Рабы опия глава 3

               
Егор в деревне

           Егор часто видел покойную мать во сне, поэтому  хотел хоть раз побывать на её могиле. Ещё нужно было посмотреть, что осталось от  дома в деревне, и пригоден ли он ещё для житья. Дорога была не особо долгой, да и внутривенная инъекция делала ее  занимательной и нескучной. В машине играла зарубежная музыка. Егор ещё с советских времён был фанатом западной музыки. Он обожал группу «Scorpions» и группу «Deep Purple», поэтому, купив машину, он откопал где-то на балконе старый кассетный  магнитофон, но он плохо работал. Егор сменил его на дисковый магнитофон, не особо новый, но вполне рабочий. Попутный ветер дул ему навстречу. Старенький автомобиль почти разваливался. Ходовая часть и амортизаторы давно перестали работать, но мотор был ещё  надёжен. Но, самое главное, машина позволяла двигаться вперёд, и Егор был ей за это благодарен. Теперь на ней стояла газовая установка, что делало расход  топлива ещё экономнее. Он доехал до заправки, остановился возле колонки и попросил заправить ему полный бак. Затем он зашёл в магазин, который находился при заправке. Взяв воду для инъекций, он сел в машину, выехал с заправки и, объехав яму, вновь помчался в путь. Сделав очередную остановку на дороге, Егор достал пакет с продуктами. Вытащив оттуда ложку, прополоскал ее, затем, вынув из-под скоростной ручки пакет героина, распаковал его. Далее он взял из пакета несколько «камней» и положил их на ложку. Вытянув из бутылки шприцом пару кубов воды, залил ее в ложку и начал греть. Вскоре адская смесь закипела. Он оторвал фильтр от сигареты, проткнул его иголкой и вытянул всю смесь. Дав ей остыть, расстегнул штаны и в паховую вену, точно в яблочко, как дротик от дартса, вонзил иглу. Медленно опустошив шприц, Егор посидел немного и снова поехал. Через час  асфальтированная дорога перешла в бездорожье. Он приблизился к своему дому. Его мать была родом из этих мест. Егор вспоминал все, что видел в детстве. Рубленый дом, который стоял долгие годы, колодец, которым никто сейчас не пользовался, и покосившийся забор. Деревня сама по себе была небольшая. Их дом находился на окраине. Рядом было поле, которое уже давно не засеивалось. Колхоз развалился, как и социалистическое государство и идеи о коммунизме. Люди жили, кто как мог. Кто жил на пенсию, кто перебивался вахтовыми работами, а кто умирал с голоду. Мужики, в основном, все пили.
           В деревне Егор позвал к себе нескольких мужиков, дал им немного денег и попросил очистить могилу матери от травы и сорняков и заново покрасить ограду. На следующее утро могилу было не узнать. Памятника на ней не было, но после похорон сёстры поставили тут железный крест и установили на нем табличку, на которой были написаны дата рождения, дата смерти и  фамилия, имя и отчество матери. Егор присел на корточки возле могилы и положил руку на сырую землю. Он  нежно гладил могилу, будто это лежала мама, и будто он гладил ее руку. Егор  вспоминал ее взгляд, улыбку, старую морщинистую кожу, мамины глаза, которые всегда были очень грустными, а в последнее время заплаканными и мокрыми. От воспоминаний по щеке Егора прокатилась слеза. За долгое время он, наверное, плакал первый раз. Это было не от сожаления или раскаяния, просто нахлынули теплые воспоминания. И может быть, где-то в душе он даже сожалел о том, что так поступал с самым близким человеком на свете. С человеком, который показал ему мир. Матерью, которая воспитала его одна, без отца, не спавшая долгие и бессонные ночи. А чем он ей отплатил? Тем, что она постоянно видела его в нетрезвом состоянии? Тем, что он заставлял ее унижаться и заниматься попрошайничеством? Тем, что мог поднять на мать руку? Это не красило его никак. Ни как человека и, тем более, ни как  мужчину. Немного погрустив, он отправился домой. Ветхий деревянный дом встал перед его взором. В доме было несколько комнат.  Что видел Егор? Пару кроватей и старый шифоньер, белый стол, давно привезенный сюда из города, русскую печь. И вся эта атмосфера напоминала сказку. Пара матрасов и одеял лежали на большой железной кровати. Егор принес из машины своё одеяло, лег сверху и накрылся им. Со стены на него смотрел портрет матери. Она  улыбалась сыну с фотографии, будто ей было очень приятно, что он решил посетить ее могилу. И будто она простила ему все грехи и забыла о тех злосчастных днях, что провела в Москве, благодаря своему сыну и невестке. Но это все оставалось в далёком прошлом, да и то время, когда можно было что-то исправить, уже не вернуть.
Наступило утро. Егор вытащил удочку из багажника и отправился на озеро, которое находилось совсем недалеко. По дороге он встретил двух мужчин. Они с лопатами на плечах шли в огород копать грядки, пока было прохладно, пока солнце не пригрело и не мешало работе. Егор приветливо улыбнулся и поздоровался. В одном из мужчин он узнал Сергея, мужа тёти Тони, который недружелюбно на него посмотрел.
           - Здрасьте, - промолвил Егор и протянул руку.
           - Жив ещё, наркоман проклятый, - со злостью ответил Сергей, но поздоровался, крепко сжав ему руку.
           Мужик, который шёл рядом, молча обменялся с Егором рукопожатием и направился  дальше. Егор помолчал и тоже пошёл своим путём.
           - Мать в гроб загнал, гад! - кричал ему вслед Сергей.
           - Сам ты гад, - ответил, не поворачиваясь, Егор и пошёл к озеру.
           Слова Сергея совсем его не обидели и даже не задели. Он привык со стороны людей к такому отношению и понимал, что во всем виноват только сам.
           Улов его был небольшим. Поймал пару средних сазанов и одного окуня. Затем отправился домой, растопил печь и принялся чистить картошку, которую по дороге  купил в магазине. Пожарив картошку, Егор сел, заправил ее майонезом и принялся есть. Вдруг в дверь кто-то постучался.
           - Войдите, - крикнул Егор.
           На пороге дома появилась женщина в возрасте, укутанная в шаль. Под шалью был ещё коричневый платок, из-под которого виднелись седые волосы. Старушка шла медленно, так как была очень толстой, и у нее, видимо, были какие-то проблемы с ногой. Она прошла, подвинула стул, села и стала пристально и глубоко вглядываться в глаза Егора. Старушка долго молчала, затем, не выдержав, закричала:
           - Так ты живой, паразит, да? На похороны матери даже не явился. Ни стыда, ни совести!
           Егор перебил ее:
           - Тетя Тоня, так я же не знал. Узнал, когда её уже схоронили.
           Егор замер в ожидании ответа. Старуха долго ругала Егора, затем тоже  замолчала. Они продолжительное время смотрели друг на друга с особой осторожностью, будто бы  соперники на боксерском  ринге.
           - Жена как? - нарушила вопросом тишину старуха.
           - Не знаю, мы развелись.
           - Деток так и не сделал? - продолжала женщина.
           - К счастью, Господь помиловал, - со смехом сказал Егор.
           - Дурень ты, не молод уже. На старости лет кому ты нужен будешь?
           - Не знаю, - ответил Егор с грустью.
           - Поздние родители, ранние сироты, - вдруг пробормотала старуха, и этой фразой вызвала у Егора дикий смех.
           Женщина забранилась, поворчала и ушла к себе домой. Егор лёг спать, но долго не мог уснуть. Ближе к двум часам ночи он все-таки погрузился в царство Морфея. Сны он  видел редко и  спал крепко. Утром проснулся от холода, так как из всех из щелей дома дул ветер, понял, что больше не уснет, и лучше будет поехать в Москву. Застелив постель, Егор заварил себе в дорогу одну дозу и, приняв ее, вышел во двор.  Он закрыл дверь на замок, закинул удочку, одеяло и остальные вещи в багажник, завел машину. Закрыв калитку на засов, он вновь сел за руль и не спеша, на первой и второй скорости, отправился домой. Егор ехал так медленно, как только мог. Не только потому, что дорога была сельская, каменистая, вся в рытвинах и оврагах, но и потому, что его изнутри «распирало». По его венам бежал чистейший героин, который изначально был цветком опия. Долго нежился и грелся этот цветок на горячем афганском солнце, затем его разрезали и из его нежной слезы произвели героин высшего сорта. Со временем из жаркого далёкого Афганистана «слеза» добралась  до столицы нашего государства и в данный момент бродила по венам и артериям Егора вместе с  кровью. Она просто разрывала его изнутри и доставляла владельца тела прямиком в рай. Егор сходил с ума. Он обожал это состояние и обожал в нем находиться. Его трясло от эйфории. Голова и разум были полностью отключены, и вообще, он находился как бы вне сознания. Ему это нравилось. Егор любил такое состояние больше всего на свете. Больше жизни и больше каждого человека на этой планете. Даже больше всякого божества и воздуха. Он был рабом. Рабом опиума и рабом этого жалкого состояния. Но это не пугало Егора. Он  уже давно не обращал внимания на чужое мнение и не думал о том, что скажут люди. Может, потому что не существовало таких людей, которые имели  о нём  хорошее мнение. Дорогой читатель, знаю, что тебя не волнуют рассуждения и мысли наркомана. И это правильно.