным путешествием, если рядом  с вами любимый человек. Когда ещё появляется это изумительное ощущение счастья только оттого, что вы взяли свою единственную и неповторимую под ручку или за талию? В каких еще случаях улыбка затмевает солнце и делает вас невесомым? Когда еще профиль лица, форма носа или привычка чуть закусывать нижнюю губу заставляет вас почувствовать себя чемпионом по прыжкам в высоту?
        Мир кажется  волшебным, созданным, чтобы радовать и вдохновлять любящие сердца. Огни рекламы и яркие витрины в эту пору лишены лукавства, весь мир, кажется, проникнут добром и справедливостью. Откуда эта лёгкость, когда идёшь вприпрыжку, размахивая портфелем, как первоклассник? Время пустилось вспять! Планеты развернулись и двинулись в обратном направлении!
        Теперь вы парите в благостном эфире, счастливый и чуть поглупевший одновременно. Как можно кому-то завидовать, если вытащил редчайший выигрышный билет Всемирной Лотереи? Того розыгрыша, который не может быть омрачен подкупом, махинациями или подлогом, но содержит риск потери сна, как самое меньшее, и потери рассудка, как самое большее («Утратить разум, сделаться больным, живым и мертвым стать одновременно... »). Во имя любви – что-то в этом высокопарном сочетании отдает жертвоприношением. Ваши мысли, время, желания, материальные ценности находятся в немедленной готовности к ритуалу. Да и вы сами, собственной персоной.
        Ныне вам ясно, почему у пронзительного, вдохновенного музыкального произведения о любви, состоящего, между прочим, из увертюры, актов, арий и речитативов, может быть такое незамысловатое либретто. Потому что даже самые незначительные действия: улыбка, взгляд, телефонный звонок любимой – вызывают волну вдохновения, гораздо более продолжительную, чем трехчасовая опера. Сейчас вам очевидно: нет и малейшего преувеличения в том, что те влюбленные, о которых поведал Б.Пастернак, не заметили революцию в Петрограде. И так же понятно, почему крушение Империи совсем не ощущается в стихах у околдованной чувствами французской поэтессы (С.Цвейг «Марселина Деборд-Вальмор»). Парадокса нет! Если витаешь на седьмом небе, среди херувимов и серафимов...
        В каждом шедевре с античных времён, будь то статуи богинь или картины нагих пастушек, вам чудится образ любимой: «лежащей обнаженной». Разве это не сумасшествие? Все время думать о ней! Как по-латыни – навязчивая идея? Чтобы подчеркнуть загадочность состояния, которое, вне всякого сомнения, достойно научного исследования! Idea fixum est?.. То, что любовь причисляется к изменённому сознанию, по-моему, ни на шаг не продвигает нас к ее разгадке. Это всего лишь бессильная констатация факта и столь любимая критиками классификация. Причины, условия возникновения, течение «психического заболевания» – все это сегодня так же смутно, неясно, как и тысячу лет назад. Правда, никто и не против, чтобы кабинетные ученые внесли свою лепту в такую разнородную череду образных сравнений любви: сон, полет, сумасшествие, наваждение, болезнь, ураган, волшебство... Быть может, непостижимость любви и есть главная интрига бытия.
        «Во всем её облике, каждом движении было что-то бесконечно милое и привлекательное» (Э.Гофман «Серапионовы братья»). Почему прежде не замечал очевидных вещей?! Сколько мягкости, изящества и грациозности может быть в самых простых движениях! Как это может волновать! Она слегка повернула голову – и это приводит вас в полное смятение. Медленно дотронулась рукой до своей шеи – вас охватывает озноб. Быстро поправила прическу – время остановилось. Протянула вам руку – вы дрожите как в лихорадке.
        Какая метаморфоза! То, что раньше считалось тошнотворными «телячьими нежностями», пошлым сюсюканьем, недостойным поведением в людном месте, теперь выглядит совершенно естественным, если не единственно возможным. Французский поцелуй на эскалаторе метро! Ныне вы ясно осознаете, что переполняющее вас чувство нежности, любви требует немедленного выражения, где бы вы ни находились: на улице, в автобусе или в кинотеатре. Излить нежность вам представляется возможным не иначе как мурлыкая, сюсюкая, произнося на любовном эсперанто «муси-пуси, девочка моя». А быстрые, почти незаметные для окружающих ласковые прикосновения! И эти невозможные для чужого уха «любовные словечки» – в чистом виде нелитературная лексика, которая неприемлема в приличном обществе.
        Звонок телефона, «бамбуковый» звук сообщения или письмо в электронной почте – от него?! Как, должно быть, сладко это ожидание, когда наверняка знаешь, что в эту минуту для тебя сочиняется бесподобный комплимент! А какое будет выражение ваших прекрасных глаз, когда вы начнете это читать?! Не описать, ей богу! И в эту минуту, читая проникновенные строки, несмотря на то, что его геопозиция не совпадает с вашей километров на десять, вы чувствуете его горячее дыхание, будто он рядом с вами. Жаль, что никто не видит себя  со стороны в тот самый момент, когда буквально впивается глазами в смартфон. Что там, на экране? Решается ваша судьба? Вопрос жизни или смерти? Сообщение о цунами?
         В повести «Театр» (С.Моэм) второе дыхание, пришедшее к знаменитой актрисе в результате ее романа с молодым бухгалтером, окружающие принимают за небывалый творческий подъем. Но разве только знаменитостям дано ощущать этот взлет жизненных сил? Когда чувствуешь себя в ударе! Все получается с первого раза! Предвидение безошибочно! Мысли прекрасны! Здоровье отменно! Когда все кстати, впопад, вовремя! Не нужно никаких причин, чтобы смеяться! Не надобно и малейшего повода для улыбки! И новостей для прекрасного настроения! «Все это значит – в женщину влюбиться».
       Без сомнения, многие шедевры – это зримое воплощение вдохновения великих художников, которое может дать только женщина. Но разве воодушевляющие нас, простых смертных, «маленькие шедевры» (с температурой тела 36,5 градуса) не дороже нам тысяч одалисок и купальщиц, выставленных в музеях и имеющих комнатную температуру? Как бы те дорого не стоили во всех этих каталогах аукционных домов. И пусть наш «маленький шедевр» и не производит столпотворение в Эрмитаже или в Лувре, в той маленькой уютной квартирке, о которой говорил американский писатель, он является единственным источником вдохновения. Когда любишь.