Разговор
Гости давно разошлись по домам. Татьяна, поджав ноги, сидела на диване и невидящими глазами смотрела телевизор. Встрепенулась, чего сижу, надо бы прибраться. С неохотой поднялась, налила в таз горячей воды и начла мыть посуду. Вот уже несколько дней подряд мысль, как надоевшая, осенняя муха кружила в голове, где найти деньги для сына. Андрюшенька, сыночек ее ненаглядный поступил в институт. В городе будет жить, место ему в общежитии дали. Как она радовалась, как радовалась! Ведь первый из родни кто получит высшее образование! Всем знакомым и родным позвонила, сообщила приятную новость. Вот сегодня стол собрала. Позвала подругу, соседку с мужем. Хорошо посидели, выпили, закусили, Алексея её вспомнили. Вот бы отец порадовался. « Все хорошо, но так нужны деньги». Татьяна снова возвратилась к своим горестным мыслям. «Андрей совсем раздетый, из всей одежды вырос. Даже, если только куртку и ботинки, все равно получается под десятку. А костюм, ведь нельзя же без костюма, пару рубашек, свитер». Руки задрожали, намыленная тарелка выскользнула и упала на пол. Вдребезги. Присела и начала собирать осколки. Неловко схватила один из них и порезалась. Кровь темной струей мгновенно залила колени, испачкав юбку. Схватив полотенце, обернула кисть и так со стоном от боли пошла в комнату. « Ну, за что, за что мне все это?!» В отчаянии вскрикнула Татьяна. На широком подоконнике стояла маленькая бумажная икона Святителя Николая, сын откуда-то принёс. Несколько секунд женщина смотрела на икону, потом решительно поднялась, взяла её, поставила на стол, облокотив на чашку и начала торопливо рассказывать ему, обращаясь, как к живому и близкому человеку. « Девчонкой я, о чём мечтала, выйти замуж за хорошего парня, жить в просторном доме с большими окнами, растить детей, слушая их весёлый смех, рассказывать им сказки, петь колыбельные, помогать, поддерживать мужа. И чтобы мамка с отцом были рядом. Так и случилось. И муж золотой, он у меня знатный печник был, а камины какие выкладывал – произведение искусства, вся округа о нём знала, из других районов приезжали, приглашали. И родители рядом с нами. Только детей, кроме Андрейки, не родила больше. Не случилось». Татьяна умолкла, вытерла мокрое от слёз лицо. « Ну, вот жили-поживали, не ссорились, не делились. Все по-доброму. А за прошлый год из дома нашего три гроба вынесли. Сначала мамку - машиной сбили. Шла в больницу рано утром, потёмному, водитель не увидел. Папка затосковал сильно, есть перестал, даже с кровати не хотел вставать. Я, бывало, подойду к нему, говорю, пап, мне в район надо, ты курам воды налей, семенную картошку перебрать надо. А он глаза закроет и молчит». Женщина вновь принялась плакать причитать, раскачиваясь из стороны в сторону «Ох, папка, папка, бедный ты мой. Через месяц его схоронили. А зимой Алексея в гроб положили».
Никогда не забудет она тот страшный день. Муж с утра по делам уезжал, вернулся к вечеру, говорит, баню истоплю. Татьяна зашумела на него, пока растопишь, пока нагреется, ночью мыться будешь? А он своё, ничего, Танюша, ты ложись, не жди меня. И ушёл. Проснулась ночью, как толкнул кто. В доме тихо, посмотрела, Алексея нет рядом. На часах три. Набросила пальто на сорочку, обулась, и пошла в баню… Врач объяснил потом, что сердечная недостаточность. Татьяна снова обратилась к иконе. «Денежного запаса у нас не было, муж все деньги на строительство и отделку дома тратил. Пришлось занимать. Ферму уже лет десять как закрыли. Работы в деревне не было, ну, чтобы за деньги. До смерти Алексея его зарплатой обходились, да пенсией родителей. Я на хозяйстве, куры, огород. Нормально жили, не бедствовали. А как всех схоронила, долгов набрала. Попросилась в больницу, хоть нянечкой взять, хоть посудомойкой. Какой там! Все места заняты. В район ехать, так на дорогу и на обеды все прокатаешь». Татьяна поправила сползший с головы платок. « Весной сдала на два месяца рабочим баню. Они и огород вскопали, и картошку помогли посадить, а с деньгами обманули… Им на завтра платить, а они ночью сбежали». Женщина замолкла, взяла в руки икону, пристально всматривалась в лик не знакомого ей человека. «Вот такие у меня, дедушка дела. И что теперь и как, ума не приложу. Может, ты подскажешь?». Яркий свет от фар скользнул по комнате. Возле дома остановилась машина. «Кто же это мог быть?» Татьяна вышла на крыльцо. У калитки стояли соседка и не знакомый мужчина.
- Да, точно, это его дом, вон жена его - соседка рукой показала на Татьяну.
- Мне поговорить с вами надо, - мужчина вошёл во двор.
-Говорите.
-Может, присядем, история моя не быстрая, - предложил мужчина
- Садитесь,- Татьяна кивнула на скамейку у дома.
- Мне ваш муж помог, - начал он разговор. Было видно, что волнуется, - Давно это было. В историю я попал заковыристую. Сам виноват. Нет. Все же надо сначала рассказать. Лесопилка у меня была своя. Дело прибыльное. Начинал с малого, а потом хорошо поднялся. Деньги уже не ручейком, а рекой бурной текли. Семья была. Жена, два сына. Казалось бы, живи и радуйся, а я, - он замолк, стыдливо взглянул на Татьяну и продолжил,- Я озоровать начал, большие деньги это только для глупого сласть, а умный человек капиталов сторонится. Ну, вот, деньги рекой, и водка, коньяк рекой, - опять замолчал, чувствовалось, что признание это даётся ему не просто. – Короче, весь атрибут лихой жизни. Водка, женщины, домой по нескольку дней не приезжал. Жена посмотрела, посмотрела, да и ушла. А мне ни по чём. Даже ещё лучше, пьянки - гулянки в своём доме справлять можно. В таком угаре жил, что не сразу понял, что конкуренты лесопилку мою, дом, землю к рукам прибрали. Не помнил, как и какие бумаги подписывал. Очнулся на вокзале. Руки в ссадинах, губа разбита. Вышел на улицу, стою и думаю, куда идти, у кого помощи просить, когда сам всё сотворил? Пошёл вдоль перрона, через рельсы, там тропка через лесок. Иду себе в голове шум, в животе пусто, руки, ноги дрожат. Добрёл до какой-то автобусной остановки. Дождь начался. На остановке мужчина на скамейке сидит. Я подошёл, рядом присел. Стыдно мне было, а всё же попросил, слышь друг, нет ли у тебя чего поесть? А он отвечает, что нет с собой, но в доме, где работает, есть еда. Поедем со мной, накормлю. Привёз в дом. Дал сухую рубашку, накормил. Я возьми да и расскажи ему всё про свою жизнь. Думал, сейчас прогонит, а он, говорит, я печник, мне надо в этом доме камин доделать, будешь помогать, деньги пополам поделим. Понимаете, я ведь, думал, таких людей не бывает! Чтобы меня, побитого, грязного, похмельем от меня за версту, а он как не заметил. Как к доброму человеку ко мне отнёсся. Работу мы с ним сделали. Хозяин рассчитался. А вот деньги Алексей делить не стал. Отдал мне все. Хоть я и отговаривался. А он твердит своё, потом отдашь. Выправишься и отдашь. От такой его веры в меня я и правда, выправился, не сразу, честно скажу. В город приехал, опять загулял было, да, быстро очухался. Тяжело поднимался, но Господь милостив, помог, найти дорогу, - мужчина полез в карман куртки, достал свёрток и протянул Татьяне.
- Что это?- спросила она, отодвинувшись
- Деньги. Вы не думайте ничего худого, это честные деньги. Я обещание себе дал, вернуть! Не отказывайте. Примите. Алексей бы понял меня, взял. От соседки вашей узнал, что умер он.
- Нет. Деньги не надо. – Остановила его Татьяна. - Может у вас работа, какая для меня найдётся?
- Работа? - мужчина задумался.- Найдётся, найдётся, - весело отозвался он. – Уже нашлась. Мы здесь не далеко храм восстанавливаем, нам кашевар очень нужен. Я смогу за вами заезжать, мне это не трудно. Подойдёт вам моё предложение?
- Ещё как подойдёт! Ещё как!- отозвалась Татьяна.
- С работой решили. И деньги вы, пожалуйста, возьмите,- вставая, сказал мужчина. Свёрток остался лежать на скамейке.
- Завтра к восьми часам заеду за вами, - уже от машины крикнул он.
- Постойте, как зовут вас? – спросила Татьяна
- Николай!