Это был серьёзный, весомый подарок - с точки зрения дарителя. Акцептор это воспринял как знак заслуженного, с его точки зрения, внимания. Целый флакон в упаковке фирменной, от фирмы "Доктор Нона", чтобы после бритья пшикаться и благоухать. И кто же бенефит? Да, знакомый врач Александр Григорьевич. И чего вдруг, с каких щедрот-то перепало? Другу семьи , вроде бы, положены просто поклоны с дифирамбами, если, конечно, заслужит. Впрочем, обе стороны на сей раз считали, что подарок заслуженный, "от сердца к сердцу". Хотя дарителю, Зине, было явно жалко отрывать от души столь существенную штуку. Нет-нет, жадиной она отнюдь не была, её Абрашечка на обед всегда получал самое-самое, ну так он и любил её беззаветно! Лет 50 назад, к примеру, из Москвы в Ярославль её маме-сердечнице лекарство пригнал через 12 часов после телефонной просьбы, благо, дядька его в сфере столичной торговли работал, завскладом, всё было для его рук досягаемо, а уж просьбу племяша родного выполнить - святое дело. Таковы были правила игры в сфере снабжения советского социализма застойных времён. Влюблённый Абраша всё делал для своей стройной, умной, образованной, просто любимой Зиночки, а уж помочь загибавшейся от декомпенсированого порока сердца маме её было ещё и почётно. Но это - отдельная история: они вскоре поженились, воркуя...
А мы сейчас рассмотрим другую, тоже с болячкой связанную, на сей раз умной, обаятельной, образованной и единственной их дочери, Светочки. В девчушке родители души не чаяли, пичкали её разными полезными и, как они считали в СССР, необходимыми знаниями, которые в Израиле не были востребованы. В самом деле, кому нужен диплом искусствоведа - не быдловатому же местному населению? Это ТАМ был круг общения на серьёзном интеллектуальном уровне, к чему Светочку и готовили, но могучая империя погибла в раздрае и дележке наследства - хоть ноги унесли(хотя потом и жалели - вполне могли уцелеть, как вариант). И тут решили переориентировать девушку на везде нужную специальность - фармацевта. Учиться она уехала в Латвию, там же и с будущим мужем познакомилась. Александр Григорьевич был с женой на свадебный вечер приглашён в Иерусалиме, где жених расточал дифирамбы в адрес "редких по обаятельности родителей невесты" и был "счастлив соединиться с такой семьёй"- вполне искренне держал правильную речь и вёл себя соответственно. Вначале - так это совершенно точно!
И деньги за её учёбу платил, и разъезды обеспечивал - вполне успешный бизнесмен средней руки, мотался по миру, зарабатывая. Детей у них не было, и к диплому с отличием фармацевта (перфекционистка, как мама!) ей приложить было нечего. А у него завелась некая пассия, о которой она, Светочка, узнала от него самого, сияющего. И вот ей уже тридцатник, диплом подтверждён, она в Израиле "гербалайфом" занимается на продвинутом месте(не простым же дистрибьютором, как её пенсионеры родители!) И квартирку приличную в спальном районе Иерусалима купили, и мебель достойную организовали, только пустовато в жизни-то. И завела себе Светочка ребёнка от парня, равнодушного к семейной жизни, да и к ней, по правде говоря, что не отражалось на его простых качествах, скажем, потенции.
Кстати, Абрашенька был чудный дед, почти не бабник, если и погуливал от уже немолодой жены, то самую малость, да и застукан на этом благородном, но скрываемом обычно от членов семьи поприще был совершенно случайно: его "девушка" была товарищем по профессии жены Александра Григорьевича, музыкантши в детсадах - она и опознала в фотографии "друга" девушки Абрашеньку, доложить порочащие факты биографии Зине она воздержалась по настоянию Александра Григорьевича, а вскоре и сама погорела на той же стезе неверности, за что навеки была отлучена от бывших друзей. Доктор знал о подвигах своей "музыкантши" и, будучи терпеливым, снисходительно относился к реверансам жены разным мужчинкам(когда появлялся очередной "претендент", её поведение заметно менялось), надо было довести до ума, до окончания школы, дочку. Терпение его лопнуло после очередной лёгкой связи - и он развёлся. Конечно, можно было и ему "погулять", но верный доктор слыл человеком ответственным на любом поприще - это ещё в юности заметили, и он относился к этому вопросу очень серьёзно. Квартиру и всё в ней он оставил жене с дочкой.
-"Саша, ну как так можно? Она же Вас так любила! Всегда отзывалась о Вас в превосходной степени, и доктор превосходный, и хозяйственный, и муж, и отец, и стихи пишет, и книжки издаёт - я просто её не понимаю!"- недоумевала Зина. Жизнь показала, что параллельно восхищаться своим мужем и пользоваться другим - обычное дело в не очень принципиальных решениях жителей планеты Земля.
Мальчик родился слабенький, вёл себя не активно, и у молодой мамы, терпеливой и всего боящейся, возник застой молока, быстро приведший к подъёму температуры. Зина кудахтала, всплёскивала руками и созвала консилиум из своих подружек-врачей, терапевтов московских, которые советовали других знакомых врачей, а те - третьих. В конце-концов очередь дошла и до Александра Григорьевича - он, кстати, купил после развода "двушку" неподалёку, где и проживал в одиночестве. Впрочем, была у него подруга, женщина красивая, достойная, с педагогическим образованием, но жила она в своей квартире, где держала ясли для поддержания независимости. Разумеется, доктор примчался, диагностировал начинающийся мастит и предложил для начала расцедить горячую, напряжённую грудь одновременно с дачей максимальной дозы антибиотика... Попытка удалась лишь частично, измученная мама ночью поехала на санпропускник, выслушать мнение ещё одного врача, хирурга, который бросил простую фразу: резать. В этом был свой резон, но женщины отказались, и утром с температурой 39 позвонили Александру Григорьевичу. Выслушав и осмотрев молодую страдалицу, он предложил ввести максимальную суточную дозу сильного антибиотика внутривенно, ибо начинающийся сепсис, по клинической картине,приведёт в больницу, операции вскрытия и дренирования абсцессане избежать, как и искусственного вскармливания младенца. Зина ответила категорическим "НЕТ", а измученная молодка - согласилась. Наш доктор принёс свои лекарства, выполнил, что обещал - и просил звонить, если что-то пойдёт не так. Утром он сам пришёл, повторил укол и сцеживание - температура упала, дело пошло резко на поправку.
Когда здоровье наладилось и опасность миновала, Зина в торжественной обстановке вручила при посещении выздоравливающей дочки Александру Григорьевичу одеколон, торжественно сообщив, что он спас дочь от операции. -"И сепсиса!"- добавил, улыбаясь, доктор. Ни на какую награду он, естественно, не рассчитывал, деньги за потраченные им лекарства тоже не просил - какие рассчёты с друзьями-то? На этом можно и точку поставить, да не тут-то было. Жизнь текла своим чередом, каждый занимался своими делами, Зина с Абрашенькой возились с внучком, Светочка начала работать, Александр Григорьевич вышел на пенсию и помогал своей подруге в её детском учереждении. Когда малышу было уже 10 месяцев, он предложил отдать его в ясли своей подруги, и подуставшие родители Светочки согласились. Ребёнок со слезами пошёл с рук мамы на руки воспитательницы и никак не собирался их покидать, связав её работу: она должна была заниматься и другими малышами, готовить, ухаживать за ними, а новенький, как только его спускали на пол, закатывал истерику. Помогал и наш доктор, забирая ребёнка на руки, постепенно отвлекал его и оказывался с ним на полу, приучая - мол, жизнь бывает не только на руках. Аркашенька, приезжавший забирать внука со Светочкой, пару раз сделал воспитательнице замечание что "мало внимания уделяется его внуку", а дочка его начала вычитывать опытной воспитательнице, как "в одном журнале она читала, что с чувствительными детьми надо..."- далее следовал длинный перечень требований, невыполнимых в заведении, где у воспитателя только две руки и ещё 3 ребёнка. В конце концов терпение женщины лопнула и она предложила Светочке поискать подходящее её требованиям заведение, отвести туда её ребёнка и вернула аванс.
Через пару месяцев доктор случайно столкнулся нос к носу с Зиной, она остановила его, поставив кошёлки на тротуар, и сказала с выражением:"Я Вам такой хороший одеколон подарила, а Вы такую нам подложили свинью,плохую воспитательницу предложили нашему мальчику? Разве Вам не стыдно?"
Александр Григорьевич ничего не ответил. Стыдно ему если и было, то за Зину с её мишпухой. 20 лет знакомства пошли прахом. Кто от этого проиграл, спрашивается? Ещё через год ему навстречу молодая женщина в очках и чалме катила коляску со спящим ребёнком. Поравнявшись, она повернула голову и улыбнулась ему краешками губ. У доктора мелькнуло: где-то я её видел. Примерно через минуту он сообразил: да это же Светочка с сыном! Женщина не остановилась, не поздоровалась...
13.12.2018