Этот рассказ был написан в память об историях, услышанных от детей японских “военных невест”, привезенных в Австралию после Второй Мировой войны. И привезенным невестам, и их детям очень трудно пришлось среди австралийцев, ненавидящих японцев и “все японское” как память о войне.
Сюжет возник после разговора с новой сотрудницей, у которой действительно был упомянутый в рассказе бизнесс.
Но соединить все эти элементы в один рассказ я смогла лишь после того, как прочла строчки
"...Хватит ли света мне чтобы тебя найти?
Как тебя за руку взять, если не по пути?" (c)
При жизни, Питер Бруш был самым большим разочарованием для своей жены. После смерти, он стал не меньшим разочарованием для своей вдовы.
Его уход в иной мир совершенно ничего не изменил для каменной матроны, оставшейся в этом.
Она как отказывалась входить в его мастерскую при гараже раньше, так и до сих пор туда не ступала.Старые столярные станки по-прежнему были завалены медленно подгнивающей стружкой, не разобранные коробки с хламом продолжали собирать пыль.
Тревогу забила невестка. Дом надо было выставлять на продажу, пожилой миссис Бруш пора было переселяться в домик поменьше, а остаток денег пустить на залог для молодой семьи сына.Но как это сделать аккуратно, чтобы не получилось как всегда?
На девятый месяц молчаливых душевных мучений молодой Миссис Бруш, ей на помошь пришел случай - в лице новой сотрудницы, громогласной Патриции Кольт.
Посидев несколько дней в различных кабинетах (их фирма только что въехала в новое здание и сотрудники свободно осваивали рабочее пространство), Патриция ястребиным оком выбрала себе стол рядом со столом тихони Саманты Бруш. Оттеснив Саманту от уже занятого места у окна, поближе к углу, и по-дружески тут же окрестив ее мужским “Сэм”, Кольт устроилась поудобнее и начала обзванивать знакомых.
Саманта, всегда ненавидящая это сокращение “Сэм”, пoпыталась что-то пробормотать, но тут же сдалась. В присутствии Патриции она внезапно почувствавала себя уютно - как дома. Подавленной, загнанной в угол, молчаливо выслушивающей чужие разговоры.
Даже интонации у Кольт были схожи с интонациями свекрови - как урчание бульдозера, разогревающего мотор перед тем как на тебя наехать.
- Дорогая, как я вас понимаю. Вы не можете. Конечно-конечно. Хотя уже два года как...Но все-таки - маленький шажок. Малюсенькая чисточка. Я вас сама за руку проведу. Чуть-чуть, чисть-чисть, шур-шур...Договорились? Обнимаю!
Закончив разговор, Кольт победоносно повернулась к замершей в углу сотруднице:
- Это мой частный "Расчистка-бизнес". Я помогаю вдовцам расчистить дом от вещей ушедших супругов. Вы знаете, что некоторые по году, по два года боятся прикоснуться к ...
- Знаю! У моей свекрови точно такая же проблема! Вы не могли бы...? Как хорошо, что вы выбрали мой кабинет!- Саманта еще раз убедилась, что покорность раба обстоятельств часто оборачивется победой над ними же.
В ближайшее воскресенье Патриция уже звонила в двeрь дома семейства Бруш.
- Пампкин*, милочка, ты не откроешь? - раздался зычный дамский голос, и за ним тут же последевали звуки семенящих к двери шагов.
Дверь открылась, и гостью встретила улыбающаяся круглолицая мордочка Пампкин- Саманты.
Отложив услышанное домашнее сравнение с тыковкой в уголок памяти, Патриция Кольт с достоинством вошла в дом. Несколько минут разговора со старшей Миссис Бруш , и первый же взгляд на захламленное пространство мастерской четко обрисовали опытной хозяйкe Расчистка-бизнеса ситуацию: в этой мастерской покойный Мистер Бруш пытался сопротивляться. Сопротивляться жене, обстоятельствам, обязательствам. Сопротивление проходило подпольно, без особо-видимых выбриков, но что-то....Что-то в этом нагромаждении коробок подсказывало Патриции, что вдову ждет сюрприз.
И это будет не тот сюрприз, который поднимет настроение клиентке. А значит, он плохо отразится и на имидже той, кто его обнаружит в процессе чистки. Уязвленные в своих лучших чувствах, дамы не станут рекомендовать эту же чистильщицу своим подругам. А значит...
Кольт втянула запах полу-сгнивших опилок...Нет, не здесь... Коробки со старыми газетами сверху, покрытыми паутиной...Пожалуй...
- Миссис Бруш, милочка, вы с Па..Сэм уберите опилки,может среди них и монеты завалялись... а я пошуршу теми старыми газетами в коробках.
Дамы занялись расчисткой, каждая в своем углу, и поэтому приход Тима Бруша остался незамеченным.
- Отцовская коллекция? - Голос молодого Бруша раздался за спиной Патриции именно в тот момент, когда она пыталась тихонько открыть наглухо заклеенуую скотчем коробку. - Не рвите, я разрежу ножом.
Обе миссис Бруш, которым уже надоело перебирать старые опилки, тут же оказались за спинами Тима и Кольт.
Патриции очень хотелось запротестовать, предложить сделать перерыв на кофе и хоть как-то отвести внимание от молчаливо кричащей “Горячо!” коробки, но она не успела. Сын покойного достал складной нож и резким движением вскрыл упаковку.
Вместо старых газет, верхним слоем была уложена тонкая упаковочная бумага неожиданно- нежного розового цвета.
Все несколько секунд завороженно глядели на нее, а потом Тим Бруш осторожно убрал ее в сторону. Взглядам всех собравшихся предстала длинная прямоугольная коробка из блестящей черной пластмассы...Нет, полированного дерева. И тонкая золотистая роспись в правом верхнем углу - как буд-то взмах крыла экзотической птицы.
Коробка настолько выделялась не-местным изяществом из окружения, что всем почему-то стало неловко. Как буд-то они приготовилисдь открыть что-то, не приготовленное для иx глаз.
“Оставьте, не открывайте”, - захотелоcь сказать опытной Патриции. Она уже знала к чему приводит обнаружение подобных сувениров из прошлого. Но Пампкин, с ее усердием послушной девочки, уже нажала на золотистую кнопочку в самой середине крышки.
И крышка поднялась.
Удивительно, но позже, когда коробка была наглухо закрыта и засунута за ящики с инструментами младшего Бруша, никто из присутствующих не мог вспомнить звучала ли при открытии шкатулки музыка или им только показалось.
Обитая изнутри розовым атласом, задрапированным в складки, шкатулка напоминала дамскую комнату в миниатюре, посредине которой возлежало что-то шелковое, алое, но с золотистыми разводами. Нежное, магкое, просящееся в руки.
Пампкин не удержалась, выxватила шелковое чудо из “будуара” и подняла его двумя пальчиками к свету. Алое кимоно с золотистой Жар-птицей распахнуло широкие рукава, как бы показывая, что его таинственная хозяйка давно улетела.
Пыльная мастерская наполнилась алыми отблесками, буд-то краснея от тайны, которую так преданно хранила для давно ушедшего хозяина.
- Кимоно для Джeппки**, я так и знала! Мало того, что своему Грегору голову заморочила и всю жизнь испоганила его семейству, так она еще и на нашей улице ухитрилась перья распускать. Тьфу!
Выхватив из рук ошарашенной невестки шелковое чужеземное чудо, старшая Миссис Бруш начала яростно засовывать его обратно в коробку.
Тим смотрел на нее, а в памяти, как замедленной съемке, всплывали давно забытые картинки из детства..Странная женщина,тоненькая и очень маленькая, с необычной, как бы залакированной прической из черных блестящих волос,переходила улицу... Длинное шелковое платье с жар-птицами по подолу, широкий пояс с огромным бантом на спине...Отец, поливавший цветы на газоне перед домом, поворачивает к незнакомке голову и что-то говорит...
Тим не помнил слов, но в памяти моментально возникло лицо отца - напряженное, как-буд-то умоляющее о чем-то... Незнакомка вежливо улыбнулась и прошла, не оглянувшись... Отец, помрачнев до неузнаваемости, закурил папиросу, оставив воду течь без толку по афальту.
- Одни говорили, что гейша. Что Грегор нашел ее в каком-то пабе. Другие - что она самурайка вражья, обкрутила Грегора, чтобы мстить нашим за погибших японцев. - Миссис Бруш продолжала запихивать в коробку старые газеты, обрывки скотча, плотно утрамбовывая их кулаком, и говорила-говорила...
- Пожила она с Грегором три года, отравила всех наших мужиков своими чернющими глазами - и исчезла. Сколько ее Грегор искал, даже награду обещал за информацию о ней...Все напрасно. Пришла, забрала его душу, ушла! Гейша!
Швырнув закупоренную коробку в угол, на гору сметенных опилок, Миссис Бруш направилась к выходу. За ней, растерянно оглядываясь на мужа, послушно засеменила Пампкин -Сэм.
“По преданию, гейши не умирают. Они уходят и возвращаются обратно”- произнесла Кольт и тут же об этом пожалела, увидев как сын покойного бережно поднимает коробку из кучи старья.
Выходящим из мастерской матронам эти слова вряд ли были слышны. Но, судя по загоревшимся надеждой глазам Тима, он их расслышал.
Вернее, как позже объяснила сама себе его взгляд хозяйка "Расчистка-бизнеса", он воспринял фразу о поверье как обещание.
*- Пампкин – Pumpkin- “тыковка” ( ласкательное прозвище)
** Джeппкa – от “Jap”- “япошка” (сленг)