Знакомство с Егором
Стоял погожий солнечный день. Яркие тёплые лучи освещали улицы нашей величественной столицы. Я сидел с друзьями в одном из городских парков Восточного административного округа под названием станция Перово. Этот район считался в Москве самым криминальным, но, вместе с тем, вокруг было чисто и уютно. Станция Перово находилась в отдалении от центра, в малонаселенном районе Москвы.
Мы сидели в парке на удобной лавочке и наслаждались жизнью, попивая холодное пиво медленными глотками. Из динамиков напротив доносилась приятная классическая музыка, что делало этот весенний день ещё более красочным и светлым. Подальше, на скамейке, сидел невысокого роста, стройный, с длинными курчавыми волосами, парень. Это был Кантемир. Он жил в соседнем подъезде нашего дома, точнее, снимал комнату у одного пожилого мужчины. Квартира эта, как и её владелец, имела очень дурную славу. Заметив, что мы смотрим в его сторону, парень поднялся и неторопливыми шагами направился к нам. Как-то небрежно улыбнувшись, он протянул мне руку.
- Как дела? – спросил он, все так же улыбаясь.
Кантемир присел на скамейку рядом с нами, и мы разговорились о жизни. Разговоры у нас велись пустые и не имеющие особого смысла. Парень был уроженцем одной из кавказских республик. Людям, которые опасаются и не желают общаться с представителями Северного Кавказа, хотел бы сказать, что этот парень и его друзья отличались дружелюбным отношением, как к коренным москвичам, так и к представителям других национальностей, наводнивших столицу.
Кантемир поведал нам, что сегодня у него день рождения. По случаю своего 23-летия он пригласил нас к себе в гости. Мы, желая продолжить общение, даже и не думали отказываться. Вскоре все подошли к подъезду. Кантемир нажал кнопку домофона, который издал какой-то нервирующий писк. Все зашли в лифт, поднялись на 6 этаж.
Как ни странно, но я тут ни разу не был. Распахнулась дверь лифта, и нашему взору слева предстала железная дверь, обтянутая кожей. Эта дверь казалась самой неприглядной, какую можно было представить. Во многих местах кожа торчала разорванными грязными клочьями, из-под которых виднелся такой же грязный поролон. Кантемир пригласил нас войти в квартиру. В тесной прихожей было темно и неуютно. Повсюду валялись разбросанные грязные вещи, видно было, что пол в комнате давно не подметали.
Заслышав шум, из двери напротив показалась фигура пожилого, давно не бритого мужчины. Голова его совсем поседела, одет мужчина был в грязную, неопределенного цвета сорочку, давно не видавшую стирки. Он представился хозяином квартиры.
Мы осмотрелись по сторонам. Квартира больше напоминала свалку, чем жилое помещение. Под слоем грязи и пыли просматривались следы некогда хорошего ремонта. Хозяин пригласил нас всех пройти на кухню.
В центре небольшой кухни стоял стол. Такие столы раньше ставили в привокзальных кафешках. На столешнице синего цвета виднелись засохшие остатки какой-то еды и следы разлитого холодного чая. Рядом стояли три стула. Они были все разные, тоже не совсем чистые. На подоконнике возвышался музыкальный центр, который явно был пиком моды далёких теперь 90-х. Из радиоприемника доносилась какая-то музыка, создававшая атмосферу перестройки и жёсткой эпохи Ельцина. Словно время тут замерло и не двигалось дальше. Кантемир предложил нам приземлиться. Я подвинул стул, который был не таким грязным, и присел на него. Серёга и Тимур тоже сели.
- Может, чаю?- предложил Кантик.
- Спасибо, после пиво чай не к месту, - произнес я с улыбкой.
Два моих друга тоже культурно отказались: то ли реально не хотели пить чай, то ли по гигиеническим соображениям. Кантик вытащил из кармана пачку «Парламента» и вежливо протянул мне. Я взял сигарету, закурил и, подвинув поближе к себе пепельницу, стал пристально смотреть на Кантемира.
- Что будем делать? - спросил он меня.
- Я не знаю, ведь это твой день, - сказал я ему с ехидной улыбкой, намекая, что нельзя сидеть в такой неуютной обстановке.
Он предложил купить немного мяса, пива и пойти в парк пожарить шашлыки.
- Ко мне должна прийти моя девушка с подругами, я бы хотел вас с ней познакомить, но это явно не то место, куда бы я желал ее привести, - и он как-то смущённо засмеялся.
Хозяин недовольным взглядом окинул нашу компанию и на замечание Кантемира ответил:
- Я в следующий раз скажу тебе, что это не то место, когда твоим друзьям будет негде спать, и они будут проситься на ночлег.
Все громко засмеялись. Потом он подошёл ко мне и протянул руку:
- Егор, - сказал он, - но можете звать меня Дед.
- Эдвард, - ответил я и пожал ему руку, которая была будто парализованная. - Я знаю вас, я живу в соседнем подъезде, на восьмом этаже. Сын Любы.
- А-а-а, знаю, знаю,- протянул он, - то-то смотрю, лицо знакомое.
Кругом на кухне были расставлены статуэтки разных индийских божков, а на самом верху, прямо по центру, виднелась огромная голова Будды. Казалось, она сурово смотрит на всё происходящее, и лик её был подобен палачу, смотрящему очень сурово и с презрением на жертву перед казнью. Эта обстановка и быт перенесли моё немного опьянённое воображение в далёкий буддийский храм, который никто не убирал уже много лет. Статуэтки были очень пыльные, на некоторых толстым слоем осела грязь. По кухне были развешаны всякие китайские разноцветные ленты. Я стал осматриваться, всё мне казалось очень интересным. Заметив мое внимание, хозяин повернулся в мою сторону.
- Это все я привёз из Индии,- сказал Дед.
В ходе разговора я узнал, что он был ярым фанатом этой страны, любил её и много знал об обычаях народа Индии, истории страны. И мне захотелось немного рассказать о Деде и его жизни.
После распада Советского Союза и свержения коммунистического режима у него был ночной клуб неподалёку, на второй Владимирской улице, который приносил ему приличный доход. Во время становления рыночной экономики все ринулись зарабатывать как можно больше денег. И зарабатывали на всём. Дед же был фанатом Запада и американских и других зарубежных фильмов и решил открыть свой ночной клуб.
Заведение пользовалось немалым успехом, к нему часто приезжали знаменитые гости: группа «Мираж», Рома Жуков и Богдан Титомир. Самому Деду в то время лет было немного, но он обладал деловой хваткой. Дело быстро пошло в гору. Молодежь привлекали яркие огни светомузыки, внутренняя таинственная атмосфера клуба, свобода общения. Ежедневно помещение наполняли толпы молодых людей. И хотя музыка была безвкусной, это не мешало молодым, с деньгами, людям стать завсегдатаями этого заведения. В буфете продавался алкоголь по доступным ценам, можно было заказать любой коктейль. До этого в Перово не видали подобных зрелищ. Раньше время можно было скоротать в местном захудалом парке, который в тот момент (до ремонта) выглядел очень неуютно и уныло, и в таком же захудалом кинотеатре «Владивосток».
В общем, Дед стал грести деньги лопатой. Он приобрёл себе сразу после «Москвича» – «выродка» советского автопрома – шикарный американский автомобиль марки «Cadillac Seville» . Это была очень красивая и необычная машина небесного цвета. И я, будучи ребёнком, с друзьями часто подходил к ней и гладил ее гладкую поверхность. Подобного ни у кого тут, конечно, не было. Дед сразу приобрел влияние среди всех девушек в округе. Я помню его одетым с иголочки: в шикарном костюме, модной шляпе, в блестящих ботинках. Он шёл с тросточкой уверенной и гордой походкой в сопровождении очередной барышни. Роскошная копна волос, зачесанная назад и уложенная с помощью лака или мусса, напоминала прическу Жана Клода Вандама. Он степенно шел от своей машины до подъезда, весь такой важный и уверенный в завтрашнем дне.
Однако со временами всё изменилось: он плотно подсел на наркотики. Женился лет в сорок на очень юной девочке. Она была приезжая, из ближнего Подмосковья. И увидав его сияющую и модно обставленную квартиру, не удержалась от соблазна жить здесь; к тому же клуб и шикарная машина прибавляли достоинства её избраннику. Девушка была очень красивой и с хорошей фигурой, денег ей Дед давал без счета, и ни у одного юного кавалера не было шансов добиться её любви, она оставалась верной Деду. Со временем и она подсела на наркотики.
В лихие 90-ые и начале 2000-х эпидемия наркомании в наших районах свирепствовала, как чума, и унесла тысячи жизней. Почти из каждого подъезда ежемесячно выносили труп молодого парня или юной девушки, которые заканчивали дни своего существования передозировкой. Врачи, которые приезжали на место смерти, всегда ставили один и тот же диагноз.
Очень тяжёлое и горькое было время. Кладбища Москвы ежедневно пополнялись свежими могилами, могилами тех детей, которые, не увидев ничего хорошего на этом свете, поспешили на тот, собственноручно убив себя. Молодые люди каждый день угасали и опускались на самое дно. Юные жизни, ещё слабые, ещё не имевшие никакого стержня, каждый день обрывались. Эх, печальное было время. Дед вскоре и сам погрузился в этот омут с головой. А совсем через короткое время жена, хотевшая его спасти, устала и нырнула туда же, и тоже начала захлёбываться в этом аду. И Дед, красавец, видный мужчина, кумир всех девушек, начал чахнуть на глазах. Весь высох и стал похожим на огородное пугало. Вначале потерял свой ночной клуб, так как был не в состоянии управлять им, а затем и уважение окружающих, свой внешний шикарный вид и человеческие качества. Для него стали чуждыми принципы морали и нравственности. Он стал подобен животному: мог поднять руку на свою мать, которая жила с ними, и жену. Очень часто они с женой, подав в руки икону, посылали мать на улицу или к метро, чтобы она просила милостыню. А 13 числа, когда ей приходила пенсия, у них был большой день: они могли себе позволить купить несколько доз свежайшего героина или метадона и, впрыснув его в вену, успокоиться и не думать обо всех трудностях жизни несколько дней. Затем снова и снова забота лишь о дозе, и так бесконечно. Мать устала от такой жизни и уехала в деревню в Липецкую область. Там она и умерла, не увидев ничего хорошего в последние годы своей жизни. Хотя она проработала в школе тридцать лет и прививала своему единственному сыну любовь к литературе и к книгам, он с каждым днем превращался в жестокое животное. Соседи ее схоронили. Сын и невестка даже не приехали на похороны. Эх, как же горько было смотреть на это соседским женщинам! Эх, какими же горькими слезами оплакивали сёстры и родные свою любимую Елизавету Захаровну. Сколько же она бессонных ночей не спала, сколько мучилась, чтобы дать всё своему единственному сыну, и на тебе…
Егор со своей женой продолжали жить в своей московской квартире, которая перешла к нему от матери по наследству. Его жизнь превратилась в сплошной клубок мыслей: где найти пути и способы, чтобы получить заветную дозу. Когда это удавалось, он уже с налета вонзал иглу в свою вену с отравленной кровью. Он мечтал уже только об одном: отправиться на небеса, прямо в рай, чтоб нежиться под лучами солнца прямо в зобу у райской птицы. Когда не удавалось найти дозу, он либо просил денег у знакомых и бывших друзей, которым всем уже был должен, либо воровал, что попадалось под руку. Елена, жена Егора, некогда красавица и умница, в прошлом очень статная, с тонкой талией, с подтянутым животом, с волосами, подобными волосам дочери какого-то божества, стала неузнаваемой. Со временем она превратилась в очень убогую и неухоженную личность, от нее постоянно неприятно пахло потом и алкоголем. Если не было дозы, они с мужем перебивались алкоголем. Пили дешёвый портвейн, что продавали в магазине на железнодорожной станции Перово, которая находилась недалеко от их дома. Часто Елена стояла на выходе около железнодорожного вокзала и просила мелочь, которой ей как будто не хватало, чтобы купить билет на поезд. Многим было ее жалко, и они давали ей деньги. Насобирав на портвейн или на дешевую суррогатную бутылку водки, она отправлялась домой. Они часто голодали. И дома почти всегда отсутствовали продукты, так как не на что было их купить, и некому было готовить. Да и вообще, человек в состоянии наркотического опьянения не хотел есть. Иногда соседка Дина, которая училась вместе с Егором, заходила к ним в гости и заносила что-нибудь поесть. Дина была немного неадекватной, но спокойной. Никому не мешала, и все соседи ее очень любили. В детстве Егор всегда заступался за неё, когда её дразнили соседские мальчишки. Поэтому она, наверное, была единственной, кто относился к нему хорошо.
Но не будем уходить от темы. Шло время, подобная жизнь продолжалась. И она, такая жизнь, их устраивала. Машина, превратившись в груду хлама, стояла во дворе. Уже давно была не на ходу. Егор дал объявление о продажи ее по запчастям. Люди приходили, платили копейки и забирали нужную им запчасть.
Однажды, холодным зимним утром, в квартиру постучались. Егор с женой лежали в постели. Вставать не было никакого желания, и он громко крикнул:
- Открыто, заходите!
В комнату вошёл мужчина нерусской внешности, ростом около двух метров, плечистый и здоровый. Мускулатура на его теле была хорошо развита. Видно было, что человек не бедствовал, судя по его внешнему виду: кожаный пиджак, дорогие джинсы известной фирмы и ботинки из кожи настоящего аллигатора. Шею его охватывала цепь немалых размеров, похоже, из чистейшего золота. На руке ярко и отчётливо выделялись часы фирмы «Вашерон Константин». На правой руке виднелся очень крупный красивый золотой браслет.
- Меня зовут Зафар, - представился мужчина, после чего бесцеремонно взял стул и удобно уселся на нем.
Егор и Елена привстали с постели и кинули на него дикий и немного боязливый взгляд. Они смотрели сначала на него, потом друг на друга. Наконец, Егор набрался немного смелости и спросил:
- Что вас к нам занесло, чем обязаны?
- Вы мне ничем не обязаны, я пришел строго по делу, - ответил Зафар.
Голос его был хриплым и грубым, в речи выступал чуть заметный акцент. Было сразу видно, что он не местный, но давно проживает на территории России, так как русским языком владел в совершенстве. Егор сразу понял, что он не россиянин, а, скорее всего, гражданин одной из бывших советских республик, стран СНГ, как их теперь называли. Зафар предложил жене и мужу давать под реализацию «слезу чистейшего опиума», т.е. героин. Им же предстояло его фасовать, размешивать и продавать. Зафар также обещался урегулировать все вопросы с органами правопорядка. Оставив пару граммов героина высочайшего сорта, он дал им время подумать несколько дней, хотя уже все в этой комнате досрочно знали ответ. Муж и жена были до того счастливы, что после ухода Зафара подпрыгнули и стали танцевать «Аргентинское танго», хотя танцевать этот танец они не умели, а только видели раз в старом итальянском фильме, как он танцуется. Наконец, они немного пришли в себя. Егор быстро побежал на кухню, вытащил ложку, затем из-за короба батареи достал два грязных шприца, прополоскал их водой. Насыпал небольшую дозу героина на чайную ложку и, вскипятив его на газе, дал остыть. Зажав ваткой кончик иглы, чтоб туда не попал мусор, он аккуратно достал всю жидкость шприцом, поделил на две части. Себе в шприц он набрал, конечно, больше и ушел в ванную, крикнув жене, что её дозу оставил на столе. Состояние их было таково, что они казались похожими на самолёты, которые вышли на взлётную полосу и вот-вот взлетят. Егор, сделав свои дела, умыл лицо холодной водой и вышел из ванны. На полу лежала Елена. Упала она не от передозировки, так как доза была очень маленькой, а просто от слабости, и полностью, всем организмом, ушла в эйфорию. Егор поднял ее с пола и, увидев, что все нормально, опять опустил на пол. Он перешагнул через нее и пошел заваривать чай. Вскоре Елена встала и пришла на кухню.
- Вскоре всё наладится, - говорила она.
- Скоро мы станем жить, как люди, - подтвердил Егор.
- Мы «разбадяжим» наше богатство один к двум и заработаем много денег! - повторяла Елена
Выпив чаю, они вышли прогуляться в парк. Оба надели солнцезащитные очки, чтоб люди не ловили их стеклянные взгляды. Их шаг напоминал шаг годовалого ребенка, который научился ходить, но пока ещё не особо уверенно. Около подъезда, как всегда, сидели женщины и что-то громко обсуждали, но, увидев соседей, резко смолкли. Егор поздоровался, но они молча посмотрели на него очень нелюбезно и сердито. Елену и Егора тут явно не любили и относились к ним с большим презрением. В принципе, как и ко всем наркоманам в округе, так как эта болезнь почти никого не миновала. Многие молодые люди из этого дома лежали в клиниках, на их лечение родители тратили большие деньги. После лечения они воздерживались от наркотиков совсем недолго, затем снова начинали травить свой организм наркотиками. И умирать, умирать... А Егора ещё ненавидели и потому, что он не был ровесником их детей. Все считали, что в сорок с лишним лет человек должен быть намного умнее, удерживать молодёжь от дурных поступков, а не самому катиться по наклонной и увлекать других. Ну, что поделаешь…. У каждого своя голова на плечах.
Дорогой читатель, я описываю события прошлых лет. И перенёс тебя в прошлое, чтоб познакомить с судьбой Егора, и чтоб ты знал, как всё начиналось, хотел показать тебе цену человеческой жизни. И как тяжело подняться «из грязи в князи». Очень тяжело подняться высоко, но как легко упасть оттуда, сверху, разбиться и стать ничтожеством. Жалким и омерзительным. И Егор с женой не самый худший пример.
Но вернёмся к нашей истории, к Егору с Еленой. Через некоторое время они встретились с людьми Зафара и получили от них полкилограмма чистого героина, доставленного прямым рейсом из Афганистана. Они теперь совсем не думали о трудностях жизни.
Посетив аптеку, купили несколько пакетов аспирина. Егор пошел на балкон, взял маленький молоток и измельчил таблетки. Потом пересыпал эту порошковую массу в пакет, добавив пару размельчённых таблеток димедрола, а сверху засыпал героин, примерно полпакета. Перемешивал это все в пакете очень тщательно, затем достал оттуда порошка на одну дозу, чтоб взять пробу. Высыпал его на ложку, и начался обычный процесс. Как ни странно, но товар получился хорошим.
Он послал жену в ближайший киоск « Роспечати», чтобы та купила блокнот с отрывными листами. И после, отмеряя на глаз, Егор стал фасовать свой товар. Затем складывал бумажку на чек и обматывал все это ниткой. В конце нитку привязывал и конец ненужный отжигал зажигалкой.
Получились фирменные чеки. Егор писал на них ручкой «1г», хотя там, в лучшем случае, была максимум половина грамма. Вечером, выйдя во двор, он нашел Макса и Пашу и рассказал им, что у него есть товар хорошего качества, а дозы очень большие по весу. Макс и Паша поднялись к нему. Егор дал им одну дозу на пробу. Они, конечно, были поражены качеством товара.
По сравнению с тем, что продавали на московских улицах, товар Егора был высшего класса. И бизнес потихоньку стал приносить свои плоды. Егор с женой по-другому обставили квартиру, сделали ремонт, обновили мебель. Стали одеваться, как люди. Егор даже прикупил старенький « Жигуль». Чтобы не хранить товар дома в больших количествах, он снял квартиру в Балашихе. Это было очень близко, удобно и, к тому же, безопасно. И вскоре муж и жена стали «баронами» не только Перова, но и всего Восточного административного округа. А органы власти и правопорядка знали об этом, но молчали, так как в те времена всё строилось на деньгах. И всему головой были деньги. Причем, большие. И все молчали, потому что тоже имели от этого свою выгоду, да и смерти от передозировки в районе прекратились, так как героин теперь был одного качества. Все наркоманы знали, какую дозу им нужно ввести, чтобы не перебрать. В районе царила обстановка покоя и гармонии, если это так можно было назвать. Егор сбывал товар и каждую неделю часть денег отвозил людям Зафара. И все были довольны и счастливы.
Беда пришла, откуда ее совсем не ждали. Был дождливый день сентября. Егор приехал за товаром в Балашиху. Поднявшись на второй этаж сталинского трёхэтажного дома, где он снимал квартиру для своих нужд, он вдруг увидел на лестнице двух здоровых и физически хорошо развитых мужчин. Один, достав удостоверение личности, хмуро произнес.
- Уголовный розыск, открывай, мы тебя заждались, голубчик! - и злобно засмеялся.
Егор понял, что бежать некуда и скрываться тоже нечего, так как они были хорошо осведомлены о его проделках. Он открыл дверь и впустил сотрудников в квартиру.
- Может, чая, - чуть слышно произнес Егор.
- А есть что покрепче? - спросил один из сотрудников.
- К сожалению, не пьющий, - ответил Егор и замолк.
- Конечно, - с недоверием ухмыльнулся второй сотрудник, и они оба разом громко захохотали.
А Егору было не до смеха. Он не знал, что происходит и что нужно было этим верзилам от него. Вдруг один сказал ему в приказном тоне:
- Слушай, сходи в магаз, купи там водочки и ещё что-нибудь на закус.
Егор вышел из дома, он был совершенно озадачен. В голове у него стоял большой знак вопроса, он был растерян. Не ожидал никогда, что такое может с ним случиться. Отворив пластиковую дверь магазина, он зашёл внутрь. За прилавком стояла женщина лет тридцати пяти, азиатской внешности, хорошо говорившая на русском языке. У них завязался обычный диалог как у продавца с покупателем.
- Слушаю вас, - улыбчиво сказала она.
- Мне бутылку одну пол-литровую, хлеб, шпроты и огурчики соленые.
Он достал из кармана пакет и пачку денег, из которой вытащил купюру номиналом в тысячу рублей. Взяв сдачу и положив ее в карман куртки, он аккуратно собрал все продукты в пакет, вышел из магазина и отправился прямиком домой. Войдя в квартиру, он увидел, что эти двое сотрудников сидели на кухне и о чем-то разговаривали. На газовой плите закипал чайник. Егор зашёл на кухню и протянул пакет с водкой и продуктами одному из оперативников.
- Мы же гости твои, давай банкуй лучше сам, - промолвил один.
Егор вытащил из шкафа, стоявшего над раковиной, пару рюмок. Нарезал большими ломтиками хлеб, открыл банку со шпротами, достал из банки в тарелку несколько огурцов, нарезал их аккуратно кольцами. Взял сначала одну рюмку, наполнил ее до краёв, затем вторую. Потом снова полез в шкаф, достал оттуда гранёный стакан, стоявший тут, наверное, ещё со времён Хрущева или Брежнева, наполнил его наполовину и поднял. Сотрудники посмотрели на него, потом друг на друга и усмехнулись
- А говорил – не пьешь, - проворчал мордастый опер с лысиной.
И, чокнувшись, втроём они выпили без всякой кислой мины на лице. Затем Егор ударил стакан о стол, глубоко выдохнул, словно выпил огонь или лаву из пылающего вулкана, и закусил огурцом. Милиционеры тоже выпили, и по очереди, одной вилкой, достали по шпротине и, положив её на хлеб, разом проглотили. Затем они присели, а Егор стоял и был весь в напряжении. Он давно хотел узнать, кто они и чего хотят. А сотрудники ели очень жадно и громко чавкали. Видно было, что они давно не обедали и были голодны. Затем один из сотрудников, не дожидаясь, когда ему нальют, опять взял бутылку и разлил всем. Когда выпили по две рюмки, Егор всё-таки осмелел и спросил:
- Мужики, чем обязан?
- Мужики на зоне лес валят, - ответил один из оперов.
И они опять начали громко смеяться, хотя Егору шутка не показалась особо смешной, как и прежняя. И тут один, дожевав кусок шпрот и хлеба, промолвил:
- Ты теперь наш и будешь на нас работать. Условия не меняются. Зафар ходит под нами, значит, и ты будешь, а так не бойся, мы познакомиться зашли.
- Ф-у-у-у-у-у, - выдохнул Егор и протер свой лоб, на котором от страха выступал холодный пот.
Один из оперов достал со стола салфетку и протер ему лоб.
- Но, Егорыч, нам нужен результат – ты должен сдать кого-нибудь, - сурово сказал оперативник с лысиной.
- Мне нужно подумать, - сказал Егор. - Нужен такой план и такая идея, чтоб и волки были сыты, и овцы целы.