- Velnem delen selmn?
- Vendemar nelem wolinus.
...Очередной отчёт, и вечер из печально неприятного превратился в отвратительный. Рыжие окна, спасавшие небольшой кабинет от ходящих по коридору учёных, стали вызывать головокружение, хотя раньше не были замечены за подобным, что говорило о прогрессивности их болезни. Стоит ли говорить, что любимый белый стол стал так же ненавистен, как и несчастный отчёт, желавший провалиться куда-нибудь подальше, чтобы перестать быть жертвой очередного приступа злобы и отчаянья? Или лучше помолчать, чтобы не нарушить робкую тишину, в которой происходила эта адская работа? Не то чтобы заполнять отчёт было невероятно тяжело, но Сара Джонс делала это с трудом. Она не пила своих успокоительных уже неделю и искренне надеялась, что её состояние спустя столько лет наконец-то улучшится. Но приступ снова произошёл, и в её голову вновь стали приходить «письма» из прошлого. Травмирующие воспоминания заполнили учёную и заставили плавать в страхе, грусти и нестерпимой обиде.
- НАРУШИТЕЛЬ! НАРУШИТЕЛЬ!
Коридоры родной лаборатории резко темнели, а потом зажигались, словно в них ударяла молния, заливались белым светом, а потом вновь темнели. В ушах шумела сирена, а сердце боялось чего-то, что чувствовало себя дико виноватым. Поворот, ещё один… Сара бежала куда-то, точно зная, что опоздает. И опоздала.
Вспышка. Ещё одна. Электричество, настоящие молнии. Темнота.
- НАРУШИТЕЛЬ! НАРУШИ…
- ДЖЕЕК!
Стрельба. Громкая стрельба. Взрывы… Разве это лаборатории? Тьма разбегается в стороны, и теперь всё происходит у каких-то невысоких домов. Напоминает фильм вестерн. Люди бегают и кричат, а кто-то стреляет. Громко стреляет. Словно отбивает ритм.
Музыка. Это музыка! Она спускается вниз, под землю, и бегает среди белых коридоров.
Это правда, что ты любишь меня?
Поцелуй меня, если решишься,
Но только пока все смотрят…
Она нарастает. Она заставляет сойти с ума. Есть ли выход из этих коридоров? Есть ли?
Ла ла ла ла ла...
Ла ла ла ла ла...
Есть ли спасение?
...Голос звучал откуда-то сверху, возможно справа, но точно не оттуда же, откуда только что звучали «письма» из прошлого. Он звучал снаружи. Он не был частью приступа.
- С-а-р-а! - по буквам говорила Хелен Киприс. - Са…
- Я здесь! - оторвав голову от белого стола воскликнула Сара. - Я здесь…
- Ты какого чёрта не пьёшь эти белые пилюли? - бешено выпалила Киприс. - А? А? Джонс? Хочешь быть отстранённой от работы? Или снова плясать военной марионеткой у Кларокса? У тебя вообще есть мозги или как?
- Я в порядке, - прошептала девушка, откидываясь на спинку стула. - Я тут… Я…
- Ты меня слушаешь? Или у тебя и уши отсохли? Психованная…
Хелен тяжело вздохнула, и, улыбнувшись, продолжила говорить.
- Я к тебе зачем зашла… Линда хочет от тебя отчёт, срочно. Он готов?
- Отчёт? Отчёт…
Сара взглянула на стол, на котором почему-то не было ничего, кроме одной единственной фотографии в специальной рамочке.
- Отчёт… - бормотала Джонс, осматриваясь по сторонам. Она медленно заглянула под стол, и, увидев под ним бумагу, подняла её. - Вот он…
- Слушай, ты это, детка, прекращай, - беря из рук подруги важный документ, произнесла Хелен, вновь изобразив на лице недовольство. - Ты так в зомби превратишься.
- Так я уже, - вяло улыбнулась Сара.
- И, - уже отходя от стола, начала Киприс. - Никаких фотографий на рабочем столе!
- Он не рабочий! - крикнула ей сквозь смех Джонс.
- Какая мне разница, я зав. отделом, Джонс! Никаких фотографий! - смеялась Хелен, выходя в коридор.
Сара усмехнулась и положила голову на стол. «Ей действительно хорошо удается пародировать Питера.» - подумала она. Подумала, и внезапно почувствовала какое-то движение над собой. Нет, никого кроме Джонс в кабинете не было. Это её воспоминания, любимые «письма», желали вернуться в неё, словно инопланетные паразиты. Девушка подняла голову и осмотрела комнату. В ней не было ничего нового — рыжие стеллажи, разноцветные колбочки, белые тетради… Фотография на столе. Всё та же фотография маленькой Стардаст, девочки, случайно ставшей свидетелем некомпетентности лабораторий.
- Интересно, Люциус когда-нибудь перестанет ей надоедать? - пробормотала Сара, беря фотографию в руки.
Воспоминания сдуло холодным английским ветром, снегом и той атмосферой, что царила в конце декабря уже прошлого года, и милым лицом Аллисант. Сара оказалась в тёплых объятьях своей старой знакомой, заговорила с ней о финансировании, потом о Лондоне, потом они вместе пошли в паб… В лице Алисы Джонс видела Англию, дом, и поэтому она казалась ей самым близким человеком на Земле, хотя на самом деле они почти не общались.
Фотография упала на пол, а учёная чуть сползла по стулу вниз. Её захватили яркие переживания ностальгии, и она почувствовала любовь. Или что-то на неё очень сильно похожее.
Старые воспоминания улетели далеко-далеко, обидевшись и разозлившись. Они хотели остаться, но их всегда прогоняли. А им так хотелось столько всего сказать… Там много, и так мало одновременно.
Что творилось в душе Сары Джонс? Она ходила на любимую(хотя иногда не очень) работу, жила там, потом изредка ночевала дома, и начинала сначала. Она не имела любимых музыкантов, ибо после ЧП у неё отняли её плеер и телефон, она не смотрела кино, не читала книг и никогда не влюблялась, потому что последняя её влюблённость(не та, что поразила её несколько месяцев назад, её она считала фальшивой, а та что оставила на её сердце незаживающие язвы) привела к смерти многих людей и одного прекрасного пришельца, постоянно скучала и читала своей подруге статьи на тему о том, как Сару Джонс обделяет научное сообщество, читала и не видела в глазах Хелен теплоты, хотя она была там всегда, каждый раз, когда они виделись. Сара жила, словно животное, и каждый новый день был для неё пустым продолжением предыдущего. Она не мечтала, хотя иногда и составляла короткие списки планов на месяц или два, она не любила, ибо это ранило её. Она жила, и верила, сквозь жёсткое неприятное отторжение и апатию, что в череде серых будних, обычных дней произойдёт что-то особенное. Что-то такое, что произошло с Аллисант, что-то после чего вся жизнь поменяется...
И оно произошло.
Линда Амерьи, рыжая учёная-генетик, приняла от Хелен Киприс отчёт, написанный Сарой Джонс, и почему-то попросила её остаться.
- Что? Я опять где-то оплошала? - усмехнулась афроамериканка.
- Нет. Я просто хочу, чтобы ты сказала Саре, что… - говорила Линда, её нежный и одновременно неприятный голос обволакивал, и странная улыбка растягивалась по её лицу. - ...у нас будут гости. По поводу Джека. Его сородичи и…
- Вашу ж… - буркнула Киприс, быстро закрыв рот руками. - И вы так спокойно об этом говорите?
- А что мне волноваться?
- Ну… За Девида они вам…
- А они узнают?
Улыбка на лице Амьери становилась всё страннее и страннее.
- Передай Саре, что она нужна мне и Вернальду на мостике через 15 минут. И пусть примет таблетки, хорошо?
- Хорошо. Конечно… Нашли гонца…
Хелен вышла из кабинета главного учёного-генетика, и, ругнувшись, побежала обратно к кабинету с рыжими окнами. «Письма из прошлого… Ей Богу, лучше б они не приходили никогда, чем столько лет спустя…» - бормотала она.
Джек умер. Джек очень давно умер. Его собрат умер так же, только в другой лаборатории, и там за его смертью наблюдала Аллисант Стардаст. Но если оба они были мертвы, то как кто-то третий смог узнать, что они были здесь и что… Голова Хелен трещала от вопросов и негодования, но вечер только начинался, а за ним последует рабочая ночь, как и обычно зимой, поэтому их могло стать только больше.
Сара лежала на стуле, опустив одну руку куда-то вниз, а другую оставив на столе, когда Киприс ворвалась в её кабинет.
- Вставай, жертва психологии!- крикнула она, и Джонс резко вскочила со стула.
- Что такое? - спросила она вяло, и удивлённо посмотрела на свои ноги.
- Что такое? Да у нас тут приём пришельцев посреди ночи! Что такое!
- А я-то тут при чём?
- Ты? ХА! Это товарищи твоего Джека приехали…
- Дж… Что?
- Не чтокай! Быстро пей своё успокоительное и на мостик! Чувствую, это будет интересная ночка…